Нортенгерское аббатство

Джейн Остин, 1818

Может ли история любви сочетать в себе романтизм и искрометный юмор? Способна ли история приключений одновременно захватывать и смешить? Может, если речь идет о романе Джейн Остин «Нортенгерское аббатство». Самая ироничная и самая озорная книга Джейн Остин.

Глава 3

Теперь каждое утро начиналось по строго определенному порядку: визит в магазины, осмотр местных достопримечательностей, прогулки по бювету, где дамы на всех смотрели, но ни с кем не разговаривали. Мечты о многочисленных знакомых в Бате по-прежнему занимали все мысли миссис Аллен, тем временем как каждый новый день нес в себе доказательства того, что их здесь нет.

Леди снова ходили на балы, и теперь судьба проявляла больше благосклонности к нашей героине. Однажды церемониймейстер представил ее молодому человеку, очень похожему на настоящего джентльмена. Его звали Тилни. На вид ему было около двадцати пяти, высокого роста, с приятной внешностью, живыми и умными глазами, и если он и не выглядел красавцем, то уж симпатичным был безусловно. В свою очередь он тоже заинтересовался барышней, и Кэтрин поняла, что ей крупно повезло. Во время коротких промежутков между танцами они едва успевали поболтать, но когда настало чаепитие, девушка с облегчением обнаружила, что ее партнер оказался столь же приятным собеседником, сколь и искусным танцором. Речь его лилась свободно и оживленно, в манерах сквозило едва заметное лукавство, обильно сдобренное обаянием, и это покорило юную леди. Поговорив о пустяках, вполне естественных в подобных обстоятельствах, молодой человек неожиданно сменил тему:

— До сей поры я был так невнимателен, мадам, что решительно ничего о вас не узнал; я так и не спросил, как долго вы живете в Бате, бывали ли вы здесь раньше, посетили ли уже театр, концерт, и как вам вообще здесь нравится. Ужасная беспечность с моей стороны — но не соизволите ли вы удовлетворить мое любопытство? Прошу вас, будьте так любезны.

— Ах, право, стоило ли вам так затруднять себя, сэр.

— Ну что вы, уверяю вас, никаких затруднений.

Изобразив улыбку, он эффектно прочистил горло и достаточно жеманно добавил:

— Как долго вы изволите пребывать в Бате, мадам?

— Уже неделю, сэр, — в тон ответила Кэтрин, стараясь не расхохотаться.

— О, неужели! — воскликнул он в притворном изумлении.

— Но что же вас так удивило, сэр?

— А как же иначе, — молодой человек уже перешел на нормальный стиль, — ведь должен же я был как-то отреагировать на ваши слова, а удивление легко изобразить, к тому же оно здесь вполне уместно. Но давайте продолжим. Итак, вам не доводилось бывать в Бате прежде, мадам?

— Ни разу, сэр.

— Не может быть! Почтили ли вы своим присутствием дворянское собрание?

— О да, сэр, я нанесла туда визит на той неделе, в понедельник.

— Бывали ли вы в театре?

— Да, сэр, на постановке во вторник.

— А что концерт?

— Конечно, в среду.

— И нравится ли в целом вам курорт?

— Да, ничего себе.

— Сейчас я выдавлю ухмылку, и тогда мы снова перейдем на человеческий язык.

Кэтрин отвернулась, не будучи до конца уверенной, подобает ли приличной девушке открыто рассмеяться.

— Я прекрасно вижу, что вы обо мне думаете, — мрачно заметил Тилни. — И завтра я стану лишь еще одной скучной страничкой в вашем дневнике.

— В моем дневнике!

— Да, и мне доподлинно известно, что вы там напишите: «Пятница. Ходила на бал в пестром платье с голубой отделкой и в черных туфлях — выглядела здорово; очень утомил какой-то любопытный недотепа, с которым пришлось танцевать и выслушивать его бредни».

— Поверьте, ничего такого я не напишу.

— Сказать, что вам действительно следует написать?

— Извольте.

— «Весь вечер я протанцевала с приятным молодым человеком, которого представил мистер Кинг; мы славно поговорили — он просто душка. Надеюсь, мы с ним познакомимся поближе». Вот, мадам, что я хотел бы увидеть в вашем дневнике.

— А может, у меня его нет.

— Тогда, возможно, вас нет сейчас и в этой комнате, а я не сижу рядом. Усомниться в этих вещах равносильно. Вы не ведете дневник! А как же ваши кузины узнают о приключениях в Бате, если у вас его нет? Как вы сумеете удержать в голове все любезности и комплименты, если не будете каждый вечер из записывать? Как упомнить свои наряды, цвет лица и милый локон, если не опишите все в подробностях, если забросите дневник? Дорогая моя, кое-что я все-таки знаю о женщинах, вы уж поверьте; именно очаровательная женская привычка скрупулезно вести дневник и породила достаточно легкомысленный, но все же такой приятный стиль в литературе. Никто не станет спорить с тем, что талант писать забавные письма присущ именно женщинам. Возможно, сказываются и какие-то природные задатки, но я уверен, причиной успеха в большинстве случаев становиться именно привычка вести дневники.

— Иногда я размышляла, — задумчиво произнесла Кэтрин, — неужели дамы пишут письма гораздо интереснее, чем мужчины. И вы знаете, сдается мне, что первенство не всегда было нашим.

— Насколько я могу судить, обычно женский эпистолярный стиль безупречен, если не считать трех позиций.

— И каких же?

— Отсутствие предмета описания, тотальное невнимание к знакам препинания и часто хромающая грамматика.

— Да что вы говорите! Не очень-то вы нас жалуете.

— Ну, хорошо, отказываюсь от слов, что женщины пишут письма лучше мужчин, а также лучше поют дуэтом и лучше рисуют пейзажи. В каждом вопросе, где основой суждения служит вкус, безупречность практически поровну делится между обоими полами.

Их беседу прервала миссис Аллен:

— Дорогая Кэтрин, — начала она, — будь так добра, вынь эту булавку у меня из рукава; боюсь, она уже и так прорвала дыру. Будет очень жаль платья, если так оно и есть, — это мое любимое, хоть и отдала я за него по девять шиллингов за ярд.

— Точно так я и думал, мадам, — заметил Тилни, разглядывая муслин.

— Вы знаете толк в муслине, сэр?

— Да уж, разбираюсь. Видите ли, я всегда сам покупаю себе галстуки, таким образом могу судить о предмете вполне компетентно. Даже моя сестра часто доверяет мне в выборе платья. Третьего дня я купил ей туалет, и каждая леди, что его видела, отзывалась о нем не иначе, как о чуде. А заплатил я всего по пять шиллингов за восхитительный индийский муслин.

Миссис Аллен была сражена наповал.

— Мужчины обычно вообще не замечают таких вещей, — сказала она. — А мистер Аллен так и вовсе не может отличить одно мое платье от другого. Вы, должно быть, служите настоящей опорой вашей сестре, сэр.

— Надеюсь, что да, миледи.

— Ах, умоляю вас, сэр, скажите, что вы думаете о платье мисс Морланд?

— Мадам, оно очаровательно, — ответил тот, нахмурившись и изучая наряд, — но не думаю, что оно легко стирается. Боюсь, оно быстро протрется.

— Как можно быть таким, — рассмеялась Кэтрин, — таким… — она чуть не сказала «странным».

— А я с вами полностью согласна, сэр, — вставила миссис Аллен, — я именно так и сказала мисс Морланд, когда она его покупала.

— Однако, миледи, не мне вам говорить, что муслин всегда на что-нибудь, да сгодится. Мисс Морланд наделает себе кучу платков из этого платья, или чепец, или накидку; никогда нельзя сказать, что муслин уже ни на что не годен. Моя сестра сказала это уже раз сорок, когда позволяла себе блажь покупать больше, чем хочется, или когда неудачно перекраивала ткань.

— Бат — совершенно очаровательное местечко, сэр, здесь так много превосходных магазинов. Какая досада, что дома мы живем в деревне. Конечно, в Солсбери есть хорошие магазины, но это так далеко — целых восемь миль. Мистер Аллен говорит, что их девять, будто бы кто-то их считал, но я уверена, что там не больше восьми; так вот, дорога эта так утомительна, что я возвращаюсь совершенно разбитой. А здесь стоит выйти за порог, и через пять минут уже найдешь все, что пожелаешь.

Мистер Тилни был достаточно воспитан, чтобы проявить заинтересованность в ее словах. Воспользовавшись этим, собеседница продолжала рассуждать о тканях до самого конца танца. Слушая их, Кэтрин начала побаиваться, что ее спутник слишком уж снисходителен к слабостям других, чем люди тут же и пользуются.

— О чем это вы так задумались? — поинтересовался молодой человек, когда они выходили из зала. — Надеюсь, не о своем бедном спутнике, поскольку вы так качали головой, что мысли ваши вряд ли были приятны.

Кэтрин вздохнула:

— Вовсе я ни о чем не думала.

— Разумеется, думали. Лучше уж вам сразу сказать, что ни за что мне не признаетесь.

— Ну что ж, извольте, не признаюсь.

— Спасибо. Скоро мы с вами будем на короткой ноге; при каждой встрече я стану терзать вас расспросами, а лучше этого ничто не сближает.

Они снова танцевали, а когда бал закончился, гости разошлись и молодые люди расстались, осталось только непреодолимое желание продолжить знакомство, по крайней мере со стороны Кэтрин. Нельзя с уверенностью сказать, думала ли она о молодом человеке слишком много, пока пила подогретое вино и готовилась ко сну, грезила ли о нем на рассвете; но, если принять во внимание слова прославленного автора о том, что нет оправдания девушке, влюбившейся в мужчину раньше, чем тот ответил взаимностью, было бы совершенно неприлично мечтать о джентльмене прежде, чем сам джентльмен публично не возжелает ее в своих мечтах. Насколько мистер Тилни подходил на роль объекта воздыханий или даже любовника, мистер Аллен пока не задумывался, но то, что в качестве обычного знакомого для юной подопечной он был вполне приемлем, сомнений не возникало, поскольку еще накануне вечером мистер Аллен потрудился навести справки о молодом человеке, из коих следовало, что тот происходил из вполне приличной семьи в Глостершире, и сам являлся священником.