Где бы ты ни был

Джеймс Эдвин Ганн

Джеймс Эдвин Ганн (1923–2020) – американский писатель-фантаст, критик, преподаватель, профессор Канзасского университета, основатель мемориальных премий Старджона и Кэмпбелла. Дважды лауреат премии «Хьюго», грандмастер «Небьюлы», автор почти двух десятков романов и более ста рассказов и повестей. В сборник вошли повести и рассказы из сборников «Время колдовства» и «Будущее несовершенное», в которых представлены самые популярные темы фантастики 1960—1970-х годов: тревога за будущее мира, ирония по поводу «войны полов», магия, психоанализ, искусственный разум и многое другое… Повесть «Где бы ты ни был» с момента публикации в нашей стране пользовалась большой читательской любовью и была дважды перенесена на экран. В формате a4.pdf сохранен издательский макет книги.

Рожденная из пены

Бокал украшала густая пенная шапка. То, что под ней, было еще прекраснее.

Мимо Джерри Блитца с пустым подносом в руках прошла Дорис, невысокая, смуглая и невзрачная. Джерри остановил ее и спросил шепотом:

— Дион не объявлялся?

Дорис мотнула головой, еще раз оглядела длинный, начищенный до зеркального блеска стол — убедиться, что возле каждого из присутствующих стоит по бутылке, — и вышла.

Джерри вздохнул и снова уставился на свой бокал.

В него была налита самая сущность пива. Ни один рекламщик не покривил бы душой, нахваливая напиток. Прозрачный, с желтоватым отливом, искрящийся на свету. Со дна неспешно поднимаются крошечные пузырьки. По запотевшим стенкам ручейками стекает влага.

Джерри уже представлял, как это выглядело бы на экране цветного телевизора. Сверху всего одно слово: «БЛИТЦ»; снизу: «ОТ КАЖДОЙ ЖАЖДЫ». Буквы — пустотелые, как стеклянные колбы, — медленно заполняются пенистым пивом.

Ух, это будет нечто!.. Вот только как быть с теми, кто захочет его попробовать?

В центре пенной шапки что-то взбугрилось, и на поверхности возникла девичья фигурка по пояс, высотой с ладонь. Подняв руки, девушка разглаживала длинные пенные волосы. На взгляд Джерри, изящнее жеста быть не могло.

Девушка явно кокетничала, причем именно с ним. Остальные сидели как ни в чем не бывало. Неужели не увидели? Джерри осторожно повернул бокал. Девушка снова обратилась к нему.

Нет, все-таки увидели. Старик Болдуин тихонько крякнул, но лицо у него оставалось застывшим, словно маска. За свою жизнь он их отработал немало: заинтересованный слушатель, серьезный делец, верный товарищ. На этот раз он избрал личину непрошибаемого рационалиста.

Куда же подевался настоящий Артур Болдуин, способный смеяться во весь голос, скрежетать зубами от негодования и плакать настоящими слезами? Затерялся среди масок? Может, пора дать объявление: «Пропал настоящий человек! В последний раз выглядел как энергичный молодой управляющий. Откликается на имя Арт»?

Нет, от Арта осталось только лицо, да и то — личина. Джерри обвел взглядом присутствующих: Ривз, Уиллифорд, Вудбери, Олберг. Из всех один Билл признавал существование пенной красотки в бокале, поскольку старался смотреть мимо нее, но выходило с трудом. Ничего, с возрастом научится.

Шло обычное собрание директоров: Болдуин вещал, Ривз записывал. По негласному уговору о девушке не упоминали; вместо этого вели речь об «особенностях шапки» и «нетипичном поведении пены». Никто не хотел признавать, что рядом происходит нечто удивительное.

Они утратили способность удивляться. Вместо нее — логика и расчет. Вся их жизнь подчинена вопросам выгоды. Почему так?

И все же у Болдуина имелся свой интерес. Благодаря девушке пивоварня вот-вот должна была отойти ему — и Джерри ничего не мог с этим поделать.

Зачем они все здесь? Им надо руководить железной дорогой, а пивоварение — это магия, традиции, тонкое искусство подбора и смешивания ингредиентов, брожения и дозревания. Полностью контролировать процесс невозможно. Результат бывает непредсказуемым.

Собрание директоров нужно только для того, чтобы выкачивать доллары. Его ход расписан до мелочей, как менуэт. К приготовлению пива оно имеет такое же отношение, как и экскурсия по пивоварне…

Пятый этаж: солододробилка. Вдоль стен — джутовые мешки с ячменным солодом в серой шелухе и молотой кукурузой. Пахнет, как в зерновом элеваторе или на сеновале. «Мы с вами проследим, как сырье проходит путь с этажа на этаж, от одного процесса к другому. Здесь солод дробят в муку грубого помола и ссыпают в мерные корзины, где смешивают с кукурузной крупой в пропорции примерно шестьдесят к сорока». Возможно ли описать словами таинство соложения, объяснить, как в пророщенных семенах происходит столь необходимая ферментация?

— Если такова вся партия, — сухо и размеренно говорил Болдуин, — а так, по-видимому, и есть, возникает вопрос: сколько всего пива произведено по этой рецептуре?

— В цеху дображивания тридцать танков, — ответил Джерри. — Это девятнадцать тысяч восемьсот баррелей.

Дион, Дион! Где же ты?

— М-да, дело куда серьезнее, чем я полагал, — изрек Болдуин.

Еще бы. Пивоварение — это очень серьезно. Сколько брать солода? Сколько зернопродуктов? Сколько воды? При какой температуре готовить затор? Какие паузы делать и когда, чтобы в дело вступали ферменты, расщепляющие крахмал и превращающие его в сахар? «На четвертом этаже находится заторный котел, в котором из солода и желатинированной крупы затирают сусло. Для нагревания используют пар, по принципу водяной бани». Да, и добавить еще, что пиво на девяносто один процент состоит из воды, и вся разница между сортами, по сути, в дополнительных присадках. Впрочем, куда им понять?

— Катализаторы, — вырвалось у Джерри. Болдуин замолчал и хмуро взглянул на него. — Прошу прощения, задумался.

— Итак, — ледяным тоном продолжил Артур, — я предлагаю вынести вотум недоверия руководителю…

— Постойте, — вмешался Джерри. — О пиве судят не по внешнему виду, а по вкусу…

— Нет нужды. — Болдуин мельком взглянул на бокал Джерри и тут же отвел глаза. — Я… э-э… пива не пью, но мне и без этого ясно, что такую партию нам не продать.

Что, если ты добродетелен, так уже не должно быть ни пирожков, ни пива? ^[1]

— Думаю, это тот случай, когда принципами можно и поступиться, — сказал Джерри. — Нельзя управлять пивоварней, не разбираясь в ее продукции. Рядом с каждым из вас стоит бутылка и бокал. Если наливать аккуратно, пены не будет.

Болдуин осторожно и нехотя плеснул напитка в блестящий бокал, поднял его, втянул запах носом, поморщился и чуть-чуть пригубил. Глаза у него широко раскрылись. Он сделал еще глоток, долил все, что было в бутылке, и выпил. По загорелому морщинистому лицу растеклось блаженство. Артур облизнул губы, поставил пустой бокал на стол и спросил:

— Так, значит, это — пиво?

— Еще скажите, что шампанское — это вино! — с жаром произнес Олберг. — О таком напитке пивовары мечтали веками, еще с тех пор, как у древнего вавилонского пекаря получилась первая бражка. Это не пиво, это нектар!

Джерри не верил своим ушам. Поддержка пришла, откуда не ждали. Впрочем, в Билле могла заговорить привычка: директор по продажам все-таки.

Лицо Болдуина на мгновение переменилось, но понять из-за чего Джерри не успел. Дело не в жадности, это он знал наверняка: Артур не настолько прямолинеен.

— И все-таки жаль, — произнес старик с горечью, — что из-за пены мы не сможем выпустить пиво на рынок.

Когда один проигрывает, другой выигрывает. Джерри понял, к чему Болдуин клонит. Впервые за сотню лет пивоварня Блитцев отойдет постороннему человеку.

— Зависит от того, как все подать, — не сдавался Джерри. — Если представить особенности пены как достоинство, а не как недостаток, то можно обратить ситуацию себе на пользу.

Совет хороший, вот только им он был не нужен. Дальнейшее обсуждение необходимо исключительно для протокола. Если дойдет до суда, они сообразят, как выкрутиться. Нет, решив избавиться от Джерри, они уже не отступят.

У каждого дела своя терминология. В пивоварении это, например, затор, сусло, дробина, промывка. Готовый затор сцеживают и получают сусло. Горячей водой промывают нерастворившуюся дробину, после чего все помещают в начищенный медный котел и кипятят. Пар выводят через крышку по витой трубе. Джерри обожал стоять у варочного котла и наблюдать, как кипящее сусло выплескивается через дверцу на бетонный пол.

— Нереально! Немыслимо! — возмущался Болдуин.

— Правильная реклама творит чудеса, — настаивал на своем Джерри. — Можно убедить женщин носить мешки вместо свитеров, а мужчин — предпочесть биглей блондинкам. Можно внушить всей стране, что каждому нужен автомобиль и что хромовая отделка важнее пищи. А можно все разом изменить. Точно так же можно заставить людей покупать наше пиво. Я даже слоган придумал: «Пиво «Блитц»: пена всему голова!»

— А что, это вариант! — воскликнул Олберг.

Болдуин хмыкнул.

— Выходить с таким пивом на рынок — рисковать целым брендом.

Да уж, кто-кто, а Болдуин терпеть не может рисковать. Он уже добился, чего хотел, зачем ставить все на карту? Одно неясно: на что все-таки ему пивоварня? В этом деле без риска никуда.

Сколько добавлять хмеля? Когда бросать зеленые соцветия, а когда — белые? Пробуй! Экспериментируй! Сперва пару фунтов, чтобы осветлить сусло. Через полчаса — еще три фунта, чтобы появилась горчинка. Под конец — оставшиеся три фунта для придания пиву тонкого хмельного аромата. А дальше — только уповать на случай. Сусло, бывает, портится, хотя современные технологии этому препятствуют. Кипящую пенную жидкость перекачивают по трубкам с аммиачным охлаждением в бродильный резервуар.

— Олберг, ваше мнение? — спросил Болдуин. Билл обратился в слух. — Как любители пива воспримут эти… э-э… необычные пенные образования?

— Для них это будет чем-то новым, — с готовностью ответил Билл.

— Новым, — презрительно бросил Болдуин. — Новинки — для детей. Знавал я фирмы, которые полагались на новизну и прогорали, когда она исчерпывала себя. В еде и напитках покупатели предельно консервативны. К такому пиву они и близко не подойдут. Разве не так, Олберг?

— Ну… тут вы, пожалуй, правы, — упавшим голосом произнес Билл.

— Давайте напечатаем инструкцию! — в отчаянии предложил Джерри. — Наливать аккуратно. Не давать выдыхаться. Если хотите насладиться подлинным вкусом, избегайте появления пены…

— Не зарывайтесь, — грубо перебил Болдуин. — Мы с вами не «Хайнекен», не «Карлсберг» и не «Будвайзер». Куда нам диктовать свои условия публике? У производителей стиральных машин ушли годы, чтобы приучить людей к непенящимся отбеливателям.

Дион, Дион! В чем же причина? В воде? В солоде? В хмеле? А может, в дрожжах?.. Возможно, разгадка кроется на третьем этаже, в охлажденном бродильном резервуаре? В нем двести двадцать фунтов дрожжей, выведенных в лабораторных условиях из одного штамма, но хватило крошечной посторонней клетки, и мальтоза — солодовый сахар — стала разлагаться на спирт и углекислый газ. Катализаторы — вещь непредсказуемая.

Джерри представил себе новый штамм дрожжей, под действием которых пиво в кипарисовых бочках добродило до того, что в пене завелась обнаженная красотка. Он снова посмотрел на свой бокал. Пена опала, а вместе с ней и девушка. Пока все были заняты, Джерри плеснул себе еще пива. Девушка снова грациозно распрямилась.

Она была прекрасна — в отвлеченном смысле, конечно. Лицо юное и гладкое, губы полные и чувственные, руки изящные, грудь высокая.

— А теперь представьте, — гробовым тоном вещал Болдуин, — что будет, если у кого-нибудь в бокале случайно образуется такая пена? Скандал, вот что! Репортеры слетятся к нам, будто стервятники на падаль, и станут терзать вопросами: «Как вы объясните это явление? Так задумано или же это случайность?..»

— Первый закон маркетинга: любая реклама лучше… — вставил Олберг.

— Есть продукция, которой подобная реклама как раз вредна. Например, наша, — проворчал Болдуин. — Еда и напитки должны соответствовать трем требованиям: быть вкусными, полезными и не содержать примесей. Скандальной славы в этом списке нет. Ну что, — обратился он к Джерри, — сможете ответить на вопросы репортеров?

— Нет, не смогу…

Дион, куда же ты запропал? Почему не предупредил, что такое может произойти? Молодое пиво дозревало в лагерном танке, но он тут ни при чем. Возможно, дело в кройзенинге — или в последних ингредиентах: лупулине, соли, спелом солоде, гуммиарабике… Гуммиарабик уменьшает образование пены. Что ж, как вариант. А углекислый газ попал в пиво в результате карбонизации на последних стадиях брожения.

— Прошу прощения, — сказал вдруг Джерри. — Я на минуту.

Выйдя из кабинета, он оперся спиной на дверь и закрыл глаза. Его смуглое, худое лицо болезненно исказилось. Отец ни за что бы не оставил врагов строить козни у него за спиной, но Джерри — не отец. С каждой секундой он понимал это все более отчетливо.

— Дорис, от Диона что-нибудь слышно? — вяло обратился он к секретарше.

— Все еще нет, мистер Блитц, — обеспокоенно ответила она. — Трубку не берет, а консьерж говорит, что уже неделю его не видел.

— Продолжай звонить. Он мне позарез нужен. Без него я лишусь пивоварни.

— Как?! — испуганно ахнула Дорис. — Почему?

— Думал, ты знаешь. Папа занял у Болдуина денег на новую марку, а в залог оставил свою долю акций. Из-за расходов и налогов на наследство я оказался без гроша. Если Болдуин завернет новое пиво, то придется уступить ему акции в качестве уплаты долга.

— Но ведь тогда у него будет контрольный пакет!

— Именно, — устало кивнул Джерри. — А с ним и пивоварня.

— Ужас какой! Тогда Дион вам нужен срочно. Я уже обзвонила больницы, морги, полицейские участки…

— А бары?

Она удивленно мотнула головой.

— Без него мне крышка, — простонал Джерри. — Если он знает про пену, то, может, сумеет все исправить. Не мог же он пропасть бесследно. Передай всем знакомым барменам, что я ищу его.

— По-вашему, он склонен к запоям? — удивилась Дорис.

— А по-твоему, нет? — в тон ей спросил Джерри.

Они молча посмотрели друг на друга, затем Джерри вернулся в комнату совещаний.

— Кстати, — Болдуин хитро взглянул на него, — а где ваш новый старший пивовар? Думаю, его тоже следует пригласить к нам сюда.

У Джерри внутри все упало.

— Вы про Диона? Он… в отпуске.

По скептической усмешке стало ясно: отговорка не сработала. Болдуин знал, что Диона нет, причем давно. Возможно, он даже знал, куда Дион подевался. Впрочем, нет, это было бы чересчур.

— Но он проработал здесь всего два месяца и уже в отпуске? — Болдуин сделал вид, что удивлен.

— Да, так и есть.

— Вот как… Необычный молодой человек. Изрядно, я бы сказал. Не поведаете ли нам, откуда он взялся? И почему ради него вы уволили отцовского пивовара, который проработал здесь сорок лет?

— Герхардта никто не увольнял, — поспешно возразил Джерри. — Его с почетом проводили на пенсию. А нанять вместо него Диона мне завещал отец.

— Также он завещал вам долги, причем немалые, — сухо произнес Болдуин. — Что ж, раз Диона с нами нет, придется прибегнуть к услугам другого специалиста.

Он встал, выпрямился во весь свой невысокий рост и медленно подошел к двери. Джерри со вздохом опустил взгляд на бокал. Пена уже сошла.

Дверь открылась, и за спиной у Болдуина возник полноватый седой мужчина. Джерри удивленно уставился на круглолицего, красноносого немца.

— Герхардт, вы?!

— Здравствуйте, мистер Джерри, — сказал бывший старший пивовар с легким акцентом.

— Ничего не понимаю. Зачем вы здесь?

— Не могу сидеть без дела, скучно. Жена гонит. «Иди отсюда, — говорит, — под ногами путаешься». Мистер Болдуин предложил мне вернуться к работе. Я согласился. Всегда рад помочь.

Помочь, говорите? Интересно, кому?

Болдуин оглядел стол; все бутылки были пусты.

— Нам понадобятся новые образцы, — сказал он.

— И рецептурный журнал, — добавил Герхардт.

— Хорошо. — Джерри вздохнул. — Сейчас вызову старшего химика, он принесет.

Щелкнув рычагом селектора, он попросил Дорис связаться с Джорджем Феннелом.

Химик принес запотевшую бутылку, которую держал в вытянутой руке, и тетрадь в черной обложке. Его худое, длинное лицо было под стать телосложению.

— Герхардт! — воскликнул он.

— Здравствуй, Джордж. Как идет процесс? — спросил Герхардт.

— Неважно, — грустно ответил Феннел.

Джерри забрал у него бутылку, открыл и осторожно, по стенке наполнил бокал, чтобы пиво не вспенилось.

Герхардт наблюдал за Джерри с некоторым удивлением. Подняв бокал, он посмотрел напиток на просвет.

— Цвет хороший. Красота! А что не так с пеной?

— Сперва попробуйте, — попросил Джерри.

Герхардт пожал плечами и поднес бокал к губам. Сделал глоток, посмаковал. Его маленькие голубые глаза засияли.

— Да! — произнес он с легким придыханием, так что вышло почти «та». — Это же просто идеальное пиво! Дайте взглянуть на рецептуру.

Столетия проб и ошибок, попыток и чаяний — и вот оно: идеальное пиво. Каждый ингредиент добавлен строго в нужном количестве, строго в нужный момент. Идеальный баланс между содержанием спирта, углеводов, белка, минералов и углекислоты. Цвет, аромат, вкус, пузырьки, пена…

Пена. Именно она мешала пиву быть по-настоящему идеальным.

Герхардт вглядывался в рецептурный журнал и не верил своим глазам.

— Не понимаю. Как будто ничего необычного, но вот крепость… Три и шесть процента. А кажется, что гораздо больше.

— Я думал, это пятипроцентное пиво, — с подозрением сказал Болдуин.

— Так и есть. Пятипроцентным называют любое пиво с содержанием спирта от трех целых двух десятых до пяти, — объяснил Джерри.

— Из всего, что здесь написано, — вдруг подал голос Феннел, — я могу ручаться только за данные химического анализа.

— То есть? — Болдуин повернулся к химику.

Феннел сжал кулаки.

— Дион журнала даже не касался. Я говорил, что нужно иметь данные под рукой на случай отклонений, а ему хоть бы что. Пиво, мол, будет идеальным. Я настаивал, но он лишь отмахнулся. «Что хочешь, то и пиши, без разницы».

— Как же вы это допустили?! — воскликнул Болдуин.

— Не все так просто, — возразил Герхардт. — Старший пивовар — главный, он ни перед кем не отчитывается.

Сначала Билл, потом Герхардт и теперь Джордж. Кто еще отвернется от меня? Эх, Дион, дружище, почему ты тоже меня бросил?.. Дион! А полное имя, случайно, не Дионис? Самое то для пивовара! Древний виноградарь, бог-бык, бог-козел, покровитель растительности и виноделия! Бахус всегда все делал для людей, а раз люди перестали пить вино, почему бы ему не заняться пивоварением?.. Эх, Дион, где же ты?

— Выходит, рецепт неповторим, — сухо констатировал Болдуин. — Даже если пену удастся… э-э… устранить, нет никакой гарантии, что в новой партии качество сохранится.

— Дион все сделает, — уверенно сказал Джерри. — У него уже тридцать раз подряд получалось.

— Так где же он? И когда вернется? Распустили вы тут всех, скажу я вам.

Все присутствующие согласно закивали. Джерри угрюмо засопел.

— Зато смог приготовить лучшее пиво в истории, — сказал он.

— Вот только его не продать, а может, даже и не повторить… Ведь так? — Болдуин обратился к Герхардту, который, вертя головой, следил за их перепалкой.

— Трудно сказать, — неуверенно произнес тот. — Пивоварение — искусство, а не наука. В нем нередки неожиданности. Во время затирания, фильтрации, кипячения, брожения…

— Пиво, — вмешался Феннел, — это тонкая смесь различных ингредиентов, которые следует добавлять в определенном количестве в определенное время и при определенной температуре. Ведущую роль играют органические катализаторы, а их поведение до конца не изучено. Самые незначительные отклонения могут сказаться на качестве конечного продукта.

— А нельзя ли как-нибудь попроще? — перебил его Болдуин.

— Ну вот возьмем, к примеру, шотландский виски, — стал терпеливо объяснять Феннел. — Его характерный букет получается благодаря тому, что ячменный солод просушивают дымом от сгорания торфа.

— Давайте лучше о характерных свойствах нашего пива, — сказал Болдуин. — Вот, смотрите!

Он схватил бутылку и выплеснул оставшуюся половину Герхардту в бокал.

Пиво с журчанием потекло из горлышка и бурно вспенилось. Шапка приняла форму обнаженной красотки. Теперь она потягивалась: пальцы сцеплены, руки вытянуты, плечи отведены назад, слепые пенные глаза смотрят на Джерри.

— Фот оно тшто! — От удивления акцент у Герхардта усилился. — Так, знатшит, это и есть пена?

Пузырьки лопались, и девичья фигурка слегка покачивалась, как будто живая.

— Откуда она взялась? — глухо спросил Болдуин.

Герхард пожал плечами и сказал неуверенно:

— Много причин может быть. Тип солода, температура затирания, дрожжи… Ja, дрожжи! Если у меня не получилось пиво, виноваты всегда дрожжи!

— Ваше мнение? — Болдуин резко повернулся к Феннелу.

— Этим штаммом мы пользуемся вот уже который год, — ответил Феннел, глядя на красотку в бокале. Сглотнул. — Я утверждаю, что дело в карбонизации и гуммиарабике. Видимо, произошла какая-то реакция, и…

— Чушь, — твердо возразил Джерри. — Ты сто раз все перепроверял. Содержание углекислого газа ровно две целых сорок две сотых, гуммиарабика столько же. В общем, говорите, что хотите, но на самом деле…

— На самом деле — что? — спросил Болдуин. — Скажете, это совершенно обычное явление, которое объясняется совершенно обычными причинами?

— Да, — вяло произнес Джерри. — Дион все объяснит.

Дверь в кабинет распахнулась. На пороге стоял человек в белом комбинезоне.

— Мистер Блитц, это срочно! — крикнул он. — В цехе розлива черт-те что творится!

Они прошли через охлаждаемый цех дображивания. В цехе розлива было теплее, но рабочих била дрожь. Большую часть просторного помещения занимали аккуратные ряды алюминиевых кег. В центре стоял разливочный аппарат, а рядом с ним — закупоренный кег с вбитым в него краником. В металлических литровых кружках пенилось пиво.

Из закрепленного на потолке резервуара спускались четыре жестких шланга. По технологии под каждым должно лежать по кегу, повернутому отверстием вверх. Первый только начинают заполнять, второй уже наполовину полон, в третьем опадает пена. Шланг отводят в сторону, а пузатый, мускулистый рабочий загоняет в отверстие деревянную пробку и забивает ее массивной киянкой. Четвертый, закупоренный кег тем временем откатывают, а на его место кладут новый, пустой.

Однако работа стояла. Шланги были убраны, все четыре кега лежали полные, из них хлестала пена. В ней кордебалет из четырех обнаженных девиц, каждая ростом человеку по пояс, исполнял эротический танец.

Мужчины широко раскрытыми глазами наблюдали за танцовщицами, не в силах пошевелиться.

— Кто вам велел разливать партию? — спросил Джерри у начальника смены.

— Никто, мистер Блитц, — ответил тот, нервно сглотнув. — Просто больше нечего было делать.

Джерри решительно направился к разливочному аппарату. Пенные девушки потянулись ему навстречу. Не обращая на них внимания, Джерри схватил киянку и вбил пробку в отверстие. Еще несколько ударов, и все кеги были закупорены. Пена, а с ней и красотки, с тоскливым шипением растворилась. Джерри вздохнул.

— Все, больше это пиво не разливать. Ждите указаний.

— Вот сами и ждите, — огрызнулся кто-то из рабочих. — Ноги моей тут не будет!

Он пошел к выходу, остальные потянулись за ним.

— Вы понимаете, что это значит? — спросил начальник смены. — Они теперь все уйдут!

— А то я не вижу, — глухо отозвался Джерри и поплелся к лифту.

Уже у комнаты совещаний он столкнулся в дверях с Болдуином. Тот охнул, якобы от неожиданности.

— Вернулись? Отлично. Мы как раз проголосовали. В общем, либо вы решаете вопрос с пеной, либо мы забраковываем всю партию. А это повлечет за собой соответствующие перестановки в руководстве.

Джерри устало кивнул.

— Сколько еще?

Болдуин не стал делать вид, будто не понял.

— Каждая минута простоя — это убытки. Продажи необходимо возобновить как можно скорее. Времени у вас до завтрашнего утра.

Собрание закончилось. На Джерри никто не смотрел, все проходили мимо: Болдуин, Ривз, Уиллифорд, Вудбери, Олберг.

Билл задержался и отвел Джерри в сторону.

— Послушай, — прошептал он. — Прости, что я…

— Проехали.

— Нет, я договорю! Когда Болдуин спросил про рекламу, я мог… то есть должен был настоять…

— Проехали, сказал же, — холодно произнес Джерри. — Тебе за свое место переживать надо.

В кабинете стало странно тихо и пусто. Джерри оглянулся на Дорис.

— Ну а ты чего не уходишь?

— Я с вами, мистер Блитц, — сказала она. — Уйду, только если меня уволят.

Джерри испытал некоторое облегчение. Что ж, хоть кто-то его не бросил. Ну и еще Джоан.

— Дион нашелся?

Секретарша грустно покачала головой.

— Нет, мистер Блитц, но я поговорила с парой барменов, которые с ним знакомы. Сказала, чтобы позвонили, если он вдруг объявится.

— Пьет, стало быть?

— О, пьет, да еще как! Но ни один бармен не видел его пьяным. Это их весьма впечатлило.

— Ну да, столько пить, — мрачно произнес Джерри. — Черт, а казался отличным малым!

— Может, следовало побольше разузнать о нем, прежде чем нанимать?

— Папа нанимал, незадолго до смерти. Тогда-то я и познакомился с Дионом. Они, кажется, дружили. Болтали, шутили, выпивали. Папа уже был плох, но Дион как будто возвращал его к жизни.

Джерри погрузился в воспоминания.

— Перед папой стояла бутылка без наклейки. Он сделал глоток, потом ударил кулаком по столу и сказал: «Клянусь богами, я его сварю!» Затем посмотрел на меня: «А если со мной что случится, то сваришь ты, сын! Человек должен оставлять после себя не только деньги!» — «Ты о чем?» — «Назначь Диона старшим пивоваром! Он сварит такое пиво, которое никому здесь не снилось!»

— И ведь сварил, — сказала Дорис.

— Да, сварил. — Джерри вздохнул. — Жаль, папа не дожил, чтобы попробовать. Дион очень старался. Неделями не выходил из пивоварни. Контролировал весь процесс — от затирания сусла до добавления дрожжей, никого не подпускал. А потом вдруг раз — и исчез. Больше я его не видел.

— Странный человек, — задумчиво произнесла Дорис. — Впрочем, уверена, у него был веский повод.

— Надеюсь, — скептически усмехнулся Джерри. — Вот только мне от этого не легче. Все кончено.

— Та женщина, видимо, тоже так подумала, — сказала вдруг Дорис.

— Какая женщина?

— Прошу прощения, мистер Блитц, я имела в виду мисс Блессинг, вашу невесту. Она заходила недавно, просила передать вам это.

Дорис открыла ящик, достала оттуда кольцо и вручила его Джерри.

— Джоан?.. — проговорил он, не веря своим глазам.

— Ну не расстраивайтесь. Она того не стоит. — В голосе Дорис звучало почти материнское участие. — Ей нужны были только ваши деньги. Она даже как-то проговорилась, что терпеть не может фамилию Блитц. А началась у вас черная полоса — пожалуйста, ее как ветром сдуло!.. Вам нужна, — пылко добавила Дорис, — простая, милая девушка, которая будет любить вас за то, что вы есть!

— Где ж ее такую теперь найдешь… — Джерри вздохнул. — Дорис! А как тебе фамилия Блитц?

— По-моему, очень даже… — начала она и осеклась. — Ну то есть… в общем… Я помолвлена, мистер Блитц.

Она вытянула вперед левую руку. На безымянном пальце крохотным огоньком вспыхнул алмаз в оправе.

— Ну что ж, поздравляю. — Джерри подбросил свое кольцо на ладони и не глядя сунул в карман брюк. — Если что, я буду в пентхаусе. Пусть все бутылки из новой партии несут туда.

Расправив плечи, он решительно пошел к лестнице. Мечты рухнули. Невеста ушла. Через несколько часов он лишится и пивоварни, и пива.

Раз это лучшее пиво в истории, значит, следует насладиться им сполна.

В самом пентхаусе было темно, лампа горела только в проходе между гостиной и кухней. В гостиной стоял журнальный столик, на нем — полный бокал пива. Рядом темнели пятна от выплеснувшейся через край пены. Пенную шапку украшала прелестная головка и не менее прекрасный бюст.

Джерри сидел в кресле. Он салютовал девушке своим бокалом, та кокетливо потупила глаза.

— Поэту свыше вручен дар, но все ж успешней пивовар: постичь божественный размах в хмелю уж проще, чем в стихах, — продекламировал Джерри, осовело кивнул пенной красотке и сделал глоток. — Чтобы на все найти ответ, напитка лучше эля нет.

Откуда-то из недр Джерри исторг могучую отрыжку и расплылся в довольной улыбке.

— Идеальное пиво! — Он покрутил пальцем в воздухе. — Как пос-с’него пить что-т’ другое? Тот ж’ эль. Вот Хаусман^[2] пиш’т про эль, то’ко ничегошеньки в нем не п’нимает. Эль — эт’ верховое брожение, а в’т лагер — низовое.

Он сделал еще глоток.

— Пиво след’т подавать охл’жденным до п’ти-семи град’сов. Пена держ’с-ся лучш’, лишние газы улетуч’с-ся, а букет и вкус — остаю’с-ся.

Девушка начала клониться набок.

— Иначе г’ря, с’час пиво уже слишком нагрел’сь, и т’е нехорошо. Вот! — Джерри вылил остатки своего пива в бокал. Пена побежала по стенкам на стол и закапала на ковер. Девушка распрямилась.

— Так-т’ лучш’.

Он аккуратно вылез из кресла, обошел столик и будто по воздуху проплыл на кухню. Вернулся с двумя холодными бутылками без этикеток. Поставил на столик и, взяв открывалку с ручкой из слоновой кости, снял крышку с одной из них. Аккуратно перелил пиво в бокал и убрал пустую бутылку на пол, где уже скопилась небольшая коллекция.

Сощурившись, Джерри попробовал сосчитать бутылки, но сбился и начал снова.

— Тринадц-цть! — сказал он наконец. — П’красно! И каж-ж’я что унция виски. Даж’ не заметил, как напилс-ся.

Девушка кивнула, будто соглашаясь.

— А вот и нет! — Джерри отчаянно мотнул головой. — Я где-т’ слышал, чт’ есть три стадии оп’нения: драчливая, ворчливая и сонливая. А мне хорошо! Впроч’м, это ж идеальное пиво, так чт’ ничего удивит’ного.

Девушка весело закачалась.

— Я счас-с’в! — сказал Джерри победным голосом. — К чему забот’с-ся о будущ’м? — Он попытался щелкнуть пальцами; вышло только с третьего раза. — Пус-сь будущее само о себе забот’с-ся.

Он подлил немного пива в бокал с красоткой.

— Поч’му? — спросил он с негодованием. — Ну вот поч’му ’с-се против, чтоб’ у них в пиве кто-т’ плавал? Ты ж’ лучш-ший собутыльник! Красивая, ’с-се понимаешь — и молчишь. Что вам ещ-ще нужно от де’ушки? Что вам ещ-ще нужно от пива, а?

Джерри поднес бокал к губам и залпом осушил половину.

— Хочу сказать вам, господа: чтоб выпить, повод есть всегда… — пробормотал он, покачиваясь в такт, и вдруг замолчал.

В дверях стоял человек.

–…Сварилось пиво; выходной; в гостях; поссорился с женой… и — наконец — любой другой, — завершил стихотворение вошедший. — Да простит мне доктор Олдрич^[3] этот вольный пересказ.

— Дион! — воскликнул Джерри.

Ростом старший пивовар был немного ниже среднего, имел непримечательные каштановые волосы и непримечательную внешность. Костюм его, напротив, кричал оригинальностью.

Галстук — лиловый, рубашка — желтая, пиджак — ярко-синий, брюки — травянистые, носки — алые, ботинки — белые, как шкура козленка. Просто ходячая призма. Но даже этот разноцветный наряд блек по сравнению с лицом Диона. На нем отражалось счастливое презрение ко всему, что люди почитали святым, и священный восторг перед тем, что делало людей счастливыми. Под воздействием этой ауры хотелось веселиться, петь, танцевать, любить и предаваться вещам хоть и неблагоразумным, но таким приятным.

Кружит голову не хуже пива, — подумал Джерри. При этом в присутствии Диона он как будто слегка протрезвел.

Возраста пивовар был неопределенного. Иногда — как, например, сегодня — он выглядел юнее, чем самое молодое пиво, которое сливают дображивать в лагерный танк. А иногда казалось, что он на много-много веков старше пивоварни.

— Вижу, решил пригубить свеженького, — сказал Дион, и в его голосе бурлили энергия и жизнь. Затем он бросил взгляд на пену в бокале. — Нимфы и сатиры! Что это?!

— Эт’ моя погибель, — мрачно, словно кривое отражение, промолвил Джерри.

— Бывает, что погибель ведет к новой, лучшей жизни. Многие девушки убеждались в этом на своем опыте, — весело отозвался Дион. — Что ж, давай разбираться.

Он уселся на краешек кресла и стал рассматривать пенную красотку.

— Мило, изящно… Так как тебе пиво?

— Ид’альное!

Нездоровое уныние начало понемногу проходить.

— Естественно, — кивнул Дион. — А это созданьице, стало быть, портит продажи?

— ’ще как.

Тяжело вздохнув, Джерри кратко описал сложившееся положение.

— Куда т’ запропал? — жалостливым тоном закончил он.

— Дела. Приятные, не скрою, но от этого не менее насущные. Как у тебя сейчас. Уже готов, я погляжу?

— А в’т и нет. Сижу, как видишь, — с достоинством возразил Джерри. — Навеселе, не спорю, под градусом, под куражом, под мухой, под пара́ми да под хмельком. Пьян в стельку, как сапожник, в дым, в хлам и вдребезги. Но при этом в полном порядке… И все же куда ты запропал?

— Старик Болдуин оказался хитрее, чем ты думаешь. Он устроил мне круглосуточный загул на всю неделю, однако красотки и выпивка иссякли раньше, чем я. И вот я здесь. Итак, если мы не изгоним девушку, ты потеряешь пивоварню. Этого я допустить не могу. Кто-нибудь смог объяснить, в чем причина?

Джерри усмехнулся, вспоминая.

— Герхардт сказал, что виноваты трошши должны быть. Феннел заявил, что дело в сочетании углекислого газа с г’ммиарабиком.

— Нечестивцы! Скучные, приземленные нечестивцы! — Дион возмущенно хмыкнул. — Всюду ищут самое простое объяснение — и забывают про катализаторы. Они — пивовары, кому, как не им, разбираться в катализаторах? Увы, это выше их понимания. Печальный, печальный век! Никто так и не догадался, какой катализатор важнее всего.

— И какой же? — задумчиво спросил Джерри.

— Да человек! — Дион всплеснул руками. — Ты ведь знаешь определение: вещество, ускоряющее реакцию, при этом само в нее не вступающее. Если это не человек, то что?

— И ’дь правда! — торжественно согласился Джерри.

— Люди наблюдают мир, но не умеют воспринимать его целиком. — В голосе Диона зазвучала тоска. — Естественно, они не видят, какое действие оказывают на окружающие процессы. Что взять с катализатора? Пока он рядом, процесс идет как надо, и что меняется, когда его нет, он не знает.

Дион помолчал.

— Истина — вот она, но люди ее не видят. Они говорят про везение, интуицию, талант, легкую руку, случай и непостижимость природы. Удели человек время изучению своей каталитической силы, он бы сравнялся с богами.

— Правд’, что ль? — У Джерри отпала челюсть.

Дион со вздохом кивнул.

— Люди, однако, считают это суеверием. Раньше было не так, раньше понимали: сам пивовар куда важнее оборудования. Вот у вас современные пивоварни. И что это дает? Невероятную точность в измерении количества, температуры и времени, тончайший контроль над качеством. Только почему тогда пиво даже вполовину не такое хорошее, как у средневековых монахов?

— Не знаю, сдаюсь, — покачал головой Джерри.

— Вам подвластно все, кроме пивовара. Старая мудрость утрачена. Личность пивовара накладывает отпечаток на пиво, поэтому необходимо прежде всего воздержание…

— Как, с’всем?

— Совсем. Полнейшее. Можешь представить, какое это напряжение.

— Еще бы. — Джерри кивнул.

— Пока пиво варилось, у меня внутри все бродило и бурлило. Мне оставалось либо выпустить пар, либо лопнуть!

Джерри представил, как Дион взрывается, словно бутылка, в которой переборщили с карбонизацией. Чтобы не засмеяться, он схватил бокал и осушил его.

Дион тем временем открыл новую бутылку и сделал глоток прямо из горлышка.

— М-м, — протянул он оценивающе. — Истинный отпрыск солода. Мир должен узнать о нем, чего бы нам это ни стоило.

— А, забудь! — Джерри махнул рукой. — Пей и наслаждайся.

— Чтобы назавтра лишиться пивоварни? — в ужасе воскликнул Дион. — Ну уж нет! Человечество потеряет идеальное пиво, а я потеряю работу. Даже катализатору нужно добывать себе пропитание… Итак! Я нахожу эту пену весьма привлекательной, но понимаю, что не все разделяют мое мнение. Стало быть, вопрос в том, откуда она взялась и как от нее избавиться.

— ’менно! — поддакнул Джерри. — Логика б’зупречная!

— Да будет тебе. — Дион скромно потупился. — Вообще говоря, я действую по наитию. Логика — удел Аполлона, для меня же — пустой звук. Но не будем отвлекаться. Процесс катализа по своей природе неуправляем. Сверхъестественный подход открывает двери сверхъестественным сущностям.

— Ду́хам! — вырвалось у Джерри.

— Восхитительно! — Дион радостно захлопал в ладоши. — Ты понял! В нашем пиве завелся алкогольный дух — в буквальном смысле этого слова. А духов надо изгонять.

— Кто-то гонит самогон, а мы будем изгонять духов! — победоносно воскликнул Джерри.

— В погоню! — Дион хлопнул его по плечу.

Джерри вскочил.

— Сделаем так, чтобы дух издох, а пиво не выдохлось.

— Вот кто у нас теперь голова!

Джерри сделал несколько кругов по комнате, потом вдруг замер.

— Но как?

— Хороший вопрос, — согласился Дион.

— Чеснок? Омела? Борец? Серебряные пули? Святая вода? Распятие?

— Нет-нет-нет! — замотал головой Дион. — Все это дремучее суеверие. Не поможет.

— Тогда что?

— Вот ты встал, и девушка обернулась тебе вслед. Пока ты сидел, она тоже смотрела на тебя. А куда она обычно смотрит?

— Забавная штука, — задумчиво произнес Джерри. — Она всегда смотрит в мою сторону. Ни разу не видел, чтобы отворачивалась.

— Если явление демонстрирует подобное постоянство, тому должна быть причина. Почему она все время смотрит на тебя?

— Понятия не имею.

— Дело в тебе. Ты и есть причина!

Джерри горько усмехнулся.

— Ничего себе причина. Более разумного объяснения нет?

— Я послужил проводником, но конечной целью был ты, — продолжил Дион. — Дух желал увидеть тебя.

— Меня?! — удивился Джерри. — Быть не может.

— Ду́хами правят только крепкие чувства, — заметил Дион.

— Крепкие, как алкоголь? — предположил Джерри.

— Любовь и ненависть. Ненавидеть тебя не за что, стало быть, дело в любви.

У Джерри закружилась голова, и он опустился в кресло. Любовь, — подумал он. Странное ощущение, особенно когда тебя любит дух.

— И что мне делать? Сказать ей, чтобы уходила?

— Будь осторожен, — предостерег Дион. — Ду́хи — существа бесхитростные, а от любви до ненависти один шаг.

— Если меня сгубила любовь, то к чему приведет ненависть? — простонал Джерри.

— Нужно ее выманить.

— Как рыбу?

— Почти.

— А наживкой что будет?

— Рыбу выманивают на то, что ей больше нравится. Женщины испокон века клюют на мужчин, значит, ловить будем на тебя!

— Всегда хотел узнать, каково быть мотылем, — вяло произнес Джерри.

— Вот только куда тебя закинуть?

Джерри щелкнул пальцами; получилось с первого раза. Он удивленно посмотрел на ладонь, затем встряхнул головой и поднялся.

— За мной!

Он вышел из пентхауса и устремился к лифту. Тот стоял открытым. Дион заскочил в кабину, задыхаясь от азарта, и Джерри нажал на кнопку первого этажа.

Лифт поехал вниз.

— Ага, в цех дображивания! — догадался Дион.

— Да, начнем с того места, где все заканчивается.

Двери разъехались. Джерри с Дионом быстро зашагали по длинному коридору. Джерри шел пошатываясь: снова ощущать под ногами землю ему не понравилось. Навалившись, он распахнул тяжелую дверь. Из цеха вырвался поток ледяного воздуха. Температура там была почти на нуле. Джерри щелкнул выключателем, загорелись лампы.

Все помещение занимали длинные металлические резервуары, на которых намерзли куски льда. Пролавировав между ними, Джерри открыл еще одну тяжелую дверь, ведущую в цех розлива.

— Вот кег с новым пивом. — Он пнул бочку, лежавшую под разливочным аппаратом, потом выдернул из соседней краник, не обращая внимания на полившиеся оттуда пиво и пену. Пиво было старое, и пена у него была самая обыкновенная. — А вот краник.

Дион тем временем поставил кег на попа́, и Джерри вогнал краник в пробку.

— Ну что, выпускаем духа?

Он открыл краник на полную. Пиво бурным белым потоком хлынуло на пол, расплескиваясь во все стороны. В воздухе повис острый запах перебродившего хмеля. На желтых лужицах образовалась густая, плотная пена, начала подниматься и приобретать очертания — человеческие, женские. Наконец она превратилась в ту самую красотку, которая стояла, протянув руки к Джерри.

Девушка продолжала расти. Сначала она была мужчинам по колено, потом — по пояс. Когда она стала ростом с Джерри, тот поспешно закрыл краник. Девушка поднялась еще немного и застыла. Впервые Джерри увидел ее во всей красе, обнаженную и совершенную, от макушки до лодыжек, утопающих в пене.

Девушка выглядела живой, словно скульптура, в которую вложено столько души, что даже холодный мрамор кажется теплым. Пена слегка вздымалась и опускалась, точно красотка дышит и вот-вот сойдет с места.

— Что дальше?

Джерри посмотрел на Диона, тот пожал плечами.

— А что тебе подсказывает внутренний голос?

Джерри осторожно коснулся пены. Девушка шелохнулась. Джерри отдернул руку и потер пальцы друг о друга. Поморщился.

— Такое ощущение… странное, — сказал он и, глубоко вдохнув, коснулся девушки снова.

В этот раз она как будто потянулась навстречу. Джерри отпрянул, и пенная красотка шагнула за ним и теперь стояла на бетонном полу, словно у нее были настоящие ноги и ступни. Ее молочно-белая грудь поднималась и опускалась. Глаза распахнулись, прозрачно-синие, как летнее небо, отражающееся в горном озере.

— Афродита Пенорожденная, — прошептал Дион.

— Это не пена, — тихо сказал Джерри, убирая руку. — Это кожа, теплая кожа.

— Вот она, сила любви.

Девушка раскрыла рот и произнесла свое первое, удивительно подходящее ситуации, слово:

— Любви…

Губы у нее были красные, язык — розовый. Волосы, длинные и светлые, водопадом ниспадали на плечи. Кожа — молочно-белая. Нагота девушку нисколько не смущала.

— Вот это, я понимаю, полнотелое пиво, — удовлетворенно произнес Дион.

Джерри нерешительно поднял руку.

— Можно мне?.. — растерянно спросил он.

— Конечно, — прошептала девушка, изогнувшись ему навстречу.

Джерри тут же убрал руку.

— Ладно, и так верю, — пробормотал он. — Прости.

— Не прощу, — сказала девушка, продолжая поедать его полным обожания взглядом. — Я так давно влюблена в тебя.

— Как давно? — поинтересовался Дион.

— С тех пор как попала сюда, еще с ячменем, — ответила она, впервые обратив внимание на кого-то, кроме Джерри. — Я — Невеста Ячменя, последний сноп, срезанный в поле.

— А, теперь ясно, — понимающе кивнул Дион. — Ну и забот ты нам устроила.

— Я? Вам с Джерри?! — испуганно воскликнула девушка. — Ах, я этого не переживу!.. Но мне так хотелось, чтобы Джерри меня заметил.

— И поверь мне, у тебя получилось, — пробормотал Джерри.

— Все так над тобой издевались! — Глаза у нее заискрились, как будто в воду бросили шипучую таблетку. — Особенно эта Джоан!

Джоан!.. Джерри словно окатило ледяной водой. Он несколько раз выдохнул и с неожиданной ясностью произнес:

— Если вы не против, я, пожалуй, пойду.

— Конечно, не против! — Красотка тут же очутилась рядом с ним. — Куда?

— Нет, ты, кажется, не поняла, — встревоженно сказал он. — Мне нужно уединиться.

— Отличная мысль. Пошли! — радостно поддержала она.

Джерри с ужасом посмотрел на девушку, как будто впервые увидел.

— Я хочу побыть один!

Она надула губки.

— Фи, как скучно! А еще нечестно по отношению ко мне. Ты вытащил меня в этот мир, значит, обязан обо мне заботиться. По справедливости, ты мой!

— Вот уж нет! — возразил Джерри.

Сначала Джоан, теперь эта голая девица из пены. Хватит!

— Я — ничей, ясно?

И он побежал — в цех дображивания, а оттуда, мимо длинных лагерных танков, — в коридор.

— Но я — твоя! — донесся сзади женский крик.

Джерри оглянулся. Девушка бежала за ним, легко шлепая босыми ступнями по бетонному полу.

Страх придал Джерри скорости, и он взлетел по лестнице на второй этаж. Медный варочный котел тускло поблескивал в темноте, будто влажный бок бронтозавра, вынырнувшего из доисторического болота. Джерри замешкался, раздумывая укрыться в кабинете старшего пивовара, но оттуда можно было уйти только через окно. Так что он побежал по лестнице дальше, на третий этаж. Белый сияющий силуэт все приближался.

Весь третий этаж занимал балкон. Джерри с надеждой поглядел на чан для сцеживания сусла. Если залезть туда и закрыть за собой крышку, то, может, ожившее пенное существо пробежит мимо, не заметит. В противном случае он окажется в ловушке.

Помещение химической лаборатории слева имело тот же недостаток, что и кабинет старшего пивовара этажом ниже. Поэтому Джерри рванул на себя тяжелую герметичную дверь в цех с бродильным резервуаром.

Он спрятался за кипарисовыми бочками, над которыми витал запах дрожжей, стараясь не стучать зубами, поскольку температура была почти что нулевая. Открылась дверь.

Хоть бы она не знала про свет, хоть бы она не знала про свет!

— Джерри! — раздался голос, веселый и звонкий, будто колокольчик; в нем смешались юность, радость и торжество. — Я иду искать!

Господи, для нее это все игра! — с ужасом подумал Джерри. В цеху было темно, но девушка уверенно лавировала между бочками. А еще она видит в темноте!

Дрожа от холода и страха, Джерри осторожно, на цыпочках пошел к двери. А на полдороге он чихнул.

В тихом помещении будто гром грянул. Девушка снова засмеялась, и Джерри, бормоча проклятия, бросился наутек. Он захлопнул дверь за собой, попытался найти засов — безуспешно — и рванул на четвертый этаж. За спиной дверь грохнула еще раз, и босые ноги зашлепали по ступенькам.

Прятаться негде. Лезть в заторный котел или чан для зернопродуктов некогда — девушка наступает на пятки. Джерри завернул за угол и помчался на пятый этаж. Там аккуратными штабелями были сложены мешки с ячменным солодом, молотой кукурузой и шелухой. Оставалась последняя надежда — грузовой лифт.

Увы, как и положено в таких сюжетах, охотник настиг свою жертву.

Дион не торопился их искать. К тому моменту как он добрался до пятого этажа, Джерри узнал, что у слова «овладеть» есть и другие значения.

Он бросил девушке пустой мешок и властно приказал:

— Прикройся, милая.

— Не стану! — Она топнула ножкой и кинула мешок обратно.

— Но тебе придется носить одежду, — умоляюще произнес Джерри.

— Зачем это?

— Так принято… Ради приличия.

— Приличие. Мне не нравится это слово.

— Все носят одежду, — продолжал увещевать Джерри. — Хотя бы на людях.

— Ладно, надо так надо, — нехотя согласилась она. — Однако носить я буду только что-то струящееся или мягкое — шелка и мех.

— Да уж, дорого ты мне обойдешься… — простонал Джерри.

— Увы, таков ход вещей, — печально подтвердил Дион. — Это древнейшая монополия, и мужчинам остается только смириться.

— Тебе нужно имя, документы… — стал перечислять Джерри. — Господи, столько всего!

— Для любви нет ничего невозможного, — сказал Дион.

— Для любви? Для любви?.. — Джерри непонимающе завертел головой, и вдруг его лицо переменилось. — Да чтоб тебя!.. Милая, с тобой все хорошо?

— А что? Что-то не так? — Ее лицо стало еще белее, чем прежде.

— Ты как будто заваливаешься.

— Я стою ровно.

Так и было.

— Значит, ты уменьшаешься! — воскликнул Джерри. — Ты уже ниже меня ростом!

Ей пришлось задрать голову.

— Да, ты как будто стал выше.

— Можешь что-нибудь сделать? — спросил Джерри, разворачиваясь к Диону.

Тот лишь бессильно развел руками.

— Боги дали, боги взяли.

— Нет! Этому не бывать! — Джерри стиснул кулаки. — Я только встретил ее. Я не могу ее потерять!

По девичьей щеке побежала одинокая слеза. Изящным жестом пенная красотка смахнула ее и взяла Джерри за руку.

— Ни слова больше. У нас мало времени, нечего тратить его попусту.

Джерри почти со злостью отмахнулся от нее.

— Я так просто не отступлю! — крикнул он. — Почему она уменьшается? Так не бывает! Или есть какой-то закон, естественный или сверхъестественный?

— Нету… — сказал Дион.

— Значит, должен быть выход, и мы его найдем, сейчас же! Итак, она усыхает. Почему?

— Жидкость испаряется? — беспомощно предположил Дион. — В конце концов, человек почти на семьдесят процентов состоит из воды.

— Хочу пить, — сказала девушка.

— Вопрос в том, человек ли она?

Джерри покосился на красотку.

— Вроде похожа.

— Вот только люди не усыхают. По крайней мере, не с такой скоростью. — Джерри задумался. — Пиво состоит из воды на девяносто один процент…

— Пить хочу!

— Точно! — воскликнули Джерри с Дионом в один голос.

— Она — человек, но организм ее ведет себя как пена, — затараторил Джерри. — Если в бокал не подливать пива, шапка в конце концов опадет и растворится. Следовательно, чтобы девушка не пропала, ее нужно напоить!

— Пить! Пить!

Пенная красотка была ему уже по пояс.

— Скорее! — сказал Джерри. — Черт! Я выпил все, что успели бутилировать, а до разливочного цеха она не дотянет…

— Что, совсем ничего не осталось? — В практических вопросах от Диона, как всегда, толку не было.

Джерри щелкнул пальцами и с криком «Придумал!» помчался к лифту. Нажимая на нужный этаж, он почувствовал, что в кабине есть кто-то еще. Дион.

— Джерри, старина, — тихо и доверительно сказал он. — Ты точно хочешь спасти ее? Понимаю, в тебе говорит эйфория, но не забывай, что от женщин все беды. А она к тому же еще и не совсем человек. Дай ей усохнуть, и дело с концом. У тебя останется лучшее пиво на свете, с самой обыкновенной пеной. У тебя останется пивоварня. Девушки будут в очередь выстраиваться, выбирай любую. Ты уверен, что хочешь обречь себя…

Джерри все это время тупо смотрел на Диона и очнулся, лишь когда лифт тряхнуло при остановке.

— Если бы я не знал, что ты шутишь, то уволил бы тебя тут же.

Он подбежал к ванне для пастеризации и, сунув руку в кипящую воду, вынул оттуда бутылку. Шипя от боли, он перебрасывал ее, как горячую картофелину, чтобы немного остудить.

— И все-таки зачем тебе это? — снова спросил Дион.

Он успел сходить к себе в кабинет и взять там открывалку.

— Ни за чем, просто так, — ответил Джерри, взбегая по лестнице — лифт ехал слишком медленно. — Без нее моя жизнь будет сера и скучна.

— И это правильно, — тихо произнес Дион и сбавил шаг. — Более прекрасного объяснения не слышал уже тысячу лет.

Все завершилось как нельзя благополучнее.

Джерри, конечно же, успел. Пиво было горячее, но это лучше, чем ничего. Девушке выправили свидетельство о рождении — естественно, поддельное, что еще раз доказывает: для любви и для денег невозможного нет. Наконец, ей дали имя: миссис Блитц. Большего, судя по всему, и не требовалось.

Похмелья у Джерри не было — вот что значит идеальное пиво! — зато появилась жена, красивая, любящая и верная. Да, ей приходилось просыпаться три раза за ночь, чтобы выпить бутылочку, но Джерри не жаловался. В конце концов, какие претензии могут быть к девушке, которая любит пиво? К тому же, когда владеешь пивоварней, это даже не проблема.

Дион остался старшим пивоваром, периодически уходил в загул, но Джерри не обращал внимания. Веселье и алкоголь лились рекой. Кто угодно давно бы уже спился, только не Дион. Джерри так и не спросил, какое у него полное имя, ни разу не намекнул, что лишь бог, подаривший древним грекам вино, мог создать такой напиток… Зачем портить тайну?

Перепало также и покупателям. Им досталось идеальное пиво, из которого не вылезали обнаженные красотки. Впрочем, они сами не знали, чего лишились.

Примечания

1

У. Шекспир, «Двенадцатая ночь, или Что угодно», акт II, сцена 3 (пер. М. А. Лозинского).

2

Альфред Эдвард Хаусман — английский поэт и эссеист, особенно прославившийся в Эдвардианскую эпоху. Выше Джерри цитирует его стихотворение «Terence, this is stupid stuff» из сборника «Шропширский парень» (1896).

3

Генри Олдрич — английский теолог, доктор философии, жил в XVII в. Наиболее известен эпиграммой о пяти причинах выпить, написанной на латинском языке и существующей во множестве интерпретаций.