У меня четыре туза

Джеймс Хэдли Чейз, 1977

За полвека писательской деятельности британский автор детективов Рене Брабазон Реймонд (1906–1985) опубликовал около девяноста криминальных романов и сменил несколько творческих псевдонимов. Самый прославленный из них – Джеймс Хэдли Чейз. «Я, как ищейка, беру след и чую, чего хочет читатель. И что он купит» – так мэтр объяснял успех своих романов, охотно раскрывая золотоносный секрет: читателей привлекают «действие и ритм». В настоящую книгу вошел роман из цикла о Хельге Рольф, созданный в 1970-е годы. Хельга Рольф – супруга миллионера, хороша собой. Кажется, ее жизнь – реализовавшаяся мечта. Но увы, это не так. Есть у нее одна слабость – мужчины. Умные, красивые, сексуальные… Но она вышла замуж за Германа Рольфа, пожилого инвалида, и обещала ему верность. Большие деньги и маленькие слабости – опасная комбинация…

Глава вторая

Хельга Рольф, одна из богатейших женщин планеты, принимала ванну в люкс-апартаментах отеля «Плаза-Атене»: она лежала в горячей ароматной воде, которую приводила в движение, покачивая длинными ногами, а руками сжимала крепкие груди.

Хотя Хельга всегда путешествовала ВИП-классом с максимальным комфортом и была избалована вниманием стюардесс, она ненавидела долгие перелеты, особенно в компании Стэнли Винборна, которого не любила, и старого зануды Фредерика Ломана. Однако оба они были весьма полезны в управлении «Рольф электроник корпорейшн».

Став президентом корпорации, она некоторое время подумывала избавиться от этой парочки, но потом решила, что не стоит: работали они очень эффективно.

Идея открыть отделение корпорации в Париже принадлежала Ломану. Он провел переговоры с французским премьер-министром и встретил с его стороны полную поддержку. Так что плюсов у идеи оказывалось много, и Хельга согласилась. Ломан собирался отправиться во Францию для дальнейших переговоров вместе с Винборном.

«Весна в Париже!» — подумала Хельга.

И к изумлению своих подчиненных, заявила, что полетит с ними.

Однако теперь, расслабляясь после утомительного семичасового перелета, Хельга усомнилась в правильности своего решения.

Париж весной прекрасен, если ты предоставлен сам себе; когда же за тобой по пятам ходят два занудных бизнесмена с калькуляторами и когда французская пресса не спускает с тебя глаз, все оказывается не столь уж привлекательным.

Она снова взбаламутила воду красивыми длинными ногами. Вот уже пять месяцев она находится в статусе вдовы.

Волшебный ключик к миллионам Рольфа — в ее руках. Теперь она сама по себе стоит сто миллионов долларов. Ей принадлежат роскошный дом в Парадиз-Сити, роскошный пентхаус в Нью-Йорке и роскошная вилла в Швейцарии. Но свобода? Где она? Любой ее шаг освещается прессой. Боже, как она ненавидит газеты!

Секс для нее был такой же неодолимой потребностью, как выпивка для алкоголика. Когда Рольф умер, Хельга вообразила, что теперь вольна заполучить любого мужчину, которого пожелает, но вскоре осознала, что если она не будет в любовных делах столь же скрытной, как при жизни мужа, то имя ее начнут бесконечно трепать в разнообразных таблоидах.

За пять месяцев так называемой свободы у нее было все лишь три любовника: официант в нью-йоркском отеле, один старый повеса, в дееспособность которого никто поверил бы, да молодой вонючий хиппи, которого она подобрала на дороге и с которым они предались неистовому сексу на заднем сиденье ее машины.

«Так не пойдет, — твердила она себе. — У меня куча денег. У меня есть все, кроме секса. Надо найти мужа — какого-нибудь достойного мужчину, который полюбит меня и будет рядом, будет удовлетворять мои желания. Не хочу ни от кого прятаться. Вот решение проблемы. Единственное решение».

Она вылезла из ванной, остановилась перед большим зеркалом и осмотрела себя. Ей исполнилось сорок четыре. Возраст не портил ее, ведь она не пренебрегала услугами косметологов и соблюдала строгую диету. И вот — женщина с упругой грудью, подтянутой фигурой, округлыми бедрами; блондинка с большими голубыми глазами, высокими скулами, полными губами и прекрасным цветом лица. Выглядела она лет на десять моложе своего реального возраста.

«И что с того?» — горько спрашивала себя Хельга, вытираясь. И лицо, и тело прекрасны, но нет мужчины, который мог бы все это по достоинству оценить!

Вернувшись в спальню, она застала там горничную, которая распаковывала и раскладывала вещи. Хельга согласилась — боже, какая тоска! — поужинать с Ломаном и Винборном в ресторане. Она надела обтягивающее платье из черного шелка, схватила накидку из темных страусовых перьев и спустилась в лифте на первый этаж, где ее поджидали Ломан и Винборн.

Оба подошли к ней. Была уже половина десятого, и Винборн предположил, что коктейли ждут их на столе. Входя в ресторан, Хельга фиксировала обращенные на нее взгляды. Среди посетителей был один полный мужчина с изрытым оспинами лицом, определенно наглый американец, он ел в одиночестве и пялился на нее больше других.

Паттерсон наблюдал, как Рольф расположилась за столиком напротив и кивнул своим мыслям. Арчер прав: к такой дамочке и впрямь нужен особый подход. Управляясь с очередным бифштексом, он наблюдал за Хельгой, как она беседовала со своими спутниками, и говорил себе, что Гренвилл — правильный выбор, чтобы совладать с такой штучкой.

Покончив с едой, Паттерсон неспешно потягивал двойной виски со льдом, пока Хельга не покинула ресторан вместе со своими сотрапезниками. 22:15. Он вышел в вестибюль и увидел, как Винборн и Ломан провожают даму к лифту.

Избавившись от свиты, Хельга подумала: «Что ж, опять две таблетки снотворного! Смогу ли я когда-нибудь поступать как заблагорассудится?»

Оказавшись в апартаментах, она подошла к окну, раздвинула тяжелые шторы и выглянула на улицу. Внизу бурлила парижская жизнь: машины, огни, шум, люди. Но что может предпринять одинокая женщина?

Она снова задернула шторы, потом повернулась и обвела взглядом огромный пустой номер.

Муж!

Вот решение!

Муж!

Хельга сняла одежду и нагой пошла в ванную. Открыла шкафчик, достала снотворное. Проглотила две таблетки, помедлила, вновь взглянула на себя в зеркало.

Вот тебе и первая ночь в весеннем Париже!

Вернувшись в спальню, она надела короткую ночную сорочку и упала в постель. Сколько раз она уже делала это — снотворное вместо любовника?

Муж, думала она, пока препарат начинал действовать. Да, решение в этом — чуткий, замечательный любовник!

Хельга погрузилась в наркотический сон.

Когда Хельга поздним утром вышла из отеля, снаружи ее подкарауливал фотокорреспондент. Хотя похожий на крысу мужичок показался ей отвратительным, она ослепительно улыбнулась ему и помахала рукой, позируя для снимка. Хельга давно приучила себя дружить с прессой.

Она пошла вверх по авеню Марсо, пересекла улицу Квентен и прогулочным шагом, наслаждаясь атмосферой Парижа, добралась до ресторана и бара «Фуке» на Елисейских Полях.

Да, думалось ей, вот он, настоящий Париж весной! Каштаны в цвету, толпы туристов, шагающих по тротуарам, солнышко пригревает, переполненные кафе…

Она села за свободный столик, подошел официант. Хельга решила устроить себе поздний ланч и поэтому заказала мартини с водкой. Официант, впечатленный дорогим шерстяным пальто цвета шампанского, с меховыми манжетами, в мгновение ока принес напиток.

Хельга сидела, расслабленно изучая местных чудиков, глупо выглядящих туристов, пожилых американок в их ужасных шляпах и украшенных драгоценными камнями оправах очков. Это зрелище развлекало ее.

Винборн предлагал совместный ланч, но Хельга, лишь бы избежать его общества, сказала, что прогуляется по магазинам. Она решила, что приятнее пообедать даже и в одиночестве, нежели терпеть монотонную болтовню Винборна.

Но пообедать в весеннем Париже!

Она открыла сумочку и достала портсигар. Зажав губами сигарету, Хельга услышала щелчок и увидела пламя золотой зажигалки, инкрустированной алмазами. Она поднесла сигарету к язычку огня, затем подняла взгляд.

Откуда же ей было знать, что Гренвилл добрый час подкарауливал ее на выходе из отеля, потом следовал за ней по авеню Марсо, увидел, как она заняла столик, и неприметно расположился с ней по соседству.

Хельга заглянула в карие глаза мужчины, и горячая волна желания тут же захлестнула ее.

Вот это мужчина! Все в нем безупречно: кремового цвета костюм, черный с синим галстук, браслет из золота и платины на крепком волосатом запястье и улыбка, обнажающая белые, ровные зубы.

Они рассматривали друг друга.

— Весна в Париже, — произнес Гренвилл своим низким, мелодичным голосом. — Все мечтают о ней, но и она может показаться скучной, когда ты один.

— Но вы-то, разумеется, не один? — отозвалась Хельга.

— Могу я спросить о том же вас?

Она улыбнулась:

— Можете. Я одна.

— Вот и славно. Значит, больше мы не одиноки.

Женщина рассмеялась. Многие годы она знакомилась с интересными мужчинами и часто раскаивалась в этом, но выпивка, солнце и атмосфера Парижа сделали ее слегка безрассудной.

— Больше года не была в Париже. Он, похоже, совсем не изменился, — заметила Хельга.

Гренвилл пожал плечами:

— Время не стоит на месте, увы. Париж изменился. Все меняется. Посмотрите на этих людей. — Он указал на бесконечный поток туристов. — Мне кажется, что люди вроде нас с вами очень быстро становятся анахронизмом. А эти персонажи, разгуливающие перед нами в дешевой одежонке, с длинными немытыми волосами, с гитарами, — именно они в конечном итоге завладеют миром. Люди вроде нас, имеющие вкус, знающие разницу между хорошей и плохой едой, хорошим и плохим вином, постепенно исчезают, и — кто знает? — может, это и к лучшему. Если молодое поколение не осознаёт ценность жизни так, как мы, то оно их и не заслуживает. И конечно, они даже не догадываются, чего лишены.

Не давая себе труда вникнуть в содержание его речей, Хельга просто смотрела на своего собеседника. «Пусть говорит — это он умеет!» — думала она. Звук его голоса успокаивал ее.

Незнакомец минут десять разглагольствовал без остановки, потом резко смолк.

— Я утомил вас.

Хельга покачала головой:

— Вовсе нет. Все это в высшей степени интересно.

Он улыбнулся. «Какой мужчина!» — снова подумала она.

— Если вы никого не ждете, возможно, мы могли бы пообедать вместе? Здесь неподалеку есть замечательный ресторанчик.

«Какой быстрый!» — подумала Хельга, но почувствовала себя польщенной. Этот человек, похоже, был помоложе ее, однако смотрел на нее с нескрываемым восхищением. Почему бы нет?

— Это было бы мило. Но для начала давайте познакомимся. Меня зовут Хельга Рольф.

Она впилась в него взглядом — слишком часто ее имя вводило собеседника в ступор. Но не в этом случае.

— Кристофер Гренвилл. — Он подозвал официанта и расплатился за свой кофе и мартини Хельги. — Прошу, подождите минуту. Я подгоню машину.

Она провожала его глазами: высокий, прекрасно сложенный, безупречный. И коротко вздохнула. В прошлом она так часто ошибалась в выборе мужчин! Хельга вспомнила про парня в Бонне, который на поверку оказался геем. Вспомнила молодого метиса из Нассау, тот и вовсе был колдуном вуду! Вспомнила мускулистого красавца, по совместительству частного детектива-шантажиста… Много, много ошибок, но, быть может, на этот раз ей повезет?

Новый знакомый помахал ей из приземистого темно-синего «мазерати», на котором подъехал к кафе, двигаясь против движения. Она поднялась и перебежала тротуар. Кристофер распахнул для нее пассажирскую дверцу. Гудели клаксоны, шоферы ругались, но Гренвилл даже бровью не повел.

— Парижане — самые невежливые водители, если не считать, разумеется, бельгийцев, — сказал он, и машина рванула с места.

— Ездить по Парижу всегда казалось мне кошмаром, — сказала Хельга.

— Красивым женщинам не стоит садиться за руль в Париже, — заметил Гренвилл. — Им нужно сопровождение.

Хельга была с этим совершенно согласна.

В конце Елисейских Полей Гренвилл свернул к Левому берегу. Движение было плотным, но он управлял машиной с легкостью настоящего аса. Автомобиль заворожил Хельгу.

— Это «мазерати»? — спросила она. — Никогда не доводилось ездить на таком.

Гренвилл улыбнулся, подумав, каких бабок стоило Паттерсону арендовать эту машину.

— На свободной дороге это просто чудо.

Через несколько минут он свернул с бульвара Сен-Жермен на маленькую боковую улочку.

— Теперь надо где-то припарковаться, — объявил Гренвилл. — Немного терпения.

Он обогнул квартал, затем, снова въезжая на улочку, заметил тронувшийся с обочины автомобиль. Не обращая внимания на гудки сзади, Кристофер уверенно загнал «мазерати» на освободившееся место. Не успела Хельга и глазом моргнуть, как он уже выскочил из машины и распахнул пассажирскую дверцу.

— Ловко проделано, — вырвалось у нее.

— Когда живешь в городе, нужно или научиться таким вещам, или пропасть навсегда. — Гренвилл взял ее под руку. — Здесь совсем недалеко. Вам понравится. Надеюсь, вы проголодались?

Хельга, привыкшая к роскошным парижским ресторанам, впрочем, не была особенно довольна, когда увидела непритязательно оформленный вход в бистро — с грязными занавесками, тусклой бронзой на двери. А когда Гренвилл распахнул дверь, ее взору предстала узкая длинная комната, полная весьма упитанных стариков-французов, уплетающих за обе щеки.

Из-за стойки выплыл исполинских размеров мужчина, лысый, с животом, похожим на пивной бочонок. Его полное лицо со множеством подбородков расплылось в улыбке.

— Месье Гренвилл! Глазам не верю! Сколько лет, сколько зим! — Стиснув ладонь Кристофера, он активно потряс ее.

— Клод! — отозвался Гренвилл с улыбкой. — Я привел совершенно особого друга. Мадам Рольф. — Он повернулся к Хельге. — Это Клод, он некогда был шеф-поваром в «Тур д’Аржане»^[4]. Мы знакомы уже очень много лет.

Слегка обескураженная, Хельга обменялась с толстяком рукопожатием.

— Нам что-нибудь эдакого, Клод, — продолжал Гренвилл. — Но не слишком тяжелого. Понимаешь?

— Разумеется, месье Гренвилл. Сюда, пожалуйста.

Под заинтересованными взглядами едоков Клод, слегка страдавший от одышки, проводил Хельгу и Гренвилла в небольшой обеденный салон на четыре столика: уютный, безукоризненно-чистый и уединенный.

— Однако тут мило! — воскликнула изумленная Хельга, пока Гренвилл подставлял ей стул. — Не знала, что в Париже существуют такие места.

Гренвилл и Клод обменялись улыбками.

— Еще как существуют, и это — одно из самых мной любимых, — сказал англичанин, усаживаясь. — А теперь скажите, не будете ли вы против рыбного ланча?

— Нет.

Кристофер повернулся к Клоду:

— Тогда по шесть белонских устриц каждому и морской язык по-кардинальски. И дополним это, скажем, «мюскаде».

— Превосходно, месье Гренвилл. Аперитив не желаете?

Гренвилл посмотрел на Хельгу, которая покачала головой.

— Несколько минут, месье Гренвилл. — Клод удалился.

— Вы не пожалеете. Морской язык по-кардинальски — лучший в Париже. Соус делается из жирных сливок, датских креветок и мелко истертого панциря лобстера. — Кристофер предложил ей свой портсигар.

— Красивая вещь, — сказала Хельга, взяв сигарету.

— Да. Подарок одного австрийского графа. — Гренвилл вспомнил мучительные часы, когда он возил толстую тетку по танцевальному залу. — Я оказал ему небольшую услугу.

Хельга бросила на него изучающий взгляд. Не насмешка ли промелькнула в темно-карих глазах?

— И чем же вы занимаетесь в Париже? — осведомилась она.

Он пренебрежительно взмахнул рукой:

— Бизнес. И удовольствия. А вы, наверное, приехали покупать одежду. Надолго здесь задержитесь?

— Я здесь тоже по делам. Но и наряды куплю, конечно, тоже.

Гренвилл сделал вид, что удивлен.

— Поверить не могу, что такая красивая женщина приехала в Париж по делам. Не может быть! — Затем он хлопнул себя по лбу. — Рольф? Ну конечно! Мадам Рольф! Какой же я глупец!

Подали устриц на подложке из колотого льда.

— Воистину объедение, месье Гренвилл! — кудахтал Клод. — Я сам ими занимался.

Устрицы и вправду были великолепны.

Гренвилл одобрительно кивнул, и Клод вернулся в кухню.

— Итак, вы та самая легендарная мадам Рольф, — промолвил Крис с улыбкой. — В газетах только о вас и пишут. Я польщен. И вы остановились в том же отеле, что и я, — вот ведь стечение обстоятельств!

Хельга посмотрела ему прямо в глаза:

— Да, мне посчастливилось стать чрезвычайно богатой женщиной. И при этом мне часто приходится невыносимо скучать, — вполголоса сказала она.

Гренвилл посмотрел на нее, сочувственно кивнул:

— Да. Могу себе представить: настырное внимание прессы, никакой реальной свободы, сплетни и огромная ответственность. — Накалывая устрицу, он покачал головой. — Да, я понимаю.

— А вы все же чем занимаетесь? — неожиданно повторила вопрос Хельга. Ей очень хотелось разузнать побольше об этом привлекательном мужчине.

— Тем и этим. Давайте не будем портить аппетит мерзкими вещами вроде бизнеса. У ваших ног Париж, а Париж — один из самых восхитительных городов в мире.

И Гренвилл начал рассуждать о том, почему Париж так очарователен. Хельга слушала как завороженная. Он все еще говорил, когда подали морской язык, и не умолкал в продолжение всего ужина, при этом ни на миг не показавшись скучным, пока не настал черед кофе.

— Многие годы я не ела так вкусно и не узнавала столько нового, — улыбнувшись, сказала Хельга.

Гренвилл улыбнулся в ответ и пожал плечами:

— Да, еда была хороша. Я заболтался. — Он покачал головой. — Стоит мне найти хорошую компанию, как я начинаю слишком много болтать. Но увы, пора возвращаться к делам. Меня ждет скучная деловая встреча. Позвольте подвезти вас до отеля.

Он оставил ее на пару минут, чтобы оплатить счет и перемолвиться парой слов с Клодом. Обменявшись с хозяином рукопожатием и улыбками, они вышли из бистро и направились к «мазерати».

— Я вот думаю, не согласились бы вы повторить этот опыт? — спросил Крис, заводя машину. — Обещаю не говорить так много. — Он ослепительно улыбнулся ей. — В Фонтенбло есть один ресторанчик… Не откажете в любезности поужинать со мной завтра?

Хельга не колебалась — этот мужчина действительно заинтересовал ее.

— Это было бы чудесно.

Он подвез ее к отелю «Плаза-Атене» и проводил до лифта. Ожидая, пока кабинка спустится, они смотрели друг на друга.

— Могу я звать вас Хельгой? Такое прекрасное имя, — сказал Гренвилл.

— Разумеется, Крис.

— Так, значит, завтра вечером в восемь в вестибюле?

Она кивнула, коснулась его запястья и вошла в лифт.

Джо Паттерсон, сидя в одной из ниш, наблюдал и удивлялся. Когда Хельга скрылась из виду, Гренвилл подошел к американцу.

— Никаких проблем, мистер Паттерсон, нужно лишь несколько дней. — Затем, оставив Джо сидеть с разинутым ртом, направился к стойке администратора. — Открытку и конверт, пожалуйста.

— Извольте, месье.

На открытке Гренвилл написал: «Благодарю за Вашу красоту и Ваше общество. Крис». Затем сунул открытку в конверт, запечатал и надписал на нем имя Хельги.

— Пошлите мадам Рольф двенадцать красных роз. Прибавьте к моему счету, — распорядился он, после чего вышел из гостиницы и двинулся к месту стоянки «мазерати».

Тем вечером Арчер и Гренвилл встретились с Паттерсоном в ресторане отеля «Георг V». Паттерсон был слегка пьян и пребывал в хорошем настроении.

— Ты выбрал нужного человека, Арчер, — заявил он, как только они сделали заказ. Потом широко улыбнулся Гренвиллу. — А ты хваткий парень. Прям закружил эту куколку, она так и млела от тебя.

Гренвилл вскинул бровь:

— Это моя профессия, мистер Паттерсон.

— Ага. Да уж, ты ловок.

Когда им подали копченую лососину, американец продолжил:

— Хочу, чтобы ты был в курсе моей затеи, Гренвилл. Это нельзя упустить. — И он стал распространяться насчет летних лагерей.

Гренвилл вежливо слушал, а Арчер, уже знакомый с этой информацией, налегал на еду.

— Землю в наши дни не так-то просто найти, — говорил Паттерсон, размахивая вилкой. — Но я присмотрел кусочек в Южной Франции — расположение первый сорт. По моим прикидкам, за два миллиона баксов там можно построить шикарный лагерь. Надо только убедить ее выложить эти денежки — это ваша задача. Тут у меня все бумаги и красочный буклет для нее. Изучи их, а если что-то будет непонятно, обращайся к Арчеру. Он в курсе.

Гренвилл заверил его, что именно так и поступит.

— Как только она попадет на крючок, — продолжал американец, — предложим и другие места. Я давно положил глаз на красоты Корсики. Можешь намекнуть ей…

Арчер решил слегка спустить Паттерсона с небес на землю.

— Должен напомнить вам, мистер Паттерсон, что Хельга очень опытна в делах. Если она решит вложить деньги, роль дремлющего партнера ее не устроит. Ей захочется получить частичный контроль.

Паттерсон нахмурился:

— Не хочу, чтобы какая-то баба совала нос в мой проект. — Он глянул на Гренвилла. — Скажи ей, что я дам двадцать пять процентов прибыли, но никакого контроля.

К удивлению Арчера, Крис отреагировал спокойно:

— Без проблем. Думаю, что мне удастся все устроить так, как вы хотите.

Просияв, американец похлопал его по руке:

— Вот и молодец! Все в твоих руках, управляйся как знаешь. Сколько примерно уйдет времени, чтобы выжать из нее деньги?

Гренвилл пожал плечами. Последовала пауза, в ходе которой им подали бифштекс.

— Весьма неосторожно торопить процесс, мистер Паттерсон, — ответил он наконец. — Я бы сказал, по меньшей мере дней десять. — На его лице сверкнула ослепительная улыбка. — Мне ведь еще нужно затащить ее в постель.

— Лады. Со сроком о’кей, но прошу поумерить расходы.

— Не стоит срезать углы на пути к двум миллионам долларов, — возразил Гренвилл, отрезая кусок бифштекса. — У мадам Рольф сложилось впечатление, что я богат. Мне нужно соответствовать образу.

— Это так, но будь поскромнее — я-то ведь деньги не печатаю.

— А у кого их много в эти дни? — легкомысленно заметил Крис и произнес очередной монолог, на этот раз на тему дороговизны ночной жизни в Париже. Он был столь информирован, что смог поразить даже Паттерсона.

После ужина он попросил Гренвилла записать адресок первоклассного борделя, который тот упомянул.

— Полагаю, стоит туда заглянуть, — сказал американец и подмигнул. Затем потребовал счет.

— Спросите Клодетту, — посоветовал Кристофер очень серьезно. — Она будет стоить лишь немного дороже.

— Клодетту, значит? Ага, хорошо. О’кей, вы, двое, не пропадайте. И полегче с тратами. — На слегка нетвердых ногах Паттерсон вышел из ресторана.

— Что за мерзкий тип! — произнес Гренвилл и подозвал официанта. — Немного коньяку и еще кофе, пожалуйста.

— Да, мерзкий, — согласился Арчер. — Однако пока он обеспечивает меня средствами к существованию.

— Ты же не поверил, что Хельга клюнет на этот смехотворный проект, правда? — спросил Гренвилл, вскинув брови.

Арчер покачал головой:

— Конечно нет. Но пока Паттерсон верит, мне гарантирована сотня долларов в неделю, а тебе — развлечения и роскошь.

— А когда она откажет? Что дальше?

Джек пожал мощными плечами:

— Тогда, наверное, ты присмотришь себе старушку для прокорма, а я — нового промоутера.

Гренвилл добавил сахара в кофе.

— Шутишь?

Арчер сурово воззрился на него:

— Надо смотреть в лицо правде.

— Дорогой мой Джек, это же определенно пораженческая позиция. Давай рассмотрим ситуацию. За пару часов я окрутил одну из богатейших женщин мира. Она страстно желает заполучить меня в постель. Как только мы станем любовниками (а это произойдет очень скоро), передо мной откроется дорога — при условии аккуратных и обдуманных действий — к ее миллионам. Должен признать, что планы и заговоры никогда не были моей сильной стороной. Но у меня сложилось впечатление, что это по твоей части. Если я ошибаюсь, поправь меня, и больше не будем об этом говорить.

— Продолжай, — сказал Арчер, насторожившись. — Думаю, тебе есть что предложить.

— Я предлагаю кинуть Паттерсона и, работая вместе, выкачать из Хельги столько денег, сколько получится.

Джек надолго задумался, потом покачал головой:

— Не лучшая идея, Крис. Без финансовой поддержки Паттерсона мы далеко не продвинемся. Ты не сможешь разъезжать на «мазерати» и жить в «Плаза-Атене», я вообще окажусь на грани нищеты. Согласен, избавиться от Паттерсона — очень хочется, но где брать деньги? И еще: ты пока увидел лишь одну сторону Хельги. Я же ее знаю. Она не только красива, но и тверда, проницательна, и у нее мозги прекрасного финансиста. Я расскажу тебе кое-что. Хельга — дочь выдающегося юриста-международника и получила отличное образование в сфере права и экономики. Она работала с отцом в Лозанне, и я был их партнером, поэтому мне известна ее деловая хватка. Ее ни в коем случае нельзя недооценивать. Она мгновенно чует любой подвох. Она очень умна, и это многое определяет. Разумеется, у нее есть слабость — это секс, но уверяю тебя, что стоит ей лишь заподозрить нечистую игру — и секс отойдет на второй план.

— Поживем — увидим, — отозвался Гренвилл. — Спасибо за сведения, но я по-прежнему склонен бросить Паттерсона — не сразу, разумеется, — и пощипать Хельгу самостоятельно. Но тут не обойтись без тебя, Джек. Ты обязательно придумаешь схему, по которой мы сможем выкачать из нее пару миллионов. Ты только придумай, что делать, а уж я со своей стороны обещаю с этой Хельгой управиться.

Размышляя, Арчер полуприкрыл глаза. В последней схватке верх остался за Хельгой, и она ужасно обошлась с ним. Недурно было бы отомстить, но как?

— Мне нужно все обдумать, — сказал он.

— О чем я и говорю. В нашем распоряжении десять дней, пока этот мерзкий человечек нас финансирует. Мы позволим ему думать, что все прекрасно, а затем бросим. Так что думай, Джек.

— Еще раз предупреждаю, Крис: Хельгу нельзя недооценивать, — повторил Арчер. — Она крепкий орешек.

Гренвилл весьма мелодично рассмеялся:

— Если бы ты видел, как она на меня смотрела сегодня, то не переживал бы. Плод вот-вот упадет в руки.

Вернувшись в свой неуютный номер, Арчер вытянулся на кровати. Его деятельный, изобретательный ум напряженно работал в течение последних двух часов, но план, по которому Хельга могла бы отдать в их пользу два миллиона долларов, так и не родился.

Разочарованный и уставший, Джек включил маленькое радио, чтобы прослушать одиннадцатичасовой вечерний выпуск новостей. Главной темой был захват пяти заложников в аэропорте Орли с требованием выкупа в десять миллионов франков.

Арчер раздраженно выключил приемник, встал с постели и начал раздеваться. Затем, наполовину стянув с себя рубашку, замер и посмотрел на радио, стоящее на прикроватном столике.

«А чем не идея?» — спросил он себя.

Той ночью он почти не сомкнул глаз.

«Реле де Флор» — это крошечный ресторанчик, спрятавшийся позади дворца Фонтенбло. Мадам Тоннель, владелица заведения, встретила Хельгу и Гренвилла и проводила в зал всего на пятнадцать столиков.

— Я уже сделал заказ, — сказал Крис, когда Хельга уселась. — Хочу, чтобы вы попробовали одно из лучших блюд Франции, цыпленка Оливье. Оно просто удивительно, и мадам Тоннель превосходно его готовит. А пока мы ждем, предлагаю насладиться донышками артишоков в приправе из уксуса и оливкового масла.

Хельга, совершенно неотразимая в абрикосового цвета брючном костюме, улыбнулась ему:

— Похоже, Крис, вы хорошо знаете Париж. Это местечко как раз в моем вкусе. Мне так надоели шикарные рестораны.

«Никогда не встречала такого чудо-мужчины! — думала она. — Наверняка он хорош в постели! И муж из него тоже может получиться чудесный!»

— Я побродил по свету, — ответил Гренвилл, пожимая плечами. — Мне хотелось бы показать вам рестораны Вены, Праги, Москвы. А теперь позвольте рассказать про «цыпленка Оливье». Прежде всего, Оливье — это один из величайших французских поваров, создатель изысканных рецептов. Подготовка цыпленка слишком сложна, чтобы ее подробно описывать. Ингредиентов множество: шесть яичных желтков, жирные сливки, масло, коньяк, эстрагон, лук-шалот, сердцевина сельдерея и прочее. Главный секрет в том, что в конце цыпленка поливают соусом из лобстеров.

— Звучит божественно! — воскликнула Хельга, весьма впечатленная.

— Блюдо особенное. — Гренвилл улыбнулся. — Для особенно прекрасных женщин.

И снова Хельгу обдало жаром.

— Крис, а чем вы зарабатываете на жизнь? — спросила она, пока они поглощали донышки артишока.

Тем утром Гренвиллу позвонил Арчер и попросил встретиться в бистро на Севрской улице.

— У меня появилась идея, — сообщил Джек. — Но над ней еще нужно поработать. Вот что пока нужно делать.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

4

«Тур д’Аржан» (Серебряная башня) — старейший, знаменитый ресторан Парижа, открыт в 1582 г.; образцовая французская кухня.