Положите ее среди лилий

Джеймс Хэдли Чейз, 1950

Рене Реймонд, известный всему миру под псевдонимом Джеймс Хэдли Чейз, прославился в жанре «крутого» детектива. Он вышел из семьи отставного британского офицера, и отец прочил Рене карьеру ученого. Но в 18 лет будущий писатель оставил учебу и навсегда покинул родительский дом. Постоянно менял работу и испробовал немало профессий, прежде чем стал агентом-распространителем книг, основательно изучив книжный бизнес изнутри. Впоследствии он с иронией вспоминал: «…Пришлось постучать не менее чем в сто тысяч дверей, и за каждой из них мог встретить любого из персонажей своих будущих романов… И столько пришлось мокнуть под дождем, что сейчас никто не в силах заставить меня выйти из дома в сырую погоду…» За полвека писательской деятельности Чейз создал порядка девяноста романов, которые пользовались неизменным успехом у читателей разных стран, и около пятидесяти из них были экранизированы. В настоящем издании публикуется роман о частном детективе Вике Маллое, созданный Чейзом в 1950 г. Текст печатается в новом переводе.

Глава вторая

1

Капитан полиции Брендон сидел за своим рабочим столом и сердито смотрел на меня. Ему уже перевалило за пятьдесят, он был невысокий, склонный к полноте, с целой копной густых волос, белых, словно свежевыпавший снег, его глаза смотрели так же дружелюбно и выразительно, как пивная пробка.

Из нас составился любопытный квартет. Поодаль сидела Паула, строгая и невозмутимая. Тим Мифлин, прислонясь к стене, о чем-то спокойно размышлял, словно решивший вздремнуть старец. Я сидел в кресле для почетных гостей напротив стола. И разумеется, здесь был капитан полиции Брендон.

Большая просторная комната была хорошо обставлена. На полу лежал красивый турецкий ковер, стояло несколько удобных кресел, на стенах висела пара репродукций с пейзажами Ван Гога. Солидный письменный стол стоял в углу комнаты между двумя окнами, выходившими на деловой район города.

Мне уже доводилось бывать в этой комнате, и воспоминания об имевших здесь место мелких неприятностях были свежи. Брендону я нравился примерно так же, как Хиросиме ядерная бомба, и я ожидал новых претензий.

Беседа началась не слишком удачно и все никак не клеилась. Брендон уже начал вертеть в руках сигару — жест, который выражал его неудовольствие.

— Ладно, — произнес он раздраженно, — давайте начнем с самого начала. Ты нашел это письмо… — Он подался вперед, всматриваясь в письмо Дженет Кросби так, словно боялся заразиться от него столбняком. Брендон старался не прикасаться к нему. — Датировано пятнадцатым мая тысяча девятьсот сорок восьмого года.

Что ж, по крайней мере, он доказал, что умеет читать. Я ничего не сказал.

— И к этому письму прилагалось пять стодолларовых банкнот. Верно?

— Именно так, — подтвердил я.

— Ты получил письмо шестнадцатого мая, однако не вскрыл его, а положил в карман плаща и забыл о нем. И только когда ты отдал плащ другому человеку, письмо нашлось. Верно?

— Именно так.

Он хмуро посмотрел на сигару, затем понюхал ее толстым носом.

— Очень оригинальный способ вести дела.

— Такое случается, — коротко ответил я. — Вот помню, в ходе процесса над Тетци полиция отправила не туда…

— Плевать мне на дело Тетци, — взвизгнул Брендон так пронзительно, словно резали поросенка. — Мы говорим об этом письме. Ты отправился в поместье Кросби, намереваясь увидеться с мисс Морин Кросби. Верно?

— Да, — подтвердил я, начиная уставать от всего происходящего.

— Тебе не удалось с ней увидеться, потому что она нездорова, однако ты решил узнать больше и поговорил с горничной мисс Дженет Кросби. Верно?

— Если хочешь, пусть будет так.

— Так это верно или нет?

— Да, несомненно.

— Эта женщина, Дрю, потребовала пятьсот долларов в обмен на информацию. Такова твоя версия, но я на нее не куплюсь. Ты остался наблюдать за домом, а спустя какое-то время появился оливковый «додж», и какой-то здоровый парень вошел в дом. Он оставался там около десяти минут, затем уехал. После чего в дом вошел ты и обнаружил, что Дрю мертва. Верно?

Я кивнул.

Брендон снял с сигары ленту и потянулся за спичкой. Все это время его глаза, похожие на пивные пробки, угрюмо смотрели на меня.

— Ты заявляешь, что «додж» принадлежит доктору Зальцеру, — продолжал он и чиркнул спичкой по подошве своего ботинка.

— Мифлин говорит, что принадлежит. Я попросил его проверить регистрационный номер.

Брендон поглядел в сторону Мифлина, который уставился пустым взглядом на противоположную стену.

— Через полчаса после того, как Маллой позвонил тебе и спросил, кому принадлежит эта машина, ты получил заявление от доктора Зальцера, что машину угнали. Это верно, я не ошибаюсь?

— Да, сэр, — холодно ответил Мифлин.

Взгляд Брендона переместился на меня.

— Ты это слышал?

— Разумеется.

— Очень хорошо. — Брендон поднес зажженную спичку к сигаре и затянулся. — Однако запомни раз и навсегда, тебе следует выбросить из головы все свои фантазии по поводу доктора Зальцера. Возможно, тебе это неизвестно, но доктор Зальцер весьма уважаемый и добропорядочный житель нашего города, и я не позволю, чтобы ему докучали такие типы, как ты. Это понятно?

Я задумчиво потянул себя за нос. Заявление Брендона было неожиданным.

— Разумеется, — ответил я.

Он выпустил дым через стол мне в лицо.

— Ты мне не нравишься, Маллой, и твоя дурацкая контора тоже. Может, от нее и есть какая-то польза, хотя лично я сомневаюсь. Я совершенно уверен, что от вас одни неприятности. Несколько месяцев назад ты доставил немало хлопот с делом Серфа, и, не будь ты таким чертовски ловким, и сам влип бы в неприятности. Мисс Дженет Кросби умерла. — Брендон подался вперед, чтобы снова взглянуть на письмо. — Кросби были и остаются до сих пор весьма состоятельным и влиятельным семейством, и я не потерплю вашего вмешательства в их дела. У тебя нет никаких прав на пятьсот долларов, которые прислала мисс Кросби. Деньги необходимо вернуть немедленно. И оставь мисс Морин Кросби в покое. Если у нее проблемы с каким-то шантажистом — в чем лично я сомневаюсь, — она придет ко мне, когда ей потребуется помощь. Это не твое дело, и, если я узнаю, что ты досаждаешь ей, я приму меры, чтобы ты как можно дольше никого не беспокоил. Ты меня понял?

Я широко ухмыльнулся.

— Начинаю понимать, — сказал я и подался к нему, задавая вопрос: — Сколько Зальцер вносит в твой спортивный фонд, Брендон?

Его жирная розовая физиономия приобрела малиновый оттенок. Глаза, похожие на пивные пробки, засверкали, словно стеклянные.

— Предупреждаю, Маллой, — зарычал он. — Моим парням известно, как обезопаситься от таких проходимцев, как ты. Как-нибудь вечером нарвешься в темном переулке на побои. Отвяжитесь от Кросби и Зальцера. А теперь выметайся!

Я поднялся.

— Сколько же семейство Кросби платит тебе за помощь, Брендон? — поинтересовался я. — Сколько два года назад сунул тебе старик Кросби, чтобы замять аварию с участием Морин, когда она насмерть задавила человека? Уважаемые и добропорядочные? Не смеши меня. Зальцер такой же уважаемый и именитый, как вышибала «Дельмонико». Как получилось, что он выписал свидетельство о смерти Макдональда Кросби, когда у него даже нет медицинского образования?

— Убирайся! — проговорил Брендон.

Мы испепеляли друг друга взглядами секунды четыре, после чего я пожал плечами, повернулся и направился к двери.

— Идем, Паула, пора выбираться отсюда, пока мы тут не задохнулись, — произнес я и рывком распахнул дверь. — Запомни слова о темном переулке. Подавать в суд на капитана полиции за угрозу физической расправы так же весело, как и на любого другого.

Я шагал по длинному коридору за Паулой. Мифлин, покинувший кабинет вслед за нами, топал так, словно ступал по яйцам в подбитых гвоздями сапогах.

Нас он нагнал в конце коридора.

— Подожди минутку, — сказал он. — Зайдем ко мне. — И он открыл дверь своего кабинета.

Мы с Паулой вошли, потому что питали к Мифлину теплые чувства, кроме того, он был слишком полезным человеком, чтобы с ним ссориться. Он закрыл дверь и прислонился к ней спиной. На его красном лице было написано беспокойство.

— Хорошо же ты поговорил с Брендоном, — с горечью произнес он. — Ты чокнутый, Вик. Ты ведь не хуже меня понимаешь, что ничего не добьешься таким способом.

— Понимаю, — сказал я, — но эта крыса довела меня до белого каления.

— Я предупредил бы тебя, только времени не было. Но ты и сам должен понимать, что Брендон ненавидит тебя до колик.

— И это мне тоже понятно. Только что мне оставалось? Пришлось рассказать ему всю историю. Какие у него отношения с Зальцером?

Мифлин пожал плечами:

— Они в хороших отношениях. Конечно, я знаю, что услуги его клиники стоят дорого. Однако в этом нет ничего противозаконного. — Мифлин понизил голос, продолжая: — Откуда, как ты думаешь, у Брендона появился «кадиллак»? На жалованье капитана полиции его не купишь. И еще одно: благодаря Морин Кросби детишки Брендона попали в колледж, она же оплачивает счета миссис Брендон за докторов. А ты наезжаешь на двух главных покровителей Брендона.

— Я подозревал, что дела обстоят примерно так, когда задавал Брендону свои вопросы, — признался я. — Слушай, Тим, а Зальцер действительно заявил об угоне машины?

— Да. Я лично принимал его заявление.

— И что вы собираетесь делать с этим убийцей? Предпримете хоть что-то или ничего?

— Ну разумеется, предпримем. Будем его искать.

— Я понимаю, о чем ты сейчас думаешь, Вик, но ты не прав. Зальцер слишком умен, чтобы марать руки убийством. Можешь сбросить его со счетов.

— Ладно, хорошо.

— И смотри в оба. Эта болтовня насчет темного переулка — не блеф. Ты будешь не первым и не последним, кому надают по ушам потому, что Брендону он не нравится. Это я тебе говорю. Смотри в оба!

— Спасибо, Тим. Я буду смотреть в оба, но я в состоянии позаботиться о себе.

Мифлин потер свой бесформенный нос тыльной стороной ладони.

— Тут все не так просто. Ты начнешь бить в ответ, и тогда тебя арестуют за нападение на полицейского. Состряпают против тебя обвинение и посадят, а вот в камере тебя уже обработают по-настоящему.

Я похлопал его по руке.

— Пусть это тебя не беспокоит. Меня это точно не беспокоит. Что-нибудь еще?

Мифлин покачал головой.

— Просто смотри в оба, — повторил он, открыл дверь своего кабинета, выглянул в коридор и, убедившись, что там никого нет, махнул нам рукой.

Мы спустились по каменным ступеням в фойе. У двойных дверей топтались два здоровенных детектива в штатском. Один был огненно-рыжий с белым, одутловатым лицом. Второй худощавый и крепкий с виду, смахивавший на ржавый чугунный штырь. Оба внимательно и неторопливо оглядели нас, а рыжий плюнул точно в медную плевательницу в шести ярдах от него.

Мы прошествовали мимо них и вышли на улицу.

2

Позади Оркид-билдинг есть узкий переулок, в основном его используют как парковку конторские служащие, которые работают в здании, а в самом дальнем его конце располагается бар Финнегана.

Пэт Финнеган — мой давний приятель; это полезное знакомство, поскольку у Финнегана имеются связи с большинством бандитов и жуликов, приезжающих в Оркид-Сити, и он всегда в курсе, если затевается что-нибудь противозаконное. Несколько лет назад я принял сторону Финнегана в небольшой потасовке между ним и тремя молодчиками, которые в тот момент горели желанием выколоть ему глаза разбитой бутылкой из-под виски. Финнеган решил, что, если бы не я, он лишился бы зрения, и чувствовал себя обязанным мне.

Бар Финнегана — не только источник ценной информации, но еще и прекрасное место для встречи по окончании рабочего дня. Догадываясь, что Керман будет там, я остановил «бьюик» неподалеку, и мы с Паулой вошли в бар.

Было уже начало двенадцатого, и у стойки все еще сидели несколько самых крепких посетителей.

Джек Керман уютно устроился за угловым столиком, разложив перед собой газету и поставив поближе бутылку скотча. Он поднял голову и помахал нам.

Пока мы проходили через зал, я махнул рукой Финнегану, а он широко улыбнулся мне в ответ.

Приз на конкурсе красоты Финнегану не светил ни при каких условиях. Сложенный как горилла, с покрытым шрамами лицом, уродливым и безрадостным, он смахивал на гибрид Кинг-Конга и десятитонного грузовика.

Керман поднялся с места и отвесил Пауле изысканный поклон.

— Подумать только, ты — и в таком заведении, — произнес он. — Только не говори, что оставила свой скверный характер и строгие манеры запертыми в сейфе конторы.

— Хватит, Джек, — сказал я, усаживаясь. — Дело дрянь. Прежде чем я приступлю к рассказу, тебе есть что сообщить?

Не успел он ответить, как подошел Финнеган:

— Добрый вечер, мистер Маллой. Добрый вечер, леди.

Паула улыбнулась ему.

— Еще один стакан, Пэт, — попросил я. — Помогу Керману прикончить скотч. — Я перевел взгляд на Паулу. — Кофе?

Она кивнула.

— И кофе для мисс Бенсинджер.

Когда Финнеган принес пустой стакан и кофе и вернулся за барную стойку, я произнес:

— Давай выкладывай.

— Я виделся с Джоан Парметтой, — доложил Керман и закатил глаза. — Какая красота, какая роскошь! — Он изобразил руками изгибы. — Если бы не дворецкий, который сновал туда-сюда, можно было бы завязать с ней прекрасную дружбу. — Керман вздохнул. — Непонятно, и что во мне так привлекает женщин?

— Недостаток интеллекта, — тут же ответила Паула. — Женщине приятно для разнообразия почувствовать себя выше мужчины.

— Ладно, прекратили базар! — резко бросил я, когда Керман начал медленно подниматься со стула, протянув руку к бутылке виски. — Не важно, как она выглядит. Что она рассказала о Дженет?

Керман опустился на свое место, обиженно глядя на Паулу.

— Она сказала, что удивилась как никогда в жизни, услышав, что Дженет умерла от сердечной недостаточности. За два дня до смерти Дженет они играли в теннис, и Дженет разбила ее подчистую. Разве такое возможно с больным сердцем?

— Что-нибудь еще?

— Я спросил и об этом парне по фамилии Шеррил. Его, кстати, сейчас нет в городе. С ним я так и не встретился. Джоан Парметта сказала, что Дженет была безумно влюблена в него. Они очень часто виделись. А потом, за неделю до смерти Макдональда Кросби, Шеррил перестал появляться в доме и помолвка была расторгнута. Причины не назывались, и даже Джоан, которая была очень близка с Дженет, понятия не имеет, что же случилось, хотя и пыталась выяснить. Дженет просто сказала, что они поругались, но не захотела распространяться об этом.

— Она говорила, что за человек этот Шеррил?

Керман пожал плечами:

— Она виделась с ним всего несколько раз. Сказала, что он красавец; чем занимается, она понятия не имеет и не знает, при деньгах он или нет. У него дом на Россмор-авеню. Небольшой, но миленький. За ним присматривает какая-то китаянка. — Керман послал в потолок воздушный поцелуй. — Она тоже миленькая. Впрочем, мне не удалось толком у нее ничего узнать. Она понятия не имеет, когда Шеррил вернется. Парень живет неплохо, должно быть, заколачивает деньги. В гараже стоит «кадиллак» размером с военный корабль, и сад выглядит так, словно в него вбухана кругленькая сумма. Бассейн и прочие атрибуты роскоши там тоже имеются, все небольшого размера, но очень-очень миленькое.

— Это все?

Керман кивнул.

Я вкратце рассказал ему о своем визите к Эвдоре Дрю, о том, как туда явился здоровенный парень, как произошло убийство и как я беседовал с Брендоном. Керман сидел и слушал, позабыв о своей выпивке, и глаза у него становились все круглее и круглее.

— Господи Исусе! — выпалил он, когда я договорил. — Ну и вечерок! Так что вообще творится? Мы выходим из игры?

— Не знаю, — ответил я, наливая себе еще виски. — Деньги придется вернуть. А чтобы это сделать, необходимо выяснить, кто занимается поместьем. Совершенно точно, что не Морин. Должно быть, у нее имеются адвокаты или какие-то официальные представители, которые ведут дела. Может быть, мы сумеем узнать это из завещания Кросби. Я хочу взглянуть еще и на завещание Дженет. Хочу уточнить, оставляла ли она какие-то деньги Эвдоре. Если не оставляла, тогда откуда они у Эвдоры? Я не говорю, что мы заканчиваем с этим делом. Сначала нароем побольше фактов, а потом решим. Нам придется действовать очень осторожно. Брендон может нам помешать.

— Если мы вернем деньги, тогда дело придется закрыть, — заметила Паула. — Нет смысла работать бесплатно.

— Я понимаю, — сказал я. — Однако получившийся расклад все равно меня заинтересовал. И, кроме того, мне не нравится выполнять приказы Брендона. — Я допил свой скотч и отодвинулся вместе со стулом. — Что ж, полагаю, нам надо сделать перерыв. Мне бы не помешало вздремнуть.

Керман потянулся, зевнул и поднялся из-за стола.

— Я тут только что вспомнил, что завтра утром должен везти детишек Хоффлина в Голливуд, — сказал он, поморщившись. — Индивидуальная экскурсия на студию «Парамаунт». Если бы не шанс увидеть там Дот Ламур^[8], я бы повесился. Эти трое ребятишек наводят на меня ужас.

— Ладно, — произнес я. — Послезавтра вернешься?

— Ага. Если меня не разберут на запчасти.

— К тому времени я решу, что мы делаем дальше. Если мы все-таки двигаемся вперед, то работать придется быстро и без накладок. Погоди-ка минутку. Я переговорю с Пэтом.

Я подошел к барной стойке, за которой Финнеган лениво перетирал стаканы. Оттуда как раз отходила парочка: какой-то старый греховодник и блондинка. Блондинка посмотрела на меня из-под накрашенных ресниц и подмигнула. Я подмигнул в ответ.

Когда они отошли достаточно далеко, я сказал:

— Пэт, есть один парень, который следит за мной. Крупный, сложен как боксер, нос и ухо покалечены, носит светло-коричневую шляпу со шнурком вокруг тульи. Курит сигары и, судя по его внешности, способен жрать ржавые гвозди. Не видел такого?

Пэт протер стакан, который держал в руках, посмотрел на свет и сощурился. Затем аккуратно поставил стакан на полку.

— Похож на Бенни Двона. Но можно проверить: если это Бенни, от него всегда разит чесноком.

— Я не подходил к нему настолько близко. А кто этот Бенни Двон?

Финнеган взял очередной стакан, сполоснул под краном и принялся протирать. Неторопливо отвечая на вопросы, он как будто специально выводил собеседника из себя. Но он не имел в виду ничего дурного — просто манера такая.

— Он настоящий головорез, — ответил Пэт, сощурившись на стакан и принимаясь за следующий. — Получил место в клинике Зальцера. Пока не связался с Зальцером, перебивался мелкими выигрышами. В тридцать восьмом году схлопотал пять лет за вооруженный разбой. Считается, что теперь он утихомирился, только я лично сомневаюсь.

— Что же он делает в клинике Зальцера?

Финнеган пожал плечами:

— Все сразу. Моет машины, чем-то помогает в саду — всякая мелочовка.

— Дело очень важное, Пэт. Если это Двон, ему грозит обвинение в убийстве.

Финнеган вытянул трубочкой толстые губы, словно собираясь присвистнуть.

— Что ж, описание очень похоже. Я видел его в такой шляпе.

Я снова повторил описание, стараясь ничего не упустить.

— Да, — подтвердил Финнеган. — Это прямо вылитый он. Постоянно с сигарой, а нос и правое ухо у него покалечены. Должно быть, он.

Я ощутил легкое волнение.

— Что ж, Пэт, спасибо.

Я вернулся к Керману и Пауле: все это время они наблюдали за мной из другого конца зала.

— Финнеган опознал того парня, — сообщил я им. — Его зовут Бенни Двон, и знаете что? Он работает на Зальцера.

— И как только тебе удается добывать сведения? — произнес Керман, усмехаясь. — Что же ты намерен теперь предпринять?

— Поставить в известность Мифлина, — сказал я. — Погоди еще секунду, хорошо? Я ему позвоню.

В управлении полиции мне сказали, что Мифлин отправился домой. Я нашел в справочнике его домашний номер и позвонил. После небольшого ожидания я услышал голос Мифлина, сонный и раздраженный.

— Говорит Маллой, — сказал я. — Прости, что разбудил, Тим, но я совершенно уверен, что выяснил личность парня, который убил Эвдору Дрю.

— Правда? — Мифлин оживился. — Что ж, отлично. И кто он?

— Бенни Двон. И вот еще что, Тим. Он работает у Зальцера. Если отправишься в клинику прямо сейчас, сможешь подцепить его на крючок.

Повисло долгое, тяжелое молчание. Я ждал, усмехаясь про себя и представляя выражение лица Мифлина.

— У Зальцера? — произнес он наконец не вполне членораздельно, словно набил рот горячей картошкой.

— Совершенно верно. У дружка Брендона.

— И ты уверен в этом?

— Именно. В любом случае я смогу его опознать, и Паула тоже. Мы с радостью дадим показания.

— Точно? — В его интонациях угадывались нерешительность и мука.

— Конечно. Зальцер, разумеется, может выйти из себя, но кому какое дело до Зальцера, за исключением Брендона?

— Черт побери! — с досадой воскликнул Мифлин. — Мне придется переговорить с Брендоном. Сам я в такое дело не полезу.

— Так давай, говори. Но обязательно передай ему, что я уже звоню дежурному редактору «Геральд», чтобы продать эту историю. Я не хочу, чтобы Двон выскользнул у тебя из рук только потому, что Брендон не пожелал расстраивать своего приятеля.

— Не делай этого! — взвыл Мифлин. — Слушай, Вик, ради бога, только не заигрывай с прессой. Такого Брендон точно не потерпит.

— Какая жалость, ведь именно это я и собираюсь сделать. Так и передай ему, а потом отправляйся за Двоном, если только не хочешь, чтобы на вас набросились газетчики. Пока, Тим.

Он все еще стенал, когда я повесил трубку.

Подошли Паула и Керман.

— Что, поставил его на уши? — спросил Джек, потирая руки.

— Он просто немного распсиховался. Полиция, похоже, не горит желанием досаждать Зальцеру.

Я набрал номер, подождал, затем услышал мужской голос: «Офис „Геральд“» — и попросил соединить с дежурным редактором.

Мне потребовалась пара минут, чтобы изложить ему всю историю. Он набросился на нее, словно умирающий с голоду на обед из пяти блюд.

— Зальцера, похоже, опекает Брендон, — пояснил я. — Я не удивлюсь, если он попытается все замять.

— Если у него получится, то не по моей вине, — ехидно ответил дежурный редактор. — Спасибо, Маллой. Пойду поищу дубинку, чтобы прибить эту крысу. Предоставь все мне: я его загоню в угол.

Я повесил трубку и вышел из телефонной будки.

— Интуиция подсказывает мне, что я назревает скандал, — сообщил я. — И если я прав, сегодня ночью Брендону не смотреть сладких снов.

— Какая досада, — отозвался Керман.

3

Если поехать на север по Оркид-бульвару, минуя поместье «Санта-Роза», то в итоге окажешься на узкой дороге, которая ведет к песчаным дюнам и к моему дому.

Дом не представляет собой ничего особенного, зато сюда не доносятся звуки чужого радио, а если мне приспичит петь в ванной йодлем, никто не станет возмущаться. Это четырехкомнатное бунгало построено из некрашеной канадской сосны, при нем имеется крохотный садик, порядок в котором поддерживает Тони, мой филиппинский мальчик-слуга. В сотне ярдов от моей входной двери плещут синие волны Тихого океана, а дом стоит в окружении зарослей кустов, голубых пальм и песка. Место уединенное, здесь тихо, как на кладбище, но мне нравится. Я живу здесь уже больше пяти лет, и меня не тянет искать другое место.

Выйдя из бара Финнегана, я поехал по песчаной дороге, ведущей к моему дому. До полуночи оставалось двадцать минут. В небе висела большая, похожая на дыню луна, и ее яркий белый свет заливал песок и кусты не хуже прожектора. Море напоминало черное зеркало. Воздух был горяч и неподвижен. Если бы мне повстречалась какая-нибудь блондинка, получилась бы романтическая ночь.

Завтра, говорил я себе, приближаясь к дому, будет хлопотный день. Паула пообещала проверить завещания и Макдональда, и Дженет Кросби, как только откроется администрация округа. Сам же я намеревался еще раз навестить медсестру Герни, разузнать, кто адвокат Морин Кросби, и поговорить с ним. Если получится, то собрать побольше информации о Дугласе Шерриле. А вот если в завещаниях не окажется ничего интересного, если адвокат Морин подтвердит, что все в порядке, и если поведение Дугласа Шеррила не вызовет никаких подозрений, тогда я действительно верну пятьсот долларов и буду считать дело закрытым. Однако в глубине души я был совершенно уверен, что дело закрывать не придется, хотя и был готов поверить в то, что напрасно теряю время.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

8

Дороти Ламур (1914–1996) — популярная американская актриса.