Плоть орхидеи

Джеймс Хэдли Чейз, 1948

"Рене Реймонд, известный всему миру под псевдонимом Джеймс Хэдли Чейз, вышел из семьи отставного британского офицера, и отец прочил Рене карьеру ученого. Но в 18 лет будущий писатель оставил учебу и навсегда покинул родительский дом. Он испробовал немало профессий, прежде чем стал агентом по распространению книг и основательно изучил книж ный бизнес изнутри. Впоследствии Чейз вспоминал: «…Мне пришлось постучать в сто тысяч дверей, и за каждой из них я мог встретить любого из персонажей своих будущих романов…» В течение почти полувековой писательской деятельности Чейз создал порядка девяноста романов, которые пользовались неизменным успехом у читателей разных стран, и около пятидесяти из них были экранизированы.

THE ORCHID

Copyright © Hervey Raymond, 1948

All rights reserved

© А. А. Липинская, перевод, 2019

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2019

Глава первая

Откуда-то из глубин здания, перекрывая рев ветра, от которого дребезжали окна и сотрясались двери, сквозь стены с мягкой обивкой просочился женский вопль. Это был жуткий звук, свидетельствовавший скорее о полной деградации, чем о боли или страхе, и он все нарастал, а достигнув своей кульминации, наконец сменился жалобными всхлипами сумасшедшей.

По широкому коридору, проходящему через все строение, шла молодая симпатичная медсестра и несла на подносе ужин. Она остановилась у одной из дверей и опустила поднос на белый эмалированный столик у стены.

Тут же из-за поворота появился приземистый смуглый мужчина с двумя золотыми зубами. Увидев медсестру, он цинично ухмыльнулся, но сверху снова раздался душераздирающий женский вой, и ухмылка превратилась в гримасу.

— Эти вопли надоели до скрежета зубовного, — сказал он, останавливаясь рядом с медсестрой. — Уж хоть бы дать ей повод поорать… Это я бы обеспечил с удовольствием.

— А, это номер десять, — ответила девушка, приглаживая пшеничные кудри, обрамляющие хорошенькое личико под накрахмаленным белым колпачком. — В грозу она всегда так. Надо бы перевести ее в палату со звукоизоляцией.

— Да пристрелить проще, — буркнул коротышка. — Действует мне на нервы. Если б знал, как оно обернется, в жизни не согласился бы на эту работу.

— Не капризничай, Джо, — сказала медсестра, равнодушно посмеиваясь. — Это ж психушка, чего ты хотел-то?

— Уж точно не этого. — Джо помотал головой. — На нервы действует. А урод из пятнадцатой палаты мне утром едва глаза не выколол. Слышала?

— Все слышали, — сказала медсестра и рассмеялась. — Говорят, ты как лист дрожал.

— Надеялся так выпросить у дока Траверса хоть глоточек бренди, — ухмыльнулся Джо. — А он, подлец, мне нюхательной соли дал. — Джо подумал немного и продолжил: — Слышишь, какой ветер? Тут и так жутко, а еще он воет, как заблудшая душа.

— Вот ведь книжек начитался, — сказала медсестра. — А я люблю звук ветра.

— Ну и наслаждайся, — отрезал Джо.

Вдруг женщина наверху рассмеялась, и смех ее прозвучал ясно, пронзительно, без малейшего оттенка истерики, и этот сверхъестественный пугающий звук слился с шумом бушующей на улице грозы.

— И эти хиханьки тебе тоже нравятся? — спросил Джо, поджав губы и беспокойно косясь.

— Привыкла, — сухо сказала медсестра. — Психи — они как дети: желают самовыражаться.

— С этим у нее все в порядке, может гордиться.

После непродолжительной паузы медсестра спросила:

— Дежурство закончилось?

Джо внимательно посмотрел на нее — не то насмешливо, не то дружелюбно.

— Это приглашение? — спросил он, придвигаясь поближе.

Медсестра засмеялась.

— Боюсь, что пока нет, Джо, — с сожалением сказала она. — Надо еще восьмерым подать ужин. Хорошо, если через час освобожусь.

— Да к черту все! Я — спать. Сэм уже пришел на смену. Вставать-то в четыре. И потом, не могу я больше слушать, как эта ненормальная орет, — хватит с меня.

— Хорошо, значит, иди спать. — Медсестра вскинула голову. — Найду другую компанию. Доктор Траверс хочет, чтобы я сыграла с ним в джин-рамми.

Джо фыркнул:

— Только на это он и способен. У дока Траверса ничему новенькому не научишься.

— Знаю… доктор Траверс — не первой свежести… Да и ты тоже, Джо.

Джо потянул носом, глядя на поднос.

— А неплохо их тут кормят. — Он стянул с подноса стебелек сельдерея. — Пока я здесь не начал работать, думал, им бросают сырое мясо сквозь прутья клетки.

Он принялся жевать сельдерей.

— Не трогай ужин пациентки, — с раздражением сказала медсестра. — Какой невоспитанный! Здесь так нельзя.

— Все, уже сделал, — простодушно сказал Джо. — Гадость какая! И потом, у нее столько денег… Вряд ли ее опечалит пропажа веточки сельдерея.

— А, так ты знаешь?

Джо хитро взглянул на нее:

— Я ничего не упускаю. Подслушал под дверью, когда док Траверс орал в трубку. Шесть миллионов баксов. Это же ей Блэндиш оставил, да? Подумать только! Шесть миллионов! — Он тихонько присвистнул.

Медсестра вздохнула. Эта мысль весь день не выходила у нее из головы.

— Ну, некоторым везет, да. — Она прислонилась к стене, оценивающе разглядывая Джо. Все-таки он не лишен привлекательности — так ей казалось.

— Какая она из себя? — спросил Джо, показывая стеблем сельдерея на дверь. — Рассказывают, понимаешь… Сэм говорит, сочная штучка. Это правда?

— Бывают и похуже, да, — отмахнулась медсестра. — Но не в твоем вкусе, Джо.

— Вот, значит, как. Да с шестью миллионами даже лошадь миссис Астор будет в моем вкусе. Если бы эта дамочка дала мне запустить руку в свой кошелек, я бы женился на ней хоть завтра. Может, уговоришь ее?

— Тебе такая жена точно не понравится, Джо, — хихикнула медсестра. — Будешь бояться глаза закрыть. Она прирожденный убийца.

— Если она так хороша, как говорит Сэм, я не захочу закрывать глаза, — парировал Джо. — И потом, ради таких денег стоит и рискнуть. Думаю, я бы с ней справился, взгляд у меня гипнотический. — Он потеребил медсестру за бок. — Однажды и тебя загипнотизирую.

— А меня не надо и гипнотизировать, — хихикнула она. — Ты же знаешь, Джо.

— И то верно.

Медсестра взяла поднос.

— Все, у меня работа. Неужели не увидимся сегодня? — Она посмотрела на него лукаво. — Правда, что ли, будешь валяться в постели?

Джо окинул ее взглядом:

— Ладно. Тогда в восемь. Но не заставляй меня ждать. Можем пойти в гараж и посидеть в машине. Если не найдем чем заняться, поучу тебя рулить. — Он прикрыл один насмешливый глаз. — Всяко повеселее, чем в джин-рамми играть.

И, погрузившись в свои мысли, зашагал по коридору — нескладный, приземистый, безразличный к собственной победе.

Медсестра посмотрела ему вслед, вздохнула и нашарила ключ, висевший на тонкой цепочке у нее на поясе. Пациентка на третьем этаже опять принялась кричать, словно нашла новый источник вдохновения, — ее вопли перекрывали шум дождя, хлещущего по оштукатуренным стенам лечебницы. Ветер, притихший было перед очередным порывом, постанывал в трубах. Где-то со стороны двора громко хлопнула дверь.

Медсестра отперла замок и вошла в незатейливо обставленную комнату. У окна стоял железный столик, в сторону двери было повернуто кресло — и оба предмета мебели были привинчены к полу. На высоком потолке горела лампа без плафона в проволочной оплетке. Светло-голубые стены были обиты мягким стеганым материалом. На кровати просматривались очертания женщины, очевидно спящей.

Медсестра чуть рассеянно, все еще думая о Джо, поставила поднос на столик и подошла к кровати.

— Проснитесь, — быстро сказала она. — В это время нельзя спать. Поднимайтесь, я вам ужин принесла.

Тело под одеялом не пошевелилось, и медсестра нахмурилась: ей вдруг стало не по себе.

— Просыпайтесь! — резко повторила она, касаясь спящей.

Когда пальцы ее погрузились во что-то мягкое, она поняла, что под одеялом — не человеческое тело. По спине пробежал холодок тревоги. Она откинула одеяло и едва успела заметить подушку и свернутое одеяло вместо пациентки: в этот миг стальные пальцы сомкнулись на ее лодыжках и сильно дернули.

Ужас сковал ей горло, не дав издать и звука, и она почувствовала, что падает. Миг, пока она отчаянно пыталась удержаться на ногах, показался ей бесконечностью, потом она рухнула на спину, и от сильного удара головой и плечами об покрытый ковром пол ей стало плохо. Ошеломленная, неспособная двигаться, она вдруг осознала, что оказалась наедине с опасной сумасшедшей, и отчаянно попыталась встать. Смутно ощущая, как кто-то над ней нависает, женщина тоненько пискнула от ужаса — мышцы отказались ей повиноваться. И тут поднос вместе со всем содержимым, с едой и посудой, обрушился ей на голову.

Женщина на третьем этаже снова смеялась — ее невеселый смех походил на дикий хохот гиены.

Джо поднял плечи, словно ожидая удара в затылок, и заторопился по темному коридору, потом вниз по лестнице, в цокольный этаж. Он рад был оказаться в спальне, которую делил с Сэмом Гарландом, шофером доктора Траверса. Гарланд хоть и лежал на койке под одеялом, но все еще оставался в брюках и рубашке. Его широкое добродушное лицо было обращено вверх, глаза закрыты.

— Ну и ночка! — оживился он, когда Джо вошел. — Несколько лет ничего подобного не было.

— Жутковато, — сказал Джо, подходя к камину и усаживаясь в кресло. — Наверху эта безумная то смеется, то воет, здорово действует на нервы.

— Слышал. А если она сбежит и заберется сюда, пока мы будем спать? — Гарланд спрятал ухмылку. — Только представь, Джо: явится с ножом, пока темно, и перережет нам, спящим, глотки. Вот посмеется-то тогда, а?

— Заткнись! — сказал Джо, вздрагивая. — Чего это ты вздумал страху на меня нагонять?

— Да такое уже было, — соврал Гарланд, устраиваясь поудобнее на засаленной подушке. — Одна вот заявилась к медсестре с бритвой — а когда ее нашли, она в коридоре играла в футбол головой этой самой медсестры, катала ее туда-сюда. Это еще до твоего прихода случилось.

— Враки! — разозлился Джо. — Заглохни! Говорю же, у меня сегодня нервы на пределе.

— Да я ж просто так — поболтать… — Гарланд усмехнулся и снова закрыл глаза. — Расслабься. Хорошая работа, особенно если не дергаться.

— А мне-то свезло как, — сказал Джо, почесывая затылок. — Иду на свидание с блондинистой сестричкой со второго этажа, в восемь часов. Не думаю, что в темноте получится у нас что-то хорошее.

— А, с той, — презрительно бросил Гарланд. — Она со всеми новенькими встречается. Не такая уж она и красотка.

— Ну, на заднем сиденье машины сойдет. Пару дней назад у нас была репетиция в костюмах… Вполне себе энергичная дамочка.

— В том-то и проблема, — сказал Гарланд. — Слишком энергичная.

Но Джо не слушал. Он подался вперед, пристально глядя на дверь.

— Сейчас-то что не так? — озадаченно спросил Джо.

— Снаружи кто-то есть, — прошептал Джо.

— Может, мышь или твоей блондиночке уже не терпится, — усмехнулся Гарланд. — Ну есть там кто-то — и что?

Но Джо был так явно напуган, что это подействовало и на Гарланда, — он тоже сел и прислушался.

Снаружи скрипнула половица, потом другая. Чья-то рука коснулась стены, потом еще раз — уже ближе.

— Может, это Борис Карлофф, — предположил Гарланд, но улыбка застыла на его лице. — Сходи глянь, Джо.

— Сам глянь, — прошептал Джо. — Я туда и за сотню баксов не сунусь.

Никто из них не пошевелился.

У двери кто-то зашарил рукой, опять скрипнула доска, потом топот ног по деревянному полу коридора заставил мужчин вскочить. Гарланд отбросил одеяло, Джо споткнулся о свое кресло. Тут же хлопнула задняя дверь, и по коридору пронеслась волна холодного воздуха.

— Кто это был? — спросил Джо, пятясь назад.

— Да просто кто-то вышел, дуралей, — проворчал Гарланд, садясь на кровать. — Что с тобой? Я вот теперь тоже дергаюсь.

Джо запустил пальцы в волосы:

— Меня сегодня натурально трясет. И наверху эта кричит не переставая, да еще гроза.

Он продолжал прислушиваться, глядя на дверь.

— Потому что хватит жрать витамины пачками, — резко сказал Гарланд. — А то сам в дурку загремишь.

— Слушай! Это собака. Нет, ты прислушайся.

Где-то в саду тоскливо завыла собака. Ветер подхватывал звук и уносил его прочь.

— Чего ж ей не повыть, если хочется? — неуверенно спросил Гарланд.

— Не в том дело. — Лицо Джо приняло сосредоточенное выражение. — Так собака воет, только если ее сильно напугать. Что-то ее страшит.

Они прислушались к тоскливому вою, потом Гарланд вдруг вздрогнул.

— Ты накручиваешь меня, — сердито сказал он, выглядывая в окно, в мокрую темноту. — Ничего не видно. Может, нам спуститься — у нее хоть будет причина для вытья?

— Я не пойду. — Джо сел. — Туда, в темноту, — да ни за какие деньги!

Но пронзительная трель звонка тут же заставила его вскочить.

— Это тревога! — закричал Гарланд, хватая пиджак. — Пошли, Джо, давай быстрее!

— Тревога? — непонимающе спросил Джо. У него по спине пробежал холодок до самых корней волос. — Какая тревога?

— Кто-то из психов сбежал! — проорал Гарланд, протискиваясь мимо Джо к двери. — Нравится тебе или нет, придется двинуть в темноту прямо сейчас.

— Так вот почему завыла собака, вот что мы с тобой слышали, — сказал Джо, не решаясь сдвинуться с места.

Но Гарланд уже бежал по коридору, и Джо, которому было страшно оставаться одному, поспешил за ним.

Перекрывая шум ветра и дождя, снова завыла собака.

Шериф Камп стряхнул воду с черной шляпы, входя вслед за медсестрой в кабинет доктора Траверса.

— Слышал, у вас тут неприятности, док. — Он пожал руку высокому угловатому человеку, шагнувшему ему навстречу. — Кто-то сбежал, верно?

Траверс кивнул. В его глубоко посаженных глазах читалось беспокойство.

— Мои люди сейчас ищут пациентку, — сказал он, — но нам пригодится любая помощь. Нервная работа: понимаете, она опасна.

Шериф потянул соломенный ус, пожелтевший от табака, ошарашенно глядя светлыми глазами.

— Так, значит? — медленно выговорил он.

— Я в очень затруднительном положении, — продолжал Траверс. — Если эта история попадет в газеты, мне конец. Именно эту пациентку никак нельзя было потерять.

— Помогу, чем смогу, док. — Камп сел. — Можете на меня положиться.

— Знаю. — Траверс принялся расхаживать туда-сюда и вдруг продолжил: — Пациентка — наследница Джона Блэндиша. Его имя вам о чем-то говорит?

Камп нахмурился:

— Джон Блэндиш? Да, кажется, что-то слышал. Это тот миллионер, у которого лет двадцать назад похитили дочку?

— Именно. Пациентку нужно вернуть на место раньше, чем кто-либо узнает о ее побеге. Вспомните, какой шум поднялся, когда Блэндиш умер в прошлом году. Если новости просочатся, все начнется по новой, хоть клинику закрывай.

— Да расслабьтесь, док, — спокойно сказал Камп. — Получите вы ее назад. — Он снова потянул себя за ус. — Говорите, она наследница Блэндиша? А о чем он думал, когда завещал деньги сумасшедшей? Бред же.

— Это его незаконнорожденная внучка, — сказал Траверс, понизив голос. — Просто чтобы вы были в курсе, и больше никому не говорите.

— Повторите, пожалуйста, — сказал Камп, выпрямляясь.

— Дочку Блэндиша похитил убийца-дегенерат, — сказал Траверс после минутного колебания. — Когда ее нашли, она успела пробыть в его руках не один месяц, и, помните, она покончила с собой — выбросилась из окна, не дождавшись встречи с отцом. Она умерла от полученных травм.

— Да, я в курсе, — нетерпеливо сказал Камп.

— Но вот чего вы не знаете: перед смертью она родила дочь. Отец ребенка — похититель, Гриссон.

Камп шумно выдохнул:

— И этот ребенок — ваша пациентка, ну, в смысле, уже взрослая, так?

Траверс кивнул:

— Внешне Кэрол — точная копия матери, и Блэндиш не мог вынести ее присутствия. Поэтому ее воспитывали приемные родители. Блэндиш не пытался сблизиться с ней, но она ни в чем не нуждалась. То, что ее отец — дегенерат, вызывало подозрения, но в первые восемь лет ее жизни не было видно никаких признаков дурной наследственности. За ней наблюдали; но когда ей исполнилось десять, она перестала общаться с другими детьми, стала мрачной, проявилась тяга к насилию. Блэндишу сообщили, и он нанял для присмотра за ней медсестру из психиатрической лечебницы. Она буйствовала все сильнее, и скоро стало понятно, что ее нельзя доверить никому, кто слабее ее. К тому времени, как ей исполнилось девятнадцать, ее пришлось признать невменяемой. Уже три года она — моя пациентка.

— Насколько она опасна?

— Трудно сказать. — Траверс отвернулся. — Все это время она была под наблюдением обученных специалистов, которые с ней справлялись. Не хочу, чтобы вы подумали, будто она всегда агрессивна и опасна — вовсе нет. На самом деле бо`льшую часть времени это очень милая и приятная девушка. Она месяцами ведет себя совершенно нормально, и кажется, что держать ее взаперти — недопустимо. Но потом вдруг она нападает на всех без разбору. Такая странная душевная болезнь, разновидность шизофрении. — (Тут Камп побледнел.) — Если хотите, раздвоение личности, как у Джекила и Хайда. Как будто у нее в голове какая-то шторка, которая ни с того ни с сего захлопывается, превращая ее в маньячку-убийцу. Проблема в том, что предугадать наступление приступа невозможно. Что-то вдруг происходит, и она нападает на всех подряд с удивительной яростью и силой. Когда она не в себе, силой может потягаться с любым мужчиной.

— Она уже убила кого-нибудь? — спросил Камп, дергая себя за усы.

— Нет, но ее признали невменяемой после двух неприятных происшествий. В последний раз она напала на одного типа, который бил собаку. Она любит животных, и прежде чем медсестра успела сделать хоть шаг, она налетела на того человека и исполосовала ему лицо ногтями. У нее очень сильные руки, и парень в итоге ослеп на один глаз. Медсестра и подоспевшие прохожие с трудом оторвали ее от него. Очевидно, что, если бы не они, она бы его убила. Он подал в суд, и ее отправили в клинику. Дело замяли, но Блэндишу пришлось прилично раскошелиться. — Траверс пробежал пальцами по волосам и тряхнул головой. — А сейчас она может отправиться, куда ей вздумается, и любой, кто на нее наткнется, в серьезной опасности.

— Да уж, хорошенькое дело, — сказал Камп. — И погода ведь дело не облегчает.

— Ее нужно найти тихо и быстро, без огласки. Вы, наверно, слышали, что имущество Блэндиша по завещанию переходит в руки поверенных, включая деньги — шесть миллионов долларов. Но если станет известно, что она сбежала и бродит по окрестностям, кто-нибудь нечистоплотный может попытаться захватить ее и получить доступ к деньгам.

— Но при наличии опекунов состояние в безопасности, разве нет?

— Не факт. В нашем штате имеется закон, охраняющий права невменяемых. Если такой человек бежит из-под врачебного присмотра и остается на свободе в течение четырнадцати дней, то, прежде чем поместить его в клинику, нужно будет заново признать, что он не в себе. Насколько я в курсе, согласно условиям завещания Блэндиша, если девушка покинет клинику и не будет признана невменяемой вторично, деньги достанутся ей и в опекунах больше не будет необходимости. Видите ли, Блэндиш не верил, что внучка неизлечима, и именно потому выразил свою последнюю волю таким образом. Думаю, он жалел, что отдал ее в чужие руки в раннем детстве, и хотел это как-то компенсировать.

— Словом, если ее не найдут за две недели, вы не примете ее обратно?

— Если только судья не вынесет решение о ее заключении в лечебницу и оно не будет подтверждено двумя независимыми экспертами, а они не станут принимать в расчет историю ее болезни. Придется доказывать, что она невменяема, прежде чем они смогут что-то сделать, а если она покинет территорию штата, то это и вовсе может оказаться невозможным.

— Значит, нужно срочно ее отыскать. У нее были свои деньги?

— По крайней мере, я об этом не знаю. Скорее, нет.

— У вас есть ее фото?

— Не думаю, что они вообще существуют.

— Тогда опишите ее.

Камп достал из кармана потрепанный блокнот.

Траверс нахмурился:

— Ее трудно описать так, чтобы вы могли представить. Ну, смотрите. Ростом она, думаю, пять футов и пять дюймов, волосы рыжие, глаза большие и зеленые. Она необычайно красивая девушка — хорошо сложенная, грациозная. Иногда она так по-особенному смотрит на собеседника из-под полуопущенных век, и в этом есть что-то определенно неприятное, будто расчетливое. С правой стороны рта у нее нервный тик, единственный внешний признак душевной болезни.

Камп что-то хрюкнул, строча в блокноте.

— А особые приметы есть?

— Двухдюймовый неровный шрам на левом запястье. Это она пыталась вскрыть себе вены во время припадка, уже когда находилась у нас. Самое примечательное в ней — волосы. Таких рыжих я никогда не видел — будто и правда красные, а не рыжевато-коричневые, очень необычно и красиво.

— А как она была одета во время побега?

— Темно-синее шерстяное платье и крепкие башмаки пропали. Мой шофер говорит, что исчезло его пальто, которое висело в коридоре у двери. Надо полагать, тоже она прихватила.

Камп встал:

— Ладно, начнем. Сообщу в патрульную службу, чтобы перекрыли дороги, и организую поисковый отряд, чтобы прочесать холмы. Не волнуйтесь, док, мы ее найдем.

Но, слушая, как отъезжает машина шерифа, Траверсу подумалось: нет, не найдут.

Грузовик остановился у кафе Энди. Дэн Бернс устало выбрался из кабины и побрел по лужам, пригнувшись, чтобы хоть как-то защититься от сильного ветра и дождя. Он толкнул дверь и пробрался сквозь жару и тяжелый табачный дым к столику почти у самой плиты.

Появился Энди — шумный жизнерадостный толстяк.

— Привет, Дэн, рад видеть. Что-то неважно выглядишь, сынок. Сегодня не поедешь, правда ведь? Ребята по большей части остаются ночевать. Для тебя тоже найдем местечко.

— Нет, надо ехать, — сказал Дэн. Лицо его застыло от усталости, веки сами собой опускались. — Налей-ка мне кофейку, Энди, да покрепче. Завтра мне нужно быть в Оуквилле.

— Да ты рехнулся, — сплюнул Энди. Он ушел и почти тут же вернулся с чашкой кофе. — Вы, дальнобойщики, ненормальные. Почему бы не поспать? Уже небось несколько дней кровати не видал?

— Я, по-твоему, развлекаюсь, что ли? С такими расценками и с просрочкой долга за грузовик в десять недель что еще остается? Я не хочу потерять грузовик, Энди.

— Будь только осторожнее. Ты скверно выглядишь и не в том состоянии, чтобы вести машину по горной дороге.

— Брось ты. Говорю же, мое дело. — Он пригубил горячий кофе и вздохнул. — У меня пятьсот гребаных ящиков грейпфрутов, того и гляди сгниют. Нужно отвезти их, Энди. Иначе не добыть денег.

Энди фыркнул:

— Ну, раз так… Как там Конни и малыш? Надеюсь, в следующий раз прихватишь их с собой. Хотел бы с ними повидаться.

Лицо Дэна посветлело.

— Они в порядке. А вот привезти не смогу, Энди, — слишком сложно, приходится все время мотаться туда-сюда. — Он допил кофе. — Надеюсь хоть как-нибудь дома переночевать — я там несколько недель не был.

— Да уж, хорошо бы. А то, не ровен час, вздумаешь поцеловать Конни, а сынишка тебе в глаз заедет.

— Точно. — Дэн встал. — Мне уже просто-таки худо от этого дождя.

— Сегодня точно не прекратится. Береги себя, сынок.

— Ладно. Ну, будь здоров, увидимся, если повезет с грузом.

— Непременно повезет, — жизнерадостно сказал Энди. — Смотри там, не усни, когда поедешь через гору. — Он подобрал деньги, которые Дэн выложил на стол. — Пока.

После теплого кафе кабина показалась Дэну холодной, и он как будто взбодрился. Он завел мотор, выехал на дорогу, и машина с ревом устремилась в темноту и дождь.

Справа, поодаль от шоссе, он увидел освещенные окна психиатрической лечебницы Гленвью и сморщил курносый нос в тревожной гримасе. Каждый раз, проезжая мимо, он думал: если не перестанет вот так ездить, не врежется во что-то, не сгорит, то точно попадет в дурдом. Долгие часы за рулем, монотонный рокот мотора, постоянный недосып в конце концов сведут с ума любого. Он снова посмотрел на удаляющиеся огни Гленвью. Ну, туда-то ему угодить не грозит — в Гленвью только богатые психи.

Ветер бил в борт грузовика, по крыше молотил дождь. Дорогу было видно плохо, но он ехал дальше, до боли сжимая руль.

Вдруг он подался вперед, вглядываясь в лобовое стекло. Фары высветили девушку, стоящую у шоссе. Она словно не замечала хлещущего дождя и никак не отреагировала, когда к ней приблизился грузовик.

Дэн машинально нажал на педаль тормоза, и задние колеса заскользили. Он подъехал к девушке и высунулся из кабины. Теперь фары не светили на нее, и Дэн плохо ее видел, но мог разглядеть, что она без шляпы и мокрые волосы прилипли к голове.

Это казалось странным и слегка встревожило Дэна.

— Подвезти? — спросил он во весь голос, пытаясь перекричать шум бури, и открыл дверцу.

Девушка не шелохнулась. Он видел лишь белое пятно ее лица, чувствовал на себе ее взгляд.

— Я спрашиваю, подвезти? — проорал он. — И вообще, что вы тут делаете — не видите, какой дождь?

— Да, подвезите меня, — сказала девушка бесцветным голосом, лишенным всякого выражения.

Он наклонился, схватил ее за руку и помог забраться в кабину рядом с собой.

— Сырость такая, — сказал Дэн. — Жутко сырая ночь.

Он перегнулся через пассажирку и захлопнул дверцу. В тусклом свете приборной панели он заметил, что девушка одета в мужской тренч.

— Не правда ли? — невпопад произнесла она.

— Вот именно, жуткая сырость, — повторил Дэн озадаченно. Он отпустил тормоза, машина взревела и покатилась во тьму.

Издалека донесся звон колокола.

— Что это? — спросил Дэн, прислушиваясь. — Вроде колокол.

— Это тревога в психбольнице, — сказала девушка. — Значит, кому-то посчастливилось выбраться.

Она тихонько засмеялась — странный звук с металлическими нотками, от которого Дэну стало слегка не по себе.

Скорбный звон колокола, несомый ветром, преследовал их.

— Хотите сказать, какой-то псих сбежал? — Дэн уставился в темноту, почти ожидая увидеть бормочущего безумца, выскакивающего навстречу грузовику из густых придорожных кустов. — Спорим, вы рады, что я подвернулся? Куда направляетесь?

— Никуда.

Девушка подалась вперед, глядя в залитое дождем лобовое стекло. Свет панели упал на ее длинные тонкие руки, и Дэн заметил на левом запястье глубокий неровный белый шрам. «Почти у самой артерии, — подумал он, — должно быть, она сильно напугалась».

— Никуда? — повторил он и засмеялся. — Дотуда чертовски далеко.

— Я пришла ниоткуда, еду никуда, и я никто, — сказала девушка. В ее жестко звучащем голосе чувствовалась странная горечь.

«Хочет, чтобы я отвязался, не приставал», — подумал Дэн и сказал:

— Я не то чтобы любопытствую. Просто вот еду в Оуквилл, если вам подойдет…

— Подойдет, — безразлично сказала она и притихла.

Теперь они ехали вверх по склону, и мотор нагрелся, наполнив кабину теплом. Дэна разморило. Тело мучительно жаждало сна, мозг онемел, и Дэн вел машину на автомате, позабыв о сидящей рядом девушке, и качался в такт с грузовиком, словно тряпичная кукла.

За четверо суток он спал только шесть часов, и сил держаться почти не осталось. Вдруг он неожиданно для себя завалился вперед, уронив голову на руль. Он тут же проснулся и выпрямился, вполголоса ругаясь. Навстречу ему неслась обочина, трава ярко зеленела в свете фар. Он вывернул руль, и грузовик занесло, заскрежетали изношенные колеса. Диски прошлись по кромке травы, брезент кузова задрожал. Огромный груз ящиков с грейпфрутами заскрипел и опасно накренился. На один жуткий миг Дэну показалось, что грузовик сейчас перевернется, но машина выровнялась и поползла дальше по извилистой дороге.

— Ох ты ж… простите, — выдохнул он с бешено бьющимся сердцем. — Кажется, я отрубился. — Он взглянул на девушку, ожидая, что та дрожит от страха, но она все так же смотрела в лобовое стекло, спокойная, неподвижная, как будто ничего не случилось. — Что, совсем не страшно? — спросил он с легким раздражением. — Мы чуть не перевернулись.

— Тогда мы бы погибли, верно? — мягко спросила девушка; он едва слышал ее из-за шума ветра, бьющего в кабину. — Вам было бы страшно умереть?

Дэн поморщился:

— Говорить о таком в машине — к несчастью. Водители гибнут в грузовиках каждый день.

Он постучал костяшками пальцев по деревянной панели и замедлил ход перед крутым поворотом на горную дорогу.

— Едем в гору, — сказал он, придвигаясь ближе к рулю. — Смотри, дорога та еще.

Теперь они были зажаты между высокой гранитной скалой и обрывом. Дэн подобрался. Грузовик пополз под большим углом, ревя мотором.

— Там, выше, ветер будет просто жуть! — прокричал он девушке. И ветер действительно усилился, а где-то впереди в долину посыпались тяжелые камни. — Он дует по равнине и бьется в гору. Я тут ехал в прошлом году в такой же ветер и застрял.

Девушка не отвечала и даже не смотрела на него.

«Чудачка, — подумал Дэн. — Хотел бы я получше разглядеть ее. Вроде бы ничего из себя. — Он зевнул и крепко вцепился в руль. — Я никто и ниоткуда — смешно сказать! Может, в беду попала, убежала из дома».

Он обеспокоенно помотал головой.

Но на следующем изгибе дороги Дэн забыл обо всем, кроме управления грузовиком. Ветер бушевал с яростью дикого зверя. Мотор заглох, и грузовик, вздрогнув, остановился. Они словно врезались в кирпичную стену, двигаясь прямо навстречу ветру, и он ударил изо всех сил. К тому же дождь лил как из ведра, так что лобовое стекло скрипело. Сквозь потоки воды ничего не было видно.

Ругаясь, Дэн снова запустил мотор. Грузовик дернулся вперед, продираясь сквозь ветер, потом вдруг начал сильно раскачиваться. Ящики с грейпфрутами прорвали брезент и посыпались на дорогу.

— Боже! — выдохнул Дэн. — Мой груз!

Он попытался задним ходом добраться до укрытия за скалой. Снова посыпались ящики.

Грузовик качнуло, и он почувствовал, как колеса прокручиваются в воздухе.

«Мы сейчас рухнем», — подумал он, замирая от ужаса. Хотел было открыть дверцу и выскочить, чтобы спастись, но не мог заставить себя покинуть машину и груз.

Грузовик соскальзывал к краю дороги, и, отчаянно пытаясь рулить, Дэн запустил мотор на полную мощность, сдал назад и едва смог развернуть машину в укрытие — задние колеса чуть не сорвались. Он нажал на тормоза, заглушил мотор и откинулся на спинку сиденья; все мышцы дрожали, во рту пересохло.

— Это было нечто, — сказал он, сдвигая кепку на затылок и утирая пот рукавом. — Правда нечто.

— И что теперь будете делать? — спросила девушка с каким-то неестественным спокойствием.

Он не мог говорить, но вылез из кабины под дождь, чтобы оценить ущерб.

В свете фар было видно, что деревянные ящики раскидало по всей дороге. Некоторые открылись, и помятые желтые грейпфруты поблескивали под дождем. Теперь придется ждать рассвета. Он был раздосадован, а на гнев уже не осталось сил. Все, он застрял на дороге и потерял груз — совсем как в прошлом году.

Мокрый насквозь и донельзя усталый, Дэн едва забрался обратно в кабину.

Девушка сидела на его месте, за рулем, но он слишком устал, чтобы попросить ее подвинуться. Он рухнул на сиденье рядом и закрыл глаза.

Он уснул, прежде чем удалось придумать хоть какой-то план на завтра и оценить убыток, голова его свесилась на грудь, веки налились свинцом.

Дэну снилось, что он ведет грузовик. Солнце стояло высоко над горой, пел легкий ветерок, машина шла под гору. Так-то вести совсем неплохо. Он больше не чувствовал усталости. Ему было хорошо. Он разогнал мотор, и игла спидометра подрагивала возле отметки «семьдесят». Рядом были его жена Конни и сынишка. Они улыбались, восхищаясь тем, как он управляется с машиной, малыш требовал ехать быстрее, обгоняя ветер, и грузовик словно летел над дорогой с изяществом и скоростью ласточки.

Потом внезапно сон превратился в кошмар. Руль смялся в руках, словно бумажный, грузовик сорвался с дорожного полотна и полетел в пропасть. Он проснулся, в ушах еще звенел крик Конни, сердце словно сковало льдом.

На миг ему показалось, что грузовик все еще падает, потому что мотор ревел и сама машина шла куда-то вниз, потом он понял, что грузовик просто несется вниз по склону, пронзая горящими фарами темноту. Плохо соображая со сна и после такого потрясения, он будто потянулся к тормозам, на автомате опустил ногу на педаль, но рука и нога провалились в пустоту. И тут его осенило: он же не за рулем, машину ведет девушка.

Прежде чем он сумел в полной мере осознать, что происходит, раздался еще один звук — вой полицейской сирены где-то сзади.

Он совсем проснулся, встревоженный и злой.

— Вы вообще соображаете, что творите? — закричал он на девушку. — Немедленно остановитесь! У меня груз болтается, вот-вот пропадет, и за нами гонятся копы! Вы разве не слышите? Говорю же, остановитесь!

Она не обращала на него внимания, сидя за рулем, словно каменная статуя, и выжимая педаль газа до упора. Грузовик несся быстрее и быстрее и начал опасно раскачиваться. Деревянные ящики бились друг о друга и грохотали под брезентом.

— Рехнулась? — заорал Дэн, боясь тронуть ее, а то вдруг еще свернет с дороги. — Ты нас сейчас угробишь! Стой, ненормальная!

Но она словно оглохла, и грузовик продолжал нестись сквозь дождь и ветер в темноту.

Позади выла сирена, и Дэн высунулся из окна кабины, не обращая внимания на хлещущий дождь. Позади мелькала единственная фара. Дэн догадался, что их преследует патрульный на скоростном мотоцикле. Он повернулся к девушке и закричал:

— За нами патруль! Он догоняет, от него не уйти. Да остановись же!

— Я от него оторвусь, — сказала девушка, ее высокий голос пробился сквозь рев мотора и ветра. И она засмеялась тем странным металлическим смехом, который так раздражал его.

— Не глупи, — сказал Дэн, придвигаясь ближе. — Мы просто во что-нибудь врежемся. На этом грузовике полицию не перегонишь. Давай остановись.

Дорога впереди вдруг стала шире.

«Ну, все, — подумал Дэн. — Коп проскочит мимо и развернется. Она сама себе подписала приговор. Угодит за решетку, а меня — меня не тронут. Вот же дура безответственная!»

Случилось именно так, как он подумал. Вдруг заревел мотор, ослепительно сверкнул налобный фонарь, и мимо пронесся, пригнув голову, полицейский — приземистый, широкоплечий, в черной куртке.

— Надо остановиться! — закричал Дэн. — Он встанет посреди дороги, и ты либо остановишься, либо наедешь на него.

— Значит, я на него наеду, — спокойно ответила девушка.

Дэн уставился на нее — и осознал, что она совсем не шутит.

— Спятила? — заорал он, и сердце екнуло.

Гленвью! Звон колокола, кому-то посчастливилось сбежать, странный металлический смех, «никто и ниоткуда», «я на него наеду»… Она сумасшедшая! Психованная! Полицейский гнался за ней, чтобы вернуть в Гленвью!

Дэн отодвинулся от нее с выпученными глазами, от страха ему стало дурно. Надо что-то делать. Она убьет копа, его и себя. Ей плевать на все. Если бы он только мог добраться до ключа зажигания! Но как? Если она заметит его движение и свернет с дороги? Он смотрел в окно с бьющимся сердцем, тяжело дыша. Они снова взбирались в гору. Слева был белый деревянный забор, отгораживающий обрыв над извилистой дорогой, которая осталась далеко позади. Если она свернет налево, им конец, но если направо — еще есть шанс, пусть и небольшой, что они оторвутся, прежде чем кончится горючее.

Коп начал сигналить им, чтобы они остановились. Мерцал знак: «Стойте! Полиция».

— Остановись, детка! — отчаянно закричал Дэн. — Ему не нужна ты, ему нужен я. Тебе нечего бояться.

Девушка засмеялась своим мыслям и подалась вперед, разглядывая мерцающий знак.

Дэн увидел, что полицейский сбавляет скорость. Грузовик надвигался прямо на него, он весь был в свете фар.

«Идиот! — подумал Дэн. — Знает ведь, что она чокнутая. Она же его переедет».

Он высунулся из кабины и закричал пригнувшемуся человеку впереди:

— Отойдите! Она вас размажет, идиот! Уйдите с дороги! Она вас раздавит!

Ветер сорвал слова с его губ и унес прочь. Коп ничего не слышал из-за шума мотора и ветра. Он все еще замедлял скорость, не сворачивая с середины дороги. Свет фар грузовика полоснул по нему, расстояние сократилось до каких-то двадцати футов.

Дэн резко развернулся, схватил ключ зажигания, но девушка замахнулась на него скрюченными пальцами. Ногти прорезали борозды на его щеке, и его отбросило в дальний угол кабины, а грузовик развернулся, пронесся по обочине, выровнялся и снова выскочил на дорогу. Дэн закрыл лицо руками, кровь стекала между пальцами, по коже бежали мурашки от боли и ужаса.

Потом он поднял голову — и это случилось. Коп обернулся через плечо, словно почувствовав опасность. На миг мелькнуло забрызганное грязью лицо в очках, рот раскрылся в беззвучном крике. Девушка с силой нажала на газ. Две машины словно зависли в пространстве — мотоцикл пытался увернуться, грузовик — догнать и уничтожить его. Потом грузовик со страшной силой ударил мотоцикл и подбросил высоко в воздух.

Сквозь завывания ветра Дэн расслышал крик ужаса, затем треск, когда мотоцикл ударило о скалу. Мелькнуло пламя от взрыва. Потом на дорогу тяжело рухнуло что-то темное — прямо на пути у грузовика.

— Осторожнее! — завопил он, закрывая лицо руками.

Коп пытался подняться на колени, когда грузовик наехал на него. Переднее колесо подскочило, задние заскользили на чем-то мягком. Потом впереди снова оказалась пустая дорога.

— Ты убила его! — заорал Дэн. — Сука злобная, ненормальная!

Не раздумывая, он подался вперед и схватил ключ зажигания, уворачиваясь от острых ногтей. Ему удалось повернуть ключ и ухватиться за руль. Он попытался развернуться вправо, чтобы грузовик врезался в скалу, но девушка оказалась слишком сильной. Грузовик бешено закрутился на дороге, пока они боролись за руль.

Их лица были совсем близко. Он видел ее глаза, похожие на лампы за зеленым стеклом. Дэн выругался и замахнулся, но грузовик крутануло, и его кулак лишь задел ее.

Она со свистом втянула в себя воздух, выпустила руль и бросилась на него. Ногти прошли по его глазам, кромсая веки, ослепляя его. Горячая кровь залила лицо, он рухнул назад, отчаянно молотя пустоту, ничего не видя — сплошной кошмар боли и движения.

Девушка выскользнула из-под руля и кинулась на него, сжала руки у него на горле, длинные пальцы погрузились в плоть.

Грузовик снесло с дороги и бросило на белый деревянный забор. Фары осветили черную пустоту. Камни колотились о крылья, шины безуспешно цеплялись за гравий. Что-то захрустело, и грузовик на миг завис в воздухе, потом обрушился в темноту, в долину.

Большой грузовой «бьюик» с поблескивающим на утреннем солнце капотом легко поднимался по дороге, круто забирающей в гору.

За рулем сидел Стив Ларсон, рядом развалился его брат Рой. Об их родстве человек сторонний и не догадался бы. Стив был крупным, мускулистым, светловолосым, с добрыми глазами. Его кожа дочерна загорела под солнцем и ветром, и он казался моложе своих тридцати двух лет. На нем были вельветовые штаны и рубашка-ковбойка с закатанными рукавами.

Рой был старше, темноволосый, почти на голову ниже брата, с нервными тонкими губами и узкими темными глазами. Движения его были резкие, дерганые, словно демонстративные, как у человека, нервы которого сдают от постоянного перенапряжения. Его приличная городская одежда казалась неуместной в этой глуши.

Стив приехал на машине со своей зверофермы на Голубой горе встретить брата, прибывшего на поезде из Нью-Йорка. Братья не виделись много лет, и Стив удивился, узнав, что Рой вдруг решил навестить его. Они, в общем, никогда особо не ладили, и угрюмое приветствие Роя на вокзале ничуть Стива не удивило. Первые две мили пути братья и десятком слов не обменялись. Рой как будто нервничал и все смотрел в заднее окно, словно желая убедиться в отсутствии погони. Это начинало действовать Стиву на нервы, но он знал, как обидчив брат, и предпочел не расспрашивать.

— Неплохо выглядишь, — сказал он, пытаясь завязать разговор. — Хорошо устроился в Нью-Йорке?

— Так себе, — пробурчал Рой и снова обернулся, чтобы посмотреть в заднее окно.

— Ну что ж, рад видеть тебя, столько-то лет спустя, — продолжал Стив, сам сомневаясь в своей искренности. — А что вдруг решил меня повидать?

Если у Роя что-то было на уме (а в этом Стив не сомневался), он мог бы откровенно все рассказать.

Но Рой увернулся от ответа.

— Решил немножко подышать воздухом. — Он заерзал на сиденье. — В Нью-Йорке летом слишком жарко. — Он мрачно уставился на скалистые пики, изрезавшие далекую линию горизонта. Куда бы он ни посмотрел — везде поднимались горы, одна за другой, то зазубренные, острые, то мягко-округлые, и в расщелинах ослепительно сверкал на солнце снег. — Здесь чертовски одиноко, да? — вдруг неожиданно для себя спросил он.

— Здесь великолепно, хотя после Нью-Йорка, наверно, слишком тихо. От меня до ближайшей хижины двадцать миль, и хорошо, если раз в несколько недель кто-нибудь заглянет.

— Вот и отлично, я как раз хочу расслабиться. — Рой опять принялся крутиться на сиденье и смотреть в окно. Длинная пустая дорога, вьющаяся позади, словно успокаивала его. — Да, точно. — Он ненадолго задумался. — Но навсегда я так не хочу. Ты-то как справляешься — вот так, один? Не страшно?

— Да нет. Конечно, иногда одиноко, но у меня много работы. У меня больше сотни лис, за ними надо присматривать, да и прокормиться самому.

Рой бросил на него тяжелый любопытный взгляд:

— А с женщинами как?

Стив напрягся:

— Никак. — Он смотрел вперед — он-то знал, как Рой держит себя с женщинами.

— Ты всегда был холоднокровным. — Рой сдвинул шляпу набок. — Что, правда торчишь тут годами и женщин вообще не видишь?

— Я тут один год, и женщины меня не волнуют, — отрезал Стив.

Рой фыркнул:

— Жаль, я телок не прихватил, думал, у тебя тут и свои есть.

Впереди показалась развилка.

— Нам направо, — сказал Стив, чтобы сменить тему. — Налево будет Оуквилл — за горой, в долине. Там большое движение, все грузы из Калифорнии везут через Оуквилл. А так мы поднимемся в горы.

— Похоже, там грузовик разбился, — вдруг сказал Рой, показывая на что-то.

Стив проследил за его пальцем и нажал на педаль тормоза, останавливая «бьюик». Он высунулся из окна и посмотрел вверх по склону холма, поднимающегося к дороге на Оуквилл, что шла парой тысяч футов выше.

Действительно — грузовик разбился. Он лежал на боку, зажатый между двумя соснами.

— Какого черта ты остановился? — недовольно спросил Рой. — Что, аварий раньше не видел?

— Видел, — сказал Стив, открывая дверцу и выскакивая на дорогу. — Даже слишком много. Потому и хочу пойти взглянуть — наверняка кто-то пострадал, а после бури его могли и не заметить.

— Добрый самаритянин в горах? — осклабился Рой. — Ладно, тоже схожу — давно пора размяться.

После непростого подъема по густой траве и камням они добрались до грузовика.

Стив забрался на борт перевернутой машины и заглянул в окно; Рой оперся о грузовик, пытаясь отдышаться, — подъем утомил его.

— Помоги-ка, Рой, — позвал Стив. — Шофер и девушка, вроде оба мертвы, но надо проверить. — Он потянулся и взял мужчину за руку — та была холодная и твердая, и Стив, поморщившись, выпустил ее. — Этот точно мертв.

— Ну я же тебе говорил. А теперь ну их, давай выбираться отсюда.

Оттуда, где он стоял, можно было отлично разглядеть дорогу на многие мили. По ней никто не ехал, она была пуста — пыльная лента, обвивающая гору. Впервые за много недель он чувствовал себя в безопасности.

Стив коснулся девушки, лежавшей поверх водителя. Ее рука была теплой.

— Эй, Рой! А она жива. Не уходи. Помоги мне ее вытащить!

Бормоча себе под нос, Рой забрался в кабину и перегнулся через плечо Стива.

— Ну хорошо, только быстрее, — сказал он, косясь на горную дорогу. — Не хватало еще весь день тут проторчать.

Стив осторожно поднял девушку и передал ее Рою. Едва положив ее на бок кабины, Рой бросил взгляд на погибшего шофера.

— Ничего себе! Только взгляни на лицо этого парня.

— Как будто его кошка разодрала, беднягу, — сказал Стив, поспешно выбираясь из кабины.

Рой поднял руку девушки:

— Вот она, кошка. Кровь и ошметки кожи под ногтями. Знаешь, что было? Водила к ней наверняка пристал, и она его порвала. Выцарапала ему глаза, и он съехал с дороги. — Он рассмотрел девушку. — А ничего штучка, скажи? Спорим, бедолага решил, что подцепил шлюшку. Нет, ну какая красотка! Я не стал бы даже винить парня за попытку.

— Давай спустим ее вниз, — коротко сказал Стив, и они перенесли девушку на густую траву. Стив опустился рядом с ней на колени, Рой отошел и просто смотрел. — У нее страшная рана на затылке, — сказал Стив. — С этим нужно немедленно что-то делать.

— Да забудь, — внезапно со злобой буркнул Рой. — Брось ты ее. Ничего с ней не станется. Шлюха, которая путается с дальнобойщиками, не пропадет. А мы с ней хлопот не оберемся. Найдет ее какой-нибудь водила, еще и обрадуется.

Стив уставился на него:

— Мы ни в коем случае не оставим ее здесь. Девушка серьезно ранена.

— Ну так оттащи ее к дороге и брось там. Кто-нибудь да подвернется. — Бледное лицо Роя передернуло. — Не хочу влезать в это дело.

— Ей нужна медицинская помощь, — мирно сказал Стив. — Отсюда до моей фермы нет места, где ее можно было бы оставить. Значит, заберу ее домой и съезжу за доктором Флемингом. Что-то имеешь против?

Лицо Роя исказила с трудом сдерживаемая ярость.

— Меня не надуешь. Ты, деревенщина, слишком долго проторчал в горах, стоит увидеть мало-мальски смазливую девицу, и все — крышу снесло.

Стив вскочил. На миг показалось, что он вот-вот ударит брата, но ему удалось подавить гнев. Он криво усмехнулся:

— А ты не изменился. И ты не выведешь меня из себя, я не брошу ее! Пора повзрослеть, а ты все еще как школьник.

Он отвернулся и склонился над девушкой. Пока он двигал ее руками и ногами, чтобы убедиться в отсутствии переломов, она пошевелилась.

— Да хватит уже лапать просто так, — осклабился Рой, — хоть раздень ее!

Стив не обратил на него внимания, хотя шея его покраснела. Он прощупал пульс девушки. Тот бился слишком часто под его пальцами, кожа — горячая, как при лихорадке.

— Оставь ее, Стив, не то еще пожалеешь.

— Да заткнись ты! — рявкнул Стив и поднял девушку.

— Ладно, но не говори потом, что я не предупреждал. — Рой пожал плечами с деланым безразличием. — Чует мое сердце, она еще обеспечит тебе неприятности… Хотя мне-то что? Это ж твоя головная боль.

Стив прошел мимо него и начал медленно, осторожно спускаться к фургону.

Ферма «Серебристая лиса» располагалась в окружении горных пиков на Голубой горе, на высоте восемь тысяч футов над уровнем моря. К ней от шоссе вела грунтовая дорога, которая еще четыре-пять миль вилась среди булыжников и сосен до вытянутого в длину дома Стива на берегу озера, в водах которого в изобилии водилась горная форель.

Год назад Стив решил бросить работу страхового агента и заняться разведением лис. Он накопил денег, нашел это место, купил участок земли и переехал. Ферма еще только вставала на ноги, но Стив надеялся, что вскоре сможет нанять помощников. Труднее всего он переживал полную изолированность этого места: здесь целыми днями не с кем было поговорить, разве что с собакой.

Казалось бы, приезд Роя мог поправить дело, но Стив быстро понял, что от Роя будет больше хлопот, чем толку, и уже начал сожалеть, что тот вообще явился.

Рой кисло воззрился на жилище брата и молча поплелся к озеру, предоставив Стиву самому отнести бесчувственную девушку в дом.

Но едва Стив исчез из виду, Рой побежал обратно к «бьюику». Он тревожно заглянул в кабину, поднял капот и открутил головку блока цилиндров, положил ее в карман и оборвал провода. Опустив капот, он направился на широкую веранду.

Он услышал где-то в доме шаги брата, проскользнул в большую гостиную, одним взглядом оценил незатейливый уют жилища, подошел к стойке с ружьями, снабженной железным засовом и замком, позволявшим надежно фиксировать оружие. Рой запер засов и убрал ключ в карман.

Почти тут же вошел Стив.

— Уложил красотку? — глумливо осведомился Рой.

— Хватит уже, — буркнул Стив. — Мне это не нравится, Рой, так что, будь любезен, прекрати.

Рой оглядел его с ухмылкой:

— Плохо дело.

Стив достал сигарету и закурил.

— Не знаю, что с тобой, но ты странно себя ведешь всю дорогу.

— И это тоже плохо, — сказал Рой.

Стив пожал плечами:

— Поеду за доком Флемингом, думаю, это займет часа два. Посмотри за ней, ладно? У нее явно сотрясение мозга, но до моего возвращения должна продержаться.

— Вот уж повезло, — осклабился Рой. — А мне что прикажешь делать — держать ее за руку и обмахивать шляпой?

— Хватит, Рой, — сказал Стив, с трудом сдерживаясь. — Попрошу дока приехать на своей машине, и отправим ее отсюда. Но пока она тут, ты мог бы хоть немного помочь.

— А то. Давай-давай, поезжай, я ее развлеку. Девушки меня любят.

Стив сурово посмотрел на него и вышел.

Рой понаблюдал, как брат садится в кабину и пытается завести мотор, и усмехнулся.

Он все еще стоял в дверях, когда по лестнице взбежал злой, разгоряченный Стив.

— Что-то сделал с фургоном? — рявкнул он, стеной вставая перед братом.

— Есть такое. Дальше что?

Стив взял себя в руки:

— Скрутил головку блока цилиндров. Лучше отдай по-хорошему.

— Ну уж нет. Говорил, не лезь во все это, — но нет, ты ее сюда на руках припер. Пока я здесь, сюда никто не войдет — и никто отсюда не выйдет, пока я не разрешу.

Стив сжал кулаки:

— Слушай, Рой, не знаю, что там у тебя на уме, но так не пойдет. Отдай немедленно, или сам заберу. Не хочу ссориться, но — кончай дурить!

— Вот как? — Рой шагнул назад. — А вот на это что скажешь? — У него в руке вдруг появился пистолет: уродливый тупорылый тридцать восьмой. — Ну как, все по-твоему?

Он упер ствол в грудь брата.

Стив сжал губы и отступил:

— Рехнулся? Убери пистолет.

— Пора бы тебе поумнеть, — сказал Рой тихо, но угрожающим тоном. — Значит, так: пристрелить тебя мне будет не сложнее, чем жука раздавить. Брат, не брат — плевать, очередной тупой придурок. Одно лишнее движение — и словишь пулю. — Он подался назад и прислонился к перилам веранды, держа пистолет в опущенной руке. — Пора бы тебе сообразить — я в бегах, вот почему я здесь. В такой глухомани лучше всего прятаться. Никому не придет в голову искать меня здесь. И никакой док Флеминг не явится сюда, не хватало еще, чтобы он рассказал своим гребаным пациентам, что видел меня. Вот так вот — привыкай. Вы с девицей останетесь здесь, пока я не буду готов отбыть. И без фокусов! Я с этой штукой ловко управляюсь — ребята посерьезнее тебя узнали на собственном опыте.

Стив оправился от изумления, но все еще не мог поверить, что его брат говорит всерьез.

— Но это безумие, Рой, нужно привезти врача к девушке. Хватит уже, отдай деталь и дай мне уехать.

— Говорю же — дурак, — оскалился Рой. — Слушай: я работал на банду Малыша Берни. Это имя тебе хоть о чем-то говорит?

Стив читал о Малыше Берни — тот был кем-то вроде современного Джонни Диллинджера.

— Не понял. Малыш Берни, вообще-то, убийца, его полиция разыскивает.

Рой засмеялся:

— Весь последний год я грабил банки, скопил деньжат. Я таскал за Берни пушку, за такое хорошо платят.

— Вот оно что, — произнес Стив с отвращением. — Надо было мне догадаться, что ты бандит. Ты всегда был слабым и неумным, Рой.

Рой засунул пистолет в кобуру.

— Однако же все неплохо. Сейчас, конечно, у меня проблемы, но это ненадолго, а потом я буду тратить свои деньжата. Не то что ты, придурок: похоронил себя в глуши со своими лисами. Я-то знаю, как жить!

Стив медленно двинулся на него.

— Отдай пистолет по-хорошему, — тихо сказал он.

Рой усмехнулся, рука его метнулась к кобуре, и мелькнула вспышка. Громкий треск выстрела разнесся над озером. Что-то прожужжало мимо уха Стива.

— Следующую легко всажу в твой толстый череп, если вздумаешь шутки шутить. Я тебя предупредил.

Он развернулся, прошел в гостиную и уселся в кресло.

Стив стоял на солнце, не зная, что предпринять. Теперь он понял, что Рой говорил абсолютно серьезно, но беспокоился не за себя, а за девушку, лежавшую без сознания на его кровати. Если дока Флеминга привезти невозможно, надо сделать для нее хоть что-нибудь; Стив, к счастью, держал дома аптечку и умел оказывать первую помощь.

Когда он проходил мимо гостиной, Рой сказал, растягивая слова:

— И ружья твои я запер. Теперь стрелять здесь буду только я.

Стив проигнорировал его и направился в спальню, где лежала девушка. Он осмотрел рану у нее на затылке, потом принес аптечку, таз с водой и полотенца.

Он как раз фиксировал повязку, когда девушка едва слышно вздохнула и открыла глаза.

— Здравствуйте, — сказал он с улыбкой. — Вам лучше?

Она внимательно посмотрела на него, рука потянулась к голове.

— Голова болит. Что случилось? Где я?

— Я нашел вас на горной дороге. Вы попали в аварию на грузовике. Для беспокойства нет причин, у вас на голове порез, но это не опасно.

— Грузовик? — пробормотала она, глядя невидящими глазами. — Какой грузовик? Я не помню… — Вдруг она попыталась сесть, но Стив мягко удержал ее. — Я ничего не помню. Что-то случилось с моей головой!

— Ничего страшного, — сказал Стив. — Все пройдет. Просто попробуйте поспать, а потом будет намного легче.

— Но я не знаю, что со мной! — воскликнула девушка, хватая его за руку. — Мне страшно, я не знаю, кто я.

— Все пройдет — просто расслабьтесь и не беспокойтесь. Когда проснетесь, вы все вспомните и все будет в порядке.

Она закрыла глаза.

— Вы добрый, — тихо сказала она. — Побудьте со мной. Пожалуйста, не уходите.

— Я буду здесь, — сказал Стив. — Не надо волноваться.

Она полежала немного, потом снова обмякла и провалилась в беспамятство.

В другой комнате Рой сидел в кресле с задумчивым лицом. Если бы не девица, он остался бы здесь, держа брата в неведении, но теперь уж нужно быть настороже. Стив парень крепкий, если подловит момент — шансы у Роя будут близки к нулю. Внезапное движение в дверях заставило его подскочить, рука метнулась к оружию. Вошел большой беспородный пес, виляя хвостом.

— Вот псина, — сказал Рой, глуповато улыбаясь, — напугал меня.

Он нетерпеливо оттолкнул собаку ногой, и та лениво побрела по коридору в поисках хозяина.

Когда пес вошел в комнату, Стив пытался разрешить очередную задачу. Он решил, что не дело оставлять девушку лежать в одежде, но не решался ее раздеть. Впрочем, что еще оставалось? Ближайшая женщина жила за горой, в тридцати милях отсюда, и он в любом случае не смог бы ее привезти.

Появление собаки немного успокоило его.

— Привет, Пятнаш, ты вовремя.

Но собака заскулила, попятилась, ощерилась.

— Да что с тобой, дурачок? — удивился Стив.

Собака смотрела на девушку на кровати и медленно пятилась из комнаты, потом, поскуливая, опрометью бросилась на улицу.

«Что-то все мы тут разнервничались», — подумал Стив, прошел к комоду и отыскал свою лучшую пижаму, белую, шелковую. Он подрезал рукава и штанины, подвернул и закрепил края, приложил к спящей девушке и остался доволен результатом.

«Ну вот», — подумал он и понадеялся, что пока она не придет в себя. Он начал расстегивать крючки на ее платье. В одном рукаве нашелся платок с вышитым на уголке именем — Кэрол. Он покрутил платок в руках. Кэрол. А фамилия какая? Кто она? Откуда? Может быть такое, что она потеряла память и не знает, что с ней случилось? Не знает, кто она такая? Он посмотрел на нее. Такая красавица, сложно поверить, что она из тех, кто тормозит грузовики на трассе, — тут явно кроется какая-то тайна.

Он снял с нее туфли, потом осторожно ее приподнял и стянул платье через голову. Под платьем на ней была сшитая по фигуре облегающая сорочка, и он видел красивые линии ее тела, словно она была совсем раздета.

На миг он залюбовался, горло перехватило — красота и беспомощность девушки наполняли его состраданием и изумлением. Он больше не стеснялся, потому что смотрел на нее скорее как на произведение искусства, чем как на живую женщину.

Он не слышал, как вошел Рой, и не знал, что тот тоже внимательно разглядывает лежащую на кровати полуобнаженную красавицу.

Стив приподнял ее, чтобы надеть на нее пижамную куртку.

— Не торопись, — сказал Рой. — Хочу еще посмотреть. Нет, ну надо же — даже лучше, чем я думал!

Стив опустил девушку и обернулся.

— Пошел вон! — с яростью воскликнул он.

— Тише, не горячись, — ухмыльнулся Рой, не сводя глаз с девушки. — Тебе что, достанется все удовольствие? Дай-ка помогу, это по моей части.

Стив двинулся на брата, сверкая глазами:

— Вон отсюда, и не смей к ней соваться!

Рой поколебался, потом пожал плечами.

— Ладно-ладно, — сказал он, смеясь. — Пока не поправилась — она твоя, а потом придет и мой черед. Я умею обращаться с женщинами. Мне-то она глаза не выцарапает. Я знаю, как укрощать диких кошек вроде нее. Вот увидишь, и тебе меня будет не остановить, олух ты здоровенный. Я с ней еще как позабавлюсь.

Все еще улыбаясь, он медленно прошел по коридору на веранду.