Кто смеется последним

Джеймс Хэдли Чейз, 1977

За полвека писательской деятельности британский автор детективов Рене Брабазон Реймонд (1906–1985) опубликовал около девяноста криминальных романов и сменил несколько творческих псевдонимов. Самый прославленный из них – Джеймс Хэдли Чейз. «Я, как ищейка, беру след и чую, чего хочет читатель. И что он купит» – так мэтр объяснял успех своих романов, охотно раскрывая золотоносный секрет: читателей привлекают «действие и ритм». В романе «Кто смеется последним» (1977) действие происходит на тихоокеанском побережье. Открывая новый филиал своего банка, Фаррелл Брэнниган называет его самым надежным в мире, что не останавливает Эдвина Клауса, мечтающего свести счеты с бывшим коллегой. Он планирует ограбление, а помочь ему должен создатель охранной системы…

Глава вторая

— Ну вот и все, — сказала Гленда, — и спасибо. Надеюсь, я не отняла у вас слишком много времени.

В офис она приехала в шесть, сейчас было 19:35.

Она фотографировала наш выставочный зал, небольшое производство, крупным планом сняла четырех наших инженеров, счастливо улыбающихся на своих рабочих местах. Сделала порядка двадцати кадров со мной за рабочим столом. Все это время она была сосредоточенной и отстраненной, но теперь, убрав свой «никон» в сумку, немного расслабилась и одарила меня дружелюбной, ослепительной улыбкой.

— Никаких проблем, — ответил я, вставая. — Я даже прибрался на столе перед вашим приходом. Надеюсь, у вас получилось то, что вы хотели.

— Не совсем: мне бы хотелось получить еще кое-какие личные сведения о вас, но, вероятно, вам будет удобнее назначить другое время для этого. Я так поняла, что Фаррелл Брэнниган помог вам вначале. Хотелось бы послушать об этом. Может получиться крутая история.

— Что, если мы поговорим об этом за ужином? — сказал я. Было в ней что-то такое, что зацепило меня. Хотелось быть рядом с ней так долго, насколько это возможно. — Тут есть местечко в конце улицы, где вполне пристойно кормят.

Она кивнула:

— Давайте.

Со времени нашей игры в гольф я не мог выбросить ее из головы. Обычно после игры я перекусывал в клубе с другими игроками, но на этот раз настроение было не то, я уехал на пляж, поплавал, а потом лежал на солнце и думал о ней.

Никто еще не сумел объяснить эту таинственную химическую реакцию, возникающую при встрече определенного мужчины и определенной женщины. Кто-то называет это любовью с первого взгляда. Что бы это ни было, происходит внезапное слияние. Будучи электронщиком, я это понимал так: будто поворотом выключателя пустили ток по правильно соединенным проводам.

И вот это случилось со мной. Я возжелал Гленду Марш с первого взгляда. Перст судьбы, рок, называйте это как угодно, свел нас вместе, и что касается меня — выключатель явно повернули.

Но чувствовала ли она тот же ток?

Может, в ней и не произошло никаких особенных реакций. Вот это я и собирался выяснить.

Мы пришли в ресторан «Мирабу», где я частенько ужинал. Она относилась к тому редкому типу женщин, которые не погружались в бесконечно долгое изучение меню. Бросив на него короткий взгляд, она выбрала суп из моллюсков. Это был хороший выбор, я заказал то же самое.

— Расскажите же о себе, — попросила она, оперев локти о стол и уставившись на меня огромными зелеными глазищами.

Ну я и рассказал ей об отце, гольфе, «Беттер электроникс» и Брэннигане. Ужин мы закончили почти одновременно с окончанием моего рассказа.

— Вы женаты, мистер Лукас?

— Нет. — Я улыбнулся ей. — Но теперь, когда работа не такая напряженная, я хотел бы жениться.

— Есть кто-то на примете?

— Я пока не уверен — только смутное ощущение, что встретил кое-кого.

Она посмотрела на меня долгим взглядом и отвела глаза. Губы ее тронула легкая улыбка. Думаю, она уловила суть моего высказывания.

Она закурила, пока я заказывал кофе, и, когда официант отошел, сказала:

— Настоящая история успеха, мистер Лукас. Мои поздравления.

— Мне повезло. У меня были необходимые знания, а потом я вытащил счастливый билет.

— Но необходимые знания у вас все же были. Скажите… банк в Шарнвилле действительно самый защищенный банк в мире или это просто рекламный трюк?

— Действительно самый защищенный банк в мире. Уж мне ли не знать: систему безопасности в нем установил я… И это не рекламный трюк.

Это произвело на нее впечатление.

— Можно было бы сделать отличный репортаж. Расскажите поподробнее.

— Простите, но я не могу говорить об этом. Подписал бумагу о неразглашении, прежде чем приступил к работе. Если хотите что-нибудь разузнать, свяжитесь с Алеком Мэнсоном — он управляет банком, но не думаю, что он вам многое расскажет. Система безопасности банка держится в строжайшем секрете.

— Я все же попробую. — Она снова ослепительно улыбнулась. — Вы не познакомите меня с мистером Мэнсоном?

— Хорошо. А теперь давайте поговорим о вас. Надолго ли вы в Шарнвилле и где остановились?

— В отеле «Эксельсиор», буду здесь по крайней мере еще месяц.

— Вам нравится в «Эксельсиоре»?

Она скривилась:

— Кто же любит жить в отеле?

— Двухкомнатная меблированная квартира с кухней вас, случайно, не заинтересует?

Ее зеленые глаза сверкнули.

— Конечно да! Это было бы превосходно!

— Могу устроить для вас. В доме, где я живу, есть пустующая квартира. Вас устроит на месяц? — Я попросил чек. — Хотите взглянуть?

— О да, спасибо, мистер Лукас.

Я посмотрел прямо в ее большие зеленые глаза.

— Называйте меня Ларри, Гленда, — произнес я. — Мы же будем соседями. Моя квартира через коридор от вашей.

На следующее утро она въехала в эту квартиру. Я позвонил Алеку Мэнсону, рассказал, что она готовит репортаж о Шарнвилле для «Инвестора» и хотела бы поговорить с ним.

В своей сухой, рубленой манере он ответил, что готов принять ее в любое время. Так что я перезвонил Гленде, сказал, что дело улажено, и предложил поужинать вместе сегодня вечером, если, конечно, у нее нет дел поинтереснее.

На этот раз я выбрал ресторан морской кухни. Пока мы ехали по дороге вдоль побережья, я поинтересовался, как у нее сложилось с Мэнсоном.

Она воздела свои тонкие руки и уронила их на колени.

— Все равно что брать интервью у устрицы. Позволил мне сфотографировать только фасад и вестибюль. На вопросы о системе безопасности отмолчался. Не получается репортажа, Ларри.

— А я вас предупреждал. Ну и, кроме того, Гленда, если бы он рассказал вам о секретах охранной системы, банк перестал бы быть самым защищенным банком в мире, не так ли?

— В этом есть резон, но какая могла бы получиться история! — рассмеялась она и взглянула на меня. — А вот вы могли бы мне рассказать.

— Я бы мог, но не буду. Брэнниган собирается открыть еще четыре банка на побережье, а я намерен получить работу по организации в них системы безопасности. И я очень хочу этот контракт. Брэннигана на мякине не проведешь. Он сразу смекнет, кто сболтнул лишнего. Простите, Гленда.

— Ну что ж, ладно, — пожала она плечами.

Мы приехали в ресторан и устроились за столиком. Бегло просмотрев меню, мы оба выбрали лобстеров.

Пока мы ждали заказ, она продолжила расспросы:

— Как в Шарнвилле обстоят дела с преступностью?

— Ничего об этом не знаю. Вам нужен Джо Томпсон, шериф. Он с удовольствием расскажет вам об этом. Мы с ним иногда играем в гольф. Его тоже на мякине не проведешь.

Пока мы ели, я подумал, что пришло время узнать кое-что и о ее личной жизни.

— Вот вы расспрашивали меня, Гленда, теперь моя очередь: а вы замужем? — Я с трепетом ждал ответа.

— Да… но не сложилось. — Ее лицо скривилось. — Я много работаю. А он типа продавал машины, но на самом деле ничего не делал. Это была ошибка.

— Все мы ошибаемся иногда.

— Согласна. — Она взглянула на меня и улыбнулась. — Признаюсь, иногда я устаю от такой работы: вся эта нескончаемая гонка, жизнь в отелях, мотелях. Платят, конечно, хорошо, но… — Гленда пожала плечами.

— Не думали о том, чтобы снова выйти замуж? — спросил я, глядя на нее в упор.

Она застыла на мгновение, искорки в ее зеленых глазах вдруг погасли.

— Мечтать не вредно, не так ли? — Она отодвинула тарелку. — Спасибо, было вкусно.

— Кофе?

— Давайте.

В наступившей тишине мы долго смотрели на океан, сверкающий в лунном свете. Я страстно желал ускорить события, но понимал, что это будет ошибкой. Хотел сказать ей, что полюбил ее, что у меня куча денег, что у нее наконец будет дом, что мечтаю провести с ней всю свою жизнь, но решил прежде дождаться какого-нибудь знака от нее. Придется набраться терпения. В конце концов, у меня есть еще месяц.

По возвращении мы поднялись на лифте на десятый этаж, остановились у дверей ее квартиры.

— Спасибо, Ларри, это был чудесный вечер.

— Может быть, повторим завтра?

В задумчивости она смотрела на меня, затем покачала головой:

— Нет. Давайте завтра поужинаем у меня. Я что-нибудь приготовлю. — Она улыбнулась. — Как странно встречаются люди. — Гленда коснулась моей руки. — Завтра в восемь.

И, потянувшись ко мне, она легко поцеловала меня в щеку, улыбнулась и исчезла в квартире, тихо прикрыв дверь. Некоторое время я продолжал стоять, пялясь на дверь. Теперь я ясно понимал, что в ней происходят те же химические процессы, что и во мне, и боялся поверить в это.

Мы сидели рядом на кушетке. От единственной лампы падали тени. Мы только что съели самый вкусный в моей жизни ужин: крабовый суп и утиные грудки с рисом и соевым соусом. Выпили бутылку божоле, а также по три больших джина с мартини. Никогда еще мне не было так легко и хорошо. С кассеты, которую она включила, нежно звучала песня «Ночная синева» Бинга Кросби.

Это был мой личный момент истины — ее близость, вся атмосфера, золотой голос с кассеты, еда и напитки — все было одно к одному. Я ощущал, что вряд ли буду когда-нибудь чувствовать себя счастливее и комфортнее. Запомнить бы этот момент навсегда…

Говорить не хотелось. Хотелось просто сидеть там, будучи слегка навеселе, слушать этот голос, глядеть на нее — откинувшуюся на кушетку, с закрытыми глазами, и тени от потухающей лампы делали ее еще прекраснее.

Песня подошла к концу, и в этой довольно ветхой, но уютной комнате ощутилась внезапная пустота.

Она открыла глаза и улыбнулась мне.

— Все когда-нибудь заканчивается. — Она потянулась к магнитофону и выключила его.

— Это было восхитительно, — сказал я. — Ужин был восхитительным. — Я посмотрел на нее. — Ты восхитительна.

Она взяла сигарету, зажгла ее и снова откинулась на кушетку, но чуть поодаль от меня.

— Вчера вечером ты спрашивал, думала ли я о том, чтобы снова выйти замуж. Хочу тебе кое-что рассказать об Алексе, моем муже.

Я был весь внимание.

— Твоем бывшем муже?

— Мы все еще женаты.

Ощущение исключительного покоя покинуло меня.

— Ты все еще замужем? Я думал, вы в разводе.

— Я бы хотела. — Она рассматривала тлеющий конец своей сигареты. — Боже, как бы я этого хотела!

— Но почему нет? — Я склонился к ней, сжимая кулаки. — В чем проблема?

— Ты не знаешь Алекса. С ним всегда проблемы. Он не даст мне развода.

— Не понимаю, Гленда. Он ушел от тебя или ты от него?

— Ушла я. Просто не могла больше его выносить. Женщины его не интересуют. Только деньги и собственная персона.

— Когда ты ушла?

— Где-то полгода назад.

— Должен же быть какой-то способ избавиться от него?

Она пожала плечами:

— Я могла бы откупиться. За двадцать тысяч долларов он даст мне развод. Вот так все убого.

— Хочешь сказать, что за двадцать тысяч долларов ты могла бы купить свободу?

— Что говорить об этом? — Она нетерпеливо передернула плечами и стряхнула пепел в пепельницу. — Хочу, чтобы ты знал, Ларри, потому что чувствую, что влюбляюсь в тебя. — Она положила свою руку на мою. — Думала, что проживу и одна, но теперь вот встретила тебя и уже не знаю. Странно это и даже пугающе: вот познакомились мужчина и женщина — и все меняется. Думаю, это наша последняя встреча, Ларри. Знаю, что у тебя есть деньги и что ты влюблен, но меня нельзя взять и купить!

Она взглянула прямо мне в глаза:

— Не говори, что ты заплатишь Алексу за мою свободу. Я не смогу это принять. Я работаю, коплю. Надеюсь, что через пару лет смогу откупиться, но не хочу, чтобы ты ждал столько времени.

— Я дам тебе в долг, Гленда! Я не просто так дам их тебе — одолжу! А ты вернешь, когда сможешь.

— Нет! — Она встала. — Время позднее.

Я встал, обнял ее и притянул к себе.

— Ох, Ларри, — сказала она, ее лицо было прямо напротив моего. — Только в этот раз… Я так хочу тебя!

И она прижалась ко мне всем телом.

И тут раздался звонок в дверь.

Как от удара током мы отскочили друг от друга и уставились на входную дверь, которая вела прямо в гостиную.

— Не отвечай, — прошептал я.

— Придется. — Она указала на окно с отдернутыми занавесками. — Кто бы это ни был, он знает, что я здесь.

— Мне надо спрятаться!

Я был в панике, и вот почему. Дело в том, что я считался влиятельным человеком в Шарнвилле. Был на короткой ноге со всеми большими шишками в Загородном клубе. Если бы меня застали в квартире замужней женщины-фотографа, то это породило бы слухи и сплетни, которые запятнали бы мою репутацию.

— Нет! — бросила она.

В тревоге, с бешено бьющимся сердцем я смотрел, как она пересекла комнату, чтобы открыть дверь.

На пороге стоял шериф Джо Томсон — последний, кого я хотел бы видеть в тот момент.

Я уже упоминал, что мы частенько играли с ним в гольф и в целом неплохо ладили, однако же из нашей с ним болтовни на поле мне стало ясно, что этот человек — полицейский до мозга костей. Ему было около сорока пяти, высокий, поджарый, в полиции он работал порядка двадцати лет. Было в его лице что-то хищно-орлиное: пронырливый взгляд маленьких глаз, крючковатый нос и тонкие губы. Он был абсолютно лишен чувства юмора, в гольф играл предельно серьезно, хотя, казалось, был спокоен и расслаблен. Я был уверен, что в критический момент он может быть совершенно безжалостным.

Шериф оглядел тускло освещенную комнату. Брови его изумленно поползли вверх, когда он заметил меня. Потом он увидел накрытый стол — очевидно, что мы с Глендой ужинали здесь вместе.

Он снял свою ковбойскую шляпу:

— Прошу прощения, миссис Марш, за столь поздний визит. Увидел свет в ваших окнах и подумал: заскочу-ка и отдам вам сводку по нашим криминальным делишкам, которую вы так хотели. — Он жестом поприветствовал меня. — Привет, гражданин.

— Привет, Джо, — хрипло отозвался я.

— Как это любезно с вашей стороны, шериф, — совершенно непринужденно ответила Гленда. — Проходите, пожалуйста. Мистер Лукас как раз уходит. Он рассказывал удивительные истории о Шарнвилле.

— Правда? — Коп перевел взгляд на меня, потом обратно на нее. — Ларри уж точно хорошо знает этот город. Он, можно сказать, отец-основатель. Проходить не буду: супруга ждет к ужину. — И, протянув Гленде конверт, добавил: — Вся информация здесь, миссис Марш. Если захотите узнать больше, вы знаете, где меня найти.

— Увидимся, гражданин, — бросил он мне, надел шляпу и направился к лифту.

Мы стояли, не смея шевельнуться, пока не услышали, как закрылись двери лифта. Потом взглянули друг на друга — магия этого вечера рассеялась.

Каких-то три минуты назад я сгорал от желания заняться любовью с ней, и она явно тоже, но теперь…

— Я должен идти, — неуверенно сказал я. — В этом городе он держит руку на пульсе. Впредь нам придется быть более осторожными, Гленда.

Она в отчаянии вскинула руки и уронила их.

— На секунду я подумала, что… — Она отвернулась. — Никогда ничего не получается… никогда…

— Гленда, если Брэнниган, Мэнсон или мэр вообразят, что я завел интрижку с замужней женщиной, то у меня будут неприятности — и в бизнесе тоже. Я должен учитывать интересы моего партнера. Просто надо быть осторожней!

Она вздрогнула и взглянула на меня:

— Интрижка? Вот так ты думаешь?

— Гленда! Конечно, я так не думаю! Но они будут думать именно так.

Она выдавила улыбку:

— Не волнуйся, я же говорила, что это наш последний вечер. Обещаю, что не испорчу твою карьеру.

Горечь в ее голосе была для меня как удар хлыста, но надо было идти. Я был уверен, что Томсон ждет в своей машине, чтобы убедиться, что я действительно покинул ее и отправился к себе.

— Позвоню тебе, Гленда. Просто нам надо быть осторожнее.

Я шагнул к ней, но она отступила, отрицательно качнув головой.

— Гленда! Мы что-нибудь придумаем! Я люблю тебя, но ты должна понять: я не могу так рисковать.

— Я понимаю. — Еще одна вымученная улыбка. — До свидания, Ларри.

И она ушла в свою спальню и закрыла за собой дверь.

Впрочем, все мои мысли в этот момент занимал Томсон, который, сидя в машине, ждал, когда же загорится свет в моих окнах. Я метнулся через коридор, отпер дверь и вбежал в квартиру. Не зажигая лампы, я приблизился к окну и осторожно выглянул на улицу. Его машина, конечно, была там. Я включил свет, затем не спеша, чтобы он сумел как следует меня рассмотреть, задернул шторы.

Только тогда Томсон завел машину и уехал.

Через пару дней, как раз когда я разбирался с утренней почтой, в мой кабинет влетел Билл Диксон. Мы не виделись всю прошедшую неделю. Он был занят на строительстве в пятидесяти милях от Шарнвилла.

— Привет, Билл, — сказал я, — ты когда вернулся?

— Вчера вечером. — Он бухнул свой тяжелый портфель на пол и сел, испытующе глядя на меня. — Я тебе звонил, но не застал.

Я был тогда на пляже, один, пытался придумать, как быть дальше с Глендой. Очевидно, что я оказался в непростой ситуации.

В ту ночь нашего вынужденного расставания, пока я наворачивал круги по гостиной, в голове снова и снова раздавался ее манящий голос: «Я так хочу тебя, Ларри!» — так что в итоге я отбросил предосторожности, пересек коридор и снова позвонил в ее дверь. Было полвторого ночи. Она не открыла. Я позвонил еще раз, но, услышав, как приближается лифт, испугался и ретировался в свою квартиру. Следующим утром перед уходом на работу я снова звонил в ее дверь, и снова без ответа. С работы я позвонил по телефону, как только разделался с утренней почтой. Без ответа. К обеду я уже был на взводе. Я должен был поговорить с ней! Причем так, чтобы не попасться никому на глаза. Если бы она была разведена, никаких проблем бы не было. Но я не мог отделаться от мысли, что ее муж может следить за ней и, если откроется, что мы любовники, это сильно ударит по моей репутации в Шарнвилле и повлечет финансовые трудности для нашей с Биллом компании. Звучит безумно по сегодняшним меркам, но я знал, каков Шарнвилл: у влиятельных людей должна быть идеальная репутация, а я теперь был влиятельным человеком.

Я пытался связаться с ней вечером и потом на следующий день тоже — без всякого успеха. Спустившись в гараж, я обнаружил, что ее машины там нет. Было больно и горько думать, что она уехала из Шарнвилла и я больше никогда ее не увижу.

Так что тем вечером я бродил по пляжу и размышлял, что же предпринять. Гленда была моей второй половинкой, той самой единственной женщиной в мире. Я ясно понимал это. Я даже готов был ждать два года, чтобы жениться на ней, конечно, если только не найду какое-то более быстрое решение. Обдумав все как следует, я решил, что надо бы узнать побольше о ее муже. Мне казалось, что, если я сумею встретиться с ним, поговорить и предложить ему денег, не посвящая в это Гленду, он может согласиться дать ей свободу. Ее ценность для меня нельзя было измерить в деньгах. Правда, большая часть моих сбережений была вложена в дело, но я был уверен, что Мэнсон без проблем одолжит мне двадцать тысяч долларов.

Наконец я твердо решил, что надо встретиться с Глендой и как-то выведать у нее адрес мужа. Но где ее искать? Куда она уехала?

Утром, паркуясь у офиса, я заметил шерифа Томсона, вышагивающего по тротуару.

Он остановился и кивнул мне:

— Привет, гражданин! — Таково было его обычное приветствие для друзей.

— Привет.

— Та смышленая юная леди, которую ты ко мне направил… миссис Марш, — он впился в меня своим полицейским взглядом, — надеюсь, ее статья не навредит Шарнвиллу.

Я выдавил улыбку:

— Вот поэтому я и решил, что ей стоит пообщаться с тобой.

— Ага.

Мы помолчали, и затем я осторожно начал:

— Она делала репортаж о моей работе, Джо. Для меня это важно. У меня есть еще кое-какие сведения для нее, но я никак не могу с ней связаться.

Томсон сдвинул на затылок свою ковбойскую шляпу:

— Ее сейчас нет в городе, но она вернется. Говорила, что работает над статьей про магазин Гриммона, старик Гриммон сам пригласил ее к себе в Лос-Анджелес. — Он задумчиво глядел на меня. — Она вернется. Хотела еще пофотографировать тюрьму.

Он нахмурился, заметив водителя, который вознамерился припарковаться вторым рядом. Водитель тоже его заметил и тут же уехал.

— Сыграем в гольф в воскресенье?

— Я бы с радостью, Джо, но в воскресенье играю с мистером Брэнниганом.

Он кивнул:

— С мистером Брэнниганом, да? Слышал, что ты играешь с ним в гольф. Вращаешься, значит, в высших кругах.

Я попытался отшутиться:

— Между нами говоря, Джо, он со мной играет, потому что я его тренирую. Сумел понизить его гандикап с восемнадцати до двенадцати.

Он поправил свою шляпу, вытер кончик носа тыльной стороной кисти и кивнул мне:

— Ладно, у тебя свои дела, у меня свои. Увидимся. — И он ушел.

Значит, Гленда в Лос-Анджелесе. Она не сбежала из Шарнвилла! Мы, вероятно, сможем увидеться, когда она вернется!

— Ларри, мы выиграли контракт! — Билл аж сиял. — Шикарно! Думаю, он принесет нам по меньшей мере сотню тысяч!

На два часа мы погрузились в изучение контракта на постройку фабрики для производства мебельной фурнитуры. Биллу предстояла тяжелейшая работа по проектированию и строительству фабрики. Моей задачей по проекту было оснащение фабрики печатными машинками, копировальными установками и калькуляторами.

— Неплохо, да? — Билл выпрямился и воззрился на меня. — Мы быстро растем, но надо больше денег на развитие. Придется заниматься этим по крайней мере полгода, прежде чем мы получим их бабки. Прямо сейчас они просят о кредите, но дело верное.

— В воскресенье я играю в гольф с Ф.Б. Поговорю с ним. Он даст нам кредит.

Вдруг Билл неожиданно спросил:

— Кто такая Гленда Марш?

Если бы он перегнулся через стол и просто дал мне в челюсть, я был бы меньше изумлен. Я вылупился на него в недоумении.

— Гленда Марш, — повторил он, довольно резко.

Я сумел взять себя в руки:

— Хм… Гленда Марш. Приезжала сюда на неделе. Она готовит репортаж о Шарнвилле для «Инвестора». У нас она уже была. — Я понял, что говорю все быстрее, и мне пришлось сделать усилие, чтобы замедлить речь. — Хотела еще послушать твой рассказ, сделать фото. С Мэнсоном и Томсоном она уже виделась, сейчас расспрашивает Гриммона. Статья будет основательная, подробная. Думаю, это пойдет нам на пользу.

— Ладно. — Он помолчал и продолжил: — Послушай, Ларри, мы же партнеры. Мы уже неплохо стартанули. Занимаемся большими проектами. Шарнвилл — специфическое место, вроде растет-то быстро, передовой, а взгляды остаются мещанскими.

Я почувствовал, как по спине пробежал холодок:

— Что-то я тебя не понимаю, Билл.

— А я объясню. Вчера вечером, после безуспешных попыток тебя найти, я зашел в «Эксельсиор» чего-нибудь перекусить и выпить. Весь бар гудел, обсуждая тебя и эту Марш. Фред Маклейн явно перебрал. Как помощник шерифа, он в курсе всех дел. Болтал, что ты дважды ужинал с этой женщиной и что шериф Томсон поздно ночью застал тебя в ее квартире. Маклейн говорил, что она замужем и пытается получить развод. Она сама этим поделилась с шерифом. Теперь некоторые горожане полагают, что у тебя с ней что-то есть. Через пару дней весь город будет это мусолить.

В этот момент мне следовало бы сказать ему, что я люблю Гленду: глупо, но я этого не сделал.

— Да господь с тобой! — воскликнул я. — Я поужинал с ней дважды, чтобы полнее и точнее рассказать ей о том, чем мы с тобой занимаемся. Мы не успели все обсудить, и она предложила продолжить разговор у нее, пригласила на ужин. В таком мещанском городишке, как ты верно заметил, было ошибкой соглашаться, но ужин был исключительно деловым.

Билла немного отпустило, и он улыбнулся мне:

— Рад это слышать, Ларри. А то от всей этой болтовни я начал думать, что ты из штанов готов выпрыгнуть ради этой женщины. Сделай одолжение — как твой партнер прошу — в будущем будь поосторожнее.

— Да какое еще одолжение, Билл! Ладно, признаю, я не подумал, но у меня и мысли не было, что могут пойти сплетни. Это миссис Марш делает нам одолжение, публикуя статью в «Инвесторе». Что такого в том, что я пригласил ее на ужин?

— В этом-то ничего такого. А вот ужинать у нее в квартире, Ларри, точно не стоило.

— Да… это было глупо, я просто не подумал. — Я сумел выдавить улыбку. — Такого больше не повторится.

Некоторое время Билл был поглощен изучением собственных ногтей, а после взглянул мне прямо в глаза:

— Если я хочу женщину, то встречаюсь с кем-нибудь во Фриско. И я абсолютно уверен в том, что отдачи не будет. Шарнвилл — совсем другое дело. Здесь мы с тобой в фокусе внимания. Ради бога, будь осторожен!

— Да не из-за чего тут беспокоиться! — огрызнулся я. — Это просто злобные сплетни!

— Да, но из-за сплетен у нас могут быть неприятности. — Он пригладил пальцами свои короткие волосы. — Нет нужды напоминать тебе, что мы зависим от Брэннигана. Мы быстро расширяемся, а он нас поддерживает. По его слову у нас есть этот большой заем. Без него, Ларри, с нашими темпами роста мы можем обанкротиться. Но кое-чего ты, возможно, и не знаешь: Брэнниган — квакер. Когда мы с тобой познакомились, я говорил тебе, что он великий, но стоит раз оступиться — и ты вне игры. Была у него секретарша несколько лет назад, работала на износ. Он думал, что она самая-самая. А потом она спуталась с женатым, пошли слухи, и Брэнниган ее выгнал. И никакой роли не сыграло то, что она была его лучшей секретаршей. Прелюбодеяние сделало ее прокаженной в его глазах. Есть у него, похоже, такой пунктик — для него неприемлемо, если мужчина водит шашни с замужней женщиной, а женщина — с женатым мужчиной. Так что ради нас обоих, Ларри, держись подальше от Гленды Марш. Если Брэнниган почует что-нибудь, он отзовет наш заем, и тогда мы пропали.

— Да ничего между нами нет, Билл, — солгал я. — Признаю, я совершил ошибку. Успокойся… Больше такого не повторится.

Он улыбнулся:

— Хорошо. Ты мне нужен завтра на месте. Эти люди сейчас во Фриско, думаю, это хорошая идея — нам с тобой остановиться в том же отеле и закончить со сделкой. Что скажешь?

Я медлил. Мне хотелось быть здесь, когда Гленда вернется. Но, заметив пристальный взгляд Билла, я кивнул:

— Хорошо, Билл. Мне тут надо еще разобраться с бумагами. До завтра!

Билл ушел к себе в офис, а я сидел, уставившись в окно. Зловещее предзнаменование уже было начертано на стене, но я отчаянно хотел Гленду.

Ни одну женщину никогда я не хотел так сильно. Я должен поговорить с ней! Должен убедить ее в том, что люблю ее и что она значит для меня все. Я был уверен, что смогу ее уговорить и она позволит мне откупиться от ее мужа. Как только это случится и она получит развод, проблема будет решена. Я был уверен, что Брэнниган, узнав, что я женился на ней, не будет возражать.

Но как с ней связаться? Мне теперь надо на пару дней во Фриско. Возможно, завтра она вернется в Шарнвилл. Я не хотел, чтобы мой отъезд выглядел в ее глазах так, будто я избегаю встречи с ней.

Некоторое время я пытался найти решение и в итоге совершил самую большую глупость в моей жизни. Я взял лист бумаги и написал ей письмо.

Дорогая моя Гленда,

я вынужден уехать во Фриско на пару дней. Пытался связаться с тобой — и вот пишу.

Мне крайне необходимо поговорить с тобой: пожалуйста, не отказывай мне в этом. О нас с тобой уже поползли слухи. Пожалуйста, отнесись к этому со вниманием. Нам надо поговорить. Уверен, что мы найдем выход. Ты же встретишься со мной в воскресенье в восемь утра в Феррис-Поинт? Это в четырех милях от Шарнвилла, и в такое время там никого нет. Мы сможем обсудить наше будущее без посторонних глаз. Езжай по шоссе, которое ведет во Фриско, и поверни налево на пятом перекрестке. Эта дорога приведет тебя в Феррис-Поинт.

Если ты меня любишь так же, как я тебя, то приедешь.

Ларри

Я положил письмо в конверт и, когда вернулся вечером домой, подсунул его ей под дверь.

Феррис-Поинт — маленькая бухточка, окруженная кустарниками и песчаными дюнами, отличное место для плавания. Я частенько ездил туда, когда хотел побыть один. Шарнвилл свои руки сюда еще не дотянул.

По песчаной петляющей дороге я приехал в эту бухту и, оставив машину в тени дерева, пошел через кустарники к полосе золотого песка.

Придет ли она?

Я провел два суматошных, но благоприятных для бизнеса дня во Фриско. Мы заключили сделку, но понадобилось взять еще один кредит в банке. Я был уверен, что мы его получим, и сказал Биллу, что на днях во время гольфа поговорю об этом с Брэнниганом.

Но сначала Гленда.

И тут я ее заметил.

В изумрудном бикини она сидела на песке, подтянув колени к подбородку, руками обхватив лодыжки. Солнце играло на ее рыжих волосах.

Я стоял, смотрел на нее и думал, что она самая желанная и самая прекрасная женщина на земле.

Она взглянула в мою сторону и улыбнулась.

Когда я приблизился к ней, она тихо сказала:

— Вот видишь, Ларри, искушение было слишком велико… Все мои благие намерения не видеться с тобой… — Она скривилась. — Я не могла выкинуть тебя из головы ни днем ни ночью. — Она вытянулась на песке. — К чему разговоры, милый, давай уже займемся любовью.

Я сбросил рубашку и брюки, она избавилась от бикини.

Я склонился над ней, любуясь ею и страстно желая покрыть поцелуями каждый дюйм ее тела.

— Нет… Скорее, Ларри. Возьми меня!

Нетерпение, которое звучало в ее голосе, передалось и мне. Она легонько застонала, когда я вошел в нее.

Она обхватила меня ногами, а ее пальцы впивались в мою плоть.

Солнце, шум моря, шелест листьев — на этом совершенном фоне мы лихорадочно достигли оргазма.

Ее пальцы скользнули по моей спине, не давая мне отстраниться.

— Еще… — выдохнула она, — пожалуйста, еще!..

А потом раздался голос из ниоткуда:

— Отвали, ублюдок!

С глухим стуком мне в ребра врезался ботинок. Удар был такой силы, что я отлетел. Перевернувшись на спину, я посмотрел вверх.

Надо мной стоял низкорослый, приземистый мужик. Будто из ночного кошмарного марева постепенно проявлялись детали: борода, загар, глаза, как смородины, застрявшие в медовом хлебе, панама, натянутая до кустистых бровей. Одет он был в мятый и грязный белый костюм.

Гленда попыталась подняться на ноги, и он ударил ее с размаху тыльной стороной руки — жестокий удар, который распластал ее по песку.

Убийственная ярость закипела во мне. Я бросился на него, мои руки сомкнулись на его горле. Мы рухнули на песок и покатились, как дикие звери. Сила его была ужасающей. Хотя я крепко схватил его за горло, он сумел вывернуться. Его кулак впечатался в мое лицо, а колено — в пах. Горячее солнце внезапно потускнело, как будто вдруг случилось затмение. Я вцепился в его пиджак и снова получил кулаком в лицо. И все же моей убийственной ярости хватило, чтобы отбросить его. Он упал навзничь, а я, с трудом поднявшись, начал молотить его по лицу обоими кулаками. Все мое тело ломило от боли, но мне было наплевать. Я жаждал его убить. И вот в тот момент, когда я в очередной раз занес над ним кулак, в моей голове что-то взорвалось яркой вспышкой, и свет померк, будто вырубились пробки.

Я медленно возвращался в сознание, кожей чувствуя каждую песчинку. Пошевельнувшись, ощутил вспышку ослепляющей боли в голове и услышал свой собственный стон. Некоторое время я лежал неподвижно. Сильно болел пах. Болели ребра. Болело лицо.

Солнце припекало. Я слышал ласковый шорох прибоя и шуршание листьев на ветру.

Очень медленно я приходил в себя. Очень медленно, обхватив голову руками, я сел. Обуздав боль, стучащую молотом в висках, я с усилием открыл глаза и осмотрелся: на пляже никого не было — ни Гленды, ни этого коренастого.

Феррис-Поинт был в полном моем распоряжении.

Я медлил, все еще обхватив голову ладонями, постепенно пришло ощущение, что мои руки липкие. С содроганием я отнял их от головы и убедился в том, что они были красными от запекшейся крови.

Каждое движение причиняло сильную боль, так что я просто сидел не шевелясь и таращился на свои окровавленные руки.

Прошло, наверное, минут двадцать, прежде чем я смог начать связно мыслить.

Где Гленда? Что вообще произошло?

Часы показывали 8:45. Значит, я был без сознания около тридцати минут. С усилием я поднялся на ноги, море и безжизненный пляж тотчас же закружились вокруг меня, так что пришлось снова сесть. Я подождал. Предпринял еще одну попытку, и на этот раз, хоть и качаясь, как пьяный, я сумел устоять.

Я медленно потащился к морю: в голове бушевала боль, к ногам будто были привязаны гири. Опустившись на колени, я смыл кровь с рук и плеснул морской водой в пылающее от боли лицо. Соль обожгла, но эта боль вернула меня к жизни. Поднявшись, я осмотрел пустынный пляж и поплелся к своей одежде.

Одеться было не так-то просто. Дважды мне пришлось присесть и передохнуть, но в конце концов мне удалось одеться, я даже почувствовал, что более-менее ожил.

Что же произошло? Где Гленда? И где этот коренастый в мятом белом костюме?

Как в каком-то кошмарном сне, я побрел по горячему песку к своей машине. Открыл дверцу, с облегчением нырнул на сиденье и, повернув зеркало заднего вида, уставился на свое отражение. Правый глаз заплыл и почернел. Вся правая сторона лица, по которой меня так усердно бил коренастый, опухла, отливала красным и зеленым.

И все же, несмотря на яростную головную боль, моя мысль заработала. Я должен был играть в гольф с Брэнниганом через пару часов и во время игры собирался попросить его расширить наш кредит. Теперь это было исключено. Надо позвонить ему и отменить игру. Такая вот первоочередная задача. Потом уже Гленда… Но сначала — Брэнниган.

Я завел машину. По дороге из Феррис-Поинт было кафе, и я притормозил было возле него, чтобы позвонить, но, взглянув еще раз на свое отражение, понял, что произведу фурор, если появлюсь там, так что просто поехал дальше.

Мне повезло, что машин на дороге в это время было немного.

Голова раскалывалась, лицо все больше опухало. Если бы регулировщик заметил меня на пути домой, он бы точно меня остановил, но регулировщика не было.

Я уже едва соображал к тому времени, когда въехал в подземный гараж своего дома. Вывалившись из машины, я заметил, что машины Гленды на месте нет.

Через пять минут я сумел дозвониться до Брэннигана.

Я застал его буквально на пороге перед выездом в Шарнвилл. Сказал, что попал в автомобильную аварию, просил меня извинить.

— Сильно пострадал, сынок? — спросил он с беспокойством.

— Ну, мое лицо имело небольшую стычку с ветровым стеклом. В остальном я в порядке. Просто надо обработать ссадины.

— Что случилось?

— Какой-то чокнутый. Столкновения я избежал, а вот лицо разбил.

— Ужасно. Могу как-то помочь?

— Нет, спасибо. Все нормально будет. Простите, что убил нам игру.

— Не переживай, сынок, сыграем в другой раз. — И он повесил трубку.

Голова все еще раскалывалась, я пересек коридор и позвонил в дверь Гленды.

— Она уехала, мистер Лукас.

Я медленно обернулся. В конце коридора стояла с ведром и шваброй уборщица, старая негритянка.

— Уехала?

— Именно так, мистер Лукас. Уехала сегодня около семи утра со всеми своими чемоданами. Похоже, она ужасно спешила. Я предложила помочь, но она меня будто и не заметила.

Тут она изумленно уставилась на меня:

— Что с вашим лицом, мистер Лукас!

— Попал в аварию, — буркнул я и вернулся в свою квартиру.

Я упал на кровать и обхватил больную голову руками. Что произошло? Что, черт возьми, произошло?

С трудом встав, я сходил в кухню, взял лед из холодильника, завернул прозрачные кубики в полотенце и приложил к затылку. Медленно и осторожно вернулся в гостиную, прижимая ледяной компресс к голове. Это здорово помогло. Еще через какое-то время я переместил его к опухшему лицу. Это тоже помогло. Адская боль начала утихать.

Пронзительно зазвонил мертвый доселе телефон.

Гленда?

Я схватил трубку.

— Мистер Лукас? — раздался резкий мужской голос.

— Кто это? — промямлил я, сдвигая ледяной компресс обратно на затылок.

— Меня зовут Эдвин Клаус, по буквам: К-Л-А-У-С. — Он помолчал и продолжил: — У нас с вами есть кое-какие дела. Буду у вас через десять минут, мистер Лукас, но до того будьте так любезны — загляните в свой багажник. Знаю, что вы мучаетесь головной болью, но сделайте это усилие — загляните.

И он повесил трубку.

Что это? Телефонный розыгрыш? Какой-то псих?

Я сидел неподвижно. Нет, это не розыгрыш. Холодок пробежал у меня по спине.

Я с трудом встал и побрел к лифту.

Спустился в гараж. Дошел до машины, открыл замок и поднял крышку багажника.

Там, скрюченный в позе зародыша, весь в крови, включая мятый белый костюм и спутанную бороду, лежал тот самый коренастый.

И взгляд его незрячих глаз был взглядом мертвеца.