Гнев Тиамат

Джеймс С. А. Кори, 2019

Ворота в будущее человечества открыты. Одним махом стали доступны более тысячи новых миров, в их числе и Лакония, где император Дуарте установил режим, с помощью которого он намерен подчинить себе остальную часть галактики. Кажется, ничто не сможет остановить его – даже Солнечная система находится под его контролем. И хотя команда Росинанта начинает опасную подпольную битву против империи Дуарте, все более неизбежной кажется будущая жизнь под властью Лаконии, а значит вместе с ней и война, которую человечество скорее всего проиграет. Ведь для борьбы с происходящим произволом и ужасом недостаточно одной лишь отваги и честолюбия. Но, возможно не все потеряно. Ведь у могущественного отца-императора есть дочь – Тереза, а у нее есть свои секреты и тайны, неизвестные даже всесильному отцу…

Оглавление

Глава 5

Элви

Несколько десятков лет назад за двести тысяч триллионов километров от места, где находилась сейчас Элви, крошечный узел активной протомолекулы в биологической матрице проник на орбиту планеты под названием Илос верхом на корабле «Росинант».

Немыслимый полуразумный интеллект протомолекулы попытался наладить связь с другими узлами давно погибшей империи строителей врат и пробудил при этом механизмы, впавшие в спячку миллионы — или миллиарды — лет назад. В результате древняя фабрика воскресла, роботы начали активное наступление, одна из искусственных лун расплавилась, а взрыв энергостанции чуть не расколол планету пополам.

В общем, погано вышло.

Поэтому, когда команда Элви выпускала катализатор из заключения для немногим более контролируемого поиска чужих артефактов и следов в неразведанных системах, она принимала все меры предосторожности. Они наблюдали в полной готовности загнать катализатор обратно в коробку и ни к чему не приближались.

— «Сокол» на позиции, — сообщил пилот.

Если дела обернутся совсем ужасно, Сагали или сама Элви отдадут единственный устный приказ: «Аварийная эвакуация», — подтвердив его своим именем и цифровым кодом авторизации, — и корабль рванет прочь. С его не по росту огромными двигателями ускорение убьет или покалечит всех, кто не окажется в сделанных по спецпроекту амортизаторах, зато собранные данные не погибнут. Лакония предусматривала много подобных способов предохранения. Элви не любила эту часть своей работы.

— Благодарю вас, лейтенант, — отозвался адмирал Сагали. Он тоже был пристегнут к амортизатору в рубке, что еще раз доказывало, как серьезно все относятся к этой стадии миссии. — Майор Окойе, вы можете продолжать.

— Выводите ее, — приказала по коммуникатору Элви.

В таких ситуациях всегда вспоминали, что это «она».

Элви сидела в новейшем лаконском амортизаторе в окружении экранов. Рабочие инструменты можно было убрать в одну секунду, и чуть больше требовалось, чтобы наполнить амортизатор пригодной для дыхания антиперегрузочной жидкостью. Элви принадлежала к немногим, кого считали нужным сохранить живыми. Ей казалось, что работать приходится в брюхе торпеды. И этого она тоже терпеть не могла.

На одном экране камера отслеживала движение катализатора — ее на утыканной датчиками спецкаталке вывозили из хранилища. Связь протомолекулы была двухсторонней. Происходящее с образцом не менее важно, чем происходящее в мертвой системе, которую они пытались активировать.

Каталка с катализатором двигалась на магнитном шасси к отделению в корабельной обшивке, прочь от антирадиационной защиты и остальной высокотехнологичной магии, которой группа Кортасара изолировала образец от других существующих за вратами.

Ничего не менялось.

— Пока никакой реакции, — сказал Травон.

— Да ну, неужели? — не скрывая сарказма, отозвался Фаиз.

Травон предпочел его не услышать.

Связь протомолекулы превышала скорость света, но запускалась она не мгновенно. Местоположение для нее ничего не значило, а вот скорость света — да. Элви подозревала, что вначале происходило некое укладывающееся в пределы световой рукопожатие, при котором два узла договаривались, какой протокол связи использовать. Наполовину догадка, наполовину метафора, но эта гипотеза помогала ей рассуждать.

Ее образец был родом из лабораторных боксов Кортасара. До недавнего времени его не существовало. То, с чем они пытались взаимодействовать, ожидало здесь с тех пор, как две амебы сошлись и задумали человечество. Однако оказавшись в физической близости — например, в одной солнечной системе, — они на лету завязывали какие-то отношения. Это было и жутко, и удивительно. И не похоже на квантовую запутанность, хотя она в этом и замешана.

Изучая протомолекулу и создавшую ее цивилизацию, Элви не раз порадовалась, что она не физик. Биологическое действие протомолекулы оставалось непонятным, но все же обещало когда-нибудь проясниться. Механика захвата живых организмов и перестройки их в своих целях выглядела невероятно сложной, но в чем-то похожей на поведение вирусов и паразитических грибков. Элви еще не знала всех правил, но считала, что могла бы их выяснить, если бы ей дали время и средства.

То, что вытворяла протомолекула с физикой, выглядело уже не изменением и совершенствованием стандартных моделей — она попросту переворачивала доску и разбрасывала по полу все фигуры. Элви подозревала, что постоянные легкомысленные шуточки Джен Лавли помогают ей не сойти с ума, глядя, как день ото дня разлетается вдребезги ее понимание реальности.

— Есть реакция, — сказал Травон.

— Да, — согласилась Джен. — На объекте что-то происходит.

— Какая в этот раз была задержка? — поинтересовалась Элви.

— Восемнадцать минут.

Они находились в девяти световых минутах от структуры, так что идея с рукопожатием на околосветовой скорости правдоподобно подтверждалась. Стоило бы записать эту гипотезу и сдать в отдел наноинформатики.

Экраны Элви взбесились, их захлестнули данные с пакета датчиков образца. Анализировать их в реальном времени было невозможно, так что Элви просто пропустила мимо первую волну чисел и графиков. Потом будет время поразмыслить, что бы все это значило.

— Пока вроде бы стабильно, — сказал Травон.

— Всегда приятно, когда не взрывается сразу, — отозвалась Элви, но никого не сумела рассмешить.

— Знаете, почему этот алмаз зеленый? — подала голос Джен, ни к кому в особенности не обращаясь. — Я разобралась.

— Радиация, — сказал Фаиз. Он-то, конечно, знал. Он тоже был тогда на Илосе, в должности геолога. Сеть врат, обеспечившая Элви тринадцатью сотнями биосфер для изучения, дала Фаизу в десять раз больше геологических структур. Попадались и такие экзотические, как огромная глыба кристаллического углерода довольно приятного оттенка. — Алмаз, образующийся в присутствии радиации, приобретает зеленый цвет. Иногда такие принимали за изумруды. Но это совсем разные минералы. Изумруд — это берилл, а не углерод.

— Сорвал мне звездный выход, приятель, — буркнула Джен. — Но, бьюсь об заклад, когда объект формировался, звезда была гораздо активнее. Исходя из скорости звездного распада, лет ему миллиардов пять. Эта штука висит здесь треть срока, понимаешь ли, существования вселенной.

— Тогда, получается, это старейший из найденных нами артефактов, — заинтересовался вдруг Травон. — Может быть, что-то от начала их цивилизации.

— Весьма любопытно, — заметил Сагали, выдавая нетерпение лишь резкостью тона. — Как оно действует?

«Как его действие поможет нам в борьбе против вурдалаков из-за пределов времени и пространства?» — вот что его интересовало. Бездонный бюджет экспедиции, сливки научного сообщества в команде, шедевр кораблестроительной техники — все это ради единственного вопроса, который заботил верховного консула и его научный директорат. «Как нам остановить то, что пожирает проходящие сквозь врата корабли?»

— Не знаю, — сказала Элви. — Дайте посмотреть.

* * *

После восемнадцати часов сбора информации Элви ушла к себе в каюту. Она быстро уяснила, что военная дисциплина лаконцев не требует от людей работать без передышки. Дуарте добивался от каждого максимальной эффективности. Это подразумевало, что треть суток большинству приходится тратить на сон. Когда Элви выбралась из амортизатора, заявив, что ей, прежде чем приступать к анализу, надо отдохнуть, Сагали и глазом не моргнул.

Этот фокус она применяла, чтобы купить себе свободное время. Элви со студенческих лет научилась работать сутками напролет. С таблетками кофеина и горячим чаем могла при нужде продержаться и сорок восемь часов. Отказ от сна давал ей восемь-девять часов, когда Сагали не донимал ее вопросами о результатах и расписании.

Но, чтобы фокус работал, все должны были притворяться, будто она в это время спит, поэтому ворвавшийся к ней Фаиз предвещал что-то крупное.

— Оно сделало копию.

Элви не успела спросить, что сделало копию и копию чего, а он уже всплыл над обеденным столом посреди каюты и шмякнул на него терминал. Электромагнит под столешницей не дал терминалу улететь, зато Фаиза отдача легонько развернула к стене. Он был землянином по рождению и воспитанию, а те, сколько бы ни прожили в пространстве, не избавятся от инстинктивного расчета на гравитацию. Отплывая, Фаиз рявкнул столу:

— Покажи ей! Покажи… эту штуку. Открыть последний файл с волюметрией.

Над столом всплыла голографическая схема чего-то похожего на человеческий мозг. Он искрил вспышками синаптических связей, возможно, отображая функциональную МРТ или БИК-спектроскопию. Элви достаточно часто видела этот мозг, чтобы узнать — он принадлежал образцу. Бывшей женщине. Фаиз, долетев до переборки, толкнулся ногой и присоединился к Элви у стола.

— Сильная активность, — заметила Элви. — Но извлечение из бокса могло вызвать у нее стресс или психологический дискомфорт. Не так уж необычно.

— Здесь она — еще она, — покачал головой Фаиз, меняя картинку терминала. — А теперь посмотри сюда.

Возникло второе изображение. Элви в секунду разобралась, что видит копию мозговой активности катализатора, однако при полном отсутствии самого мозга.

— Не понимаю. Что это на втором?

— Это, — ухмыльнулся Фаиз, — исходит от объекта.

— Что, он целиком отражает ее мозговую активность? — Нет, локально.

Фаиз поиграл с настройками. Второе изображение отступило, дав место объекту целиком. На нем проступало крошечное белое пятнышко.

— Эта точечка, конечно, не в масштабе. На таком расстоянии так выглядела бы Гренландия. Но примерно там лоцируется изображение.

Он еще постучал по терминалу, и изображение сменилось длинной цепочкой данных с сенсоров.

— Джен зафиксировала электромагнитные флуктуации на поверхности объекта. В сравнении, конечно, крошечные, но ведь объект абсолютно инертен, а на этом кораблике самые чувствительные датчики, какие можно купить за деньги галактического тирана.

— Ясно, — сказал Элви. — И как она считает, что это?

— Поначалу смотрелось просто как игра фотонов, пока Джен не свела их вот в эту схему. Никто не понял, что мы видим, пока Травон не сказал: «О, похоже на фМРТ». Я вывел мониторинг катализатора, и — ба-бах! — вот оно.

Элви была не против невесомости, но чего ей сейчас недоставало — это возможности рухнуть в кресло. От всплеска адреналина звенели пальцы на руках и немели ноги.

— Так они отображают друг друга?

— Как в зеркало глядятся.

— О-о, — протянула она и добавила: — Ясно. Неслабо.

— Дальше — больше, — сказал Фаиз. — Теперь мы по всей поверхности объекта наблюдаем точки горячего излучения. — Он дал приближение, и поверх картинки выплеснулась новая волна числовых данных. — Вот такие.

Он вопросительно смотрел на нее. Ждал, уловит ли связь. Элви казалась себе не такой уж усталой, но озарение, которого ждал от нее Фаиз, не приходило.

— Сдаюсь.

— Мы тоже не в первую минуту сообразили, — сказал Фаиз. И вывел третье изображение. Элви узнала кольцо-врата. — Такое же излучение выплескивается из врат при переходе.

Числа еще не выплыли на экран, а Элви уже поняла:

— Коррелирует с катализатором!

— Да. Мозг катализатора, алмазная копия и распределенные источники радиации, подобной излучению врат.

Три явления одного порядка, — подтвердил Фаиз.

Элви вернула изображение огромного зеленого бриллианта, установила так, чтобы видеть его целиком. Крошечные светящиеся звездочки загорались на нем и исчезали: компьютер отмечал пики излучения.

— Эта штука заполнена… вратами? Они что, встроены в материю самого объекта?

— У нас есть одна гипотеза, — сказал Фаиз. Так он ухмылялся, когда она впервые согласилась с ним переспать. Дурачок, но ей нравилось, что именно для него счастье. Понимание вещей. Она.

— Рано еще строить гипотезы, — сказала Элви.

— Знаю, но одна у нас все-таки есть. «У нас» — это у Травона, но мы все в одной лодке. Эта штука вступает в контакт с зараженным протомолекулой разумом, копирует его сознание, после чего по всему объекту появляются энергетические подписи врат. Травон заговорил о способах надежного хранения информации. Снимаешь копию на материальный носитель, кодируешь и распыляешь его. Помещаешь в отдельные места хранения, снабдив ярлыками и встроенными кодами, которые позволяют при утере части системы восстановить ее из распыленных фрагментов.

Элви, заметно лучше Фаиза разбиравшаяся в компьютерной грамоте, опешила.

— То есть совсем как?..

— Вот и Джен так говорит. Алмаз — это сверхплотная и невероятно регулярная упаковка атомов углерода. Если найти способ менять часть, не повреждая всей структуры, получается великолепный материал для хранения информации.

Элви помолчала, перебирая в уме следствия из этой гипотезы.

— Чем-то похоже на маленькие-маленькие червоточины, — сказала она.

— Правда? Насколько нам известно, строители протомолекулы представляли собой ульевое сознание. Или единый мозг. Как ни называй. Мгновенная непространственная связь узлов и сущностей во всех уголках галактики. Но дерьмо случалось даже у них. Астероид врежется в планету, или землетрясение, извержение вулкана — мало ли что? Все, сохранявшееся только в одном узле, пропадает навсегда, если уничтожен этот узел. Что, если мы видим перед собой резервный диск целой цивилизации? Все их знания, упакованные в углеродную решетку размером с Юпитер?

— Это, — объявила Элви, — охрененно гигантский логический скачок.

— Да, — кивнул он, все так же ухмыляясь до ушей. — Совершенно безосновательный. Чистая догадка. Чтобы ее подтвердить, нужен труд поколений ученых, и еще поколения уйдут на то, чтобы расколоть код и вытащить данные, если они существуют. Но, Элс, — продолжил он, задыхаясь от волнения, — что, если?

* * *

Адмирал Сагали плавал у своего стола, просматривая штурманские карты на большом настенном дисплее. Элви видела курс, проложенный от текущего местоположения через врата Калмы к перевалочному узлу, а от него через врата Текомы к следующему в их галактическом турне мертвому миру.

— Готов услышать, что эта система — важнейшее научное открытие всех времен, — не оборачиваясь, заговорил Сагали, когда Элви вплыла в его кабинет.

— Вполне может… — начала Элви.

— И большой хрустальный цветок в системе Нараки был важнейшим открытием.

— Это поразительный артефакт, — согласилась Элви, — но в сравнении…

— А до того — тройная звезда Харона и планета с дождями стеклянных осколков.

— Там было круто. Признайте сами, великолепное зрелище.

Он обернулся, целиком переключившись на нее.

— Я готов услышать — в который раз, — что артефакты этой системы критически важны для будущих исследований, — устало и даже разочарованно сказал он. — Точно как большой хрустальный цветок.

Элви подготовила для него доклад, и с каждым словом гипотеза Фаиза представлялась ей все более и более правдоподобной. Сагали слушал, прикрыв глаза. Когда она дошла до предположения, что под алмазной скорлупой может скрываться вся накопленная строителями врат информация, у него дернулся мускул на щеке, но ничем больше он не выдал удивления.

— Любопытно. Прошу вас записать эту гипотезу и включить в пакет данных, которые мы при переходе отошлем на Лаконию. Извините, что свалил это в одну кучу с цветочками и стеклянными дождями. В самом деле, впечатляет.

В его ворчливом извинении крылась капелька яда, но Элви предпочла не обратить внимания.

— Сэр, — сказала она. — Мет! Возможно, это именно то, ради чего верховный консул организовал поиск. Вполне возможно.

— Нет, — ответил Сагали, но она не отступала.

— Я настоятельно советую связаться с адмиралтейством и запросить дополнительное время. Ожидая прибытия нового персонала и кораблей, мы успеем провести еще тысячи анализов. А если уйдем сейчас, ничего не выиграем.

— Вы полагаете, что, если я дам вам время, вы сумеете извлечь эти данные?

Элви очень хотелось солгать, лишь бы получить шанс задержаться еще немного, еще хоть что-то узнать, но…

— Нет, так я сказать не могу. На самом деле, это почти наверняка труд на десятилетия, если не на века. Если задача вообще разрешима. Но сейчас мы ближе всего к цели. На Текоме ничего более важного не будет. Это я, пожалуй, могу гарантировать.

— Тогда будем держаться графика и проверим, правы ли вы, — проговорил, уже отвернувшись, Сагали. — Закрепляйтесь. Через восемьдесят минут начинаем разгон к Текоме.

Через семьдесят восемь минут Элви лежала в амортизаторе, ожидая потопа.

В космических перелетах всегда — с самого начала — была проблема: человеческие тела слишком хрупки. Однако человечество гордо противостояло положенным природой пределам еще до Лаконии. Теперь же они преодолевались прыжками и скачками. Для «Сокола» время перелета из системы в систему свелось, если сравнивать с обычными исследовательскими и грузовыми судами гражданского флота, почти к нулю. Недельный путь они проходили за считаные дни. «Сокол» заставил бы попотеть в гонке даже бо́льшую часть военных кораблей Дуарте. Но за такую скорость приходилось платить амортизаторами полного погружения. Дьявольское устройство заливало человеческое тело поглощающим толчки гелем, а легкие наполняло кислородсодержащей жидкостью, препятствуя их схлопыванию под давлением. На целые дни.

— Не понимаю, чего он хочет, — сказала она.

— Он — человек сложный, — ответил из соседнего амортизатора Фаиз.

— Он словно не желает, чтобы мы нашли что-то интересное. Мрачнеет с каждой новой находкой.

— Ты приняла, что положено, перед ускорением?

— Да, — ответила она, хотя точно не помнила. Можно было обойтись и без медикаментов. — Сдается мне, у него своя программа, о которой нам не сообщали.

— У него почти наверняка своя программа, о которой нам не сообщали, — ответил Фаиз. — И неудивительно, Элс.

— Но важнее этого ничего и быть не может, — возразила она. — Ну вот что может быть важнее?

— Для него? Не знаю. Может, он просто не любит учиться. Детская травма от уроков естествознания. Десять секунд. Я люблю тебя, Элс.

— И я тебя люблю, — сказала она. — Помнится, раньше «сок» вгоняли иглой, а не заставляли им дышать. Тогда мне это не нравилось.

— Цена прогресса.

Не успела она придумать остроумного ответа, как влившаяся в легкие жидкость заставила ее замолчать.

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я