Восстание Персеполиса

Джеймс С. А. Кори, 2017

Человечество продвинулось далеко в глубины космоса. Огромные врата открыли путь к звездным системам, куда на покорение новых миров отправились тысячи колонистов. Боевой корабль «Росинант», под командованием Джеймса Холдена, занят важной миссией по поддержанию хрупкого мира. Тем временем Внутренние планеты объединились и создали в огромном пространстве между Землей и Юпитером зыбкий альянс, к сожалению, так и не избавившийся от памяти прошлых войн и предрассудков. Поэтому вновь обретенный долгожданный мир в очередной раз рушится, когда в извечной войне за господство сталкиваются новые и старые технологии, а затаившийся враг пытается воплотить в жизнь свои представления о будущем человечества.

Оглавление

Глава 5

Драммер

Драммер хотелось бы уснуть, но не получалось. Койка была предназначена для двоих: для нее и Сабы. Гелевый амортизатор позволял вволю обниматься, пока «Дом народа», первый и величайший из космических городов, раскручивался или двигался на малой тяге, и разделял тела, если резкое ускорение начиналось неожиданно, заставая их во сне. Удерживая равновесие, чтобы поворот амортизаторов не разбудил Сабу, она заглянула в настенную консоль системы. До подъема еще два часа. Выспаться как следует не хватит, но и незаметно они не пролетят. По иным меркам Драммер была самой влиятельной женщиной на тринадцать сотен миров, но от бессонницы это не избавляло.

Саба шевельнулся во сне, пробурчал что-то неразборчивое. Драммер погладила его по спине, сама не зная, успокаивает или хочет разбудить. Саба выбрал первую версию, уютно поворочался в геле, как уминающий подстилку гнезда зверек — обычай, дошедший от времен, когда дерзкий хомячок, предок человека, прятался в норке от динозавров.

Она улыбнулась в темноте, отгоняя разочарование. Неплохо бы пойти пописать, но если она сейчас встанет, то уж точно разбудит Сабу, и ей будет стыдно. «Дом народа» бормотал вокруг, словно радуясь ее возвращению.

В каком-то смысле у нее больше не было дома. С тех пор как она стала президентом. Была квартира на Медине рядом с административным уровнем. И капитанская каюта Сабы на «Малаклипсе». Прежде, когда она еще не возглавила Союз перевозчиков, этого хватало. Теперь у нее своего места оказалось столько, что всего не осмотришь. Как будто дворец накрошили на куски и разбросали на световые годы по космосу. Станция Медина, Церера, Паллада, Япет, Европа. «Вандерпол» был в ее распоряжении, пока Драммер занимала этот пост. На ПСЛ-5 для нее держали квартиру, будут держать и на других перевалочных станциях, когда их построят. И на всех трех космических городах, составляющих хребет астерских владений: на Независимости, Страже врат и Доме народа.

В покое реактор Дома народа пребывал в невесомости, семьдесят технических и инфраструктурных палуб плащом окутывали барабан. Причал с одной стороны, двигатель — с другой. Магнитные поля — мощнее подвесок маглева — отделяли реактор от уровней барабана, позволяя ему сохранять неподвижность, когда он переключался с гравитации тяги на вращение. В барабане помещения и переходы были приспособлены к смене направлений: при работе двигателя полы становились перпендикулярны направлению тяги, а когда двигатель отдыхал, разворачивали население ногами к звездам на мягкой десятой g. Этого хватало, чтобы создать постоянное ощущение верха и низа, но не обременяло даже самых адаптированных к невесомости. Здесь не корабль — здесь город, никогда не знавший тяжести гравитационных колодцев.

Саба, не открывая глаз, потянулся и зевнул. Драммер провела ладонью по его жестким волосам — на сей раз немножко настойчивей. Глаза открылись, в них мелькнула и пропала его обычная озорная усмешка.

— Проснулся? — спросила она, стараясь говорить мягко, но про себя желая услышать в ответ «да».

— Да.

— Слава богу, — сказала она и, вытянув себя из койки, отправилась в гальюн. Вернувшись, застала голого Сабу перед чайной машиной, предоставленной в единоличное распоряжение президента. Они жили вместе уже добрых десять лет, и возраст Сабы начинал сказываться в мягкости брюшка и округлости лица, а все же он был еще очень хорош собой. Иногда при виде его Драммер задумывалась, доведется ли ей стареть с таким же изяществом. Надеялась, что сумеет, а если и нет, что он этого не заметит.

— Еще одно прекрасное утро в кулуарах власти? — осведомился он.

— С утра слушания по бюджету, после полудня одобрение сделки. И Кэрри Фиск с ее треклятой Ассоциацией Миров.

— И рыба по пятницам, — добавил он, оборачиваясь, чтобы вручить ей грушу горячего чая. «Дом народа» проводил в невесомости так мало времени, что с тем же успехом можно было завести земные чашки. Но Драммер так и не собралась.

— Что за Ассоциация Миров?

— В том-то и вопрос, да? — отозвалась Драммер. — На данный момент это — пара дюжин колоний, полагающих, что я их лучше услышу, если станут говорить хором.

— И потому ты ими недовольна?

— Не то чтобы недовольна. — Драммер отпила чаю. Оказался зеленый, сдобренный медом и все еще слишком горячий. — Они в том или ином виде существовали еще при Санджрани. До сих пор все сводилось к суровым формулировкам пресс-релизов и громким политическим декларациям.

— А теперь?

— Суровые пресс-релизы, декларации, изредка собрания, — сказала она. — Но теперь это действительно кое-что значит. Я не привыкла выделять им время в повестке.

А теперь, похоже, придется.

— А что с Фригольдом?

— Вопрос скорее в Обероне, — заметила она. — Поговаривают, что они продвинулись к универсальному полипептидному кросс-генератору.

— А это еще что, если попроще?

Это был механизм, превращающий ядовитое несъедобное варево любой биосферы на входе в пригодный для человека продукт на выходе. Что в перспективе десяти-пятнадцати лет означало конец монополии Сол на почву и сельскохозяйственные материалы. А также — что Оберон становится новой сверхсилой в широко разбросанной человеческой диаспоре, если только Земля с Марсом не вздумают отправить за врата флот и начать первую межзвездную войну.

Конечно, если прорыв не окажется надуванием щек и обманкой — а этот вариант она тоже не готова была списать со счетов. Говорят, любая великая нация держится на лезвии ножа и вранье.

— Мне не следовало об этом говорить, — сказала она. — Извини. Зря упомянула.

Лицо Сабы на миг застыло, но он снова выдавил улыбку. Он терпеть не мог, когда она от него закрывалась, но как бы она ему ни доверяла, как бы тщательно ни проверили его безопасники Союза — к системе власти он не принадлежал. Драммер столько времени посвящала укреплению секретности, что не могла игнорировать ее сама.

— Суть в том, — начала она, стараясь умаслить его, не сказав в то же время ничего лишнего, — что Фригольд, помимо прочего, — предупреждение Оберону, чтобы не зарывался, а Кэрри Фиск с ассоциацией шмыгают поблизости, вынюхивая, нельзя ли тут и им чего-то урвать.

И в том числе — сколько они сумеют из меня выжать.

Саба кивнул и, к некоторому ее огорчению, начал одеваться.

— Стало быть, опять дворцовые интриги, савви са?

— К ним все сводится, — виновато и злясь на себя за это, ответила Драммер.

Саба чуял приближение бури, когда она сама еще ничего не подозревала. Шагнув к ней, он опустился у ее ног, уткнулся головой в колени. Драммер захлебнулась смешком и снова потрепала его по волосам. Она знала, что почтительность эта — притворная. И он тоже знал. Но пусть и в шутку, он преклонился перед ней, а это кое-что значило.

— Остался б еще на ночь, — предложила она.

— Никак нельзя. У меня команда, груз, и репутацию вольного мужчины надо поддерживать.

Усмешка в его голосе чуточку смягчила укол.

— Ну, тогда возвращайся поскорей, — сказала она. — И не смей больше подцеплять мединских девиц.

— Я никогда тебе не изменю.

— Это чертовски точно. — Теперь смешок прозвучал в голосе Драммер. Она знала, что любить ее не просто. С ней и работать-то было непросто. Во всей вселенной немного нашлось бы людей, способных управиться с ее настроениями, и один из них — Саба. Он умел это лучше всех.

Система тикнула — будто треснула бамбучина. Воган, первый заход за день. Скоро начнутся брифинги, совещания, собеседования не для протокола с людьми симпатичными, доверенными или нужными — но никто из них не сочетает в себе всех трех достоинств. Вздох Сабы она скорее угадала, чем услышала.

— Оставайся, — попросила Драммер.

— Давай лучше ты со мной.

— Я тебя люблю.

— Те амо, Камина. — Он поднялся на ноги. — Я мигом слетаю на Медину и обратно, ты и оглянуться не успеешь.

Они коротко поцеловались, потом он ушел, и каюта опустела. Стала гулкой, как колокол. Система снова щелкнула.

— Буду через пять минут, — отозвалась Драммер.

— Да, мэм, — сказал Воган.

Она оделась, уложила волосы и явилась в кабинет минут через пятнадцать, но Воган не стал ее попрекать.

— Что сегодня первым? — спросила она, принимая от него чашечку белой дробленки под соусом.

Он чуть заметно промедлил с ответом. Чуть — но заметно.

— Поступило сообщение от капитана Холдена с «Росинанта».

— Если коротко — о чем?

На сей раз заминка была очевидной. — Вы лучше посмотрите сами, мэм.

* * *

Зал совещаний располагался на внешней палубе барабана. Сила Кориолиса в космическом городе была мелочью по меркам привычных к кольцевой станции, а вот пришлые, знакомые только с массой и гравитацией ускорения, до сих пор находили ее утомительной. Стены здесь были серые с жемчужным отливом, титановый, привинченный к палубе стол отделан светлым бамбуком. Драммер восседала во главе стола всем напоказ. Большинство присутствующих — Эмили Сантос-Бака, Ахмед Маккалилл, Тарьян Хонг и прочие представители совета и бюджетного отдела, знакомые с перепадами ее настроения, — умели обходить их на цыпочках. А вот бедняга, выступавший с презентацией, видел ее впервые.

— Это вопрос приоритетов, — говорил он. Звали его Фаиз Окойе-Саркис, и выступал он от имени какой-то неправительственной, неакадемической группы, проталкивавшей научные исследования. «Институт Чернева» с базами на Ганимеде и Луне. — За последние десятилетия, с самой бомбардировки Земли, огромное, огромное большинство исследований посвящалось увеличению урожайности и инфраструктуре. И воссозданию технологии, сотворившей протомолекулу и станцию Кольца. На каждой планете, где мы побывали, имеются артефакты и образцы старой технологии.

— Да, — вымолвила Драммер. Подразумевая: «К делу».

Окойе-Саркис улыбнулся, как человек, не сомневающийся в своем обаянии.

— Когда моя жена училась в университете, — продолжил он, — ее полевая практика включала изучение грызунов, адаптировавшихся к зонам высокой радиации. В старых реакторах и на ядерных испытательных полигонах. Они сумели вписаться в искусственно созданную среду. Созданную людьми. Ну так теперь мы — такие же грызуны. Мы адаптируемся к пространствам и среде, сохранившимся после создавших все это видов. Мы наблюдаем гигантские перемены в области технологии, и можно предвидеть, что это только начало.

— Прекрасно, — кивнула Драммер.

Окойе-Саркис сделал глоток воды из груши. И наморщил лоб, понимая, что теряет аудиторию в ее лице. Оставалось надеяться, что это заставит его сократить презентацию, пропустить скучную часть и перейти к той, где она сможет согласиться или отказать, чтобы скорей вернуться к работе.

— Высказывалось много соображений относительно того, что за существа построили все обнаруженное нами. Были ли они мыслящими индивидуумами, подобно нам, или разновидностью разумного улья. Представляли они сообщество одного вида или согласно действующий ансамбль взаимосвязанных видов. И — понимаю, это звучит дико — состояли ли они в тех же отношениях с материей, что и мы. Высказывалось много великих мыслей. Великих теорий. А вот испытать их пока не было возможности. Институт Чернева стремится стать наконечником копья для исследований нового поколения, касающихся глубочайших вопросов, воплощенных во вратах-кольцах. Кто или что их создало? Что случилось с этими видами между их броском на Фебу и созданием врат Сол? Оставили ли они записи, доступные нашему пониманию? Мы предполагаем, что где-то в системах по ту сторону врат или в самих вратах мы найдем своего рода Розеттский камень. Нечто, связующее все наши открытия в единый контекст. Наша цель — внести новое в такие науки, как материаловедение, изучение высоких и низких энергий, биология, ботаника, геология и даже философия.

Драммер откинулась на стуле, склонила голову к плечу.

— Так, по-вашему… беда в том, что перемены слишком медлительны?

— Ну, я считаю, прогресс всегда лучше и эффективнее, если…

— Поскольку, на мой взгляд, — перебила его Драммер, — мы едва-едва управляемся с тем, что уже лежит на тарелке, не вижу, каким образом нам помогут дополнительные заморочки.

— Это и должно помочь справиться с дополнительными заморочками, — возразил докладчик.

Он вел свою линию уверенно и властно — Драммер уважала такую манеру. Харизматичный паршивец. Она понимала, почему прислали именно его. По левую руку от нее Эмили Сантос-Бака откашлялась в том смысле, что она ни на что не намекает, но если бы намекнула, то могла бы многое сказать. Злыдней предстояло выступить Драммер. Она сознательным усилием загнала раздражение вглубь.

— Справедливо, — выговорила она. — И при чем же здесь Союз?

— Союз перевозчиков может способствовать нашей работе в нескольких отношениях. В первую очередь, разумеется, контрактом, обеспечивающим переходы кораблей института. Мы намерены вести полевые работы на полудюжине планет, выглядящих наиболее обещающими для предварительных исследований. Но прежде нужно туда добраться.

Он ухмыльнулся, приглашая ее ответить улыбкой.

— Разумно, — признала Драммер.

Его улыбка стала свободнее.

— Во-вторых, мы хотели бы начать переговоры относительно… Союз перевозчиков занимает исключительную позицию. Плоды наших работ окажутся для него выгоднее, чем для кого-либо во всех системах.

— И потому вы ожидаете от нас поддержки, — подытожила Драммер. — Я правильно поняла?

— Я собирался привести для этого множество оснований, — признался Окойе-Саркис, — но… да.

— Как вы понимаете, мы — не государство, — сказала Драммер. — Мы — Союз перевозчиков. Мы доставляем грузы с места на место и охраняем инфраструктуру, позволяющую нам этим заниматься. Научные связи не по нашей части.

Окойе-Саркис обвел глазами стол в поисках сочувственного взгляда. Может быть, даже нашел несколько таких. Драммер сама понимала, что реагировала бы подругому, поступи его предложение днем раньше. Но послание Холдена с Фригольда…

— Институт уважает это обстоятельство, мэм, — ответил Окойе-Саркис. — Мы — совсем новый проект, но я полагаю, потенциально он обещает всем реальную выгоду. Я захватил аналитику наших целей и могу оставить вам и тем вашим сотрудникам, кто пожелает их изучить.

— Хорошо, — кивнула Драммер.

— Что до соглашения по переходам, не хочу на вас давить, но мы еще собираем спонсоров, а оплата…

— Представьте нам ваши предложения, — оборвала Драммер. — Совет их рассмотрит. Я соглашусь с любым его решением относительно снижения или отмены оплаты.

— Благодарю вас, мадам президент! Прекрасно. Большое вам спасибо!

Ученый буквально откланялся, выходя из зала. Драммер вычеркнула последний пункт утренней повестки. Список дел на вторую половину дня выглядел ничуть не короче и по меньшей мере столь же раздражающим. Сантос-Бака, поймав ее взгляд, подняла бровь.

— Любопытное предложение. Вызовет оживленные споры, — заметила она, подразумевая: «Вижу, ты подкинула совету очередную работенку».

— Необходимо, чтобы совет участвовал в принятии серьезных решений, — ответила Драммер, подразумевая: «Переживете». Эмили хихикнула, и Драммер, наполовину против воли, улыбнулась ей. Но улыбка сразу пропала.

Она перетерпела неизбежную светскую болтовню и любезности, начинавшие и оканчивавшие совещания, и при первой возможности сбежала к себе в кабинет. Воган или кто-то из его службы оставил ей тарелку соевой пасты с грибами и стакан вина. Драммер начала с вина.

Она вывела на свой дисплей систему Сол целиком. Планеты, космические города, станции. Астероиды вели сложный танец по орбитам, держась в островках стабильности, созданных гравитацией и географией системы. Все это походило на земной снегопад. Драммер никогда не видела снега и не знала, насколько точно это сравнение.

Она срезала бо́льшую часть информации, оставив столько, чтобы человеческому глазу под силу было разобраться. Вот «Дом народа» — на орбите Марса, но поодаль от планеты. А вот, ближе к Кольцу, Независимость. В ответ на запрос высветился «Малаклипс» — одинокий желтый огонек, сидевший как бы прямо на макушке Дома народа. Как будто и не взлетал.

Это от мелкого масштаба. Два огонька на дисплее в реальности разделяли уже сотни тысяч километров. Вдвое больше окружности Земли, и с каждой секундой расстояние увеличивалось. Просто этот непреодолимый разрыв между ней и Сабой был ничем в сравнении с великой пустотой вокруг. Здесь, в системе, и там, во всех системах за вратами.

Даже ее, рожденную в космосе, это ошеломляло. А все как будто ждали, что она управится за них. Возьмет все на себя, чтобы они чувствовали: кто-то как-то за все отвечает.

Вслух Драммер никогда об этом не говорила, но в душе таила тоску по положению дел в ее юности. Когда Пояс был АВП, Земля и Марс — врагами. В те времена казалось, это непомерно много. Но в свете событий последних лет давняя ситуация выглядела маленькой, управляемой. Драммер тосковала по эпохе, выковавшей ее такой, какая она есть. Научившей ее всему необходимому, а потом перебросившей на место, где она через раз чувствовала себя самозванкой.

До «Росинанта» оставалось несколько световых часов через врата. Традиционными дорогами расстояние измерялось бы в световых веках. Она представила Холдена напротив себя за столом. Глубоко вздохнула, медленно выпустила воздух и только тогда включила запись.

— Капитан Холден. Я получила ваш рапорт о ситуации на Фригольде. Выражаясь вежливо, предложенное вами решение не пройдет…

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я