Тень ушедшего

Джеймс Айлингтон, 2015

Прошло двадцать лет после свержения авгуров, правителей, что черпали силу в предвидении будущего. Однажды грядущее закрылось перед ними, и, не желая терять власть, постепенно они сошли с ума от собственной беспомощности. Теперь авгуров нет, а все люди, у которых есть хотя бы подобие магических способностей, находятся под постоянным контролем, скованные четырьмя доктринами. Давьян – один из таких одаренных, жертва войны, которая закончилась еще до его рождения. Будущего у Давьяна нет, он обречен на вечное презрение и рабство. К тому же, как выясняется, из всех возможных способностей у него есть только одна: то самое предвидение, которое уже чуть не разрушило мир, а потом исчезло. Но будущее коварно, изменчиво, и это открытие запускает цепь событий, которые приведут к самым неожиданным последствиям и множеству смертей. А на западе, в лесу, приходит в сознание странный человек. Он не помнит, кто он; не помнит, как его зовут, его одежда залита чужой кровью и, кажется, даже собственные мысли временами ему не принадлежат… Пути незнакомца и Давьяна вскоре пересекутся, и вместе им предстоит выяснить, что на свете есть опасность гораздо страшнее правления обезумевших авгуров.

Глава 4

Давьян, распрягая Джени, так и не обрел дара речи. Илсет уже удалился в сторону комнат, где жили старшие: пробормотал, что должен найти своих спутников. Давьян разобрался с упряжью и потащился к кабинету Талена. Голова у него плыла, шрам дергало, как всегда при перенапряжении. Исчезла кроха надежды, за которую он цеплялся последние месяцы. Ничего не осталось.

Блюститель встал навстречу мальчику и поморщился, взглянув ему в лицо.

— Ты уже слышал.

Давьян кивнул, чувствуя тяжесть в груди.

— Встретил в Каладеле одного из старших.

Он описал происшествие.

Тален покачал головой с неподдельным огорчением.

— Мне жаль, Давьян, — он скривился, злясь на самого себя. — И стыдно. Даю слово, завтра я первым делом побеседую с Надзором Каладеля.

Давьян склонил голову. Он понимал, что блюстителя, отказавшего ему в помощи в городке, не найдут, но жест оценил.

— Спасибо.

Тален немного помолчал, потом тронул окову на руке мальчика.

— Я думал о тебе. Рад буду представлять твою сторону, если захочешь, — вдруг заговорил он, пока холодный металл втягивался из-под кожи Давьяна в концы обруча. Сняв окову и вернув ее в ящик, блюститель продолжил: — Для большинства учеников несколько недель ничего не меняют, но для тебя могут значить много. Почему бы тем одаренным не взять тебя с собой в Тол Атьян, где ты прошел бы испытание в положенный срок.

Давьян почувствовал себя утопающим, которому подвернулся под руку толстый сук.

— Ты думаешь, они согласятся?

— Не знаю, — честно ответил Тален. — С этими одаренными я незнаком. И заставить их во имя четвертой догмы тоже не смогу, — помедлив, добавил он. — Надеюсь, ты понимаешь.

Давьян кивнул: эта мысль уже пришла ему в голову, но Тален был прав.

— Понимаю, ты не можешь вмешиваться в дела школы, — сказал он. — Но если ты просто попросишь за меня, я буду у тебя в долгу.

Тален был не похож на блюстителей Каладеля и других мест, если рассказы о них не лгали. Он верил, что договор должен защищать одаренных так же, как защищал от них остальных людей. Он сделает все возможное, чтобы помочь.

Тален слабо улыбнулся и хлопнул мальчика по плечу.

— Просто запомни, что не все блюстители мерзавцы, и считай долг оплаченным.

Давьян кивнул, не сумев улыбнуться в ответ.

— Когда ты сможешь с ними поговорить?

Тален глянул в окно. Проследив его взгляд, мальчик увидел троих в красных плащах и узнал среди них Ил-сета. Старшие шли через двор к жилым помещениям.

— Лучше сейчас, чем потом, — ответил Тален, накидывая на плечи голубой плащ. — Я найду тебя, как только получу ответ.

Давьян сглотнул, с тревогой провожая взглядом спешащего вслед гостям блюстителя.

Возвращаясь к себе, он старался не встречаться взглядами с другими учениками. Слух о завтрашнем испытании уже разошелся, а что это значит для Давьяна, знали все; в школе жило меньше сотни человек, так что его неспособность использовать дар ни для кого не была тайной.

Кое-кто все же останавливался, чтобы пожелать приятелю удачи на завтра, а глазами жалостливо попрощаться. Такие разговоры не затягивались: доброжелатели неловко подбирали слова и быстро сбегали. Другие при виде Давьяна отводили глаза, словно боялись, заговорив, разделить его судьбу.

Мальчик думал, что в своей комнате ему станет легче, но одного взгляда на лица Вирра и Аши — друзья ждали его у дверей — хватило, чтобы понять, как он ошибался. У Аши покраснели глаза, а Вирра Давьян никогда не видел таким понурым. Открыв дверь и впустив друзей, мальчик рухнул на кровать, лишившись последних сил.

Аша с Вирром молча сели по бокам. Потом Аша обняла его за плечо и притянула к себе. В другое время Давьян застеснялся бы ее близости, но сегодня ему показалось, что сердце рвется из груди.

Аша, как и все, прощалась с ним.

Объятие затянулось, казалось, на долгие минуты. Давьян чувствовал на щеке тяжесть светлых волос Аши. Наконец он глубоко вздохнул и выпрямился, заставив себя улыбнуться.

— Если вас двоих хватит еще на раз, — легко начал он, силясь не задохнуться от волнения, — может, составите мне компанию сегодня вечером?

Оба без заминки кивнули.

— Конечно, — сказал Вирр и нерешительно спросил: — Ты заниматься совсем не будешь?

— Лучше побуду с друзьями, — улыбнулся Давьян. Лицо Вирра исказилось, выдав боль, но это длилось лишь одно мгновение.

— Так тому и быть, — улыбнулся он в ответ.

Немного погодя они спустились поужинать, а потом собрались в обычном месте на высокой западной стене школы. Оттуда, как обычно, открывался красивый вид на Каладель и море за ним: заходящее солнце омывало вид теплым, почти неземным оранжевым светом. На сверкающей воде чернели силуэты рыбацких лодок, неспешно возвращавшихся в гавань после долгого дня. Над ними кружил большой коршун; все трое зачарованно следили за величественной птицей, им было хорошо друг с другом и без слов.

Давьян прикрыл глаза, запоминая эту минуту: он с друзьями, над целым миром, и заботы на время отступили. Лучшего прощания с друзьями, с жизнью и не придумаешь — он всегда будет вспоминать его, возвращаясь мысленно к лучшим временам.

Говорили о мелочах. Давьян решил не рассказывать об обещанной Таленом помощи — чем больше проходило времени, тем крепче он уверялся, что спасения не будет. Завтра его, как и всех одногодков, ждет испытание. И последствия неудачи он встретит со всем доступным ему мужеством.

Солнце наконец нырнуло за горизонт, мягкий морской бриз обещал скоро стать нестерпимо холодным. Они спустились со стены и нашли внизу дожидавшегося их Талена. Давьяну хватило одного взгляда на лицо блюстителя.

— Кажется, я сегодня слишком часто это повторяю, — заговорил Тален сдавленным голосом, — но мне, право, жаль. Они отказались.

Известие, хоть Давьян его и ожидал, ударило по нему, словно пинок в живот.

— Спасибо за попытку, — выдавил он с натянутой улыбкой.

Тален склонил голову.

— Да будет с тобой завтра Эл, — проговорил он не без грусти в голосе. Давьян моргнул: он впервые слышал, чтобы блюститель обращался к старой вере.

Тален как будто хотел что-то добавить, но развернулся на каблуках и отошел.

Вирр с Ашей смотрели на друга вопросительно, но Давьян только головой покачал.

— Теперь уже неважно, — тяжело выговорил он. Лишившись последней надежды, он вдруг почувствовал себя страшно уставшим. — Я, пожалуй, попробую уснуть. — Давьян заставил себя улыбнуться друзьям: — Завтра большой день.

Ребята улыбнулись в ответ, но в их глазах он видел боль. Вирр кивнул. Аша крепко обняла его.

— Завтра увидимся, Дав, — сказала она чуть не плача.

Он ответил последней вымученной улыбкой и поплелся в свою Северную башню. Едва дверь закрылась, мальчик упал на кровать, не потрудившись даже раздеться.

Как ни странно, теперь, когда судьба его решилась, уснул он легко.

* * *

Тихий, настойчивый стук в дверь пробился сквозь сон. Давьян полежал несколько секунд, пока события прошедшего дня вливались в сознание и тяжестью ложились на грудь. Потом перевернулся на бок, уставился в темное окно. Ночь была еще непроглядной: который час, он не знал, но, судя по мертвой тишине снаружи, было за полночь.

Тихий стук повторился и окончательно разбудил его. Нахмурившись, мальчик сел. Не похоже на обычный уверенный стук Вирра, но, может быть, друг просто осторожничает. Старшие наверняка рассердятся, если застанут ученика гуляющим поздно ночью накануне испытания.

Пройдя через комнату, он открыл дверь и заморгал на свет факела. В дверях стоял Илсет Тенвар, и вид у него был встревоженный.

— Старший Тенвар! — удивился Давьян. Последовала неловкая пауза. Проводящие испытание старшие обычно ночуют в Каладеле, так что появление Илсета было вдвойне удивительным. — Чем могу помочь?

Илсет озирался с явным беспокойством.

— Позволишь войти?

Он держал в левой руке какой-то небольшой предмет, скрытый от взгляда слоем материи.

Давьян пожал плечами.

— Ну что ж, — отозвался он, стараясь не выдать недовольства.

Илсет вошел и запер за собой дверь. Заметив открытое окно, он притворил и его. Оглядев комнату и немного успокоившись, старший подсел к рабочему столу Давьяна. Мальчик пристроился на кровати напротив, все еще гадая, что происходит.

Илсет медлил, явно собираясь с духом. Потом произвел несколько движений руками: потоки сути, вытекая из пальцев, оседали на стенах комнаты.

Давьян нахмурился — он уже видел такое. Илсет заглушил комнату.

Закончив, Илсет уставился на прикрытый тканью сверток в своей руке.

— Прежде чем начнем, — серьезно заговорил он, — ты должен знать, как мне жаль отягощать тебя этой ношей. — Он поскреб у себя в бороде и глубоко вздохнул. — Это не простой разговор. Я знаю, что ты авгур, Давьян.

Он помолчал, давая мальчику время усвоить сказанное.

У Давьяна кровь отлила от щек: он откинулся назад, как будто отдалившись от Илсета, мог спастись.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

Илсет успокаивающе повел рукой.

— Я не собираюсь тебя выдавать, — поспешно заверил он. — Но мне нужна правда. Это так?

Несколько секунд Давьян смотрел в пол. Сердце у него грохотало, он силился распутать клубок чувств. Наконец мальчик сделал глубокий вдох, овладел собой, расправил плечи. Изо рта Илсета не шел черный дым. Старший сказал правду — он не собирался выдавать ученика.

— Я… может быть, — неохотно признал мальчик. — Видений будущего у меня не бывало, если ты об этом. Но я всегда знаю, если кто-то мне лжет… Это может быть своего рода чтением, хотя я не уверен. — Давьян нахмурился. — Как ты узнал?

— Мы за тобой наблюдали. То, что ты не способен использовать суть, уже показатель, а… — Илсет покачал головой. — Подробности не важны, Давьян. Важно, чтобы ты мне доверял. Сейчас мне нужно, чтобы ты использовал свою способность. Прочел меня и поверил тому, что я хочу сказать. — Он заглянул мальчику в глаза. — Согласен?

Давьян кивнул. Он сосредоточится на том, что будет говорить Илсет, а его способность доделает остальное.

— Говори. Я узнаю, если ты солжешь Илсет с облегчением улыбнулся и принялся разворачивать принесенный сверток. Под белой тканью обнаружилась бронзовая шкатулка со сложной резьбой на гранях. Илсет держал ее осторожно, чуть ли не с опаской.

— Наша сегодняшняя встреча в городе была неслучайной. Я искал тебя, — признался старший и помедлил. — Что ты знаешь о Рубеже?

Давьян нахмурился.

— Стена сути на севере. Древняя. Непреодолимая. — Он, вспоминая, потер лоб. — Кажется, установлена во времена Вечной войны. В золотой век одаренных. Стало быть… Тысячу лет назад. Или две?

— Ближе к двум, — Илсет не сводил взгляда со шкатулки, блестящая поверхность которой словно пылала в тусклом освещении. — А зачем ее возвели, ты знаешь? Как она возникла?

— Только из мифов старой веры, — Давьян почесал в затылке, вспоминая то немногое, что ему рассказывали о Вечной войне. Спросонья мысли ворочались туго. — Рубеж запер Ааркайна Девэда и его тварей… Не дал им завершить вторжение. Он хотел уничтожить все живое в Андарре, если верить этим сказкам.

— Так и есть. — Илсет был серьезен. — Это не мифы. Девэд существовал на самом деле. Может, он не был воплощением зла, как учит старая вера, но бесспорно был очень могущественным и очень опасным человеком. Как и твари, которые ему подчинялись. Совершенно ужасные создания, убить которых не могли даже даресийцы в расцвете своего могущества.

— Ты так уверен? — насупился Давьян.

— Когда-то той эпохе посвящались целые книги. Их писали люди, жившие до Вечной войны. — Илсет горестно покачал головой. — Мы хранили их с остальными в библиотеке Тола Тан. Интересовавшихся теми временами выжило пятеро или шестеро, и я — один из них.

Давьян задумчиво кивнул. Старшие часто оплакивали великие утраты того дня, когда сгорел Тол Тан.

— Я тебе верю, — наконец проговорил он. — Но при чем тут я?

Илсет смерил Давьяна оценивающим взглядом и глубоко вздохнул.

— Рубеж слабеет, Давьян. Рушится. Мы знаем, как его исправить, но создавался он силой авгуров, и без авгуров ничего сделать нельзя. — Он нервно потер руки. — Девэд, конечно, давно мертв, но… На севере были случаи. Люди пропадали или погибали самым жестоким образом. Там видели тварей, похожих по описанию на дар’гайтинов, элетаи, шар’катов… Таких ужасов не видывали со времен Вечной войны, — Илсет покачал головой. — Мы считаем, что кое-кто уже сумел пробиться. А с такими тварями не справится никто из живущих в наши дни. А что еще ждет за стеной?

Давьян недоверчиво уставился на рассказчика. Дар’гайтины? Элетаи? Они числились среди самых жутких чудищ Девэда: безобразные полулюди-полузвери, не оставлявшие после себя ничего живого.

— И ты ждешь от меня помощи? Но я ничему не научился. Понятия не имею, как…

— Это ничего, — успокоил его Илсет. — Ты что-нибудь слышал о сиг’нари?

— Конечно! Исполнители… одаренные, которые непосредственно подчинялись авгурам.

Илсет кивнул.

— Я до Невидимой войны был одним из них. Кое-кто из нас выжил, и мы ожидали возвращения авгуров. Твоего и таких, как ты. — Он протянул Давьяну кубик шкатулки. — Мы вновь собираем авгуров, Давьян. В надежде сдержать страшное зло, готовое выплеснуться в Андарру, и помочь новому поколению. Эта шкатулка, если захочешь, приведет тебя туда, где ты сможешь учиться. К людям, которые помогут тебе понять и использовать свои способности.

Давьян потер виски: у него разболелась голова. Несколько секунд он просидел молча, как оглушенный.

— А другие старшие в Толе знают?.. Обо мне?

— Нет, — скривился Илсет. — Скажу тебе правду, Давьян, твою тайну можно доверить очень немногим из одаренных. В Толе многолетний раскол по вопросу, что делать, если снова объявятся авгуры. Такие, как я, независимо даже от происходящего с Рубежом, видят в авгурах шанс восстановить в Андарре равновесие, прекратить угнетение одаренных.

Давьян задумчиво кивнул.

— А другие?

— Предпочли бы убивать всех с подобными способностями, — напрямик ответил Илсет. — И таких большинство. Ты сам сказал, многие одаренные до сих пор ненавидят авгуров за то, что было. А тебя, что ты ни делай, сочтут одним из них, как бы ты ни отличался от авгуров тех лет.

Давьян помолчал. Илсет не лгал.

Он подался вперед и взял из руки старшего бронзовую шкатулку.

— Говоришь, она меня как-то направит? Как она действует?

Давьян повертел коробочку. От нее исходило слабое тепло, сильнее, чем если бы бронза просто нагрелась в руках Илсета. Стенки ее покрывали крошечные странные значки: может быть, буквы, но такого языка Давьян не знал.

— Я… Сам я точно не знаю, — признался Илсет. — Думаю, это сосуд, хотя таких старых мне видеть еще не доводилось. Но как ею пользоваться… — он пожал плечами. — Мне сказали не больше того, что необходимо знать. Чтобы я, если и попадусь, не выдал ничего важного.

Давьян нахмурился. Сосуды накапливали и сохраняли суть до особых случаев, когда одаренному не хватало собственных сил. Изготавливать их умели только авгуры. Закон строго запрещал их использовать.

— И что мне с ней делать?

— Просто унеси на север. Обещаю, она приведет тебя куда надо. — Илсет склонился к мальчику. — Теперь понимаешь, зачем я просил читать меня, Давьян. Тебе многое приходится принимать на веру. Уходить надо этой же ночью. Сейчас же. Если останешься, к завтрашнему закату станешь тенью и все окажется зря.

Давьян еще с минуту всматривался в Илсета, растирая ноющие виски. Ни струйки черного дыма не вырвалось изо рта говорящего. Илсет не лгал. От всего этого у Давьяна немного кружилась голова.

— Мне надо поговорить со старшим Олином.

— Нет, — с неожиданной яростью отозвался Илсет. Потом ненадолго замолчал и вздохнул.

— Прости, Давьян, но если здешние старшие узнают, то расскажут блюстителю. А Тален, как бы хорошо к тебе ни относился, узнав, что ты авгур, должен будет сдать тебя согласно договору. Сам знаешь.

Давьян открыл рот для ответа, но Илсет жестом остановил его.

— Даже если я ошибаюсь и на ваших старших можно положиться, ты что же, думаешь, старший Олин так просто тебя отпустит? Позволит уйти из школы без оковы, не связанным четвертой догмой, без объяснений, положившись только на твое слово? Да хотя бы и на мое? Если ты мне доверишься, так потому, что знаешь: я не лгу. Никто другой этого знать не может.

Давьян колебался. Илсет был прав: никто из старших не позволит ему уйти так, как бы ни доверял ученику. Он отрывисто кивнул, соглашаясь. Он барахтался под водой, и всплыть было некуда. Весь разговор прошел для него как во сне.

Илсет пристально наблюдал за мальчиком.

— Я понимаю, как много на тебя навалилось, — сказал он, — но мне надо знать. Ты пойдешь?

Давьян помотал головой — он еще не готов был решать.

— А те, кто останется здесь? Что ты им скажешь?

— Ничего не скажу, — твердо ответил Илсет. — Пусть думают, что ты сбежал от страха стать тенью — мы оба знаем, как часто такое случается. Тебя будут искать, но долгих поисков Тол Атьян себе позволить не может. В худшем случае, сообщат Надзору… Но столкновений с блюстителями тебе так или иначе пришлось бы избегать.

У Давьяна свело под ложечкой. Аша. Вирр. Что они подумают? Предупреждать их нет времени, а даже если бы время нашлось, оба наверняка попытались бы удержать друга.

Помолчав, он взглянул прямо в глаза Илсету.

— Если я пойду, ты должен обещать, что объяснишь моим друзьям, почему я сбежал. Они сохранят тайну.

— Тем двоим, с которыми я видел тебя раньше? — вздохнул Илсет. — Они знают о твоей способности?

— Да.

Илсет помолчал, задумчиво поправляя очки.

— Хорошо. Я бы не советовал, но, если тебе так легче решиться, я поговорю с ними после завтрашнего испытания. Даю слово.

Давьян кивнул. Решиться легче не стало — ему было все так же не по себе, — но все же это помогло.

Мальчик с удивлением понял, что уже решил. Илсет ни разу не солгал. А шанс наконец разобраться в своей странной способности, шанс хоть что-то узнать про авгуров… Ему давно этого хотелось. А в сравнении с тем, что его ждет, если остаться…

— Итак, на север, — тихо проговорил Давьян, взвешивая на ладони шкатулку.

— Да, — с заметным облегчением подхватил Илсет. Он явно опасался услышать другой ответ. — Мне сказали только, что тебе надо идти и идти на север, а когда настанет время, ты сам почувствуешь, куда тебе нужно. — Он виновато развел руками. — Мне самому не по душе такая таинственность, но это все, что я знаю.

Давьян только кивнул. Он уже столь многое принял на веру, что расплывчатость указаний почти не удивляла. Принятое решение прояснило мысли. Он оглядел комнату.

— Мне понадобится несколько минут на сборы. — Мальчик замялся. — У ворот наверняка кто-то дежурит…

— Это предоставь мне, — Илсет вытащил из-за пазухи звякнувший кошелек и перебросил его Давьяну. — На дорогу. Держись, если сумеешь, подальше от селений, но тебе придется покупать еду, да и ночи бывают слишком холодными или дождливыми, чтобы спать под открытым небом.

Давьян заглянул в кошелек. Блеснули золотые монеты — хватит, чтобы всю жизнь кормиться и сверх того. Целое состояние.

— Судьбы! — ошарашенно выдохнул мальчик. — Спасибо.

Илсет, встав, положил ладонь ему на плечо.

— Если ты, парень, сумеешь выучиться на настоящего авгура, это будет стоить стократ дороже. — Старший направился к двери. — Дай мне четверть часа, чтобы позаботиться о сторожах, и выходи. Только смотри, не позже. Надолго я их отвлечь не сумею. — Поразмыслив, Илсет добавил: — И в ближайшие несколько недель будь особенно осторожен, Давьян. Старайся не показываться на глаза. Тебя будут искать.

Он выскользнул за дверь и прикрыл ее за собой.

Давьян посидел немного, держа в руках полученную от Илсета шкатулку, собирая разбегающиеся мысли. Наяву ли все это было? Вспомнился подслушанный днем разговор. Не он ли тот «мальчик», о котором толковали Тален с Илсетом, которым интересуется сам Страж Севера? Эту мысль Давьян отбросил сразу. Если о его способности не знали старшие, откуда знать о ней Стражу?

Он машинально поднялся, вытащил из-под кровати мешок и побросал в него свои скудные пожитки. Пару простых шерстяных рубах, пару штанов, плащ, подаренный на последний день рождения госпожой Али-той. Он не разделся, ложась в постель, так что оставалось только понадежнее спрятать за поясом кошелек с монетами. Разбойников все равно придется остерегаться, и лучше не искушать их лишний раз.

Шкатулку он завернул в ту же тряпицу и сунул в карман. Карман оттопырился, но если коробочка так важна, как говорил Илсет, лучше держать ее поближе к телу.

Едва он собрался, снова тихо постучали. На сей раз стук был знакомым и заставил Давьяна тихонько ругнуться себе под нос. Вирр не мог выбрать более неподходящего времени.

Он подумал было, не затаиться ли, пока друг не уйдет. Но дверь осталась не заперта, закрыть ее означало выдать себя, а Вирр запросто мог войти и без приглашения.

Давьян бесшумно опустил мешок за кровать.

Вирр заглянул в распахнутую дверь. Лицо его было суровым, без привычной ухмылки. Давьян сделал ему знак войти. Мысли у него неслись вскачь. Через несколько минут пора было уходить, а Вирр наверняка засидится дольше.

Он решился раньше, чем закрылась дверь. Илсет советовал никому не говорить, но ведь это Вирр. Кроме того, хоть кому-то… Он просто не мог не сказать.

— Я ухожу, Вирр. Сегодня же, — тихо, но твердо проговорил Давьян.

Вирр заморгал.

— Что? — Он не успел сесть и снова вскочил, мотая головой. — Нет, Дав, это ты плохо придумал. Знаю, страшно даже подумать — стать тенью, но…

— Я не бегу, — перебил его Давьян. — Здесь только что был старший Тенвар из Тола Атьян. Он сам просил меня уйти. — Давьян торопливо пересказал разговор и под конец выудил из кармана бронзовый сосуд. Развернув ткань, позволил Вирру осмотреть шкатулку. — Старший не знает, что это такое — только что она должна привести меня куда надо. Это где-то на севере. Там я стану учиться, учиться на авгура. И, надеюсь, помогу снова запечатать Рубеж, пока еще не поздно.

Вирр, молча выслушав рассказ, нахмурился.

— Ты уверен, что он говорил правду?

— Да. Совершенно уверен, а то бы я не послушался. Вирр все так же хмурился, может быть, даже помрачнел еще больше.

— На север — не слишком точное указание, как тебе кажется?

Давьян, вертя в руках шкатулку, пожал плечами.

— По-видимому, остальное укажет она.

— Может, и так, — с сомнением произнес Вирр. — И ты никому здесь не должен говорить?

— Понимаю, как это звучит, но здесь есть смысл. Есть причина не говорить старшим, на что я способен. — Давьян бросил взгляд на дверь. — Через пару минут мне надо идти, Вирр. Илсет отвлечет стражу, другого случая не будет. Мне жаль так тебя оставлять, правда.

Вирр разглядывал друга и мучительно соображал что-то. Наконец он распрямился.

— Я иду с тобой.

Давьян что было сил замотал головой.

— Нет! Спасибо за предложение, но мне-то терять нечего, а тебе есть что. Ты благополучно устроишься в Толе Атьян, может, лет через десять станешь старшим. Твоя жизнь не пустяк. Я не могу допустить, чтобы ты бросил ее на ветер.

— Я точно знаю, от чего отказываюсь, мне и решать, — спокойно и взвешенно ответил Вирр. — Ты мой друг, Дав, а то, чего от тебя требуют… Похоже, это будет опасно. Судьбы, если Рубеж и впрямь готов рухнуть, это очень опасно. Я вечно буду жалеть, если отпущу тебя одного, без присмотра.

Обычного легкомыслия в голосе Вирра как не бывало.

— Нельзя тебе уходить, — собрав всю решимость, настаивал Давьян.

— Тогда я разбужу старшего Олина, — пригрозил Вирр.

Давьян в смятении взъерошил себе волосы. Вирр взял верх, и оба это понимали.

— Времени нет. А ты даже одежду не собрал.

— Вещей у меня не больше твоего, Дав. В две минуты соберусь. — Вирр вскочил и бросился к двери. Давьян, не раздумывая, загородил ему дорогу, но наткнулся на насмешливый взгляд сверху вниз — Вирр был намного больше своего друга.

— Ты серьезно?

Вспыхнув, Давьян посторонился.

— Мне это не нравится, Вирр.

— Странное дело, а вот я так счастлив. — Уже открыв дверь, Вирр задержался. — Встретимся во дворе. И, Дав, — он предостерегающе поднял палец, — если сбежишь без меня, я всю школу подниму на ноги.

Давьян закатил глаза, потом неохотно кивнул и, когда Вирр скрылся в коридоре, перевел дыхание. Сквозь досаду пробивалось облегчение. Давьян искренне не желал принимать жертвы друга, но… и уходить одному ему очень не хотелось.

Он выждал еще несколько минут — в вечерней тишине каждая казалась целой вечностью, наконец подхватил мешок и тихо выскользнул из комнаты. Едва ли в такой час кто-то мог попасться ему на дороге, и все же он держался в тени, а сердце гулко стучало. Ночь была ненастной, сквозь тучи светило лишь несколько звезд. Вот и хорошо — значит, снаружи, на дороге, их никто не увидит.

Вирр уже ждал его с таким же мешком в руках.

— Ни Джарраса, ни других нигде не видно, — шепнул он подошедшему Давьяну. — Похоже, твой старший держит слово.

Давьян неуверенно кивнул. Стало быть, никуда не денешься.

— Не будем терять времени, — прошептал он.

Они подкрались к воротам. У Давьяна натянулся каждый мускул, он в любую секунду ждал окрика. Но все было тихо, они нырнули под арку ворот и, миновав круг света от факелов, канули в ночь.

Бесшумной рысцой они бежали по дороге, пока не добрались до деревьев, а там, не сговариваясь, остановились и оглянулись на школу. Криков тревоги не слышно, темная громада тиха и спокойна.

— Ну, больше нам тут не бывать, — тихо проговорил Вирр.

Давьян кивнул. Что бы ни ждало их в пути, он не надеялся еще раз увидеть школу.

— Тебе еще не поздно вернуться, — заметил он.

Вирр криво усмехнулся.

— Так легко ты от меня не отделаешься.

Давьян в ответ только склонил голову. Оторвав взгляды от знакомых очертаний крепости, они продолжили путь по старой дороге в глубину лесной тени. Ни один не оглядывался назад.