Сорока

Денис Шулепов

В молодого парня по кличке Сорока влюбляется сестра его лучшего друга. Лена делает всё, чтобы Сорока стал встречаться с ней. Парень поддаётся чарам девушки… и это в корне меняет всю его размеренную жизнь. На долю Сороки выпадают испытания, преодолеть которые вряд ли сможет человек со слабым духом. А чтобы всё вернуть, Сороке предстоит умереть и воскреснуть.

ЧАСТЬ 2.

ЛЮБОВЬ

Поцелуй — ещё не любовь.

Любовь — ещё не брак.

А брак — ещё не счастье.

К.С.Мелихан.

1

Начало лета выдалось жарким. И очень хотелось, чтоб таким осталось до осени.

Школьники и думать забыли о школе, занятиях, домашних заданиях. Они всецело посвятили себя лету. Тем более такому жаркому. Оно казалось, как Бог — вечным и прекрасным. А если уж лето — Бог, то пляж — это Эдем…

— Как у тебя с Леной? — после долгой тишины вдруг спросил Сашка.

Братья четвёртый час жарились на солнце. Сашка лежал неподвижно, раскинув руки и, казалось, спал. Лицо его покрыто здоровым листком лопуха. Аркаша же не мог постоянно лежать в одном и том же положении. И сейчас он сидел и засыпал свои ноги песком. Вопрос брата заставил вздрогнуть, и он сказал первое, что пришло на ум:

— Сегодня у неё последний экзамен.

— Это я знаю, ты говорил. Я не о том. Про личный фронт.

— Тут всё здорово. Иногда я даже думаю, что уж слишком всё здорово. Как бы чего не случилось… тьфу, тьфу, тьфу! — И постучал себя по голове, вместо дерева.

— Вы уже занимались этим?

— Нет.

— Почему?

— Рано. Она ещё не готова. А я не хочу торопить.

— Ты уверен, что она просто не готова, а не хочет этого вообще?

— Уверен.

Они снова замолчали.

Аркаша разглядывал резвящихся в воде взрослых и детей. И в очередной раз порадовался, что в отпуске, и что у брата «текучий» график.

После стольких часов загорания было боязливо нырять в холодную воду, хоть та и парное молоко. Он надел солнцезащитные очки и упал на песок. В голову пришла давно волновавшая мысль, и он решил посвятить в неё брата, а вдруг что дельное скажет.

— Знаешь, меня волнует её подружка. Помнишь, та, что связалась с бандюками, Маша?

— Чем волнует?

— Лена постоянно таскается с ней. Говорит, что той плохо и что она её единственная подруга…

— Знать, так и есть.

— Так она таскает её по всем этим «общагам». Сталкивает со всем этим бычьём. Боюсь…

— Так поговори с ней. В чём проблема?

— Я не хочу давить на неё.

— А кто просит давить? Просто скажи. Если любит — поймёт, я думаю.

Аркаша повернул голову.

— Легки на помине!

Сашка приподнял лопух и посмотрел в ту же сторону. Из-за поворота вышагивают Лена с Машей. Крутят головами. Аркаша помахал рукой и Маша, увидев, ткнула в них пальцем, показывая Лене.

Лена уселась на песочный холмик, что укрывал ноги Аркаши. Поцеловались.

— Привет, милый! Соскучился?

— Конечно, котёнок! Как сдала?

— Пять!

— Другого и не ждал. Молодец!

— А что вы не купаетесь? — спросила Маша.

— Вас ждём, — подал голос Сашка.

— Мы пришли. Идём купаться? — откликнулась Маша.

— Идём. — Вскочил Сашка.

Вчетвером, держась за руки, они с визгом бросились к воде.

И плескались, пока губы не посинели.

2

Окно открыто настежь. Луна освещает то, до чего не достают фонари.

Лена сидит на подоконнике, обняв колени. Наблюдает за соседом, выгуливающим пса. Лёгкий ветерок играет её волосами и «китайскими колокольчиками», что висят на люстре. Аркаша подходит к подруге и целует в висок.

— Обними меня, — просит она.

Аркаша обнимает.

— Я вдруг вспомнила фильм «Москва слезам не верит»… И подумала, а что, если бы ты… или Макс… поступил бы в другое училище, или, вообще, — в техникум? Я бы тебя никогда бы и не встретила.

— Встретила бы кого-то другого.

— Но я бы не встретила тебя. Не такого, как все.

— Да я такой же…

— Нет.

— Просто сейчас мало кто читает книги. И мало, кто способен увидеть не только уличную грязь, но и чистое небо…

— Хватит умничать. Лучше держи меня! — Она обхватила его за талию ногами и протянула руки. Аркаша подхватил. Лена обвила его шею руками и приблизила лицо так, что стукнулись носами.

— Я люблю тебя, — прошептал Аркаша.

— Я тоже люблю тебя.

Они стали целоваться. Аркаша положил её на кровать. Он возбуждён настолько, что сердце казалось, слетит с рельсов. В ушах звон, воздуха стало не хватать. Такого с ним не случалось, но прерывать поцелуй выше всяких сил. Так это прекрасно! Аркаша чувствовал не только себя, но и Лену: её прерывистое дыхание, колотящееся сердце, волнение, жар.

Они с трудом оторвались друг от друга. Аркаша смотрел на любимую. Глаза её сверкали, а улыбка такая… настоящая, что он не удержался и снова поцеловал.

— Оставайся сегодня у меня, — сказала Лена.

— А мама?

— Не против.

— Подготовилась? — улыбнулся Аркаша. — Я тебя обожаю!

— А я тебя сегодня съем!

— Может, я и от тебя кусочек урву?

— Урывай.

3

Аркаша проснулся оттого, что перестал чувствовать правую руку. Открыл глаза. Лена лежит на руке, положив голову ему на плечо. Он сжал пальцы в кулак, разжал, повторил упражнение несколько раз. Ток крови возобновился, но не настолько, чтобы снова уснуть.

Будить из-за этого? Нет. Он посмотрел на луну и подумал: «Больно ли ей было? Всё ли правильно сделал? Ведь для неё это большой шаг…» И ответил себе: «Она этого хотела… Мы оба этого хотели. И мы любим друг друга. Всё нормально, старина, всё путём». Аркаша закрыл глаза. «Скоро утро…» Хотелось спать. Тут Лена что-то замычала во сне и соскользнула с плеча. Аркаша высвободил руку и обнял подругу. Та, не просыпаясь, прижала его руку к груди. Аркаша улыбнулся.

Через две минуты он спал.

4

Раньше всех встал Макс. За ним поднялись родители. Все торопились на работу. Макс позавидовал Аркаше — тому можно спать до упора, пока не надоест. Тем более с любимой девушкой под боком.

К половине седьмого квартира снова затихла. Только на кухне болтает радио, а у Лены в комнате продолжает играть с «китайскими колокольчиками» ветер.

К началу десятого Аркаша окончательно проснулся. Встал, осторожно убрав ногу Лены со своего живота. Закрыл окно. Оделся. И прикрыл осторожно дверь.

Он колдовал на кухне, готовя завтрак на двоих, когда Лена, сонная, зашла в кухню.

— Сорока-ворона кашу варила, детишек кормила!

— Ха-ха-ха, как смешно! Иди-ка, ясная моя, умойся сперва, а уж потом за стол, — сказал Аркаша, сам взял Лену за талию и притянул к себе.

— Этого ли ты хочешь, соколик?

— И этого тоже, ласточка, — он запустил руки под халат.

— Какие у тебя ручки шустрые!

Аркаша хотел ответить, но на плите что-то подозрительно зашипело.

— Чёрт! Спалю ведь всё с тобой!

Лена засмеялась и ушла в ванную, бросив на прощание:

— Алхимик!

Пока завтракали, в голову Лене пришла идея:

— Поехали за Волгу.

За Волгой, то бишь на другом её берегу, считались самые лучшие пляжи с золотистым песком и с чистой водой, не зеленеющей так быстро, как на берегу этом, благодаря течению.

— Когда?

— Прямо сейчас.

Аркаша посмотрел на неё внимательно.

— Ну поехали.

— Но сначала…

— Я тоже так думаю…

5

Моторка быстро домчала их до другого берега. В одно из удаленных мест, где не мельтешат отдыхающие.

— Заедьте за нами, пожалуйста, к часам восьми, хорошо? — попросил Аркаша лодочника и расплатился с ним.

— Конечно. Счастливого отдыха! — крикнул тот и рванул шнур стартера.

Теперь они полностью предоставлены самим себе.

Аркаша вырыл в песке яму и развёл в ней костерок. Лена с интересом наблюдала и, не выдержав, спросила:

— А костёр-то зачем?

— Романтика! И к тому же у нас ведь пикник.

— Пикник? И что мы будем печь?

Аркаша полез в сумку и вытащил целый куль сарделек.

— Опля!

Лена бросилась на него, как женщина-кошка на Бэтмена и повалила на песок. Они, вцепившись друг в друга, покатились по песку, не обращая внимания, как последний щедро удобрял волосы. Так докатились до воды. Лена завизжала и чуть вырвалась из объятий, но Аркаша не упустил своего и плюхнул подругу в реку. Та уже не визжала, а верещала, искусно при этом выкрикивая отборные ругательства. Аркаша на это только бровь загнул:

— Ты ещё и ругаешься как сапожник?! Ну, зассыха, держись!

Лена, захлебываясь от смеха, быстро поплыла от берега. Но не ей тягаться с Аркашей. Он в два счёта догнал подругу и умудрился ущипнуть за нос. Лена повисла на нём, и оба очутились под водой. Аркаша не успел закрыть глаза и увидел Лену в ореоле миллиарда пузырьков. Но неожиданность была не в этом — Лена тоже смотрела на него. Через секунду они вынырнули, чтобы слиться в поцелуе и снова уйти под воду.

Уставшие лежали на мокром песке прибоя, глядя в бесконечный ультрамарин неба.

— Я в детстве всегда мечтала, — сказала Лена, — вот был бы у меня такой специальный прибор, на котором — раз! — нажал кнопку и остановил время. Раньше мне он нужен был, чтобы стырить все персики из соседнего магазина, а теперь… — она облокотилась на руку и посмотрела на друга, — а теперь я хочу остановить это мгновение, этот день, этот наш с тобой рай на земле.

Аркаша с изумлением смотрел на Лену и с трудом осознавал, что это говорит девушка, ещё не достигшая совершеннолетия. «Вот тебе и малолетка — дура дурой!»

— Ты первая девушка, которая так красиво призналась мне в любви, — сказал он. — За одни эти слова я готов всю жизнь носить тебя на руках и любить больше жизни. Теперь я тебя никуда не отпущу и никому не дам в обиду, обещаю!

— Я знаю это, милый! Я тебя сама никуда не пущу.

Они сидели некоторое время, обнявшись. И верили, что сегодня своими, пусть неумелыми, словами они обвенчались пред Небом и Богом, а пляж и тихие волны стали свидетелями их сочетания. И что бы ни произошло, как бы ни повернулась к двум влюблённым жизнь, они свято верили, что принадлежат теперь лишь друг другу и никакие силы не изменит этого.

— Какое сегодня число?

— Четвертое июля. А что?

— Запомни этот день. С сегодняшнего дня мы помолвлены.

— Такой день забудешь! — сказала Лена и поцеловала Аркашу.

— Слушай, у нас уже костёр выгорел, а мы ещё сардельки не жарили! — спохватился Аркаша.

— Точно, айда быстрей.

…К восьми часам, как и обещал, пригнал свою лодку лодочник.

— Влюблённых много — он один у переправы! — пропел Аркаша, за что получил от Лены тумак в бок.

Мужик воодушевлёно засмеялся и пригласил на борт.

6

Одиннадцатое июля. Отпуск закончился. Аркаша вышел на работу.

Всё в жизни встало на места, всё, как надо. Аркашу раньше часто посещала мысль. Она могла навестить в любое время дня и ночи. «Где же, ну где моя вторая половинка? Где она бродит? Знаком ли я с ней или столкнусь за следующим поворотом? Какая она? Кто она? Существует ли она вообще на свете?» Он знал, что существует. У каждого человека есть вторая половинка, но не каждому выпадает счастье встретиться с ней. Он где-то читал, что люди сами способны изменить судьбу, помешать ходу событий, но не у каждого хватит сил и мужества на такой поступок. Люди привыкли жить тем, что имеют. Большинство просто плывут по течению в скорлупе и привыкают к своему существованию настолько, что становятся крайне консервативны к любым изменениям и новшествам в течение жизни. Они всё принимают, как данность. И это губит многие добрые начала, делает чёрствыми к чужой беде и подозрительными к редким удачам жизни и судьбы.

Аркаша, задумываясь об этом теперь, считал, что его жизнь не будет такой серой и унылой. У него была мечта, цель жизни — найти вторую половинку, во что бы то ни стало. Теперь мечта сбылась. И он смело мог идти под руку с Леной к новой мечте. К той, что таилась глубоко в его душе, там, куда он на пушечный выстрел не подпускал никого и сам заглядывал в редкие минуты уныния. Он хотел стать поэтом. То стихотворение, что он показал однажды сестре, было далеко не первым и далеко не лучшим из тех, что он писал тайно от всех. Теперь настало время его новой мечте, новой цели. Он знал, что таких поэтов по России наберётся немалое множество, и что пробиться в свет без чьей-то помощи шансов мизер. Но Аркаша оптимистически смотрел на мир. «Стихи не есть предел моих мечтаний!» — говаривал он сам себе.

А жизнь шла своим чередом: друзья, работа, отчий дом и дом не отчий, но родной не меньше, там, где живёт любимая его. И всё было хорошо, пока однажды не случилось что-то.

7

Субботнее утро. Аркаша проснулся полный сил и желания действовать. Планы на день наполеоновские. Он умылся, оделся и хотел, как обычно, растрясти сестрёнку, но вдруг зазвонил телефон. Сердце Аркаши подпрыгнуло… и упало.

«Что-то случилось», — была первая мысль.

Он снял трубку:

— Алло?

— Я тебя разбудила?

— Нет, Ленок, я уже встал. Что случилось?

— Да ничего, Аркаш… Просто… Аркаша, милый, веселитесь сегодня без меня, ладно?

— Лена, что случилось?

— Маша… Ей плохо. Она попросила меня сходить с ней в общагу, где живёт её двоюродный брат. Ей с ним поговорить надо. А идти одной страшно. Там алкашей много бродит.

— Надолго?

— Не знаю. Как получится…

— Ладно. Но я буду беспокоиться.

— Всё будет нормально. Я люблю тебя!

— Я тоже тебя люблю.

Аркаша положил трубку. «Почему я с ней до сих пор не поговорил на эту тему? Чего тяну, ведь решил же?»

— Кто там? Лена? — спросила сестра, разбуженная звонком.

— Собирается в какую-то общагу со своей Машкой.

— Не нравится мне эта Маша. Мутная какая-то.

— Точно… мутная… Ладно, разберёмся.

…Как это ни странно, но день прошёл неплохо. Ближе к вечеру вся компания зависла у Макса дома. И только к ночи разбрелась по домам.

Аркаша погрустнел и смотрел в окно невидящим взором. Катька подошла к брату, села рядом и обняла за плечи.

— Никаких известий?

Аркаша покачал головой.

— Да не расстраивайся так! Придёт.

— Конечно, придёт, куда ж денется? — сказал Макс, ему и самому уже передалось волнение друга. — Придёт… Придёт — я ей всё выскажу!

— Не надо, — ответил Аркаша.

— Пойдём домой, Аркаш, — попросила сестра.

— Макс, можно я подожду её? А ты Катьку проводи.

— О чём речь.

Скоро время перевалило за одиннадцать. Лены всё нет. Макс ещё не вернулся, а Аркаша устал ждать, и переживать устал.

— Странно, Лена никогда так допоздна не задерживалась. — В комнату вошла Ленина мама. По тому, как она теребила полотенце, ясно, что и она на нервах, а может уже и на валидоле. Так то и понятно: мать. — Она ничего не говорила когда придёт?

— Нет. Пойду я, тёть Валь, поздно уже. Как придёт, пусть позвонит — я всё равно спать не буду.

— Вот ведь паразитка! Ни о чём не думает! Всех с ума сведёт! Конечно, позвонит, Аркаша. Я ей устрою домашний арест, прости меня, Господи!

Аркаша поспешил уйти.

8

Он вышел на улицу. За спиной громко хлопнула подъездная дверь. Поморщившись, оглянулся на неё, потом посмотрел на небо, затянувшееся тёмными облаками, а затем осмотрел двор в надежде увидеть Лену. Но, кроме пары кошек, копошащихся в мусорном контейнере, двор пуст.

На троллейбус он опоздал. Можно такси, но лучше пешком.

Аркаша пересёк двор, когда из-за угла соседнего дома появилась троица. Два здоровых парня и девушка. Они весело смеялись и с трудом держались на ногах. Аркашино сердце ёкнуло второй раз за день. Он внимательно вгляделся в троицу, и до него дошло, что девушка — Лена. В следующую секунду он понял, почему не узнал сразу. На ней пиджак одного из парней. В желудке похолодело, будто хлебнул жидкого азота.

В полной прострации Аркаша пошёл на троицу.

Когда до них оставалось каких-то пять-семь шагов, Лена заметила его, и смех её оборвался. Парни пьяно посмотрели на Аркашу. Лена быстро стянула с себя пиджак и отдала парню справа. Вид Аркаши помог обоим парням понять, что связываться с ним себе дороже, и тот, что слева, промямлил, заплетая язык:

— Лен-на, мы п-пойдём.

Второй поддакнул. И они отступили назад. Лена, забыв о них, смотрела распахнутыми глазами на Аркашу, соображая, что бы сказать путного.

— По какому случаю? — прервал немую сцену Аркаша.

— Сорока…

Аркашу волной захлестнула обида. Он, не помня себя, влепил ей увесистую пощечину. Лена, вскрикнув, едва удержалась на ногах. Держась за щеку, она смотрела на Аркашу в немом изумлении. Аркаша сжал кулаки и процедил:

— Иди домой, там мать себе места не находит.

Развернулся и ушёл прочь.

9

Аркаша шёл, не понимая куда, пока ноги не привели к круглосуточному магазинчику. Постоял с минуту у входа и толкнул дверь.

Народу нет, если не считать двух забулдыг, тяжело соображавших на бутылку.

Аркаша подошёл к стойке.

— Бутылку водки, — сказал он.

Алкаши с чёрной завистью посмотрели ему в спину.

— Сколько тебе лет, парень? — спросила продавщица.

Аркаша озадаченно уставился на неё.

— Двадцать один.

— Тебе нет двадцати одного.

— Мне двадцать один!

— Предъяви паспорт.

— Чего?! Мне двадцать один!

— Паспорт!

Аркаша беспомощно посмотрел по сторонам, потом на тётку. Та с нескрываемым интересом рассматривала его. Как мартышку в зоопарке.

— ДА КАТИСЬ ТЫ, СУКА!!! — он со всего маху врезал по решётке, разделяющей их, и пошёл к выходу. Забулдыги синхронно шарахнулись в стороны. Тётка подпрыгнула и заорала вдогонку:

— Сам катись ты, выродок недоношенный! Щас милицию вызову!

Аркаша, не поворачиваясь, показал ей «птичку» и звезданул дверью о косяк. Снова оказался на улице. С одной лишь разницей, что когда заходил в магазинчик, то не знал, зачем. Теперь же, выйдя из оного, он знал. Неподалеку находились ещё одна, а может и две круглосуточные точки.

Аркаша сделал проще физиономию, заправил футболку в джинсы, поправил ветровку, пригладил волосы. И, прилепив улыбку, зашёл в магазин.

В этом магазине за решёткой стояла молоденькая девчонка.

— Две бутылки водки, — на сей раз заказал Аркаша.

— Что-нибудь ещё? — спросила продавщица.

— Всё, — сказал Аркаша. И тут на глаза попал лоток с сигаретами. — Нет! Ещё пачку «LM»… и спички.

…Он пролез в прореху в заборе заброшенного детсада и уселся на скамью полуразрушенной веранды. Холодало. Подул промёрзлый ветерок.

— Ничего сейчас согреюсь, — пробормотал он, откупоривая зубами бутылку. И пожалел, что не купил стаканчик.

— Если бы купил, эта девчонка что-нибудь да заподозрила.

«Надо было взять несколько стаканчиков!» — Пришла гениальная, но запоздавшая мысль.

— Обойдусь! — сказал он в полный голос и хлебанул из горла.

Горький глоток застрял посредине горла и не шёл ни туда, ни обратно. Аркаша прослезился, челюсти свело, но он проглотил. Глубоко задышал и подставил лицо ветру.

«Зачем мне это надо?»

«Ну ей же зачем-то было надо напиться».

«Но мне плохо!»

«Потерпи, скоро будет хорошо!»

«Но…»

«Ты не лошадь!»

«Но буду, как свинья».

«И что? Заткнись и пей! Веселье только началось!»

«Хм… веселье…»

Аркаша сделал новый глоток. Вроде прошёл нормально.

«Я же говорил — всё будет хорошо!»

Ещё глоток. Ещё. Четвертый вывернул внутренности наизнанку.

— Хорошо да? — просипел позеленевший Аркаша.

«Ну… я не виноват, что ты такой слабенький».

— Заткнись! — прорычал Аркаша. И голос заткнулся.

К тому времени, как содержимое уменьшилось на треть, его успело вырвать четыре раза. Удовольствия ноль, но по «шарам» дало капитально. Он непослушными руками достал пачку сигарет и долго её рассматривал. Потом медленно смял и швырнул в дальний угол веранды.

— Сволочь! Зараза… дура… паразитка… сволочь… — Аркаша обхватил голову руками, продолжая бормотать оскорбления, пока не перестал слышать сам себя. Закусив губу, замер.

Аркаша пребывал в прострации без мыслей, без идей, без каких бы то ни было желаний, без веры, надежды и любви. Сейчас казалось, что всё, ради чего он жил и радовался жизни, вдруг и враз ушло псу под хвост. В воображении мелькали картинки Ленкиной гулянки в общаге. Одна ужасней другой. И от каждой сердце сжималось сильнее в предчувствии отдаления своей мечты, которой, казалось ему, он с недавних пор достиг. В свете фонарей и нетрезвых мыслей всё казалось фатальным и бестолковым.

Тихо ворча, Аркаша стал подниматься со скамьи. Ноги уже не держат, он выкинул назад руку и оперся о стену. — Вот и застенчивым стал. — Шатаясь, подошёл к смятой пачке. Нагнулся, и его повело. По инерции сделал шаг вперёд и врезался в угол кирпичной кладки веранды.

— Уууууууууууууууу… — схватился за макушку и завалился в угол.

Немного посидев так, Аркаша убрал с макушки руку. Рука в крови. Но удар несколько протрезвил. Он опустил руку, и та упала на мятую пачку.

— А-а, ты-ы… — протянул он, и высыпал сигареты на себя. Большинство поломанные, но есть и целые. Три, пересчитал Аркаша. Две сунул за уши, а последнюю зажал в зубах. Поднялся, похлопал себя по заду, размазывая кровь по штанам, и побрёл к прорехе в заборе.

Пьяным везёт. Аркаша бродил по городу, выкрикивая в ночное безлюдье витиеватые ругательства. За всё время не встретился ни один патруль, не проехал даже в отдалении ни один «бобик» и он не нарвался на шпану. Сигарета, что в зубах, кочевала изо рта в пальцы и обратно. О том, что её нужно прикурить Аркаша забыл напрочь.

Он брёл по дороге в городской парк. Навстречу шёл какой-то приземистый мужичонка и с расстояния что-то говорил Аркаше. Аркаша нахмурился, пытаясь понять, что тот от него хочет.

— Только не кури, парень, только не кури, парень! — повторял тот одну и ту же фразу.

Они поравнялись, и мужичонка обхватил Аркашу за плечи, повторяя:

— Только не кури, парень, не кури, ладно!

Аркаша, полностью обескураженный неслыханной наглостью, смотрел на руки, державшие его. Потом посмотрел на мужичонка и врезал тому в челюсть. Мужичонка упал, но быстро подобрался и отполз на расстояние. А Аркаша стоял, вперив мутно-злой взгляд в поверженного противника. Мужичонка ладонью вытер кровь с разбитой губы и прошамкал:

— Я ж по-доброму… я ж… а ты, гад…

— Пошёл ты! — взревел Аркаша.

Мужичонка проворно вскочил на ноги и побежал, выкрикнув на прощание: «гадёныш!»

— Ах ты… — Аркаша пнул воздух, крутанулся и грохнулся спиной на асфальт. Секунды две нечем было дышать. Согнувшись пополам, он закашлялся. Очухавшись, проверил, цела ли бутылка. Рассмеялся. Потом вспомнил, что ему не до веселья. Оглядел пустую улицу, пытаясь сориентироваться куда же он приволок свою пьяную задницу. Медленно, размахивая руками в поисках опоры, Аркаша встал. И продолжил путь в парк.

10

Он забрёл в отдаленную часть парка, куда ведут заросшие и забытые тропки. Туда, где было их с Леной место встреч. Впервые они открыли его для себя около месяца назад, забредя случайно. И с тех пор назначали тут свидания. Романтично, хотя бы от сознания того, что у них есть своё место встреч, неведомое друзьям.

Аркаша уселся на скамейку. И раскупорил водку. Если кто-нибудь полгода назад сказал бы, что он из-за девчонки вот так себя поведёт, рассмеялся бы в лицо. Аркаша, сидя на их скамейке, уже сожалел, что ударил Лену. Простит ли она его?

«Идиот, это ещё кто из вас должен кого прощать! А?» — вернулся голос. Голос не был похож на тот, что он слышал однажды ночью. Этот голос больше походил на бесшабашного мальчишку, шкодника. — «Это кто припёрся на рогах в сопровождении каких-то нимродов, да ещё в пиджаке не по плечам, ты что ли?»

— Нет, ни я…

«Что ж ты себя коришь?»

— Не дело это — бабу бить, — Сейчас, среди ночи, в парковой глуши, он не боялся казаться шизофреником, ни в том состоянии, чтобы бояться кустов и мерзавца в башке.

«Ой, сколько благородства! Прям рыцарь Рвиное Сердце!»

— Сдохни! — Аркаша глотнул водки, пролив часть на себя.

«Вот это правильно! Лучше быть злым, чем размазней! Ругай меня, ругай!»

— Ур-р-од!

«Да, да! Урод я, падаль, изгой, аутсайдер! Кто ещё, а?»

— Кто бы ни был — ты — это я, поэтому з-заткнись, пока я с собой чего-нибудь не сделал, о… окей?!

Голос пропал. Аркаша сидел, прислушиваясь, действительно ль сгинул пакостный нахалёнок. Вроде тихо.

Аркашу вконец развезло. И он, растянувшись на грязной скамейке, уснул. Пальцы разжались, выпуская из рук ополовиненную бутылку. Единственная сохранившаяся сигарета за правым ухом сломалась, когда он подложил руку под голову.

Ему снились кошмары, о которых он даже не вспомнит, когда проснётся. Ему просто будет не до них. Он проснётся с ужасной головной болью и с запоздалым чувством стыда и заботы: а как же там мама?

Его разбудит дождь, начавшийся в 6.54 утра.

11

Он лежит на кровати третий час к ряду. В комнату никто не заходит. Он никого не хочет видеть. И все оставили тщетные попытки узнать, что с ним случилось, и где он был ночь. Лишь внешний вид, больше напоминающий бездомного бродягу, позволял сделать предположения о его ночных приключениях; оставалась главная загадка — что послужило причиной неординарной выходки? Должно быть что-то из ряда вон… И тут Катьке пришла мысль: а правильно они ставят вопрос? Может здесь больше подходит ни «что послужило», а «кто послужил»? Они всей семьей переглянулись и, не сговариваясь, ринулись к телефону, набирать номер Макса и Лены.

12

Лена долго стояла, держась за покрасневшую щеку, глядя на удаляющуюся фигуру Аркаши. Ей почему-то остро почудилось, что она не увидит его больше, что что-то между ними сломалось, что-то… Она посмотрела на небо — то не предвещало скорой радуги — сдерживая слёзы. Ей сделалось нестерпимо жаль себя. Она больно закусила предательски задрожавшую губу и, спотыкаясь на ровном месте, побрела домой.

У порога ждала мама, приготовившаяся обрушить на дочь каскад нотаций и порицаний. Но, увидев ту в слезах, сердце матери облилось кровью:

— Господи, дочка, что случилось?

«Тот же вопрос мне задал с утра и Аркаша…» — подумала Лена и всхлипнула.

— Мам, завтра, ладно? — и добавила. — У меня всё нормально, правда.

— Аркаша просил позвонить, извёлся весь.

— Я его видела, — сказала Лена, направляясь в комнату, и снова всхлипнула, уже громче.

— Видела?.. — произнесла мать, только сейчас обратив внимание на ненормальную походку дочери. Та закрылась в комнате.

— Она что — пьяная? — спросила пустоту Валентина Федоровна, пожалев, что мужа сейчас нет рядом. Он дальнобойщик и сейчас ведёт «фуру» где-то в районе Кемеровской области.

Спустя пять минут пришёл Макс.

Мать всё так же стояла в коридоре, не зная, что делать: постучаться в комнату дочери, дождаться Макса или лечь с тревожным сердцем спать?

С приходом сына одним вариантом стало меньше.

— Ты чего тут стоишь? Пришла Ленка? — спросил с порога Макс.

— Да вот… похоже, пьяная… и в слезах…

— Здорово живём! — Макс присвистнул от такой новости, погладил мать по плечу и сказал: — Поздно уже, айда спать. Завтра разберёмся.

Лена проревела почти всю ночь, забывшись лишь под утро тревожным, как безнадёга, сном.

13

Утром Макс собирался набрать номер Кати, как вдруг телефон зазвонил. Он снял трубку. На том конце Катя.

— Макс? Привет! Лена дома?

— Дома. Пришла вчера, похоже, пьяная, и ещё её пока никто не видел.

— Пьяная?!.. Где она сейчас?

— Говорю же: в комнате, не выходила ещё. Где Аркаша?

Макс слушал, потирая лоб и издавая время от времени междометия.

— Что с ним? — спросила Лена, когда Макс повесил трубку. Она стояла в двери своей комнаты в том же, в чём пришла домой, и бледная, как моль.

Макс обернулся. Из зала пришла мать, она уже была в курсе случившегося, благодаря параллельному телефону.

Они смотрели на Лену с презренным укором.

— Не смотрите на меня так! — плаксиво сказала она и повторила свой вопрос. — Что с ним?!

— А ты сама спроси у него. Он не ночевал дома, — сказал Макс и закрыл за собой дверь в свою комнату.

— Я разогрею завтрак, — сказала мать и, потупившись, пошла на кухню.

— Я не буду есть! — крикнула вдогонку Лена и закрылась в ванной.

Через десять минут она бежала к остановке.

Валентина Федоровна наблюдала в окно за дочерью, пока та не скрылась за поворотом.

— Дай им Бог здравого смысла!

14

Аркаша чувствовал, что все переживают за него, но охватившая апатия не подпускала никого близко. Он уже давно хотел в туалет, но желание не вставать было настолько сильно, что он продолжал терпеть и лежать. Состояние такое, что если умрёт от разрыва мочевого пузыря, то, значит, так оно и надо. И плевать он хотел, будут о нём горевать или нет. «Что воля, что неволя — всё равно, всё равно…»

В дверь позвонили.

«Кто-то пришёл… Наверно Макс… или Сашка… Как же они меня все достали…» — думал Аркаша, прикрывая глаза.

Гость полушепотом разговаривал с родителями. Потом послышались шаги в комнату к Аркаше.

«Идёт…» — Аркаша вздохнул и притворился крепко спящим.

Нежданный гость осторожно сел на край кровати. И тут Аркашино сердце забилось в лад, словно его крепко тряханули дефибриллятором — он почуял аромат духов.

«Что она здесь делает?» — он невольно открыл глаза, удостовериться. Да, она. И она смотрела на него, хмуря лоб и поджимая губы. Потом отвела взгляд, взяла его руку и прислонила к своей щеке. По той, что он ударил вчера.

Аркаша хотел что-то сказать, но получился лишь хриплый свист. Он прокашлялся и попробовал снова. Получилось лучше:

— Прости, что ударил.

Лена отняла руку от щеки и поцеловала его ладонь.

— Так мне и надо! Это ты меня прости, пожалуйста.

Аркаша сжал её руку.

— Обещай, что больше не пойдёшь ни в какую общагу. Ты же сама говорила — это небезопасно… А я обещаю, что никогда не подниму на тебя руку, что бы ни случилось.

— Дорогой мой, конечно, я обещаю! — Лена прильнула к нему, Аркаша обнял подругу, и прошептал:

— А я в туалет хочу.

Они посмотрели друг на друга и засмеялись.

В зале все облегченно вздохнули.

— Конец света отменяется, — пошутил отец.

15

Три недели спустя.

Аркаша после работы, минуя дом, проехал сразу к Лене. Он спешил поделиться замечательными новостями. Не каждый день выпадает такое удачное стечение обстоятельств! Грех не воспользоваться.

И сейчас он сидит на кухне, ожидая, пока Лена закончит суетиться, разогревая ему поесть, и сядет, наконец, рядом, чтоб он мог обстоятельно посветить её в свои планы.

— Вот теперь рассказывай, — сказала Лена, ставя перед ним тарелку щей. Она положила голову на кулачок, состряпав игриво-серьёзное лицо, дескать, что же такого чрезвычайно важного и не терпящего отлагательства принесла… вернее сказать принёс, на своём хвосте Сорока.

— Нас через два дня выгоняют в административный…

— И это хорошие новости?!

— Погоди! Отпуск на две недели. И у меня зародилась идея. А что, если нам съездить в Питер на недельку, а?

— Кому — нам?

— Ну, нам! Мы вдвоём. Устроим романическое путешествие.

— С ума сошёл! У меня денег нет… да и мама не отпустит.

— Маму я беру на себя. А на счёт денег… ты ж моя подруга!

— Допустим… А кто нас ждёт в твоём Питере?

— Мама на днях получила письмо от подруги молодости. И та ругает её, почему не приезжает и детей не присылает погостить, северную столицу посмотреть.

— Я не знаю, Аркаш! Это, конечно, классно, но…

— О чём спор? — в кухню вошла Ленина мама. Они даже не заметили, когда та вернулась с работы. — Здравствуй, Аркаша.

— Здравствуйте, — поздоровался Аркаша.

— Мам, Аркаша хочет съездить в Питер.

— Нас в административный выгоняют на две недели, — повторил Аркаша.

— Ну так что ж, съезди. Красивый город — будет, о чём вспомнить.

— Так он меня хочет взять с собой! — вскликнула Лена.

— Ах, вот оно что. Об этом спор?

— Да. Тёть Валь, отпустите на недельку?

Она посмотрела на них, смотрящих на неё невинно-щенячьими взорами, и улыбнулась.

— С тобой, Аркаша, я Лену могу отпустить хоть на край света.

— Спасибо за доверие!

— Угу. Уж не подкачай.

— Ма-ам, ты любишь Аркашку больше чем меня! Может, я и ехать никуда не хочу.

Валентина Федоровна рассмеялась и прижала голову дочери к груди:

— Дочка, конечно, я люблю тебя сильнее всех! Но Аркаша очень хороший парень и тебе повезло, что он у тебя есть. А если не поедешь — будешь дурочкой!

— Значит, завтра еду брать билеты!

16

Он взял билеты на поезд, купе. В город Святого Петра влюбленных провожали Сашка да Макс с Катькой. Друзья пожелали «попутного ветра в горбатые спины», те же в свою очередь сделали ручками, когда поезд тронулся.

В крови бурлит адреналин, всё-таки для обоих — первая серьёзная поездка куда-либо, и они впитывали свободу и смаковали вкус приключений.

Как за окном пригородный пейзаж сменился скучными полями, они предались обжорству. Вытащили из сумок всё съестное, что насовали им мамы. Удивительно как адреналин разжигает аппетит! Наевшись от пуза, отвалились от стола. Лена смерила осоловелым взглядом Аркашу и, облизывая губы, попросила:

— Аркашенька, спой что-нибудь.

— Вот те на! Мне говорить-то лень, а ты — спой…

— А то лишишься сладенького, — Лена провела ногой по его коленке.

— Это нечестно. Ты меня шантажируешь!

— Да-а-а-а, — томно протянула Лена, продвигая ножку ближе к ширинке. При этом чуть ли не полностью сползла с сиденья.

Аркаша прижался вплотную к стенке.

— Хорошо, хорошо, ладно! — он поднял руки, сдаваясь. — Спою.

— Спой, птичка, не стыдись!

— Что петь?.. — Аркаша почесал тыковку. — О, вспомнил!

И запел.

Легкий ветер встреч

Познакомил нас весной.

Нежный поцелуй —

Я попал в твои сети!

Пока Аркаша пел, Лена тихонько перебралась к нему и положила голову на колени, наблюдая снизу, как он поёт. Аркаша же смотрел в окно на мелькающие деревья и машинально поглаживал грудь подруги, даже не замечая этого. Аркашу увлекла песня. Хоть и знал её тысячу лет, но сегодня строки обрели новый смысл.

Ему даже стало жаль, что песня закончилась.

— Прямо как будто про нас! Специально выбрал?

— Подходит да? — улыбнулся Аркаша.

Тут стук в дверь. Влюблённые досадно переглянулись. Стук повторился.

— Надо открыть, — сказал Аркаша.

— Открывай, — пожала плечами Лена и пересела на своё место.

Аркаша открыл.

В дверях симпатичная блондинка в форме проводницы, держа в руках папку-кассу, и мило улыбаясь.

Аркаша глупо улыбнулся в ответ, рассматривая кукольное личико.

— Извините проверка билетов можно ваши паспорта? — пропела без интонаций проводница, всё так же безукоризненно улыбаясь.

Аркаша вышёл из ступора.

— Да-да, конечно. Сейчас, минутку! — И прикрыл дверь.

— Да-да-конечно-сейчас-минутку! — передразнила Лена и прошептала одними губами: убью!

Аркаша шикнул на подругу и вручил блондинке документы. Та, делая вид, что занята сверкой документов, стреляла глазами то на Аркашу, то на его спутницу. Потом снова дежурно улыбнулась и отдала паспорта с билетами, пожелав приятного пути. Аркаша поблагодарил, и не удержался, чтобы не спросить:

— Как вам удаётся ослепительно улыбаться всем подряд?

Девушка повернулась уже с простой ухмылкой на губах.

— Два года тренировок, — сказала она и вновь блеснула фирменной улыбкой. Постучалась в соседнее купе.

— Понятно, — протянул Аркаша и поспешно закрыл дверь, чувствуя спиной испепеляющий взгляд бешеной кошки.

17

Они стоят в тамбуре и наблюдают заход солнца, небо, казалось, подсвечено алым изнутри. Цвета перемежались в причудливые оттенки и тона по мере удаления от светила. Кустистые облака образовывали в подсветке эфемерных животных. А поля, леса и пролетающие мимо деревеньки покрыты сказочным маревом, рисующим в воображении героев народных сказок. Они смотрят, боясь словом или движением разрушить хрупкое волшебство угасающего дня. Ведь в городе среди домов, машин и неизмеримого количества искусственного освещения невозможно увидеть красоту, которую дарит людям каждый день природа.

Аркаша поцеловал Лену в висок.

— Красиво, правда? — сказала Лена и повернулась к Аркаше. — Я думала, как же хорошо, что мы выбрались с тобой в это путешествие. Я в жизни не видела такого заката, Аркаш! Это… у меня слов нет, как это красиво!

Аркаша ничего не ответил. Его до краёв заполнило редко посещаемое, но такое желанное чувство полного морального удовлетворения. Он взял Ленины руки в свои и поднёс к губам.

— Что с тобой? — улыбнулась она.

А он продолжал целовать, потом приложил их к своим щекам и прошептал тихо:

— Я буду самым несчастным человеком на свете, если потеряю тебя.

— Милый!

— Обними меня.

Они стояли, обнявшись, пока в тамбур ни зашёл мужчина с сигаретой. И они пошли к купе.

Навстречу шла уже знакомая проводница. Увидев их, она ярко улыбнулась и сообщила, что через десять минут будет кратковременная остановка, где они могут прогуляться по перрону.

…Издав протяжное «пшшшшш…», поезд остановился. Влюбленные спустились на платформу.

— Остановка пятнадцать минут, — предупредила их проводница, — не опаздывайте и не теряйтесь.

— Вы уж без нас не уезжайте, — ввернул Аркаша.

Та в ответ улыбнулась, оценив юмор. Аркаша в обнимку с Леной пошли вдоль платформы. К ним сразу подлетела стая товарок:

— Рыба! Соленая рыба! Рыба!

— Семечки, семечки, семечки! Семечки, семечки, семечки!

— Пиво! Орешки! Орешки, пиво! Пиво!

— Горячие пирожки! С мясом! С картошкой! Горячие пирожки!

— Сувениры! Сувениры! Сувениры на память!

Аркаша с Леной, как и большинство выбравшихся из поезда пассажиров, не обращали, или старались не обращать на поднявшийся гвалт внимания. Но, не удержались, купили себе пиво и куль семечек. Возвращаясь к своему вагону, встретили неказистую бабусю с замызганным бочонком на тележке. Бабуся, поравнявшись с молодой парочкой, глянула исподлобья и бросила лишь одно слово:

— Огурцы.

Аркаша с Леной недоуменно посмотрели на бабусю, даже не замедлившую свой ход, потом друг на друга и захохотали на весь перрон.

Они дождались особого приглашения проводницы подняться в вагон.

Поезд тронулся, влюблённые встали в тамбуре, продолжая хихикать, стоило только произнести снова: «огурцы». После долго бродили, как два неприкаянных, по поезду из конца в конец, находя в этом странное увлечение. В купе вернулись, когда совсем стемнело.

— Аркаша, сделай мне массаж, — попросила Лена.

— Только потом ты мне, — сказал Аркаша.

— Легко! — согласилась девушка, разделась и легла.

Аркаша принялся нежно гладить спину подруги.

— Дорогой, это что-то не похоже на массаж, — усмехнулась Лена и перевернулась на спину. — О чём ты…

Лена хотела спросить, о чём он думает, но, взглянув на друга, вопрос отпал. Лена откинулась на подушку. Аркаша увидел, как луна отразилась слюдово-серебряным блеском в глазах подруги, увидел, как локоны раскинулись ореолом вокруг головы,

«всплески белых волос на постели любви раскинуты волнами несбыточной мечты»

увидел, как губы тронула улыбка. Аркаша уже не мог думать ни о чём, кроме желанных губ. Он склонился над девушкой. Лена прерывисто вздохнула и прогнулась навстречу.

18

Санкт-Петербург, Петроград, Ленинград, Питер… Северная столица встретила приезжих мокрым утренним туманом. Все пассажиры скоро разбежались кто куда. Аркаша спросил Лену:

— Тебе холодно?

— Нормально. Ты знаешь куда идти?

— К метро.

— И где оно?

Аркаша пожал плечами.

— Спросим кого-нибудь… Только вот кого? — И тут Аркаша заметил силуэт в тумане метрах в десяти от них. — Вон кто-то. Пойдём.

Это оказалась молоденькая девушка с сальными волосами и сильно потрёпанным видом.

— Мы бы хотели узнать, где ближайшее метро? — сказал Аркаша.

— Хм… не знаю. Может, вы ещё что-нибудь хотите? — Та заискивающе подергала головой туда-сюда и добавила. — Беру недорого.

Аркаша отстранился от неё, как от чумной.

— Проститутки на метро, видимо, не ездят, — хмыкнул Аркаша.

— Куда же идти?

— В город. Эта же не последний человек. Встретим ещё кого-нибудь.

Примерно через два часа они добрались до дома маминой подруги. Это могло случиться и раньше, если бы все дома в спальном районе не были похожи, как близнецы.

— Ну, прям «Ирония судьбы…», — высказалась на этот счёт Лена.

Они позвонили в дверь. За дверью послышалось шарканье.

— Кто там? — спросил голос.

— Тётя Света, это Аркадий.

Дверь открылась. На пороге худая женщина средних лет с фееричными кудрями, торчащими так, будто её только что крепко долбануло током. Она всмотрелась в Аркашино лицо и вдруг закричала:

— Господи, Аркашка! Приехал-таки! — Распахнула дверь. — Заходите! Заходите быстрей! Я ж не признала, дура старая, спросонья-то! Думаю, кто таков?! А это Аркаша! Раздевайтесь! А вы, верно, Лена, да?

— Моя невеста, — сказал Аркаша.

— Да, да, мама звонила. Предупредила, а я запамятовала, что вы-то едите! — тётя Света, продолжая тараторить, ушла на кухню. — Как она там? У меня так давно не было далёких гостей!

Лена, удивленно загнула бровь. Аркаша пожал плечами:

— Она всегда такая. Горбатого могила исправит, — и сказал громко. — Мама — нормально! Жалеет, что сама не может выбраться никак.

— Я вам сейчас чай приготовлю! Ой, да вы, наверно, с дороги есть хотите!.. Жаль, что не может! А почему? С работы не пускают?

Аркаша с Леной прошли на кухню.

— Да. У неё отпуск зимой.

— Так зимой бы приезжала!

— Хочется летом, фонтаны посмотреть, белые ночи, мосты развести.

— Понимаю… А я вот всё одна. Уже третий год пошёл! Как Женька женился, так и одна! Говорила им, оставайтесь, живите тут! И проблем меньше, и мне веселей! Но нет, сняли квартиру, живут.

— Молодоженам первое время лучше отдельно пожить, чтоб отношения укрепились, и не вмешивался никто. Я так считаю, — сказал Аркаша.

— Наверное, ты и прав, Аркаша, — она хитро посмотрела на влюблённых, — а сами-то когда так поступите, а? — И подмигнула Лене.

Лена залилась краской и посмотрела на Аркашу.

— Мы пока не думали, но будь наша воля — хоть сейчас! — ответил Аркаша, чем ещё больше смутил Лену.

— А ты, Леночка, не тушуйся! Если парень открыто способен такое заявить, знамо, неспроста, знамо, он чувствует, — она уперла указательный палец в потолок, напомнив фанатичного проповедника, вещающего перед паствой, — чувствует то, о чём писал Платон на своих папирусах, и знамо, не только одна постель у него на уме! Так вот, Лена! Я ничего не перепутала, Аркаша?

— Да уж, тёть Свет, вы мастерица загнать в краску даже прожжённого пофигиста, — он поймал под столом руку Лены и сжал легонько, Лена ответила, сжав его руку до белизны костяшек.

— Принимаю это в качестве комплемента!

Аркаша улыбнулся, пытаясь высвободить руку из Лениных тисков.

— О, вот и суп разогрелся! — объявила тётя Света.

Аркаша сделал страшные глаза и посмотрел на Лену. Губы бесшумно прошептали: отпусти! Лена вытянула губы в подобие улыбки и помотала головой. Но хватку ослабила.

— Господи, я ж с вами на работу опоздаю! Сколько время? — встрепенулась тётя Света, когда с завтраком было покончено.

— Половина восьмого, — ответила Лена.

— Всё, ребята, я вас оставляю! Ключи на полке. Если пойдёте гулять, закрывайте на два оборота — времена сейчас неспокойные! — тётя Света шустро оделась и побежала по лестнице, не став дожидаться вызванного лифта.

Аркаша с Леной остались одни в двухкомнатной квартире.

— Слышишь? Тишина какая… — сказала Лена.

— Да уж, у меня аж виски разболелись.

— А где мы спать будем? Она даже с квартирой нас не познакомила.

— Что ж, всё в наших руках. Познакомимся сами, — сказал Аркаша и прошёл в зал, Лена — за ним.

Зал представлял собой огромную библиотеку с тысячами книг, журналов и подшивок газет, возможно, оставшихся и с советских времён. Из другой мебели — старый раскладной диван, два стула, один из которых качалка, современная тумбочка под телевизор и сам телевизор. На телевизоре видеомагнитофон непонятной фирмы.

«Надеюсь, кассеты у неё есть», — подумал Аркаша.

— Кем она работает? Все книги — сплошные справочники, энциклопедии и куча научно-экономической литературы.

— Это книги её мужа. Он был каким-то профессором. Даже публиковал свои научные разработки и издал пару умных книг по современной экономике или что-то в этом роде.

— Надо же. А почему был?

— Погиб. Лет пятнадцать назад. Вышел из дому и не дошёл до метро. На перекрестке машина сшибла, летела на красный, — рассказывал Аркаша, роясь в тумбочке под телевизором, где и откопал арсенал видеокассет. На его радость, не все были безнадежно стары.

— Эй, счастье моё, давай-ка лучше пойдём, посмотрим, что в другой комнате. — Аркаша обхватил подругу за талию, а Лена, недолго думая, подпрыгнула и повисла на нём.

— Ладно, неси меня!

Совершив занимательную экскурсию в соседнюю комнату, влюблённые, решили совершить познавательную экскурсию в город.

Усталости с дороги они не чувствовали совершенно, и вставив плёнку в фотоаппарат, закрыли входную дверь. На два оборота.

19

В Москве куранты Спасской башни пробили полдень, когда Аркаша с Леной вышли на Дворцовую площадь Санкт-Петербурга.

Тумана не было в помине. Солнце, как и следует, греет по-летнему, без труда пробивая лучи сквозь перистые облачка.

— Зимний дворец! Вот уж не думала, что увижу натурально, — сказала Лена, доставая фотоаппарат. — Ой, смотри — карета! Я хочу прокатиться! — запрыгала она возле Аркаши.

— Пойдём, пойдём, — снисходительно сказал он и продекламировал отрывок из стиха, который помнил с начальных классов:

Мы видим город Петроград

В семнадцатом году:

Бежит матрос, бежит солдат,

Стреляют на ходу.

— Что за стихи? — мимоходом спросила Лена, пересекая площадь не сбавляя темпа.

— Когда-то я был октябренком.

— Тоже мне Мальчиш-Кибальчиш!

Лена уселась в карету, сделав гордое лицо.

— Но-о-о! Пошла! — Хлестнул вожжами извозчик.

— Аркаш, а ты? — спохватилась Лена.

— Езжайте, боярыня Морозова! А я вас покуда увековечу, — ответил он и щелкнул фотоаппаратом.

Экипаж сделал круг по площади. И Аркаша помог спуститься своей даме. Та улыбнулась шире. Казалось, сбылся предел её мечтаний.

— Это так классно! Я себя чувствую герцогиней.

Аркаша рассмеялся.

— Ах, прошу прощения, герцогиня, что назвал вас боярыней!

Лена отмахнулась и ткнула пальцем в Александрийский столп.

— А это что за памятник?

— Не знаю.

— А я думала, ты всё знаешь, умник!

— У меня мама знает. Здесь она провела свои лучшие годы… Идём в Эрмитаж?

— Айда.

Они вошли в фойе дворца. Здесь царят вавилонская толчея и гул. Аркаша взял билеты.

— Ба! Аркаш, смотри — эта карета в сто раз круче той! — экскурсия началась.

…Когда вышли на улицу, вечерняя прохлада освежила головы. Они подошли к парапету и, облокотившись, посмотрели на тёмные воды Невы.

— Голова кругом идёт, — пожаловалась Лена.

— Да. Культурно отдохнули. Не привыкли мы к такому количеству вечных ценностей.

— А ведь мы даже и половины не прошли.

— Пойдём-ка домой. На первый день, думаю, впечатлений выше крыши.

20

За последующие дни они прошли весь Невский проспект вдоль и поперек, возвращаясь домой не чувствуя ног, но и не чувствуя сильной усталости.

Пошла в расход третья плёнка, где они вдвоём или поодиночке позировали на фоне всевозможных достопримечательностей от «Исаакиевского собора» до «Гостиного двора», от «Медного всадника» до Ростральной колонны, той, что изображена на пятидесятирублевой банкноте. Отдыхали в Летнем саду и прошлись по Васильевскому острову. Сфотографировались целующимися на мосту Поцелуев. Накупили кучу брелоков, значков, дешёвых гипсовых статуэток и мини-картин с пейзажами Петербурга. Посетили зоологический и военно-морской музеи, Кунсткамеру и Петропавловскую крепость, где побывали в камере, в которой сидел вождь пролетариата. Казалось, единственное, куда они не добрались, — «Аврора».

— Есть повод вернуться, — сказала Лена, запивая кефиром кусок гамбургера. Они сидели в открытой кафешке недалеко от Петропавловской крепости.

— Сильно устала? — Аркаша сидел, откинувшись на спинку стула с эмблемой «Кока-колы», наблюдая, как Лена с удовольствием дожевывает их скудный обед. Ещё до отъезда он опасался, что Лене придутся не по вкусу походные условия. Ведь нереально возвращаться в квартиру, чтобы поесть супа или жареной картошки. Кроме того им приходилось постоянно ходить пешком, руководствуясь одной лишь идеей, что приехали сюда не кататься на транспорте, а гулять на своих двух, разглядывая дома, представлявшие собой не менее архитектурные шедевры, чем известные всем музеи и памятники. Бродить по улицам с яркими люминесцентными вывесками, рекламами и парадными входами в бутики и торговые дома, отделанные под европейский стандарт. Но Лена превратила в дым его опасения, она оказалась превосходной путешественницей и искательницей приключений, за что он несказанно ей благодарен, и рад.

— С чего ты взял? — спросила Лена, слизывая с пальцев остатки соуса. Аркаша протянул ей салфетку. — Спасибо.

— Просто думал, будешь капризничать.

Лена удивлённо подняла брови и хотела что-то сказать, как в воздухе послышался шум. Все, кто был в кафешке, одновременно подняли головы. Вертолёт. Он кружил над Петропавловской крепостью, потом завис на минуту и полетел дальше, в сторону Адмиралтейства.

— Круто бы на нём полетать! — заметила Лена, проводив «вертушку» глазами.

— Бы да, — согласился Аркаша. — Пойдём?

Они шли вдоль набережной, молча и не спеша. С реки веет приятной прохладой. Солнце садится. Дневная жизнь города плавно перетекает в ночную. Разве что становилось малость прохладно.

— Завтра будем ночь разводить мосты, — нарушил молчание Аркаша и взглянул на подругу, — Ты чего такая странная? Запал кончился?

— Мне просто хорошо идти вот так с тобой, гулять, не думать, что скоро на учёбу и вообще не думать, что скоро ехать обратно. Я просто влюбилась в этот город, так бы и осталась здесь жить… У меня почему-то ощущение, что больше мы сюда не приедем. Не знай почему.

— Почему же? Обязательно приедем! Ведь нам ещё «Аврору» найти. Да и тётя всегда рада.

— У тебя есть две монетки? — Лена резко остановилась.

— Есть, — озадачено ответил Аркаша.

— Дай одну. Я хочу, чтоб мы их бросили одновременно в Неву, что бы у нас был залог возвращения сюда.

Аркаша саркастически ухмыльнулся, но монетки достал.

— Не смейся! Так всегда делали наши далёкие предки, когда хотели вернуться туда, куда хотели. Бросаем!

Они бросили. Две рублевые монетки одновременно

«Добрый знак!» — подумала Лена и улыбнулась.

блеснули в воздухе и нырнули в воду, как два серебристых малька. Они наблюдали, как рубли медленно уходят ко дну, пока не исчезли в тёмных водах.

Аркаша обнял Лену, и они медленно побрели к метро.

21

Ничего особенного в поднимающихся мостах Аркаша с Леной не углядели, но дань традиции отдали.

Они сидели в одном из ночных баров, попивая кофе, согревающий и приводивший в заблуждение желудок. И вдруг Аркаша перебил Лену:

— Что? Что ты сейчас сказала?

— Ты меня не слушаешь?

— Нет… то есть да! Что ты сказала?!

— Как прекрасен Петербург в огнях ночного города… а что?

Аркаша поспешно достал откуда-то из-за пазухи блокнот с карандашом и начал в него быстро и размашисто записывать.

— Что ты пишешь? — Лена перегнулась через стол, пытаясь разобрать каракули. Не вышло. Аркаша же только поднял в предупреждении палец и пробормотал: «Подожди!» Лена уселась на место, надувшись.

— Вот! — Аркаша закончил писать и протянул блокнот подруге.

Лена с гордым видом обиженного достоинства выхватила блокнот и посмотрела на исписанную страницу. Через мгновение от её напыщенности не осталось и следа, девушка вчитывалась в каракули.

— Стихи?! — она посмотрела на друга, будто видела впервые.

— Что скажешь?

— Это… это клёво! Мой парень плюс ко всему ещё и Пушкин! Ты полон сюрпризов, дорогой! В жизни бы не подумала…

— Катька то же сказала.

— Так это не первое?!

— Не первое. Но это — секрет. Не говори никому.

— Почему? Красиво ведь!

— Об этом никто не знает. — Аркаша пожал плечами. — Личное. До Пушкина далеко и до Евтушенко — не близко… Таких рифмоплётов, как я пруд пруди. Что позориться?

— Ладно. Это наш секрет.

— Наш с тобой секрет.

Покинув бар, они без какой-либо определённой цели пошли, куда глаза глядят. Гуляя среди цветных реклам Аркаша увидел заинтересовавшую его вывеску: ТАТУ. Решили зайти.

В полумраке салона фосфорное свечение притягивало взгляд на стены со всевозможными рисунками от простых иероглифов до объёмистых драконов. Из-за шторки вышёл длинноволосый громила. Неизвестно, что у него под футболкой, но руки до запястий определенно исполняли роль рекламы салона.

— Хотите сделать тату? — спросил громила неожиданно приятным баритоном, никак не сочетающимся с внешним видом. Ему бы реветь как Джигурда.

— Я?.. — Аркаша чуть смутился, но кивнул. — Да.

Ленино лицо превратилось в вопрос «ты-что-с-ума-сошёл?»

Аркаша ответил на это:

— А почему нет? Тебе понравится. — Он уже знал, что наколоть. — Если не дорого.

— Тогда я тоже сделаю! — сказала Лена.

— Нет, — твердо ответил Аркаша.

— Нет?

— Нет! Елена Прекрасная, если я тебе позволю сделать это — твоя мама меня на порог не пустит. Она просто не поймёт, как я это смог допустить. И ты это прекрасно знаешь, — сказал он и тут же добавил в качестве компромисса. — Вот когда тебе исполниться двадцать один — делай. Если захочешь. Договорились?

— Ловлю на слове, Сорока.

Через тридцать пять минут Аркаша вышел к Лене, ожидавшей на проваленном диванчике в холле. Он вытянул левую руку где, чуть выше запястья красовался рисунок, изображающий пробитое стрелой сердце, внутри которого было имя: ЕЛЕНА, а по-над контуром сердца: СОРОКА.

— Аркаша! Моё имя в этом сердце.

— Твоё имя в моём сердце. Ты, Лена, в моём сердце.

— Я тоже такую хочу!

— Всему своё время.

22

Пятый день их пребывания в Санкт-Петербурге ознаменовался тем, что они уехали из него. Правда недалеко — в Петергоф, полюбоваться фонтанами Петродворца.

— В жизни не каталась на электричке! — Ленка восторженно прыгала и бегала по вагону, благо пустой. Желающих в будни съездить загород можно по пальцам сосчитать.

— Хорош обезьянничать, — смеялся Аркаша, наблюдая за любимой.

В этот момент она прыгнула на скамью и чуть не грохнулась об пол, напугав любимого, но и успокоившись. Села рядом с Аркашей, пыхтя, как паровоз. Уморилась.

— Скажи, у тебя в попе шило?

— Отвали, моя черешня! Я отдыхаю! — сказала, и примостила голову ему на плечо. Аркаша хмыкнул и уставился в окно, наблюдая дачные пейзажи, как капли воды похожие на дачные участки всей страны. Он даже успел слегка задремать и чуть не прозевал их остановку.

— Хей, нам выходить! Быстрее!

Они выскочили из вагона в закрывающиеся двери. Смеясь, дошли до входа в ворота Петродворца.

Какого же было их разочарование, когда они узнали, что в Большой дворец сегодня попасть не судьба. Сегодня (именно сегодня!) он открыт только для иностранных делегаций.

— Ладно, что уж. Перебьёмся. Фонтаны-то работают, — сказала Лена.

Тут Лена услышала, что набирается группа на экскурсию в гроты.

— Пойдём?

— Айда. Не снаружи, так изнутри посмотрим.

Вернулись из подземных лабиринтов они с улучшенным настроением, чем туда заходили. Особенно их (да и всех) повеселили «шутки» Петра: стол с фонтанчиками и арка, обливающая водой нерасторопных. Такими нерасторопными как раз и оказались Аркаша с Леной.

Обсыхать пришлось недолго — погода благодать, жаркая. Они неспешно прогуливались по Аллее фонтанов и по Нижнему парку, не забывая фоткаться у всех известных фонтанов и дворцов Монплезир и Марли.

— Есть не хочешь? — спросил Аркаша.

— Да нет пока. Но скоро захочу.

Аркаша ловко подхватил подругу на руки и закружил, словно в вальсе. И кружил, покуда хватило сил. Потом уселись прямо на траву под раскидистым старым дубом. Хотя нет, на траве сидел один Аркаша, Лена же уселась ему на ноги.

— Боже, как я хочу тебя… — с придыханием сказал Аркаша.

— Здесь?!

— Поцеловать! Пошленькая девчонка.

Влюбленные принялись с упоением целоваться, не обращая внимания на прохожих.

Спустя некоторое время спустились к воде и сели на огромные валуны, что окаймляют берег Финского залива, вдыхая полной грудью свежий морской воздух.

— Вот теперь я хочу есть, — объявила Лена.

Аркаша без слов достал из сумки две пенопластовые ёмкости, обвернутые в полиэтилен, и одну протянул подруге. Сегодня они с утра позаботились об обеде. Пельмешки. В самый раз!

…Домой вернулись, как обычно, к двенадцати ночи.

Тётя Света, как ни странно, не спала, а, распевая, колдовала на кухне.

— А! Гулёны пришли! А я тут решила пирогов настряпать, а то гости приехали, а я и не потчевала их ни чем таким. Да и вижу-то я вас лишь по утрам, да и то спящими!

— Тёть Свет, да не стоило…

— Стоило, стоило! Завтра вот сын, Женька, приедет. Я звонила ему на работу, сказала, что вы приехали. Так… — она вытащила из духовки ароматно пахнущий пирог. У Аркаши с Леной вмиг заурчали желудки. — С капустой-мясом! Ещё сладкий будет, с яйцом-капустой и со щавелем. Ели когда-нибудь со щавелем-то?

— Да, мама печёт иногда, — сказал Аркаша.

— Ах, точно ж! Совсем из ума выжила — ведь мне твоя маман-то рецептик и дала! Вы голодны, наверно? Ничего, подождёте чуть — и тогда… Ой, чайник ж поставить треба! Ну, что, весь город облазали?

— Да, почти.

— Сегодня в Петродворец ездили, — вставила Лена.

— Правда! Ну и как вам?

Так они болтали за пирогами до двух ночи, пока тётя Света не узнала обо всех их приключениях. Потом разошлись по комнатам. Тётя Света уснула, едва голова коснулась подушки, а молодые предались любви.

23

Женька с женой приехали с утречка пораньше. Всех перебудили. И сообщили, что сегодня самый прекрасный день для пикника на берегу озера, что находиться недалеко отсюда, в лесопарке.

Народу на озере оказалось прилично, все отдыхали с костерком, под водочку после трудовой недели. Женька тоже позаботился: выставил на покрывало бутылку водки, разложил закуску.

— Как всегда, в своём репертуаре! — резюмировала сыновы приготовления тётя Света, и взяла пакет с пирогами из рук Аркаши.

После первого тоста — за приезд — незамедлительно последовал второй — за встречу — по принципу «после первой не закусывают». Со стороны Жени это был весьма толковый тактический ход, у всех как-то сразу развязались языки, и пошла добрая беседа без «какой-то там ложной скромности», как выразился Женя.

«Яблоко от яблони недалеко от Ньютона», — подумала Лена, наблюдая за Женькой. Болтун он оказался не меньший, чем мамаша.

Изрядно выпив, Аркаша с Женькой решили устроить соревнование по плаванью. Возражения от женщин не принимались, и те, махнув на мужиков рукой, отпустили ребячиться с условием, что не утопят друг друга.

Чужой пример, однако, заразителен. И уже в течение получаса желающих искупаться стало, хоть отбавляй. Кристально прозрачная вода вмиг превратилась в мутное песочно-илистое болото. Гвалт, поднявшийся до вершин деревьев, распугав всех пичужек, и разнесшийся по ветру, стал причиной ещё большего скопления люда. Кое-где назревали первые стычки, возможные перерасти в генеральные мордобои.

Конец ознакомительного фрагмента.