Право на месть

Денис Шабалов, 2017

«Метро 2033» Дмитрия Глуховского – культовый фантастический роман, самая обсуждаемая российская книга последних лет. Тираж – полмиллиона, переводы на десятки языков плюс грандиозная компьютерная игра! Эта постапокалиптическая история вдохновила целую плеяду современных писателей, и теперь они вместе создают «Вселенную Метро 2033», серию книг по мотивам знаменитого романа. Герои этих новых историй наконец-то выйдут за пределы Московского метро. Их приключения на поверхности Земли, почти уничтоженной ядерной войной, превосходят все ожидания. Теперь борьба за выживание человечества будет вестись повсюду! Он выжил и вернулся домой. Но кто встретил его? Пустота. Тишина. Смерть. Долгой была дорога, но путь его не закончен. Тот, у кого нет дома, кого лишили семьи и друзей, – свободен для войны. У Данила Добрынина ни дома, ни семьи больше не было. У него отныне не было ничего… Но была цель. Цель, которой нужно достичь во что бы то ни стало.

Глава 4

Бег по пересеченной местности

Что-то ему мешало. Прямо на нервы действовало. Трясло, подталкивало, хлопало по щекам… Да еще и жутко воняло при этом! Добрынин ткнул туда рукой, намереваясь вздремнуть еще часика полтора-два — но надоедливое нечто принялось за него с удвоенной энергией. Данил выматерился — получилось хрипло и неразборчиво из-за пересохшего горла — и вдруг как-то разом все вспомнил… Клякс, погоня… Бетонный забор, с которым встретилось в полете его многострадальное туловище… Сон? Он вскочил, продирая глаза — и зашипел от внезапно вспыхнувшей в левом боку боли. Нет, сном тут и не пахло — рядом сидел Хирург с какой-то склянкой в руках и пытливо глядел на него. Склонил голову на бок — и влепил очередную пощечину.

— Сейчас руку сломаю! — зарычал, морщась, Добрынин, перехватывая его запястье. — Все, я в порядке…

— Вот теперь вижу, — удовлетворенно усмехнулся Вадим, высвобождаясь из захвата.

— А я бы еще разок добавил, — с деланной озабоченностью сказал Батарей, стоящий за его спиной. — Как-то неадекватно он себя все еще ведет…

— Пить дайте, — прохрипел Данил, осматриваясь.

Он лежал на полу, на разостланном спальном мешке в какой-то обшарпанной комнатенке. В дальнем углу дореволюционного вида колченогая печь-буржуйка, в которой, бросая красно-оранжевые отблески на стены и потолок, чуть слышно потрескивал огонь, рядом в беспорядке свалена куча разномастных рюкзаков и баулов. Тут же, у печки, сидел Леха Маньяк, с сосредоточенным видом начищающий свой «калаш», а у окна с автоматом в руках примостился Букаш, неотрывно глядящий наружу. Сквозь распахнутое настежь окно с покосившимися створками рамы виднелось голубеющее постепенно небо — погода, похоже, приходила в норму; вон даже солнце местами проглядывает.

— Долго я в отключке? — озираясь по сторонам и потирая затылок, спросил Добрынин.

— Часа два уже, — ответил, поднимаясь и завинчивая склянку, Хирург. — Полфлакона нашатыря на тебя истратил. Здоров же ты дрыхнуть. Хотя — приложился-то ты башкой, да об бетон… Если б не шлем…

— Где мы?

— Противогаз одень, — вместо ответа сказал Вадим. — Семь рентген…

Данил подобрал лежащий рядом противогаз, расправил ремни, натянул на голову.

— Удивлен, признаться, всех вас снова видеть. Думал — все, конец… Что там дальше-то произошло?

— Вовремя мы подошли, — присаживаясь рядом, усмехнулся Пашка. — И полет твой видели, и хрень ту, лупоглазую… Всеми стволами ее приняли — только клочья полетели…

— Завалили? — удивился Данил.

— Куда там, — отозвался от окна Букаш. — В лес драпанула. Прыгать она — будь здоров… Ну хоть отвязалась — и то хорошо. А ведь могла и сожрать… как два пальца об асфальт.

— А у меня вот полное впечатление сложилось, что не хотело оно нас жрать, — возразил Пашка. — Тебя же не тронуло, — кивнул он Данилу.

— Не тронуло?.. — Добрынин крякнул и вновь пощупал левый бок. Боль понемногу таяла и ребра вроде бы не поломаны — броня уника здорово помогла, да и мышечный корсет смягчил — но ощущение короткого стремительного полета и жесткого удара в бетон все никак не желало уходить из памяти. — Хрена се, не тронуло… Да если б не уник…

— Если б эта хрень тебя заглотить хотела — ты бы не тут лежал, а в брюхе уже булькал и разлагался, — уверенно сказал Батарей. — У тебя с ним прямой контакт был. И к ней в хавальник ты бы влез без проблем вообще. А так — она тебя просто за территорию выкинула. Хоть и летел ты как из пушки, и секцию бетонного забора завалил — а вот жив все же… Сожрать-то она нас могла… судя по тому, что парни рассказали, вся наша огневая мощь ему как детский лепет — да вот хотела ли?.. Мы его, конечно, встретили со всех стволов — но что-то я не видел большого урона. Так… шуганули только…

— Может оно вообще травоядное, — вклинился в разговор Маньяк.

— Я вот только одного не понял… — проигнорировал это утверждение Букаш. — Если эта тварь по тридцать метров скачки выделывает — то почему же за нами-то ползла? Собралась бы после выстрела — и…

— А вдруг ему время нужно после попадания, чтобы снова собраться, — предположил Хирург, с сосредоточенным видом копающийся в своем мешке. — Или, если мы примем версию Батарея как рабочую гипотезу — не хотело оно вас жрать, только до периметра проводило и за дверь выставило. Да и вообще… завязывайте гадать! Посерьезнее проблемы имеются…

Добрынин насторожился. Какие еще проблемы могут быть после всего, что приключилось? Куда уж серьезнее-то…

Глянул на Пашку.

— У нас новости, командир, — подтвердил тот. — Плохие новости…

— Да ты не тяни кота… за бубенчики, — поморщился Данил. — Чего тут еще?.. Где люди?

— Пацанов в дозоры разослал. Паникар там же. Тебя только ждали, когда очухаешься… Сниматься надо и уходить…

— Да что случилось-то?!

— Братство в городе, — помолчав несколько мгновений, ответил Батарей.

— Чего-о-о?.. Уверен?!

— Не то слово, — горько усмехнулся Пашка. — Они эту уверенность пинками в нас вколотили. Что я — бронепоезд их не узнаю?

Добрынин выматерился — от души, трехэтажным.

— Когда пришли? Сколько их? Майор там?

— Насчет майора не знаю — но, думаю, вряд ли. Это тот же самый бронепоезд, что и в прошлый раз приходил, в ваше отсутствие. Судя по тому, что ты рассказал — это другое подразделение Братства, не то, которым Аббас руководит. Пришел после обеда, примерно в час. Мы уже во всю складами занимались, самое ценное барахло в твой схрон утащили — и тут Лосяш прибегает, докладывает. Ну мы оттуда и свалили… Из собственного Убежища… — Пашка заиграл желваками. — С-суки…

— Дальше! — поторопил его Данил.

— Дальше залегли на крыше столовки, через площадь. Понаблюдать. Думали — они за остатками. Дизель качать, склады догребать… А они — нет. Наоборот, разгружаться стали. И надолго, похоже… Флаг над Убежищем вывесили, посты расставили… даже хрень какую-то на гусеницах в сквер вывели. Танк — не танк, «бэтээр» — не «бэтээр»… Вся стволами утыкана… В прошлый раз такая же была.

— БМПТ. Специально против пехоты — против нас, то есть…

— Боятся, ублюдки… — недобро усмехнулся Батарей. — Так чего им тут опять нужно?..

— Майор вроде бы говорил, что есть планы из Убежища перевалочный пункт сделать. Базу, — припомнил Добрынин. — Тогда еще, на общем собрании говорил, когда на север сманивал… Вот и дождались.

— На ловца и зверь бежит?.. — вопросительно поглядел на него Пашка.

— Оно может и так — да только не с нашими силёнками в бой сейчас ввязываться. У них народу куча, да еще и… «терминатор»^[5] этот. БМПТ в поле по огневой мощи превосходит три мотострелковых взвода вместе взятых, а нас всего двадцать. План прежний — в Пензу, иначе просто никак, — сказал Добрынин. — Подмога нужна. И потом — на хрена нам этот форпост сдался?

— Ну как же… Дом родной… — набычился Батарей.

— Дом там, где семья. Нам наших быстрее выручать — вот первостепенная задача.

— Про зверьков скажи, — подсказал ему Маньяк.

— Точно, чуть не забыл, — кивнул Пашка. — С ними зверьки какие-то… Мы четверых видели. Как… — он потер в воздухе пальцами, подбирая слова, — как мелкие лысые собачки, только впереди что-то типа короткого хобота. Мутанты, наверно, — радиации не боятся. Держат их на поводках — и они все время носами по земле елозят. Пылесосы хреновы…

— Твою ж мать! — выругался Данил.

Не нужно семи пядей во лбу быть, чтоб догадаться.

— Что — знаешь таких? — навострился Пашка.

— Не знаю — но понять не трудно…

— Вот и я тоже думаю… — кивнул Батарей. — Потому и сниматься надо быстрее, уходить. Они, похоже, вместо собак у них. По нашу душу — остатки вылавливать…

— Дальше, дальше… — вновь напомнил Добрынин.

— Ну а дальше… Дальше мы следы свои посыпали смесью, как полковник учил — и кругалями через центр города в ясенский схрон. Упаковались, забрали барахло — и за вами. Вас-то надо было предупредить, а то поперлись бы назад и угодили прямо в лапы. Рассредоточились вдоль периметра… Вас тяжело было пропустить — метров за триста услышали, как вы сквозь бурелом ломились и орали. Ну и… успели, короче. Вы там, кстати, что нашли? Пацаны про бункер какой-то говорят…

— Если и есть там бункер — нам в него не попасть. Вообще непонятно, как вскрывается. Нет входа, не нашли мы его.

— Впустую сходили…

— Похоже что так. Ладно, хватит сидеть… — Данил поднялся, пытаясь определить свое нынешнее состояние. Левый бок и плечо побаливают, башка гудит — но и только. В целом же состояние вполне удовлетворительное. Еще бы — два часа продрых, если Хирург не завирает. Почти что полноценный отдых. — Это все что забрали? — кивнул он на сваленные в беспорядке рюкзаки.

— Нет. Здесь только самое необходимое, в дорогу. Фильтры, вода, патроны, жрачка… Остальное, все что из Убежища натащить успели — в схроне твоем лежит, дожидается.

— А баул мой?

— Здесь.

Добрынин удовлетворенно ухмыльнулся.

— Вообще отлично! У меня там, на самом дне, радиостанции лежат. Хватанул, когда из каравана срывался… Я вообще много полезного там ухватил. Охрану, конечно, в расход пришлось — но там было-то четыре человека всего… Даже два кунга успел заминировать и «Тигр» — и, кажется, грохнули они… По крайней мере, я с той стороны взрывы какие-то слышал, когда уже по тайге шел…

— Связь — это здорово! — кивнул Пашка. — Без связи вообще никак. У нас-то все радиостанции сдохли через несколько суток. В схрон уложили да там и остались…

— Эти радиостанции нашим старым бандурам не чета… — усмехнулся Данил. — Собаки, говоришь?.. Ладно…

Он постоял немного, собирая мысли в кучу. Собаки — это плохо. Собаки — это погоня, причем с очень большой вероятностью. То, что кайенской смесью следы посыпали — хорошо, но гарантии абсолютной не дает. Собачки, конечно, след теряют — но в таких случаях выход прост. Уводят собачек чуть дальше и начинают по окружности вокруг бродить, пока они вновь на след не встанут. Время занимает, безусловно — но при должном упорстве, достаточном количестве народа и наличии времени беглецов выследить труда не составит. Может быть уже сейчас по их следу идут… И ведь как назло — дождь еще вчера закончился, подсохло все. По сырой-то погоде запах быстрее выветривается. Хотя — кто его знает, как у тех, с хоботами, с нюхом дела обстоят…

Принимать решение нужно было незамедлительно.

— Так… Где мы сейчас?

— «Белые Казармы», — тут же ответил Батарей.

Добрынин кивнул. «Белыми Казармами» назывался полустанок в пяти километрах от города. Он бывал здесь пару раз мимоходом — и только. А чего тут делать? Поживиться нечем, место тихое, спокойное, даже мутанты редко заглядывают. Всего-то и было тут — барак на несколько семей, заросший колодец, да гнилой, с фундамента до крыши, длиннющий сарай во дворе.

— Маньяк. Как сюда шли — помнишь? Каким путем?

— А как же!

— Собирайся, покажешь тропу. Сюрпризец подготовим… Батарей, уводи людей. Да, подожди, радиостанцию дам… До захода солнца еще часа четыре, километров пятнадцать одолеем. Разбирайте баулы — и вперед. Уходите вдоль тракта до Зеленого Дола^[6], тут недалеко, километра три. Там ждите нас. Мы не долго, скоро догоним.

— Понял, командир.

Местечко для сюрприза он выбрал подходящее — меж двух толстых берез, в густой траве. Расчет прост. Людей эти самые мутанты-нюхачи поведут — и поведут точнехонько по следу, той тропой, как ребята сюда шли. Не миновать сюрприза. Растяжку поставил не простую — в Братстве тоже не мальчики-призывники собрались, — а парную. Сначала, на уровне глаз, толстую леску от дерева к дереву протянул, чтоб сразу заметили, а перед ней за пару шагов — тонкую стальную нить, на уровне коленей. Леска — обманка. Увидит человек, обрадуется, что заметил, все внимание на ней сосредоточит. Подойдет обезвреживать — да по пути тонкую нить и сорвет. А даже если и ее заметит — следом за леской, в шаге, еще одну растяжку навострил. Сразу две «эфки» поставил, нить у самой земли протянул, да еще и в траве замаскировал — ни за что не различишь. Не человек — так тварь нюхастая сорвет.

— Пятерых, как минимум, — посмеивался, наблюдая за его ухищрениями Леха. — А может быть и собачек зацепит…

— Хоть одну — да зацепит, — уверенно кивнул Добрынин, любуясь делом своих рук. — Нам это и надо. Чем больше выкосим — тем лучше. Не знаю, сколько там этих пылесосов — но не думаю, что много.

— Может и вовсе охоту отобьем?..

Данил покачал головой.

— Это вряд ли… Если они по нашу душу, остатки вылавливать — на этом не отвяжутся. Обозлятся только. Да ничего, мы им войну устроим. Надолго запомнят…

Поднялся, поправляя баул за спиной.

— Ну что? Готов?

Маньяк кивнул.

— Ты направляющий, я замыкающий. Бегом марш.

Бежать Лехе было тяжеловато. Судя по комплекции — килограммов сто двадцать. Причем не чистого мяса, а с изрядной долей жирка. «Ничего, дружок… — подсмеивался Добрынин, слушая как Маньяк, чертыхаясь вполголоса, пыхтит впереди. — Я тебя до кондиции-то доведу… Дорога впереди длинная и все бегом… К зиме стройным станешь, как кипарис…»

— И за сколько ты… уф… до Пензы… уф… уф… планируешь добраться? — словно угадав его мысли, полуобернувшись на ходу, спросил Леха.

— Здесь чуть больше ста километров, — прикинув, ответил Данил. — Дня за три-четыре, думаю, доберемся…

— Сто с лишним километров за три дня… — усомнился Маньяк. — Скорость не та. Не успеем пёхом…

— Пёхом? — ухмыльнулся Добрынин. — Бегом, дружище, бегом. Ты думаешь, я пёхом тащился, когда назад возвращался? Как бы не так. Я б тогда и к зиме не успел. Да я половину этого расстояния, если не больше — бежал!

Леха недоверчиво хмыкнул, но промолчал.

— И если уж подготовкой мы всерьез решили заниматься — то и откладывать нечего, — продолжал Данил. — Будут у вас самые настоящие полевые сборы. Родионов рассказывал — они месяцами в полях жили, по всем правилам воинскую науку изучали. Так что никаких вам поблажек.

— Ну ты зверей, командир — но меру знай, — закряхтел в дурных предчувствиях Маньяк. — Загонишь нас — до Пензы не дойдем, сдохнем! С кем тогда воевать будешь?

— Да ты не волнуйся. Я дозированно… — начал было Данил — и замолк.

Остановился, прислушиваясь — там, где они минут десять назад поставили растяжку, негромко, приглушенный расстоянием хлопнул сначала один взрыв, а потом, спустя несколько секунд — второй, сдвоенный.

Добрынин удовлетворенно кивнул.

— То что надо. Все три сработали. С полчаса форы у нас есть — пока они в себя придут, да пока подмогу затребуют, раненых назад отправят… Не ожидали, ублюдки, горячего приема…

— Как-то быстро они на след напали… — пробормотал Маньяк. — Будто знали…

— Чего ж быстро-то… — пожал плечами Добрынин. — Пока вы до Сазани шли, пока оттуда до Белых Казарм, да пока я в отрубе валялся… Сколько прошло? Полдня? Ну может чуть меньше. За это время полгорода обшаришь, а у них — собаки…

— Уйдем, как думаешь?

— А деваться нам некуда, — усмехнулся Данил. — Только уходить и осталось. Наддай, Маньячелло!

Леха, пыхтя и переваливаясь, снова порысил вперед.

До маленькой деревеньки под названием Зеленый Дол они добрались за полчаса. Маньяк, нагруженный баулом, под конец совсем выдохся и хрипел, словно загнанный куропат. Засев в густом кустарнике у дороги, Добрынин вышел на связь — и через несколько минут группа в полном составе была рядом.

— План-минимум на сегодня — оторваться как можно дальше, — разъяснил он задачу. — Пока по тракту пойдем, до темноты. Если к вечеру до Балтинки доберемся — отлично. Может и место найдем, где заночевать. Если не дойдем — в голом поле будем спать, в противогазах. Так что это в наших же интересах. Вопросы?

Ребята молчали.

— Тогда — вперед галопом.

***

Сто двадцать километров до областного центра — пустяк по сравнению с тем расстоянием, что уже пришлось преодолеть Данилу. Две тысячи километров — и почти все пешком, на своих двоих! Скажи ему кто хотя бы год назад — поверил бы?.. Долгая, полная опасностей дорога, вымотала его основательно — но организм восстановился всего лишь за несколько дней вынужденного безделья и вновь был готов к долгому и трудному пути.

Молодость — сила.

Хотя караваны заходили в городок редко и нерегулярно, тракт на Пензу все же был в приличном состоянии. Оно и немудрено — там, где хотя бы два-три раза в лето, давя поднимающиеся молодые побеги и растирая их в кашу тяжелыми своими колесами, пройдет колонна тягачей — дорогой можно пользоваться с относительным комфортом. А тем более — пешеходу, которому чаще всего и простой тропинки достаточно.

Чередуя через каждую сотню метров шаг с бегом, группа двинулась по тракту. В прошлый раз не до того было — знакомился с Профессором и компашкой, и по сторонам не смотрел — и потому местность вокруг Добрынину была теперь почти незнакома. Шли как и полагается — в рейдовом построении, с дозорами. Да и странно, если б было иначе… Впереди, в сотне метров, шел Батарей с двумя бойцами, фланги прикрывали Ставр и Монах, замыкающими двигались Халява и Дед. У каждого дозорного — радиостанция, и каждый докладывает о малейшей опасности. Во время похода на север Данил избаловался — исправная отлаженная связь внутри подразделений у Братства была такой же обыденностью и необходимостью, как и оружие в руках или противогаз. Небольшая цифровая радиостанция давала фантастическую мобильность и управляемость. Это вам не громоздкие армейские бандуры старого образца, которые обычно использовались в Убежище. Вещица показалась ему очень полезной и потому, что бы там не говорил тогда Шрек, вернуться к кунгам и положить охрану стоило хотя бы за тем, чтобы прихватить из хозяйства Хасана десятка полтора таких вот штучек с комплектом запасных аккумуляторов к каждой и зарядником. Майор, конечно, в претензии — но на его мнение, откровенно говоря, плевать. К нему, кстати, как и к полковнику, тоже вопросы накопились…

Со связью руководить группой стало не в пример легче — Добрынин со своего места, из ядра, мог рулить, как ему заблагорассудится. Это было особенно ценно сейчас, когда практики у ребят было не так уж и много и надеяться приходилось в основном на себя. Хотя, признаться, и опасностей пока не наблюдалось. Насколько он мог судить из своего опыта, основанного на впечатлениях двухмесячного перехода — нечисть концентрированно встречалась почему-то в городах и населенных пунктах. Стоило же выйти за черту города — и на день пути может быть — двух, может быть — трех уродов встретишь. Редко когда больше. Природа будто мстила человеку, располагая основные гнездовья зверья вблизи жалких остатков его поселений, словно желая окончательно задавить тех, кто мнил себя когда-то венцом эволюции.

В течение первого часа удалось пройти километров семь. Начало было обнадеживающим — и Добрынин уже надеялся, что так пойдет и дальше — однако не зря поговорка утверждает: человек предполагает — а Бог располагает.

— Командир! Халява на связи! Движение сзади!

— Влево с тракта! В подлесок! — мгновенно среагировал Данил. — Залечь!

Бойцы, все как один, дружно сползли в кювет. Рассредоточились, занимая круговую оборону на случай всяких непредвиденностей.

— Докладывай! Что видишь, расстояние какое?..

Тракт в этом месте был прям как стрела с небольшим повышением, и потому-то, видимо, замыкающий дозор с горочки и смог заметить погоню.

— Километров пять, — послышался в наушнике голос Артема. — Три квадроцикла, на каждом по два седока. Резво идут, минут через десять тут будут… Твою мать! — злобно выругался он. — На двух квадрах — собачки!..

Добрынин иного и не ожидал. Остальная группа на подходе, следопыты и разведка впереди. Тракт прочесать и найти место, где беглецы сошли — а в том, что они с тракта свернут, никаких сомнений нет. Дальше по прямой идти нельзя — рано или поздно догонят. Только и остается в дебри уходить, скрываться.

— Внимание! Паникар, направление — север, перпендикулярно тракту! — скомандовал он. — Халява, тяни растяжку через всю дорогу. Две «эфки» ставь — и догоняйте!

— Принял.

Продравшись через густую, заросшую лесополосу вдоль тракта — память о ветроограждающих посадках мирного времени, — сталкеры вышли на поле до самого горизонта, постепенно зарастающее молодым подлеском. Крупных деревьев пока было немного, все больше молодняк в рост человека и ниже — но натыкан часто, с трудом продерешься.

Указав направление движения и немного сопроводив группу, чтобы удостовериться, что его поняли правильно, Добрынин скинул свой баул на ребят и свернул назад к лесополосе. Выбрал не очень высокое, но раскидистое дерево с густой кроной, с которого поле было как на ладони, забрался до первой развилки. Оседлал толстый горизонтально растущий сук, проверил ВСС, вытянул из подсумков бинокль и три гранаты, разложил перед собой. Принялся наблюдать.

Спустя пару минут из-за деревьев вывалились Халява с Дедом.

— Артем, прямо перед вами просека. Наши пробили, — по связи передал Данил. Усмехнулся — слишком уж забавно завертели они головами, пытаясь его высмотреть. Не видят — это хорошо, значит, неплохо уселся. — Группа ушла, шустрее за ней. Растяжка стоит?

— Сделали, — ответил Халява. — А ты где сам? Остаешься?..

— Догоню.

Пацаны, словно вспугнутые лоси, ломанули дальше. Добрынин проследил со своего насеста — правильно бегут, ошибутся вряд ли… Тяжело гружённый отряд оставил за собой прореженную тропу в молодняке, сбиться невозможно. Догонят, никуда не дернуться.

Теперь оставалось только ждать.

Засада была выбрана верно, в этом он нисколько не сомневался. Рев квадров будет слышен заранее, да и гранату не пропустит. Если после этого тишина наступит — снимется с насеста, проверит, да уйдет. Если же живучими окажутся, из посадки полезут — из ВСС отработать и все. Но самое главное — собачки! Нужно лишить противника нюха — тогда и убегать сломя башки больше не придется. Ишь чего удумали — охоту устроили, словно на щенков!

Моторы он в самом деле услышал загодя. Преследователи шли быстро, словно были абсолютно уверены в собственной безопасности. На подходе, правда, чуть замешкались, притормозили, рев двигателей стал каким-то осторожным… «С тракта спускаются?.. — удивился Данил. — А где же растяжка?.. Почему не сработала?! Засекли?..»

Как в воду глядел. Квадры заревели совсем уж близко — и на поле, метров пятьдесят перед ним, переваливаясь по кочкам и подминая молодняк широкими колесами с мощным протектором, выбрались три квадроцикла.

«Ай да Халява, ай да сукин сын…» — успел только подумать Добрынин, перефразируя слова знаменитого поэта. А дальше стало не до упражнений в изящной поэзии — все внимание он сосредоточил на противнике.

Квадры шли один за другим — так было легче проламываться сквозь изрядно заросшую со времен Начала посадку. Шестеро бойцов в броне и шлемах, двое держат тех самых собачек с хоботами. Данил пригляделся — фу, пакость… Мерзкие создания, иначе и не скажешь. Шерсти нет, голая морщинистая кожа, морда вытянута что твой противогаз и плавно переходит в толстенький короткий хоботок. Одна из пакостей вдруг звонко затявкала, обернувшись мордочкой в сторону засады — и Добрынин понял, что пора переходить к активным действиям.

ЗШ-1 не держит бронебойную СП-6. Угольник встал на цель как влитой, расположившись в самом центре шлема, и он почувствовал, как в предвкушении схватки по жилам, замедляя и растягивая течение времени, огненным потоком потек адреналин… Первая пуля — замыкающему. Это аксиома. За шумом двигателя, пожалуй, было бы не слышно и пулемет — не то что тихий кашель «Винтореза». Выстрел! Водителя вынесло из седла как безвольную куклу. Тело еще падало — а Данил уже повел стволом, выцеливая пассажира. Тот едва ли успел что-то сообразить — привстал в удивлении, хватаясь и выправляя вильнувший влево руль, оглядываясь на выпавшего из седла напарника — и подставил очень заманчивую цель — затылок. Палец жмет на спуск — и пуля бьет в основание шеи, над воротником бронежилета. Тело бросило вперед, руль вывернуло — и четырехколесная махина с беспомощным ревом завалилась набок. Двигатель застучал с перебоями, захлебнулся, седоки на передних квадрах дружно обернулись… Добрынин, понимая, что время стремительно уходит, унося с собой преимущество внезапности, перекинул угольник на водителя передней машины и всадил в него сразу две пули. Одна ушла в подмышку, вторая пробила плечо. Водила распластался на руле и квадроцикл тут же встал как влитой, вздрогнув всем корпусом. Собачонка, сидевшая на руках у заднего седока, с визгом вырвалась из рук, скатилась на землю и, петляя между стволиков молодняка, дернула куда-то в сторону…

«Уйдет!..»

Доли секунды на выбор — и Данил, чуть подвинув ствол вслед убегающему мутанту, выстрелил, целя на опережение. Зверек без единого звука кувыркнулся за кочку.

«Один долой!.. Следующий…» Добрынин вновь перевел ствол, но прицел нашарил только пустые седла — бойцы противника уже успели выпрыгнуть и нырнуть за корпуса машин, вовремя сообразив, что нарвались на засаду, и определив ее примерное направление.

Не давая им опомниться и открыть ответный огонь, Данил сорвал сразу три «эфки» — и одну за другой отправил гранаты в сторону противника. С той стороны что-то закричали благим матом — он не слушал. Подхватил винтовку, забросил за спину, сполз по стволу дерева… Присел на мгновение в ожидании — и синхронно со взрывами стартовал по краю посадки, обходя застывшие квадроциклы с левого фланга. То, что его заметят, не опасался — даже если и остался там кто в живых после трех гранат, какое-то время поваляются, приходя в себя. Тут уж не до окружающих шумов — в своей бы башке гул утихомирить…

Однако слушать окружающие шумы было уже некому. Когда Добрынин, ползком пройдя последние метры, обошел квадры — увидел за ними лишь бездыханные тела в изорванных осколками комбинезонах. И — тушку маленького лысого пылесоса.

Засада удалась.

Проверив, нашел в рейдовых рюкзаках немного полезного. Боезапас натовской пять-пятьдесят шесть и пять-сорок пять, дымы, литров десять воды, шесть пятнистых пакетов армейских ИРП^[7]… Все это сгрузил себе — в их положении нос воротить не приходится, любой хабар впрок пойдет.

Оружие брать не стал. Лишнее. Дальнейшее развитие событий предугадать сложно — могут и отстать, сообразив, что не со щенками дело имеют, а могут и утроить усилия. И в таком случае любой лишний килограмм многопудовой тяжестью к земле тянет.

Была мысль на счет квадроциклов, но, осмотрев технику, он с сожалением вынужден был констатировать, что использовать железных коней не удастся. У всех трех были в лохмотья изодраны колеса, у того, что в центре, пробит навылет топливный бак, а у крайнего осколок засел в двигателе и глядел теперь на мир острыми зазубренными гранями. Техника могла бы улучшить мобильность группы… но на нет и суда нет.

Пока нагонял своих, немного пошевелил мозгами. Получалось что-то очень уж странное… Растяжку они не сорвали. Тут два варианта — либо Артем накосячил, не смог грамотно замаскировать, либо они заранее знали, где группа свернула с тракта, по всем законам ожидали в этом месте подлянку, и без труда ее обошли. Второе предположение слишком фантастично — ну откуда бы им знать? Получается — Артемов косяк? Поставить растяжку — дело не трудное… И заметить на скорости тонкую нить через дорогу — это надо орлиным зрением обладать. И реакцией фантастической — чтоб тормознуть успеть. Неужели так безграмотно выставил?.. Ладно… Косяк — не косяк, а командир подразделения сам виноват. Заставил необученного бойца незнакомую работу делать. В следующий раз наука будет: хочешь сделать что-то правильно — сделай это сам.

Как бы не думал Добрынин о своих пацанах, как о необученных малолетках — встретили его грамотно. Пропустили, затаившись в молодняке по обеим сторонам проторенной тропы — и ткнули в спину стволами, едва лишь он пробежал мимо.

— Стоять! На месте! Руки за голову! — послышалось за спиной.

— Да свои, свои… — ухмыльнувшись и подняв руки, Данил медленно развернулся.

Сзади стояли Паникар и Лосяш. Данил одобрительно кивнул — замыкающий дозор был подобран грамотно. Лосяш с ПКМ — и Паникар в пару, автоматчиком.

— Ну чё, командир? — тут же пристал Лось. — Как там?.. На растяжку напоролись?

— Обошли. Пострелять пришлось. Группа где?

— Тут все, недалеко. Лежат… — ответил Леха и нажал тангенту гарнитуры: — Отбой тревоги. Командир.

Ребята и впрямь лежали неподалеку — развернувшись в боевой порядок, готовые встретить неприятеля огнем всех наличных стволов.

— Хвост я пока обрубил, — обрадовал их Добрынин. — Не знаю как — но место, где мы сошли с тракта, они нашли на раз, даже не останавливаясь. В связи с этим возникает вопрос к Халяве… Артемушко, дорогой, а скажи мне — как ты растяжку-то ставил?

Тот пожал плечами.

— Да как… Протянул над землей и все. Высота — сантиметров тридцать… Там еще место такое ровное — а потом ямы и кочки начинаются. Ровное место водила игнорирует, на ямы все больше смотрит — вот и пропустит растяжку…

Данил задумался. Все верно, сам бы так поставил… тогда возникает другой вопрос — как? Как они ее заметили и обошли? Неужели зверьки?..

— Подозреваю, что эти самые мелкие твари — нюхастые до неприличия. Двух, что они с собой везли, я положил, но вы вроде бы еще видели… Так что бежать нам теперь придется долго и упорно.

По группе прокатились матюги вперемежку со стонами. Добрынин покивал.

— Можете стонать, можете ругаться — а деваться некуда. У них техника. Мобильность выше, скорость выше, огневая мощь — выше… А если за нами сама БМПТ попрет — то и вообще дело швах. Спрятаться не получится — она вокруг себя на триста шестьдесят градусов видит. ПНВ, тепловизор, лазерный дальномер… Нагонит и на месте всех положит. Ее растяжками не остановишь, а противотанковых у нас нет. Даже самого завалящего «Утеса»… Одно только легкое стрелковое.

Ребята молчали — проникались постепенно нарисовавшимися перед группой перспективами. Вроде бы и оружие в руках — да только бесполезно оно, будто и не оружие вовсе, а так… деревяшки. Жуткое ощущение рождается, когда понимаешь, что сзади — смерть. Настигает безжалостно и неотвратимо, и оторваться не получится, как не старайся. Не убежать, не спрятаться. Как в страшном сне, когда бежишь все вперед и вперед — а сзади, хрипя и брызгая вонючей слюной от бешенства, настигает НЕЧТО. Что-то, на что ты даже обернуться и бросить взгляд не смеешь, понимая, что собьется тогда от ужаса дыхание, заплетутся ноги и сожрет ОНО тебя со всеми потрохами. И разница тут только одна. Там ты — проснешься. А здесь — уснешь навсегда.

Трусов в группе не было — но картина, нарисованная командиром, подхлестнула ребят. Первые полчаса прошли в похвальном темпе — работал первый страх. По прикидкам Данила, делали километров десять в час — и это при том, что шли изрядно нагруженные барахлом. Жалко было квадры — можно было бы сгрузить все имущество на них и подсаживать иногда уставших и отстающих, передохнуть — но тут уж ничего не поделаешь. Не подумал как-то сразу, иначе без гранат бы обошлось. Взять в клещи, расстрелять с двух сторон — вот тебе и техника…

Потом, конечно, стали выдыхаться и скорость пришлось снизить — но соблюдать размеренный темп. К размеренному движению организм приспосабливается лучше всего — а это значило, что есть шанс пройти большее расстояние.

Сам Добрынин шел на своем законном месте — в ядре — прекрасно понимая и объективно осознавая свою ценность как командира подразделения. Командира всегда, в любых условиях, берегут как зеницу ока. Потеря командира — это, очень часто, гибель всей группы и это, похоже, полковник тоже вколотил ребятам со всем усердием и старанием. Ибо Паникар — едва только Данил дернулся в передовой дозор, резонно опасаясь, что пацаны вляпаются по неопытности в засаду или еще в какую неприятность и улягутся в землю — твердой рукой его остановил и пояснил, что делать ему там нечего. Старшим передового дозора шел Батарей, а чутье на опасность, реакция и способность различать чужеродные тела на местности у Пашки были развиты будь здоров.

Едва выбрались из зарослей молодняка — сразу же свернули восточнее. Здесь некоторое время шли по дну мелкого ручья, сбивая пылесосов, буде такие еще имеются, со следа. Потом ручей завернул на север — и Данил приказал выбираться на берег. Устроил короткий привал — не столько даже для отдыха, сколько для того, чтобы вскрыть пару блоков с сигаретами и смешать толченый табак с имеющимся в запасе мелким черным перцем. Посыпал след щедрой рукой, раздал по пачке каждому. И после того, во время движения, выдав указание некоторое время идти «змейкой», через каждые триста метров обрабатывал след, пока не израсходовали половину запаса. Тогда только успокоился — чем чувствительнее и нюхастее нос, тем легче его забить посторонним и резким запахом. «Кайенская смесь» в этом плане идеальна. Табак и жгучий перец, попав внутрь, мгновенно выжигают слизистую оболочку и обонятельные рецепторы. После такого «прихода» мелкие лысые тварюшки не скоро восстановятся — если восстановятся вообще…

Почти все время они шли по прямой, на северо-восток, лишь изредка отклоняясь то правее, то левее, в обход слишком уж густых зарослей, попадающихся изредка овражков или локалок с особенно высоким излучением. Местность медленно, но неуклонно поднималась вверх, оголялась все больше; на смену густому молодняку в рост человека и выше вставала низенькая, постепенно редеющая, травка. Это было неприятно — в чистом поле и спрятаться негде и ночевать паршиво. Костер не разведешь — видно до самого горизонта, от дождя и ветра не укроешься… Да и чисто психологически неуютно, когда тебя за километры на этом ровном столе видать. Всю ночь глаз не сомкнешь, ждешь противника, слушаешь — а поутру снова в путь.

А солнце между тем садилось все ниже и ниже. Добрынин, сверяясь с картой и стараясь отмечать пройденный путь — благо основные крупные ориентиры, типа оврагов и речушек, за двадцать лет никуда не делись — наконец с радостью увидел, что впереди маячит населенный пункт. Было до него еще километров пять-шесть, но это значило, что ночевать в чистом поле не придется — какая-никакая, а крыша над головой на эту ночь обеспечена. Вот только б не загнать людей… Он покосился на бегущего рядом Маньяка — Леха дышал тяжело, дыхание со свистом проходило через фильтры, вырываясь наружу. Ладно… Километров пятнадцать прошли, полчаса ничего не решат. Заодно и оглядеться не помешает.

— Привал, — скомандовал он, едва слева показался очередной овражек и за ним — вытянутый холм, с поросшей растительностью макушкой. — Ныряйте туда. Паникар — охранение по периметру.

Сам же отдыхать не собирался — не до того. Взяв в пару Немого, взобрался на холм — осмотреться. Прежде всего, интересовал пройденный путь. Усадив Витальку за дерево, чтоб не отсвечивал на вершине, Данил пробрался по гребню чуть дальше. Залез в кустарник, достал верный «Юкон», занялся, сверяясь с картой, изучением.

Холм был высшей точкой. Сюда они двигались почти все время вверх в пологую гору, дальше же двинутся под гору, что не могло не радовать. Люди выдохлись, шутка ли — весь день, с самого утра, в движении да с полной выкладкой. Так что деревенька кстати — отдых жизненно необходим.

Бинокль в шестнадцать крат работал прилежно, старательно давая необходимое увеличение, и потому Добрынин очень скоро сориентировался. Ага… Вот он, путь. Вот здесь овраг обошли… Тут — через ручей вброд лезли… Вон просека, что в молодняке пришлось проделать, а вон, почти у самого горизонта — то самое место, где засаду устроил. Только вот квадроциклов там больше не было. Данил присмотрелся — так и есть. Пусто, ни единого следа, словно корова языком слизнула. Значит, побывали уже там недруги… Он двинулся по пройденному пути назад, внимательно вглядываясь в каждую складку, каждый холмик, каждую подозрительную точку — и вынужден был констатировать, что хвоста за ними нет. Это радовало. Неужели оторвались? Странно… Данил пожал плечами, адресуясь сам себе… Будь у него такие резервы — уж он бы их мелкую группу дожал. А может быть приказ сверху пришел — оставить в покое?.. У Братства ведь спутник для связи имеется… Решили: раз ушли из города — скатертью дорога. Зубки-то им уже показали, преследовать — только людей терять… Как бы то ни было: отстали — да и хрен с ними. Нашим легче.

Так… А что там впереди?.. Не врет ли карта?

Исследуя местность по ходу движения, Добрынин и впрямь заметил вдалеке какие-то серые строения. Судя по карте, деревушка расположилась в низине между двумя холмами. Карта свидетельствовала, что в Те времена холмы распахивались под посев. Теперь-то конечно травищей заросли по пояс, кустарником — но все равно местность вокруг пока открытая. Это плюс — труднее незамеченными подойти. Хотя, если в окружение в этом селеньице попадут — и уйти так же сложно будет. Разве что по той же низине идти, она порядочно кустарником заросла… Удобная низинка — начинается километрах в полутора, проходит прямо через деревушку и оканчивается километрах в пятнадцати к северу. Пожалуй, оптимальный вариант…

Вниз начали спускаться только после того, как обработали место стоянки, тщательно заметая следы. Конечно, от опытного следопыта-таежника не скрыться, вполне возможно, что и такой может оказаться среди персонала бронепоезда — но уж от мелких тварей табачок с перцем должен помочь. Глядишь и потеряют след — в то, что их оставили в покое, Добрынин пока не верил, закономерно ожидая со стороны преследователей любой подлянки.

Здесь, в низине, и в самом деле царило буйство растительности. Чтобы не лезть по кустам и не драть снарягу и комбинезоны, Данил повел группу по левому склону — так и к деревушке поближе, ручей не надо пересекать. Не доходя метров пятьсот — остановились, рассредоточились, выслали разведку. Вернулись разведчики довольные — деревенька пустая, заросшая, невесть сколько времени не только нога человека не ступала, но и копыто мутанта.

Пока шли по заросшей бурьяном и одуванами центральной улице, Данил все с опаской поглядывал по сторонам. Братства он не боялся, нет — но еще свежа была в памяти давешняя встреча со стариком. Одно дело — живой противник, и совсем другое — такие вот леденящие душу призраки. Их на своем пути хотелось как можно меньше.

Хотя уже изрядно стемнело, он все же успел обойти деревушку и выбрать место для ночлега. Обосновались в большом кирпичном коровнике на северо-восточной оконечности селения, чуть на отшибе. Сооружение было мощное, с толстыми кирпичными стенами, хотя и крошащимися уже от времени — такое и от крупного калибра защитит. Крыша зияла изрядными прорехами — но от дождя внутреннее пространство надежно скрывали густые кроны деревьев, растущих практически вплотную к стенам. Здесь, похоже, когда-то был небольшой животноводческий комплекс — сам коровник, гаражи с ржавеющей теперь техникой, одноэтажное помещение конторы под провалившейся крышей, несколько деревянных сараев. Как жилье — постройки никуда уже не годные, а вот для растопки вполне еще послужат.

Вернувшись к коровнику, Добрынин еще раз обошел его по периметру, продумывая план возможной обороны. Диспозиция вырисовывалась такая. С востока и запада — холмы, открытое пространство с редким кустарничком. С севера — уходящая к горизонту ложбина, хотя и заросшая, но хорошо простреливаемая, с юга — деревушка. До крайних от коровника домов метров сто. Самое милое дело: занять их — и прикрывать наступающих плотным огнем. На подходах забросать гранатами — и все, можно смело внутрь входить. Получалось, если и будут штурмовать — то с большой вероятностью с юга, от домишек. Здесь есть возможность сосредоточить большое количество народа, подвести технику, укрыть ее до времени, выйти на исходные позиции — и тогда уже разом ударить. А значит — необходимо максимально обезопасить именно это направление. Растяжек плотнее наставить, народу побольше посадить… И хотя на горизонте было пусто, Данил прекрасно понимал, что лишние предосторожности никогда не помешают.

Пока ребята, запасаясь на ночь, подтаскивали дрова и разжигали костер, он, сидя на своем бауле, раздавал указания. Приятно иногда командирское положение, что тут душой кривить. Устал — так можешь руководить, не отрывая жопы от теплого местечка, никто тебе слова против не скажет. Чем он и занялся. Расставил посты, назначил очередность смен, услал Пашку и Артема ставить растяжки — и все это сидя на своем бауле. Наполеон Бонапарт, одним словом… Тем временем Маньяк с Хирургом промерили фон. Он оказался на удивление мал — чуть выше двухсот микрорентген.

— Чем дальше от города — тем чище, — проворчал Леха, сдирая с головы противогаз и с отвращением засовывая его в подсумок. — Знал бы раньше — свалил бы из Убежища еще лет пять назад!

— А жить на что? — усмехнулся Вадим, подсаживаясь и протягивая руки к разгорающемуся в ямке костерку. — Собирательством заняться? Или животноводством?

— Грабежом, — проворчал Маньяк, умащивая поудобнее задницу на своем рюкзаке. — А что… Как я погляжу — многие по нынешним временам промышляют. И ничего, получше других живут. Работнички ножа и топора, романтики с большой дороги…

Данил криво усмехнулся. Леха, конечно же, говорил о Братстве — трудно было об этом не догадаться.

— Право сильного, — покивал он. — Вот что я тебе скажу, Леха. Мы уже попытались им воспользоваться. И где мы теперь? — он обвел вокруг взглядом. — В жалкой конуре сидим. В бегах. И знаешь что? Меня эта мысль в последнее время все чаще и чаще посещает — а может быть прав был тогда отец Кирилл, когда предостеречь пытался?.. Может, выжили бы и без этого клятого похода?..

— Не знаю, командир, — ответил Маньяк, уставившись в огонь. — Сложный вопрос. Не все так однозначно…

— Да, я ж тогда первый с ним и спорил, — продолжал, словно не слыша, Данил. — Доказывал… Право на силу, право на жизнь… Но он в жизненном опыте своем гораздо мудрее меня оказался. Палка о двух концах — вот как он сказал. Если ты поступаешь по праву сильного с другими — будь готов, что однажды так же поступят и с тобой. И получили мы по башке этой самой палкой, другим концом. Так получили, что мозги набекрень… Но знаете… — он помолчал немного, вороша палкой яркие угли. — Одно я точно понял… Сила — она тогда правая, когда на добрые дела идет. Сильный человек — добрый человек.

— Так что же — смириться теперь? — прищурился с вызовом Хирург. — Сидеть и соплями истекать?

— А вот это уж хрен. У нас теперь последнее право имеется — право на месть. И мы в своем праве, не сомневайся. Выдерем у Братства глотку. Ради того только жить теперь стоит, чтобы врагу в зенки его потухшие глянуть…

— А как же — добро?.. — с издевкой послышалось вдруг справа, и из темноты появился Батарей. — Ты же сам только что говорил: сильный человек — добрый человек… Так может это… простим? Мы же первые и начали…

— Добро — не всепрощение. Не по Новому завету, морду под удары подставлять, а по Старому — око за око, зуб за зуб. Добро — оно должно быть с кулаками. Вот когда раздавим гадину, вытянем своих — тогда и добрыми станем, — сказал Добрынин. — Тогда и прощать будем. Ты соленое с кислым не путай… Если и есть нам у кого прощения простить — так это у тех, кого мы на севере разбили. А с Братством… Нет у нас такого права — на добро, милость и прощение. Только право на месть и осталось.

Он умолк.

Молчали и остальные. Слышен был только треск поленьев да шум ветра в кронах деревьев. Разговор начался как-то внезапно и столь же внезапно оборвался, оставив впечатление какой-то незавершенности… Данил не знал, что уж там думали остальные — а он, пройдя все выпавшие на его долю за последние месяцы испытания, теперь уже не мог так однозначно и твердо сказать, кто же был прав в том последнем споре с отцом Кириллом. Вроде бы и на правое дело шел, за Убежище радел — но грабить шел, неправедным путем пропитание добывать. Ведь и нищий, просящий милостыню, только тогда жалость вызывает, когда голову до земли клонит и руку протягивает… А как возьмется за нож, почует в себе силу — тогда уж не нищий он, а грабитель с большой дороги. И с таким уж совсем другой разговор… Но — и он, нищий, тоже в своем праве! Ему жить охота!.. Вот как, скажите на милость, во всем этом разобраться? Тут для философов спор, не для воина… Вот и дед всегда говорил, что защищать свой дом и семью — первейший долг и обязанность любого мужчины! Но как защитить, если для того убить нужно, если нет другого выхода?! Кому верить и как поступать? Тяжело…

С этими мыслями он и уснул.

Примечания

5

БМПТ «Терминатор» — боевая машина огневой поддержки. Предназначена для действия в составе танковых формирований с целью поражения живой силы противника, оснащенной гранатометами, противотанковыми комплексами и т. п.

6

Зеленый Дол — поселок в пригороде г. Сердобска.

7

ИРП — армейский индивидуальный рацион питания.