Наемник

Денис Сергеевич Петкевич

История члена Ордена наёмников, Эвальда Северного, который путешествует по миру со своими учениками в поисках различной работы. Действия разворачивается в мире с огромными королевствами, закалёнными княжествами и вспыльчивыми ханствами, в котором недавно закончилась Северная война, и враждующие страны ещё толком не успели отойти от неё, как на горизонте вновь замаячили интриги и и предательства, которые приведут главного героя в самый центр новой войны.

ГЛАВА 2. НАРЕЧЕНИЕ

— Господин! — из-за дверей кареты раздался голос охранника, — разрешите обратиться!

Лоренс Варон, по прозвищу Кудрявый был купцом и купцом был отличным. Торгуя медью из северных регионов с южными, он быстро поднялся по богатству и теперь мог позволить себе ездить в отдельной большой карете, на подобии тех, что ездят князья и ярлы в столицах, основного обоза из десятка экипажей, груженных слитками. Караван вез товара, стоимостью за которую можно было купить небольшой посёлок, на что Лоренс рано или поздно рассчитывал, когда ему поднадоест дорожная пыль, вечная тряска и постоянные торги за покупку товара у местных тэнов, что владеют шахтами, и ещё более жуткая перепродажа жадным покупателям, которые готовы удавиться за каждый медяк…

Как бы не была тяжела жизнь купца, но Лоренс Кудрявый ее любил, и слава богам, она любила его. За десяток лет торговли он смог приобрести себе по большому дому в половине княжеств материка и завести по одной — двум молодых любовниц там же… Сейчас же направляясь в Столицу Вольнского Королевства Авараву, он предвкушал встречу с юной дочкой кожевника и время проведения с ней, как неожиданно его раздумья прервал охранник.

— Говори, — он открыл цветную штору кареты и увидел всадника, мерно идущего на буром жеребце, с копьём в руке и кожаном шлеме.

— Впереди два брошенных экипажа, — он указал рукой в сторону виднеющегося подлеска, — вероятно разбойники…

— Так за что я вам плачу? — рявкнул Кудрявый, раздражаясь глупости стражника, — бери людей и разведай!

— Слушаюсь, господин! — воин сразу же помчался вперёд каравана.

— Прикажи каравану остановиться! — в спину воину крикнул купец.

Спустя минуту тряски произошел толчок, и карета замерла. Лоренс выглянул в окно и стал рассматривать лежащие вокруг поля с зелёной травой и знойным солнцем, которое с каждым часом припекало все сильнее. Рассмотреть дорогу впереди он не мог, но и выйти из кареты не хотел, да и охрана ему запрещала выходить из кареты, пока не проверят путь впереди. Он слышал о нападениях на торговом тракте, но сколько здесь путешествовал, ни разу не натыкался на засаду, но даже такая удача не подталкивала его сократить свою стражу с двух десятков воинов, которые получали хорошие деньги за свою работу. Лоренс всегда считал, что лучше перестраховаться.

Спустя пять минут стоянки прискакало двое всадников:

— Господин, кареты брошены, видимо напали сегодня утром, — один из охранников говорил быстро, — нашли место битвы, один купец, девушка и парень мертвы, еще один же…

— Что? — купец начинал злиться.

— Вам необходимо видеть…

— Вперед! — скомандовал Лоуренс.

Спустя несколько мгновений тряски по ухабам, он выходил из кареты в тень деревьев и разглядывал поле боя: лежащие рядом парень с девушкой, проткнутые стрелами, недалеко лежал мертвый купец, в ярких нарядах и ещё мужчину средних лет с торчащими стрелами в груди и всего в крови. Сперва Лоренс подумал, что он мертв, но рука мужчины крепко зажимала горло и еле видно шевелилась.

— Он уже труп, — небрежно сказал хозяин каравана, прикрываясь шелковым платком, так как картина ему не нравилась, — добить!

— Господин, если узнают… — проговорил молодой охранник, косясь на тело.

— Это милосерднее, чем так, — он с отвращением глянул на умирающего.

— Но, если тэн… — юноша переступил с ноги на ногу.

— Ты идиот? Как тебя? Август? Я тебе за что плачу? — купец стал залезать в карету, стараясь не помять свои наряды, — вот ты и останешься добьешь, и быстро в путь, нам нельзя задерживаться, тут грабить уже нечего.

Светловолосый юноша пожал плечами и спешившись подошёл к раненому. Оглянувшись, он увидел, как караван двинулся в путь и стал отъезжать за поворот подлеска, пока наконец не скрылся из виду.

— Проклятый жирдяй! — сказал юноша и сняв с себя жаркий кожаный шлем, нагнулся к раненому, — извини друг, это лучшее чем могу помочь тебе.

Он осмотрел мужчину, в сером дорожном плаще, уже красного от крови, из-под которых он видел кольчугу. Сперва Август подумал, что это возничий, но броня его смутила.

— А кольчуга то тебе зачем? — разорвав рубаху он увидел торчащие стрелы, пробившие его грудь и плотно засевшие в нем, — что-то ты мне не нравишься.

Закрытые глаза лежащего резко открылись, и он попытался что-то сказать, но Август услышал только бульканье и хрип. Черные волосы были все в грязи и крови, из-под руки с шеи тонкой струйкой шла кровь и было заметно, как тот начинает белеть от ее потери. Ему оставалось недолго.

Вынув из-за пояса кинжал, юноша поднес его к горлу раненого, но замешкался… Ему было больно смотреть на страдания раненого, но и убивать его не хотелось, да и не мог. Прослужив у господина Лоренса три месяца, он только один раз пользовался мечом и то, отгонял стадо овец с тракта… Поглядев на карету, стоявшую сбоку от него самого, юноша обратил внимание, что лошади оставались запряженными, и они могла ехать. Обдумав какое-то время, он разорвал кусок плаща и стал крепко заматывать горло раненого, попутно захватив его руку.

— Ну друг, — говорил он, заматывая ему шею, — раз не помер до сих пор, то постарайся дотерпеть до города.

Аккуратно взяв его за плечи, Август стал тянуть израненного по дороге. Дотащив до кареты, кое как подняв здоровяка внутрь, он, уложив его на пол, после чего закрыл дверь. С горем пополам, Август привязав своего коня к карете, взял вожжи и стал разворачивать коней, наконец, когда у него это получилось он крикнул:

— Держись, друг, моли богов, что бы помогли тебе! — послышался свист, — пошли!

Подгоняя двух лошадей, он оставлял позади себя три мертвых тела с брошенной каретой позади. Подумав, Август решил быстро завести раненого в город и нагнав купца, сказать, что все сделал, а если спросят почему так долго, то ответит, что ему стало плохо и прихватило живот… Пусть считают его слабым, но убить невинного и раненного он не мог…

— Жить будет? — тэн Евсевий спросил старого врача Самсона Мация, который целую ночь возился с раненным.

В доме лекаря было многолюдно. Свечи озаряли темные комнаты и в их свете можно было насчитать почти дюжину людей, как в кольчугах, так и в обычных одеяниях.

— Господин, — прохрипел старец с вытянутым лицом и большими для его головы глазами, — боги благосклонны к нему, хотя я не понимаю, как он не покинул этот мир сразу… Я остановил кровь у гортани, после чего наложил швы… Возможно он навсегда перестанет говорить, но жить будет…

Последовала пауза, прерывающаяся жужжанием мух, летающих на полуголым лежащим на койке мужчиной, с перевязанной шеей и обмотанной грудью.

— Я достал стрелы и промыл все раны, ему хорошо досталось… Раны зашил и смазал лечебной мазью… — он замолчал и с деловым видом спросил градоправителя, — господин, вы нашли место битвы?

— Да, — в голосе Евсевия слышалась жалость и пренебрежение в одном лице, — в подлеске в девяти верстах от Староместа отряд нашел брошенную карету, три тела, с кем был наемник и ещё одного купца, пропавшего два дня назад… И дорогу, всю залитую кровью… Мои люди, говорят, что бойня там была знатная и кровь была не только наемника… Надеюсь он успел убить хоть кого-то…

— Тэн, вы знаете об оплате… — быстро сказал лекарь, которому было не интересно все это и спросил он только для поддержания разговора.

Послышался звук монет, которые тэн бросил на стол рядом с лекарствами.

— Три золотых больше чем достаточно, я и так потерял десять на этой авантюре… — он покачал головой, — Прав был Аверкий, надо было заплатить только после работы… Ишь как они сказали… Для дела им надо! — послышался тяжёлый вздох, после чего раздался топот сапог, — лечи его, а как встанет на ноги — гони из города, вот мой наказ и что бы я его не видел…

— Да, господин…

Тэн города вышел на улицу и осмотрел готовящийся ко сну город. Как только к нему прибыл посланник от Самсона, тэн сразу же понял, что к чему и увидев все на месте расстроился ещё больше. Вновь не смогли убить этих треклятых бандитов, которые продолжал нападать на караваны… В скверном настроении он отправился к себе домой, вновь захватив в лавке бутыль медовухи.

В комнате лекарь подошёл к больному. Оглядев все повязки, он взял кубок с лекарством и подняв голову мужчине, влил в него содержимое зелье.

— Пей, пей, — говорил он ему, заливая сильно пахнущий напиток, — это даст тебе сил….

Напоив наемника, лекарь взял монеты со столика и прошуршал в другую комнату, необходимо было ещё спрятать две золотые и пойти потратить третий… Его удивило, что сам тэн заинтересовался и оплатил лечение израненного воина… Но со слов градоправителя, это был наемник, посланный им убить» детей севера», которые вот уже полгода орудуют в их волости. Развязав наскоро завязанную рану нового пациента, лекарь вздрогнул — половина горла просто была разрезана, и запекшаяся кровь продолжала сочиться из воина. С каждым мгновением он становился все белее и что бы остаток крови не вытек, он решил прижечь рану, после чего обработал ее мазью и зашил, теперь под повязкой у воина был шрам на все горло, а будет ли он говорить после этого — на всё воля богов. Раны от стрел были страшные, но он их быстро заделал, так как все они торчали на вылет. С ногой же пришлось повозиться, но теперь она была обмотана повязками, под которой виднелась шина, что бы он не мог ей шевелить. Осмотрев больного, Самсон заметил три огромных старых шрама на груди, что говорило о том, что наемник не впервые сталкивается с подобной расправой… Оглядев его ещё раз он обнаружил вывихнутые пальцы правой руки, что он благополучно исправил и вставил их на место — благо пациент не сопротивлялся и был без сознания…

Лекарь потушил свечи, оставив только одну и выйдя из комнаты, закрыл за собой дверь.

— Лавр! — крикнул он вниз круглой деревянной лестницы, от куда послышались быстрые шаги.

По лестнице бегом поднялся мальчик лет пятнадцати с короткими светлыми волосами и веснушчатым лицом. Немного худощавый, но довольно таки сообразительный и послушный, мальчик был подобран Самсоном с улицы и поселен в подвале дома, выполняя как грязную работу — уборку, так и что бы не тратиться на других, работу помощника лекаря.

— Да, господин, — отчеканил южным акцентом он.

— Меня не будет всю ночь… Возможно дольше, — он огляделся на дверь позади, — если больной проснется, то дай ему маковый сон, это его успокоит и погрузит в сновидения.

— Если станет хуже, где вас искать? — юноша сам знал ответ, но все же спросил.

Старец ухмыльнулся из-под жидких белых усов.

— Нигде, я сделал все что смог, его судьба в руках богов.

Пройдя мимо юноши, лекарь улыбался. Его ждал бордель и ночь удовольствий, а перевязанного воина на верху он уже выкинул из головы. Так жил лекарь Староместа Самсон Маций.

— Скажи мне, Эвальд, — мужчина в серой тунике и уже на половину седыми волосами, но ещё не старик сидел напротив мальчика и улыбался, — тебе нравиться в Цитадели?

Черноволосый мальчик поерзал на стуле и подбирая слова неуверенно сказал:

— Да, господин, мне тут нравится, мастер Донат, — голос его звучал робко, даже со страхом.

— Ты поладил с ребятами? — мужчина придвинул к мальчику кубок, из которого шел пар от чая.

— Да, с ними здорово, — мальчик обхватил рукой кубок и почувствовал жар кипятка.

— Тебя не обижают?

— Ну… — Эвальд поглядел своими большими черными глазами на кубок, — мы повздорили с Руфусом…

— Расскажешь причину? — Донат также держал кубок с чаем, периодически делая из него глотки.

— Он говорил, что мы станем убийцами… — Эвальд не хотел глядеть в глаза наставнику.

— И что ты ему ответил?

— Что я готов убить всех злых людей, которые забрали у моих родителей жизнь…

Повисла тишина, прерывающееся лишь стуком ветки в стеклянное окно. Была уже осень и деревья сбросив листву стояли голыми великанами, а осенние ветра набирая силу, колыхал их во все стороны.

— Прошло два месяца, как тебя забрали с твоей сгоревшей деревни, ты ещё помнишь ту боль, что испытывал в день гибели родителей?

Руки мальчика задрожали, но он ответил:

— Я постоянно вижу лицо матери… — в глазах его заблестели слезы.

— Это пройдет, — наставник не отрывал взгляда от мальчика.

Эвальд со стыдом и злобой поглядел в серые глаза мастера:

— Я не хочу забывать ее лица…

«Забывать лица…» — промелькнул голос где-то далеко в подсознании.

— Спокойно, спокойно! — голос юноши звучал тревожно, — лекарь сейчас подойдёт!

Раненый воин был крепко привязан кожаными ремнями на ногах, руках и лбу. Зафиксированный, он не мог пошевелиться и полностью был обездвижен, тем самым рваные раны от стрел, а тем более разрезанное горло не будут потревожены.

Лавр служил доктору Староместа, Самсону Мацию и в его обязанности входило выполнение всех приказов старца. Вот и сейчас, он всеми силами старался разжать рот больного, чтобы его успокоить и влить ему зелье макового сна. Мастер Самсон велел ему каждые шесть часов давать это снадобье, которое затупляло сознание и заставляло проваливаться в сон. Сейчас же Лавр заснул и совсем забыл о зелье, а разбудил его дикое рычания, которое исходило от раненного солдата…

— Пей, пей! — одной рукой он держал его за скулы, а второй вливал кубок с белой жидкостью.

Белая субстанция растекалась по лицо воина и практически не попадала в рот, который тот пытался закрыть, но все же что-то залилось, из-за чего тот стал слабеть и полностью расслабляться.

«Фух! — подумал юноша, — если бы мастер узнал, то выпорол бы плетью!».

Убедившись, что солдат заснул, он быстро тряпками вытер все зелье и поднял валявшиеся приборы и тарелки с жидкой кашей, которые он проталкивал в рот полуживого человека. Второй день лекарь пропадал, а его два ученика были на вызовах, в разных концах города. Ещё две служанки ушли домой, поэтому Лавр был полным хозяином дома…

Взглянув на воина, он не мог не отметить то, что тот уже стал приобретать розовый цвет, и дыхание стало более ровным. Как он слышал от мастера, то в состоянии сна его надо держать неделю, после чего уменьшать дозы зелья и приводить его в обычное состояние. Но судя по его виду, через пару дней он уже сможет прийти в чувство, а вскоре и ходить, хотя нога будет какое-то время хромать.

— Как же тебя угораздило то так… — взглянул юноша и улёгся на два стоящих рядом стула, — но ничего, встанешь на ноги и отомстишь!

Эвальд не мог понять где находиться. Все что он мог рассмотреть, это деревянный потолок и стены вокруг кое где заставленные полками с книгами. При попытке пошевелиться, он сделал только больно себе и понял, что связан по рукам и ногам. Грудь отдавала тупой болью, а шея жгла, как будто приложили горячую кочергу…

«Что произошло…» — на мгновение он вновь погрузился в сон, но приложив усилия открыл глаза, — «Что за место…»

Уставившись в потолок, он вспомнил об эонгах… Ком подступил к горлу, а сухой рот попытался издать звук, но было тщетно — прозвучал слабый хрип.

«Ада… Раймонд…» — образ мертвых учеников предстал перед ним, что сделало горечь ещё больше, — «Нет!»

Рванувшись сильнее, он смог немного расшевелить правую руку и несколько раз повторив рывок, у него наконец получилось вырвать кисть, вместе с кожаным ремнем, опоясывающего запястье. Поочередно отстегнув крепеж на шее, руке и ногах, Эвальд сквозь ноющую боль кое как сел на своей кровати и оглянулся.

Небольшая комнатка была завершена тяжелым черным полотном, но благодаря тому, что сквозь небольшие дырки ткани с улицы пробивался яркий свет солнца, то он смог увидеть стол, заставленный разными мисками, склянками и кубками, два стула, стоявшие напротив, шкаф с книгами и закрытую дверь… Посмотрев на оголённые торс, он увидел его обмотанным в двух местах белой повязкой. Нога также была обмотана и завернута в шину, что бы та была зафиксирована.

«Лекарь» — только и подумал он.

Откинув на время мысли об эонгах, он попытался подняться, но толи из-за того, что резко встал, то ли из-за слабости, но ноги подкосились, и он с грохотом, раскидывая стулья и кубки, которые зацепил рукою, рухнул на деревянный пол.

Пытаясь подняться, он слышал, как за дверью слышен топот ног, после чего в комнату ворвался юноша, лет пятнадцати, с короткими светлыми волосами, веснушчатым лицом и испуганными глазами.

— Господин, зачем… — он глядел на порванные ремни, висящие на руках, — Как…

Недолго думая, юноша подскочил к наемнику и обхватил его за плечи, попытавшись поднять, но тот был слишком велик, но все же юноша не бросал своих попыток.

— Господин Самсон, велел вам лежать и набираться сил… — слова он говорил быстро, но было заметно, что он их подбирает.

— Х…. Грррр, — Эвальд хотел было что-то сказать, но не мог произвести и слова, только хриплые звуки, — гррррр….

— Вам нельзя говорить! — юноша не оставлял усилий поднять раненого, — господин Самсон Маций, сказал, чтобы вы не напрягали. Св… Связки…

«Что происходит,» — думал Эвальд, поднимаясь с пола и садясь на кровать, куда указывает юноша.

— Я служу господину лекарю, Самсону Мацию, большого человека Староместа. — отчеканил парень, глядя на воина своими голубыми глазами

Эвальд оглядел его. Среднего роста, худой, с глуповатой улыбкой, но это было из-за удивления, с живыми голубыми глазами, и кивнул в его сторону, что бы тот представился. Юноша понял намек и сказал:

— Меня зовут Лавр, мы сейчас на окраине Староместа…

— Та-ак! — из-за двери послышался протяжный голос, после чего оттуда появился старец в серой тунике, перевязанной такой же веревкой, — почему больной на ногах?

Подойдя к Эвальду, он не церемонясь заглянул ему в глаза, после чего потрогал раны на животе, груди и махнул юноше в сторону окна, что бы тот открыл шторы.

Яркий свет ворвался в комнату, от чего Эвальд прикрыл глаза. Взяв наемника за голову, он велел:

— Открой рот. — голос был скрипучим и не приятным.

Открыв рот, лекарь заглянул туда и сказал:

— Слушай меня внимательно, — он уселся на одно из кресел и вытерев руки об свою тунику сложил их на коленях, — ты тут уже шесть дней, тебя принес тэн Евсевий с охраной, полуживого и без сознания, с перемотанной шеей… Можешь не стараться говорить, не буду тебя обнадёживать, но я не уверен, что ты сможешь говорить, хотя вероятность есть…

— Гр…. — Эвальд с яростью посмотрел на старца и попытался вырваться, но все было тщетно — сил ещё было недостаточно, да и что он мог сделать.

— То, что ты остался жив — это чудо, — лекарь прищурился, — ты случаем не колдун?

Лекарь с ухмылкой поглядел ему в глаза.

— Может и есть что-то у тебя в крови… Ладно, я зашил твои раны и смазывал целебной мазью, горло же также залечил, как смог. Раз ты уже на ногах, то через пару дней можешь покинуть сей дом. Тэн заплатил за тебя, так что собирай свои пожитки, — он указал в кучу вещей в углу, — это принесли стражники, и послезавтра с утра можешь идти на все стороны, только учти, в городе ты не желанный гость.

Без каких-либо церемоний он поднялся и вышел из комнаты, напоследок обернувшись и сверкнув глазами, сказав Лавру.

— Утром все тут приберешь и смотри что бы он ничего не вынес.

— Да, господин, — ответил юноша в след мастеру.

Дверь закрылась, а Эвальд все не мог поверить в сказанное.

«Убью… Всех» — только и звучало у него в голове.

Вспомнив разбойников и эонгов он вновь начал выходить из себя, но слабость тела была ещё большой, и он сел на своей кровати.

— Господин, позже я принесу вам кашу с похлебкой, вам надо набираться сил… — юноша все глядел на наемника.

Переведя на него взгляд, он легонько кивнул в ответ, после чего лег на кровь и закрыл глаза. Послышался скрип двери, и он остался один в комнате.

Второй раз в жизни Эвальд так оказался в таком положении. Мало того, что потерял двоих эонгов, так ещё и нет голоса. Совет Ордена накажет его за это, за его безрассудность… Он был виноват, не предусмотрел всего, ещё эта девка в таверне, что не давала ему спать всю ночь… Каким же глупцом он себя чувствовал.

Но как разбойники знали где делать засаду? То, что им кто-то сообщил о наемниках, нет никакого сомнения, черный много знал о прибывших, тем более назвал имя Эвальда… Лёжа на кровати, наемник закрыл глаза и сделав глубокий вдох погрузился в раздумья.

«Кому выгодно, что бы разбойники продолжали работать тут… Тэн? Он больше всех жаждет, чтобы их искоренить, так как ярл или отстранит его от должности или же отрубит голову, за неумение навести порядок… Некоторым купцам? Так судя по слухам нападения происходят случайно и могут длиться месяцами, а могут столько и не происходить…»

Лёжа в кровати он старался не думать об учениках, что причиняло ему дикую боль… Его ученики, через полгода должны были пройти испытания и отправиться одни исполнять предначертание наемника…

«Так… Думай Эвальд, — он сосредоточился, стараясь отвлечься от режущей боли в горле, — Карета стояла в двух верстах от мельницы, значит в их месте промысла, тело купца было не самым свежим, но мы первые кто выехал из города, значит они им запаслись за день до этого…»

Целый день Эвальд размышлял о случившимся, прерываясь только на еду, которую приносил Лавр и на смену повязок. В отражении серебряной ложки, Эвальд разглядел свой шрам, длиной линией прошедший от одного конца шеи к другому, с красным ожогом и зашитым нитками, которые вскоре можно будет снять.

Ближе к вечеру, когда он набрался сил, оглядел вещи, лежащие в куче. Там было его снаряжение, меч, лук, одежда, пробитая и окровавленная кольчуга, сапоги также были в крови, как ни странно был его кошель, что лежал в его кармане штанов и нарукавники Ады, с десятком маленьких метательных ножей… Долго разглядывая их, он вновь погрузился в раздумья и ком подступил к горлу. Из сумки он вытащил маленькую склянку и залпом выпил ее, почувствовав жжение внутри и горечь во рту. Но у него была работа… Весь вечер и пол ночи он чистил и точил оружие, складывал в заплечную сумку кое-какие припасы, за которыми послал на рынок Лавра и наконец лег спать.

На утро он чувствовал себя легче, в том числе благодаря выпитому зелью, которое давали при отправке из Ордена, для снятия боли и заживления ран. Съев принесенную пшённую кашу, он облачился в который раз продырявленную кольчугу, одел свой дорожный плащ и перекинув сумку за плечи, был готов.

Выйдя на улицу, он разглядел просыпающийся городок: первые лучи солнца озаряли высокие трёхэтажные каменные дома жителей, которые уже начинали ходить по своим дела, а вдали слышалось перекрикивание петухов. Дымка из разогревающихся каминов поднималась в небо разносилась ветром. Послышались шаги и рядом с Эвальдом встал Лавр.

— Я вам принес кусок мясного пирога с кухни, не громко сказал он, передавая свёрток завёрнутый в тряпку, — помните, что вам надо есть хорошо прожеванную еду…

Улыбнувшись юноше, он взял пирог и потрепав того по голове кивнул. Засунув руку в карман, он не глядя достал две золотые монеты и под круглые глаза юноши, вложил их ему в ладонь и ещё раз кивнув, отправился за город.

Лавр молча стоял и смотрел как высокая фигура воина, в сером плаще удалялась в сторону городских ворот, пока наконец не скрылась за поворотом.

Поглядев на две золотые, он мигом поднялся к себе в комнату и спрятал их под доской пола. Две золотые… Он за год столько не мог заработать, а тут такое… Лавр часто видел разных воинов и наемников в городе, которые сорили деньгами в тавернах и трактирах, а после лечились за большие деньги у Самсона. Сам Лавр хотел после совершеннолетия вступить в войско или же уйти на юг к наемникам…

Эвальд прекрасно понимал, что произошло и знал, что делать. В полдень он прибыл к месту битвы, облазив все кусты, деревья и осмотрев всю землю в сотнях метров от нападения, он изрядно вымотался, но картину представил. Благо дождя небыли за все это время и кое какие следы он всё-таки смог определить, мятая трава, сломанные ветки, куски веревки и даже стрела, все это он искал и в голове составлял картину как это произошло. В трёхстах метрах, он нашел следы и помет от коней, которые стояли тут и дожидались всадников, путь до них он увидел по земле, на которой четко прослеживался след, как будто тут тащили мешки с картошкой, но Эвальд знал, что тянули тела убитых им воинов. Судя по всему, тут они пробыли больше дня, возможно даже ночевали, так как было два следа костра и отпечатки от шатров, видимо разбойники тут хорошо устроились. Перебравшись через реку он по следам на песчаной земли, между мелкими деревьями и кустарниками пошел по следу. Стояли жара и засуха, что способствовало оставшимся следам, так как лошадей было больше дюжины, их путь был хорошо виден и спустя час ходьбы он прибыл к небольшому хутору, в котором увидел несколько построек с большим домом в центре.

Дом был дубовым и крепким и был заметен на несколько сотен метров. Подойдя ближе, наемник смог рассмотреть забор из сухой лозы, который огораживал все постройки. Во дворе было довольно много живности, в основном кур и овец, также был виден пёс.

Улегшись в тени ивы в сотне метрах от дома, Эвальд стал разглядывать живущих там. За несколько часов слежки он смог насчитать крепкого бородатого мужчину, одного юношу лет двенадцати, женщину, женщину в возрасте и четырех девушек, от десяти до двадцати лет. Судя по всему, они жили тут семьёй, но то, что тут были разбойники, Эвальд не сомневался: в сарае он видел пять коней, которым юноша все время носил воду, издали он видел, как хромает хозяин дома и девушек, которые были испуганными и две из них так же хромали и Эвальд мог поспорить, что их насиловали.

Судя по коням и то, что тут можно порезвиться с женщинами, бандиты должны были сюда вернуться. Мышление их он знал, в Ордена всему этому обучали и даже заставляли вступать в банды, что бы лучше понимать их действия и тактики…

Эвальд не заметил, как глаза закрылись сами собой и жара, с приятно греющим солнцем не заставили его погрузиться с спокойный сон… Ему ничего не снилось с самого приезда в Старомест, но теперь он видел Раймонда и Аду, весело улыбающихся ему на берегу озера, где они останавливались полгода назад. Веселые блики костра играли в их живых глазах, что заставляло Эвальда улыбаться им в ответ. Наконец Ада, вырвавшись из объятий Раймонда, босиком подошла к Эвальду и приложила мягкую ладонь, к его небритой щеке…

— Проснись…

Сердце бешено колотилось от резкого подъёма, а мысли ходили ходуном. Подняв голову, он увидел, как солнце медленно клонило к закату, а жара спала. До его слуха донеслось лаянье пса, который гавкал без перерыва. Оглянувшись на дом, Эвальд увидел трёх подъезжающий всадников, в черных плащах без капюшонов. Они громко говорили и хохотали, не боясь быть замеченными и как будто говоря, что чувствуют себя королями всего мира. Приглядевшись, Эвальд увидел, то что хотел: одного молодого воина он узнал… Это был один из бандитов, что обступили его во время нападения.

Лёжа в высокой траве, под густыми ветвями ивы, он не боялся быть замеченным и продолжал следить за произошедшим. Эвальд знал кто ему нужен, остальные были бесполезны, ему нужна была голова черного, а молодой разбойник приведет его к нему.

Тем временем во дворе показался хозяин дома, который начал что-то говорить, но только получил ногой по лицу от ближайшего всадника. Пока во дворе разбирались, Эвальд стал подползать ближе, пока не стал слышать крики:

— Господа… Смилуйтесь, это мои дочери… — было видно, как кровь течет по лицу мужчины, который стоял на коленях и глядел как разбойники спешиваются.

— Замолкни, пёс, — сказал воин постарше, снимая плащ и вешая его на коня. На спине Эвальд увидел две кривых сабли в ножнах, что говорило о том, что он был из степей, — будут вести себя смирно тихо — останутся живыми!

Слышался смех и шутки в сторону девушек. Как раз в это время одна из них вышла на звуки во дворе и ее сразу схватил второй разбойник, с длинными светлыми волосами и стал лапать.

— Отпусти! — запищала она, глядя на отца умоляющим взглядом, — батенька…

Глядя на дочь, хозяин двора не знал, что делать. Эвальд часто видел такие взгляды беспомощности и отчаяния. Глупые пытались что-то сделать и гибли, более умные молчали и оставались живы, но цена была велика…

— Я начну! — крикнул светловолосый и стал тащить юную девушку в большой сарай возле дома, под круглые от ужаса глаза отца. Девушка видела, что отец ничего не сделает и пыталась упираться и даже укусила светлого, но после крепкого удара ладонью по лицу, она стала спокойнее.

Пока ещё рано действовать и Эвальд только наблюдал… Пока что…

— Ну что, старик, — крикнул тот что с саблями, — чем ещё угостишь дорогих гостей? Прошлый раз, кроме твоей жены, конечно, мне понравилась твоя настойка!

Тот поднялся с колен и беспомощно глядел в сарай, от куда доносились плачь и крики девушки, под победный рев светловолосого.

— Зови своих девок! — повторил разбойник, дружески обнимая старика, — ты ж понимаешь, ты нам, а мы тебе… Жизнь сохраним!

Послышался смех со стороны нужного Эвальду бандита, после чего они проследовали в дом, из которого также послышались женские крики и звуки бьющейся посуды.

Такими были люди. И при чем в каждой стране, в каждом городе или деревне, кто-то был хорошим и старался помогать, кто-то только уничтожал, грабил, убивал, такова была закономерность и Эвальд это понимал, но особенно по молодости пытался всем помочь, из-за чего жизнь его научила, что всем помочь не получиться, вот и сейчас он просто наблюдал за тенями в окнах, которые ходили по дому и слушал плачь и крики девушки, вырывающиеся из сарая. Эвальд это принимал как данность.

Убедившись, что все были заняты своими делами и во двор уже никто не высунется, северянин, пригнувшись, несколькими прыжками оказался у забора. Раны ещё ныли и не позволяли ему как раньше пользоваться своим телом, но лекарь и мази всё-таки делали свое дело. Аккуратно приоткрыв калитку, он проскочил во двор и пригнувшись направился к амбару, откуда уже не издавались звуки борьбы.

Солнце практически опустилось за горизонт и ночь начинала брать свое. Сумерки опускались на хутор, что устраивало Эвальда, ведь теперь его не могли заметить.

Ворота в амбар была открыта на распашку. Ему хватило одного быстрого взора, чтобы оценить обстановку. На половину заваленный сеном сарай превратился в ложе для бандита, который повалив девушку на сено, спустив штаны входил и выходил из нее. Сама же девушка уже сдавшись лежала с мокрыми глазами и тупо глядела в крышу сарая, под хрюканье свиней в углу.

— Да… — периодически слышалось от насильника, — целую ночь буду иметь тебя, а на утро возьму вас с матушкой вместе…

Девушка уже не видела и не слышала его, она полностью провалилась из этого мира и была где-то далеко в своих мыслях…

Без лишнего шума, Эвальд вытащил свой кинжал с рукоятью, на которой изображено дерево из ножен и тенью, как его учили в Ордене, шаг за шагом подкрался к насильнику.

Вздох, ещё вздох и девушка с широко открытыми глазами, полных ужаса и отвращения, смотрела на появившегося лезвие закругленного кинжала, торчащего из месива, которое когда-то было лицом… Глаз наемника вытек из глазницы, а второй глаз навечно застыл в непонимании случившегося…

Вынув кинжал и откинув тело в сторону на сено, Эвальд приложил палец к губам и дал понять девушке, чтобы та сидела молча и не высовывалась. Стеклянными глазами она посмотрела на труп, затем на наемника и дрожа всем телом кивнула.

Не выпуская кинжал из руки, Эвальд отправился к выходу из сарая, после чего вновь пригнувшись скользнул к ближайшему окну. Заглянув во внутрь избы, он видел, как у печи в ряд стояло две девушки, женщина, за столом сидели бандиты и громко хохотали, а хозяин дома носил в руках кувшины и кубки.

«От двери до входа в комнату три шага, от входа комнаты к столу ещё два, — Эвальд, как его учили, просчитывал каждое действие и каждый шаг, представляя все в голове и прокручивая варианты событий, — главного из дали ножом, в нужного-стулом.»

Внутри слышались хохот и удары кубков и Эвальд начал.

Все следующие действия прошли за считанные мгновения: резко открыв дверь, наемник тремя шагами достиг входа в комнату, где сидели и стояли люди, сверкнула сталь кинжала из его руки, который вонзился точно туда, куда он хотел — в горло жертве. Не отвлекаясь на кочевника, Эвальд схватил правой рукой рядом, стоящий стул и что было сил швырнул в опешившего молодого бандита, который застыл с кубком у рта… Раздался хруст и щепки от стула разлетелись по всей комнате. Поднялся женский крик.

Махнув рукой женщинам и юноше с отцом, Эвальд дал понять, чтобы те вышли, после чего сделал два шага к валявшемуся на полу нужному воину, лежащему среди обломков древесины и капель крови. Стул выбил его из того весь дух и мужчина, встав на корточки не понимал где находиться. Подняв голову вверх, он встретился с глазами с Эвальдом и охнул от ужаса…

— Ты… — только и сказал он, после чего Эвальд кулаком по макушке отправил его носом в пол.

Раздался ещё один хруст и на деревянном полу образовалась красная лужа. Подождав пока разбойник поднимет голову, Эвальд вновь треснул его по голове, после чего тот захрипел и начал откашливаться кровью.

Толкнув его ногой, что бы тот упал на спину, Эвальд подошёл к кочевнику, который ещё пытался дышать и хватался руками за горло, из которого ручьем сочилась кровь. Не церемонясь, он схватил противника за рубаху и наклонил над юношей, который глядел глазами полными страха. Не дожидаясь чего-либо, Эвальд вынул нож из горла и схватив кочевника за волосы стал медленно резать тому горло, тем самым заливая кровью лицо молодого бандита. Тело трепыхнулось два раза и обмякло, повалившись на юношу. Тот не понимал почему ещё жив, весь залитый кровью, колотился как заяц, но Эвальд этого и добивался.

«Готов, — подумал он, — теперь скажет все, что знает».

Откинув сапогом мертвого, он поднял молодого за волосы и указал на свое замотанное повязкой горло.

— Я… я… — заикаясь говорил юноша.

С размаху, Эвальд свободной рукой ударил юношу по лицу и вновь указал на горло.

— Это не… не… н.… не я… — начал он заикаться.

Последовал повторный удар и Эвальд слышал, как стучат зубы у его пленника.

— Это Теобальд Черный… Я… я не хотел… — он размяк и зарыдал, но Эвальд потряс его и указал сперва на дверь, затем на горло, — что… что?

Помотав головой, он вновь замахнулся, от чего юноша протараторил, видимо поняв, что от него хочет прибывший воин:

— Х… Хорошо-хорошо… Я ответу тебя к нему… — глаз стал заплывать, а кровь из носа текла ручьем.

Выпрямившись, он схватил воина за шиворот и поднял на ноги, оставив на деревянном полу большую желтую лужу, после чего вынул из кармана заранее готовую веревки и туго связал руки спереди. Не глядя на мертвого, вытер кинжал о его одежду и засунул его обратно. Силой вытолкнув молодого на улицу, несколько раз поваляв его в грязи, Эвальд приблизился к привязанным коням и закинул на верх одного пленника. Выбрав себе второго, черного жеребца, он, держа пленника на двухметровом поводке, толкнул в бок. Тот кое как сев ровно, взял поводья и без лишних слов лишь с всхлипами направился к воротам.

— Господин! — выскочил из дома хозяин, с красным лицом и круглыми глазами, — господин!

Подбежав к Эвальду он схватил его за сапог и стал его целовать.

— Господин! Вы выручили нас… — не успел он договорить, как Эвальд оттолкнул его и проехал в ворота, вместе со своим пленником. У него было не законченное дело.

Всю дорогу, что они ехали вдоль реки по полю, Эвальд держал верёвку в руке и пристально глядел за пленником, который ехал, опустив голову и постоянно вытирая кровь, сочившуюся с разбитого носа. Он пытался несколько раз заговорить, но Эвальд кивком давал понять, что бы тот указывал путь. Солнце уже зашло и в небе загорелись звёзды. На небосводе висел полумесяц, освещая дорогу путнику.

Спустя час медленной езды они приблизились к невысокой гряде гор, в высоту около нескольких сот метров уходящие в даль. Вероятно, здесь была когда-то добыча каких-либо металлов, так как тут и там виднелись входы в пещеры, обложенные деревом. Проехав около двух входов, пленник остановился.

— Приехали, — он со страхом поднял глаза на своего охранника, — там крутой спуск, через метров сто — двести будет вход в большую пещеру, это наше логово…

Эвальд смотрел на него не отрывая взгляда, что давило на юношу и заставляло его продолжать:

— Сейчас там осталось шестеро… — он задрожал и забормотал умоляющим голосом, — господин, я сделал все, что вы велели…

Эвальд слез с коня и снял пленника, после чего завязал ему ноги и вставил в рот кляп. Бросив его возле коней, он скинул плащ и оставил сумку, что бы ничего ему не мешало.

Пленник со страхом смотрел на человека. Черная кольчуга свисала немного ниже пояса и покрывала воина начиная с шеи, как будто чешуя дракона блестела в лунном свете. К спине воина был прикреплен треугольный щит, который из-под плаща был практически не заметен. С правого бока висел длинный меч, ножны которого практически касались земли. Наемник действительно наводил на юношу ужас, и он только молился, что бы он его не прикончил.

Эвальд достал кусок веревки и скрутив распущенные волосы, сделал хвост и обвязал их, что бы не мешали. Предчувствуя схватку, он обмотал лоб тонкой повязкой, что бы пот не застилал глаза, а ладони рук обтянул кожаной полосой, что бы оружие не смогло выскользнуть во время схватки.

Он был готов. На его стороне была ночь и неожиданность, ведь бандиты были уверены в своей неприкасаемости, тем более даже считали, что наемник мертв. Этим он и воспользуется. На этот раз черный не будет с ним играть, как прошлый раз. Эвальд много раз прокручивал в голове тот бой и понял тактику черного воина, теперь преимущество было на его стороне…

Поглядев последний раз на луну, он подошёл к пещере и уставился в темноту тоннеля, который уходил наклоном вниз и свет от звёзд и луны прекращал там освещать дорогу.

«Сто метров» — повторил он себе и сделал шаг в темноту.

— Тишина! — мастер Райфс Солт понял вверх руку, призывая к тишине.

Два десятка девочек и мальчиков десяти лет смотрели на полного воина, постриженного на лысо в темной пещере, освещенной только одним факелом. Сегодня учитель преподавал им урок страха… Как он выразился: «только победив свой страх вы сможете полностью овладеть ситуацией, несмотря на все остальное»…. Эвальд этого не особо понял, но он понял одно: они находились в соленных пещера в полу мили под землёй, с одним факелом и без еды…

— Вы останетесь в этих пещерах на два дня, — блики факела отражались на лысине наставника, — вам выдали по двухметровой веревке и дали каждому пару. В течении этих двух дней вы не увидите света, еды, кроме той, что у вас, воды или учителей Цитадели, вам необходимо обучиться управлять своим страхом и полностью привыкнуть к темноте. Если кто-то из вас запаникует или сойдет с сума, то его изгонят из Ордена, и он навсегда будет опозорен и начнёт побираться в каких-либо южных столицах, чтобы прокормить свою никчемную жизнь!

Последние слова пролетели эхом по пещерам и Эвальду показалось, что их начал кто-то повторять.

— Все, что вам нужно, это держаться вместе, только вместе вы сможете преодолеть свой страх и выжить до послезавтра… Вам все ясно, мои ученики?

— Да, учитель Райфс… — не уверенно сказал хор детей, глядя как удаляется единственный свет факела…

— Да я черт возьми уже пьяный! — бородатый мужик с седыми волосами лежал на земле и глядя на горящий костер пил из бутыли.

— Хубилай, надо было ехать с хлопцами в ту хату! — сказал второй воин в возрасте со сломанным носом, — мне пришлась по любу та девка, что была по-моложе…

Послышался дружный смех, после чего Хубилай ответил, прищурив и без того узкие глаза кочевника степей:

— Завтра наша очередь, — он отпил из бутыли, — только вечером, Тибольд сказал в обед будет караван купца с востока, его будем чистить.

— Да! За Тибольда! — седовласый поднял стеклянную бутыль вверх и сперва взглянув в другой конец пещеры, где горели лампы, стал жадно глотать содержимое.

Тибольд все прекрасно слышал и ухмыльнулся. Он позволял своей банде отдыхать и праздновать, ведь все знали, что жизнь разбойника может оборваться в любое мгновение и ее надо проживать так, как будто живешь последний день в этом проклятом мире. Их дело шло с успехом, и информация о караванах приходила постоянна. Староместа не нравилась ему, регион был не самый тёплый, а перспектива проводить тут зиму его не радовала, но в плане заработка тут вопросов не было. Только этот треклятый тэн Евсевий посылал иногда свои отряды или наемников что бы прекратились грабежи, но всегда не успешно. Хотя последний причинил им вреда. Положив пятерых его людей, он изрядно их потрепал, но Тибольд смог все же перерезать тому глотку и бросить на тракте. Мужчина с черной бородой улыбнулся, вспоминая этот момент. Не так часто попадаются те, кто действительно может дать отпор, а тут члены Ордена наемников…

«Что-то не так…» — промелькнуло у него в голове, как только он понял, что в пещере стоит тишина и он резко развернулся назад.

Словно дьявол на него смотрел мертвец… Точнее, как он думал, что тот мертвец… Стоя весь в крови и не шевеля ни одним мускулом, воин облаченный полностью в чёрное стоял перед ним в пяти метрах с длинным окровавленным мечом в правой руке и треугольным щитом в левой.

Быстро глянув ему за спину, Тибольд увидел лежащие без малейшего признака движения тела его людей. Поняв ситуацию, он медленно обхватил рукоять меча и вытянул его из ножен.

— Все-таки живой, — сказал он, выставляя клинок вперед, — этот кретин Аверкий мог же сказать об этом.

Наемник стоял не шевелясь.

— Ну ничего, это ненадолго! — сказал он и с рыком бросился на врага.

— Господи, господин! — в стеклянное окно стали яростно стучать, от чего тэн Староместской волости Евсевий проснулся.

Рядом недовольно повернулась на другой бок его жена, а сам градоправитель в одной рубахе подошёл к окну.

— Что там, мать вашу произошло? — недовольно рявкнул он, высунувшись в одной длинной рубахе из окна.

На улице стояли двое воинов, с круглыми глазами и по ним было видно, что те нервничают.

— Господин, — сказал один из стражников, имя которого Евсевий не мог запомнить, — там этот… Вы должны его видеть…

Глядя на шальные глаза стражника, правитель города задумался, что могло того так испугать.

— Отвечай, идиот, что стряслось?

— Наемник из Ордена, вас желает видеть, у него пленник…

«Не угомонится…»

— Веди его в казарму, я сейчас буду, — он потянулся и велел другому стражнику, — зови Евсевия и стражу, пущай рядом будут.

Накинув на себя одежду, Евсевий без кольчуги, схватил только меч в ножнах и вышел из дому. Кивнув стражнику, что стоял возле его дома этой ночью, они отправились вверх по улице к казармам, где обычно держат совет. Ночь была лунная и морозная, что для конца весны было нормой. Быстро взбодрившись, градоправитель вошёл в ярко освещённую лампами каменную казарму, после чего проследовал в главный зал. Зайдя во внутрь, он увидел пятерых стражников и сонного Аверкия, закутанного в красный плащ с меховым воротником.

— Вина, — сказал он одному из стражников, который мигом побежал за напитком, — что Аверкий, спал?

Евсевий усмехнулся и уселся в большое кресло в центре стола.

— Что позволяет себе этот наемник? — начал причитать его помощник, — гнать таких в шею надо, а не принимать среди ночи!

Не успел Евсевий что-то ответить, как дверь отворилась и в комнату вошёл тот самый наемник, которого с перерезанным горлом притащили в город.

Без лишних церемоний, гость затолкал связанного мужчину в казарму, который кубарем залетел к столу. Широкими шагами Эвальд подошёл к столу и кинул на нее какой-то предмет. Послышался вздох одного из стражников и Евсевий узнал в предмете отрубленную человеческую голову с открытыми глазами и черной бородой.

— Да как ты смеешь! — раньше всех заговорил Аверкий, нарушив повисшую тишину, — перед тобой…

Не дав договорить, наемник двумя шагами подскочил к помощнику тэна и что было сил приложил его лицом к деревянному столу, от чего по казарме пролетело эхо удара. Пока все приходили в себя от увиденного, северянин вынул из-за пояса кинжал и силой положив руку Аверкия на стол, воткнул в нее нож так, чтобы тот не смог его выдернуть.

— Стража! — заорал помощник от боли, — господин… Убить его!

— Что ты творишь?! — Евсевий подскочил с места и сделал шаг назад, — стража!

Послышались звуки стали и пол дюжины стражников обступились вокруг наемника выставив клинки вперёд. Повисло гробовое молчание, прерывающееся всхлипами помощника тэна. Наемник положил отрубленную голову практически в плотную к голове Евсевия, который лежал под весом воина, так, чтобы глаза убитого смотрели на жертву Эвальда.

Резко вынув нож из помощника, наемник вновь всадил его в руку своей жертве, под его дикий крик и быстрыми движениями вновь и вновь повторил процедуру, пока наконец тот не заорал:

— Скажу, скажу! Все скажу! — в голосе слышалось отчаяние и боль.

Евсевий не понимал, что происходит, но дал знак рукой страже, что бы та опустила мечи.

Тяжело дыша и всхлипывая Аверкий под тяжёлым взглядом наемника начал бормотать:

— Я, я сообщал разбойникам о караванах купцов… — говорил он сквозь всхлипы и страхом в глазах, глядя на лицо отрубленной головы, с черной бородой, — будь ты проклят, треклятый наемник…

Последовал ещё один удар ножом в руку, на этот раз лезвие разорвало запястье и кровь хлынула на весь стол, забрызгивая лежащие на нем свитки. Послышался вновь дикий вопль, но на этот раз никто не шевельнулся с места.

— Я сказал кто ты и как будешь ловить банду…

— Зачем? — на этот раз спрашивал Евсевий, лицо которого становилось все краснее от злобы в понимании происходящего.

— Что бы тебя подсидеть… — стонал раненый, — ярл бы лишил тебя должности и поставил меня…

— Ах ты гадюка этакая! — тэн подошёл ближе к столу и ударил по столешнице кулаком, — я же тебя пригрел, а ты!… Что ж получается, о всех облавах моих людей сообщал ты?! Отвечай!

Аверкий молча стонал до тех пор, пока Эвальд не повернул кинжал в его руке, поторапливая с ответом.

— Боги, да-да-да… Сообщал! Умоляю прекрати!

Тэн плюхнулся на стул и оглядел стражу потухшими глазами.

— Сколько воинов полегло…

Повисло молчание, которое прервалось криком петуха, ознаменовавшего начало нового дня. На улице начинало становиться все светлее и светлее, а стоны помощника превратились в скуление.

Резко поднявшись с места, тэн города подошёл к наемнику и положил руку тому на плечо.

— Я не знаю, как отблагодарить тебя…

Эвальд вынул кинжал и засунул его в ножны, даже не взглянув на Аверкия, который сразу же схватился за руку и упал на пол. Достав из сумки нарукавники Ады с метательными кинжалами, он указал на них.

— Твои товарищи… — проговорил тэн, — да… Мы похоронили их на кладбище за городом… Мои люди тебя проводят к ним. Кстати, о контракте…

Эвальд достал из внутреннего кармана скрученный свиток, который без лишних промедлений разорвал и бросил на пол. Указав на горло только кивнул, дав понять, что градоправитель ему ничего не должен.

— Стража, — тэн оглянулся на своих людей, — обоих на площадь!

— Нет, господин, рабом твоим буду! Только не вешай… — заумолял Аверкий, когда двое мужчин взяли его под руки и вместе с пленным разбойником и стали выволакивать в дверь.

Поглядев им в след, Эвальд сложил вещи и проследовал к выходу.

— Эвальд, — в след послышался уставший голос Евсевия, — в Староместе тебе всегда рады.

Оглянувшись ещё раз, наемник только коротко кивнул. Евсевий дал поручение двум стражникам сопроводить наемника к месту захоронения его учеников. Выйдя следом двое юношей пешком отвели уже сидящего на коне воина за городские ворота к небольшому огороженному кладбищу. На каждой могиле стоял камень с нарисованными символами богов. Половина севера и часть восточных королевств верила в богов природы, остальные же верили в новую веру — единого бога, но нигде чужая религия под запретом не была, и каждый человек мог выбирать во что верить самому, по крайней мере в северных княжествах.

Проехав несколько рядов похороненных, Эвальд остановился там, где указали стражники, у двух свежих могил, с камнями, на которых были изображены три волны.

«Все-таки боги ветра, — подумал Эвальд, — хоть тут угадали…»

Наклонившись на колени, Эвальд положил по одному нарукавнику на каждую могилу и прочёл молитву. В горле запершило, а глаза стали резать от навернувшихся слез, чего с ним раньше не происходило. За полтора года он обрёл себе полноценную семью из его эонгов и так безответственно ее потерять… Эвальд винил только себя и никого другого…

Просидев на могилах больше часа, наемник вновь сел на коня.

«Простите меня, — сказал сам себе он, — я был плохим наставником».

Ком вновь подступил к горлу, которое отдало жжением. Кивнув стражникам, Эвальд выехал на дорогу и последний раз взглянув на городище, с его двухметровыми каменными стенами, повернул коня на северо-восток и ударил его по бокам…

Евсевий молча глядел на своего бывшего друга и главного помощника, безжизненно болтающегося на толстой верёвке, под взором нескольких десятков человек, которые проснулись раньше всех из-за криков на улице. Взглянув на первые лучи солнца, восходящие на востоке, тэн Староместа проговорил:

— Боги, будьте милостивы к наемнику, он и так потерял много… Верните хотя бы ему голос…