Нерушимый – 2

Денис Ратманов, 2023

Здесь СССР прошел через смуту девяностых, но не распался. Им правят могущественные Семьи под чутким руководством таинственного генерального секретаря, обладающего не только неограниченной властью, но и фантастическими способностями. Теперь этот мир твой, ты сам выбрал, где возродиться в новом теле. Тебе опять восемнадцать. Твоя мечта – построить карьеру вратаря и наконец вывести сборную СССР в финал чемпионата мира по футболу. Да, ты превосходишь обычного человека, но твоих способностей недостаточно для того, чтобы осуществить мечту, и тебе предстоит пройти через череду испытаний. Выдержишь?

Глава 5

Эта нога — у того, у кого надо, нога

Удивило, что никто не стал отсчитывать секунды, позволяя моему противнику подняться. Крыс объявил, что я победил, после чего судья, до того стоявший без дела, подбежал и вскинул мою руку.

— Дорогие гости, смелее чествуем победителя! — заорал Крыс.

Снова вспыхнули прожекторы, ослепили меня, и лица за прутьями слились в черную колышущуюся массу.

Я понимал, что происходит. Победителю боя даже такого ничтожного уровня, низшего среди турнира для мяса, дают свою толику славы, запускают эндорфиновую карусель в крови, дабы он проникся и желал еще, и еще, и еще.

Тем временем мой соперник встал, держась за железный прут. На его лбу наливалась багрянцем полоса от столкновения с ограждением, а во взгляде читались недоумение и досада.

Спустя где-то минуту ограждение втянулось в пол, и боец, проигравший схватку с прутьями, отшатнулся, снова упав на задницу. К нему подошел амбал, вздернул за шкирку и повел к выходу. Проигравший шел, понурившись, опустив плечи, и нарядная публика, присыпанная блестками, расступалась, шарахалась от него, словно могла заразиться невезением.

Меня же Крыс повел путем победителя — к шторе, за которой обнаружилась другая дверь. Крыс открыл ее, и я оказался в раздевалке, похожей на первую, только потом тут пахло сильнее, и было, не считая меня, двенадцать бойцов — тех, что прошли отборочный тур.

Среди прочих выделялась растопырившая колени накачанная женщина лет тридцати пяти, ростом превосходящая многих мужчин. Она пила, жадно присосавшись к бутылке. Проскользнула мысль, что я идиот, так спешил, что даже воды с собой не взял. Женщина же, напившись, вытерла рот предплечьем. Очень некрасивая женщина: глазки-буравчики посажены так глубоко, что их едва видно, надбровный валик, скошенный лоб, нос картошкой.

Собравшимся здесь предстояло подождать, пока сразятся остальные. Судя по моему номеру, бойцов получилось нечетное количество — тридцать три, значит, во втором круге должно участвовать семнадцать человек.

В этой раздевалке явных рахитов наподобие тех возрастных мужиков и сизоносого алкаша не наблюдалось, и все равно большинство участников было изрядно помято не в боях, а жизнью.

Понятно почему. От хорошей жизни сюда не шли: госслужащим, обеспеченным государством, незачем было рисковать здоровьем. Значит, рисковала либо молодежь, жаждущая легких денег, как эти студентики, либо те, кого на стабильную высокооплачиваемую работу не брали: обанкротившиеся фарцовщики, бывшие сидельцы и прочий лихой люд.

Например, вон тот сизый от наколок лысый здоровяк со шрамом от брови до середины лба — точно сиделец. И вон тот тощий, со впалой грудной клеткой и землистой кожей. На что он рассчитывает? Видно же, что его соплей можно перешибить. Наверное, его, как и алкоголика, который вряд ли пройдет во второй тур, прельщали пятьсот рублей, обещанных за выход на ринг.

Два участника получили травмы: у одного заплыл глаз, второй держался за грудную клетку.

Царило молчание, все друг друга рассматривали, пытаясь определить самых сильных бойцов. Я опасным не выглядел, и на мне взгляды долго не задерживались. Заговорить со мной тоже никто не пытался, как и я с ними. Смысл?

Получалось, игра шла втемную: мы не видели бои предстоящих соперников, просто ждали своего часа, а значит, во время поединка тактика противника станет сюрпризом. Что ж, так даже лучше. Наиболее опасным мне показался накачанный длинноволосый узбек, похожий на индейца, и коротко стриженный типичный бык со стеклянным взглядом, замерший возле стены. То, что он именно узбек, я прочитал в его желании: он хотел в младшую лигу и отправить денег жене в Самарканд, а также — славы, денег и красивых женщин. Некрасивые у него, вероятно, и так были.

А вот бык хотел… Поскорее закончить и свалить домой.

Так, стоп. Не денег хотел. Не женщин. Я посмотрел на него внимательнее: неоднократно сломанный нос намекал, что этот парень — опытный ударник. Значит, скорее всего, он подсадной профи и находится на работе. Что ж, логично: перед Новым годом ставки растут, нерационально отдавать деньги не пойми кому, вот и выписали этого бойца откуда-то издалека, своих-то все знают. Его задача — положить соперников. Зачем? Затем, что ставки у публики в зале велики. Организаторам не десяти тысяч жалко, обещанных победителю, тут в другом дело.

Это бизнес. Подпольный, но покрываемый на самом верху, а может быть, даже поощряемый товарищем Горским по каким-то одному ему ведомым причинам. Для государства цели в выбраковке, социальном лифте и отборе лучших. Разумеется, неформально, потому что противоречит идеологии. Для организаторов бизнес в другом: заработать. А для этого нужно поставить на заведомо известного победителя.

Пришлый бык наваляет всем, а потом растворится в небытии. Что ж, не повезло нам: и мне, и быку. Ему — потому что огребет от меня по полной, а мне — потому что неизвестно, как отреагируют его хозяева, когда он проиграет. Вдруг не простят потерю денег и прирежут где-нибудь в подворотне?

Да и спарринг-партнерам быка не повезло, вон кулачища какие, этот зверь вряд ли кого-то будет щадить…

Хлопнула дверь, и все обернулись: вошел один из жилистых парней, уселся рядом со мной на лавку, хлопнул по ладони такого же юноши, потом другого. Видимо, группа студентов решила подзаработать к праздникам. Вошедший что-то зашептал приятелю, поглядывая на раскачанного узбека. Эх, парни, не там опасность видите! Ничего говорить я им, само собой, не стал.

Каково же было мое удивление, когда вошел сизоносый алкаш! Опыт не пропьешь, вот уж точно. Окрыленный успехом, он погрозил мне пальцем:

— О, и ты тут, баклан? Смотри у меня! И вы все…

На полуслове он чуть ли носом столкнулся с узбеком, который дернул грудной мышцей, и алкаша словно отбросило на скамейку ударной волной. Тот сразу расхотел хорохориться и прижался к стене, притворился ветошью.

А может, узбек тоже подсадной? Я сфокусировался на нем еще раз: нет, он, как говорится, с улицы и очень хочет победить.

Следующим вошел еще один юноша, протопал к приятелям, сбившимся в стайку. Вспомнилось: «Студентики, что ж вы себя-то не жалеете». Через пять минут вкатился маленький азиат, то ли казах, то ли киргиз, а может, вообще уйгур — раскачанный, с длинными мускулистыми руками и короткими ножками.

Не успел азиат осмотреться, как Крыс распахнул дверь и крикнул:

— Бойцы — на выход! Объявляется второй круг!

Стоящие направились за Крысом, сидящие поднялись. Женщина оказалась выше узбека. Если бы Ирина Тимуровна занималась всю жизнь, она, наверное, имела бы такие же плечищи и спину.

Зря я понадеялся на легкую победу, среди претендентов было как минимум три неплохих бойца. Во всяком случае, так показалось на первый взгляд.

На ринге мы опять выстроились кругом. Вспыхнули прожекторы, ослепили, грянула барабанная дробь. Появилась красавица со стеклянной шарманкой, продефилировала по рингу, достала номерки…

— Тринадцать и два! — провозгласила она в воцарившейся тишине, показала цифры толпе.

Крыс начал собирать бойцов, чтобы вести их в раздевалку. Подобные ему — сновать по залу, принимая ставки. На ринге остались женщина и один из студентиков, поглядывающий на удаляющихся приятелей обреченно, как жеребенок, которого русская женщина собралась останавливать на бегу. Женщина смотрела на него, презрительно улыбаясь, — чувствовала превосходство.

Кто победил, а кто отсеян, мы не узнали — победителя увели в пустую раздевалку, где будут собираться выигравшие бойцы. А нас будут снова и снова сгонять в эту.

Каждый раз, когда заканчивался бой, Крыс выгонял нас на ринг. Ей-богу, как проституток в борделе на выбор клиенту. Как это происходит, рассказывали друзья-приятели в той жизни. Когда Алена умерла, заманивали, считали, что поможет оправиться…

После первой победы я не чувствовал ни волнения, ни возбуждения. Мысли мои были, наверное, как у того быка — быстрее бы закончить и домой.

И следующим, после женщины и студентика, выпало биться мне. Соперником моим стал… алкаш. Ну что за напасть, одни калеки в партнерах, даже не размяться! Или мое сражение с пятью ворами можно считать зарядкой?

Сизоносый казался себе великим мастером, бил себя в грудь, как Кинг-Конг, чем веселил публику. Вспомнился дядя Михась, с которым недавно играл в футбол, — тот же самый типаж.

Сизоносого знали, он, похоже, был любимчиком публики среди определенных слоев, а потому его подбадривали выкриками:

— Ну ты демон, Димон!

— Разорви его, Димон!

Сизоносый Димон показал кому-то победный жест, и тот пришел в восторг:

— Боюсь — от страха срусь! Красава, Димон!

— Дай «пять», Димон!

Кому пошел давать «пять» сизоносый, я так и не выяснил, потому что встретился взглядом с красавицей в соболиной шубе, потягивающей коктейль через соломинку. Рядом с нею стояли еще две привлекательные девушки, но именно от ее красоты у меня перехватило дыхание. Я не мог отвести взгляд от ее глаз, и она смутилась, отвернулась.

— Этому придурку везет с противниками, — буркнула она подруге, стоявшей слева.

— Не спеши с выводами, — ответила та. — Урка этот непростой…

В этот момент к нам выбежал судья с электрошокером. В его функции входило следить, чтобы бойцы не покалечили друг друга, и нейтрализовывать тех, кто слишком увлекся. Выстрелили прутья из пола, едва не нанизав алкаша, грянул гонг, но сизоносый продолжал красоваться, застывать в нелепых позах, демонстрировать бицепсы. Прислушавшись к его желанию, я осознал, что он исполняет роль клоуна ради зрительских симпатий, а сам до смерти ненавидит их всех и с удовольствием перегрыз бы каждому глотку.

Судья похлопал его по плечу и указал на меня. Разболтанный алкаш перевоплотился, стал сосредоточенным, злым. Встав в боксерскую стойку и загребая руками, он крикнул:

— Давай, сука!

Я не сдвинулся с места, решив тоже поиграть на публику — встал в неверную стойку. Наметанный глаз тех, кто это затеял, должен определить во мне дилетанта. После первого боя, выигранного одним ударом, убедить публику в этом будет сложно, но можно. Пусть считают, что тогда мне просто повезло. Затеял я это для того, чтобы они ставили против меня и я получил больший процент от выигрыша.

Сизоносый, поняв, что нападать я не собираюсь, атаковал сам. Надо отдать ему должное, двигался он хорошо и неплохо работал не только руками, но и ногами. Ну, как неплохо — для алкаша. Против лучшего в мире уличного бойца все это не играло вообще никак. По сути, я сам подставлялся под его удары, чтобы собрать против себя еще больше ставок.

Воодушевленный «попаданиями», алкаш усилил натиск, и публика заорала еще громче:

— Давай, Димон, мочи студента!

Ага, вот и меня приняли за студиозуса. Нормально.

Выждав еще с полторы минуты и пропустив три касательных удара, чтобы получить ссадину, я перестал поддаваться и поймал алкаша на противоходе. Как и в первом бою, хватило одного удара, чтобы свалить его. Бой на этом должен был закончиться, но я недооценил кураж противника. Еще бы, ведь он явно побеждал! А студентику просто повезло!

Алкаш начал подниматься, но бить его еще сильнее мне не хотелось. И так сотряс гарантированный, так что я, не дав подняться, зашел ему за спину и придушил.

Мой противник, видимо, пропил не все мозги, потому не стал сопротивляться, застучал по полу, требуя пощады.

Судья вскинул мою руку.

— Побеждает номер тридцать три! — немного кислым голосом объявил Крыс.

Публика вяло зааплодировала. В лежащего на полу поверженного алкоголика, а некогда неплохого спортсмена Димона посыпались монетки. Оживившись, он принялся ползать на четвереньках и собирать их. Публике зрелище понравилось, на алкаша посыпался дождь из медяков. Отрабатывая деньги, он вскочил и под женский хохот разорвал на груди майку.

Прутья решетки втянулись, амбал попытался увести алкаша, набравшего пригоршни монет, но он уходить отказывался, пришлось его чуть стукнуть. Меня Крыс повел в раздевалку, где сидела победившая женщина.

Прислушавшись к ее желаниям, я понял, что она догадывалась о подставном игроке, и больше всего ей хотелось узнать, кто это. «Кто же ты, падла?» — мысль прям прорезалась у нее на лбу.

Шагнув к ней, я шепнул на ухо:

— Это точно не я.

Забавно было видеть растерянность на ее некрасивом суровом лице. Я сел рядом, она спросила так же шепотом:

— Знаешь кто?

Я склонился, делая вид, что поправляю шнуровку на кроссовках, и прошептал:

— Понаблюдай, проанализируй — поймешь.

Сказав это, встал и прислонился к стене.

Следующий после нас с Димоном бой длился всего минуту. Распахнув дверь, вошел подставной бык, снова привалился к стене и замер. Женщина смотрела на него так, словно собиралась в горло вцепиться. Похоже, поняла. Жаль, что я не видел бои и не могу оценить технику бойцов. Ясно одно: все знают, что ставки к праздникам растут, и те, кто что-то из себя представляет, на бои приходят именно сейчас, дабы не распыляться по мелочам.

Следующим вернулся зэк со шрамом на лбу. Потом знакомый студентик. Поискал взглядом приятелей, не нашел их и потух.

Шестым явился низкий длиннорукий азиат с залитым кровью лицом. Сел, запрокинул голову, придавив рассеченную бровь ладонью. Я прислушался к нему и узнал, откуда он: киргиз. Больше всего на свете он сейчас мечтал попасть во Фрунзе и провести Новый год с семьей.

Как и бык, длинноволосый узбек тоже расправился с партнером быстро, осмотрел каждого из нас, пытаясь понять, кого стоит опасаться.

Восьмым был поджарый мужчина средних лет. Девятым — студентик, из шести их осталось двое.

В третьем круге мне выпало драться в первой паре. Противником стал один из студентиков, шустрый и ловкий, но тщедушный. То, что он дошел до этого раунда, уже было похвально. У парня вовсю шла сессия, с утра планировался экзамен по матанализу, поэтому бить его по голове я не стал — немного погонял по рингу, а потом повалил и заломал руку. Он терпеть не стал, сдался сразу.

К четвертому кругу нас осталось пятеро: я, женщина, киргиз, узбек и бык-подставной. И снова мне достался самый слабый противник — киргиз. Я хотел показать шоу собравшимся и погонять его хотя бы минуту, но оказалось, что скоростью этот парень мне не уступает и играть с ним опасно.

За эту минуту, пару раз достав меня и «пробив» блок — то есть я дал ему поверить, что он пробил меня, — соперник поверил в быструю победу и попер буром.

— Осторожно, пятый! — предупредила его какая-то женщина. — Он опасен! Он играет с тобой!

— Тридцать третий, ввали ему! — крикнул сзади какой-то мужчина.

— Не приближайся, он тебя завалит! — завизжала женщина, болевшая за киргиза.

Видимо, она поставила на него. Подпустив его поближе, я сделал подсечку, повалил соперника и начал его душить. Он отказывался сдаваться, ерзал, пытался меня достать свободной рукой. И так и обмяк, но не сдался.

На ринг вышли оставшиеся бойцы.

Жеребьевка прошла сразу. Выпало драться женщине и узбеку. Потом — узбеку и подставному. Я мысленно молил богиню, чтобы подставной достался мне и у кого-то из этих честных ребят появился шанс на второе место, но нет, последний бой в четвертьфинале выпал узбеку и быку.

Мы с женщиной молча ждали результата долгих пять минут. Когда наконец дверь раздевалки распахнулась, мы побежали к рингу, где руки над головой поднял подставной бык, а парень в белой рубашке поспешно оттирал пятна крови с пола. Узбека уже увели. Надеюсь, что увели, а не унесли.

Подождав, пока мы встанем на ринг, Крыс прокричал:

— Финальный бой! У нас три участника, поэтому он пройдет в два боя! Итак, в финальный раунд вышли…

Он назвал наши номера, после чего предложил:

— А давайте назовем их по-своему? Вот этот могучий боец… — Бык сразу понял, что имеют в виду его, и поднял руки, — …будет Скала!

Толпа взвыла, а Крыс продолжил:

— Прекрасная и сильнейшая среди слабого пола — Жанна д'Арк! — Женщину поприветствовали в основном дамы. — И наконец… новичок и, пожалуй, самый юный сегодня участник… Фартовый!

Мне аплодировали наиболее вяло — видимо, по мнению публики, был я бойцом чрезмерно осторожным, слабым и скучным. Или на мне потеряли кучу денег. И хорошо.

Я силился разглядеть лица людей, жаждущих моей крови, но не получалось из-за направленных на ринг слепящих прожекторов.

В этот раз со стеклянной шарманкой прошлась длинноволосая брюнетка, вытащила номерки, показала Крысу, затем развернула их к толпе.

— Два и восемнадцать!

Крыс подхватил:

— Выигравший этот бой проведет финальный раунд с Фартовым! Ему опять повезло, не зря я его так прозвал, правда? Вне зависимости от результата он получит свои пять тысяч. Да он их получит, даже если побережет здоровье и сдастся!

Крыс мне подмигнул и остался за микрофоном, а в раздевалку меня повела брюнетка, виляя упругим задом, обтянутым латексными шортами. Удивительно было видеть такое в стране победившего социализма, но, видимо, тлетворное влияние Запада за тридцать лет изрядно подточило моральные устои строителей коммунизма.

Проходя мимо официанта с подносом, я прихватил бутылку лимонада, предназначенную гостям, скрутил пробку и принялся пить раньше, чем он проявил недовольство.

— Мог бы у меня попросить, — промурлыкала брюнетка, смерив меня заинтересованным взглядом. — Финалистам многое дозволено…

Мой взгляд скользнул в декольте, где призывно покачивались два упругих полушария.

— Насколько многое? — ухмыльнулся я.

Звягинцев внутри меня запротестовал, но я уже был не тем, кем раньше. Адреналин боев без правил, бурлящий в крови тестостерон и боевой боец в штанах требовали разрядки. Немедленно! Вот прямо сейчас с этой вот красоткой-брюнеткой!

Звериное начало взрыкнуло, спугнуло Звягинцева и представило: затащить в пустую раздевалку, загнуть и ка-а-ак…

Но она меня обломала, проворковала, проведя ладошкой по щеке:

— Выиграешь, поговорим…

Слова на человеческом языке отрезвили, Звягинцев выдвинулся на первый план, зверь внутри меня рыкнул что-то о том, что он еще вернется, и залез в берлогу.

Вернувшись в пустую раздевалку, я допил лимонад. Надеюсь, у бодибилдерши хватит ума вовремя сдаться, чтобы бык ее не покалечил. Очень хотелось верить, что случится чудо и она все-таки победит.

Бой длился долго. Видимо, женщина оказалась достойным противником. У меня даже появилась надежда, что подставной выведен из строя, и когда Крыс вел меня к рингу, я отчаянно пытался разглядеть, кто стоит в центре зала. В полумраке виднелась просто смутная фигура, которую перекрывали мельтешащие гости, а поскольку женщина была одного роста с подставным…

Нет, на ринге все-таки мужчина. Короткостриженый бык с рыбьим взглядом. На его скуле наливался кровоподтек, но потрепанным он не выглядел. Видимо, все-таки крутой боец. А среди живого мяса редко встречаются достойные противники — всех достойных сразу зазывают в младшую лигу, как Достоевский звал меня.

Перед тем как грянуть барабанам, Крыс, из которого ринг-анонсер был так себе, прокричал:

— Скала и Фартовый! Ликуйте те, кто поставил на них! Фартовый, я обращаюсь к тебе. Поверь, малыш, у тебя нет шансов! Вообще никаких вариантов нет! Тебе правильнее сдаться и получить деньги за второе место!

— Пусть дерется! — возмущенно крикнула женщина из зала.

Крыс не упустил момента, покрутил что-то на пульте, и луч прожектора высветил ее: лет сорок, а может, и больше. Прическа как у Мэрилин Монро, впалые щеки, болезненно блестящие глаза, в руках — полупустой бокал на тонкой ножке.

— Дерись, будь мужиком! — Свет выхватил мордатого свиноподобного мужичка, которого под руку держала юная русоволосая особа — явно не дочь и не внучка.

— Огреби достойно, студентик! — поддержал свина какой-то мужчина с другого конца зала.

И снова передо мной выбор: взять пять тысяч, свалить по-тихому и не гневить судьбу или рискнуть, завалить этого быка, а заодно проучить организаторов боев за нечестную игру и… получить заточкой между ребер не сегодня так завтра.

— Врежь ему, Саша! — прокричали знакомым мужским голосом, и прожектор высветил… Достоевского!

Под руку его держала женщина восточной наружности с царственной осанкой, ей могло быть и двадцать, и пятьдесят — лицо скрывала небольшая вуаль.

Заметив, что я смотрю на него, Достоевский показал «класс» — дескать, все нормально, парень, прорвемся! Хотя я был уверен, что он просто поставил на меня, но, что уж говорить, эта неожиданная поддержка вдохновила.

Сомнения улетучились, я улыбнулся, ткнул пальцем поочередно в быка и себя и прокричал:

— Кто мы?

— Кто вы? — откликнулись зрители.

— Кто мы?! — повторил я вопрос.

— Кто вы?!!

— Мясо! — заорал я, и это вызвало усмешку даже у быка.

— Мясо!!! — завопила исступленно публика.

Подняв руку, я дождался, когда все успокоятся. И тихо сказал в услужливо подставленный Крысом микрофон:

— Мясо дерется. Мы будем драться.

— Идущие на смерть приветствуют вас, зрители! — добавил Крыс и, захлебываясь от эмоций, обратился к зрителям: — Давайте поприветствуем Фартового, бойца под номером тридцать три!