Я тебя слышу, или Дивертисменты жизни

Денис Киселёв, 2017

Наш современник – кто он? Человек, появившийся в прошлом столетии, на стыке тысячелетий. Главный герой книги, Семён, – незаурядный парень, родившийся высоко в облаках, в прямом смысле слова. Его жизнь – это калейдоскоп событий, постоянная смена декораций. До определённого момента это не броуновское движение, а выверенный взлёт Рулевого. Но невозможно построить планы на всю жизнь вперёд. Омут неприятностей затягивает: болезнь, предательство, пике в никуда. И здесь же – исцеляющая любовь, переоценка собственной жизни, духовное прозрение и самые важные вопросы: будет ли услышан? возможно ли начало?

Эпизод 7

Поцелуй — самое лживое проявление чувств из всех, которыми Создатель наградил человека. Только он максимально сближает даже ранее малознакомых людей, рождает надежды и одновременно не гарантирует ничего. Конечно, как и во всём прочем, у любого явления есть много разновидностей и оттенков. Думается, что никто не будет спорить, что это уникальное действо присуще именно человеку.

Но даже поцелуй матери не совсем искренен, так как это лишь мизерная толика тех чувств, которые она хочет проявить по отношению к своему чаду. Не зная, как ещё выразить свои чувства, иногда ещё мамочки используют странное устойчивое выражение: «Я бы тебя прямо съела…»…А если вдуматься, то это же ужас какой-то… Ну да не об этом…

Воскресный день. Она пришла… Она держала в руках плюшевого мишку и розовый воздушный шар. Толстая тётка неподалёку от парка за три копейки надувала шары газом всем, кто попросит. Пришла на торжественную церемонию прощания с детством, устроенную Семёном на крыше стройки, находящейся рядом с домом. Были друзья со двора, несколько одноклассников и одноклассниц, которые тоже притащили свои сокровенные игрушечные сокровища.

Около трёх тысяч разномастных солдатиков были аккуратно выстроены на развёрнутых листах ватмана. Эти листы были прижаты по углам пластилиновыми макетами сказочных кораблей и замков. И сами они были не просто листами бумаги, а являлись красочными картами с изображёнными на них диковинными странами. По центру «военного парада» расположился целый город из перевёрнутых коробок из-под обуви. Коробки были оформлены под домики — с окнами, дверями и вывесками. На некоторых маленьких окошках были даже разноцветные бумажные шторы, а коробка из-под женских сапог стала центральным зданием импровизированного посёлка. Фломастером были изображены брёвна стен. Под красочной вывеской SALOON открывались, как и положено, в обе стороны, маленькие двери, исполненные с большой тщательностью. Улочки городка вплотную были заставлены машинками всех мастей. Но только моделями гражданской техники. Все танки, ракетницы и броневики стояли на ватманах рядом с солдатиками. В углу композиции были усажены несколько кукол, спина к спине. Красиво причёсанные, с косичками и бантами, они смотрели распахнутыми наивными глазами в небо, покоряясь судьбе. По краям хаотично расставлены самолёты, ракеты и корабли.

Все посмотрели на новую гостью.

— Я утром уезжаю с родителями в другой город. Навсегда. Вот пришла попрощаться. Куда его? — она робко протянула своего мишку в сторону ребят.

Присутствующие расступились.

Семёна тянуло к ней с четвёртого класса. Тянуло силой какого-то неизвестного ему свойства. Как и должно быть в этом возрасте — без взаимности. Её больше забавляли двоечники и хулиганы. Хотя сама она была фифой и отличницей.

— Принёс? — спросил он, обращаясь к чумазому и взъерошенному мальчишке в синей школьной куртке и потёртых джинсах, что было большой редкостью.

— Во!.. — ответил тот, искря голубыми глазами и вытянув руку с бидоном из-под кваса.

Несмотря на достаточно свежий ветерок, отчётливо потянуло бензином.

— А спички есть у кого?

Пацаны активно засуетились, извлекая из некоторых карманов коробочки. Немногочисленное девчачье общество сгрудилось около лестницы, ведущей вниз. Все, кроме неё. Она, напротив, подошла ближе к организатору действа.

Детский игрушечный городок по всему периметру облили содержимым бидона, а сам сосуд установили на крышу одного из домиков рядом с центром посёлка, привязав к ручке её воздушный шар.

Торжественность момента явно требовала каких-то слов, и Семён даже собирался что-то произнести, но не успел. Мальчишка в потёртых джинсах бросил зажжённую спичку без предупреждения. Пламя резко обдало всех жаром. Девочки звонко завизжали и ещё теснее сбились около лестницы. Ребята тоже отошли подальше и мечтательно смотрели на огонь.

Она подошла ещё ближе и взяла его под локоть, не сводя глаз с горящих игрушек.

Сначала огонь был совсем прозрачным и почти не видимым на фоне чистого летнего неба с лёгкой синевой по краям. Но по мере того как всё больше игрушек поглощались пламенем, дым сначала темнел, потом совсем почернел. Сердце защемило от грусти. Особенно много черноты добавили казеиновые куклы. На них было особенно невыносимо смотреть. Лица искривлялись в ужасных гримасах расплавленной пластмассы. Яркое пламя и чёрный-чёрный дым. Сквозь него иногда проглядывали всё те же широко открытые, доверчивые, смотрящие в небо глаза…

Ветерок утих, и дым стал подниматься ровной чёрной палкой прямо вверх. Очень высоко. Стала заниматься облитая битумом крыша, добавляя черноты в столб дыма.

Девочки давно прекратили визжать и, что-то бурча под нос, деловито удалились. Оставшиеся тоже постепенно стали выходить из первоначального ступора. Кто-то поспешил ретироваться вслед за слабым полом, а остальные лихорадочно бегали по крыше в поисках чего-либо, что помогло бы справиться с набирающим силу пожаром. Где-то вдали послышались сирены пожарных.

Наконец, кто-то додумался распотрошить два мешка с цементом и засыпать пожарище. Вой сирен всё приближался. К чёрному дыму прибавилась серебристо-серая пыль. Пожарные были совсем близко. Пацаны убежали, сначала предложив Семёну последовать за ними, но потом, увидев обнявшуюся неподвижную серо-чёрную пару, только отмахнулись и скрылись.

Металлический, зазывный, скрежещущий вой сирен впивался прямо в мозг. Крыша опустела. Только чёрный дым стелился по ней, едва достигая колен. Выше — марево пыли. Среди этого — две слившиеся в одну фигуры.

Любой первый опыт бесценен. Чувство первого поцелуя также невозможно испытать дважды. Сначала чрезвычайно трепетный и нежный, в раскрасневшееся до прозрачности ушко. Потом как в омут. Ощущение времени улетучивается. Границы пространства и времени стёрты. Мысли в голове путаются и кружатся: «Как себя вести?.. Что дальше?..» Поцелуй во все времена имеет такое мощное значение, такой подтекст!!! Чувство безмерной эйфории. Очень искренне. В этом поцелуе множество нежности и ласки. Летишь. Поцелуй с ангелом. Вдруг понимаешь, что она — главный в мире человек, с которым хочется быть всегда. Растворяешься. Ещё далеко до умения сдерживать чувства и эмоции…

Вой сирен стал невыносим, так как несколько машин съехались прямо под здание. К сиренам добавились крики пожарных.

— Бежим! — крикнула она, с силой отпрянув.

— К-конечно. Д-давай… — ответил он, возвращаясь в реальность.

— Я жизнь положу, только бы завтра остаться! — вдруг звонко и немного надрывно крикнула она сквозь нарастающий шум.

Шарик летел уже высоко-высоко… Сразу под ним — немножко напоминающее сердце чёрное облако дыма…

…Конечно, уехала. А как могло быть иначе?