Пульс большого города. Книга 2

Денис Карпов

Любовь, криминал, предательство – с этим сталкиваются герои на своем пути. Им приходится делать выбор, который порой бывает ошибочным. Надеюсь, тебе понравится моя вторая книга и доставит еще больше удовольствия. Не забывай ставить хештег #ПБГ к фотографиям или отзывам в социальных сетях о моей книге, чтобы я его увидел.

Редактор Ирина Кузнецова

© Денис Карпов, 2019

ISBN 978-5-4493-2008-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ГЛАВА 1

(от Дмитрия Вольнова)

Началось. Рано или поздно это должно было случиться. В глубине я был готов к чему-то подобному, но не к такому. Я еду с цыганским ребёнком и девушкой, которая сорвалась со мной, непонятно куда и непонятно зачем.

Навигатор вёл по Мурманскому шоссе, чтобы ехать не через Москву, а в объезд. Сразу на выезде из города находился пост ДПС. В голове мелькнула мысль: «Если нас остановят, то возникнет много лишних вопросов».

— Все натянули улыбки и смотрим в окно, как самая счастливая семья на планете, — сквозь зубы произнёс я и начал мило улыбаться.

Наша машина не вызывала подозрений, не считая того, что была вся гнилая и еле ехала: молодая семья едет к бабушке и дедушке, все улыбаются и ждут весёлых приключений. Единственная причина, по которой нас могли остановить, это нарушение, поэтому я строго соблюдал правила дорожного движения.

Чем ближе мы подъезжали к посту, тем шире становились наши улыбки, сильнее тряслись колени и дёргался глаз. Проезжая мимо строгого сотрудника с «опытным бронежилетом», я обнял Олю и засмеялся. В машине происходил театр, от игры которого зависела наша судьба. Инспектор прищурил маленькие глазёнки, осмотрел нашу машину и пропустил её взглядом. Я выдохнул и прибавил газу.

— А нам надо их бояться? — тихо спросила Оля.

— Ну, не то чтобы бояться, но встречаться с ними нежелательно.

Проехав около шестисот километров, я решил сделать остановку, да и малой уже хотел в туалет. Не знаю точно, как называется этот перевалочный пункт. Людей здесь было мало: только торгаши, которые впаривают носки и другую муть дальнобойщикам.

По сторонам стояли старые разрушенные дома. В воздухе пахло выхлопными газами от оживлённой трассы. Среди развалин я увидел еле горящую надпись «КАФЕ», сделанную из маленьких лампочек и покосившуюся от ветра.

— Пошли зайдём, перекусим, отдохнём с дороги, — сказал я, указав пальцем на местный «ресторан».

Не успели мы зайти, как на Олю уставились пропитые морды и жёлтые голодные глаза. На двери справа от нас висел значок туалета. Я легонько подтолкнул малого к двери и сказал Оле, чтобы пошла с ним.

Я подошёл к цыганке, которая стояла за кассой. Женщиной она была малоприятной: чёрное платье и повязка на голове, как будто кого-то только похоронила, обкусанные ногти и по несколько золотых колец на каждом пальце. У такого человека в обычное время я бы даже не спросил, сколько времени, а тут еду покупаю. Когда представлял, как она лепит своими руками эти пирожки, так сразу становилось плохо. Но время было не лучшее и выбирать особо не приходится.

— Здравствуйте. Две бутылки воды и пирожков, с рисом и капустой, штук десять.

С мясом я побоялся брать, только богу известно, что там за мясо. Да и отравиться меньше шансов. Дорога дальняя, и лечиться особо некогда. Придётся помирать от диареи в кустах у трассы.

— И пакет, — с улыбкой добавил я.

Продавщица смотрела на меня, как будто хотела съесть. Сзади ещё и эти уроды сверлили меня взглядами. Бита осталась в машине. Если звери сорвутся, то мне отбиваться нечем. Я присмотрел рядом стоящую бутылку из-под пива. Если дёрнутся, первому об голову, остальных розочкой порежу. Тяжёлые времена подталкивали меня на жестокие и безбашенные поступки. Тут или я, или меня.

Моментально я представил, что эти мрази сделают с моей Олей, если меня вырубят с одного удара. Я опёрся на стену, чтобы сзади никто не подошёл. Следующая моя мысль была — если меня вырубят, то мной тоже воспользуются, как плюшевой игрушкой.

Чуть-чуть подальше от крупного города, и всё. Цивилизация оставлена. Кругом одна анархия, безработица, грязь, а от людей остались одни отбросы.

Раздался щелчок, и из туалета вышли Оля с Русланом. Заказ был готов, и мне протянули пакет с покупками. Я поблагодарил, взял пакет и только начал разворачиваться, как продавщица начала орать на своём языке, смотря прямо на Руслана с Олей. Я тут же повернулся и закрыл их собой, перед этим показав глазами, мол, «идите в машину».

— Э-э-э. Успокойся. Ты чего орёшь-то?

— Откуда у тебя это мальчик? Я знаю его.

Так как я сам брюнет с тёмными глазами, я решил до конца играть роль отца и быстро поставить цыганку на место.

— Сын это мой! — уверенно сказал я.

Она сразу не поверила и продолжила спорить. Тут я стал размахивать руками и кричать громче неё. Хотел показать, где её место.

— Ты на кого орёшь, женщина? Жена моя с сыном! Ты на них рот свой открыла?! Мужика своего зови, сейчас с ним разговаривать буду!

Сработает или нет? Для большей уверенности я пнул рядом стоящий стул. Она приутихла.

— Точно твой? — исподлобья спросила баба, проклиная меня или наводя порчу.

— Смотри сюда! — сказал я и вытащил из документов свидетельство о рождении Алхана, где написаны его данные. — Вот видишь! Алхан! Это сын мой. А ты орёшь здесь. Воздух сотрясаешь.

Я помахал руками и направился к выходу, проклиная весь её род. На улице я не спеша подошёл к машине и медленно поехал. Как только злосчастное кафе скрылось из виду, сразу же был выпущен весь табун лошадей, которые томились под капотом зубилы. Я почти не сомневался, что эта цыганка запомнила номера машины. Что же дальше делать? Менять машину не было времени. Угонять другую — тоже, да я и не умел.

— Что-то случилось? — спросила Оля.

— Цыганка пацана узнала! Ты знаешь её? — спросил я, посмотрев на мальчика через заднее зеркало.

— Нет, не знаю, — унылым голосом произнёс Руслан себе под нос.

— Она, похоже, тебя узнала. Видимо, цыгане кипиш подняли из-за тебя.

Продолжать эту мысль я не стал, чтобы не наводить панику и не вызывать подозрения. Через пару часов я был уверен, что за нами никто не едет, но мне надо было перестраховаться. По пути нам попалась типичная умершая деревня, состоящая из десятка разваленных домов. Я свернул с трассы и поехал по центральной улице.

— Смотрим в оба и ищем старый автомобиль! — сказал я.

Долго искать не пришлось. В кустах валялся ржавый 41-й «москвич». Я подъехал к нему и начал осматривать. Мне нужны были его номера. Уже почти разочаровавшись, я разбил пассажирское стекло и заглянул в бардачок. Вот это удача! В бардачке лежал ржавый кривой номер, правда, только один. Это лучше, чем ничего.

— Все в машину! Мы уезжаем!

Как только мы поехали, у меня зазвонил телефон.

(от Марка Соболева)

После заседания меня повели из зала суда через коридор к автозаку. На улице стояло большое количество незнакомых мне людей: молодые парни и женщины. Увидев меня, они начали что-то кричать. Разобрать, что конкретно они кричали, я не мог.

Люди! Да что я вам сделал-то? Кто вы такие все? — эта мысль не покидала меня. Народ не переставая гудел и орал мне в спину. За толпой я увидел журналистов, которые вели репортаж.

Теперь понятно, зачем весь этот цирк. Показательная казнь перед народом. Наше государство найдёт и покарает любого! Люди, которые окружали меня, — стадо баранов. Им сказали, а они делают. Мозгов не хватает понять, что на моём месте может оказаться кто-то из них уже завтра: или их муж, или жена, или ребёнок. Глупый народ, не видящий, что творится перед их носом. Хотя чего я их виню? Я сам такой же был.

За репортёрами на пригорке стоял папа и наблюдал за происходящим. Через силу я выпрямился, чтобы отец запомнил меня таким — несломленным даже под конвоем и в наручниках. Из всех людей, которые находились на улице в тот момент, только перед отцом мне было стыдно. Его сына ведут в автозак! Его сына лишили свободы на четверть века! Отец — главврач, сын — преступник!

Перед посадкой в машину я из последних сил выпрямился и крикнул: «Па-а-ап! Только верь в меня…» Мне ещё сильнее заломили руки и закинули в кузов. Руки были за спиной, я приземлился лицом в грязный пол. Первым, что я увидел, были начищенные берцы конвойного, завязанные на маленькие бантики. Вторым — его лицо, наполненное отвращением ко мне. Он молча взял меня под руки, затащил в «клетку», пристегнул к борту и плюнул мне в лицо. Я вытер щёку плечом и плюнул в его сторону.

— Мразь… — произнёс он себе под нос, посмотрев в мою сторону.

Я ухмыльнулся и закинул голову. Отец не выходил у меня из головы. Он стоял во всём чёрном, как на похоронах единственного сына… В своих квадратных очках и повседневном галстуке… Совершенно без эмоций… Мамы не было. Стыдно, наверное, за меня. Я её не виню. Сам не знаю, как повёл бы себя на её месте.

В кузове меня везли с двумя урками. Лысые с волчьим взглядом, которым я и так не нравился, так ещё и конвойный услужил…

— Ну что, оборотень, скоро не будешь таким дерзким, — сказал охранник, вытирая пот со своего лба.

То же самое, что кинуть голодным собакам кусок мяса.

В дороге урки не отводили от меня взгляда, а я смотрел им прямо в глаза. Если они хотели напугать меня, то у них не получалось. Я готовился к худшему. Меня не должны сломать.

Через полчаса мы были в СИЗО. Скорее всего, здесь я проведу десять дней перед отправкой…

Пока меня вели по многочисленным коридорам, через двери, я видел, что это за место и какие люди здесь сидят. Мне свистели, что-то кричали, но я старался не слушать.

Меня привели к начальнику тюрьмы.

— Садись, Соболев! — сказал майор.

На вид он был слишком молод для начальника тюрьмы, да и для звания тоже. Сразу было понятно, что он не просто так это место занимает.

— Я постою. В машине насиделся.

— Ну как знаешь. По тюрьме уже ходят слухи, серьёзность ситуации ты понимаешь. Если я посажу тебя в обычную камеру, тебе либо вспорют живот, либо используют твоё тело. Всё, что я могу для тебя сделать, — это посадить тебя в двухместку. Единственная свободная камера — 1333, сокамерник — Степанов И. А., кличка — Стёпа. С ним у тебя не должно быть проблем. Сидит за мошенничество в особо крупных размерах. Тебе придётся побыть чуть больше недели здесь. Из камеры никуда не высовывайся!

Я слушал это, пытаясь понять, какие на меня планы у них.

— Всё. Уводи его! — сказал начальник охраннику.

Меня взяли под руки и повели. В голове была мысль: «Как пережить первую ночь?»

Перед открытием очередной межкоридорной двери меня поставили лицом к стене. Один охранник начал открывать дверь, а другой прижал меня к стене и понюхал.

— Славный Маркуша, — произнёс охранник и толкнул меня в открытую дверь.

Какая же мразь всё-таки! Здесь вообще нормальные люди-то есть? По этому охраннику было видно, что он работает здесь не из-за зарплаты, а из-за своей бурной фантазии. Крепкое телосложение. Ни одного волоска по всему телу. Бабский голос. Евнух какой-то! Такие, как он, должны сидеть в психбольнице, а не охранниками работать в тюрьме.

— Ты у психиатра давно был, чудовище? — с ухмылкой спросил я.

— Вчера, — нежно ответил он и засмеялся.

Даже этот клоун не смог меня испугать. Меня завели в камеру. Слева стоял двухэтажный шконарь. Справа у стены — стол, два стула и шкаф. Маленькое окошко с решёткой, сквозь которое еле-еле пробивался свет. С потолка падали капли. По центру камеры образовалась небольшая лужа, а плесень выглядела как узор во дворцах, «украшая» пол и стены.

Я стоял у двери, пока охранники снимали с меня наручники.

— Здорово! — уверенным голосом сказал я этому Стёпе.

— Здорово! Ты Соболев?

— Да, я.

— Заходи. Мы с тобой вдвоём, поэтому все понятия можешь для улицы приберечь, здесь не надо этого.

Я лёг на кровать. Тень от решётки напоминала мне о том, где я нахожусь. Медленно падающие капли отсчитывали секунды моего пребывания здесь. Стёпа слез с кровати.

— Чё, познакомился с Нежным?

— Нет. И не собираюсь.

— Ты с ним аккуратнее. Если он один за тобой придёт, то требуй второго конвоира и начинай поднимать шум. А то он тебя уведёт и может такие вещи с тобой сделать…

— Раз знаешь, значит, с тобой делал?

— Не, я за деньги сижу, поэтому до меня никто пальцем не дотронется.

— А как так получилось?

— Бизнесмена одного за жопу взяли. Ну как взяли — делиться не хотел. Ну мне и предложили за него отсидеть четыре года, а он сам где-то на островах греется. Потом я выйду, а он вернётся, как белый человек.

— Ну и что тебе платят?

— Тысячу баксов в месяц. Плюс тут наркотики, бухло и двухместная камера.

— Слушай, ну просто вип.

— Да не, я сам тюрьму не люблю, просто деньги нужны были.

Я особо не хотел разговаривать, поэтому развернулся к стене и уставился на узоры.

(от…)

— Ну что? Соболев у вас?

— Да. Завтра переводят.

— Надо сделать так, чтобы после ночи от него ничего не осталось.

— Мы так не договаривались. Я должен был информировать вас.

— Ты должен делать всё, что я говорю.

(от Ольги)

Напряжение Димы не могло остаться незамеченным. Конечно, странно, сорвался так резко из города. Ещё и мальчик этот. Много задавать вопросов я не хочу. Мне нравится Дима, я ему доверяю, но что-то меня тревожит и не даёт покоя.

После злосчастного места мы зачем-то украли номер и поехали дальше. Постоянно меняющиеся пейзажи трассы, машины, деревни, города. Также на дороге нам попадалась смерть, каждый раз напоминая об осторожности.

Мы гуляем с Димой в парке. Разговариваем на разные темы. Он кажется мне очень воспитанным, добрым, заботливым — мужчиной моей мечты. Можно даже сказать, что я чувствую себя счастливой. Как вдруг момент прерывается, я наблюдаю со стороны, как Дима высасывает душу молодой красивой девушки, и она умирает прямо у меня на глазах. Я пытаюсь это остановить и начинаю громко кричать.

— Дима, остановись! Ты же её убиваешь! Дима! Хватит!

— Оль, что с тобой?

Я открыла глаза. Дима смотрел на меня с удивлённым видом.

— Всё хорошо?

— Да, просто кошмар приснился.

— Что приснилось?

— Кошмар, про призраков.

— Ха-ха. Оль, ну ты как маленькая. Ещё скажи, что темноты боишься.

— Нет, темноты я не боюсь… — обиженно ответила ему я и отвернулась к окну.

Тут я задумалась и решила спросить в лоб, ведь за спрос денег не берут.

— Что-то мы едем и даже не познакомились. Меня Оля зовут! — сказала я, повернувшись к мальчику.

Он молча смотрел в окно.

— А его Руслан, — с позитивом в голосе ответил Дима, посмотрев на мальчика.

— А чего он молчит?

— Оль, оставь его, я тебе потом расскажу.

Я ещё раз посмотрела на мальчика, а он на меня. В его чёрных глазах я заметила боль, страдания. Мальчик явно что-то пережил. Я не отводила взгляда от него, а он от меня. Я утонула в его глазах. Они столько всего повидали и были такими глубокими. Мне стало как-то не по себе, а потом стало немного страшно. Чтобы как-то отвести от него взгляд, я закрыла глаза и улыбнулась. Интересный, конечно, ребёнок.

Ещё какое-то время мы ехали молча. Дима рулил и следил за дорогой. Мальчик уснул, и я решила снова спросить:

— Дим, расскажи мне о своих проблемах.

— Котик, ну обычные проблемы, как у всех.

— Да, но все не уезжают из города.

— Значит, у меня немного серьёзнее проблемы. А можно я тоже спрошу?

— Конечно, спрашивай.

— Почему ты поехала со мной?

— Ну как почему? Я же надеюсь, это ненадолго. Почему я не могу съездить с тобой и поддержать в трудный момент? Забота, поддержка и понимание — это основа отношений, мне кажется.

Конечно, я не стала рассказывать все свои причины, почему я поехала, а не бросила его.