Любовь опера

Денис Евгеньевич Рябцев, 2022

Театральный роман и одновременно детектив «Любовь опера» посвящен абсолютному превосходству искусства над бренным и не всегда красивым человеческим бытием. От: "…знаешь, самое ужасное, когда духовную музыку поют, как траурную. Считают, что духовность – это смирение какое-то. Это не правильно. Потому что наоборот – это должен быть восторг. Даже заупокойные мессы – это переход на небеса. В состояние другое". И до: "Некоторые крысы запрыгивали на самый верх тележек, поверх всех туш. Скалились, проезжали пару метров, пока кто-нибудь из людей не бил их палкой. Они летели перпендикулярно двору. Бились об стену. Зло смотрели на обидчиков".

ХОРОШО, КОГДА ФАМИЛИЯ ЗЫЧНАЯ

У Бузилова болели глаза, поэтому он снял очки и прислонил ладони тыльной стороной к векам. Было около десяти утра. Администратор загодя пришел в приемную директрисы с папочкой, в которой лежали распечатки материалов и резюме, присланные накануне Занозовым.

— Что, Володя, плохо спал? — спросила участливо секретарь директора, бросив на очкарика ироничный взгляд.

— Да, проблем много. Всего рассказывать не буду. У нас же Катя в банк ушла, знаешь?

— Да, из отдела паблика многодетная мать.

— Она. Самка крокодила, всех перехитрила. Слушай, прямо стихи у меня выходят.

— Да уж. Тут не до поэзии. Куцапль вчера вечером, когда узнал новость, статуэткой по двери зарядил. Разбил вдребезги своего любимого игрушечного Оскара.

— Жесть. Как там Панальдина, кстати? В духе?

— Ничего не могу сказать. Прошла к себе молча. Поджав губы. А Варган Моисеевич будет к одиннадцати. Так вроде его помощница сказала.

— Ладно, скрести пальцы. Так иду? Или доложишь?

— Смешно, — девушка сняла трубку. — Панальдина Сардаховна, к вам главный администратор Владимир Бузилов. Да. Хорошо. Поняла.

Секретарша положила трубку и бросила дерзкий взгляд на коллегу.

— Что? — занервничал Бузилов.

— Иди, Володя. Ждет. Злая. По голосу слышу. Держись.

— Скрести пальцы.

— Ага.

Панальдина сидела за столом и копошилась в своей сумке, которую поставила прямо перед носом на стол.

— Что надумал, Володя, по вопросу руководителя отдела по связям с общественностью? Ты же этот сектор знаешь, как никто другой. Глубоко и полно, правда?

— Так и есть, Панальдина Сардаховна. Но вопрос очень сложный. Сами понимаете.

Володя тянул время, чтобы вынудить Бацхер озвучить свои кандидатуры и вообще понять, в какую сторону смотрят ее туфли.

— А я тебя по простым вопросам и не вызываю. У нас тут все — полная опера.

Женщина выудила из сумки книжку и убрала баул на полку под столешницей.

— Посмотри, мой супруг очередную свою дрянь издал. Путешествие козла в мир российского кинематографа. Знаешь, во сколько мне обошелся тираж? Не буду озвучивать, упадешь. Вот цена тщеславия. Удавить что ли этого графомана? Вместе со всеми его потугами на творчество.

Володя посмотрел на фолиант. Обложка яркая. Крупным шрифтом было выведено название «Киношный вор. История плагиата».

— Название интригует.

— Не смеши и не беси меня. Брось книжку на журнальный столик. Лучшее ей применение. Вот раньше хорошо было. Не нравится произведение — в туалет. А теперь — нет такой функции. Всем бумагу на четыре слоя подавай. Совсем стали не востребованы бумажные тома.

Володя положил издание на круглую плоскость у входа, где веером были представлены журналы «Театрал», «Баку», «Музыкальное обозрение».

— Так этому черту, супругу моему ненаглядному, еще и презентацию подавай. Разорит меня совсем. Чтобы кинематографический бомонд собрать, шампанского, Макаревича с гитарой. Прямым рейсом из Израиля. Говорят, он сильно подешевел до «почти даром» за последнее время. И зачем всем этим гуру макулатура моего благоверного? Ведь они даже этот, извини, бестселлер ни разу не откроют.

— Панальдина Сардаховна, вы только скажите. Я все в нашем театре организую. По высшему разряду.

— Смеешься? Да меня Куцапль за такие прожекты вместе с потрохами сожрет. И будет вечность смеяться во весь свой большой рот. Забудь. Сделаю где-нибудь в «Крокусе». Шучу. В пельменной напротив, я имею в виду. Итак, все это здорово, но что надумал по кандидатуре начальника отдела по связям с общественностью?

— Я бы хотел услышать ваши варианты. Все все-таки в людях разбираетесь значительно глубже, чем я.

— Ах ты бестия, Володька! Или открывай свою папку, или снимай штанишки. Приглашу секретаршу, и мы вместе с ней поглумимся над твоей недоразвитой колбаской.

Бузилов съел колкость смиренно, хотя под дужками над ушами стало влажно.

— Панальдина Сардаховна, я перебрал всех московских. Серафима — сволочь, Острежкина — тварь, Болотов — пьянь. И пахнет от него мочой. Список могу продолжать минут сорок. Никого, кто бы смог. Предлагаю журналиста из провинции. Мастера. Эдуарда Занозова. Вот здесь его резюме и распечатки материалов. Знаю человека лично. Трудолюбив, исполнителен, амбициозен. Уверен, что справится и не подведет театр.

— Шкурой ручаешься? — Бацхер просверлила очкарика своим ведическим взором, от которого, как правило, вспыхивало пространство и начинались пожары.

— Да, — прошептал Бузилов, ощущая, как на его плечи ложится могильная плита.

— Давай посмотрим. Высшее — в Катере. Журфак. Так. Редактор в «Новом поколении». Это мне должно о чем-то говорить? Главный редактор в «Диалоге», ладно. Будем считать, что это круто. Фотокорреспондент. А, хорошо, будет спектакли снимать.

— Я тоже так подумал.

— Смотри. Телевидение. Старший выпускающий редактор. Прекрасно. У Куцапля голубой экран — эрогенная зона. Весь мир в «Ютубах» да «Тик-токах», а нашему худруку все «Утреннюю почту» подавай.

— Тут еще один вопрос, Панальдина Сардаховна. Личный. Позволите?

— Давай, только коротко.

— Мне вчера Рогов нашептал, что рабочий сцены Аким Цепов планирует ограбить мой рабочий сейф. Уже, мол, и дубликаты ключей изготовил. Стянул связку, пока меня не было в кабинете, а потом вернул незаметно на место.

— И что у тебя в сейфе такого? А, помню. Ты же квартиру матушки продал, царствие ей небесное. Большая сумма?

— Не очень. Двенадцать тысяч евро.

— Неси их ко мне, тут точно не пропадут. Прямо сейчас неси. Я что-нибудь придумаю, чтобы поймать этого… Как ты говорил?

— Аким Цепов.

— Да, этого засранца.

Панальдина вновь взяла в руки лист с резюме.

— Занозов, так. Из провинции. Телевидение. Иди, Володя, к себе. Сделай, как условились. Я как с худруком по вопросу Эдуарда переговорю, так сразу тебя и наберу.

Через десять минут Бузилов с черным пакетом, в котором лежали пачки налички, вновь появился в приемной Бацхер. Тут же прыгал на стульях внук директрисы — Серафим. Мальчик дошкольного возраста. Головная боль всего театра. Потому что он научился снимать видео на бабушкин «Айфон». Бегал по чужим кабинетам и тыкал сотрудникам телефоном в лица. И все мечтали ему врезать. Но он всегда оказывался безнаказан.

— Она у шефа, — сообщила секретарша. — Прошла с твоей папкой в руках минут пять назад.

— Я подожду.

— Жди.

Еще минуты через три дверь кабинета Варгана Моисеевича отворилась. Из него выплывала Панальдина, стараясь двигаться, словно лебедь по водной глади.

— Ты чего явился, Володя? Я же тебе сказала, что позвоню.

— Я по второму вопросу, — смутился Бузилов, поправляя очки и кивая на пакет.

— А, да, пошли.

Грузная женщина, как только оказалась в отдалении от кабинета художественного руководителя, сразу же сменила походку на обычную, шлепающую и тяжелую.

Она бросила папку с резюме Занозова на стол, открыла свой сейф, дверь которого была аляповато украшена памятными магнитами из всех концов мира. Володя мялся у входа.

— Ну чего встал, давай, клади.

Бузилов погрузил евро в чужой металлический шкаф и ощутил крепкое волнение.

— Сколько там точно?

— Двенадцать тысяч триста евро. Копейка в копейку. Все, что выручил с продажи квартиры матушки.

— Не нагоняй тоску. Еще неизвестно, кому лучше — мертвым или живым. Уверена, что твоя матушка в раю. Смотрит на тебя сверху и улыбается. И хорошо ей там.

— Спасибо, Панальдина Сардаховна. За душу вашу светлую.

— Расписку написать за принятые деньги?

— Нет, ни в коем разе. Чтобы я да вам не доверял! Как так можно?

— Да, сумма такая, что пачкаться не буду. Не густо у вас там квартиры стоят.

— Не Москва.

— И даже не Подмосковье. Самое дальнее и глухое, — Бацхер сняла очки и улыбнулась. — Да, самое важное. Про Занозова. Тебе сейчас сказать или по телефону, когда ты из кабинета выйдешь? Вроде мы так и договаривались, что я позвоню.

— Понял. Ухожу.

— Да постой, дурачок. Шучу я. Куцапль резюме даже читать не стал. Кивнул, мол, принимайте. Все равно вся ответственность на нас с тобой. Если что не так, сам знаешь, испепелит нас худрук. Единственное, что сам изрек по теме: «Занозов — забавненько! Зычная фамилия — это иногда плюс».

— Звоню, приглашаю?

— Звони. Пусть немедленно увольняется со своего телевидения и мчит сюда с чемоданом. Комнату в общаге найдешь?

— Конечно! Там как раз бармен наш бывший съехал.

— Ну и добренько, — Панальдина потерла ладошки. — Глядишь, пронесет. Иди. Работай!

Он вернулся в свой кабинет и набрал Занозова.

— Привет, удобно? Поздравляю, Эдуард! Я только что лично встретился с нашим художественным руководителем театра. Да. С Варганом Моисеевичем Куцаплем. Ничего. Научишься выговаривать. У нас тут все не просто научились, а искренне верят, что благозвучнее имени на свете нет. Да, кстати, извини, что сразу не начал с главного. Сын-то твой как? Выздоравливает? Ну и прекрасненько, что поправляется. Тридцать семь пока? Это уже прогресс. Молодец, ты — хороший отец. Итак, по работе. Худрук изучил твое резюме тщательно, задавал много вопросов о нашей с тобой дружбе и юности. Я, естественно, подробно тебя расписал в самых мажорных тональностях. Потом он прочитал твои работы, и про врачей, и про солдат, и про бомжей. Слог у тебя хороший. Это он сказал. Мы решили, что берем тебя. Как скоро сможешь приехать? Ага, хорошо. Давай тогда завтра созвонимся, чтобы уже по датам определиться. Приедешь — будет еще небольшое собеседование с Панальдиной Сардаховной — это наша директриса. Мировая тетка. Тоже научишься выговаривать. Ну, знаешь, не все такие лаконичные имена носят, как мы с тобой. Но с ней беседа — формальность. Раз Куцапль одобрил, та — под козырек. Но побеседует для приличия. Так что ты смело забирай трудовую, и — лети к нам на всех парах. Завтра позвоню утром. Будь уже на чемодане и с билетом до Москвы. Добро? Все, до скорой встречи!

Вова испытал прилив сил, будто рухнули с его волосатых плеч все сглазы завистников и проклятья жертв.