Королевство летающих островов

Денис Владимирович Морозов, 2023

На летающем острове живут игруны – маленькие крылатые герои. Но у маленьких героев – большие проблемы. Адмирал Тар скучает по флоту летучих кораблей и мечтает вернуть славные времена короля Ярвеля Лучезарного. Его внучка, юная Тая, готова на все, лишь бы освободить родителей с братом, заключенных в Каменной башне. Злая герцогиня Чуль-Паль задалась целью короновать своего сына Тупиллио, в чем ей помогают неистовый рыцарь Дили Драй и хитрая баронесса Лайра. Ход событий внезапно меняется, когда из дальних странствий возвращается долгожданный принц Леммонт. Вокруг него закручивается водоворот интриг, заговоров и таинственных событий, венцом которых становится убийство его слуги Равиона. Чтобы освободить родителей и распутать клубок загадок, за расследование берется юная Тая. Ей предстоит разоблачить неуловимого разбойника, ограбившего казну, и раскрыть истинный облик тех, кто скрывается под маской друзей и врагов.

Глава 2. Неожиданные гости

Голубоватое светило Туманной Дымки перевалило за полдень, когда Тая выбралась наконец на улицы Облачного Вышеграда, взгромоздившегося на горное плато. Столица игрунов купалась в лучах Светозары. Ветер давно унес последние клочья тумана, и здания из разноцветной яшмы сверкали повсюду, куда падал глаз. Однако даже в разгар дня улицы оставались пусты: жители до сих пор прятались по домам, страшась высунуть нос.

Тая забралась в седло и направила шершня по главной столичной магистрали — проспекту Счастливой звезды, однако и тут вместо привычного шума и толкотни ей встретились только запустение, да редкие группы стражников, до сих пор обыскивающих закоулки. Некоторые из них поднимали голову и провожали беглянку подозрительными взглядами, однако ей удавалось проскочить прежде, чем они решали пуститься в погоню.

До адмиральского дома оставалась всего пара кварталов, когда сбоку, с улицы Медоваров, вынеслись три шершня, на одном из которых восседал старый знакомый — Шипилио Жмых в чешуйчатом доспехе.

— Вот она! Возвращается, как мы и ждали! — с азартом выкрикнул цензурион. — Задрубал, окружай ее! Обар Мотт, накрывай сверху! Не дайте ей улизнуть!

Оба стражника в мгновенье ока приперли Таю со всех сторон. Тот, которого командир назвал Задрубалом, схватил Шептуна за поводья, а тот, которого звали Обар Моттом, потянул шершня на землю и заставил приземлиться. Тая почувствовала себя беспомощной и от обиды прикусила губу.

— Попалась? — торжествовал Шипилио Жмых. — Кто очутился в Каменной башне, тот оттуда не выйдет до тех пор, пока я не выпущу, а тебя я не выпускал. Приготовься, красавица: я отведу тебе в башне отдельную камеру, и если кто-то захочет тебя навестить, то ждать придется очень и очень долго!

Тая вертела головой по сторонам, высматривая знакомых, которые могли бы помочь, но взгляд падал только на запертые двери и окна, закрытые ставнями. Обар Мотт грубо выволок ее из седла. Задрубал потащил шершня прочь от адмиральского дома. Шипилио Жмых набросил Тае на плечи шинель из шерстяного сукна и туго стянул ее поясом, чтобы пленница не смогла расправить крылья.

— Помогите! — робко крикнула Тая, надеясь, что ее услышит кто-то из слуг адмирала.

— Сейчас поможем, — пообещал Шипилио, грубо заталкивая ее на спину своего шершня.

— Спасите! — выкрикнула Тая во весь голос.

— Еще как спасем! Вот бросим на дно башни — там до тебя ни один супостат не доберется.

Задрубал и Обар Мотт заржали над шуткой начальника. В этот миг из бокового проулка на проспект выскочил юный незнакомец в роскошной, украшенной галунами багряной ливрее, какие носили при прежнем правителе слуги высоких и знатных вельмож. За незнакомцем показался целый отряд стражников в железных кольчугах, с копьями и алебардами наперевес.

— Сюда! Мы поймали преступницу! — горделиво выпятился Шипилио Жмых, размахивая руками.

Однако коллеги по службе даже не думали помогать цензуриону. Они неслись за слугой в ливрее и орали на все голоса:

— Стой! Именем герцогини, ты арестован! Остановись, или тебе будет худо!

Не обращая внимания на окрики, незнакомец мчался прямо на Таю, беспомощно барахтающуюся в седле чужого шершня. Шипилио выступил навстречу беглецу и распахнул руки, перекрывая ему путь. Набравший скорость беглец налетел на него и толкнул с такой силой, что цензурион отлетел в сторону и грохнулся на обочину. Его доспех загремел, ударившись о яшмовый бордюр.

— Так тебе, держиморда! — не без злорадства воскликнула Тая.

Задрубал с Обар Моттом мгновенно сообразили, что делать, и начали с двух сторон надвигаться на незнакомца.

— Мне нужен твой шершень! — отрывисто бросил юнец, хватаясь за седло, в котором восседала Тая.

— Он не мой! — возразила она.

— Не важно!

— Я не могу слезть. У меня руки связаны! — Тая повернулась и показала ему ремень, туго закрученный вокруг шинели.

Незнакомец рывком сдернул с нее ремешок и бесцеремонно спихнул на землю. Шинель, в которую игрунья была закутана, как в кокон, распахнулась, и Тая с облегчением сбросила ее на землю. Слуга в ливрее вскочил на ее место и попытался взлететь, однако служебный шершень заупирался и не захотел подчиняться. Задрубал с Обар Моттом стиснули его с двух сторон.

— Держите! Не дайте ему уйти! — орали чужие стражники, приближаясь.

Они порядком запыхались, к тому же кольчуги и алебарды не позволяли им двигаться слишком быстро. Не дожидаясь, чем кончится эта история, Тая прыгнула к Шептуну и оседлала его. Понятливый летун только и ждал хозяйку — он мигом расправил крылья и зажужжал, отрываясь от яшмовых плиток проспекта.

— Куда смотрите, остолопы? Лиходейка у вас из-под носа уходит! — завопил Шипилио, вставая на карачки.

Но его подчиненные в этот момент были заняты новой жертвой. Убедившись, что поднять в воздух чужого шершня не удастся, незнакомец скрутил ливрею в ком и выпростал из прорези в камзоле собственные крылья — прозрачные, легкие и широкие. Не успели стражники схватить его за сапоги, как он взлетел над их головами.

— Ничего, долго не пролетаешь. Мы тебя загоняем! — пообещал командир постороннего отряда.

Тая развернула Шептуна к дому, чтобы слинять поскорее, пока про нее забыли. Но незнакомец опустился на нее сверху, опутал шершня ливреей, как попоной, и во второй раз за последние минуты выбросил Таю из седла, пробормотав:

— Прости! Мне он нужнее!

Игрунья вывалилась и едва успела взмахнуть крыльями, чтобы не удариться об уличную плитку, которой был вымощен проспект.

— Ах ты, наглец! — рассерженно заголосила она, глядя вслед улетающему незнакомцу.

Тот уверенно правил Шептуном, дергая его за уздечку. Чужие стражники устремились за ним, гогоча и топая сапогами. Задрубал с Обар Моттом бросились следом, но поднявшийся на ноги Шипилио схватил их за шкирки, резко дернул и заорал:

— Куда, олухи? Забыли про лиходейку? У нас свое дело, им и займитесь!

Тая опомниться не успела, как пухлый Обар Мотт и тощий, как каланча, Задрубал стиснули ее с двух сторон.

— Командир, мы ее поймали! — радостно закричали стражники.

Шипилио Жмых приблизился, потирая ушибы, приподнял Таю за подбородок, и фальшиво ласковым голосом произнес:

— Попалась, голубушка?

Он не обращал никакого внимания на карету, появившуюся за его спиной. Сидевший на козлах кучер правил тройкой запряженных шершней, которые натужно жужжали, натягивая постромки и взлетая на высоту, не превышающую рост игруна. Сама карета стучала колесами по сверкающей плитке, подскакивая на ухабах. Едва Тая заметила светлый герб на дверцах, как в душе ее затрепетала надежда. Герб представлял собой щит, разделенный на белую и лазурную половину. На верхнем, белом поле, под золотым деревом бодались два черных барана, столкнувшись рогами. Семейный знак ее деда, происходившего из рода графов Чернорунных, заставил Таю мстительно улыбнуться.

Шипилио изгалялся вовсю, расписывая, какие ужасы ждут Таю в Каменной башне. Задрубал с Обар Моттом ухмылялись, не подозревая, что выручка уже близко. Кучер натянул вожжи, тройка шершней приземлилась, дверцы кареты распахнулись, и из нее вывалились приземистый, толстый, как колобок, боцман Цыбер Буль, заросший густой бородой, и высокий, стройный, подтянутый лейтенант Ланс Фит, чье лицо было выбрито так гладко, что от подбородка и щек отскакивали солнечные зайчики. Не говоря ни слова, они отпихнули стражников, подняли Таю и понесли ее прямо к карете.

— Стоять! — вышел из себя цензурион. — Что вы себе позволяете? Эта игрунья — преступница!

— Преступниками становятся только после приговора суда, — обернувшись, небрежно бросил ему лейтенант Фит.

— Вот я и арестовал ее, чтобы доставить на суд! — не унимался Шипилио.

— Семейство адмирала попадает под суд герцогини Чуль-Паль, — задиристо возразил боцман Буль. — А ты, железная голова, не суйся не в свое дело!

— Как это не мое дело? — разъярился цензурион. — Да она проникла в особо охраняемое помещение! Режим содержания нарушила!

— Вот и доложишь все это правительнице, — заявил боцман, усаживая Таю на кожаное сиденье.

Задрубал с Обар Моттом подобрались, готовые сорваться с места и пустить в ход алебарды, но Шипилио удержал их, и лишь поскрипел зубами. Шершни расправили крылья, взлетели, и потащили карету в сторону адмиральского дома. Тая оглянулась в оконце, прорубленное в задней стенке, и увидела, как цензурион в ярости дергает себя за усы.

— Цыба, Лансик, как вовремя вы подоспели! — с облегчением поблагодарила она. — Я уж думала, что меня не отпустят.

Лейтенант ответил ей любезным кивком, а вот боцман развернулся всеми своими объемными телесами, припер к спинке сидения и мягко, но напористо заговорил:

— Девочка, что ж ты творишь? Пожилой адмирал сам не свой. Ты пропала из дома в разгар заварухи. А если с тобой что-то случится? Если тебя арестуют, как эти болваны, или, чего доброго, попадется разбойник, которого они ищут — что тогда? Кто тебя будет спасать? Ну, где ты была? Говори!

— Я… летала к маме и папе, — несмело призналась Тая.

Боцман охнул и прикрыл глаза пухлой ладонью. Лейтенант Фит поморщился и покачал головой.

— Нам не разрешили их посещать, — как маленькой, напомнил Цыбер Буль.

— Вот я и подумала: пока вся стража в городе, занята другим делом, а они там одни, может, как-нибудь их забрать?

— Ты хотела их освободить? — ледяное спокойствие лейтенанта иссякло, его гладкое, бледное лицо выразило крайнюю степень смятения.

— Что ж ты наделала? — принялся совестить ее боцман. — Ведь это и в самом деле могут посчитать преступлением. Бароны в совете нервничают, им призраки Драконьего ордена по ночам снятся. И где ты намеревалась спрятать своих маму и папу? У нас дома? Ты не подумала, что их сразу найдут?

— Я думала, что дома они окажутся в безопасности, и никто не посмеет… — Тая не смогла договорить.

Только сейчас она осознала, каким наивным был ее план.

— Вот что, — решительно заявил лейтенант Фит. — Про похищение родителей даже не заикайся. Будут спрашивать, говори, что соскучилась по маме и папе, захотела поиграть с братиком, строй из себя юную глупышку, лишнего не болтай.

— Ей и строить ничего не придется, — откликнулся боцман.

— Простите меня! Я не хотела никого подводить! — на глаза Таи наворачивались слезы.

Она успокоилась только тогда, когда впереди замелькал под солнцем яркий жестяной флюгер в виде кораблика с раздутыми парусами. Однако кучер так резко осадил шершней перед самым крыльцом ее дома, что она снова разволновалась: не случилось ли что с ее дедом? На голову старого адмирала и вправду выпало слишком много испытаний: новые власти подвергли его опале, лишили графского титула, заточили сына с семейством. К тому же, он остался без любимого детища — флота, который когда-то бороздил воздушные просторы Туманной Дымки, открывая неизведанные острова. И тут новая неприятность, и от кого? От родной внучки, в которой он души не чаял. Тая не знала, как показаться ему на глаза.

Однако на этот раз во дворе особняка творилось что-то действительно необычное. Вся лужайка перед крыльцом оказалась запружена богато украшенными каретами. Холеные ездовые шершни в расшитых попонах вальяжно жужжали над одуванчиками, не удостаивая их вниманием. Слуги в ливреях из черного бархата сновали повсюду, шумя и сбиваясь с ног.

Боцман Буль выкатился из кареты, как колобок, и застыл, тараща серые, как пасмурное небо, глаза. Лейтенант Фит галантно подал Тае руку и помог спуститься на откидную ступеньку.

— Это еще что за нашествие? — пробормотал Буль.

Столпотворение перед крыльцом для него оказалось сюрпризом. Едва Тая разглядела герб на ливреях слуг — серебряного ястреба на вершине башни — как лицо ее вытянулось от удивления.

— Слуги герцога? — спросила она.

— Герцогини, — поправил лейтенант Фит. — И, судя по карете с вензелем ее светлости, она изволила прибыть самолично.

Тая не помнила, чтобы правящая герцогиня из династии Паллиандров когда-либо удостаивала опального адмирала своим вниманием. Ее появление было событием из ряда вон выходящим.

— Вы знали, что она к нам прибудет? — растерянно спросила Тая.

— Если бы! — посетовал Фит. — Нас даже не предупредили. Когда мы отправились на твои поиски, об этом и речи не было.

«Что могло понадобиться нашей правительнице, да еще в такой день, когда все идет кувырком? — думала Тая, пока боцман и лейтенант, толкаясь, провожали ее к крыльцу. — Может, это из-за меня? Только бы деда не обвинили в моих ошибках! Если ему будут грозить — брошусь герцогине в ноги и признаюсь, что сама во всем виновата…»

— Как нехорошо вышло! — забеспокоился Фит. — В доме такие важные гости, а внучка хозяина их не встречает. Они могут подумать, что ты выказываешь им неуважение. А ну-ка, пошли быстрее!

Спутники подхватили Таю подмышки и потащили к крыльцу, на котором и без них было не протолкнуться. Однако путь преградили сразу трое рыцарей, закованных в железные доспехи с ног до головы. Тая взглянула в узкие прорези их шлемов и сразу почувствовала разницу между городской стражей, набранной из простонародья, и прирожденными воинами из дворянского сословия, дисциплинированными и преданными своей госпоже.

Старший из рыцарей поднял ладонь в железной перчатке, не позволяя войти.

— Мы — слуги хозяина, а это — его внучка, — униженно затараторил боцман.

Но рыцари не пожелали их слушать. Старший лишь сделал короткий жест, приказывающий им убираться.

— Эй, это мой дом! Чего вы тут встали? — взъелась Тая, но лейтенант с боцманом мигом стащили ее вниз по ступеням.

— Ты что? Это личная гвардия герцогини. С ее охранниками так не разговаривают, — зашептал ей на ухо лейтенант Фит.

— Они не пускают меня в собственный дом! — заупиралась Тая.

— Значит, нужно поискать другой вход, — подмигнул боцман.

Они выбрались из толпы и обогнули широкое здание. На заднем дворе беспечно жужжал Шептун, собирая нектар с больших, как колеса, одуванчиков.

— Смотри-ка, твой шершень уже здесь, — обрадовался боцман Буль. — Вот умное животное — сам умудрился найти дорогу.

— Кто бы мог подумать, что старый морской волк окажется таким простодушным! — Тая ласково погладила Буля по руке, чтобы смягчить смысл своих слов. — У меня отобрал его незнакомец, который выглядел…

— Как? — не дождался продолжения фразы Фит.

— Необычно, — наконец нашлась Тая, беспокойно озираясь по сторонам. — Он выглядел, как слуга знатного господина, однако такой ливреи — с золотым шмелем, парящим над маком — я давно уже не встречала. Даже не помню, где я могла видеть такую.

— Золотой шмель над маком? — Фит остановился, как вкопанный.

— Девочка, тебе померещилось! — расхохотался Буль. — Королевский шмель — герб династии Ярнов. Ливреи с их символами носили до Огненной бури, но сейчас вряд ли найдется сумасшедший, который рискнет показать такой кукиш новым правителям, Паллиандрам.

— Говорю тебе: я видела своими глазами! — Тае казалось обидным, что ей не верит боцман, которого она знала с детства. — Гляди, вот же она!

Игрунья метнулась к стене дома и подняла с травы потрепанное одеяние с длинными полами и рукавами, украшенное пуговицами и застежками в виде широких лент. Лейтенант Фит расправил его, осмотрел и задумчиво произнес:

— В самом деле: золотой шмель в короне. Такие давно не носят.

— Ты совсем сбрендил? Немедленно скатай и спрячь подальше! — зашипел на товарища боцман. — Сейчас неудачное время, чтобы трясти этим старорежимным значком. Ведь в доме гостит герцогиня, а ей напоминание о прежних королях придется ой как не по душе!

— Верно! — в кои-то веки лейтенант согласился с боцманом. — Тот, кто подкинул эту ливрею, нам явно не друг. Это какие-то происки.

— Вы думаете, ее подкинули? — усомнилась Тая. — Может, стоит поискать незнакомца, который ее носил?

— В любом случае, нужно поторопиться, — скомандовал Фит, освобождаясь от мундира и расправляя крылья.

Он первым взлетел на третий этаж, под самую крышу, и приземлился на террасе перед входом для слуг. Тая вспорхнула за ним, а вот толстому боцману пришлось туго: при одной мысли о том, что придется воспользоваться собственными крыльями, он надулся и побагровел. Но деваться было некуда: с видимой неохотой раскрыв обе пары прозрачных перепонок, он начал работать ими, производя шума больше, чем шершень.

— Быстрее давай, толстый боров! — прикрикнул сверху лейтенант Фит.

— За борова ты мне ответишь! — посулил боцман.

— Сначала достань меня!

— Достану — пожалеешь!

Буль взлетел на террасу с изяществом петуха, одолевшего подъем на забор. По его багровому лицу с прожилками потек пот.

— Толстый боров! — продолжал дразнить Фит, проскальзывая в двери.

Не успев отдышаться, Буль погнался за ним, но не смог с первого раза протиснуться в узкий входной проем. Тая схватила его за рукав и помогла влезть в прихожую. Первым делом боцман бросился на обидчика, но Тая его удержала и напомнила:

— Цыба, у нас герцогиня!

— Не шуми, старый хрыч! — шикнул на него Фит.

Боцман, уже готовый полезть в драку, вынужден был сдать назад и обрушил на спутника шквал изощренных флотских ругательств, среди которых самым мягким оказалось пожелание засунуть себе ржавый якорь в одно место и ходить с ним в раскоряку до скончания веков. Эту тираду он произнес на одном дыхании, зловещим свистящим шепотом, зато жестикулировал своими толстыми кривыми руками так красноречиво, что менее привычная к воздухоплавательскому фольклору девушка могла бы и покраснеть.

Едва Тая спустилась по лестнице в свою комнату, как на нее набросилась гувернантка, мадам Каппадокия Грюн.

— Таисса, это недопустимо! — возмущенно заявила мадам, разглядывая подопечную через лорнет на тонкой ручке, который она поднесла к носу. — Как ты можешь отсутствовать в такое время? У нас гости, и какие! Сама герцогиня со всей великолепной свитой, и даже наследником, молодым герцогом!

Мадам Каппадокия закатила глаза, показывая восхищенное преклонение. Тая давно уже просекла, что увядающая гувернантка мечтает выдать ее за богатого аристократа, чтобы обеспечить себе тепленькое местечко, где можно спокойно досидеть остаток жизни. Она без конца пыталась свести ее то с одним женихом, то с другим, но они оказывались то слишком старыми, то слишком страшными.

— Молодой герцог — чудесный, воспитанный, благородный джентльмен! — жужжала над самым ухом мадам Каппадокия. — А какое у него чувство юмора! Какие блистательные дарования! К тому же, он будущий правитель нашего государства. Разве эта не та партия, о которой мечтает всякая уважающая себя девица на выданье? Постой, что это у тебя?

Мадам наконец разглядела в лорнет дыры на рваной сорочке и царапины на локтях и коленях Таи, появившиеся после спасения из подземелья.

— Где ты была? Чем занималась? — возмущению порядочной гувернантки не было предела. — Впрочем, сейчас это неважно. Быстро переодевайся, приводи себя в порядок, и мигом в гостиную — встречать свою судьбу!

Алая шапочка, покрывшаяся грязными пятнами, отправилась в корзину для белья. Туда же полетели сорочка, лосины и сапоги. Тая едва успела смыть пыль дворцовых руин и комья глины, налипшие на ее руки во время блужданий по подземному лабиринту.

Праздничная одежда, соответствующая представлениям мадам Каппадокии о благопристойности, уже поджидала, аккуратно разложенная на кровати. Гувернантка поджала губы, неодобрительно оглядела синяки на боках своей воспитанницы, и протянула ей небесно-голубое платье из мягкого атласа с двумя широкими разрезами для крыльев. Тая натянула его через голову, оправила, застегнула жемчужные пуговицы и посмотрелась в небольшое настольное зеркальце. Длинное платье доходило до пола, что делало его неудобным для уличных вылазок. Зато для приемов в гостином зале оно подходило в самый раз. Мадам Каппадокия помогла ей пропустить крылья в прорези и аккуратно сложить их за спиной — благородной госпоже не приличествует выставлять напоказ уменье летать. Затем она приладила кружевной воротник и такие же кружевные манжеты. Широкие рукава, раздувшиеся, словно паруса, гувернантка прищелкнула парой серебряных браслетов, после чего поднесла Тае туфли с серебряными застежками на невысоком каблуке. Надев их, Тая перестала сметать пыль подолом. На узкую талию лег желтый поясок с золотой пряжкой, а на шею воспитанницы гувернантка надела драгоценное ожерелье в виде вьющихся листиков огнецвета, золотое, с маленькими крапинками рубинов, сапфиров и изумрудов. Тая вздохнула с облегчением, решив, что обряд завершен, но лицо Каппадокии приняло такой возмущенный вид, что пришлось задержаться. Заплетя волосы подопечной в две тонкие золотистые косички, мадам увенчала ее чело легкой диадемой в форме переплетенных ветвей чудо-дерева с зеленым, под цвет глаз, изумрудом. Только после этого она поднесла Тае зеркальце и позволила полюбоваться на свою работу.

— Ну вот, даже такую непослушную девочку удалось превратить в благопристойную госпожу, — с удовлетворением произнесла мадам.

— Я не девочка! — взбунтовалась Тая. — Я давно уже вышла из детского возраста.

— Если бы ты вышла из детского возраста, то вела бы себя ответственно и организованно, — нравоучительно изрекла воспитательница.

У Таи не нашлось аргументов, чтобы оспорить сию мудрость.

«А что, если герцогиня явилась по мою душу? — вертелась в голове мысль, пока дева спускалась вслед за разволновавшейся гувернанткой в приемный зал адмиральского дома. — Что, если она собирается обвинить меня в похищении папы и мамы из Каменной башни? Что, если она надумала окончательно погубить деда, и похоронить даже память о семье Таров?»

Разум подсказывал, что правящая особа вряд ли взялась бы сама за расследование — на это есть рыцари, стражники, слуги, и целый сонм прихлебателей, всегда готовых исполнить любое распоряжение. Но голос разума звучал тихо, а голос страха вопил во всю глотку, взрывая голову изнутри.

«Что же делать? — бежали мысли. — Виниться, каяться, просить милости? Или все отрицать и ни в чем не признаваться? Только бы деда не обвинили, он и так настрадался. В крайнем случае, возьму все на себя».

Решившись, она почувствовала себя увереннее, и пошла навстречу судьбе твердым шагом, как и положено наследнице знатного рода.

— А вот и наша чудесная девочка!

Это были первые слова, которые Тая услышала, вступив в просторный гостиный зал.

Навстречу ей поднялась импозантная дама, разменявшая пятый десяток лет. Перепуганный взгляд Таи скользнул по ее пышному платью из черной парчи, подол которого расширялся, как купол собора.

Правящая герцогиня Чуллина Паллиандр, известная также под фамильярным прозвищем Чуль-Паль, от души обняла ее и дважды поцеловала, легонько коснувшись щечек. По лицу Таи еще продолжала плясать лихорадка, бурными волнами накатывающая изнутри, но она догадалась, что если ее и съедят, то не прямо сейчас.

— Как же так? — укоризненно вымолвил адмирал. — У нас гости, а ты пропадаешь невесть где.

Визит знатных гостей приободрил деда Таи. Из пожилого отставника, скучающего в пустынном доме, он превратился в подтянутого вельможу, в мельчайших тонкостях владеющего искусством придворного обращения. Черный парадный мундир с золотыми эполетами сидел на его молодцеватой фигуре так, будто хозяин имения в нем родился. Аккуратно подстриженная бородка с проседью придавала ему благородный вид, и даже заросший рубец, пересекающий лицо от брови до верхней губы, не портил внешность, а делал его еще мужественней.

— Прошу извинить меня, ваша светлость, — пролепетала Тая, опуская перед герцогиней глаза.

Неодобрительный взгляд гувернантки красноречиво напоминал, как должна вести себя благородная девушка в присутствии вышестоящих особ. Тая взяла себя в руки и присела в глубоком реверансе, однако и тут вышел конфуз: на нее ни с того ни с сего напала слабость, ноги подогнулись, и реверанс вышел таким низким, что еще чуть-чуть, и она села бы на пол. «Ай, как неловко!» — поругала себя дева. Однако довольная улыбка, расплывшаяся по лицу мадам Каппадокии, показала, что приседания перед правительницей чем ниже, тем лучше, а посему ее воспитанница впервые за день показала по-настоящему учтивые манеры.

Ноги отказывались повиноваться, поэтому подыматься пришлось очень медленно. Тая успела рассмотреть серебряную вышивку на платье ее светлости — шитье изображало высокую башню, на вершине которой хищный ястреб расправлял крылья. Таким же высоким, как зубчики башни, казался и стоячий воротничок герцогини, и золотая корона на ее голове — не королевская, но все же достаточно дорогая, чтобы затмить диадему Таи.

Рядом с матерью незамедлительно появился молодой, статный игрун — ее сын и наследник Тупиллио Паллиандр. Насмешливые серые глаза юного герцога уставились на Таю сверху вниз — ей снова пришлось приседать, хотя на этот раз не так низко.

— Ты ведь знакома с моим сыночком? — не заботясь о церемониях, щебетала Чуль-Паль. — Когда вы виделись в последний раз, вы были еще детьми.

— Они и сейчас дети, — встрял в разговор адмирал, надеясь сгладить неловкость от долгого отсутствия внучки.

Но у наследного герцога на этот счет, кажется, имелось другое мнение. Тая припомнила, что он на два года старше ее, однако этого срока наследнику успело хватить, чтобы разбить не одно девичье сердечко. По крайней мере, такая о нем шла молва — подружки Таи любили посплетничать о богатых и знаменитых.

Одного взгляда хватило Тае, чтобы признать: наследник герцогского престола и вправду великолепен. Он возвышался над юной игруньей на полголовы. Поверх камзола из черного бархата висела серебряная перевязь, на которой звенела длинная шпага. Такой же герб — башня с ястребом — блистал и на его груди. Каштановые кудри выбивались из-под берета с орлиным пером.

— Сударыня, я счастлив вновь встретить вас после долгого перерыва, — галантно заявил он и поцеловал воздух в миллиметре от ее ручки.

Чему там учила мадам Каппадокия? Все ее наставления разом вылетели из головы, и Тая не нашлась, что ответить. У нее отлегло от души, когда приветственный церемониал подошел к концу, и гости вернулись к оживленному разговору с хозяином дома, от которого их отвлекло появление Таи.

Не успела она сделать в сторону шаг, как ее подхватила под локоть чья-то рука.

— Что ты натворила, хулиганка? — зашептал на ухо взволнованный женский голос. — Я же тебе написала: не выходи из дому! Ты нарочно все делаешь наоборот?

Тая расплылась в улыбке и безропотно позволила увлечь себя в дальний уголок зала, под высокие стрельчатые окна, через которые лился свет. Ей и в голову не приходило сопротивляться своей знакомой — такой великолепной, сияющей молодостью, независимостью и красотой, что Тая в ее присутствии невольно робела и теряла дар речи.

Придворная дама Лайра Кин, гордо носящая титул баронессы ван Виль, словно нарочно задалась целью перевернуть устоявшиеся представления о дворцовой моде. Ее вызывающе яркий кафтан-жюстокор производил впечатление багряного пожара, разгоревшегося посреди яшмового интерьера гостиной. Кружева и золотые шнуры мелькали на нем, создавая таинственные узоры. Черные брюки, заправленные в высокие сапоги со шнуровкой, делали баронессу похожей то ли на амазонку, то ли на капитаншу пиратов. Стоячий воротник, отделанный черными перьями, контрастировал с короткой, но пышной шевелюрой, выкрашенной в снежно-белый цвет. И завершала картину пурпурная роза, воткнутая в пряди, струящиеся по безупречно гладкой, аристократически бледной коже. Такого мятежного вида при дворе не позволял себе никто, однако баронесса ван Виль ходила в любимицах герцогини, и ей сходили с рук любые причуды.

— Баронесса, я так рада вас…

— Сколько раз говорить: не зови меня баронессой! — прервала ее придворная дама. — Для тебя я просто Лайра. Это я врагам баронесса, а тебе, сорванец в платье, я как милая пчелка, разве не так?

Тая звонко расхохоталась, что заставило юного герцога обернуться и с интересом взглянуть на нее.

— Как тебе только на ум пришло ворваться в Каменную башню? — принялась отчитывать ее Лайра Кин.

— Откуда вы зна…

— Это же цитадель правящего ордена! Баронеты из госсовета почувствуют себя так, будто им вставили шило в зад, да еще покрутили!

Лайра захохотала так, что задрожал потолок. Тая млела, следя за тем, как вольно баронесса использует выражения, от которых мадам Каппадокия упала бы в обморок.

— Теперь на тебя постараются повесить всех собак, — не слушая возражений, продолжала гостья. — Будь твердой, и стой на своем. Освобождать родителей из плена ты не собиралась. Вломилась к ним только затем, чтобы увидеться. Ведь вам не разрешали свиданий, так?

— Так, но…

— Вот и отлично. Значит, ты беспокоилась, переживала, хотела узнать, цел ли братик, как здоровье папы и мамы, все ли в порядке. Это же так естественно! Если бы ты хотела забрать их с собой, то привезла бы карету, а у тебя только и был что ручной шершень, все верно?

— Верно!

Тая расстроилась и повесила нос. Только теперь ей стало ясно, каким непродуманным оказался ее сумбурный план.

— Дави на жалость, говори, что тебя разлучили с родными, и герцогиня смилостивится.

— Она дедушку не накажет? — бледнея, прикусила губу Тая.

— Не думаю. Она не за этим явилась, — бросила баронесса, с тревогой вглядываясь в дальний конец зала, где правительница обхаживала смущенного хозяина.

Дом отставного адмирала, лишенного титула и наследственных имений, переживал не лучшие времена, да и к приему таких знатных посетителей никто не готовился. Тиброль Тар ужасно смущался тем, что повар не приготовил заранее пышный обед, достойный таких гостей. Положение выправил сообразительный лейтенант Фит: он принял на себя обязанности дворецкого и подал гостям вино пятнадцатилетней выдержки, сохранившееся в подвале еще с тех времен, когда адмирал владел собственным островком.

Лайра взяла с посеребренного подноса бокал и невинно спросила:

— Ты со мной чокнешься?

Тая украдкой взглянула на мадам Каппадокию: не случится ли у той разрыв мозга, если ее воспитанница на глазах у всех отопьет вина? Но гувернантка вела себя адекватно: она отступила к стеночке и слилась с интерьером так, что ее перестали замечать.

— Знает свое место. Старая школа! — одобрила Лайра, стрельнув в гувернантку глазами.

Тая хихикнула, сняла с подноса хрустальный бокал и столкнула его краешек с бокалом подруги — дзинь-дзинь!

— За почтенного хозяина этого дома! — громко воскликнула Лайра и отпила.

Адмирал привстал из глубоких кресел, в которые он погрузился с гостями, и чинно поклонился. Тая хлебнула вина — оно пахло свободой и дикими травами, но при этом горчило, так что трудно было решить, чего в нем было больше — желания выпить до дна, или больше не пить никогда.

— Лайра, пойди сюда, ты мне нужна, — позвала герцогиня через весь зал.

Баронесса с готовностью устремилась к госпоже. Тая сама не заметила, как ноги понесли ее следом — она даже сказать не могла, почему не в силах оторваться от этой блистательной придворной дамы. Легкая, летящая походка Лайры, шуршание красного кафтана поверх бархатного камзола, расшитого золотом, ее улыбка и независимый нрав — все восхищало Таю, как будто она встретила идеальный образец для подражания.

Герцогиня Чуль-Паль привстала ей навстречу и ласково улыбнулась:

— Милое дитя! Впрочем, она уже выросла, прямо девица на выданье. Наверняка вы, граф, уже посматриваете по сторонам в поисках подходящего жениха?

Тая ужасно смутилась и опустила очи. Но еще больше смутился пожилой адмирал — его не называли графом с тех пор, как лишили чинов. Он не ожидал услышать полузабытый титул из уст герцогини, хотя неожиданность и оказалась приятной.

— Нам не нужны слуги, вы можете их отослать. — Герцогиня распоряжалась уверенно, как у себя дома. — Давайте, я сама налью нашей невесте. Какое у вас замечательное вино, граф!

— Его изготовили еще до Огненной бури, когда цел был мой остров, — вставил словечко адмирал.

— Ах, эта буря! — посетовала герцогиня. — Как она изменила судьбы. У нас больше нет дальних островов, и нет кораблей, чтобы до них долететь. Раньше все было не так, верно? Давайте-ка выпьем за добрые старые времена, за разумных вельмож и их внучек, что расцветают и превращаются в невест!

Тая приняла бокал из рук герцогини. Терпкое вино пришлось выпить до дна — Тая подумала, что оставить хотя бы глоточек на донышке — значит не проявить должного почтения к ее светлости. Мадам Каппадокия даже не шелохнулась. Адмирал сделал гувернантке жест рукой — та приподняла пышные юбки и исчезла в дверях. За ней чинно вышел лейтенант Фит с подносом. В проход заглянул боцман Буль, любопытным взглядом окинул господ, и со вздохом захлопнул дверные створки, оставив хозяев наедине с гостями.

Адмирал тоже допил свой бокал до дна. Ароматное вино чуть горчило, но его действие начало ощущаться. Тае показалось, что в голове запрыгали мелкие чертики. Ей захотелось ущипнуть Лайру, но она удержалась.

— Тупиллио, прояви галантность, займи нашу юную хозяюшку, — распорядилась мать.

Наследный герцог поднялся из высокого кресла, подал Тае руку и повел ее в другой конец зала. За спиной Таи вспыхнул оживленный разговор, в котором участвовали сразу трое: герцогиня Чуль-Паль, адмирал Тар и баронесса Лайра ван Виль.

— Я и не знал, что на окраинах нашей столицы распускается такой чудный цветок, — проникновенно сказал Тупиллио, заглядывая спутнице в глаза.

— Надеюсь, вам не придет в голову этот цветок сорвать? — едва успев произнести эту колкость, Тая почувствовала раскаяние, ведь юный герцог, по всей видимости, хотел сделать ей комплимент. Как некстати дал знать о себе ее острый язык!

— Что вы! — заверил Тупиллио, останавливаясь у окна и разворачивая ее к себе. — Этот цветок нужно холить и лелеять. Если позволите, я стану садовником, который возьмет на себя заботу о нем.

— Заботиться нужно не обо мне, — возразила Тая. — Мои родители и мой брат — вот кто нуждается в заботе.

— А что с ними? — невинно осведомился Тупиллио.

— Они, как выражается стража, «гостят» в Каменной башне. Никто не знает, когда их отпустят из этих гостей. Я навестила их, и теперь мне грозит наказание.

— Наказание? — на лице герцога отразилось негодование. — Я заступлюсь за вас. Вы мне верите? Обещаю.

В этот миг он выглядел таким рыцарственным и галантным, что Тае очень, очень захотелось поверить.

— Через год мне исполнится двадцать лет, и я смогу наконец короноваться, — улыбнувшись своим мыслям, продолжил Тупиллио. — В честь коронации мать обещает устроить грандиозный праздник. К нему можно приурочить амнистию, которая освободит всех, кто задержался «в гостях». Я стану королем, и смогу делать все, что пожелаю. Хотите, я подарю волю вашей семье?

— Да, хочу! — горячо воскликнула Тая, и, спохватившись, вежливо добавила:

— Если вам будет угодно…

Тупиллио взял ее под локоток, выказывая расположение:

— Для этого нужно дождаться коронации. Я очень надеюсь, что ваш дедушка поприсутствует на ней среди знатных вельмож. Ведь он считался опорой прежнего короля. Как не хватает теперь этих старых, проверенных командиров! Когда-то на них держалась страна. Поговорите с вашим дедом. Расскажите, как мне нужна его поддержка. Как только я стану королем, все изменится к лучшему — вот увидите!

— Я вам верю, — искренне произнесла Тая. — Но зачем ждать целый год?

— К сожалению, таков закон, — ответил Тупиллио, глядя на нее сверху вниз своими серыми глазами. — Прежняя династия прервалась, и государственный совет должен избрать нового короля, а это такая тягучая волокита! Мне будет приятно, если словечко в мою пользу скажет и наш адмирал — ведь он служил казначеем ордена Грозового дракона, если не ошибаюсь?

— Это было давно, теперь об этом не вспоминают, — смутилась Тая.

Рассуждать вслух об ордене Грозового дракона при Паллиандрах было не принято, и ей казалось странным, что эту тему затронул сам герцог.

— Так вы поговорите с вашим дедом?

— Поговорю, — пообещала Тая.

— Прекрасно. Вы не только красивая, но и весьма дальновидная, — заметил Тупиллио, и тут же добавил, хитро сверкая глазами:

— Может быть, в знак нашей дружбы вы подарите мне поцелуйчик?

— Ой! — предложение оказалось настолько неожиданным, что Тая не нашлась, что ответить.

— Всего один поцелуйчик!

Тупиллио почувствовал, что близок к победе. Он нежно притронулся к плечам Таи и легонько потянул ее к себе.

— На нас же смотрят! — отшатнулась она.

— Вовсе нет! — настаивал он. — Все так увлечены разговором, что не обращают на нас внимания.

— Но моя гувернантка…

— Она давно уже вышла. Никто нам не мешает…

Тупиллио приоткрыл тонкие губы и потянулся к ней.

Бах! — с грохотом распахнулась входная дверь. Тая отпрянула. Лицо Тупиллио изменилось, и он отступил на шаг.

В зал стремительно влетел мощный рыцарь, закованный в блестящие доспехи. Легкая кольчуга из прочных колечек скрывала за спиной крылья, которые были так надежно упрятаны, что даже их краешки не торчали из-под звенящего подола. Стальной панцирь с ожерельем прикрывал грудь и горло вошедшего, налокотники, наручи, поножи защищали его ноги и руки, а черный плащ с серебряным ястребом свидетельствовал, что рыцарь принадлежит к свите Паллиандров.

Шлем с цветным гребнем из конского волоса пришелец держал в руках, что позволило Тае разглядеть его лицо — суровое, решительное, с волевым подбородком, выдающимся носом и густыми усами. Непонятно было, как в такой тесный шлем может вместиться его огненно-рыжая шевелюра, похожая на пышную львиную гриву.

Даже высокий лейтенант Фит казался тщедушным рядом с этой громадой. Сам лейтенант, явно обиженный тем, что ему не дают исполнить свои обязанности, просочился следом и объявил:

— Его милость рыцарь Диллирой Драй, барон ван Виртис!

Адмирал обернулся, взглянул на рыцаря и поморщился, как от кислого лимона. Лайра Кин отвернулась и обратила внимание на Таю, чтобы не встречаться с вошедшим взглядом. Зато герцогиня приподнялась, радушно раскинула руки и рекомендовала пришельца:

— Это начальник моей личной охраны. Вы ведь знакомы с ним, адмирал?

— Весьма поверхностно, — нехотя признал Тар, поглаживая свою короткую бородку.

Он поднялся с кресла и сдержанно раскланялся с вошедшим.

— Дили, ты всех распугал. Что-то случилось? — спросила рыцаря герцогиня.

— Да, ваша светлость, — прогромыхал Дили Драй. — К вам рвется младший цензурион. Утверждает, будто в этом доме скрывается преступница, виновная во всех смертных грехах. Я счел нужным проверить, нет ли тут посторонних.

По коже Таи побежали мурашки. «Ну вот, началось!» — мелькнула паническая мысль. Она с надеждой взглянула на Тупиллио, но тот хлопал глазами, ничего не соображая. «Если герцог и в самом деле такой галантный кавалер, каким хочет казаться, то самое время вспомнить об обещании и заступиться за меня», — подумала Тая.

— Допустить цензуриона? — громыхнул Дили Драй.

— Допускай, куда ж от них денешься, — вздохнула Чуль-Паль. — Сегодня с самого утра все стоят на ушах, — посетовала она, склоняясь к адмиралу. — Ночью какой-то разбойник пытался ограбить сокровищницу. Представляете? Самое любопытное, что ему это почти удалось. Он пробрался во двор, вломился в государственное казначейство, и через него проник к хранилищу, где покоится Грозовая корона Ярнов. Вы ведь помните эту корону, граф?

— Да, конечно, — поддержал разговор адмирал. — Золотой венец с девятью зубцами, украшенными самоцветами. В самом высоком зубце — лазоревый яхонт, синий, как глаза Ярвеля Лучезарного. Этот яхонт светился, когда король надевал венец.

— Именно! И этой короной венчают следующего короля, если все пройдет гладко. А разбойник — вот ведь шельмец — задумал ее стащить. Какая удача, что мой верный Дили оказался на месте. Он остановил татя и пресек грабеж, верно, Дили?

— Все верно, сударыня, — почтительно отозвался рыцарь. — Грабитель был в маске и черном плаще. Мне удалось схватить его за рукав, но он вырвался, разодрав одежду. Оторванный рукав остался у меня. Мы дали городской страже приказ искать мошенников в рваных плащах, но результатов пока нет.

— Вы узнали его? — поинтересовался адмирал.

— Куда там! — Дили Драй оживленно махнул рукой в железной перчатке. — Ночь, суматоха, туман. Он действовал, как невидимка, и больше напоминал духа, чем игруна. Правда, наши сыщики уже установили, что под маской скрывался известный разбойник, которого все называют Ночным Упырем. Но у нас нет на него ничего, кроме прозвища.

— Представьте себе: грабитель вспорхнул и перелетел через стену, как птица, — возмущенно поведала герцогиня. — А моя охрана в железных доспехах слишком тяжела, чтобы летать. Хорошо хоть, что корона не пострадала. Если вор вздумает за ней вернуться, ему не поздоровится.

— Да, мы приготовили для него парочку новых сюрпризов, — подтвердил Дили Драй.

Герцогиня удовлетворенно расхохоталась.

— Ага, вот она, лиходейка! — раздался торжествующий оклик.

В парадный зал адмиральского дома нахально пролез цензурион Шипилио Жмых. Для этого ему пришлось отпихнуть в сторону Цыбера Буля. В одиночку он бы не справился с толстым боцманом, но двое подручных, Задрубал и Обар Мотт, обеспечили перевес в силах.

Забыв посмотреть по сторонам, Шипилио ринулся к Тае и потянулся к ней кривыми руками. Герцог Тупиллио шагнул ему навстречу, приосанился и высокомерно спросил:

— Сударь, как вы смеете нарушать порядок в этом благоприличном семействе?

Шипилио остановился так резко, будто налетел на столб. Его взгляд упал на силуэт Каменной башни с ястребом, серебряной нитью вышитый на герцогском камзоле. Цензурион испуганно отскочил назад и качнул шлемом в низком поклоне.

— Ваша светлость, — пролепетал он. — Простите ради всего святого. Мы тут по службе-с, иначе никак.

Дили Драй подошел сзади, взял цензуриона железной перчаткой за шиворот и развернул к герцогине лицом. Только тут изумленный служака разглядел, в каком обществе очутился.

— И в чем же провинилась эта милая девочка? — едко спросила герцогиня. — Какие ужасные преступления она совершила?

— О, милостивая государыня! — взвыл Шипилио, бросаясь к правительнице.

Дили Драю пришлось придержать его, чтобы он не упал на колени — это было бы чересчур.

— Соблаговолите выслушать вашего самого преданного слугу, и он изложит сей казус самым обстоятельным образом! — от избытка чувств Шипилио заговорил о себе в третьем лице. — Не далее как нонешним утром сия наиковарнейшая злоумышленница обманным путем проникла в особо охраняемое помещение, где содержатся зловредные изменники — капитан Фабиал Тар с супругой и несовершеннолетним ребенком. Сия особа, именуемая Таисса Тар, попыталась освободить заключенных путем их перемещения с помощью транспортного средства — ездового шершня, какового она…

— А ну, стой! — прервала его герцогиня, сверкнув серыми, как пасмурное небо, очами. — Как ты смеешь называть наших почетных гостей заключенными? Капитан Фабиал Тар с семьей гостит у нас по особому приглашению, разве не так, граф?

Ее сверлящий, пронзительный взгляд пал на адмирала.

— Так-то оно так, но ведь… — неуверенно пробормотал Тиброль Тар.

— Вот и я говорю! — с напором продолжила герцогиня. — Каменная башня — не тюрьма. Это цитадель родового имения Паллиандров, сердце чудесного замка, между прочим — памятника архитектуры. Семья адмирала у нас в гостях, ясно?

Ее беспощадный взор вонзился в подавленного цензуриона.

— Не смей называть их ни изменниками, ни заключенными. Чтобы я больше такого не слышала!

«Чего это герцогиня так завелась? — подумала Тая. — Что за шлея попала под ее роскошное черное платье?» Она вопросительно взглянула на своего кавалера, но Тупиллио стоял, в растерянности приоткрыв рот, и смотрел на мать с полным недоумением.

Неожиданный гнев герцогини парализовал цензуриона. Он принялся униженно пятиться, бормоча:

— Виноват, ваша светлость. Не извольте сердиться. Уверяю вас: мы все исправим. Учтем ошибки, повысим уровень, впредь не допустим.

— Я хочу, чтобы наши почетные гости ни в чем не испытывали недостатка, — внушала правительница. — Чтобы кормили их по высшему разряду. Чтобы снабжали домашней одеждой, к которой они привыкли. И самое главное — там ведь такая природа! Их выпускают на прогулки?

— Раз в день, государыня. В пределах подконтрольной территории.

— Как раз в день? Безобразие. Выпускайте два раза. Эх, чего мелочиться — пусть гуляют, когда хотят. Вам это ясно, цензурион?

— Все понял, ваша светлость, все исполним самым надлежащим порядком. А если мы чего допустили, ошибки там, просчеты или другие какие недоработки — то мы мигом поправимся, тут будьте благонадежны!

— Ступайте, цензурион, — смягчилась герцогиня. — Я в вас верю. И чтоб никаких жалоб не поступало!

Шипилио выскочил из зала, как ошпаренный. Задрубал с Обар Моттом припустили за ним.

— Может, пришла пора вернуть гостей домой? — осторожно вставил словечко адмирал. — Погостили, пора и честь знать.

— А вот об этом я с вами хотела поговорить, граф, — герцогиня была сама любезность, тон ее превратился в медовый. — Вы ведь знаете, что в следующем году совет выберет нового короля? Ваше мнение бесценно. Как важно не совершить ошибки! Как важно поддержать верную кандидатуру!

— Ко мне уже давно не обращались с государственными делами, — смутился адмирал. — Но если я чем-то могу услужить вам…

— Еще как можете! — пыталась обаять его герцогиня. — Ведь для многих вы остаетесь знаменем прежней династии. Вы ходили в любимчиках Ярвеля, не скромничайте, все это помнят. У вас, наверное, осталась куча вещиц, напоминающих о короле — его орденов, наград, писем?

— Желаете на них взглянуть? — сообразил адмирал.

— Если вас не затруднит…

— Таисса, будь добра, слетай в мой кабинет за ларцом, что стоит в дубовом шкафу у стены, — любезно попросил адмирал.

Тая взяла у него ключик от шкафа и бегом бросилась в кабинет, что находился на втором этаже. Входить сюда имели право только самые близкие, и Тая очень гордилась тем, что пользуется полным доверием деда. Она так торопилась подняться по лестнице, что даже взмахнула крыльями, перелетев сразу через три ступеньки.

Массивный шкаф из мореного дуба угрюмо темнел в углу кабинета, между высоким окном и стеной, увешанной портретами и коврами. Тая всегда побаивалась этой мрачной громады: его толстые дверцы с запорами походили скорее на ворота крепости, да и сам шкаф представлялся не комнатной мебелью, а неприступной твердыней.

Чуть дрогнувшей рукой она отперла его и взяла с полки увесистый золоченый ларец со статуэткой на крышке, изображающей пару черных барашков, столкнувшихся рогами.

Что хранилось в этом ларце? Об этом можно было только гадать. Но, судя по тому, как надежно он был упрятан, дед очень дорожил его содержимым.

Адмирал благодарно кивнул Тае, взял ларец в руки и погладил крышку, как будто раздумывая, стоит ли ее открывать. Но герцогиня сгорала от нетерпения, и он решился. Под ворохом драгоценностей, у самого донышка, обтянутого красным бархатом, лежала пачка писем.

— Это они? — срывающимся голосом спросила Чуль-Паль.

— Да. Письма Ярвеля Лучезарного, — робко проговорил адмирал. — По правде сказать, я и не думал, что они могут кого-то заинтересовать. Самого короля давно нет в живых, его династия пресеклась, и только такие старые пни, как я, еще помнят его времена.

— Мой покойный супруг относился к его величеству с глубочайшим почтением, — сказала Чуль-Паль. — Мне хотелось бы сохранить память о короле. Вы не могли бы подарить мне парочку писем?

— Подарить? Парочку?

Адмирал пришел в замешательство и покрутил черный с проседью ус.

— Ну хотя бы одно…

Герцогиня оглянулась на баронессу, та согласно кивнула.

— Одно? Отчего же… конечно, — забормотал адмирал. — Но в них нет ничего любопытного, нет важных событий или политических завещаний. Король просто дает мне распоряжения о строительстве флота и оснащении новых кораблей, о закупке провизии для экипажей и новых маршрутах для экспедиций. Они могут потешить лишь стариковскую память, но нынешних дел не коснутся.

— Мне хочется увидеть строки, написанные рукой Лучезарного монарха, — улыбнулась Чуль-Паль.

— Тогда, пожалуй, вот это, — решился наконец адмирал.

Он выбрал из пачки письмецо в надрезанном конверте.

— Это приказ Ярвеля о подготовке корабля для его сына Лема.

— Прекрасно! Как раз то, что нужно!

Герцогиня выхватила письмо из рук адмирала и передала его баронессе. Лайра тут же упрятала конверт за подкладку кафтана.

— Представьте себе, по городу бродят слухи, что принц Лем может вернуться, — заметила со смешком Чуль-Паль. — Как вам такое?

— Это пустые сплетни, — пожал плечами хозяин.

— Ну а если бы он в самом деле вернулся, то наверняка навестил бы вас, разве нет?

— Это совершенно невероятно, ваша светлость, — потемнел адмирал. — Вне сомнений, принц Леммонт Ярн погиб десять лет назад.

— Вот и я говорю, — вздохнула герцогиня. — Народ чего только не болтает. Если вас вдруг кто спросит, не забудьте, что есть правильные ответы, а есть очень, очень неправильные. И когда мой Тупиллио станет следующим королем — то, возможно, все гости вернутся домой. И всем будет веселье.

Адмирал широко развел руки в стороны, показывая всю полноту своего согласия с мудростью герцогини.

— Подойди ко мне, моя девочка, — ласково произнесла правительница.

Тая неуверенно оглянулась на Тупиллио — тот задумчиво теребил каштановые кудри, выбивающиеся из-под берета. Однако взгляд Лайры ее подбодрил — молодая баронесса энергично кивала ей из-за спины госпожи, подсказывая: давай, действуй, смелее!

Тая робко приблизилась и преклонила колено, чтобы быть не выше сидящей правительницы.

— Дай я тебя обниму, — покровительственно потянулась к ней герцогиня. — Выпей еще бокальчик. Лайра, налей нашей юной красавице. Ты ведь не думала в самом деле увозить маму и папу из башни?

У Таи отнялся язык и пересохло в горле. Пока она пыталась выдавить из себя хоть слово, Лайра пришла ей на помощь:

— Она даже кареты с собой не взяла, прилетела на шершне. Куда бы она посадила целую семью, если бы задумала ее вывезти?

— Вот и я о том же, — благосклонно покивала герцогиня. — Ты, наверное, просто соскучилась по родным?

Тая моргнула и снова не нашла, что ответить. Лайра подсказала:

— Она хотела с братиком поиграть. Не видела его целый год.

— Поиграть с братиком! Как это мило. У Тупиллио тоже есть младшие братья — Вольмо и Кромантино. Вольмо шестнадцать лет, а Кру-Кру только четырнадцать. Разве можно осуждать девочку за то, что она хотела повидать брата?

Адмирал выдохнул, как будто у него камень упал с души. Тая испытала огромное облегчение. Подошел юный герцог, подал ей руку и помог встать. Герцогиня тоже встала и засобиралась — пышный подол ее платья заскользил по яшмовой плитке пола, изрезанной пестрыми цветными прожилками.

— Как нам не хватает таких добрых старых служак! — с чувством сказала она, прощаясь с адмиралом.

Дед Таи согнулся в низком придворном поклоне. Дили Драй вышел последним и сделал жест рыцарям, до сих пор сторожащим вход. Те мигом снялись с поста и оседлали богатырских шершней, приученных к тяжеловесным наездникам. Тая выбежала проводить визитеров, надеясь, что эта любезность хоть как-то загладит ее опоздание.

— Мы с вами еще увидимся, правда? — многообещающе шепнул ей Тупиллио перед тем, как усесться в карету.

Вереница повозок загрохотала колесами, выруливая на проспект. Рой одиночных всадников взмыл ввысь, прикрывая кортеж с воздуха. Тая помахала ладошкой вслед, особенно стараясь, чтобы ее заметила Лайра.

— Фу, кажется, пронесло. — Боцману Булю понадобилось целое полотенце, чтобы стереть со лба обильно выступивший пот.

Только пожилой адмирал стоял посреди суеты, крепко задумавшись.

— Дедушка, пойдем в дом, — тронула его за руку Тая.

— Да, пойдем, — согласился он. — Нам нужно поговорить.