Вурдалакам нет места в раю

Денис Владимирович Морозов, 2020

Роман "Вурдалакам нет места в раю" – захватывающее произведение, сочетающее в себе славянское фэнтези, мифологию и остросюжетный детектив. Действие разворачивается в сказочном мире, где обитают русалки, водяные, оборотни и другие персонажи народного фольклора. Вурдалак Горихвост обладает особенным даром – он превращается в волка. Люди боятся и ненавидят его. Герой страдает и мечтает найти свое место среди людей, но, чтобы преодолеть их недоверие, ему придется пройти через множество жестоких и мучительных испытаний. Расследование загадочного убийства старого колдуна вынуждает Горихвоста отправиться в волнующее путешествие по волшебному миру, где ему предстоит столкнуться с демонами и древними божествами, разоблачить заговор коварных злодеев, победить ужасное чудовище, и встретить такую светлую, но такую печальную любовь. Это увлекательное повествование об истинных ценностях, предательстве и самопожертвовании, которое не оставит равнодушными любителей славянского фэнтези и детективов.

Глава 5. Лесная охотница

Горихвост улепетывал со всей мочи — так, что лес трещал, потому что бежать приходилось напролом. Ему казалось, что он продвигается слишком медленно, и что в любой миг с неба нагрянет неистовый бес, или тропа вдруг искривится под умелыми чарами лешего и выведет обратно, прямо в руки царя, или еще какое черное колдовство наведут на него братья-нечистики, которые в этом деле большие знатоки.

Грудная клетка вздымалась от хриплого дыхания, а легкие ходили ходуном, как кузнечные меха. Боярину Видославу Рославичу и псарю приходилось еще хуже — эти были непривычны к бегу по чащам, а Курдюм и вовсе застрял где-то сзади.

Горихвост выскочил на опушку и ухватился руками за сук, чтобы не свалиться от изнеможения. Лопоухие гончие путались под сапогами, как будто и без них не нашлось бы, обо что споткнуться. Ободрав дорогую ферязь о колючки, из чащи вылез боярин. За ним появился Звяга, кожух которого насквозь промок от пота. Но, несмотря на усталость, псарь тут же принялся пересчитывать собак.

— Курдюм где? — едва выплевывая слова, прохрипел Горихвост.

— Отстал, — махнул рукой в сторону леса боярин.

— Надо вернуться.

— Брось. Вернемся — сгинем.

— Он за мной воротился. А я его брошу? Не по-нашенски это, — возразил Горихвост и полез в кусты.

Подлесок проглотил его с головой, но стоило ему поскользнуться на россыпи бледных поганок и со смачным чвоком плюхнуться в грязь, как из гущи колючего малинника ему навстречу выкатился толстый мельник, точно так же скользнул по траве и грохнулся следом. Оба беглеца — худой и высокий Горихвост и маленький круглый мельник — столкнулись лбами, отчего по лесу пролетел такой звук, будто полное ведро со стуком поставили на край колодца.

— Батюшки-святы! Спаси-сохрани! — со страху заверещал Курдюм.

— Лихо-марево! Как обухом по рогам! — взвыл Горихвост.

— Чего ты бодаешься? — обиженно выкрикнул мельник.

— Это я бодаюсь? Мне нечем! Всю башку обдолбали! — сквозь брызнувшие слезы простонал вурдалак.

Они посмотрели друг на друга и разом расхохотались. Курдюм обнял лесного верзилу и вымолвил:

— Горюня, как я рад, что ты цел!

— А я уж и не чаял тебя увидеть. Думал, чаща тебя проглотила.

— Э, нет, брат! Я лесу не по зубам.

— Не говори! Хоть ты с виду и жирненький, как Еропкино порося.

Они снова расхохотались. На опушку оба выбрались, обнимая друг друга за плечи.

Звяга хмуро взглянул на них и неодобрительно буркнул:

— Вот дружки: волк и боров!

— Молчи, пес! — бросил в ответ Горихвост. — Свору на поводке держишь, а вот язык за зубами держать не умеешь!

— Эй, холопчики, вы чего лаяться вздумали? — прикрикнул на них Видослав. — Мы же только что вместе ушли от опаски.

— Пес и волк по-другому не могут. Знать, природа такая, — примирительно молвил Курдюм, обнимая обоих.

— Как там погоня? — не успев отдышаться, забеспокоился боярин. — Нечисть от нас просто так не отстанет.

— Угомонись! Я лесную братию знаю. Ни бес, ни леший за лесную опушку не сунутся, — успокоил его Горихвост. — Разве что ворон сюда залетит, ну ему-то мы перышки быстро ощиплем.

— И все же давайте убираться подобру-поздорову, — растревожился Видослав. — Звяга, пригляди за тропой: не идет ли кто по нашему следу?

— Погоди, барин, не до того мне! — недовольно ответствовал псарь. — Не видишь что ли: выжлица ополоумела. Не дается мне в руки.

— Ну и брось ее, после сама прибежит.

— Что ты! Как можно? Я ее со щенячьего возраста помню. Вдруг дикие твари ее затерзают? Помоги-ка лучше ее поймать. Да береги пальцы: в сильном расстройстве она и хозяина тяпнет.

Боярин нехотя поплелся за псарем и сделал вид, что помогает ему ловить суку. Однако выжлица и в самом деле была не в себе: она не давалась, визжала и носилась между опушкой и конопляником, беспокоя всю свору. Наконец, она нырнула в заросли конопли и скрылась из виду. Боярин и псарь углубились за ней.

Горихвост перевел наконец дух, хлопнул по плечу Курдюма и вымолвил:

— Пусть бегут. Но как вышло, что судьба вас так вовремя принесла?

— Эх, кабы надеяться на судьбу, то висела бы сейчас твоя шкура на Древе миров, и клевало бы ее вороньё! — расплылся в улыбке мельник. — Как слинял ты с мельницы в сильном подпитии, так и заговорила во мне самая бесполезная вещь на свете — совесть. Ну, думаю: раз волка на подвиги потянуло, то лучше бы овцам не блеять. А в деревне у мужиков на тебя зуб. Как бы шкурку с тебя не спустили! Дождался я утра и пошел посмотреть, не случилось ли беды. Вижу: деревня с рассвета не спит, вся переполошилась. Селяне сказывают, что полночи за вурдалаком гонялись, да призрак Прежнего барина в лес его уволок. Эх, думаю, быть огорченьицу! Кинулся в ноги воеводе Видославу Рославичу, так мол и так, говорю, ты теперь на селе главный начальник, так изволь, мол, распорядиться — спаси от лютой судьбы Горихвоста. Тебе доброе дело зачтется.

— Разве не князь на селе главный?

— Князь-то что? Он только и думает, как бы в столицу вернуться и снова на свой золоченый престол сесть. А боярин Видоша сельцо наше прикупил себе в вотчинку — видать, задумал тут корни пустить. Он и есть настоящий хозяин. Ты разве не знал?

— Откуда? Кому в лесу интересны деревенские сплетни?

— И то верно. В лесу жить — по-волчьи выть, — согласился Курдюм.

— Борзуха! К ноге! — послышался из зарослей голос, охрипший от крика.

— Зачем нам вообще выходить? Может, выгодней в зарослях отсидеться? — последовал тут же рассудительный голос боярина.

Из конопляника появился Звяга с выжлицей, посаженной на поводок. Лопоухая гончая беспокоилась и вырывалась, так что псарю стоило сил ее сдерживать. Боярин высунул из кустов испуганное лицо, огляделся и сделал маленький, очень-очень осторожный шажок на опушку.

Горихвост задрал голову. Над верхушками сосен кружил Хорохор, расправив черные крылья и склонив хищный клюв. Увидев людей, он победоносно каркнул и начал снижаться.

— Выследил нас, злодейский пособник! — попытался прикрыться кустом Видоша.

Лапы молоденькой елочки у опушки дрогнули, и из-за них показалось юное личико с гладкой кожей. Пара глубоких голубых глаз уставилась на беглецов. Золотисто-пшеничные волосы, заплетенные в две косы, всколыхнулись от беззвучного хохота. Серебряный обруч с лазоревым яхонтом перекосился, скрывая морщинки, побежавшие по гладкому лбу. Ладонь с золотым кольцом на мизинце поправила драгоценную запону багряного корзна, на спине которого колыхался вышитый сокол, несущий в когтях ветку дуба.

Хорохор резко спикировал с высоты и уселся на еловую лапу вровень с пушистым воротом из куньего меха. Однако стоило ему заметить запону с желтым прозрачным камнем, в глубине которого мерцала темная прожилка, похожая на змеиный зрачок, как он испуганно каркнул и перелетел повыше.

— Не бойся, Змеиный глаз кого попало не ворожит, — раздался звонкий голосок охотницы.

— Я нашел их, царевна. Но они уже выбрались из владений твоего батюшки, — програял ворон, опасливо косясь на запону.

— Тебе-то что беспокоиться? У птиц нет границы. Да и я хожу, где хочу, — беспечно ответила Ярогнева.

Стоило ей отодвинуть куст и показаться на опушке, как Видослав Рославич испуганно заголосил:

— А вот и погоня! Дождались! Эх, говорил же я вам!

Ярогнева достала из-за спины лук и тул со стрелами. Ее движения не оставляли сомнений: охотница собиралась стрелять. На расстоянии в два десятка шагов спрятаться от ее стрел было негде. Да и что это были за стрелы! У людей таких точно не сыщешь. У каждой из них наконечник пылал пламенем, как огненный цветок. Казалось, что стоит тронуть такую стрелу — и обожжешься. Но Ярогнева уверенными движениями вытащила одну из них из тула и положила на тетиву.

— Стрельнет — насквозь прожжет, — завороженно прошептал Курдюм, наблюдая за тем, как распускается пламенеющий цветок в руках у царевны.

Решив, что выжидать опаснее, чем поторапливаться, он отчаянно бросился к ней. Полотняная шапочка мельника едва доходила охотнице до носика, однако толстяк так вцепился в ее тоненькую фигурку, что лук со стрелой выпали из ее рук. Царевна потянулась к поясу и выхватила из ножен меч.

— Знаешь, что это? — грозно спросила она Курдюма. — Это меч Душебор. Он забирает души таких остолопов, как ты.

— Мы еще посмотрим, кто из нас остолоп, — возразил Курдюм и вцепился ей в пояс.

Ворон на ветке беспокойно заграял.

— Оскорбить меня хочешь? — выкрикнула возмущенно царевна.

В самом деле: сорвать с девы пояс, да еще при народе, у вятичей считалось таким оскорблением, что родня обиженной вряд ли простила бы посягателя. Однако в этот миг соображения девичей чести, похоже, беспокоили Курдюма меньше всего.

— Отдай меч! — с неожиданной дерзостью рявкнул он.

— Зачем он тебе? У тебя руки кривые, — возразила царевна.

— Все равно он не твой. Ты его у вурдалака стащила.

— Тебе-то что? Выискался заступник.

Ярогнева направила острие Курдюму в брюхо, легонько ткнула и осведомилась:

— А если насквозь продырявить — что из тебя потечет: кровушка или пиво?

Мельник опешил и отскочил назад. Глазки его забегали, он решил сменить тактику и вкрадчиво предложил:

— Тогда, может, продашь его? Взгляни на рукоять. В ней камень зеленый, он к твоим глазам не идет.

— К моим глазам все идет, — заверила царевна.

На миг она все же смутилась, и непроизвольно поправила легкий венец с синим сапфиром, перекосившийся на ее пшеничных волосах. Пока мельник неловко топтался, не решаясь приблизиться, она подобрала лук и взяла стрелу, наконечник которой рассыпал сноп искр. Оглядев всех четырех мужчин, она остановила взгляд на парадной ферязи Видослава.

Конец ознакомительного фрагмента.