Танк по имени Лютик

Денис Викторович Прохор, 2022

Россия в любую эпоху страна удивительная. Раз за разом жизнь и судьба бросают ей вызовы, а она не гнётся и не ломается. Течёт по реке времени в одном известном ей направлении. Мимо бед. Через беды. Из года в год. Из века в век. А вместе с Россией плывут люди. Многие по течению, но есть кто против. И хорошие и плохие, а вместе российские. О них об этих людях эти рассказы. Тех, кто жил в условиях ковида, кто живёт внутри Специальной Военной Операции. Такие как были. Такие как будут. Такие как есть…

Почти Стивен Кинг

Если покопаться. Хорошенько так порыться иноагентским real-ом. В путинской России можно найти и бяку и буку и обеих разом. Любая Россия не совершенна. Красная. Белая. Это факт. Его учитывает здоровая психика."Прекрасная Россия Будущего". Это тоже факт. Его исследует здоровая психиатрия. Путин — el clasico, после Крыма и гипер ракеты"Циркон", это Россия по расписанию. Автобусы бегают, корабли ходят, самолеты летают, а санкции копошатся. Все по местам и на полочках. Есть нюансы, конечно. Дагестан не Швейцария. Там горы и здесь горы. Но! В швейцарских горах пасутся толстые и робкие коровы, а в кавказских исключительно орлы. Это понимать надо. Учитывать. Брать на государственный карандаш. Как говаривал Мишель Фуко, философ-маятник, страна едина пока едины армия, тюрьма и школа. А в этих социальных институтах все по расписанию. Подъём-отбой. Ясно. Понятно. Вчера. Сегодня. Главное завтра. Те кто здесь после Ельцина точно поймут все прелести этого скучного и надежного процесса. А свобода? Свобода как воздух, вода или Жириновский. Дело личное. Дело темное. И, может быть, единственное что по-настоящему зависит от отдельно взятой личности. Ее воли и разума. Можешь есть, можешь не есть. Можешь сесть, а можешь как Владимир Вольфович. Каждый волен в своих желаниях. Это Россия. Ковчег. Свободы в том числе. Да. Все что было выше никакая не лесть и даже не лиздь. Пойди еще доберись до государственной сладкой кирзы. Там такая толчея и несознательность. Удобное местечко для правильного лизания еще заслужить надо. О чем разговор, если вся последующая история — это последовательная и беспощадная критика путинского режима с его точным расписанием и ковидными выплатами мальчишкам, девчонкам, а также их родителям. Если бы экспресс"Калуга-Москва"опоздал и не прибыл на станцию Москва-Киевская вовремя…Что-то было бы, а получилось, что было что-то. Саша Пальчик хоророкнулась. Закринжевела так, что Матронушка не отшепчет. И виной тому, украинцы не дадут соврать. Конечно он. Кто же еще. А раз виновный за все известен, осталось рассказать, что произошло в тот самый майский день, когда Саша Пальчик приехала в Москву и попала. Она попала.

Ломиться к выходу в числе первых, Саша не стала. Послушала тетин новопаситный голос из динамика в вагоне. Бросила телефон в сумочку, а сумочку на локоть. Сашенька была красива великой среднестатистической русской красотой. Неприметной, как дождь за окном, в Москве или Вологде и непобедимой и легендарной в Берлине или Санкт-Морице. Васильковые джинсы на круглой и правильной попе. Кремовая блузка с рюшами. Небрежный пучок русых волос. Черные"удивленные"очки, а за ними вековая тихая глубина серых милых глаз. Ми-ми-ми, а с боку бантик. А теперь регулярная (для психологизма) ложка дёгтя. Жизненные горизонты у Саши тоже были среднестатистические. Раньше Достоевский, а теперь Инстаграм в ответе за небеса и хляби русской души. Нет теперь литературной нужды шить простыни из слов, чтобы объяснить те или иные душевные конструкции. Tik Tok вместо Чехова. Хорошо это или плохо? Инаково. Так будет правильно. Алгоритмы и нейросети пишут романы и повести. Теперь Львы Толстые живут в микрочипах, а не в Ясной Поляне. Одна страничка в социальной сети расскажет про конкретного гражданина больше чем весь корпус великой русской словесности. Например, из интернетовской суеты легко и просто можно нарисовать душевный портрет Саши Пальчик. Ее статус: 100 грамм за Инстаграм! В ленте Фейсбука: веганство, тортики, лайки Александру Семеновичу, преподу по международному праву и его пятикилограммовому лещу. В подписках инфоцыгане, мопс Лепса, Обнинскремстрой и 50 Cent. В корзине Озона третий месяц пылятся стринги"En Canto"и мешок дренажного грунта"Перегноюшка". В СберЗвуке какой-то саунд. В Сбербанке два кредита и баланс переменный. Возможен устойчивый минус. В общих чертах:"Здрасте. Я Саша The power is you Пальчик. Иду себе такая по Москве и низкокалорийному майскому утру к подружке на Кантемировской. А чего добилась ты, третья планета от Солнца?"

Сойдя с орбиты весенней, подмосковной толпы Пальчик набрала Киру Соколову.

— Кир?

— М-м-м

— Я на Киевском.

— Круто. — Кира помолчала, а потом спросила с тревогой. — А я где?

— Соколова! Ты что бухая?

— Самая ты бухая…Вроде моя квартира.

— Соколова!

— Погоди. Из окна посмотрю. Вроде город мой.

— Ты прикалываешься.

— Какой прикол, Пальчик. У меня мужик в кровати храпит.

— Какой мужик? Бородатый?

— Бородатый.

— Вокруг пупка татушка глаза?

— Сча…Точно.

— Это муж твой Димка.

— Му-уж.

— Соколова. Через час я у тебя.

— Через ча-ас. Это сколько?… Стой. А откуда ты знаешь про пупок моего мужа?

Саша швырнула телефон в сумочку. Чтобы сбить раздражение и законную женскую ярость, набрала воздух в легкие, выпучила глаза за черными очками. Мысленно привязала Соколову к столбу и сложила у ее ног с дешевым педикюром вязанку сухих березовых дров. Вспыхнула умозрительная спичка. Голая Соколова изогнулась, прикрыла руками плохо сделанную грудь. Димке еще полгода кредит выплачивать. Это кроме холодильника. Саша Пальчик не медлила ни секунды. Жаркое, жадное пламя. Испуганное, не симметричное лицо Соколовой. Внутри Саши, в районе нижнего пирсинга, собирался радостный крик удовлетворенной мести. Собрался и рассосался без остатка. Горели дрова. Горела Соколова, но внутренним огнем. Вместо вентилятора работала целюлитная попа. Будто это вебкам-сессия, а не аутодафе. Напротив, у Саши Пальчик задымилась ее психо матрица. Она выдохнула. Потом еще раз и еще. На самом краю сознания вспомнила, что дыхание — процесс возвратно-поступательный. Не то, что советует в своих блогах коуч личностного роста Мириам Суетуева:"Отключаем Землю, включаем Космос". И нервы никуда не делись. Отписка тебе, Суетуева! За спиной, у входа в подземный переход, разгоралась адским пламенем похотливая пляска Киры Соколовой. Саша Пальчик процокола по дырявому гранитному коридору с выходами на платформы. Налево. Прямо. Направо. Вверх. Прямо в яйцевидный вестибюль метро, выкрашенный разными нюансами орехового цвета. Миндальные стены. Двери — лесной фундук. Сумеречные плафоны на люстрах оттенка: жареный арахис. Общее впечатление мерзко-имперское. Во всех темных углах вестибюля особо репрессированным мерещились усы генералиссимуса. Как выскочит. Как даст на орехи! Ох, уж эта советская архитектура. Как советская прокуратура. Шило в бок врагам народа. Стилистическое шило в концептуальный бок. Саша подошла к одному из метроматов. Проверила свою"Тройку". 26 рубликов не хватало на балансе, чтобы добраться до места назначения. Саша протрясла весь кошелек и всю зарплатную карточку. Возилась долго. Позади успела нарисоваться короткая энергичная очередь.

— Сейчас! — отвечала Саша, хотя ее никто не спрашивал. Кто-то из них двоих тормозил. Или Саша или метромат. Саша наливалась пунцовым румянцем, как негативный персик.

— Пополнить баланс нажми. — посоветовал кто-то сзади.

— Сама нажми. — отсобачилась Саша. — Я что делаю?

Она стучала по красной плашке на экране кулачком и ничего не выходило. Помогла бабулька из очереди.

— Смотри. — пенсионерка ловко и быстро тыкнула в нужные места экрана и метромат загудел. Отдал карту и чековую ленту.

— Я так и делала!

— Я раньше тоже так делала. — подбодрила ее бабуля. Саша почти мгновенно возненавидела эту улыбку с искусственными муниципальными зубами и натуральным участием.

— Спасибо. — сказала Пальчик, а все услышали:"Без тебя разберусь, старая милфа. И без тебя, Соколова…Просто милфа".

— Масочку, девушка. Масочку. — поприветствовал Пальчик охранник у турникета.

День продолжал бычить. Саша протолкалась к миндальной стене, сбивая по дороге с верного курса гостей столицы и гостей гостей. Стала искать маску. У нее была отличная маска. Крафтовая. С перфорацией и вышитой вручную черепашьей мордочкой.

— Подождите, молодой человек… Ага. Спасибо.

Саша оттерла от висящего на стене дифузера с антисептиком неприметного парня в сером костюме. Ополоснула руки. Понюхала, конечно. Не пробник Ив Роше, но и не замерзайка с трассы. Парень в сером что-то сказал. Пальчик его не услышала. Поймала столичный метротемп. Влилась в тягучую пассажирскую струю, копившуюся у турникетных шлюзов.Теперь Сашу никто не задерживал. Кроме разве что нехорошего предчувствия, лежащего камнем в желудке. Камень был холодный и мокрый. Пальчик осторожно, как будто в воду, ступила на ленту эскалатора. Перед ней и вместе, ехала вниз нежно-розовая свиная вырезка. В соломенной шляпе с лентой и деревянными лыжами фирмы"Телеханы". Инстинктивно Саша схватилась за поручень. Невозможно было поверить. Здесь. На эскалаторе. В центре четкой путинской Москвы. Но да. Это были"Телеханы". Лыжи деда Петра. Только желто-синие и в руках у пузатого мужика в малиновом спортивном костюме. В любом случае это что-то да значило. Пальчик вспомнила крутую и славную зимнюю горку. От магазина"Илона"прямиком на трассу Лобня-Долбня. Снежная пыль. Скорость. Сугроб. В нем Сашины ноги и сломанные лыжи. В апофеозе являлся дед Петр с топором. И ведь починил. И лыжи и внучку. Рядом с малиновым пиджаком на рифленой ступеньке стояла птичья клетка, наглухо закрытая темно-зеленой плотной тканью. Бегущие по элеватору граждане перепрыгивали клетку без слов и по делу. Великое московское равнодушие. Есть в нем что-то ровноудивительное. Пальчик не хотела фантазировать. Что да кто в этой таинственной клетке. Не ее это дело. Не ее проблема этот желтый волнистый хвостик, появившийся из-под темно-зеленой накидки. Он вкусно дрожал и похрустывал. Именно так. Сквозь шум Пальчик отчетливо слышала. Тот самый гипнотизирующий, завораживающе-гадский звук, лопающейся пупырчатой пленки. Чпок. Чпок. Чпок. Чпо… Так. Стопе. Не раздумывая, Саша двинулась за манящим хвостиком. Вслед за клеткой тот мерно качался на ходу, зовя и отталкивая одновременно. На платформе было людно, ковидно и оккультно. Малиновый костюм, лыжи и клетка скрылись за одной из гранитных колонн, но Сашу Пальчик это не взволновало ни капельки. Ей не нужно было видеть или слышать. Она чувствовала. Чувствовала на полную катушку. В полупустом вагоне народ собрался не"пиковый"и расслабленный. Места хватало, но Саша уверенно повернула налево. Встала на закрытой площадке между вагонами. Оперлась на изогнутый поручень. Хвостик был на месте. Дрожал и притягивал. После"Октябрьской"желание внутри Саши оформилось. Конечно, оно было не разумным. Похотливое и липкое. Как у порядочно выпившей одинокой женщины, лажающей в караоке:"Ериван Йа шпилью. Йа м-м-м…Гоге-э-н!"Парк Культуры. Добрынинская. Саша задышала тяжело и часто. Темное желание переместилось вверх. Отяжелило голову. Саша отвернулась и схватилась за поручни. обеими руками. Неожиданно закончился воздух и в горле образовалась сухая, шершавая пробка. Стало проседать сердце. Ниже. Ниже. Почти задушило кишечник. Пытаясь остановить неминуемое, Саша Пальчик произвела личную революцию внутри подмосковной коренной девушки образца 2021 года. Она пожертвовала, может быть, самой важной частью самое себя. В вагоне метро, при искусственном и тусклом свете, сорвала с себя"удивленные"солнечные очки.

— Мама! (это авторское)

— Э-э-э. Ты чего? — Мужик закрыл собой клетку и выставил лыжи на защиту собственной малиновой груди с вышивкой на сердце славянской вязью. Саша переломила острым углом свою чудесную фигурку. Порезала в лоскуты полупрозрачный воздух своими длинными пальцами.

— Покажи мне! — могильным голосом заговорила Саша Пальчик в вагоне метро в перегоне между станциями Павелецкая и Таганская.

— Что тебе показать? — не понял мужик. — Нечего мне тебе показывать. Я инвалид!

— Покажи мне.

— Совсем, шлёндра? Отойди! Отойди, говорю! — в голосе мужика появились визгливые нотки растерянности, а значит страха. Инстинктивно, он скрестил плавные лыжные клювы. Андреевский крест от фирмы"Телеханы"не произвел особого впечатления на Сашу Пальчик. Предмет ее неистового и внезапного желания находился рядом. Между ногами малинового мужика. Яснее ясного. Пальчик видела его. Возлюбленный хвостик. Теперь Саша могла рассмотреть его во всех подробностях. Он не был насыщенно жёлтым. Скорее на полпути от бежевого и коричневому. Идеальный равнобедренный треугольник. Один из катетов был особо восхитителен и сексуален. Волнистое совершенство. Возбудительное. Умопомрачительное и сверхгреховное. Покруче того случая со стриптизерами на вписке и Киры Соколовой в кигуруми собора Парижской богоматери. Хотелось прижаться к этому жирненькому штормовому краю. Пройтись по нему пальчиком. Всем без остатка. От каблучка и до небрежного пучка русых волос. Она опустилась на колени. Прямиком на стерильный, как мозг зрителей блогера Андрея Полтавы, пол. Глаза Саши были закрыты. Ее голова двигалась в неспешном, а потом во все убыстряющемся ритме. Он родился из обрывков прошлого опыта, хвостов не случившихся встреч и расставаний. Все это связало воедино новое и колкое. Иголочное ощущение возможности. Нет. Права и свободы: самостоятельно исполнить то, что желается.

— Люди! Люди! Уйди, наркоша! — мужик не выдержал и перешел к решительным действиям. Перетянул Сашу Пальчик по спине тополиными лыжами. Она этого даже не заметила. Зато во всех деталях разглядела другое. Черт возьми, но да! Это были нежно трогательные пузырьки однозначного цвета:"Лукавый Беж". Пузырьки. Идеально сработанные купола совершенства. Жемчужные сферы внечеловеческой геометрии. Они покрывали всю без остатка поверхность чудесного хвостика. Саша Пальчик открыла рот и высунула насколько это было возможно свой бледно-розовый и шаловливый язычок. Лизать и покусывать. Хотелось лизать и покусывать. Томить и продолжать до самого краюшка удивительное наслаждение. От лыж летели щепки. Мужик в малиновом костюме визжал и хохотал и плакал. Публика в вагоне демократично не вмешивалась. Делала контент и не делала нервы. Но один герой нашелся. Из вагонной мглы, от начала тревожной и красной бегущей строки явился он. Yandex-man. Имомали Гайдулаев.

— Не надо, сестра. Поверь. Оно того не стоит.

В ответ Саша Пальчик зарычала. Имомали Гайдулаев не испугался. Снял с плеча свой пчелиный геройский ранец. Открыл крышку.

— Сейчас, сестра. Это тебя успокоит. Как таблетка. От души.

"Не меч я тебе принес, но мерч." — должен был сказать Имомали голосом Генри Калвилла, до того как тот стал Ведьмаком. Но Yandex-man был честным курьером, рожденным под небом Памира, еще на Пике Коммунизма, а не скользким смм-щиком, выброшенным в жизнь восстанием доткомов. Поэтому он молча протянул Саше Пальчик на мирной открытой ладони теплый кругляш, завернутый в вощенную бумагу. Пальчик давно прожевала и выплюнула свою черепашью маску. Сейчас дожевывала левую икру владельца магической клетки. Внезапный Имомали отвлекал, мешал сосредоточиться на обожании пузырчатой волнистой прелести. Но что-то человеческое еще оставалось в девушке из Обнинска. Она не бросилась на Yandex-man сразу. Предупредила грозным шпагатом и бескомпромиссным фляком. Но Имомали не понял. Не дорабатывает УФМС МВД по Москве и Московской области. Раздает патенты направо и налево без должного знания языка и истории места пребывания. Вместо того, чтобы смириться и принять русский мир во всем его богатстве и многообразии Yandex-man начал разворачивать не скрепный резиновый гамбургер.

— Кушай. Спасиба-пажалста.

Напряженность между сторонами достигла наивысшего уровня. Картина выходила по-настоящему зловещей. Не понятливый Имомали с булкой и котлетой на ладони. Саша Пальчик с клеткой в зубах. Вообще без понимания. Лысоватый, но моложавый полковник в очках со стальной оправой перед монитором. Одно сплошное понимание. Полковник видел как остановился вагон и в него вместо пассажиров вошли сосредоточенные мужчины спортивного вида. Единообразные и решительные. Они оттеснили в сторону добродушного Имомали. Двое схватили за руки и за ноги рыдающего мужика в малиновом костюме. Положили ему на грудь остатки лыж и клетку. Ее отобрали у Саши Пальчик после сдвоенной порции электрошокера. Последним по вагону прошелся молодой человек с открытым пакетом из"Пятерочки". Он раздавал направо и налево скромные улыбки, а взамен ответственные пассажиры бросали в пакет свои телефоны. Полковник выключил монитор и вышел из-за массивного стола карельской березы. Остановился у высокого окна с тяжелыми бордовыми шторами. Внизу лежала круглая площадь с клумбой и здоровенной памятной булыгой в центре клумбы. Никоим образом полковнику не нравился этот вид. 30 лет. Терпеливый полковник. Монументальность нужна была этой площади как воздух. А получилась моментальность, застрявшая во времени. Полковник открыл форточку. Площадь пахла маем. Столичным гранитным маем. Полковник закурил. Дым выпускал в форточку. Пепел сбрасывал в бронзовую пепельницу. Наконец, полковник спросил.

— Но почему чебурек? Какой странный фетиш.

Он смотрел на неприметного молодого человека в сером костюме. Тот сидел на присутственном стуле с высокой и твердой спинкой.

— Изделие в стадии тестирования, товарищ полковник. Эта девушка. Последний объект. — молодой человек запнулся. — Моя вина. Не успел изъять препарат после набора контрольной группы. Не удобно получилось. Случайно.

— Никаких случайностей, капитан. Если бог с нами. А он с нами. Куда ему деваться.

— Предварительно, товарищ полковник. Химическая реакция воздействует на подсознание. Освобождает подавленные желания.. Проблема с дозировкой.

— Никаких проблем. — полковник затушил сигарету. Прикрыл форточку и вернулся за стол.

— Ваш. Наш. Циркон, Авангард. Теперь Кирдычок. Триада. Понимаешь?

— Не совсем. Мы. Наша лаборатория.

— Знаю. Пандемия. Дело благородное. Наше дело.

— В перспективе, товарищ полковник. Наше изделие. Оно разве что косвенно задевает специфику нашего ведомства. Профессор Чучкин.

— Профессор Чучкин величина. Но узкая. Не понимает, что мы с ним из одной области. Масштабы разные. У него Коммунарка. У нас весь земной шар. И мы его лечим, капитан. И вылечим, если хорошенько упремся.

В задорных помолодевших глазах полковника молодой капитан увидел Сашу Пальчик Сначала он испугался, а потом обрадовался. Ученый всегда остается ученым даже если он носит погоны. Капитан кивал головой, в нужных местах поддакивал, но по-настоящему полковника не слушал. Писал в своей голове быстрые и резкие формулы. Пытался математически предвосхитить ситуацию, что получится"с родиной и с нами", когда Кирдычок природный употребит Кирдычок экспериментальный.