Тридцать три рассказа об инженерах

Денис Борисович Сухоруков, 2021

Герои сборника – выдающиеся российские инженеры и изобретатели, начиная с XVII века до нашего времени. Эта книга адресована всем людям, интересующимся историей России, но прежде всего школьникам и их родителям.

Царский токарь

Андрей Нартов (1693–1756)

1712 год, Москва

Давным-давно над самым центром Москвы возвышалась грозная и высокая Сухарева башня. Увы, она не дожила до наших дней. Башню строили по приказу самого царя Петра по образцу европейских «ратуш». На третьем этаже её размещалась школа «математических и навигацких наук» — там учили будущих инженеров, артиллеристов и моряков. Руководил ей Яков Брюс, близкий к царю инженер и учёный.

Однажды Пётр, который любил своё детище, зашёл проведать школу и посмотреть на успехи учеников. Как и было заведено при царе-труженике, никто не вскочил с места и не упал на колени перед первым лицом в государстве. Все триста с лишним учеников продолжили заниматься своими делами. Пётр подходил то к одному, то к другому, задавал вопросы. Проверял, как будущие моряки умеют пользоваться астролябией, а будущие артиллеристы — транспортиром. Яков Брюс сопровождал царя.

Наконец Пётр велел:

— Теперь покажите мне, как вы управляетесь с токарными станками.

Царя отвели в мастерские. Он сразу заметил юношу, который что-то увлечённо обтачивал. На массивном деревянном основании токарного станка были вырезаны рукой мастера курчавая головка ангела, слева и справа от неё орлы с распростёртыми крыльями, под ними — райские птицы, павлины, бутоны распускающихся роз.

Царь Пётр осведомился:

— Скажите мне, кто сделал сию искусную резьбу на основании? Должно быть, известный голландский мастер? Как его фамилия?

— Это сделал я, государь, — отозвался юноша у станка.

— Врёшь, негодяй! — глаза Петра вспыхнули недобрыми огоньками. — Ноздри вырву! Признайся, что соврал!

Юноша густо покраснел, но неотрывно смотрел прямо в гневные глаза царя:

— Никак не смею врать Вашему Величеству, но это истинно моя работа.

Яков Брюс подтвердил:

— Зело способный ученик, Ваше Величество!

— Да как же ты сие благолепие сделал?! — царь недоверчиво развёл руками. — Просвети меня!

— Государь, изволь взглянуть: я приделал сей узел, на котором крепится резец для его удобного перемещения вдоль станины. Я назвал его «суппортом». Видишь, государь, «суппорт» свободно ездит и слева направо, и справа налево. Отныне резец стал лёгким, как пёрышко, и рука мастера не устаёт от работы, и времени тратится меньше, и линии тоньше.

— Дай мне спробовать, — царь Пётр быстрым движением отодвинул юношу, нацепил фартук и подошёл к станку.

Он снял с полки металлическую заготовку в виде цилиндра, привычно закрепил её, нажатием педали заставил вращаться вокруг своей оси и резцом на суппорте вгрызся в металл — только острая стружка посыпалась во все стороны.

Царь Пётр извлёк обточенную заготовку, придирчиво осмотрел её и радостно принялся обнимать молодого токаря:

— Ах, молодчина! Хвалю! Ну, спасибо за подарок! Как тебя звать-величать?

И, получив ответ, обратился к Брюсу:

— Сие изобретение награды достойно! Забираю сего молодца вместе со станком к себе в Санкт-Петербург, в мою личную токарню.

Вот так юный ещё токарь Андрей Нартов был замечен царём и оказался во дворце. В течение шести лет он работал царским токарем, обтачивал детали из металлов, древесины, слоновой кости. Царь вообще любил токарное дело и считал его наиважнейшим, ведь армии постоянно требовались нарезные ружья и стволы для пушек. А их без токарно-винторезных станков никак не изготовить! Но любил Пётр и изящно сделанные на европейский манер красивые вещицы — мебель, посуду, кубки, подсвечники — и хотел непременно превзойти Европу в этом искусстве.

В 1718 году царь послал Нартова как лучшего из токарей в длительную поездку по Европе для изучения токарного дела. Что называется, «на людей посмотреть и себя показать».

В июне Нартов отправился в дальний путь «для присмотрения токарных и других механических дел». Полгода он провёл в Берлине, где показал не кому-нибудь, а самому прусскому королю Фридриху-Вильгельму I своё токарное искусство. Король после осмотра Нартовского станка вынужден был признать: «У нас в Берлине такой машины нет».

В конце декабря он отправился в Голландию, где посетил Гаагу и Саардам. Парижские академики были изумлены невиданной во Франции точностью, чистотой и скоростью работы Нартова на токарном станке.

В Англии Нартов тоже не терял времени даром. Он выяснил, что местные токарные мастера не превосходят русских, а машиностроители не могут изготовить станков, чертежи которых Нартов привёз с собой. Но в других областях техники — в изготовлении точных приборов, инструментов кораблестроения, монетном производстве — в Англии Нартов увидел машины, неизвестные в России. Андрей Нартов приобрёл в Англии техническую литературу и для царя, и для себя лично (он владел английским языком).

Оттуда он вернулся в Санкт-Петербург, обогащённый новыми знаниями и техническими идеями.

Будучи ещё и художником, Андрей Константинович на своих станках вытачивал красивые бокалы, вазы, светильники, настенные и настольные предметы интерьера. Некоторая часть их сохранилась в Эрмитаже, но большая часть, к сожалению, была утрачена.

В 1721 году Андрей Нартов сконструировал станок для нарезки зубчатых колёс для часов и токарно-копировальный станок для вытачивания «плоских персонных фигур», то есть изображений людей.

В 1723 году Нартов создал еще два станка: токарный станок с приводом при помощи колеса и «розовую машину» для вытачивания сложнейших цветочных орнаментов на продолговатых заготовках.

Ещё он соорудил «машину, что тянет свинец» — то есть проволоку. В эти же годы он начал работы по созданию проекта мощных шлюзовых ворот для мастерской морских судов в Кронштадте.

Токарно-копировальный станок Нартова

В 1724–1725 годах Нартов достиг вершины своего успеха. Пётр Первый собственноручно наградил его золотой медалью со своим изображением. В 1724 году после двух дочерей у Андрея Нартова родился наследник, сын Степан, а его крёстным стал сам император Пётр Великий, что было большой честью для мастера.

Отношения Нартова с Петром Первым были самыми дружескими: «токарня» располагалась рядом с царскими покоями, царь её частенько посещал, потому что сам любил работать на станках.

Однажды светлейший князь Меншиков, второй человек в государстве, захотел войти без приглашения в токарную комнату его величества. А царь трудился в тот момент на токарном станке над паникадилом (люстрой со множеством свечей) в соборную церковь святых апостолов Петра и Павла, в честь своего чудесного исцеления от болезни. Поскольку дверь была заперта изнутри, Меншиков начал стучать и шуметь, требуя его впустить.

На шум вышел к нему Нартов и, удержав силой князя Меншикова, объявил ему, что без особого приказа от государя никого впускать не велено, и тотчас же запер за ним двери. Такой неприятный отказ сильно рассердил гордого вельможу, и он в запальчивости сказал: «Хорошо, Нартов, я припомню тебе это».

Токарь тут же сообщил об этой угрозе царю, на что Пётр Первый рассмеялся и велел:

— Дай-ка мне, Андрей, чернила и бумагу.

И тут же на станке собственноручно начертал следующие слова: «Кому не приказано, или кто не позван, да не входит сюда»^[2].

И приказал прибить эту записку к дверям токарни.

Конечно, с такой защитой в лице царя изобретателю было нечего бояться. Он мог свободно творить и заниматься своими проектами. Но цари, как и все люди, смертны. В январе 1725 года жизнь Петра Первого, сильного и ещё не старого на тот момент человека, трагически оборвалась. И сразу же удача отвернулась от Андрея Нартова.

Ближайший товарищ Петра Великого, вместе с которым он работал в токарне, Нартов был вынужден сносить унижения и терпеть издевательства от светлейшего князя Меншикова и других вельмож. В какой-то момент ему даже перестали платить жалованье. Ему не хватало денег ни на дрова для печи, ни на свечи для освещения своего жилища.

Знаменитый Нартовский токарный станок с суппортом был забыт. А в 1800 году суппорт был заново придуман англичанином Генри Модсли. Сегодня на сотнях тысяч металлообрабатывающих станков во всех странах действуют заменяющие руку человека механические держатели резца — суппорты.

К сожалению, в истории техники такое потом повторялось не раз: российское изобретение не было оценено дома, забывалось, вновь изобреталось через какое-то время на Западе и возвращалось в Россию уже как иностранное новшество.

Примечания

2

Загорский Ф. Н. Андрей Константинович Нартов. 1693–1756. Л.: Наука, 1969. С. 166.