14

Ден Ковач, 2022

Ты укладываешь свою девушку в постель, закутываешь в теплое одеяла. Так удобно? Хорошо. Включаешь ночник. Берешь книжку и читаешь. Негромко. Полчаса, не больше. Потом она засыпает. Держит тебя за руку. Улыбается во сне. Это счастье, правда? Ты будешь читать ей про ночной Нью-Йорк. Про его тайны и его героев. Про любовь в сердце старого города. Про жестоких демонов и добрых волшебников. Про гостей, которые приходят в дождь. Про нерпу, живущую в черной ледяной глубине далекого озера и про цыгана, берегущего сон Спящей красавицы… Что может быть лучше, интереснее и дороже, чем хорошая история, рассказанная на ночь? «14» – это четырнадцать таких историй. Четырнадцать счастливых вечеров. Не спеши. Раздели с тем, кого любишь.

TRASH

Он стоит в магазине напротив моей студии, на Седьмой стрит. В глубине маленького и узкого, как коридор общежития, магазина с неоном над входом и двумя яркими витринами. «Trash» — странное название для магазина одежды. Но это никого не удивляет в Большом городе. Хочешь знать, что там продают? Стилист, которая делала со мной несколько съемок, однажды выходила из него с полным пакетом странных шмоток и довольной улыбкой археолога, обнаружившего Трою.

Мальчик стоит в этом магазине возле примерочной, почти незаметный. Он ждет меня у зеркала, среди ремней с заклепками, маек с монстрами, кожаных портупей для взрослых игр и ухмыляющихся масок. Не знаю, каким ветром его туда занесло. Я едва говорю по-английски, поэтому пока не спрашивал о нем у татуированной хозяйки с розовыми волосами.

Лохматый маленький мальчик из папье-маше или гипса с ободранным лицом, сколами на левом плече, сжатыми кулачками и внимательными черными глазами. Слишком внимательными для мальчика-манекена в магазине крайне взрослого содержания.

Он смотрит на меня и сейчас. Я ощущаю внимание, когда прохожу мимо витрин магазина. Знаю, что он стоит и ждет меня, не вижу его, разумеется, но все же чувствую его взгляд.

Ко мне попасть легко. Десять ступеней вниз с тротуара… Осторожнее, пожалуйста, здесь лучше наклонить голову (если, конечно, ты не маленький мальчик), — низкая арка, — и ты на пороге моей студии.

Я только переехал сюда из Верхнего Манхэттена (на самом деле это был Гарлем, но я не очень люблю об этом говорить). Я начал ремонт. Вынес хлам, старый сломанный велик, мебель, которая покрылась многолетней пылью, крысиное дерьмо и несколько высохших мышиных тушек.

Моя дверь, стеклянная прозрачная дверь со ржавой решеткой поверх мутного стекла, пока тяжело открывается. Надо бы смазать, но не дошли руки… Я вижу своих посетителей до того, как они вошли. Мне казалось это удобным и даже красивым, когда агент обратил внимание на чудесный вечерний свет, попадавший в студию через это мутное стекло… Я вижу сейчас того, кто стоит за дверью. Глаза чуть выше дверной ручки. Внимательные черные глаза. Слишком внимательные для мальчика из папье-маше. Я слышу, как он пытается открыть мою дверь. Нажимает своей маленькой рукой на тяжелую ручку. Ручка чуть сдвигается вниз…

Я взрослый. Я не боюсь. Подхожу к двери. Конечно, за ней никого нет. Показалось. У меня еще нет вывески. Я здесь всего несколько дней. Никто, кроме моего агента и лендлорда, не знает, что через пару месяцев здесь будет фотостудия.

Утром, проходя мимо маленького испанского магазина на Первой авеню, покупаю горсть конфет. Ты знаешь зачем. А вечером снова захожу в магазин со странным и несмешным неоновым названием «Trash». Навестить приятеля — я так себе это объясняю. Протискиваюсь через узкое пространство между зеркал и витрин с одеждой. Стоит. Мне кажется, или сегодня он стоит совсем по-другому? Не знаю. Улыбался ли он вчера? Я вкладываю в его холодную маленькую ладошку конфету. Чувствую шершавую поверхность старого потрепанного временем манекена. Замечаю его запах и не хочу думать о том, сколько ему лет. Возможно, он старше меня.

Конец ознакомительного фрагмента.