Ядерный вальс. Полдень. Акты 1 и 2

Демид Дубов, 2023

Мир меняется. И готовится что-то крупное. Политические силы набирают обороты, и уже, кажется, никто не может ожидать, чем закончится та или иная авантюра, чем закончится нагнетание на Каспии, чем закончится Берлинской кризис и постоянное давление Запада на Восток. В этом мире уже нет ничего однозначного, под толстым слоем пепла с двойного дна скрывается третье, располосованное фантомными линиями новых границ. В мире стало слишком тесно от всемогущего оружия и от людей, что считают, что его следует применять. Эта история о непокорности течению лихого времени, о человеколюбии, до которого придется пройти через настоящие мировые бойни, о героях, что противостоят злодеям и озлобленному миру, желая тем, кто населяет его, только процветания. История о тех, кто выдерживает темп сумасшедшего ядерного вальса.

Глава 1. «Полдень»

Акт 1. «Последние причины и первые последствия»

Весна, 20… год. На черном столе был раскрытый ноутбук. Переписка:

SelezneVa: Ну что? Ты уже все посмотрела?

Roter_sand: Посмотрела, но вообще ни черта не понятно. Ты что думаешь?

SelezneVa: Как тебе сказать… Как в том фильме: «Мы в дерьме!». Данные рознятся кардинально, я действительно уже мало что понимаю.

Roter_sand: Документы ведь должны быть достоверными. Мне кажется начальство уже совсем попутало все возможные берега и просто делает вид, что работает.

SelezneVa: Поверь, нет ничего достоверного. Только то, что мы можем считать достоверным. Как смогу, передам тебе некоторые снимки. Среди них много интересного.

Roter_sand: Еще 100500 снимков? У меня от них скоро голова треснет. Они не дают почти ничего, только выедают мозг. Ты ведь знаешь, они не снимают танки с платформ. Даже тенты не снимают.

SelezneVa: …У меня есть кое-что для тебя.

Пришел видеодокумент. Два щелчка мышью и по экрану уже передвигались нескончаемые колонны свежеокрашенной военной техники. Танки, ракеты, зенитные и противокорабельные комплексы в пусковых контейнерах. Ни одного тента, ни одного маскировочного колпака. Затем вагоны с солдатами, десятки и сотни вагонов с солдатами. Один из загорелых и бородатых военных рвал российский стяг.

SelezneVa: Ну как, ты удивлена?

Roter_sand: Это может быть дезой?

SelezneVa: Нет. Не может быть. Это снято последним наши полевым агентом там. Ты же знаешь, для разведки сейчас надо только успеть спутник навести и нажать пару клавиш. Снималось около Каспийского моря. 140 километров от Дербента.

Roter_sand: Жаль ты не видишь моего лица сейчас…

SelezneVa: Я его прекрасно представляю.

Roter_sand: Значит, война скоро начнется. Они никогда не снимали тенты с техники. Мы охотимся за этими эшелонами несколько месяцев. И только теперь увидели, что на них находится. Не думала, что доживу до новой войны.

SelezneVa: Я боюсь, что мы дожили до Третьей Мировой… Объясню все потом. Пока мало доказательств. 50/50.

Roter_sand: Мы должны предупредить удар.

SelezneVa: Удар все равно будет. Его уже не предупредить. Мир кипит, и я боюсь, как бы он не вскипел окончательно. В мире десять тысяч ядерных устройств.

Roter_sand: Думаешь, до этого дойдет?

SelezneVa: Только если все зайдет в тупик. А оно зайдет. Честно, я не думаю, что удар на Каспии удастся выдержать.

Roter_sand: Оптимистично, ничего не сказать.

SelezneVa: Реалистично.

Roter_sand: Ладно, понятно. Война опять кому-то выгодна, да?

SelezneVa: Всем, коме тех, кто будет в ней воевать. Но ничего, мы прорвемся. Да, подруга?

Roter_sand: Конечно. Кто, если не мы…

Ноутбук закрылся, и рука легла на него сверху, слегка пригладив логотип. Зажжённая сигарета оказалась на бортике пепельницы.

Часть 1

Из пепельницы медленно поднимался дым от тлеющей папиросы. В углу на не существующей частоте шумело радио. Помимо него, звуков в комнатушке не было. Дубовая дверь наглухо закрыта на ключ. Нет здесь и окон, в которые могли бы пропускать разнообразные голоса шумной Москвы. В помещении была тьма, и лишь парочка огоньков. Один из них от тлеющей сигареты. Остальные — фосфоресцирующие элементы в наручных часах. Их обладательница, с грузным и тяжелым гулом пододвинула к себе пепельницу. Через нос выдохнув едкий дым, пальцами стряхнула с окурка пепел и снова положила тот на стеклянный бортик.

Документы легли на стол с глухим хлопком. Сбоку зажглась зеленая продолговатая лампа — остатки советской эпохи. Открылась верхняя папка и зашелестели подшитые и пронумерованные секретностью страницы. Простая желтоватая от времени бумага со множеством карт и подписей на тех. Что-то было обведено красными кругами, что-то просто подчеркнуто и подписано. Слова, слова, и еще раз слова. Изредка этот парад из букв на трех языках прерывали числа. Щелкнула ручка, и чернила в виде вязи из кириллицы стали заполнять листки в личном блокноте. А затем этот вальс пера сорвался в быстрое и дикое, с ненавистью ко всему, что оказалось под слоем синей пасты, зачеркивание. Раздался тяжелый выдох, в котором четко было обозначено легкое отчаяние. Мир менялся, и никто не мог разгадать, что же на самом было скрыто в этой папке.

Скрипнул стул, и во мраке раздались шаги. Практически невесомые, чтобы не нарушать атмосферу гробовой тишины. Темная, высокая и плечистая фигура приблизилась к шепчущему радио и осторожно покрутила колесико настройки, наконец выставив рабочую волну. Из динамиков раздались надрывные голоса двух человек. Это были какие-то политически дебаты — снова одно и то же.

––…победа лишь вопрос времени. НАТО не понимает, что для того, чтобы, ха, добраться до Ла-Манша, уйдет неделя. Стойте, вы же бредите?! Нет, это вы бредите, вам кто дал слово? Ваш враг на востоке, Афганистан сейчас намного… Послушайте, кто дал этому человеку слово? Вас нужно запереть! Россия сейчас переживает свои лучшие годы, мы избавимся от влияния иноагентов. Не сегодня, так завтра! Иноагенты… да наше правительство больший иностранный агент… Вы — русофоб! Сколько подлодок сейчас в Черном море? Да при чем тут Черное море, когда спрашивается о народе? Если мы сплотимся… Слушайте, да мы не сплотитесь, нас пожирает череда внутренних противоречий. Вы что, хотите, как в Германии?! Германия, и не объединялась с восемьдесят девятого, она просто поглотила ГДР. И сейчас недовольство восточной части растет… Какая вам разница? Это не Германия, не НАТО, наша страна в первую очередь создана не для противостояния врагам, а для народа. Мы русские или мы не русские?!

– — Лучше уж шипение слушать. — раздался достаточно мягкий, спокойный, чуть с хрипотцой голос. — Чертовы уроды…

Железный занавес давно рухнул, но мир и не думал мириться, вопреки всем заявлениям тогдашних лидеров. Пала Берлинская стена, но чего добился Бундестаг? Сейчас он больше похож на поле боя — за влияние там сражаются еще оставшиеся в строю после политических чисток и акций социалисты. Но ведь ФРГ не даст свободу «весси» — это прописная истина! Никому не выгодно, чтобы США, которые уже наметили пару немецких городов, как плацдарм для размещения ядерного вооружения, потеряли те. Вашингтон поставит ногу на горло канцлеру в любом случае. Ведь на этом геополитическом поле есть только один «король», и он далеко не в Европе. Словно с цепными псами на поводках, Америка обращается с другими государствами так, как только она хочет. Был бы Советский Союз… он бы вступился за товарищей. Товарищей по духу, по курсу, по настроениям! Огромная группировка танков и самолётов, ракеты и подлодки, системы противовоздушной и противоракетной обороны, стратегические бомбардировщики — вот она советская Германия! Но куда все это ушло после развала Варшавского блока? Кто бы еще это дословно знал… Танковые орудия и корпуса ракет наверняка давно пошли на металл, электроника продана за чипсы и джинсы. Народ? Загнан в свои дома и не высовывается, когда на улицах объявляются вооруженные до зубов полицаи. Еще немного и немцы точно разделятся пополам. Снова.

Но кто на этот раз будет вводить туда танки помимо американцев? Россия? О, нет, об этом речи не шло с самого начала. Потеряв в заросших полях серп и оставив на остановившихся заводах свой молот, посиневший и побелевший ребенок краснознаменного родителя остался без сил и средств к существованию. Экономическая петля только чудом не затянула его шею в 90-х. Лишь бледная копирка, подделка на страну — вот что такое Россия сейчас. Увязшая в практически неприкрытой коррупции страна с армией, флотом и ударной авиацией… С покрытыми плесенью и грибком «хрущевками», бедностью и Божьей помощью. Время круто потрепало все, что создавалось непосильным трудом шестьдесят девять лет, развеяв прах многих промышленных гигантов по ветру либеральных реформ. Но, ведь из башен Москвы-сити не видно других городов — только закат над Кремлем и горящие в его свете алые рассыпающиеся звезды. Для их обитателей Москва и Россия, что-то вроде коробки конфет с красивой оберткой. А внутри нее то, чем можно безнаказанно поживиться. Правительство уповает на свою силу, на единый патриотический, и обязательно русский дух, на солидаризм… Хотя знает, что одна лишь вилка на их обеденном столе сравнима с зарплатой рабочего на заводе. Могучее государство падает на глазах, распиливается, вывозится и уничтожается, закрывается и меняет вывеску. Теперь везде вместо «Труд», «Мир» и «Май» — «покупай»…

В спорах мировых гигантов рождается уродливый ребенок — мировой геополитический кризис, которого не знали со времен «Холодной Войны». Та закончилась победой для Штатов уже больше двадцати лет назад, по этому поводу даже выдавали медали, но тирания и господство, жажда погреметь оружием — остались. Никуда они не денутся… Сплотитесь, вы же русские! Вы же лучше их! Вы хотите как там?! А может как там?! Какие же идиотические формулировки — пропаганда даже не старается. Указывает на врага и говорит: «Бейте его, потому что…».…Потому что лучше них?

––… что же вы замышляете? — риторический вопрос промчался по комнате. Женская рука сунула в зубы практически докуренную сигарету, и пока не задымился фильтр, она не отпускала ее. Выдохнув сизый дым в темноту, пальцами затушила бычок в пепельнице. — Нужно больше информации, нужно еще хоть что-то…

Растирая пальцами виски, женщина снова двинулась по комнате. В один момент совсем выключила радио. Присела на край стола и медленно постучала по нему пальцами. Что-то вспомнив, глянула на часы — уже нужно было выходить. Быстро спрятав в стол пепельницу, отлепив на вентиляции заглушки, она разжевала пару мятных жвачек, чтобы перебить запах табака. Для этого же протерла руки спиртовой салфеткой. Сверившись по часам, на ощупь нашла на потолке колпачок от пожарной сигнализации и сняла его. Курить в помещении было запрещено, но без сигарет за те документы можно было и не браться…

Зажегся свет. Во мраке многого не было видно. Кабинет был отделан деревом, хоть и больше походил на какую-то подсобку. Дубовый стол, стулья с резными ножками, пара флагов в углу и обязательный герб, который держался на паре саморезов.

Прищурившись, женщина подошла к столу. Взяла со спинки кресла несколько поношенный, но аккуратный китель с солидными пагонами — генерал-майор. Прошлый владелец помещения, к слову, уехал в неоплачиваемый отпуск в Магадан за коррупцию. Все же Министерство Обороны более или менее старалось искоренять эту дрянь у себя. Когда не осталось ничего, все, на что уповает страна — армия. И ее старались поддерживать, не расхолаживать.

Но новая хозяйка помещения была не из таких. Ее попробуй подкупить! Скорее всего кинет кучу бесполезной для нее бумаги в лицо, так еще и покроет в три короба. С ней было не забаловать. В отличие от большинства выпускников до неприличия «приличных» заведений и сыновей своих родителей, этот «зверь» в погонах прошибал себе путь к золотым звездам на плечах через песок и кровь. Она была там, не выжить, и это оставило свои следы. Уродливый ожог через половину лица, что тянулся от лба до груди — подарок из Афганистана. Только чудом тогда удалось спасти глаза. Была опалена только кожа, и волосы на голове. Но сейчас они густым пучком были завязаны в тугой хвост, с двумя свисающими смольно-черными прядями на лбу. Руки с отличительным южным загаром осторожно застегнули на талии китель. На шее поправили галстук, который уехал в сторону из-за мрачных раздумий, длившихся последние пару часов. С незавидной частотой та самая проклятая папка ложилась и убиралась со стола, закрывалась и открывалась. И ребус снова не был разгадан.

И снова все бумаги легли в ящик. Мелькнуло название: «Гардезский блок и Социалистический Афганистан».

Как только генерал-майор оказалась вне кабинета, заперев его на ключ, со спины ее окликнули.

– — Ульяна Евгеньевна, прошу вас, подождите! — по коридору приближался человек в кителе и фуражке. — Вирхова, постой!

Быстрым шагом, практически перейдя на бег, к ней подошел офицер. Даже не так — генерал! Здесь обычно не было других чинов. Все же это, отделанное белым камнем и красным бархатом крыло, созданное еще в СССР, было не для лейтенантов и майоров. Здесь обитала рыба куда крупнее. Широкие кабинеты, большие окна. Все, что нужно было для дум об обороне и нападении, о том, как еще накачать армию патриотами и не допустить расхолаживания.

– — Виктор Валерьевич, я не в настроении слушать вас сейчас. — Ульяна ответила холодно. Пошла по коридору, убрав ключи в карман.

– — Даже если я возьму кофе? — генерал взял ее под руку. — Не будь черствой, саудовская принцесса.

– — Громов, иди в задницу. — устало бросила она.

Громов был старым кадром. Низенький, относительно рослой Ульяны. Он создавал ощущение блаженного безбородого дедушки, который вот-вот начнет прочитывать религиозные мантры на распев. Но вот внутри этого безобидного, на первый взгляд, мужичка, как будто того выдернули из деревеньки, где-нибудь под Рязанью, было то, что совсем не устраивало Ульяну. Генерал этот был горделив, самовлюблен и корыстен. И только то, что был он отличником академии ракетных войск и артиллерии спасало его от совсем невежливого отношения со стороны Вирховой. Для нее он был идеологическим и моральным врагом. И именно Громову, по не слишком понятному стечению обстоятельств, несколько лет назад был доверен весь российский ядерный щит.

Поддернув Ульяну за руку, чтобы та повернулась, Виктор встал к ней лицом. Двинулся чуть вперед. Та отвлеклась, хотя уже держала открытой стеклянную дверь, чтобы выйти дальше в холл. Громов смотрел ей точно на шрам на шее, ведь Вирхова была около ста восьмидесяти. Как бы ему не хотелось, посмотреть на ее восточное, загорелое и изувеченное шрамом лицо, удавалось не всегда.

– — И все же, кофе? — спросил он, поглядев на часы. — У нас есть еще пара минут до того момента, как мы начнем опаздывать. Расскажу пару новостей, а то боюсь в твоей конуре и радио то не берет.

– — Если раскошелишься на черный чай с лимоном, то, не без боли в сердце, я все же тебя, наверное, послушаю. — большим пальцем указала она на небольшой буфет с за дверью, все же проходя дальше в коридор. — Но это только потому, что я не сплю вторые сутки.

Громов медленно прошагал мимо нее, будто удостоверяясь, что она сейчас не сорвется с места, чтобы сбежать. В буфете ожидал адъютант в поварском колпаке набекрень. Над ним висело меню с разнообразными названиями и ценниками. А за спиной у солдата стояло несколько великолепных итальянских кофемашин. Виктор долго водил пальцем по воздуху, пытаясь разобраться в меню, и наконец указал:

– — Нет, Ульяна Евгеньевна, ты должна попробовать вот это… Это эспрессо. Он прямо как ты: крепкий, черный, на него страшно смотреть, но держит в тонусе весь организм. Я попросил включить этот кофе в рацион солдат на мобильных комплексах ядерных ракет, чтобы те не засыпали на пультах, когда держат руку… над красной кнопкой. — он ухмыльнулся, скосившись на нее. — Надо же, уже почти приготовилось?

– — Считаешь это смешным? — будто невзначай одернула его та.

– — Кофе? Нет, что ты, кофе — это не смешно. Но обычно он бодрит. — пожал плечами тот, протягивая Ульяне пластиковый стаканчик с черной жидкостью. — Знаешь, я разделяю твой интерес к чаю. Все-таки я родился в Советском Союзе и застал тот самый индийский, со слоником на упаковке. Сейчас такого и не делают. Но и в кофе нет ничего страшного. Ну, если мы исключим срыв поставок в случае войны…

– — Шутки твои… — она выкинула стакан в мусорку. — Я хотела чай.

– — Ты должна мне четыреста рублей! — поглядел Громов на пущенную в расход жижу. — Я всегда думал, что ты смотришь на вещи объективно, Ульяна. Я всегда надеялся на твое здравомыслие, так может быть не стоит меня подводить и уподобляться этим говорящим головам с телевидения? Ну, брось, кто на нас нападет, какая война? Гражданская? Да тю… — протянул он, отпив свой кофе. Чуть подул, доверительно кивнув. — Это же бред. Я не понимаю, с чего такое взялось? Государство крепко, фундамент вроде, хе-хе, не шатается. Недовольные? Так они будут всегда и при любом режиме и расправляться с ними мы умеем. Мы же русские, как говорится — с нами Бог. Я не хочу тебя оскорблять, все же твой цвет — красный, но подумай, сейчас же у людей больше свобод, больше… м… выбора. Куда пойти, что купить и что посмотреть. Да, недостатки, забастовки и приватизация, но ведь всему этому есть логичное объяснение в виде подстрекателей и паникеров. Простому люду, что работает на заводах, зачем против нас выступать?

– — Я не понимаю, к чему ты пытаешься меня склонить? — хмыкнула она, складывая руки на груди. — То, что ты несешь — полнейший бред. Я была советским солдатом и ношу форму сейчас лишь для того, чтобы такие, как ты, окончательно не уничтожили мою Родину.

– — Да, ты у нас молодец и умница, Ульяна, без преувеличения главная любимица нашего министра. И главный его советник… — снова пожал плечами он, подув на кофе. — И кабинет ей не нужен, и не спит, не ест, а работает. Да вот только твой век прошел. Ты защищаешь простой мусор, выброшенный на обочину истории. Нет больше СССР, нет ни ГДР, ни Варшавского блока. Все! Народы показали, что единство между ними не приводит ни к чему, кроме тирании одних над другими. И весь этот мусор отбросился сам, как ступени от ракет! Все, чему ты присягала, проиграло джинсам по девятьсот рублей и туалетной бумаге. Тебе жаль Прибалтику? Или ты скорбишь по Грузии, в кампании с которой ты участвовала? Ты ведь русский генерал! Прошлое так и останется прошлым, надо думать, как нам выигрывать в будущем.

– — Я родилась в Таджикистане и скорблю по народам и людям, потерявшим все, после распада Советского Союза. Я не хочу больше слушать этот бред. — пошла та по коридору, зацокав ботинками.

– — Такие, как ты, Ульяна — динозавры. — кинул Громов в след. — Вы практически все закончились! И ты не представляешь, насколько это хорошо!

– — Сунь этот кофе себе в задницу. — фыркнула она, не поворачиваясь.

Она была в настоящем клубке змей — здесь каждый был с идеей, при том обязательно своей. Мешанина из новых и старых кадров не приводила ни к чему хорошему — консенсус обычно не находили. Те, кто был офицером еще при советской власти, а таких было больше именно на самом верху, занимали позицию Вирховой: опасались того, что государство не стабильно и может пошатнуться, уже не успев встать на ноги после падения. Они держали бесконтрольно покатившуюся еще с девяностых годов машину в узде, не давали ей сорваться в пропасть, от которой ее только чудом оттолкнули тогда. Но были и те, кто был против, кто считает, что брякать оружием — хороший тон. А все, что за этим — деревни, села и города — разменная монета, простые склады, где можно достать как солдат, так и рабочую силу. Громов — самый яркий представитель этой части офицерства. Несет все, что выгодно для пропаганды узкого круга правящих элит. Делает все, чтобы его замечали и слушали те, кто понимает патриотизм в самом мерзком смысле — превосходства своего народа над остальным светом.

Пройдя мимо солдат-электриков, что возились с электрическим щитком на отделанной деревянными панелями стенке, Ульяна раскрыла еще одни коридорные двери, выходя к тупику — тут была всего одна дверь. Переговорный зал, где ее уже ждали. С секунду постояв, Вирхова обернулась на электриков. Здание ремонтировали, и многие работы проводились как изнутри, так и снаружи. Естественно, все работники имели допуск и были военными, но подозрительный взгляд не был лишним. Все же время было не самое спокойное. Из-под ног уже буквально уходила земля.

– — Разрешите? — постучалась она, открыв двери.

– — Ульяна Евгеньевна, прошу вас — проходите. — министр указал рукой на свободный стул, практически в конце Т-образного стола.

Свет на мгновение мигнул. Никто уже не обращал на подобное внимание. Днем такое повторялось с еще более незавидной частотой. Но уже глубокая ночь, так что постарались подтянуть резервное питание, на котором теперь и работали все электроприборы. Неудобства приходилось терпеть. Часть здания была отключена от электричества вовсе, чтобы мощности хватило на главные помещения. Сейфы и арсенал имели собственные источники питания, которых должно было хватить на годы автономной работы. Так что у здания светилась лишь пара окон.

Присев на указанный стул, Ульяна достала из кармана блокнот и ручку, а также пару свернутых бумаг, на которых были заготовлены ответы на некоторые каверзные вопросы начальства. Вентиляция так же не работала, а в весенней Москве было жарко. Поглядев на остальных генералов, что были лишь в рубашках, Вирхова расстегнула китель.

– — Ульяна Евгеньевна, это не самое запланированное совещание, так что за форму я вас ругать не собираюсь. — чуть усмехнулся министр, поглядев на часы. — Виктор Валерьевич почти начал опаздывать.

– — Можно начинать. — заявила она тогда, чуть кивнув. — Товарищ Министр Обороны, думаю, что он выбрал кофе сознательно.

– — Что ж… — начал вставать с места тот, беря указку в руки. Пройдя вдоль всего длинного кабинета подошел к стенке, на которую проектором была выведена карта мира.

На ней, скупой на топографические подробности, оказались подписанными несколько государств. Последние десятилетия выдались богатыми на смену границ и названий. На месте старых государств вырастали новые, строились и расширялись, затем угасали и погрязали в межнациональные бойни. Но был во всей этой планетарной смуте уникальный, практически единственный сейчас, самый крупный на всем Ближнем Востоке цветок — Социалистический Афганистан. Избавившись от ига американского империализма в начале двадцать первого века, Кабул «покраснел», стал все активнее и ближе сотрудничать с Пекином. Новое и амбициозное правительство отрастило невероятные территории, за счет присоединенных территорий Ирана, по которому так же прошлась нога социалистических революций. И этот громадный, голодный и активно развивающийся цветок, как настоящий хищный плющ тянулся к территориям более северного, когда-то братского — красного — невезучего соседа. Главная ветвь протянулась по Ирану, огибая Каспийское море. Несколькими выделенными мазками на карте, Афганистан уперся точно в Кавказ. Раньше там была Азербайджанская ССР, а теперь, по договору, стояли восточные танки. И весь этот симбиоз получил гордое, на манер ОВД, название — Гардезский блок. Он стал новым, и очень серьезным, политическим игроком на Ближнем востоке. Главным политическим явлением начала двадцать первого века.

– — Товарищи генералы, обстановка становится все менее стабильной. — начал министр, показав указкой на границу. — Мы фиксируем рекордную активность Афганской армии на наших границах. Беспилотными аппаратами были зафиксированы шесть крупнейших мест сосредоточения войск. Среди техники замечены их современные мобильные ракетные комплексы и ПВО. Совершенно ясно, что армейские подразделения противника укомплектованы их новейшей или китайской новейшей техникой. Но меня больше интересуют наши войска. Сколько танков сейчас мы имеем на вероятной линии соприкосновения?

– — Больше тысячи. — ответил один из генералов. — Но это в сумме с теми, что еще подходят из глубины страны. Мы расквартировываем основные танковые силы, пришедшие с Урала и Дальнего Востока в горно-лесистой местности, и это может затруднять процесс. Основные части там уже выставлены на направлениях вероятного главного удара Гардезского Блока. Дополнительные направления так же прикрываются. Однако, в случае, если первоначально выстроенная оборона будет прорвана, мы рискуем остаться практически без танков. Основные силы из глубины страны не могут прорваться через образовавшийся транспортный коллапс. Существует предложение по уменьшению численности танковой группировки в Центральной России, но это поставит под сомнение эффективность нашего щита против сил НАТО, если вдруг те решатся на активные действия в Европе. Если заключать совсем коротко — группа войск на Кавказе сейчас при интенсивных боестолкновениях сможет держать удар не больше двух-трех недель…

– — Необходимо ускорить темпы поставки войск в регион. Мы не имеем права рисковать даже километром нашей земли там. — министр выдохнул тяжело, даже как-то натужно.

– — Товарищ Министр Обороны, мы можем сделать ставку на системы залпового огня. Они находятся там еще с девяностых годов, на складах. По большему счету это еще советские «Грады», но они осечек не дают. По примерным оценкам, там находится больше трехсот пятидесяти этих законсервированных комплексов.

– — Принимается. — кивнул тот и сжал указку руками. — Подготовьте приказ на расконсервирование. За постановку комплексов пусть отвечает лично Громов.

– — Есть. — ответил тот, появившись в дверях. — Разрешите войти?

– — Виктор Валерьевич, я подарю вам часы. — без улыбки на лице пошутил министр. — Проходите, присаживайтесь. — перевел взгляд на одного из адмиралов. — Как дела на Каспии? Закончили постановку новых ракетных систем?

– — Ожидаем закончить через месяц. Мы переоснастили уже половину, еще половина готовится встать на верфи для модернизации. Начали ее слишком поздно — в прошлом году успели бы, но сейчас это займет больше времени. Сколько у нас есть, товарищ Министр Обороны?

– — Этот вопрос сейчас не ко мне…

Он взглядом указал на Ульяну. Именно ей доверили проверить полученную документацию и снимки со спутника. Однако она, как и многие, кто видел все эти листы в талмуде, практически ничего оттуда не почерпнули. Факты были крайне противоречивые, и содержали множество лишней и ложной информации. Но, говорить что-то было надо. Вирхова, потерев нос, отложила от себя блокнот с записями и щелкнула ручкой.

– — Боюсь, у меня нет ответа на этот вопрос. — помотала она вяло головой. — Я проанализировала все данные, которые приходят с мест, но ничего путного так и не вышло. Получается, что Афганистан играет очень хитро. Он не выгружает войска с платформ, и мешает их возле границ, как карты на столе. То подводит, то отводит войска от фронта. Мы не можем получить объективную информацию, поскольку все, что к нам приходит мгновенно становится неактуальным. Нам, по большому счету, точно неизвестно ничего. Ни направление главного удара, ни что за техника будет на нем, ни сколько ее. Нам неизвестна даже численность войск, но уверяю, это становится уже слишком серьезно, чтобы игнорировать это.

– — Думаю, Ульяна Евгеньевна, вам надо отдохнуть. — вставил и свои пять копеек Громов, повернувшись к ней. — Численность Афганской армии практически в три раза меньше нашей по официальной статистике. Что могут триста тысяч человек против миллиона? Куда большая опасность исходит от НАТО.

– — Их уже пятьсот девяносто тысяч. — перебила его она, ткнув пальцем в стол. — Темпы их мобилизации начинают поражать, в отличие от нашей. Простите, товарищ Министр Обороны, но наша официальная статистика строится на убеждениях пятилетней давности, а спутники, на которые мы делаем снимки, построены еще при Брежневе. Я была пионеркой, когда они стартовали с Байконура! А в подлинность перехваченных снимков с Запада мы можем только верить. К тому же концентрированный удар на узком участке фронта с большой долей вероятности прорвет любую оборону. Если мы хотим выстоять в этом конфликте, необходимо усилить армию на Кавказе, подтянуть все ресурсы, какие у нас есть, занять все железные дороги составами с танками и бронемашинами, все шоссе и все воздушные линии. Мы должны готовиться к войне, а не играть в демократию! Нам нужна усиленная мобилизация, и обязательно — до войны.

– — Что вы думаете про направление главного удара, Ульяна Евгеньевна?

Вирхова задумалась. Она вспомнила карту вероятных передвижений противника, и неожиданно даже для себя заключила:

– — Он будет не на Кавказе. Прорыв через горные перевалы слишком тяжелая задача даже для афганской армии, которая создавалась в горах. К тому же, будет сильное сопротивление со стороны нашей группировки. Они не пойдут в лобовую.

– — Все документы говорят об обратном. — заявил один из генералов. — Вся их военная машина разворачивается именно на Кавказе. И мы смеем предположить, что они все-таки готовы к ведению войны в условиях гор. Кавказ, по сравнению с Гиндукушем, где Гардезский блок проводил учения последние пару лет, просто кочка. Ваше мнение вероятно ошибочно.

– — Они не будут прорываться в капкан, товарищ генерал-полковник. — настаивала на своем Вирхова. — Ни вы, ни я не стали бы. Они сами постараются устроить нам капкан. И обойдут, вероятно, со стороны моря — на Дербент.

– — У них там почти нет войск.

– — Как и у нас. Но у них войска на поездах. А у нас по ангарам. — парировала та. — И поверьте моему опыту, мы не успеем отреагировать на удар, если не перебросить на Каспий дополнительный контингент из Центральной России. Но в сложившихся условиях, это практически нереально. На прошлой неделе я была под Волгоградом — там пятнадцать составов с бронетехникой стоят в очереди на разгрузку.

– — Логистическая катастрофа или поражение… — выдохнул министр. — Что ж… В нашу копилку, судя по всему, добавится еще одна крупная проблема, помимо Каспия. Я передам слово.

– — Ну, насчет спутников, вы не совсем правы. — внезапно раздался бас позади. Со стула поднялась сухая фигура в синем пиджаке со значком Роскосмоса на лацкане. — Последний спутник-шпион был запущен в январе девяносто второго, так что он уже российский, а не советский.

Фигура показалась странной. А точнее ее присутствие здесь. В кабинете высшего уровня обжился какой-то «космонавт», контора которого больше позорила остатки космической программы, чем их пыталась их развить. Новых военных спутников не было. Потерянная из-за реформ программа оказалась слишком дорогой и недоступной для нищей России тогда.

– — Сорок два часа назад была потеряна связь с нашей дальне орбитальной станцией «Пульсар-6», запущенной с Байконура в восемьдесят шестом. После развала СССР оперативный центр, который следил за орбитой «Пульсара» был заморожен на территории Грузии, вот тут. — он ткнул на карту гор, где только те и были. — Россия получила доступ к передатчику в центре, чтобы следить за перемещениями станции, поскольку Тбилиси не имел средств к организации контроля над объектом. Сбой в программе вынудил аппарат сойти с орбиты и пойти по траектории сближения с Землей. Центр Управления Полетами смог просчитать вероятную траекторию входа спутника в атмосферу. Он упадет на Берлин через пятьдесят два часа…

В кабинете затихли даже часы. И без того напряженная обстановка между ФРГ и Россией может стать еще хуже после того, как советский спутник вонзится в берлинскую землю. По помещению пополз шепот — это был голос настоящего страха. Даже министр утер лоб, тяжело выдохнув.

– — Что у него на борту? — спросила Ульяна. — Если СССР вывел его на дальнюю орбиту, значит он что-то спрятал в нем.

— Это «она» — станция. — поправил ее «пиджачок».

– — Плевать какого оно пола. — нервно перебил его министр. — Через два дня в Берлине международный нефтяной саммит, там будут лидеры крупнейших нефтяных корпораций и правительств разных стран. Его падение туда послужит эскалацией к, итак, натянутым отношениям. Если американцы узнают, что это была наша станция, мира нам точно не видать, а вот второй фронт станет явью. Они вступятся за западных немцев, добьют восточных, и примутся за нас. Можно сбить его?

– — Теоретически, с помощью другого спутника. — пожал плечами космонавт. — Но, проблема в том, что, если она разовьет достаточную скорость, это будет скорее толчком, нежели ударом. Станция войдет в атмосферу со скоростью в три раза превышающую скорость любой ракеты. С ней не справится система противовоздушной обороны. Мы не знаем, как повлиять на нее, когда она начнет сближение. Так же мы не знаем, что именно у нее на борту, мы не можем получить доступа к архивам оперативного центра в Грузии, потому что тот шесть лет как завален из-за селя, и там работал только передатчик. Все важные документы по грузу «Пульсара-6» скрыты или уничтожены. Про нее очень не вовремя вспомнили…

– — Необходимо не дать получить груз американцам или немцам. — тряхнул пальцем министр. Садясь на свое место, скрипнул стулом. — Нам нужно снарядить оперативную группу.

– — Товарищ Министр Обороны, это не представляется возможным сейчас. — сказала Вирхова, повернувшись к нему, сложив руки в замок. — Ввоз вооружённых агентов одновременно слишком опасен, по отдельности — слишком долог. Там больше нет агентурной сети, и придётся искать команду внутри страны, и только на это уйдет около дня. Сюда можно прибавить поиск легенды, если мы не хотим потерпеть фиаско, поиск линии снабжения вооружением внутри страны. Такие операции не проводятся по щелчку пальца.

– — Что предложите, Ульяна Евгеньевна? — спросил он.

– — Всего одного человека и добро на привлечение немецких агентов. — ответила она односоставно и быстро, оттянув из кулака указательный палец. — Мы сразу же получаем и легенду, и вооружение, лишаемся проблем с переброской, экономим десяток часов.

– — Отклонено. — помотал головой министр. — Я ожидал услышать дельный ответ.

Потух свет. Не было даже тусклого лунного света из окон. «Что за черт?» — пронеслось от кого-то в темноте. Вирхова встала, попыталась оглядеться во мраке. С неистовой силой ее потащило к окошку. Что-то больно толкнуло тело в грудь и лицо. Кожу обожгло адское дыхание разорвавшейся бомбы, что разнесла в щепки дубовый стол. Сфокусировавшись об бетонные стены, ударная волна вышибла двери и окна, вытолкнула женское тело в образовавшееся пространство, больно ударила позвоночником об подоконник. Вихрь из щепок оцарапал смуглое южное лицо Ульяны. Те прошли по касательной, когда она была уже вне помещения. Короткий полет вдоль заднего фасада Министерства прервали строительные леса, которые гулко ухнули. Вниз посыпалась пыль и всяческий мусор.

Пережившая подобное, Вирхова попыталась встать, но молнией схватило спину — сильный ушиб, но без перелома. Она смогла выдала лишь истошный выдох. Обессилевшее тело оказалось распластано на досках всего двумя этажами ниже полыхающего окошка. Мышцы не слушались. Все для нее было как в тумане. В глазах ее двоилось, а внутри, словно приготовленные в крутую, ударенные органы. Однако ей повезло — взрыв не размазал ее черепную коробку по стенам, как у остальных, а вытолкнул в окошко, сработав как катапульта.

Часть 2

Лифт остановился на последнем этаже. Сработал сигнал. По узкому коридорчику пронеслось колкое: «Дзинь». Днем, когда пахнущая свежей краской из-за недавнего ремонта, лестничная площадка заполняется народом, соседями и знакомыми, этот звук оказывается почти не слышим за голосами. Но теперь, когда на дворе был второй час ночи, он был редким и звучал как набатный колокол, а не как что-то приятное и обычное.

Створки раскрылись. Темную площадку наполнил желтый свет, загораживаемый фигурой в распахнутой кожаной куртке. Начало мая — не слишком тепло, но уже и не холодно. Мягкой поступью мужчина двинулся по коридору, затем открыв скрипучую дверь в блок квартир. Хоть и был поздний час, но ничего не изменилось в жизни домика: где-то ругались, а над сваленными в кучу вещами, старыми кухонными гарнитурами и двумя велосипедами витал запах пригоревших котлет. Все как обычно, типовая российская застройка. Шуршал электрощит, еле теплилась старая лампочка на единственном проводе, что свисал с потолка вместе с кусками штукатурки. Мимо всего этого медленно проплывала сгорбившаяся и явно уставшая мужская фигура. От мигнувшего света лампочки прищурились уже закрывающиеся от недосыпа карие глаза. На еще молодой коже была короткая не аккуратная щетина, на которую постоянно указывали на работе, но все понимали ее причину. Черные волосы взъерошены из-за частого упора лба в руки. Мужчина был как побитый боем корабль — не самый строг на вид, но еще в строю.

– — Дима, нельзя было позвонить? — внезапно раскрылась дверь в конце коридора. За ней была девушка в майке, сильно похожая на мужчину внешне. Сестра. — Она ведь снова ждала тебя, и снова не спала. Ты можешь хоть немного думать не только о себе, но и о нас?

– — Прости, Слав, телефон сел, не смог позвонить. — на шведскую тумбу в квартире сбрякали ключи. Рядом лег разряженный телефон, а за спиной закрылась новомодная сейф-дверь, что отделяла семейный обитель с парой комнат от пропахшего котлетами коридора.

– — Я поставлю чайник. — ответила девушка, поправляя лямки майки на плечах, уйдя на кухню.

Стянув с плеча перекинутую через тело сумку, Дима снял с себя коричневую кожаную куртку. Небрежно бросил ту на спинку стула. В тумбе со скрипом открылся верхний ящик. В руках быстро показался пистолет. Его затвор плавно отошел назад, высвободив неиспользованный патрон прямо на мужскую ладонь. Дима вынул магазин и все это, вместе с кобурой отправил в ящик. Туда же легли и «корочки», вместе с правами и паспортом. Скоро на плите засвистел чайник — чаепитие закончилось совсем недавно. Мужчина глянул на себя в зеркало, но ничего нового так и не увидел. Достал из сумки пачку шоколадного печенья и пошел на кухню.

– — Купил печенья? Мило. — скептически отнеслась к его подарку Бронислава.

— Это ее любимые. Думал, что успею к полуночному чаю. — произнес тот, осторожно присаживаясь на стул. Кинул в кипяток два пакетика и положил столовую ложку сахара в начавшую буреть жидкость. — На работе завал, сама понимаешь. Обстановка не самая простая, вот и пришлось снова оставаться. Хорошо хоть пробок нет.

– — Дима, ты обещал Авроре посмотреть с ней фильм. Она ждала этого две недели. Ты можешь не давать пустых обещаний, если не способен их выполнить? — причитала та его, но не злобно, скорее понимающе. Она даже не стала возвышаться и села на стул рядом. — Послушай, нельзя взваливать все, что связано с твоей, в первую очередь, дочерью на ее тетю. Не то, чтобы я жалуюсь, но ведь… — Слава тяжело выдохнула. — … ведь ты ее отец, не расстраивай дочку. Ей нужен родитель.

– — Послушай, ты же знаешь, что я почти всегда на работе. — устало ответил мужчина, потянув из кружки горячий чай. — Она сама себя не сделает. Это государственная безопасность, а значит и ее безопасность то же. Я делаю все, чтобы защитить ее. Она последнее, что у меня осталось, после смерти Оленьки.

– — Дим, но ведь я говорю не о работе… — взяла она его за руку, чуть погладив. — Я понимаю, что ты хочешь, но ведь и жить одной тетей ребенку нельзя. Ей уже почти пятнадцать, а ты присутствовал в ее жизни как отец от силы… лет шесть. Да ты полгода дома не появлялся после трагедии, решил отстраниться от нее, чтобы не ранить, а сделал еще хуже. Честно, Среда, ты ужасный отец… но все еще можно исправить.

– — Хватит. — ответил тот, выдохнув. — Каждый раз…

Его взгляд зацепился за фотографию, которая была на столе. Счастливое семейство, где на рельефных от мышц руках висят радостные девушки, одна жена — красавица, а другая — маленькая дочка, что тогда еще только-только пошла в первый класс. Все застыло на черно-белом снимке. Воспоминания тех дней все еще теплились в, казалось, ороговевшей душе Димы, но тот уже не придавал этому значения. Он все еще грустил, иногда даже открыто скорбел, что ничего не смог сделать. Произошедшее признали несчастным случаем, все как всегда — «взрыв газа» и многоквартирный дом сложился аккуратно, как по учебнику. Никаких комментариев от власти, ни извинений. Ни правых, ни виноватых тогда не было. Новость лишь мелькнула короткой строчкой в новостях, да и забылась через пару дней, а на руках мужчины оказалась страшная утрата любимого человека, и оставшийся от него осколочек — заплаканная дочурка, что вцепилась в отца тогда, как никогда прежде. Дима не верил, что это была случайность, и тогда уровень преступности резко пополз вниз. Раздосадованный работник госбезопасности искал ту тварь, что организовала это, но не нашел…

– — Ты опять поздно. — прозвучал раздосадованный голос позади Димы.

– — Малыш, я купил тебе печенья. — натянуто улыбнулся он, поворачиваясь.

Чуть ближе метра от него стояла босоногая девочка… Хотя, уже девушка. Все же она пошла в мать и оказалась красивой уже даже в столь юные годы. Словно водопад с гор, с ее головы до плеч струились ярко рыжие волосы — ну точно копия мамы. Аккуратный носик был в веснушках, а на надутых щеках была пара подростковых прыщиков, которые та бесконечно ковыряла, хотя Бронислава ей запрещала. Скрестив руки на груди, она расстроено смотрела на отца, который покраснел, увидев дочь обиженной. Отношения у них, итак, были натянуты, но в последнее время напряжение било все рекорды.

– — Тетя Бронислава говорила мне, что тебе стоит доверять. — осторожно взяла та печенье из упаковки, погрызя его уголок. — Но ты снова опоздал, и мне пришлось смотреть без тебя.

– — Аврора, не называй меня Брониславой, я чувствую себя твоей бабушкой. — ответила ей она. — И вообще, а ну быстро спать! У тебя завтра учеба.

– — Классуха заболела, мне завтра ко второй. — бросила та, догрызая половинку печенья.

– — Я звонила ей сегодня, специально. — хитро улыбнулась ей Слава. — Она прекрасно себя чувствовала и приглашала меня завтра на разговор. У тебя уже третья двойка за эту неделю. Ты вообще домашние задания делаешь? Дима, не будь истуканом, твоя дочь не учится. Скажи ей что-нибудь!

– — У меня тоже были двойки. — пожал плечами он, чуть усмехнувшись. — В восточногерманской школе, в который я учился сперва. Программа была на немецком языке, и первое время давалось очень трудно. Однако, я ведь выучился. И немецкий, как родной знаю. А вот твоя тетя — нет.

– — Да, Господи, восьмидесятые давно прошли, Дима. — наклонила голову Бронислава. — и ГДР уже давным-давно нет. Послушай, Авроре нужна хорошая взбучка от отца, не спускай все на самотек!

– — А кто знает, может скоро таки снова будет? — усмехнулся он. — Новости ходят разные, и самые бредовые уже не кажутся таковыми, когда узнаешь несколько фактов из-за рубежа. Вот как мы поступим… — подмигнул он дочери. — Пусть Аврора идет спать, и я сейчас допью чай и тоже лягу. А завтра схожу вместо тебя на собрание и сам все услышу от ее классной руководительницы? У меня все равно выходной.

– — Круто… — протянула Аврора, доедая наконец печенье. — Сгоняем в кино тогда? На «Шпионский мост»?

— Это та бредовая кинолента про шестидесятые? — сморщился Среда. — Господи, кто-то реально это смотрит? Хочешь я достану пару записок деда Димы на этот счет? Он, можно сказать, живой свидетель и практически участник тех событий.

– — Я хочу посмотреть кино с тобой. — снова обиделась она. — Мне плевать на его историческую ценность. И нюхать пыль из дедушкиных записок тоже не хочу. Он сам-то разбирал свой почерк?

– — Так он таки еврей.

– — Иди спать, хорошо? А завтра все решим. — практически вытолкала ее с кухни Бронислава, наконец встав со своего стула. Затем она села обратно, поглядев брату точно в глаза. — Господи… Среда, ты что совсем? Дочь хотела в кино с тобой, а ты опять включаешь черте-пойми-кого? Проведи время с Авророй и все! Большего от тебя не требуется. Для этого и существуют отцы. Прокати ее по городу, не знаю, купи ей мороженное или наушники, потому что старые сломались. Нас на отца было двое, но он справлялся и с нами, и с работой в КГБ, хотя стабильно мотался и в Анголу, и в Афганистан. А у тебя всего одна дочь! Единственная дочь! Потому, Дима, хватит делать вид, что ее нет. Да и я хотела наконец немного освободиться. Мне двадцать восемь лет, а у меня ни котенка, ни ребенка…

– — Могла бы начать с этого. — спокойно ответил мужчина тогда, убирая кружку в мойку. — Я все понимаю, Слав. Я попробую сделать все, что будет в моих силах. И да, у нас была еще и мама.

– — Надеюсь, что ты сдержишь обещание на этот раз. — она встала рядом с ним на мгновение, поглядела в глаза. Выдохнула и вышла с кухни, зашлепав босыми ногами в спальню. — Я постелила тебе на диване. Спокойной ночи.

…Сон не заставил себя долго ждать. Измотанное от усталости и нервов тело быстро погрузилось в царствие Морфея, но вот сновидений, как всегда, не было. Лишь черный экран и парализующая слабость. Это было похоже больше не на полноценный отдых, а на перерыв, когда мозг все равно продолжал пахать, будто проклятый. Но больше все же было у Димы ощущение погружения в песок, когда пошевелиться больше не можешь, а сознание еще работает. За окном была абсолютно привычная какофония из звуков и дуновений майского ветра, из едва уловимого плесканья воды Москвы-реки и гула машин. Вой сирен пожарных машин не был чем-то непривычным, но он все начинал нарастать, вызывая беспокойство. Он ассоциировался только с одним — с тем днем, когда в жизни Димы пропало все и разом. Этот звук вызывал дискомфорт больше, чем что-либо еще, не давал спать. Он становился все объемнее, все больше и все ближе.

Наконец Дима встал, чтобы посмотреть, что же все-таки случилось. На улицах был какой-то ажиотаж. Столпотворение людей, целая гирлянда из мигалок разного цвета, и множество полицейских и военных. Квартира была получена отцом в советское время, а затем быстро приватизирована, пока всяческие криминальные «элементы» не спохватились о жилье. И получилось так, что располагалась она совсем близко от здания Министерства Обороны, чтобы Среде-старшему было не так далеко идти и до него, и до работы. От огромного белого здания, что виднелось в окне, кверху шел черный дым. Тут по спине Димы пробежала капля холодного пота — это сигнал к активным действиям. Министерство горело, а значит отдохнуть этой ночью не получится.

– — Эх, вот говно… — через зубы прошипел Среда, надевая на ноги штаны. Глянул на часы: без пяти минут три часа ночи.

– — Что произошло? — заспанным голосом спросила Слава, выйдя из комнаты в халате. — Ты куда?

– — Разбираться с этим. Оборонка горит. — выдал тот, заправляя за пояс Макаров. Рассовал по карманам документы, накинул на плечи кожаную куртку. — Скоро будет сбор.

– — Наверняка ничего серьезного. Только вернись утром, хорошо? — зевнув, попросила она, уходя обратно спать. — Удачи на работе.

За ним закрылась входная дверь. Нажатая кнопка лифта сразу же погасла, потому что лифт после его подъема так и остался наверху. Кабинка с громыханием закрыла створки и начала спускаться вниз, скрежеща тросами и катушками. Наконец, по ногам прошелся слабый толчок и показался холл первого этажа. Пулей выскочив на холодный дворовой асфальт, Среда отыскал подаренный им сестре «Ягуар», что был один на двоих. Пиликнув на сигнал с ключа, благородный британский автомобиль, чистокровный спорткар, завелся. Зажглись в ночи фары.

Только Дима подумал о том, чтобы отпустить сцепление, как машинально сработал приобретенный за годы службы рефлекс. Боковым зрением заметив приближающуюся фигуру, он выдернул пистолет из кобуры на поясе и аккуратно положил тот на подлокотник. На стекло легла окровавленная рука, размазав красную жижу. Человеку требовалась помощь, но он и сам проявлял инициативу: открыл дверь, до этого пару раз неудачно попытавшись схватиться за ручку.

– — Ульяна?! Какого черта?! — узнал он, когда та села на пассажирское кресло, свернувшись от боли. Тяжело выдохнув, повернулась бледным лицом прямо на мужчину, отчего ему стало не по себе.

– — Спокойно, только спокойно. — будто для себя сказала она, стараясь не потерять сознание от боли. Держась за деревянный обломок в животе, другой рукой открыла бардачок в машине, измазав белый пластик в крови.

– — Твою-то мать, Ульяна. — отложил пистолет он, протянув руку до заднего сидения и достав автомобильную аптечку. — Что-то нужно срочно перевязать? Я отвезу тебя в больницу.

– — Нет, нельзя! — встрепенулась Вирхова, мгновенно выдирая аптечку из мужских рук, раскрывая ее. — Я… я практически… ай, блять… в порядке. В порядке… Послушай, послушай, Дима, мне сейчас нельзя появляться нигде, где меня могут опознать.

Она сложила жгут втрое и сунула в зубы, раскрывая свой замызганный кровью китель. Из ее живота торчал запеченный взрывом кусок дубового стола, что был как обломанная стрела, чей наконечник был скрыт за спекшейся кровью на разбухшей ране. Взявшись за обломок обеими своими руками, Ульяна медленно потащила его из себя с тошнотворным звуком и оскалом таким, что казалось, у нее вот-вот из-за давления век лопнут глаза внутри черепа. На мгновение она остановилась, выдохнув полной грудью через нос несколько раз.

– — Изоляция хорошая? — спросила она быстро.

– — Достаточная. — ответил тот сухо, подготавливая все, чтобы зажать рану.

Ульяна снова зажмурилась так, что по огромному ожоговому шраму расползлись складки. От рывка из горла вырвался истошный крик, что в округе с ужаса взлетели все голуби. Не помог даже жгут во рту и английская шумоизоляция. Деревяшка была витиеватой, с множеством сколов и граней. Выкинув щепу на коврик пассажирского сиденья, Ульяна, откинула голову на подголовник, и отобрала у Димы бинты. Закашлявшись, выдохнула, раскрыв рот. Зажала рану и согнулась, сплюнув на коврик.

– — Ты как? — спросил слегка ошарашенный Среда. — Выглядишь не самым радужным образом.

– — Я тоже рада тебя видеть… — ответила та, чуть улыбнувшись через боль. — Органы, кажется, не задеты, значит буду жить.

– — Да тебя будто на мангале поджарили! — рассматривал он ее подгоревший китель с погонами, и исколотое щепками закопченное лицо, покрытые пеплом волосы. — Что вообще происходит?

– — В зале для совещаний прогремел взрыв. — сказала она, жадно глотнув из протянутой Средой бутылки с водой. — Вероятно все окружение министра и один «пиджак» из Роскосмоса — мертвы. Меня спас лишь дубовый стол и окно, в которое я вылетела, приземлившись… ах, да блять, как болит… на строительные леса. Кто-то пронес на заседание бомбу.

– — Опять скажут про взрыв газа. — с некоторой долей сарказма и грусти выдал Дима.

– — Естественно. Особенно учитывая то… — глотнула Вирхова еще. — Что здание никогда не было газифицировано. Кто-то добивал выживших. Я слышала, как в кабинет после вышло несколько человек. Вероятно, без огнестрельного, иначе было бы слышно. Думаю, они били чем-то тяжелым.

– — Надо показать рану Брониславе. — сказал Среда, поднимаясь со своего водительского места.

Он быстро принял от Ульяны остатки воды, обходя машину с боку. Выдернув из кармана носовой платок, огляделся — никто ли не следил за Вирховой. Пока все было тихо. Вылив остатки воды на платок, стер с английского стекла кровавую пятерню, помыв заодно и ручку двери. Осторожно открывая ее, подавал руку Ульяне. Скорчившись от боли в животе, та явно неохотно, ступила на холодный асфальт босыми ногами — до этого Дима не видел, что на ней не было обуви. Вирхова либо не хотела наследить за собой, либо просто потеряла их в суматохе, пока спасалась. Пошатнувшись, облокотилась на Среду, и он потащил ее ко входу. Что было сил она прижимала к ране свернутые бинты, чтобы сочащаяся из порванного мяса кровь не замарала короткие ступеньки к подъездной двери. Тяжело дыша, со страшным жаром, Ульяна едва перебирала ногами, однако и не думала сдаваться. Так просто бывшего десантника, видавшего жар Афганистана и вернувшегося оттуда с орденом было не взять.

Наконец, вывалившись из лифта, пара направилась к дверям квартиры, где их уже ждала Слава. Она, как всегда, наблюдала из окна, как Дима уезжал. После смерти его жены это действо перешло к ней. Распахнув дверь, девушка подбежала к Ульяне, и взяла ее под другую руку.

– — Что случилось? — негромко спросила она, заволакивая раненную в квартиру.

– — У нее проникающее в живот. И возможно что-то еще, я не смог определить. — Среда усадил Ульяну на застеленный для него диван. — Ты же поможешь ей?

– — Дима, я не хирург, я стоматолог! — на повышенных тонах высказала она, ища по полкам лекарства и комплект для зашивания ран. — Если бы она сейчас корчилась от кариеса, а не от чертовой дыры в пузе, я бы сказала тебе точно: помогу я ей или нет! Ты же оперативник, как ты латал товарищей?!

– — Моей задачей было в случае ранения просто эвакуировать сослуживца из-под огня. Я могу перетянуть артерию, могу замотать кишки в кучу и зафиксировать перелом. — ответил тот, разрывая на животе Ульяны залитую кровью рубашку. — Остальное пусть делает медик! Не электрик — нехуй лазить!

– — Папа, кто это? — показалась из комнаты напуганная Аврора, чуть прячась за приоткрытую дверь.

– — О, твоя дочка… — с умилением на бледном лице, закашливаясь, произнесла Вирхова. — Копия мамы.

– — Заткнись, Ульяна. — рявкнул он на нее, зажимая рану. Замаранной рукой он утер лоб, поворачиваясь к дочке. — Малыш, будь умницей. Принеси тете воды и успокоительное.

– — Нет, лучше сигарету. — поправила его она. — Я знаю, она у твоего отца в кармане его отличной кожаной куртки. Если дашь ее мне, я обещаю тебе в этом месяце каникулы на Камчатке.

Наконец около раны оказались руки в перчатках. Утирая пот со лба рукавом, Бронислава осторожно коснулась Ульяны холодным металлом иглы. Кровоточить рана практически перестала. Промывание помогло убрать остатки засохшей крови и оставалось только наложить шов, чтобы дыра в пузе была не похожа на Гранд-каньон в миниатюре. Когда игла с капроновой хирургической нитью прошила плоть, словно той на ее пути и не было, Вирхова слегка обреченно вдохнула, едва дернувшись. Ей было не привыкать к боли — на ее лице отточили мастерство лучшие специалисты-медики из Кабула, и игла уже не пугала. Она была в сознании, и даже умудрялась вальяжно покуривать, выдыхая дым клубочками к потолку. Дима был на подхвате сестры: подносил все, что ей требовалось, следил за состоянием оперируемой, но той, видно, не особо было интересно умирать сейчас.

– — Ты вообще человек? — Среда проводил взглядом клуб дыма, что поднялся от лица Ульяны к потолку.

– — Я практически закончила, потерпи еще немного. — глянула на нее Слава.

– — У нас слишком мало времени. — сказала Вирхова. — Отсчет пошел уже на часы, Дима.

Наконец он понял, что же именно этой ночью свело его со старой знакомой, и, по совместительству, бывшей наставницей в той школе подготовки кадров ФСБ, где Среда учился в девяностые.

Все ведь началось с отца. С его работы. В начале девяностых все иллюзии уже пали окончательно. ГДР перестала существовать на карте, а Советский Союз уже не держался на плаву, подавшись ко дну, как и бывший западный союзник. И тогда, покидая ставший уже родным, Берлин, старший Среда — Михаил Феликсович — перевез все свое семейство в Москву. В город, который, как ему тогда казалось, еще долго будет оплотом того старого мира, который Миша так любил. Но нет, и тут развернулись баталии на теле умирающей страны. И как не вовремя вся дрянь, от которой спасала советская милиция и ЧК, проникла на улицы города. Нужно было тогда, во что бы то ни встало спасать своего сына — Диму, тогда еще подростка, от вредного влияния. Однако, четкие действия последовали лишь после первого инцидента. И Среда младший был записан в школу подготовки кадров ФСБ, где главным преподавателем, и куратором всей десантно-штурмовой части обучения оказалась Ульяна. Ей тоже нужно было куда-то деваться после развала единой армии. И вот, судьба свела их в единый и очень прочный кулак. Благодаря ей, в частности, и надлежащему надзору со стороны родителей в общем — Среда стал полноправным последователем традиций семьи. Он стал служащим ГБ, закончив школу с отличием.

И нужен был его опыт. Из уст Ульяны сейчас прозвучит просьба, и Дима узнал это сразу, как только увидел ее. Но согласиться на новую работу было слишком сложно.

– — Ты хочешь вернуть меня на службу? — прямо спросил он, присев на чайный столик. — Я поклялся, что больше я не отправлюсь на задание. Я на могиле жены, поклялся, Ульяна… — Дима поднял глаза на стоящую за дверью Аврору, которая все слышала. — Малыш, не подглядывай, эти дела не для тебя.

– — В наш дом ввалилась тетка с разорванным пузом. — развела руками та за дверью. — И ты не дашь мне посмотреть? Мне уже пятнадцать!

– — Мы на пороге войны, Дима. — ее шёпот был намного страшнее раската грома сейчас. Пододвинувшись, чтобы положить голову на подлокотник дивана, она вынула изо рта папиросу. кинула ее в стакан. — Через пятьдесят… — прищурилась на часы, что висели на стенке. — Через пятьдесят один час на Берлин упадет «Пульсар-6» с неизвестным грузом на борту. Эта орбитальная станция была запущена СССР в восемьдесят шестом и теперь летит к Земле. Мир перестал быть слишком лояльным к нам, так что нужно замести следы и вытащить груз, что находится на станции.

– — Не делай мне мозг, она сгорит в атмосфере. — отмахнулся Среда. — Эта станция не из чугуна сделана. Как «Мир». От нее останутся-таки только обломки и куски каркаса. Можешь забыть о грузе.

– — Мне нужен ноутбук. — Ульяна скривила лицо от болезненной попытки сесть. Но ее остановила Слава. — Нужно связаться кое с кем.

Сходив на кухню, Среда-таки принес неугомонной генеральше ноутбук. Та, открыв его, начала быстро стучать по клавишам, выходя на один защищенный канал. Эти ресурсы не просушивались разведками и были раем для террористов и военных, что не хотели светиться в сети.

К какому из типов относится Ульяна — трудно сказать. Для Российского правительства она практически террорист, единственный беспартийный член военной верхушки, сохранивший при себе партбилет давно павшего государства. Никто не знал, как она вообще умудрялась жить при этом, да еще и занимать командные должности. Но ее не трогали, и больше — к ее предложениям прислушивались. Пожалуй, никто не был большим солдатом в генштабе сейчас, чем она, потому что поднималась с самых низов. Рожденная в Таджикистане, она ведь никогда не питалась мечтой о крупной карьере в государственном аппарате. Но мысли и чувства зрели в ней, патриотизм к социалистическому строю подпитывался рассказами отца-ракетчика о войне и героях. Окончательную точку в формировании Ульяны поставила новость о выводе войск США из Вьетнама. Это была очередная победа советского строя. Но был и «Развал». Уже после Афганистана. Это был регресс, откат к пещерному феодализму, как она считала тогда. Стрельба на площадях и трехполосые тряпки, где еще вчера реяло рабочее знамя. Ее это злило, вымораживало, но поставило цель — сдержать Родину в целостности, а рвущих одеяло на себя безголовых наместников в узде. Она была одна, но знала, что не одинока.

Ноутбук мигнул, шелохнулся динамик в панели, известив о прибытии какого-то сообщения от неизвестного источника. Вирхова открыла прикрепленный файл. В нем оказались чертежи «Пульсара-6» и его характеристики, отчёты об испытаниях, состоянии обшивки и ее материалах. Отдельным листком были все отчеты о состоянии станции на орбите. Среда удивился такому раскладу, ведь Ульяна никогда не говорила о своих источниках, но сейчас за пару минут смогла найти секретную информацию. Именно этот гриф стоял на некоторых листах.

– — Откуда все эти сведения? Это ж…

– — Государственная тайна? — спросила та, перебив, и подняв бровь. — Брось, мы продали все сведения по программе «Пульсар» Китаю в две тысячи первом. Но некоторые документы все равно смогли утечь. Так, что тут у нас: «Пульсар-6» — созданная в СССР военная орбитальная станция, часть проекта «Пульсар», запущена с Байконура летом восемьдесят шестого, в шесть тридцать четыре утра по местному времени, а выведена на рабочую орбиту через двадцать четыре часа. Вот, нашла еще. — ткнула осторожно пальцем в монитор. — В девяностом году была повреждена обломками уничтоженного американцами их спутника-шпиона «Эклиптика-1». Искусственно переведена на дальнюю орбиту и… забыта. Аппарат спускаемый — спуск предполагался в две тысячи шестом, но из-за развала СССР спускать не стали. Станция переработала девять лет с поврежденной обшивкой.

– — Умели делать, что еще сказать. — пожал плечами Среда. — У нее повреждена обшивка, она не переживет спуск.

– — Нет, нет, ты посмотри на это. — Вирхова, чуть прищуривши глаза на бледном лице, указала на чертеж. — Это… капсула, она внутри. Станция, кажется, модульная, и спускать планировалось только капсулу с грузом. Судя по документации, это три тонны вольфрама, покрытые какой-то субстанцией, содержащей графен. Тут слишком много слов, в которых я не разбираюсь, но похоже, что это огромное вольфрамовое ядро, которое войдет в атмосферу на огромной скорости.

– — Удар по Берлину… — выдохнул Дима, присаживаясь рядом. Закрыв лицо руками, потер уставшие глаза. — Там нефтяной саммит на носу. А заодно и начинающаяся гражданская война. Похоже на спланированную операцию.

– — Так и есть. Но мы пока не знаем, чья она. — Ульяна закрыла ноутбук. — ГРУ точно не успеет сформировать группу в Германию, да и некому уже. Если кто-то и выжил, им точно не до этой авантюры. Я просила командование задействовать немецких агентов, которые могут оказаться лояльны к нам и помогут. Однако, предложение отклонили за пару минут до теракта. Все думают, что они чертовы герои, а потом взлетают на воздух. Тут справится только команда, и она нужна срочно. Если этого не сделать, если допустить попадания советского груза в руки немцев или американцев, последствия могут оказаться критическими. Мы на пороге войны на Кавказе, Каспии и в Европе, нам точно не нужна эта провокация.

– — Грузом может оказаться что угодно? — спросил Среда. — Даже ядерное оружие?

– — Вполне возможно. — прозвучал короткий ответ.

– — Ве-ли-ко-лепно… — сквозь зубы произнес вымотанный Дима. — У меня пятьдесят часов, так? И за это время надо найти людей и спланировать операцию, а заодно и пути отхода. Как я буду связываться с тобой, если все пойдет не по плану?

– — Об этом не беспокойся. Это моя проблема. — чуть прихлопнула она его по коленке, снова ворочаясь на диване. — Как и путь отхода. Я найду вам самолет. Мне придется исчезнуть на день из Москвы, потому что меня могут найти, прочесать и твой адрес. Я заберу Аврору и Славу с собой, там с ними точно ничего не будет.

– — Если хоть волос… — серьезно начал Среда, поворачиваясь на диване к ней.

– — Ай-ай-ай! — Ульяна схватилась за потревоженную его поворотом рану. — Все, все, иди давай!

Она вытолкала Среду с дивана, отчего тот фыркнул, но все равно пошел к выходу. Уже в прихожей заметил за спиной Аврору, которая стояла и все ждала, когда отец обратит на нее внимание. Ей было не привыкать к тому, что он постоянно уходит на работу, нарушая данные им обещания. Но в этот раз все было серьезнее. Не просто смотрела на спину отца так, будто ей все равно. Она боялась.

– — Эй, ты чего дуешься? — повернулся Дима. Подойдя к ней и присев, он осторожно взял ее за холодные плечики и глянул в глаза. Устало улыбнувшись, пальцами убрал ее огненные рыжие волосы за ушко, поправив очки на веснушчатом носу. — Малыш, я скоро вернусь, это моя работа.

– — Но ведь ты можешь отказаться… — попыталась она.

– — Нет, Аврора, я не могу. На кону стоит и твоя жизнь, это слишком серьезно, чтобы я отвернулся.

– — Но ты отвернулся от нас! Где мой папа?

– — Малышка, не разбивай мне сердце. — попытался обнять ее он, однако та, мыкнув, вырвалась из объятий, отвернувшись. Пусть она и была уже взрослой, обиды в ней были давние, детские. — Я обещал твоей маме защитить всех нас. Защитить тот мир, где мы живем, и я должен это сделать снова.

– — Тогда почему ты не смог защитить ее? — бросила она. В этот момент в голову мужчины словно попала молния и на мгновение сознание помутнело. — Уходи. Ты должен спасти их мир.

Она зашагала к себе в комнату. Это заметила Бронислава. Подошла к Диме, по-родному обняв. Время еще было, и они могли позволить себе пару секунд вот так постоять — посреди коридора, вещей и документов, которые Среда уже успел достать из потайного дна тумбочки. С грустью на глазах, Слава наконец отцепилась от брата, поправив на нем ворот футболки. О, это был ее любимый прием. Если поправила — самой на душе спокойнее. А вот у Среды спокойствия не было. Он принял слова дочери близко к себе, понял, о чем она. Это его тяготило. Для него на свете не осталось больше ничего, кроме этого рыжеволосого дьяволенка, что заваливает все предметы и ругается с папой, но все равно в глубине души любит его больше всех.

– — Я быстро вернусь, вот увидите. — приободрил он сестру, складывая в заплечную сумку паспорта и деньги. — Два дня на операцию и вернусь домой. Пригляди за Ульяной, она поможет вам скрыться. Вы можете оказаться под ударом, потому пистолет я оставлю вам.

Он протянул ей рукояткой вперед свой Макаров в кобуре. Сестра несколько неохотно приняла оружие, но все равно достала посмотреть. «В самолет все равно не пустят с ним» — отшутился Среда, зашнуровывая кроссовки на ногах. Раздалось едва слышное сопение. И это была не Аврора. Она-то, как раз, сидела перед спящей Ульяной и пристально смотрела на нее. Переглянувшись с сестрой, Дима улыбнулся и вышел за двери.

Часть 3

Последний раз, когда Дима был в Берлине, он запомнил город другим. Тогда это был еще павший форпост социализма. Приятный и притягивающий мегаполис. До того, как отца вывели из Восточного Берлина на Родину, Среда успел вдоволь нагуляться по кварталам с пятиэтажками и универмагами подозрительно похожими на советские. Помнил он широкие дороги с неказистыми, но разноцветными автомобилями. Помнил и Стену, возле которой постоянно несли вахту автоматчики. Они не вызывали страха, а иногда даже помогали найти дорогу в извилистых улочках. Все, что говорили о полицейских тогда было простым враньем: что западные не были зверями, что восточные. Это были приветливые мужчины в форме, которые умудрялись иной раз сами переходить сектор обстрела безнаказанно. Все равно были единым народом. Германия ассоциировалась у Димы с детством, была мирной и спокойной в приятных воспоминаниях.

Но теперь это был совсем непритягательный край. Первое, что встретило его — проливной дождь, который, видимо, и не собирался заканчиваться. Даже в середине дня все небо было затянуто серыми тучами. Но это была не главная проблема города, да и всей страны сейчас.

Среда шел вдоль одной из дорог, ведущих по городу паутиной. Он не мог поверить в то, что видел. Многие окна были наглухо заколочены, в витринах, как в сорок пятом, лежали мешки с песком. Кое-где с характерными отметинами от пуль были двери и стены. В проходах меж домов остались следы от баррикад, хотя полицейские бригады их оперативно разбирали, чтобы увезти из города. В Германии уже больше года кипел народ. Восточным не нравилось, что американцы наращивают свое влияние на регион, размещают здесь свои ракетные комплексы средней дальности, вопреки всем договорам. А западным немцам не нравились восточные, потому что считали, что США сможет защитить страну от российской агрессии. Все же глупая и не продуманная пропаганда с обоих сторон давала свои плоды, и народ снова делился. Решившие не молчать «осси» били первыми: забастовки, стачки — все как по учебнику. Город превращался в зону боев и лишь изредка удавалось добиться тишины. Но она была не такая, как обычно. В ней не было умиротворения и примирения, в ней был гнет и замалчивание. Все же Запад каждый раз оказывался сильнее.

Из подворотни раздался крик. Глянув в сторону возгласа, Дима прошел подальше и заглянул за угол дома. Там был патруль. С пяти часов вечера, как и всю ночь, был комендантский час — можно было выйти только по спецпропускам. Среде стоило искать другой маршрут.

– — Вам запрещено покидать место проживания в комендантский час! — раздался удар и протяжный стон.

Патруль ломал пару каких-то бедолаг. Один из тех был покрупнее, а второй более щуплый. Свернув нарушителей в бараний рог, полицаи начали потрошить их карманы и вываливать прямо на землю под дождь все содержимое — бумажники, паспорта. Внезапно на отвороте куртки показался пришитый шеврон армии ГДР. Его, как слышал Дима, использовали для опознания в ячейках сопротивлений Восточной Германии. Со времен Восточного Блока этого добра осталось навалом. Полицай махом телескопической дубинки отвесил удар по голове. Резким пинком в живот, патрульный поставил второго на колени, явно почувствовав свою власть. Это было произвол, но Среда не мог вмешиваться. Снова раздался удар. Еще и еще! Лежачего втаптывали в грязь.

Дима огляделся. Позади был кафетерий с заколоченными не самыми сортовыми досками разбитыми витринами. Он быстро зашагал туда. Дождь мог на время скрыть его у самой домовой стенки, и этим нужно было воспользоваться. Перешагнув лужу, он приблизился к двери кафе, но та оказалась запертой. Постучавшись, Дима обернулся. Неспешно приближался другой патруль. И хоть полицейские переговаривались между собой, и не следили так пристально за округой, угроза оставалась реальной.

– — Мы закрыты. — ответили за дверью. — Прошу вас, уходите.

– — Мне нужна помощь. — почти без акцента ответил Дима. — Пожалуйста, помогите.

– — Мы не хотим иметь проблем с законом. — чуть приоткрылась дверца. Из-за нее показался пристальный взгляд, напуганный визитом незнакомца. — Уходите.

– — Пожалуйста. — мужчина согнул руку в лотке, показав обращенный сложенными пальцами к двери кулак.

Это было приветствие «Красных фронтовиков», его знало большинство немцев. И это могло оказаться спасительной карточной в рукаве иностранца здесь. Если владельцы кафе «осси» — то они поймут, что зла тот им не желает. Среда постоял у двери еще пару секунд, до того, как цепочка на дубовой дверце, наконец, была снята и его пустили внутрь. Отряхнувшись, он скинул с плеч куртку и ветровку, промокшую до нитки. Стряхнув с волос влагу, он осторожно присел за один из квадратных столиков, что был между стоящих напротив друг на друга коричневых мягких диванов. Посетителей, ясное дело, не было. Но на столике дотлевала папироса на мундштуке — хозяйская. Повезло Диме, что мадам решила слегка подымить в зале, под звуки дождя, раз отреагировала на его просьбы.

– — Вы можете просушить вещи на кухне. — произнесла та тихо, посматривая на улицу. Патруля пока не было видно. — Я сделала вам чай. Простите, не знала, какой хотите, потому заварила черный.

На столик перед мужчиной встала кружка на блюдце со сверкающей ложкой. Рядом с ней лежала пара пакетиков сахара — пусть гость сам решает сколько ему насыпать.

– — Спасибо, сколько…

– — О, нет, бросьте, от чашки чая я не обеднею. — улыбнулась тогда фрау, отказываясь от протянутых долларов. — Вы ведь не от сюда, иначе бы не вышли на улицу, тем более в такую-то погоду.

Погодка, и правда, была не лучшая. С небес лило так, будто Бог в попытке вымыть полы, сделать это по-матросски, просто разлив ведро колодезной воды, а затем не совсем умело управился со шваброй. Не то, чтобы это не было погодой в Берлине, или хотя бы редким явлением, просто из детства об этой стране Среда запомнил только хорошее. В первую очередь все, что могло ассоциироваться у него с родителями, и особенно с отцом. Семейство жило в этом городе достаточно долго. Настолько, что маленький Дима успел здесь родиться, вырасти и успеть сходить на несколько лет в восточногерманскую школу, на чем настояла его мать — коренная немка. Еще одним из приятных воспоминаний стали два друга Михаила Феликсовича. Оба были сотрудниками немецкой контрразведки…

Один из них и мог помочь. Адлер Дениц — именно его отец рекомендовал сыну в первую очередь. Все-таки он было более легок на подъем, чем хмурый и задумчивый Гюнтер. «Шебутной мужик этот Адлер…» — рассказывал отец. И каждый день рождения Димы не обходился без подарка от немца, и каждый раз тот был с подначкой: то с рисунками, то с фотографиями, с вырезками шуток. На такого человека и была надежда сейчас. Надежда, то он, как и в прежние годы, пусть уже немолод, сорвется на помощь. Больше не к кому было обратится…

– — Да, я не местный. — пожал плечами Дима. — Я из России, мой отец служил здесь. Приехал повидать его друзей, а застал тридцать третий.

– — Десантником был? Я раньше жила близь Котбуса. — с некоторым восхищением признала хозяйка. — Были там ваши молодые ребята. Все как на подбор красавцы. Да и я в свое время не была такой, как сейчас. Вот бы все это вернуть…

– — Нет, не десантник… — помешивая чай, усмехнулся Среда. — Если бы был десантником, было бы проще. Тогда бы все его друзья были в бывших Республиках, а так… Пришлось лететь не в самый благополучный край теперь. Он работал в КГБ. Теперь об этом уже можно говорить.

– — КГБ — серьезные мужчины. Хотя… — грустно искривила улыбку фрау. — Мы и этих полицаев считали серьезными. Думали, что голова у них на плечах, а оказалось, что в голове этой только приказы и деньги. Кто мог, уже давно уволился оттуда. Остались только «роботы». Айнзацгруппы…

Это было так. Сколько было новостных репортажей отсюда, которые освещали забастовку полицейских, которую разгоняли другими полицейскими! Абсурд! Кажется, в этом «театре одного народа» смешалось все, а страсть среди людских масс дошла до точки своего кипения. Полная неразбериха — все против всех. И правые, и виноватые попадали под одну гребенку протестов и арестов. Были и вооруженные стачки, и теракты, и длилось все это уже больше года. Бундестаг решил подмять недовольный восток силой, но вот у него не получилось. Оставшиеся после слияния двух стран люди все еще были с памятью о том, что политика может быть другой, что страна может быть другой. Но кто-то считает, что эти старики лишь проблема на пути прогресса, но ведь нет — прогресса не было. Было опустошение, поглощение, и крах, прямо как с Россией. Пусть наверху и заявляли об успехах, но это тоже похоже на старшего восточного брата. Все одинаково и путь одинаковый. Только здесь терпеть не стали и высказали мнение, за что и поплатились. Мятежные подразделения армии и полиции либо жестко подчинили воле новых командиров, либо распустили и продолжают распускать. Среди государственного аппарата проходят чистки и суды. Последней каплей стал Белый Дом, который высказал свою поддержку властям ФРГ, и ввел дополнительные войска на свои базы. Дядя Сэм окончательно заткнул требовательный народный фронт. Теперь здесь хозяйничал не только Бундестаг, ни никто и не думал признавать это вражеской оккупацией…

– — Простите, я ищу тут один адрес, а телефон разрядился. — Среда пошарил по карманам. Когда нашел отрывок бумаги с адресом, показал его хозяйке кафе. — Вот. Это где-то в этом районе. Я жил тут в детстве, но сейчас не могу понять, куда мне идти.

– — О, это совсем недалеко. — надев на нос тоненькие очки, та глянула на заковыристую надпись. — Два дома отсюда, там панельная постройка через парк.

– — Спасибо еще раз. — засобирался на выход Дима. Только встав, остановился и повернулся. — Но почему вы не уедете отсюда?

– — Потому что это наша Родина. — улыбнулась она по-доброму, подавая Диме его подсохшую куртку. — А какая бы она не была… Любить ее надо. Я провожу тебя до черного хода, так будет надежнее.

Дальнейший путь снова лежал под дождем. Вытряхнув из капюшона воду, Дима накинул его на мокрую голову и зашагал в указанную сторону. Огибал лужи и грязные участки. Кое-где под ногами хрустело стекло и шуршала тонкая, сделанная из ленты, колючая проволока, которую еще не успели убрать.

Кусочки, маленькие фрагменты незамеченные уборщиками, но именно из них складывалась вся картина. Власти пытались быстро скрыть то, что уже перло из общества, как прыщ на лбу. От кого? От иностранных коллег, что вот-вот соберутся на очередную попойку, прикрывшись нефтяным саммитом. Не то, чтобы углеводороды были плохим поводом попить и попилить мир заново, но ведь все знали, что за официальной частью обязательно будет светский ужин с множеством того, что по цене уже давно побило новинки авторынка. Среда относился ко всему этому скептически. Что они могли решить, если на Ближнем Востоке Афганский монстр качал в три раза больше нефти чем раньше, но его не было заявлено на мероприятии? Что это был за перформанс от завсегдатаев нефтяного «клуба» — не пускать, пусть мощного в добывающем плане, но новичка? Или это был сабантуй-междусобойчик? Ну, тогда это не перформанс, а преферанс. Как подъездные алкаши «соображают на троих», так и эти тоже… «сообразят» как именно выгоднее поделить черную кровь зеленой планетки. Простые, мерзопакостные торгаши.

…За рассуждениями Среда едва не пропустил дом, но повезло, что нужная квартира была в последнем подъезде. Дима оказался как раз около него, когда пришел к умозаключению по поводу предстоящего мирового мероприятия. Поглядев на мокрую от воды бумажку в руках, понял — адрес верный. Оставалось лишь войти.

Домик был ну чисто советский, словно Среда и не уезжал никуда. Стандартная хрущёвка, коих в бывшем СССР было, кажется, больше, чем жителей. Но тут она была какая-то… более свежая, прибранная и аккуратная. Уже не было в ней деревянных рам, заставленных хламов лоджий и странных цветов вперемешку с сорняками на полянах между подъездами. Отличалась только дверь. Стеклянная! Такое было в первый раз… Страшно было подумать, что с ней бы уже сделали в России, раз в век безнравствия и плохого воспитания даже железные двери с несколькими замками не держат натиск вандализма. А тут вот такое чудо, в котором отражается мокрая щетинистая рожа, с туповатым уставшим взглядом глядящая на свое отражение.

Но размышления о «них и нас» прервал вышедший из двери рабочий, что несколько с удивлением смотрел на стоящего перед собой человека. Несколько секунд не спуская глаз со Среды, человек удалился прочь, достав из кармана какую-то ламинированную карточку — пропуск. Придержав ногой закрывающуюся стеклянную дверь, Дима зашел за нее, осторожно, практически с трепетом, закрывая.

– — Точно не рассыплешься? — спросил он тихо, осторожно отпуская руки.

Глянув на плане эвакуации как располагаются квартирки, поднявшись по небольшим ступенькам и завернув к лестнице, Среда быстро сообразил на каком примерно этаже может находиться нужная квартира. На третьем. В самом центре дома. А судя по планировке, окна должны были выходить на улицу, с которой он подошел.

Внутри домишка тоже был не отличительным. Все те же бетонные ступеньки с непонятными вкраплениями камня, базальта или… что это вообще было? Гранит?.. А красное?! Неизвестно, кому пришла в голову идея мешать в бетон различные камушки, а затем делать из этого лестницы, но это визитная карточка построек, которым было больше тридцати лет. И конечно же плитка. Маленькая, желто-зеленая, которой обычно мостили либо туалет, либо лестничную клетку. В России такая уже давно не сверкающая. Но тут она была чище, будто ее вообще не пользовали, не ходили, и сплошь летали над ней. Педантичные немцы были более аккуратны с наследием, чем погубленные горем по разбитой жизни россияне.

Перед взором предстала железная дверь с номером квартиры. Прежде чем занести кулак в попытке постучать, Среда подумал, что же сказать. Адлеру поди больше шестидесяти! Все ветераны. Оставалась надежда, что поймут, даже в таком возрасте помогут. Уже подняв руку, чтобы костяшкой пальца постучать в дверь, он еще раз остановился. Подумал, мол, а что если…

– — Пропуск нужен? — раздался уставший голос.

За мгновение до того, как Дима постучался бы в дверь, ее открыли. При том не ясно, чем руководствовался житель, ведь зрачка тоже не было. Хотя нет, это была жительница: стройная и миловидная девушка, лет таких, что можно было бы закончить вуз, но еще не потерять лик на работе. И она была красива. Слегка топорные немецкие черты лица сочетались с элегантными линиями скул и несильными впадинами на щеках. На ее горле виднелось множество мелких шрамов. Что-то их оставило, а значит мадам была не с самой простой судьбой. При том она, пусть и вяло, не совсем охотно, но приветливо улыбалась, не показывая зубов. Затем переменилась в лице, поняв, что Дима уже целую секунду не может определиться с ответом на заданный вопрос. А тот просто молча наблюдал, как его исследуют неестественно карие глаза за толстыми линзами в черной оправе очков.

Загудел какой-то странный агрегат за дверью, и девушка протянула ему пластиковую карточку с его физиономией, придуманными именем и фамилией, а также штрих кодом, как на товарах в магазине. Это и был тот самый пропуск. Она делала их нелегально, но Диму интересовало не это.

– — Семьдесят евро, пожалуйста. — спокойной произнесла девушка, рассчитывая на награду.

– — Что? — наконец понял, что же вообще происходит, мужчина. — Но как?! В смысле, я не…

– — Камера в дальнем углу комнаты. — большим пальцем та указала через плечо, одновременно убирая постриженные под каре светлые волосы. — Прошу, не отнимайте мое время.

– — Нет, мне нужен Адлер Дёниц. — показал ей бумажку Среда. — Он жил тут, и, может быть, вы знаете, где можно его найти. Мне нужна его помощь.

Девушка смутилась, оттянула от мужчины руку с пропуском. И задумалась, оглядев неожиданного гостя. Небрежно кинула карточку на стоящий за дверью столик. Осторожно взяв у Димы бумажку, она внимательно поглядела на то, что там написано. Буквально въевшись в витиеватую запись взглядом, она почесала затылок рукой в перчатке и отдала обрывок обратно.

– — Кто вам дал это? Вы русский, но вам не идет фамилия Серафимов. — прищурила глаза она.

Она с первого раза, наугад, назвала его агентурную фамилию, под которой он учился в разведшколе при управлении ФСБ. Это было либо колдовство, либо Дима все же пришел по нужному адресу. Но кто эта девица? Среда не сомневался, что офицер контрразведки Штази мог его быстро раскусить, но она была слишком молода. Если она сотрудник другой разведки, то почему она делает нелегальные пропуска? Это были слишком сложные вопросы, ответов на которые пока не было.

– — Подожди, минутку… — протянула она, отходя от двери, пропуская гостя внутрь. — Ты ведь Дима? Твой отец, Михаил Феликсович Среда служил во Втором Главном Управлении КГБ здесь, да? С семьдесят шестого по семьдесят девятый. А потом с восемьдесят шестого по девяносто первый.

– — Быстро… — проходя через порог, протянул Дима, осматриваясь. Камеры в дальнем углу не было. — Пора переставать использовать крем для омоложения. Я совсем не изменился?

– — Нет, конечно изменился. Во время нашей последней встречи тебе было одиннадцать, вроде бы. — наконец по-доброму, искренне улыбнулась она ему, накинув на плечи халат из фиолетового шелка. — Но строение ушных раковин обычно не меняется с возрастом, как и общее положение носовой перегородки, расстояние между глаз и виски. А еще тебя выдал достаточно редкий оттенок глаз.

– — Шерлок бы сейчас нервно закурил. — он стянул с плеч мокрую куртку.

Она усмехнулась, подав к его ногам два черных запыленных тапка. Сообразив, что стоит включить свет и не встречать гостя в впотьмах, та… не протянула руку к выключателю. Свет включился сам, притом переключатель щелкнул. Дима удивился, повернулся на звук, но никого не обнаружил. Может быть, еще один житель квартиры решил попрятаться?

– — Датчик движения сработал. — пояснила девушка, видя взволнованность. — Боюсь, что папы сейчас нет дома, он не сможет помочь… Зато, может, я могу попытаться? Я Моргана, помнишь? Его дочь.

– — Точно! Как же я сразу не догадался?! — улыбнулся ей в ответ Дима, надев тапки на мокрые ноги. — Я ведь помню тебя, мы даже… дружили?

– — Да, вероятно. Мне было шесть, когда рухнула стена и восемь, когда вы переехали. Проходи в комнату, я сейчас сделаю чай и принесу тебе что-нибудь перекусить. — она прихлопнула его по груди, уходя в столовую.

Пройдя до указанного места, Дима потянул руку к переключателю. Еще до того, как его пальцы коснулись прохладного белого пластика кнопки, та щелкнула, и свет включился. Среда не переходил порог, а стоял чуть дальше. Просто протянул руку. Не понимая, как все это должно работать, огляделся. Все это и правда больше походило на кудесничество, потому что он такого раньше точно не видел. Ну, или не замечал. В любом случае, задерживаться в проходе не следовало. Потому мужчина слегка настороженно вошел в помещение.

Оно не было шибко большим и даже не слишком квадратным. Жил Дёниц с дочерью явно не бедно, но Дима не помнил этой квартиры и не мог сравнить с тем, как было во времена ГДР. Одно можно было сказать точно, а скорее даже воскликнуть — царские хоромы! Однако, интересной здесь была далеко не планировка, а то, что было в комнате с небольшим кожаным диваном и столом по середине. Здесь был и еще один стол, на котором что-то дымилось, но не сигарета. Только подойдя, Среда понял, что это была пара паяльников. Один посерьезнее, с большим жалом. Второй, наверняка, для тонких работ, раз рядом с ним на серебристой станине была лупа. Единственное, что не давало покоя — некоторый слой пыли на увеличительном стекле, ей не пользовались, кажется, достаточно давно. А рядом коробочки с запчастями к механизмам и микроэлектронике. Болтики, едва различимые из-за размера винтики, и прочие метизы, оборванные куски кабелей различного сечения, а также части и детали от каких-то приборов. Это больше похоже на мастерскую, чем на комнату для гостей. Девушку явно давно никто не посещал. Как только Дима сел на диван, в воздух с того поднялась пыль.

Но его заинтересовало точно не это. На противоположной стене была целая куча медалей и каких-то грамот, презентов и кубков. Они все были убраны на верхнюю полку, и, скорее навалены на нее, чем просто разложены. Увидеть, за что конкретно они были получены не представлялось возможным. Но вот что можно было увидеть точно — фотографию Морганы в военной форме и с пассатижами в руках. Форма немецкая, но не армейская. Скорее, полицейский спецназ, или что-то близкое к этому.

– — У меня тут небольшой бардак, все-таки гости приходят редко. — девушка поставила на стол тарелку с нарезкой сыра и колбасы, другой рукой подала Диме чашку с черным чаем на блюдце. — Обстановка рабочая, но ведь это не помешает нам попить чего-нибудь? В конце концов, столько лет прошло… Мне кажется, за разговорами будет уж точно не до бардака. Я, кстати, могу и по-русски. — развела руками она, заговорив для Среды по родному. — Если языковой барьер для тебя слишком сильный.

– — Будто и не уезжал. — усмехнулся он, отпив чай. — Это твои медали?

– — Да, большая часть. — держа в руках чашку и блюдце, поправив фиолетовый халат на себе, Моргана присела на диван рядом, подув на кофе. — Штуки три или четыре папиных. Управление, в котором я работала, не скупилось на медали. Да и научный центр при нем тоже. Ну, рассказывай, как жизнь?

– — Э, нет, сперва твоя очередь. Больно мне чай понравился. — отшутился он, отпив еще немного, и глянул на часы. — Что за научный центр? Ты таки вроде тех ботаников, что карандашами в инопланетян тыкают в ужасной фантастике девяностых?

– — Ха-ха, нет, я тыкаю не карандашом. — поддержала она, рассмеявшись и поставив кофе на стол. — Я закончила школу, прошла армейские курсы и работала в Противоминном Центре при контртеррористическом отделе Полиции… Ну, вообще, мы занимались взрывчаткой. — на пальцах попыталась объяснить девушка, почесав пальцем висок. — Я работала сапером, даже успела заработать славу на этом поприще. Но, одновременно с этим, помогала в разработке автоматизированных средств разминирования: роботов, костюмов и прочее. Если коротко — все те штуки, что должны спасать человека от непосредственного перекусывания, обязательно красного… провода. Дело не самое простое, но работала в команде, и было интересно.

– — То есть ты создаешь роботов? — поинтересовался, не понимая, Дима. — Звучит… футуристично.

– — Не совсем. — пожала плечами она. — Я разрабатывала общие механизмы, их совокупную работу. Можно сказать, что я отвечала за конечный этап разработки, за работу непосредственно всего агрегата. — Дениц развела руками на относительно большое расстояние, чтобы стало еще понятнее. — А также пишу программное обеспечение. И вот тут все делаю сама. Для бюро даже получилось разработать, хоть и проблемный, но искусственный интеллект, который проходит обкатку уже пару лет. Кстати, у меня кое-что есть…

Она встала. Запахнув халат и забрав с собой на кухню пустые чашки с блюдцами, вернулась с кусочком пирога, который поставила гостю. А сама из рук показала небольшую фотографию. На ней Моргана жала руку механической конечности на стенде. Девушка была запечатлена счастливой. В тот день ее явно сопровождал успех, но вот Среда услышал грустное всхлипывание и заметил на лице Морганы едва уловимую печальную ухмылку. Его только сейчас посетила мысль о том, что, вообще-то, в рабочее время Моргана сидит дома, и судя по крайне обжитой квартире — практически безвылазно. Как гениальный инженер и программист докатился до такой жизни? Ее уволили? Но почему? Такие фото, как это, не делают с простыми работягами. Она явно была важным звеном в истории с робототехникой. И тут до Димы дошло почему же в углу не было камеры…

– — А почему ты не на работе? — начал он издалека, чтобы не слишком бравировать тем, что раскусил немку. Та убрала фотографию и натянула на правую руку рукав халата.

– — Потому что… — попыталась подобрать слова Дениц, но замешкалась. — Мне… эм…

Было видно, что она ломалась, не хотела говорить, но это терзало изнутри. Думала, с чего начать, чтобы не повергнуть в шок.

– — Мне запрещено работать. Я, пожалуй, единственный человек во всей Германии, которому запрещено работать по решению суда. — пожала плечами она. Отодвинулась от Димы, не смотря на него. — Я… я не знаю с чего начать.

– — С начала. Оттуда, откуда будет легче. Хотя, я не настаиваю.

– — А какой уже смысл скрывать, раз начала? Это очень болезненная, в прямом смысле, история… Мы работали над комплектом ручных протезов, потому как самая распространенная ошибка сапера — дрожащие руки, которые потом превращаются в пыль. Я писала для них программу, они должны были работать напрямую с мозгом, через чип с отдельным интеллектом. Мы разработали все за два года, собрали еще за месяц. Все проверили, и оно прекрасно работало при любых нагрузках… — было видно, что ей очень трудно говорить, но она продолжала. — Но я не успела закончить работу над программой полностью! Меня выдернули на очень сложное разминирование. Это был стадион в Мюнхене, где работало три бригады. Вперед пропустили меня, как рекомендованного специалиста. Я… обезвредила ту бомбу, вынула ее дистанционный взрыватель. Но террорист нажал на свою кнопку!

Она медленно закатила рукав. Среда опустил глаза, но пока ничего особенного не видел. Но как только ткань халата поднялась выше черной кожаной перчатки, Дима увидел чешуйчатый серебристого цвета металл. С удивленным лицом глянул на девушку, которая была расстроена, несколько насупленна. Моргана, видно, свыкалась с мыслью, что ее плоть и кровь частично покинули ее. Ей было больно признавать ошибку. Свою, чужую — неважно. Ошибку, стоившую ей руки.

Сняв перчатку и бесшумно сжав металлический кулак, она повернула его, чтобы на матовом металле засиял свет от люстры. Каждая щелка, каждый элемент, каждая пятигранная чешуйка на тыльной части руки была просчитана до микрон. Все ходило, все двигалось как у живого тела. Эти элементы расходились и сходились, подобно настоящей коже. Не было ограничений в движениях, не было лишних звуков, скрипов и хрустов. Филигранная, по-настоящему ювелирная работа.

– — Ух ты…

– — Теперь не такая красивая, да? — саркастично спросила она, глянув ему в глаза.

– — А мне так больше нравится. — с доброй улыбкой встретил он ее слова. Осторожно взял за металлическую руку, рассматривая ту внимательнее. — Двигается совсем как настоящая! Что это за металл?

– — Особо прочный сплав титана. — ответила Моргана достаточно спокойно. — Он держит пулю Калашникова с двадцати пяти метров, и уводит с десяти. Мне распылило руку, развернуло кусок плеча, вместе с ключицей. В левой руке лучевая кость так же из титана, как и два пальца, но те живые — их удалось собрать. А в голове… — она демонстративно ткнула пальцем в висок. — Шестимиллиметровая пластина, которая держит весь череп в сборе. Но, есть и еще кое-что. Ты ведь уже догадался, что там не было камеры, да?

– — Ты не моргаешь. — повел бровью Дима. — В смысле, я ни разу этого не увидел до сих пор.

Она выдохнула и потянулась к очкам. Осторожно взявшись металлическими пальцами за душку, потянула их от себя, убрав волосы за ухо. На ее лице проступила мина недовольства. Ей не нравилось, что ее вывели на чистую воду, но пора было бы уже признаться… самой себе. Не прятать все то, чем наградила судьба. Окуляры оказались сложенными на столе, и на Диму смотрел совсем другой взгляд. От карих глаз не осталось и следа.

С прекрасного лица на него смотрели два сверкающих бирюзовых колечка, которые просвечивали даже через свисающие со лба пряди светлых волос. Даже Дима понимал, что внутри них что-то вроде камеры. Ну дает… Такие технологии уж точно не каждый день увидишь, особенно в живом, и очень прекрасном человеке. Она стеснительно покраснела, но не смогла опустить взгляд, и даже моргнуть. Ее бирюзовые глаза застыли на нем, будто пытаясь поглотить. Еще немного такого зрительного контакта, и сознание Среды точно начнет затягивать в черные окуляры, опоясанные электронным свечением.

– — Ладно, тебе вроде бы нужна была помощь… — отвернувшись, Моргана надела на нос очки, кашлянув в металлический кулак. — Кушай тортик-то. Я вчера приготовила.

– — А как же моя история? — несколько смутился мужчина. — Мы же…

– — Ладно, не буду тебя обманывать. Это автоматическая штука. — пожала плечами она. — Я узнала тебя практически сразу, как только ты спросил об отце. Теперь я знаю все про тебя, что не засекречено. Подполковник, четыре командировки на Кавказ, кавалер шести государственных наград, а также секретарь в ФСБ…о, у тебя дочь, и… Прости, мне жаль, я не…

– — Да ничего. Я узнал твое, ты мое. Все в порядке. — хмыкнул Дима. Воцарилась неловкая пауза, и ее прервал лишь звук вонзающейся в кусочек тортика ложки. — Я тоже учусь жить с этим. Вкусно получилось, что это?

– — «Прага», дедушкин рецепт. Говорят, его обучил один русский, когда они были под Смоленском… — стесненно усмехнувшись, немка потерла механическими пальцами лоб. — Отец страшно любил, когда я ему его готовила.

– — Постой, постой… — чуть не поперхнулся Среда.

– — Да, папа умер полгода назад, так что боюсь он тебе не поможет. — с грустной миной Моргана пожала плечами. — Зато я могу, чем смогу. Я осталась одна и уж на тебя точно найду время, если это не спасение мира. — она усмехнулась, но потом, глядя на изменившийся взгляд Среды, и сама стала осторожной с фразами. — …так ведь?..

Не зная какие именно слова подобрать для ожидающей ответа дамы, Дима сперва немного поковырял кусочек торта, но затем отставил его подальше. Сложил руки в замок на коленях. Было очень трудно просить, но время поджимало. Среде нужен был помощник. Даже не так — команда. Ему определенно нужен был десяток людей, не меньше. Нельзя было рассчитывать на себя — только одного клоуна — зная, что придется вытаскивать «кролика» из вольфрамовой, сошедшей с орбиты, шляпы.

– — О, черт… — по паузе Моргана все поняла.

– — Я не знаю даже с чего и начать. — развел руками Дима. — Все было в спешке. Ты, наверное, слышала про взрыв в Министерстве Обороны? Там на срочном совещании обсуждались вопросы стратегической важности, но все в один момент пошло уж точно не по стратегии. И это главная проблема — Россия сейчас в кольце врагов, как с Востока, так и с Запада. Ты ведь знаешь Ульяну Вирхову? Генерал-майора? Она выжила и приползла ко мне с дырой в пузе. Если очень вкратце, то кто-то спустил советский сателлит с дальней орбиты Земли и направил его на Берлин. Он упадет на город через… сорок два часа.

– — Это было бы бредом, если бы я не знала, что ты не врешь. — шире раскрыв один глаз, она глянула на Диму косо. — Черт, ты ведь и правда не врешь! Но, мы же помним, что через несколько дней здесь будет саммит, где соберется весь высший свет? Для него уже который день Нео-Гестапо расчищает улицы… Погоди, а что ты должен сделать? Не дать ему упасть? Каким образом?!

– — Нет, не это моя задача… — пожал плечами тот, мотнув головой. — У станции на борту какой-то гребаный груз, который не должен-таки попасть в руки как немцев, так и, тем более, американцев. Станция сверхсекретная, а если она окажется ещё и опасной — хлипкий мир рухнет. Мы забираем посылку и сваливаем ко всем чертям.

– — Ко всем чертям, говоришь… — начала греться Моргана, исказив улыбку. — А кто будет разбираться с тем дерьмом, что свалится на Германию с неба? Немцы?! А нас никто спросить не хочет, или мы снова разменная монета?! СССР бросил нас, Россия обрушила спутник, а американцы уже тридцать лет пытаются придушить! Дима! — вскочила она на ноги. — У этой истории НЕТ конца. Кто со всем этим будет разбираться, кому предъявить счет за возможные жертвы?! Нам их сейчас, итак, хватает…

Тяжело выдохнув, Дениц подняла очки на лоб и потерла титановыми пальцами переносицу. Было видно, как она скалится от выбора: помочь и посодействовать в вероятном разрушении собственной страны и города, или же промолчать, отправить мужчину домой, но все с тем же исходом. Дилемма стояла непростая, потому что факт оставался фактом — если станция не взорвется в воздухе, не сгорит в атмосфере или не разобьется об МКС, то все равно, рано или поздно, она будет на Земле. Пушечным ядром прошьет все, что будет на ее пути. Это была уже не расчётная теоретическая реальность, а ближайшее будущее. Если на борту что-то действительно серьезное… Что-то, что может привлечь тех, кому эта «посылка» не была адресована… То это вызовет очень и очень большой резонанс в мировом порядке. Даже сам факт падения будет уже не столь нужным! Все внимание уйдет на содержимое. Там может ведь оказаться что угодно. От стратегических карт, до оружия массового поражения. От космических неизученных болезней, до того, что совсем не может представить человеческий мозг. И это пугает.

Громада советского вольфрама падала с небес, как запоздавший «привет» с Востока, и несла в своем чреве неизвестную дрянь.

…А как бы поступил ее отец? Все же Дима рассчитывал на него, потому что знал, что Адлер Дениц скорее всего в лепешку бы разбился, но помог товарищам. Пусть не самый серьезный, не самый правильный, но немец был всегда своим и для отца Среды, и для самого Димы. Он бы не бросил их в беде. Об этом же подумала и Моргана, на мгновение посмотрев на фотографию отца, которая была на прищепке над рабочим столом.

– — Он бы тебе помог… — сказала она наконец, тяжело выдохнув. — Значит, помогу и я. Задача явно сложная, а значит здесь нужна сплоченная команда.

Моргана скинула с себя халат. Сверху осталась в желто-фиолетовой майке. Взгляду предстало все ее полное красот тело. Теперь почти ничего не скрывало элегантные изгибы. Она была не хрупкой, как вытянутый винный фужер. Но и не набита мышцами под завязку, как Ульяна. В ней был идеальный баланс между харизмой и нежностью, между силой и женской слабостью. Между живой теплой тканью и холодным матовым металлом. На руках виднелись редкие волны — там под кожей скрывались тренированные суровой службой мышцы. При том Дениц была милой, с аккуратной шеей и плечами.

– — Если есть команда, вообще замечательно! — взялся за тарелку с недоеденным тортиком Среда, запихивая в рот последнюю ложку с «Прагой».

– — Мы поедем в Управление. Постой ровно. — посмотрела она на него внимательно, явно сфотографировав.

– — Стой, стой, в твое Управление?! — уточнил тот, прищурившись. — Ты уверена, что стоит привлекать немецких военных?

– — Да, уверена. Дим, тебе нужна помощь или нет? Я им доверяю, и либо они, либо ты сам по себе.

– — Черт… — прошипел Среда через зубы, прикрыв рот рукой. — Тогда стоит поспешить.

Прыгнув в дорогие, фиолетового цвета кеды, Моргана достала из-под крышки принтера новый пропуск. Теперь уже с нормальными именем и фамилией. Девушка открыла полку у комода, достала оттуда ключи. Они были не от квартиры, потому что квартирные в замке, готовые к повороту. А эти скорее от амбарного замка. «Гараж?» — догадался Среда, на что Дениц с едва заметной улыбкой кивнула, а затем ответила: «Покажу еще кое-что…». Перекинув Диме с вешалки сине-фиолетовую ветровку из синтетики, примерно такую же, какую вся Россия носила во времена «братков» и «кабанов», Моргана взяла за воротник его мокрую кожанку и повесила на межкомнатную дверь, чтобы та хоть немного просохла. Сборы продлились еще несколько секунд, и наконец дверь закрылась на замок с другой стороны квартиры.

…Цепь покосившихся гаражей постепенно превращалась в целый кооператив. Моргана и Дима проходили все дальше мимо рядов проржавевших коробочек с пробитыми крышами. Это тоже было наследие Варшавского Блока. ГДР настроил таких гаражей столько, сколько тогда не было машин. Сейчас же они стояли без дела, потому что были попросту не нужны. Это было больше похоже на кладбище, чем на действующее пристанище автолюбителей и ремонтников. Но девушка вела себя уверенно, даже не замечала растущие прямо из крыш березы и липы. Дениц подошла к ржавой двери, и просто приложила ключ к амбарному замку на петлях. Тот открылся. Скорее всего, под ржавым металлом снова пряталась очень технологичная начинка. Это словно подгоревший, но очень вкусный пирог, от которого не ожидаешь взрыва сливочно-кремового вкуса. Сказать, что Дима удивился — ничего не сказать. Не то, чтобы он был как ребенок, скорее просто Моргана умела разрывать все шаблоны.

– — Гараж часто вскрывали. — пояснила она, убрав ключи в карман. — Пришлось придумать что-то, чтобы этот замок нельзя было вскрыть отмычкой и матом. Как будто тут есть что взять…

Дениц открыла скрипучую железную дверь, которая с другой стороны выглядела намного приличнее. Отделанная белым и чистым металлом, она почти сверкала. Там, где должны были быть, по логике, крепления для шпингалета, красовался электронный замок с блоком управления. Но, как Большой Театр начинается с вешалки, так и это технологическое чудо начиналось не с самого главного. Сперва была небольшая комнатка, где можно было посидеть. Пара диванов, журнальный столик и вертикальный холодильник, который едва слышно гудел, работая. На белоснежной стене висел телевизор, а на столе стоял ноутбук и лампа. На стойке был набор инструментов и деталей. Похоже, девушка и здесь что-то проектировала, ведь над столешницей была большая пробковая доска с чертежами и эскизами разнообразных механизмов. Не задерживаясь в этом помещении, Моргана дернула дверную ручку, что должна была вести в другую часть миниатюрного ангара. И, похоже, что цепь гаражей была соединена в один большой. В настолько маленьких, внешне, постсоветских «коробочках» не могло разместиться все это добро.

Следующий зал был намного больше и тут уже была основная масса интересного: полноценная рабочая зона с цепным подъемником и верстаками, в углу стоял деревянный шкаф — бывшая картотека, как в библиотеке, наполненная болтами да гайками. Дальше пара отключенных и запакованных в целлофан станков, которые либо не открывались, либо уже перестали работать. В помещении оказалось не прибрано. Видно, что это место не посещали многие месяцы

Внезапно над дальней частью, что была метрах в шести, и где виднелся какой-то черный приземистый силуэт, загорелся свет. Там стояла машина — купе, с клинообразным носом, что было достаточно узнаваемо во всем мире — BMW. Ну еще бы, какая еще машина может стоять в гараже у немки, особенно когда на ее Родине такие машины сейчас, как шестерка «Жигулей» в пригороде Саратова. В Германии они практически ничего не стоят.

– — Скромненько… — осматриваясь, произнес Дима.

– — Не думай, что я за еду работала. — Моргана мягко прошла до машины, с едва слышимым звуком открыла ее дверь и взяла оттуда что-то. Еще одни ключи. — По линии исследований у нас были весьма хорошие контракты. А покупка кучи ржавых гаражей едва ли могла ударить по кошельку. Когда-то я здесь проводила больше времени… Но сейчас и смысла особо-то нет, потому что работаю в основном удаленно.

– — Удаленно? Что входит в твою работу? — спросил Среда, подходя к машине и присаживаясь на ее капот. — Я понимаю, когда ты работала в Управлении…

– — Я пишу коды, иногда разрабатываю механизмы в программах. — спокойно ответила та, подкидывая металлической рукой связку ключей. — Консультирую и так далее. Работа не самая пыльная, но… быстро наскучивает. — она глянула на Диму, потянув улыбку по своему лицу… — О, мы не на этой поедем…

Дима прищурился, не совсем поняв ее слова. Он пока не заметил других, настолько же явно стоящих машин. Но, оглядевшись, увидел. За ширмой, под брезентовой накидкой, было что-то длинное, но при том квадратное. Несколько даже… родное? Однако, силуэт не самый понятный. По миру машин, похожих на чемодан, ездит слишком много. Точно можно было сказать только, что под накидкой что-то действительно культовое.

– — Для этой машины у меня нет двигателя. — прихлопнула рукой по капоту породистого немецкого авто девушка. — Я заказала новый, с завода, а из-за сложившейся политической ситуации, и забастовки там, он мне пока не пришел. Но я успела кое-что сделать…

Разведя руками, Дениц прошла мимо машин. Осторожно взялась живой рукой за уголок накидки и потянула ее на себя. Когда пыльный кусок брезента оказался на полу, Дима увидел собственное отражение… на хромированном зеркале. Взгляд плавно перекочевал на блестящую, идущую через весь корпус, от задних шестиугольных вытянутых фар до круглых фонарей в передней части, металлическую линию. Да даже дворники были покрыты блестящим металлом! Эту машину было не спутать. Детище Горьковского автозавода, настоящая красавица, выведенная в идеал и сверкающая полированной черной краской и хромом «Волга».

– — Красотка, а? — улыбнулась Моргана. — Отец говорил, что она досталась ему бесплатно и он перегнал ее из Киева, через всю Восточную Европу. Но потом сам забыл, и она простояла в гараже больше десяти лет. Я ее почистила, покрасила и перебрала, выкинула практически все сгнившие за это время внутренности. Здесь тысяча лошадиных сил, и коробка передач, способная прожевать полторы и не подавиться. И… — машина, с чуть слышимым писком сигнализации, взревела двигателем, громыхнув на весь гараж. — …электронные мозги. На дороге ей не будет равных.

– — Ты сама? — не переставал удивляться Среда. Убрав руки в карманы, подошел поближе. — Невероятно.

– — С этой штукой… — металлическим пальцем девушка осторожно коснулась виска. — Нет неизвестных технических решений. Она невероятно расширяет границы умений, и то, что ты не мог раньше, теперь выполняешь спокойно. Но мою программу отклонили.

– — Почему же? — поинтересовался он.

– — Пока я была в Мюнхене, — начала Дениц, скрестив руки на груди. — Проходил заключительный этап испытаний. Им нужен был военный протокол, который я не успела дописать. Дело отдали коллеге, который не должен был делать ничего в моей программе, и которому я лично запретила это делать! Но совет директоров спешил закрыть контракт и получить деньги, а потому меня даже не спросили. Протокол оказался нерабочим, часто сбоил, таким его и запихнули в меня — вот тебе и ответ, почему мне нельзя больше работать.

– — Но ведь ты его переписала, пере… переделала? — скосился на нее Среда.

– — Нет, диагностика показывает полную работоспособность. Вручную тоже не смогла найти ошибку. — с огорчением она пожала плечами, присаживаясь на крыло Волги. — Вероятно, тут дело в том, что при совокуплении с моим искусственным интеллектом, протокол просто был уничтожен в автоматическом режиме, как нерабочая ячейка. Потому и не сработал для военных. Я не знаю, я не могу понять. Это до сих пор загадка. Ладно… — перед фарами машины начали открываться двери гаража. — Пора выезжать.

Обойдя машину и открыв дверцу, Моргана села на мягкое водительское кресло, потянув на себя ремень безопасности. Дима к тому времени оказался на пассажирском, уже пристегнувшись. Внутри машина ничем не отличалась от заводской Волги. Не было ничего необычного: те же кресла, но несколько мягче, те же коврики и чудовищно неудобный тонкий руль, радиостанция с кривыми кнопками и огромная дверца бардачка. Классика, в общем, прямо как в детстве, когда Среда-старший возил сына на служебной машине. Была в этом какая-то романтика — ретро — как модно выражаться. Притом авто не гудело, не тряслась ручка переключения передач и была хорошая шумоизоляция. Мечта!

– — Будем надеяться, что они не ушли на обед. — поставив ноги в фиолетовых кедах на педали, Моргана включила передачу. Коробка ответила едва слышным щелчком.

Ворота за машиной закрылись сами.

Часть 4

Машина мягко затормозила около огромного здания, больше похожего на те советские небоскребы с проспекта Калинина. Разве что различалась — немецкий аналог был в два раза меньше и чуть уже. Величественное белое здание с кучей окон и просторных балконов. Будто раскрытая книга, оно стояло посреди района из восточногерманских пятиэтажек, откуда, кажется, никто и не думал показывать носа. Улицы пустовали. Ветром по мокрому асфальту тащило мелкий мусор, и скомканные газеты с заголовками о новом разогнанном бунте. Кто бы мог подумать, что у педантичных и преданных идеям чистоты немцев может быть такое? Но в современных реалиях… было возможно все.

— Вот оно. — качнула головой Моргана, заглушив двигатель Волги.

– — Как-то пустовато… — напряженно выдохнул Среда, оглядев парковку. — Ты уверена, что нам сюда?

– — Да, зайдем и пообщаемся. — ответила она, прихватив с торпедо пропуск.

Диме не нравилось все это. Почему стратегически важное для Берлина здание сейчас пустовало, когда на кону было такое событие, как нефтяной саммит? Сейчас все, кто мог держать оружие, должны быть посланы на обеспечение безопасности этого мероприятия. Но, за место этого, было полнейшее запустение. Дима машинально потянулся за оружием, но того не было. Моргана же сжала металлический кулак. Она не без интереса разглядывала бывшее место работы, переходя пустующую парковку.

– — Как давно ты здесь не была? — спросил ее Среда. — Выглядишь взволнованной.

– — С похорон отца. — ответила Дениц, разжав руку. — Мне не за чем было появляться. Однако, раньше здесь было больше людей. Что-то явно случилось.

– — Нам точно стоит туда заходить? — Дима сбавил шаг. — А если там американцы?

– — Нет, им нет дела до этого здания. — вяло махнула рукой девушка. — Они практически безвылазно на своих базах. Лишь иногда нажираются в барах. Боятся того, что новые волнения сметут их из Европы, а потому все сильнее давят на страну оружием. Облачают нас в латы из комплексов противоракет и суют в руки термоядерный меч.

– — И на какой поход они собирают этого тевтонца?

– — А вот это очень хороший, но риторический вопрос… — она вытянула губы в линию, грустно усмехнувшись.

Пришли. Двери не были закрыты. Рядом лежал замок с цепью. На эту парочку явно запирали те дубовые кондовые двери с ромбическим рисунком, что встречали всех в былые времена. На фасадной стене виднелся белесый след от висевшей некогда таблички и дыры от вырванных с корнем болтов. На демонтаж не поскупились. Металлическая рука коснулась дверей и осторожно потянула. Створка поддалась. Мягко отошла, едва различимым скрипом, освободив пространство для прохода. Осмотревшись, Дима и Моргана вошли внутрь, в два шага миновав еще одни двери.

– — Ау-у… — не повышая голос, позвала на немецком Дениц. — Здесь кто-нибудь есть?!

Стерев пыль с металлических перекладин, огораживающих вход, Среда глянул на пальцы. Поднял взгляд вверх, пытаясь осмотреть весь высокий потолок, но здание было без света. Точно над ним когда-то была люстра. Сейчас же из лепнины в виде герба ГДР торчала коса оголенных проводов. Обстановка была жуткая: темное, явно заброшенное и ненужное помещение холла, вырванные с корнем и сложенные в кучку турникеты. Можно было подумать, что здесь была стройка, или демонтаж, но нет. Ни строительных лесов, ни рабочих, ни мешков с песком, цементом. Не было строительного инвентаря. Словно просто повыдергали, что могли, и бросили. Осторожно переступив через сломанные турникеты, Среда прокрался по залу до деревянной тумбы. От просторного холла вправо и влево шли коридоры, отделенные от залы дверьми. Не предвкушая ничего хорошего в настолько гнетущей атмосфере, полумраке и гробовой тиши, Дима коснулся дубового стола, где должен был вестись контроль все прибывших. Но там ничего не оказалось. Все было вывезено — бумаги, ключи. Все полки были пусты, картотека тоже. Тут был апокалипсис. Величественное и когда-то красивое здание, огромный форпост борьбы с преступностью, который стоял здесь со времен Варшавского блока, словно склоненный от старости гигант доживал свои годы, трещал по швам и разваливался. Это была мода новейшей эпохи. Но, как и во времена двухполярного мира, ГДР была лицом восточного прогресса и социалистической идеологии, так и сейчас все, что осталось от нее является лицом, но уже старческим, с морщинами и недовольным взглядом, из-за которого хочется только пожалеть.

Вероятно, тут уже нечего искать и можно возвращаться домой, но всего одна мысль заставляла Среду оставаться — дверь была не заперта. Почему? Значит, кто-то был здесь! Кто-то целенаправленно пришел сюда раньше них и был где-то в здании. Можно спросить его, что происходит. Дима пошел к Моргане, переступая обломки герба с потолка. Та прикрывала рот рукой. Явно ошарашенная таким видом, девушка была не в лучшем настроении и просто оглядывалась вокруг, прокручивая в голове былые времена и то, как все выглядело.

— Это была Чехословацкая люстра… — подняла она взгляд на осыпающийся герб. — Она весила пол тонны, и висела с самого открытия здания в семьдесят седьмом… Тут все так…Так…

– — В здании явно кто-то есть. — сухо произнес Дима, подойдя к ней и указав на следы ботинок. — И это не воры или бездомные, раз отперли замок.

– — Может Гюнтер? Его кабинет на третьем этаже. — предположила та, поглядев на двери, что уводили в боковой коридор.

Те едва слышно скрипнули, дернувшись на сквозняке. Ощущения были жуткие, света не было, а коридор оказался чудовищно темным. Диме становилось не по себе. Бывшее здание Противоминного Цента мрачное и пугающее, отталкивающий пережиток прошлого со своими «призраками». По спине Среды пробежал холодок. Он не хотел идти туда, будто чувствовал что-то, но понимал, что там ничего нет. Но в нынешний век могло твориться что угодно. Ему стоило все же найти где-нибудь оружие для собственного спокойствия.

Переступив за порог разбитых дверей, войдя в коридор, пара осторожно прошла мимо рядов одинаковых дверей, которые закрывали разнообразные кабинеты и хранилища. Моргана чувствовала себя несколько увереннее, однако и она волновалась. Стараясь не сильно шуметь, они вышли к лестнице, начав подниматься. И если раньше спасали большие окна, то здесь не было даже намека на хоть какой-нибудь источник света. Достав из кармана телефон и подсветив путь, Дениц аккуратно ступила на гранитные ступеньки.

- — Здесь работало две с половиной тысячи человек… — едва слышно протянула девушка, из темноты выхватив лучом фонарика набросанный на ступеньки металлический мусор. — Здесь был крупнейший противоминный центр во всей Европе, что случилось?

– — Не знаю, но, кажется… — Дима указал на следы, пошедшие на этаж. — Скоро узнаем.

Третий этаж. Все, как и говорила девушка. Видимо, это и правда был Гюнтер, который остался последним работником в этом забытом всеми месте. И снова был длинный коридор с множеством закрытых дверей. Все здание Управления было словно погружено в сон, оно было и не живо и не мертво. Чувствовалось, что раньше кипела жизнь, но почему она ушла отсюда навсегда? Этот день ставил слишком много вопросов, и нужно было найти ответы хотя бы на какие-то из них. Потому, миновав коридор, пара людей подошла к нужному кабинет. Красновато-желтое свечение просачивалось в коридор через зазор между полом и дубовой массивной дверью. Скорее всего работала портативная лампа или даже костер. Это было глотком свежего воздуха для Димы. В один миг рухнула вся напряженная атмосфера. Расслабившись, Моргана занесла металлическую руку, чтобы постучаться.

В дверь врезал заряд дроби, выбив сноп щепок. В последний миг Дениц успела увернуться, будто почувствовала неладное. Пригнувшись, Дима подбежал к ней, попытался оттащить ошарашенную девушку.

– — Проваливайте отсюда! — заявил хриплый голос на ломаном английском. За дверью лязгнул затвор дробовика. — Я уже отдал вам все, что мог!

– — Гюнтер, это я! — ответила Дениц, вскрикивая. — Я, Моргана!

Ударом ноги вышибив остатки двери, в коридоре появился седой старик с проплешиной. В налитых кровью глазах, практически невидимых за старческими морщинами, читалось недовольство неожиданным визитом. В одно движение направив дробовик на нежданных гостей, он на мгновение ослабил хватку, узнав девушку. Но затем, увидел за ее спиной Диму и вновь поднял оружие.

– — Кто это? — сквозь зубы спросил старик.

– — Это Среда, и ему нужна помощь! — та закрыла Диму руками.

– — Чушь, Среда мертв, как и твой отец. Эти твари сжили их со свету! — не унимался Гюнтер, все еще не спуская с мушки лицо мужчины.

– — Я Дима, его сын! — наконец сказал тот.

Гюнтер бросил удивленный взгляд на Моргану.

– — Да, это он. — выдохнула она.

– — Вот черт… — старик опустил ружье и схватился рукой за седую голову. — Я… я же вас чуть не убил… Ой, дурак!..

– — Спокойно, просто успокойся… — металлической рукой Моргана осторожно взялась за ствол дробовика, потянув оружие из его рук. — Ты ведь нас не убил. Отдай-ка.

– — Что тут произошло? — Дима скосился на побитого жизнью деда. — Я ведь помню вас, мы знакомы. Тогда, в том Берлине, в моем детстве.

– — Пойдемте, я вам все расскажу. — отпустил рукоять оружия старик, отдав его Моргане. — Ты меня прости, сынок. Я слегка перегнул…

Он был уставший. Ему, наверное, чуть больше шестидесяти. Они практически ровесники с Мишей — отцом Димы. Правда, тот почил раньше, а этот еще держался, и даже на ногах, что для их профессии было в диковинку. Немец посвятил всю свою жизнь работе в Штази, занимался минами и учил Моргану. Об этом было известно даже Ульяне, которая Среду сюда и отправила. Правда, она, видимо, знала, что с Гюнтером уже что-то не то, и решила позволить Диме найти Адлера, но и того не оказалось на грешной земле. Что ж, всех теперь было уже не собрать. Однако старик мог оказаться еще одной силой, обломком бывшей команды, что рассыпалась с падением Варшавского блока.

Прихлопнув себя слабыми руками по швам, Гюнтер развернулся, взявшись за голову. Вошел в просторный кабинет с пустыми полками и стеллажами. Рядом с заваленным папками столом в железной бочке догорали какие-то документы. Немец что-то уничтожал, и гости застали его совсем не вовремя.

– — Я посвятил свою жизнь Германии и немцам… — выдохнул он, присаживаясь на стол. — Я служил верой и правдой, работал не покладая рук с вашими отцами, но чем мир отплатил мне?! Этот кабинет помнит, как на нас смотрели ИХ ядерные ракеты, а теперь они уже на нашей земле. Чертовы капиталисты сожрали все, за что я сражался и проливал кровь… Уничтожили мою Германию. Они отняли у нас все, что было и всучили свое! — пристукнув по столу, он грустно оскалился, шумно выдохнул. — Тогда я был малодушен, не высказал, и потому смог остаться на работе. И воспитал сотни высококлассных специалистов, но беда снова постучалась в мои двери. Вашингтон решил, что нам не хватает их ракет. Я был против! Я сказал им, что я начну вести против них борьбу, потому что мне надоело, что нам не дают спокойно жить. Когда начались чистки и протесты, Центр не остался в стороне. Я не приказывал своим ребятам помогать «осси», но они вызвались сами. Все, кого я воспитал. Мы показали, что нас не сломить, но поплатились за это. — осторожно привстав со стола, старик кинул в бочку какую-то папку и посмотрел, как ту начинает сжирать в себе желто-красное пламя. — Многие из этих дел вел лично я. Здесь печати Советского Союза, ГДР, Польской Народной Республики, Народной Республики Болгарии, Венгерской Советской Республики и Чехословакии. Ни одной из этих стран уже нет. В нашем хранилище были миллионы томов засекреченной информации без срока давности. И когда они пришли ко мне с оружием, желая получить власть над этим местом, я сжег все хранилище дотла. Я клялся, что буду защищать секреты своей Родины! И я их защитил…

Его голос дрогнул. Стариковская рука нащупала стол и оперлась на него. Человек очень устал и все время хотел присесть. Ему было тяжело, как физически, так и душевно. Он оказался надломлен… Но не разбит.

– — Они разнесли все мое Управление. Упразднили и закрыли. — он повернулся к Моргане, украдкой протерев глаз. — Все, что работало практически сорок лет — все! Оно стало ненужно. Мы стали не нужны! Моих ребят распустили, отправили меня на пенсию и навесили на здание замок, запретив приближаться к нему. Все, что было не закончено передали американцам. Статус Противоминного Центра — отдали американцам. Все оборудование, технологии и отдел разработок — гребаным американцам!!! Наша власть сгнила! Ее не интересует народ, ее не интересуют воины, что стоят на страже с тех времен, когда та еще не родилась. Ее интересуют только деньги и покровительство. Богемная грязь, что всплыла из сортира — вот кто они такие. Они думали, что я оставлю все так, как оно есть. Что я не уничтожу остальное… — показал он папку в руках, демонстративно кидая в бочку. — Все, что было в столах. В полках. На полу. — в бочку летели еще и еще папки. — На столах и в коробках. Под потолком и в коридорах. Я не дам им ничего! Они властны, считают, что могут все. Пусть собирают пепел.

– — Что с моей программой?! — поддернула его за руку Моргана. — Она осталась на резервном сервере на седьмом этаже. Что с другими образцами?

– — Ты ведь знаешь все… — чуть усмехнулся Гюнтер, коснувшись пальцем виска. — Провидец.

– — Я выпала из информационного поля после смерти отца. — ответила та, все еще ожидая ответа. Пристально смотрела старику в глаза. — Я не знала, что Управление закрыли. В исследовательском модуле были экзабайты информации по сверхсекретным проектам управляемых аппаратов, экзоскелетов и протезов. Они тоже ушли в Штаты?

– — Нет, я велел стереть все до последнего файла. — помотал головой тот, снова закидывая в топку пару папок. — Один из сотрудников предложил запустить вирус в систему, и я согласился. Они получили «троянского коня»… что и заслужили. В девяностые мы отдали им все свои танки и самолеты. Но теперь они получат только хер без масла.

– — Гюнтер, нам нужна помощь. — вмешался в диалог Среда.

…После того, как русский раскрыл всю обстановку над германской столицей, помрачневший Гюнтер молча свел руки на груди, опустил голову. Выдохнув, немец осторожно развел руки, опираясь ими на стол. Подняв глаза, посмотрел на фотографию в потрескавшемся стекле. На ней он был молодым и сильным, в строгой восточногерманской форме, а на его плечах сидел другой улыбчивый солдат с растрёпанными русыми волосами. Тот в застывшем взмахе держал рыжий берет. Это и был Адлер — отец Морганы. Обстановка помрачнела еще сильнее. Тишина оказалась гробовой. Все молчали, и никто не знал, что можно было сделать с этой ситуацией. Становилось все яснее, что занесенный над городом Дамоклов меч все равно рухнет на него. Пострадают люди, город, политическая обстановка и сам мир. Но, можно было сгладить углы, не допустить к грузу тех, кто не должен был оказаться около «Пульсара-6». Это и становилось основной задачей. Но нужна была группа захвата. Двое бывших сотрудников органов и один недовольный пенсионер не были ощутимой силой.

Тогда Гюнтер, оттолкнувшись руками от столешницы, вышагнул на середину кабинета. Прикусил губу и задумался

– — Мы с вашими родителями обещали позаботиться о том, что после нас останется. Значит, я обязан исполнить свое обещание. — улыбнувшись, он глянул на Моргану. У той еле заметно дрогнула губа. — Я вызову твою группу, Дениц. Всех, кого смогу. Но, это не меньше двух часов. Все в бессрочном увольнении, могли и разъехаться.

– — Спасибо. — скромно ответила та, встав. — Мы подготовим оружие. Что-то осталось на складах?

– — Нет-нет, этим займусь я… — довольно усмехнулся он, снова подойдя к столу. — У вас будут дела важнее этого.

Гюнтер бережно достал из-под папок белый конверт из плотной бумаги. Он был закрыт на советскую марку с Киевом. Старик протянул загадочное послание Диме, а тот смутился. Но на смущение ответом был простой кивок. Без слов. Это было уже больше похоже на секту — все всё знали и направляли его. Ульяна знала о том, что помощь будет, обещала достать самолет, Гюнтер протянул загадочное письмо, где наверняка была подсказка. Так и оказалось. Ногтем поддев марку, Среда осторожно раскрыл конверт и увидел положенную туда визитку на немецком. По диагонали изучив ее содержание, понял, что эта «подсказка» отсылала его ни куда-нибудь, а в какой-то криминальный стрип-клуб на окраине Берлина, если адрес и знание города не врали мужчине. Этим заинтересовалась и Моргана, перенявшая маленькую цветастую карточку. Задумчиво хмыкнув, она покрутила ее в руках, внимательно посмотрела на рассохшиеся слои бумаги. Раскрыв уголок, увидела крохотную пластинку.

– — Маячок. Тонкая работа, — объяснила Дениц, сцепив обратно слои степлером со стола Гюнтера. — «Шерхан». Это клуб на окраине. Одно из самых криминальных мест в городе, и последнее, куда заявится простая полиция. Идеальное место, чтобы что-то передать или забрать.

– — Рации передадут именно там. — сообразил Среда. — Маячок нужен для нашего обнаружения и идентификации. Откуда этот конверт?

– — Нашел сегодня на ручке двери. — показал на выход Гюнтер. — Подумал, что это американцы вздумали мне угрожать, но как явились вы, понял, что послание не мне.

– — Поехали, разберемся с этим. — выдохнула Моргана, отдавая карточку Диме.

Часть 5

Волга остановилась в очень грязном переулке. Вокруг повсюду были бездомные, куртизанки и бездомные куртизанки. Рядом с переполненными мусорными баками были груды набитых полиэтиленовых пакетов, грязная мебель и прочий хлам. Кажется, кто-то соорудил здесь место отдыха. Во что же превратился этот город…

Уже с улицы было слышно, как внутри трехэтажного здания во всю играет громкая музыка. Чудовищный ритм, словно внутри работала артиллерия, бил по стенам, сотрясал атмосферу даже за пределами клуба. Тела у ворот начинали поддаваться этой музыке. Каждая клетка дрожала точно в быстрый и колющий такт. Над входными дверями, покрытыми россыпью пятен, была цветастая неоновая вывеска в восточной стилистике. Кажется, из массы народа немцев здесь было чуть меньше, чем в Израиле. В основном это были бородатые и не самые приятные на вид мужики-образины, и их дамы. Место крайне отталкивающее.

– — Уже бывала тут? — спросил Среда, наступив в грязную лужу. — Ты какая-то спокойная.

– — Да, и очень много раз. — Моргана развела руками, скрипнув кожаной перчаткой на металлической руке. — Здесь часто сообщали о бомбе. Но тут нужны не саперы, а Наркоконтроль.

– — Замечательно. — выдохнул тот. — У вас оружие хоть было?

– — Не было. — ответила она. — Мы входили практически голыми. Охрана здесь серьезнее, чем армия у Гондураса, и, если у тебя нет их разрешения на оружие, они тебя не пустят. Этот рассадник хотели закрыть больше двух сотен раз, но каждый раз полиция бездействовала. А бургомистр покупал себе машину.

Заметив длинную очередь, Дима передумал о том, чтобы встать в нее. Он решил играть по правилам бандитов. Сколько раз уже видел, что те уважают лишь силу, и если ты покажешь ее, то хоть и возьмут в оборот, но точно не заставят пресмыкаться. Прищурившись, перемахнул через железную ограду. Пройдясь по дороге с кучей выбоин, приблизился ко входу, где наперевес ему двинулись двое амбалов. Таких, что челюсть была больше головы. Моргана последовала за Средой, хоть и начала сомневаться в его действиях. Из чувства сплочённости решила подыграть. Если у бандитов хоть на мгновение возникнет сомнение, они сметут эту парочку, будто их и не было. Важно вышагнув последний шаг, Дима, пошатнувшись, встал перед двойкой охранников, которые были практически хрестоматийными арабами. Синхронно сцепив руки на груди, те встали непреодолимым препятствием на пути ко входным дверям с неизвестными пятнами.

– — Мы не помним тебя здесь. — охранник говорил с чудовищным акцентом. — Куда прешь? Ты лицом не вышел.

– — Смотрю-таки вас поэтому же не пускают? — с сарказмом ответил Среда, сунув руки в карманы кожаной куртки. — Или вы просморкаться вышли? Давайте, двигайте с дороги.

– — Слишком чистенький для этого места. — заметил один из охраны. — И подружка будто с подиума.

Дима перевел взгляд на еще одного, третьего, амбала. Еще одна здоровенная арабская детина. Да чем их здесь кормят? План Среды не выручал на этот раз, и они привлекли слишком много внимания. Верзила заметил конфликт, и стал приближаться еще быстрее. Дима несколько стушевался и забыл, чем хотел козырнуть, но сообразил:

– — Вы, ребята, знаете, что такое доллары? — потер пальцы он перед ними. — Две тысячи с лицом президента?

Но охранники не успели отреагировать. Сзади к ним подошел третий и раздвинул их, словно Моисей море. Он был еще более здоровый. Гора мышц была зажата в черной футболке с англоязычной надписью. Улыбнувшись желтыми зубами, он посмотрел на Диму и Моргану. Та пальцем надвинула очки дальше на нос, чтобы араб не заметил ее светящиеся бирюзовые глазки, и неестественно моргнула. Среда слегка наклонил голову, выдохнув. Он уже был готов махнуть кулаком, и пробиться внутрь с боем, как вдруг этот мужик заговорил неестественно тихо:

– — Визитка при вас?

Такого поворота не ожидал никто. Снова подмога! Их отследили по жучку и успели подослать своего человека в последний момент. Очень вовремя. Порыскав по карманам, Среда протянул потрепанную визитку со встроенным жучком. Прытко переняв, араб повертел ее в пальцах и отдал назад. В этот момент Моргана поправила очки и прищурилась. Она явно что-то узнала. Это понял и Дима, когда обернулся на нее. Девушка смотрела точно на амбала, пытаясь просканировать его лицо по базам данных. Судя по растерянному лицу, не находила.

– — Прошу за мной. — произнес амбал, пройдя мимо двух охранников.

– — Его не существует. — Моргана дернула Среду за руку. — Это пакистанец. Он умер десять лет назад в Афганистане. Дима, тут что-то не то! У него в ухе наушник и нас здесь ждали, но те ли?

– — Афганистан? — тихо переспросил Среда. — В свете последних событий… Хотя, десять лет. Гражданский?

– — Не знаю, нет информации. — девушка помотала головой. — Он словно призрак.

Войдя в двери и пройдя длинный коридор за присланным агентом, пара наткнулась на скопища скрюченных и извивающихся людей. В клубе оказалось жарко. Запахи стояли такие, что нос едва не отваливался от лица, держался на последних остатках не разъеденной от зловоний кожи. Про такое место колко и точно говорят — «блядушник». Однако, внутри была богатая отделка. В свет цветных лазеров и прожекторов попадала старая лепнина. Здесь было смешение стилей: и восток, и запад. Грязная ковровая дорожка переходила в цветастую и маленькую плитку на стенах. На потолке покачивались в такт громыхающей канонаде музыки дешевые, сделанные под дорогие, с вензелями и декоративными элементами, затертые люстры. Они, наверное, никогда и не включались, и плафонах накопилась пыль. На шее Димы оказались чьи-то руки. Разукрашенная мадам потянулась к нему в надежде заиграть, но тот смахнул ее пальцы с длинными ногтями с куртки, продолжив идти. Впереди была крутая винтовая лестница — оказалось, что «Шерхан» это два этажа залов с нависающим балконом, видимым через замыленные стекла еще одного прохода. На танцполе было не протолкнуться — уйма людей, все держат руки вверх, покачиваются под сумасшедший бит, который выходит из колонок чудовищного размера. По углам скапливались дымовые пятна — кальяны и курительные комнаты. Можно было только гадать, с какой именно травой был этот дым. С приближением к основным залам запахи продолжали усиливаться. Добавился аромат пота и дешевых духов, которые обычно льют на себя целыми литрами. Моргана невольно мотнула головой, вспомнив не самые приятные поездки сюда.

Наконец амбал замер напротив выхода на балкон, нависавший над залами и подпертый бетонными колоннами. От потенциально неприятного места тройку людей отделяли только красные кашемировые шторы, похожие на театральный занавес. Пакистанец сунул руку в щель меж них и огромной лапой отодвинул красную ткань с пятнами. Пропустил Диму и Моргану внутрь, потом остановил рукой.

– — Мы пока добываем вам пропуск в складские помещения. — тихо сказал он, посмотрев на Среду. Тот слегка прищурился. — В зале работает два агента. Один из них даст о себе знать, когда на его руках будет карточка. — он отвел взгляд, осторожно коснувшись наушника. — Получатель на точке, прием.

– — Кто вы такие? — не выдержала Моргана, смотря ему точно в глаза.

– — Доброжелатели. — подмигнул тот, слегка улыбнувшись желтыми зубами.

Заступив за ширму, Дима огляделся. Еще один зал. Только тут не голый пол и куча людей, а целый отдел для «увеселения» средневозрастных посетителей. Здесь был большой двухярустный бар со сверкающей отделкой, где на перебой друг с другом, переругиваясь, работало шестеро барменов, пытавшихся обслужить невероятный поток людей. Целое море народа. Не смотря на комендантский час, здесь по-настоящему кипела жизнь, недоступная для остальной страны. Лились реки алкоголя, по столикам в открытую рассыпали порошки и травы, не боясь быть пойманными за руку. Музыка грохотала на целый городской квартал, будто лампа в ночи, которая приманивает тех «мотыльков», которые окажутся посмелее. Видимо, для здешнего контингента закон был не писан. Это было царство анархии, а значит лучшего места для передачи средств связи было не найти. Подозрение закралось в голову Димы не заметно — в посылке наверняка были не только рации…

Неспешно пройдя до бара и подвинув разлегшегося на стойке пьяницу, Среда присел на стол и оглядел зал. Пока он не видел никаких признаков того, что кто-то им интересовался. Всем было абсолютно плевать. Куда больше всех интересовал возвышавшийся на полметра над паркетом бетонный помост с тремя блестящими шестами, на которых, будто черви на рыболовном крючке, извивались практически полностью обнаженные дамы. Из скрывающей одежды на них были только цветные, шитые с золотыми нитями платки, что скрывали нижнюю половину лица, оставляя подведенные тушью выразительные глаза и волосы. А честь восточных красавиц надежно защищали широкие шелковые шаровары. Через сетку в них было видно голые бедра. На груди тканное белье с глубоким декольте, звенящее нашитыми монетками. Ну точно из восточной сказки! Они манили к себе все взгляды всех, кто только был здесь. Иногда на это заглядывались даже бармены, когда выдавалась секунда отдыха. Двигая телом в такт, девушки собирали деньги, как по щелчку пальцев. Десятки, сотни банкнот оказывались у их ног с каждым движением их бедер. К ним тянули руки, к ним пытались залезть, чтобы составить компанию. Таких «умников» крутила охрана. Девушки были не досягаемым объектом искусства, что аквариум в ресторане — только для красоты.

– — Поиск лиц тут не даст ничего. — сказала Моргана, поправив очки. — Я пытаюсь найти человека с удаленными данными, но вижу отморозков, всяких грязных банкиров и бандитов.

– — Много народа? — оторвав наконец взгляд от восточных красавиц, Среда повернулся к ней. — Ты поняла, что у него был наушник. Сможешь провернуть то же самое?

– — Здесь слишком много электроники, но я попробую. — ответила та. Сжала металлическую руку в перчатке, начав водить глазами по толпе. — Я вижу с три сотни телефонов и две не самые приличные дамские игрушки…Кх-м… надо пройтись.

– — Что ж, давай попробуем. — легонько оттолкнувшись от бара, русский поправил куртку, подходя чуть ближе к девушке. — Главное не пугайся, держись меня.

Он осторожно положил руку на ее талию, приобняв. Внимательно посмотрел на толпу, но по-прежнему не увидел никакой активности. Дима повел Моргану вперед, держа свободную руку перед собой, чтобы расталкивать скопившийся народ. Они заходили в самую гущу людей.

– — Думаешь, что я боюсь объятий? — спросила Дениц спокойно, рыща глазами по толпе.

– — Мало ли это стало бы неожиданностью. — пожал плечами Среда. — А так, предупрежден — значит вооружен.

– — Русские так любят пословицы… — чуть выдохнула девушка. — Благо, они по большей части понятные и не требуют носителя языка рядом, чтобы уловить смысл.

– — У меня в роду каждый второй немец. — ухмыльнулся он, распихивая перед собой бородатых мужиков и их спутниц, чтобы дать дорогу Моргане. — Точнее… каждая вторая.

Дениц вдруг остановилась, что-то явно почувствовав. Ее взгляд оказался направлен точно на танцовщиц у шеста. Дима повернулся на нее с немым вопросом. Однако девушка с секунду просто смотрела на них. Затем высказала лишь: «Она сама нас нашла». Снова повернувшись на красавиц с подиума, Среда заметил, что одна из них пристально смотрит на него. Прислонившись спиной и рукой заскользив по гладкому шесту, прогнулась в спине. Вальяжно согнув палец на изящной ручке, она поманила его к себе.

– — Похоже я ей понравился. — Среда переглянулся с Морганой. — Я вот думаю насчет приватного танца…

– — Я затеряюсь в толпе и буду ждать, как закончишь. — ответила она, убирая его руку с собственной талии и вкладывая в нее пяток банкнот.

Обойдя Диму сзади, Дениц исчезла в людской массе. Тот еще раз глянул на качающуюся в такт толпу. Пошел вперед, распихивая толкающихся и машущих руками людей. Словно ледокол во льдах, он был единственным кто осознанно куда-то двигался. Остальные же, не подозревающие ничего люди, просто были здесь, отдыхали, существовали. Все время озираясь, Среда чувствовал на себе еще один взгляд. Однако быстро оборачиваясь, ничего не замечал. Наверное, это был второй агент, который решил отступить. Вокруг Диминой персоны разыгрывалась целая постановка. Кто эти люди, что пришли на помощь? В голове путались мысли, кто бы это мог быть. Ульяна была слишком осторожной, чтобы привлекать внешние силы сейчас. Значит это был кто-то, кого она точно очень хорошо знала. Но можно ли было им доверять? Может, это был просто перехват…

Тем не менее, Дима добрался до помоста, на котором были девушки. Бессловесно сунул в карман охраннику пару банкнот, чтобы тот пустил его на огороженные места, которые ближе всего к танцовщицам. Так близко к ним могли подобраться лишь единицы. Как только шелковый канат с позолоченным крючком убрался с пути Среды, он, сунув руку в карман, нашел удачное место. Оказался совсем близко от цели. На согнутой в локте руке поднял оставшиеся банкноты, чтобы девушка спустилась к нему.

Та отметила стремление не лезть в наглую. Игриво улыбнулась под платком, что под тканью проступили узкие скулы. Ее темные карие глаза, подведенные черной тушью в лучших традициях подобных заведений, загорелись интересом. И, чуть тряхнув рыжей головой, убирая за спину длинные волосы, она спустилась на колени. Коснувшись помоста локтями, еще приблизилась к Диме, рукой вытянув из его пальцев банкноты. Встретившись с ним взглядом, загадочная девушка потянулась, присев. Ее холодные руки с белой кожей обвили его шею и грудь. Среда почувствовал, что в кармане прибавилось. Это карточка — пропуск куда-то.

– — Дверь сзади. — скупо, но мягко произнесла девушка в платке, погладив Среду по щеке. А затем убрала руки. — У тебя две минуты.

Дима растянул улыбку, в знак того, что все понял. Не отрывая от него взгляда, загадочная танцовщица встала обратно. Как ни в чем ни бывало, снова взялась за металлическую палку, от помоста до потолка. Среда на мгновение зачаровался ее красотой, выступающими под редкой одеждой яркими чертами элегантной фигуры. Но позже все-таки пришел в себя. Сунув руку в карман штанов, удалился из ложи, снова войдя в привычную толпу. Достал из кармана куртки карточку. Покрутив ее в руках и как следует рассмотрев свете мерцающих софитов, Дима подошел к одной из стен. А в той была небольшая дверца, ведущая куда-то в недоступные простым людям кулуары клуба. Об этом говорила табличка на немецком, разрешавшая вход только допущенному персоналу. Осмотревшись, Дима заметил в толпе Моргану и махнул рукой, подозвав ее.

Опустив карточку в черный приемник, он дернул ручку на себя. Дверь поддалась, открывшись для них с легким шипением газлифтов. Первой внутрь ступила Моргана. За ней, убедившись, что этот маневр особо никто не заметил, последовал и Среда. За дверью оказался белый и чистый коридор, который вел в неизвестном направлении. Дениц зашагала вперед, словно ведомая какой-то известной только ей силой. Диме ничего не оставалось, как последовать за ней. Нагнав ее, сжал кулаки — ему было не по себе. Одно дело находиться в смердящем переполненном клубе и совсем другое следовать по тайным коридорам внутри него. Тут не было ни охраны, ни дверей. Только белые стены и уходящий вдаль, а затем разделяющийся на две части, проход. Не совсем понимая, куда надо дальше, Моргана остановилась на середине, обернулась и сбавила шаг.

— Что тебе сказали? — спросила она.

– — «Две минуты». Указали на эту дверь. — произнес Дима, подойдя. — Больше ничего.

Простояв пару секунд, они услышали шаги по коридору, и обернулись в направлении источника шума. Сглотнув, Среда начал придумывать то, как бы противостоять вероятной угрозе. Парни тут были «горячие». Они скорее выстрелят, чем будут задавать вопросы и вязать в бараний рог. Однако Моргана была спокойнее. Задержав на секунду дыхание, она скрипнула сжимающейся в кулак перчаткой на металлической руке и поправила очки. Шаги были легкие и практически неслышимые. Как если бы по коридору переступали босыми ногами. Это не было похоже на тех здоровенных охранников. Среда немного расслабился, но все еще не разжимал кулаков, внимательно глядел на развилку.

– — Ну что вы встали, как вкопанные? — мягко прозвучал приятный голос на русском.

Его хозяйкой оказалась та самая танцовщица, которая уже успела обзавестись белоснежным халатом. Запахнув его и завязав на поясе лямку, махнула паре рукой и босыми ногами зашлепала в обратно в глубину коридора.

Нагнав таинственную помощницу, Среда и Моргана пошли позади. В коридоре не работала ни одна камера. У всех было отключено питание, о чем свидетельствовал отсутствующий красных огонек на корпусе. Видимо, произошла полноценная операция по внедрению, чтобы передать «посылку». Это были профессионалы, но оставалось понять какой державы. Язык — не показатель.

– — Держи. — танцовщица протянула Моргане деньги. — Тут вроде все, что он мне дал. Может, пара монет затерялась в трусах, потом отдам. За два выступления я успела насобирать себе на неплохую пенсию.

– — Кто вы? — настороженно поинтересовался Среда, посмотрев на банкноты.

– — Слишком мало времени для такого вопроса, Дима. — не поворачиваясь, ответила она. — Да, и к тому же, не стоит задавать вопросов, на которые ты не хочешь услышать ложь. На город падает советский сателлит, а тебе интересно то, кто тебе помогает? Ты точно тот Среда?

– — Вы уже все знаете? — спросила Моргана. — Ничего не бывает просто так. Вас не существует как людей, и почему мы должны вам доверять? На кону стоит безопасность, и мы должны быть уверенны…

– — Милая моя, — незнакомка обернулась и посмотрела Дениц в глаза. Опустила руки в карманы белого махрового халата. — Ты не представляешь, чего мне стоило сорваться с моей работы и оказаться здесь для того, чтобы вам передать пару игрушек. И чтобы сделать такое, я должна была быть осведомлена обо всем. Обо всем! Да, я знаю все, и возможно больше вас о том, что случится. Вам эта информация просто не нужна. У вас есть поставленная задача, и она должна быть выполнена. Кто и почему вам помогает — не ваша забота. Если Ульяна захочет, то она все вам расскажет, а пока не ройтесь в загадках, и спасайте мир от краха. Ясно? Идем, немного осталось.

Повернувшись, она снова зашлепала босыми ногами по полу. Натянуто выдохнув от того, что он опять оказался под прицелом и в самом эпицентре тайных операций, Среда мотнул головой и нехотя двинулся за ней. Самой спокойной оказалась Моргана. Она все еще пыталась понять, что было вокруг этих людей. Но писки в глобальной сети постоянно выдавали ей ошибку — доступ закрыт. Ни в одном мировом архиве, доступ к которым она успела получить, ни в одной открытой базе данных, и ни на одном сервере в мире не было этих людей. Их не существует. Ни банковских операций, ни фотографий, прав, электронных паспортов и посадочных талонов в аэропортах. Ничего! Но, если на того пакистанца было хоть что-то, то на эту кареглазую рыжую красавицу было совсем пусто. Даже гражданства нет.

Впереди оказалась единственная дверь, с таким же пропускным контролем. Опустив пластиковую карточку в приемник, танцовщица открыла проход, удержав его для остальных. Через мгновение все оказались в какой-то подсобке. Вокруг была целая уйма опечатанного имущества, а на стеллажах стояли автоматы Калашникова. Похоже, этот клуб был не только для простых посетителей… Сунув ноги в пушистые тапки, потому что по полу тащились клубы пыли, загадочная девица прошла вдоль помещения. Открыла металлический шкаф и достала оттуда два черных дипломата, поставив их на стол, что был между стеллажей. Встав напротив, Дима и Моргана синхронно скрестили руки на груди и переглянулись. Это все больше походило на сделку с наркобароном…

– — Итак, вот что я вам передам. — красотка в халате повернула один из дипломатов. — Здесь все, что нужно для небольшой войны, то-ва-ри-щи.

Щелкнув замками, подняла крышку и показала содержимое. Внутри был с десяток магазинов, набитых необычными патронами. Рядом лежали цилиндрические изделия с пластиковой скобой, похожие на какие-то очень тонкие гранаты.

— Патроны с обедненным военным ураном, в трех калибрах: два советских и НАТО. По тридцать штук в магазине, итого больше трех сотен. Они пробивают любой бронежилет и БМП за ним. Не советую вешать их на поясе — фонят как из Полыни. А это, — ее тонкие пальчики достали из чемодана цилиндр. — Фосфорная граната. Разлет поражающих элементов около трехсот метров и целое облако ядовитых паров, так что запаситесь противогазами. Так же: средства обнаружения, маячки, пеленгаторы «свой-чужой», а в том чемодане средство спутниковой связи с шестью сотнями зашифрованных и «чистых» каналов. Частоту Вирховой я уже туда занесла.

– — Есть еще что-то, что нам стоит знать? — достал из чемодана магазин с атомными патронами Среда, разглядывая его в руках. — Способы эвакуации, легенды, и прочее?

– — Мы не в шпионском кино. — ответила та, прищурив подведенные тушью карие глаза. — У нас нет на все это времени. Итак смогли выиграть немного времени, чтобы цейтнот не слишком душил. Эвакуацию придумаем позже, у вас не больше тридцати часов до столкновения. Да и у меня своих забот тут хватает. Справитесь, разведка?

– — Я сапер. — приподняла руку Моргана, уточняя. — Но, вы ведь не из местных, не немка. Вы американцы?

– — А откуда знаешь, что не немка? — на чистейшем немецком спросила танцовщица, переведя взгляд на девушку. — Из-за того, что я говорю по-английски? Я знаю шесть языков. Скажу так, я лично знакома с Ульяной, Гюнтером и вашими родителями. А дальше уже думайте сами, кого бы они к себе подпустили.

И действительно. Если загадочная помощница в халате не врала о том, что знает всех четверых, кого назвала, то это значило то, что она была на восточной стороне «железного занавеса», когда оставшийся ныне в воспоминаниях Советский Союз еще являлся могущественной сверхдержавой. А учитывая то, что все, кроме Ульяны, на тот момент были сотрудниками КГБ и Штази, выбора не стояло. Никто не мог и предположить, что сразу три специально обученных, идеологически подкованных агента на передовой станут водить интересную дружбу с кем-то с другой стороны барьера. Да даже если бы и водили, неужели тогда этот человек был бы врагом? Двойной агент, как в плохих фильмах семидесятых? Ни акцент, ни внешность — в ней ничего не выдавало принадлежность к стране. Здесь точно что-то заваривалось… Настоящий суп, солянка из наций. Не хватало лишь украинского китайца с чешским акцентом. В один ряд вставали немцы, русские, теперь арабы и вот эта… дама в белом махровом халате, что не спускала взгляда с Димы, пока закрывала свой чемодан с «подарками».

– — Могу я задать еще один вопрос? — спросила Моргана, когда Среда взял чемоданы в руки.

– — Ты его уже задала. А если без шуток, — выдохнула незнакомка. — …то можно.

– — Зачем вы помогаете? — неожиданно выдала девушка. — Вы говорили, что у вас своих дел невпроворот, и что вам было трудно рвануть сюда. Так для чего?..

Было видно, что вопрос всего на несколько мгновений вышиб ее из привычкой колеи. Под цветастым платком проступили скулы. Было видно, что над ответом ей приходится думать. Лицо незнакомки сильно изменилось, в глазах уже не было того слегка презрительного огонька профессионала, как до этого. Вопрос задел за живое, но она не показала эмоций.

– — Скажем так, на мне висит огромный долг нашему миру. — выдохнув, наконец ответила танцовщица. — Все, больше никаких вопросов.

Пройдя босыми ногами до сложенных в кучу сломанных деревянных паллетов, на которые обычно грузили всевозможные ящики, она с силой двинула их на себя, освободив из-под завалов небольшой ящичек. Щелкнув замками, незнакомка скинула халат, достала штаны и рубашку с уже болтающимся на ней галстуком. Очевидно, что она хотела переодеться, но вдруг в наушнике что-то произошло. Нахмурив брови, коснулась пальцем уха, выдав лишь: «Повтори». Быстро бросила взгляд на дипломаты в руках Димы, и закрыла ящик, ногой задвинув его под паллеты.

– — В здании полицейский спецназ. — выдала незнакомка, сблизившись с парой. — Надо быстрее сматываться отсюда. Где машина?

– — А где она должна оказаться? — спросила Моргана.

– — У второго черного хода. — молниеносно ответила та, схватив один из чемоданов из рук Среды. — Я вас выведу отсюда. Похоже, что власти решили сломать оппозицию перед грядущим нефтяным саммитом. Держи-ка.

Она сунула Диме, появившийся буквально из воздуха, пистолет «5-7» песочного цвета. Новообретенный бельгийский друг, напичканный патронами, отправился за пояс, скрывшись под курткой. Собрав все необходимые вещи, незнакомка закинула за спину кожаный баул, прямиком из восьмидесятых. Не надевая носков, сунула ноги в припрятанные кроссовки, скинула халат, перекинув его через сумку и дошла до двери, открыв. Пока за ней было чисто — все тот же белый коридор без окон и дверей. Стерильный настолько, что, кажется, даже сверкал в свете постоянно мерцающих старых ртутных ламп.

Дернув из сумки пистолет, танцовщица в сценическом белье вышла вперед, быстро и легко пошла по коридору, держа пистолет близко к себе, и согнув локти. За ней на выход отправился и Дима. Замыкала колонну Моргана, которая чуть слышно захлопнула за собой дверь, двинувшись налегке. Быстрой поступью, тройка приблизилась к коридорной развилке. Одновременно с дулом пистолета, незнакомка вынырнула из-за угла, прохода по коридору. Но внезапно остановилась и сжала кулак над собой. В этот момент Моргана едва слышно сказала на вдохе:

– — Они за дверью.

– — Назад, назад! — быстро приказала ведущая. — В другой коридор.

Рванули за угол, прислонившись к стенке. Было слышно как открывается дверь, и как в нее заходит спецназ, выключив свет. Неровно сглотнув, девушка в маске тихо выдохнула, показав рукой, что нужно тихо отходить. У спецназа был приказ стрелять на поражение в подобных местах, и церемониться они бы не стали. Переть на десяток вооруженных немецких полицаев глупо. Нужно отступать, при том очень быстро, ведь мягкие шаги солдат уже были совсем близко. Они прошли почти весь коридор, и были уже у развилки. Тогда, слегка оттолкнувшись от стенки, по коридору бесшумно двинулся Среда, миновав пару тройку метров. За ним была и Моргана, которой незнакомка вручила чемодан. Та замыкала колонну. Пятясь вперед спиной она держала проход на мушке пистолета. Тройка двигалась профессионально, но медленно. Коридор оказался слишком длинным, а солдаты были почти уже в зоне видимости. Спецназ должен заглянуть в проход, и этот момент скоро настанет. Сблизившись с Димой, незнакомка коснулась его рукой, чтобы тот прибавил шагу. Но и это бы не помогло. Моментально сообразив, девушка плечом вышибла одну из деревянных дверей, затаскивая в нее остальных. Резкий звук привлек силовиков, и пара бойцов мгновенно завернула за угол. Однако, в коридоре уже никого не было.

Тихо сбросив с себя сумки, тройка огляделась в помещении. Это была какая-то гримерка, или вроде того. Целая уйма стеллажей, как в библиотеке, и манекенов, что были разодеты в цветастые платья и балахоны. Это было на руку — подобные вещи могли отвлечь внимание и выиграть полезное время для того, чтобы уйти. Однако выход был только один.

Глаза уже привыкали. Можно было разглядеть силуэты. Однако, этого все еще было мало. Тройка проигрывала как по численности, оснащению и вооружению, так еще и по органам чувств.

– — Нам обратно в коридор, верно? — тихо спросил Среда. — А там спецназ…

– — Правильно мыслишь. — подметила та, повернувшись на него в темноте. — Наше преимущество — внезапность. Нам нужно ошарашить их, ликвидировать ночное видение, связь и выскользнуть в коридор.

Выбитая дверь скрипнула на навесах и начал входить спецназ. В проход заглянуло дуло винтовки с насаженным на него глушителем. Сперва одно, затем два, три, четыре. Солдаты медленно осматривали каждый клочок гардероба и иногда стреляли в манекены, спутав их с прячущимися людьми. Запакованные в броню и снаряжение солдаты являлись опасным противником, но в этом и была их уязвимость. Их глаза не привыкли ко тьме, в отличие от тех, кто от них должен был спасаться. Оставалось лишь воспользоваться этой возможностью.

Кто-то схватил одну из полицейских винтовок. Руку, держащую оружие, ударил локоть, а тонкие пальчики закрыли собой микрофон на шлеме. В это же мгновение в приборе ночного видения на долю секунды мелькнуло закрытое платком лицо. Резким ударом незнакомка подбила очки вверх, и полицейский на секунду ослеп, потеряв всякие ориентиры. Ударив его в горло, чтобы не закричал, она выдернула провода из его рации. Колкий и четкий удар рукояткой пистолета в висок заставил солдата потерять сознание. В этот момент сработал и Среда, ударом колена сбив одного из противников с ног. После хлесткого удара по очкам ночного видения, он схватил контуженного оперативника за шиворот, чтобы тот не грохнулся на пол. Еще секунда, и Моргана высунула свою титановую руку из-за стеллажа, схватив очередного солдата точно за рот, утянув к себе. Быстро сунула палец свободной руки под спусковой крючок винтовки, не давая спецназовцу выстрелить. Дима подоспел очень вовремя. Он вложил удар в челюсть так, что оперативник мгновенно повис на титановых пальцах.

Осталось еще двое в ряд. За их спинами появилась незнакомка. Она дернула ближайшего за провода на рации и, когда тот повернулся, стукнула точно в мужское горло, что тот скривился и засипел. Подбив опущенные на глаза очки ночного видения вверх, ударила в еще одно горло, попутно, довернув телом, треснула ногой точно в голову первого солдата.

Ей в лицо уставился глушитель.

Прозвенел отчетливый выстрел, но пуля так и не достигла черепной коробки. Не совсем поняв, что вообще произошло, танцовщица увидела перед собой руку в перчатке. Моргана сумела сдержать эту пулю. Сжав металлический кулак, девушка отправила оперативника в нокаут.

– — Зрение подводит… — выдохнула в платок та. — Спасибо. Все целы?

– — Да, но штаны придется менять. — ответил тихо Среда.

Прислонив к глазам трофейный прибор ночного видения и осторожно выглянув в коридор, незнакомка махнула рукой, что можно идти. Там все еще никого не было. Спецназ не успел предупредить своих о засаде. Было выиграно драгоценное время.

Но долго везение не могло продолжаться бесконечно. Коридор под прямым углом повернул, и оттуда резко показался глушитель винтовки. Едва успев выдохнуть, танцовщица рукой подбила ствол вверх. Выдернула из оружия магазин, уронив его на пол. От удара в лицо спецназовец отшатнулся назад. Выдернутый из его кобуры пистолет пустил пару пуль дальше по коридору. Двое мужчин оказались под огнем и рухнули на пол с разбитыми коленями. Завернув руку силовику и подведя его к себе спиной, незнакомка ткнула трофейным пистолетом в шею, прикрывшись его телом словно щитом. Двое оставшихся едва успели дернуть винтовки вверх, когда все закончилось. Танцовщица двигалась быстрее, чем кто бы то ни было.

– — Мы не хотим стрелять. Нам нужно просто пройти. — для убедительности она несильно ткнула солдату в спину пистолетом, поджав завернутую руку. Тот поднялся на носочки, чтобы хоть чуть-чуть ослабить боль.

– — Бросай оружие!!! Бросай!!! — приказал солдат, тряхнув винтовкой.

За спинами немецких полицейских показалась какая-то грузная тень. Огромный охранник-пакистанец резко ударил прикладом Калашникова одного из солдат, и тот оказался на полу. Выдернув из кобуры Макаров, пару раз выстрелил точно в толстый бронежилет на другом, и тот, едва собирая воздух на вдохи, схватился за грудь и присел к стенке. Незнакомка рукояткой пистолета ударила свой живой щит прямо по каске. Раздался едва слышимый звон и полицейский рухнул к ее ногам.

– — Самир, перевяжи их. — указывала пальцем девушка, переступая через раненых солдат. Отпихнула ногой тянущиеся к ней руки. — Мы на выход.

– — Весь спецназ теперь на ушах. — запыхавшись, проговорил араб, доставая жгут.

– — Мы выиграли немного времени. — ответила незнакомка, поправляя сумку на плече. — Пошли, пошли!

…Уперевшись рукой в тяжелый чугунный люк, танцовщица подняла его, со скрипом отодвигая по асфальту. Последние метры катакомб давались уже нелегко — это был целый марафон. Ближайший квартал был оцеплен полицейским спецназом, и пришлось покидать район через тайные тропы, назначение которых было неизвестно. Но в этом и плюс: полиция не сунется сюда ближайшие пару минут.

Люк вел на парковку, что была неподалеку от «Шерхана». Высунувшись, и проверив все ли в порядке, кареглазая танцовщица спустилась вниз, дав добро на подъем. Сперва наверх отправились чемоданы, а затем Дима и Моргана.

– — Я пойду последней. — сразу сказала она. — Поднимайтесь.

Моргана поднялась на свежий воздух из провонявших отходами тоннелей, и Дима схватился за хлипенькие перекладины железной лестницы, покрытые чем-то не самым приятным на ощупь. Перебирая руками, он начал подниматься наверх. У самого люка уже стояла черная Волга Морганы с открытым багажником. Погрузив чемоданы в багажник и громко хлопнув, что щелчок замка слышали, наверное, в другой части Берлина, Дениц в одно движение раскрыла водительскую дверь, заведя двигатель. Среда, поднявшись, обернулся на дыру, откуда только что выбрался и никого там увидел…

Незнакомка просто исчезла. Так же неожиданно, как и появилась. Что это вообще было? Больше похожее на сюр эпатажное выступление? В голове не совсем укладывалось все это. Разодетая мадам, что помогла справиться с двумя отрядами немецкого спецназа…

На мгновение оскалив зубы и надув скулы от того, что ответы он снова не получит, Среда мотнул головой, закрыв канализационный люк. Операция здесь была закончена.

Часть 6

Волга с легким скрипом тормозов остановилась у здания бывшего Противоминного Центра. Безликое здание Управления, с пустующими, а кое-где и разбитыми окнами, как поверженный левиафан буквально «стояло на коленях». Доживало отведенный ему срок. Выйдя из машины и запахнув куртку, Среда осмотрелся. Здесь все еще не было транспорта, хотя времени с их отсутствия ушло прилично. Два часа, или даже больше. До сих при никаких признаков того, что здание снова наполнялось людьми. Может, все же они были одни? И действовать придется втроем, а то и вдвоем. Вдруг старый Гюнтер, который родился явно под развертывание советских ракет на Кубе, не выдержит таких испытаний. Хотя, никто ведь не знал, что именно за испытания приготовил парочке советский сателлит, рухнувший с привычной орбиты. До его появления оставалось чуть больше суток…

Время было уже к вечеру, смеркалось. Последнее время над немецкой столицей не было погоды… Как в атмосфере, так и на земле. Город погрязал в темноте. С востока, со стороны родной Диме России наплывали свинцовые тучи. Дул прохладный ветер.

Неужели и правда они будут одни во всем этом водовороте? Даже незнакомка оставила их…

– — Похоже, никто таки не хочет нам помогать. — оглядел пустую парковку Среда. — Ладно, и сами справимся.

– — Нет, нет… Слышишь? — Моргана на секунду остановилась.

И правда, раздался какой-то гул. Учитывая, что район был почти безлюдным, а огромную площадь внутри него занимал комплекс зданий Управления, то звук этот мог быть сигналом — все же кто-то откликнулся! И надежды подтвердились. На парковку ворвался человек верхом на ревущем железном коне. Пару раз дернув рукоятку на руле, чтобы мотоцикл поревел в знак приветствия, мужчина повернул к одиноко стоящей черной Волге. Оставив след шин на асфальте, останавился.

– — Ну, где здесь дискотека? — заглушив двигатель, мужчина поднял тонированное стекло на шлеме и слез с байка. — Говорят, я могу пропустить все веселье, если не явлюсь сюда.

Он снял шлем. Под ним оказалась длинноволосая голова с достаточно приятными чертами лица. Щетинистая челюсть уже начинала седеть, но при его профессии это было нормой. Впадины на щеках скрывались лучезарной улыбкой, с которой тот приближался. Смотрел прямо на Диму и Моргану своими озорными, словно детскими глазками. Но, это не должно было сводить с толку, ведь кожаная куртка и крепкие штаны едва ли не рвались на нем. Сразу было видно военного: выправка и мощный торс, который явно мог держать любое оружие. Сняв с руки перчатку, мужчина для рукопожатия протянул ее русскому. Слегка с опозданием, Среда пожал ее и про себя отметил, что у того были очень сухие и грубые ладони.

– — Я Ганс. Ганс Груббер. Я раньше работал здесь, представляешь? — пожал плечами немец. — А потом американцы поперли нас отсюда. Ну и времена, однако!

– — Дмитрий Среда, Служба Безопасности. Тоже бывший, правда. — не без интереса глянул на мужчину тот.

– — О, так ты тот самый Среда, о котором Моргана говорила без умолку? — скосился на девушку Ганс, ухмыльнувшись. — Наслышан, однако. Твой отец правда работал тут?

– — Да, но только не совсем тут. — Дима показал большим пальцем через спину на здание Управления. — В здании КГБ где-то в центре города. Ушел только в девяностом первом, когда вывез все, что было нужно отсюда.

– — А, ту «коробку» уже давно снесли. — на выдохе произнес немец, махнув рукой. — Там теперь торговый центр. Наше правители больше не «Империя Зла», а «Торгашеский Союз». За любые блага свою мать продадут, если возможность будет…

– — Возьмешь чемодан? — Моргана указала ему на черный дипломат. — А то мы сегодня с ними уже набегались. Где остальные? Машин не видно.

– — А машин и не будет. — быстро взяв дипломат за ручку, ответил мужчина. — Ты, вероятно, выпала из нашего мира, после всего, что с тобой произошло, подруга… — взглядом указал на руку в перчатке. — Нам надавали «желтых карточек», хорошо хоть не в форме звезды, когда мы решили показать новым хозяевам свое «фи». А ты сама знаешь: сразу обнуляются права на машину и на оружие. Так еще и повод законный нас всех распустить. Мы ж это… — свободной рукой покрутив у виска, тот свел глаза, присвистнув. — …психи! Вот мы кто, раз на них поперли. Вот и купил себе мотоцикл. Юркий, если что, от патруля быстро уйду.

Подмигнув, тот хлопнул Диму по плечу, пойдя вперед. Направился в сторону парадного входа в Центр, около которого уже привычно лежала цепь. Немец слегка пнул ее ногой, открыв тяжелую дверь. Переглянувшись со Средой, Моргана вяло пожала плечами, мол, какой есть. Но Диму подобное не отталкивало. Пусть он не был настолько сговорчив при первой встрече, но все же поболтать и он любил. А этот… Ганс, явно найдет общий язык с кем угодно, да и доброжелательный он. Явно поможет, когда станет жарче. Это было главное, для Димы уж точно. В активно развивающейся ситуации уже никому нельзя было верить, но доверять приходилось каждому встречному.

По пути наверх, когда пара отстала от пританцовывающего на ступенях, и прибывающего явно в хорошем настроении Ганса, Моргана рассказала, что вот этот весельчак был их снайпером. И на работе, путь он и не был самым молчаливым, стрелял метко и очень вовремя. Оказалось, так же, что Груббер-то не из Восточной Германии, а из Западной. Однако рос в семье диссидента, и был наслышан очень теплых слов о тех людях, что были за государственной стенкой. В Управление он пошел сам, не по чьей-то прихоти или по семейному долгу — хотел защищать собственный народ от всех угроз, но не спас народ от народа же. Разрывы в обществе больно ударили по нему, но он все равно оклемался. Натянул привычную улыбку и навсегда выбрал сторону, на которой он будет держать свое оружие.

За разговором они не заметили, как миновали пару этажей, оказавшись у самых дверей кабинета Гюнтера. Оттуда все так же бросался в нос едкий запах гари и жженой бумаги. несмотря на то, что папок и листов в кабинете заметно поубавилось, стало как-то более тесно. Вероятно, из-за того, что кроме присевшего на столик Гюнтера, здесь находилось еще несколько человек. Все, как один, повернулись на Диму, когда тот показался в кабинете. Даже рыжебородый крепкий мужик, с редкими седыми волосами, равномерно помешивавший кофе, перестал это делать и поднял глаза на загадочного гостя. От такого, в прямом смысле холодного приема, Среда растянул губы в линию, но все равно уверенно шагнул в кабинет, уже намереваясь начать диалог.

– — Господи, ты еще жив!.. — абсолютно бестактно кинув черный дипломат на стол, Ганс поравнялся с Гюнтером. Присел с ним рядом на стол, протягивая в бок руку для приветствия.

– — И я рад тебя видеть. — старик с ухмылкой пожал тому ладонь. — Итак, друзья, или как говорят у нас на Востоке: товарищи… мы вас собрали намеренно. Это, — указал пальцем на русского. — Дмитрий Среда. Сын одного моего хорошего знакомого, и по совместительствую сотрудник Госбезопасности.

– — Службы Безопасности. — поправил его широкоплечий мужик в кресле.

– — Вагнер, да какая к черту разница? — устало спросил тот, когда его перебили. — Ну пусть Службы Безопасности. Кроме названия там ничего не поменялось. Короче, это Дима. И у нашего Димы есть очень важное задание. А это мои ребята, и, я думаю, они представятся сами.

– — Ну, тогда начну я.

С кресла поднялся крепкий, буквально, шкаф. В плечах тот был раза в полтора больше, итак не маленького Среды. Белая футболка, которая явно в размере имела пару букв «X», прилегала ему точно к телу. Ну, будто богатырь из русских сказок, только вот лицом тот вышел не славянским. Оно было практически прямоугольное, с топорными чертами лица, словно тесали топором. За месяцы без работы квадратная челюсть поросла коротенькой щетиной, но было видно, что за ней мужчина следит — была даже пара только затянувшихся порезов от бритвы. Однако, не смотря на все свои габариты, громила не внушал страха. А как только протянул руку для приветствия, так все опасения отпали сами. У него были, пусть и достаточно толстые, но длинные пальцы, свойственные музыкантам.

– — Яков, но все меня зовут Вагнером. — произнес он, почувствовав, что ему пожимают руку. — Думаю, по мне видно, что я здесь вроде пулеметчика.

– — Да, в саперный костюм такую тушу точно не засунуть…

Поставив кружку на стол, заваленный бумагами, из полумрака, что был в углу комнаты, на середину вышел менее коренастый, но при том более колоритный мужчина. Обычно про таких говорят — мужик. Холодный северный взгляд глубоко посаженных глазенок под мохнатыми бровями. Он сиял рыжими волосами и бороденкой, что была лишь на нижней челюсти. Голос у того был с хрипотцой, простуженный, но все равно какой-то мягкий.

– — Ян, но ко мне, почему прилип «Кельт». — он пожал руку Среде. — И ты зови, чего уж там. Я второй сапер, и стрелок.

– — То есть ты все еще не понимаешь почему мы зовем тебя Кельтом? — поднял бровь Ганс, повернувшись на того.

– — Я родился в Познани. — мягко ответил тот, хрипнув. — Я на половину поляк, и на половину белорус.

– — Кто-нибудь еще здесь видит дитя Белоруссии? — оглядел собравшихся Груббер. — Давай мы не будем врать людям.

С кресла усмехнулся Вагнер, и Моргана улыбнулась. Они шутили. Пусть достаточно остро, но все же по-доброму. И сразу становилось ясно, кто здесь главный шут.

– — Следи за языком. — перебил его Гюнтер, махнув рукой. — А то останешься на Новый Год без норвежской сельди. У нас еще есть незаконченное дело, ради которого я вас и собрал. Ну, Дима, твое слово.

…Все помрачнели. Даже слышавшая это дважды Моргана все равно снова задумалась, как только услышала про рвущуюся к земле советскую орбитальную станцию с неизвестным грузом. Люди молчали. То и дело слышались тяжелые вздохи. Даже жизнерадостный Ганс убрал с лица привычную улыбку, когда услышал вводную к заданию. А Вагнер неудобно поерзал в кресле. Пристально оглядев русского, он подставил кулак под квадратную челюсть, засопев в пальцы. Напряжение повисло в воздухе, затянулась неловкая пауза. Ее нужно было наконец порвать, высказать хоть что-то, но никто из присутствующих не мог поверить в то, что эти слова правда. Уж больно страшно они звучали: сошедшая из глубин космоса станция с неизвестным грузом на борту, который надо достать, по пути миновать охрану нефтяного саммита, целую уйму полицейских и развалины Берлина, которые после себя оставит «Пульсар». Руку для ответа потянул Ганс, но осекся и сложил пальцы в замок, явно не уверенный в том, что он скажет. Отказываться уже было глупо, за спиной стояла безопасность города, но и разглашать нельзя — начнется паника и из этого «огонька» точно что-нибудь разгорится. А, значит, что предварительная эвакуация отменяется.

– — Чистейшее самоубийство. — фыркнул Кельт, кашлянув в кулак. — Ты не знаешь, что на борту?

– — Нет, не знаю. — тихо ответил Среда. — Это не приказ, это просьба. Я не имею права вас держать, это только моя операция. Предупредите родных, чтобы уезжали из города.

– — Даже не вздумай говорить все это! — ткнул в его направлении пальцем Ганс. — Ты сейчас в здании Противоминного Центра, который обеспечивал безопасность страны больше тридцати лет. Не смей думать, что кто-то из этих парней откажется. Знаете, — повернулся он на остальных. — Мне плевать, что там в этом спутнике. Вот абсолютно! Под удар попадает мой город. Имею ли я право убежать? Нет, не имею.

– — Если этот русский говорит правду, то на кону что-то большее. — смекнул Вагнер, все еще не спуская взгляда с Димы. — В мире заваривается что-то серьезное. Афганистан копит силы на Кавказе. Штаты двинулись на восток. А на нас с небес падает запущенный Советами Дамоклов меч. К тому же, кто-то попытался устранить генералитет в Москве. Не думаю, что это просто совокупность фактов. Эй, Мо, сколько ядерных ракет взмоют в воздух, если президенты не договорятся?

– — Десять тысяч… — спокойно ответила та, потирая пальцы на согнутой в локте металлической руке. — Это только приведённых в готовность. На складах еще шесть. Подлодки, комплекты шахтенного базирования, мобильные комплексы, авиационные системы. Дай только взмах и сорок минут на подлет.

– — Десять тысяч… — повторил Гюнтер, выдохнув, отойдя от стола. — В мое время было больше, но и сейчас не мало. Давайте исходить из понятного: на орбите станцию не остановить, она все равно рухнет. Этого не избежать — понятно сразу. Думаем дальше: что происходит?

– — Полиция. — ответил Кельт, попивая из кружки кофе.

– — А вот и не угадал. — помотала головой Моргана. — Первоначальная цель здесь не удар по городу. А груз. Будут группы захвата: Дельта Форс, ЦРУ, китайцы, иранцы или афганцы, наши, может русские наемники. Задача оказаться как можно ближе к эпицентру удара и не дать кому бы то ни было проникнуть на место падения.

– — Вшестером? — искривил улыбку Вагнер, поерзав в кресле. — У Дельты минимум два десятка, броня и автоматы. Про ЦРУ и китайцев и упоминать на стоит. Максимум с кем мы можем потягаться в таком состоянии — это уличная шпана, и то не больше двенадцати человек. Нам нужен еще народ. Где Псих?

– — Его убили на квартире три недели назад. — ответил старик, скрестив руки на груди и походив туда и сюда по кабинету. — Полиция завалилась с обыском. Они нашли поддельный паспорт. Недолго думая, всадили в нашего Психа обойму. У нас больше нет народа. Все, кому выдали «карточки» оказались вне города. Может даже вне нашей грешной земли. А что касается оружия… Есть одна идейка. Моргана, не подашь фотографию?

Он указал на рамочку, где за стеклом было запечатлено два мужчины: он и Адлер — отец Морганы. Дима уже обращал на нее внимания, но не знал, что за ней был некий секрет, раз старику она потребовалась именно сейчас. Не став перечить, девушка протянула металлическую руку до памятной фотографии, но на мгновение задержала на ней взгляд. Смахнув пальцем пыль с улыбающегося лица русого отца, что махнул оранжевым десантным беретом, она подала фотографию Гюнтеру. Тот достал припрятанный между фотографией и донцем старый ключик. Увидев это, Дениц улыбнулась, поняв, что у старика еще есть порох в пороховницах.

– — А вот и плюсы большого здания. — усмехнулся он. — В нем всегда можно что-то спрятать. А что в этих чемоданах?

– — Подарок от стриптизерши. — ответил Среда, глянув на дипломат на столе. — Атомные зажигательные пули с обедненным военным ураном.

– — Атомные пули?.. — сперва удивился, а потом явно смекнул что-то Гюнтер. — Что ж… это хорошо. Видел я однажды такую штуку в действии. Они пробивают БМП. — подмигнул он Моргане, улыбнувшись. — Зарядим один через четыре, как трассерный.

В голове Димы что-то внезапно начало складываться. Его не покидало стойкое ощущение дежавю, и что эту фразу он уже слышал. Точно! Та самая танцовщица из «Шерхана»! Она сказала точно такую же фразу. Видимо, они были как-то связанны между собой. Ведь послание оставили именно Гюнтеру. Что это была за паутина, которая вот-вот, по толике открывалась Среде? Какое наследие оставил отец сыну, раз все знали друг друга, или хотя бы думали, что знали? Переглянувшись с Морганой, которая тоже смутилась от этой фразы, Дима ничего не сказал. Промолчала и девушка. Рано было делать выводы.

– — Что б меня… — раскрыл дипломат Кельт, поставив кружку рядом. — Похоже на «святую» гранату.

– — Вероятно, это она и есть. Лучше не трогай ее. — произнес старик, пройдя до дверей, подкинув ключик в руках. — Пойдемте, покажу кое-что. Надеюсь, замки еще работают…

…Спустившись в подвальные помещения, весь ново собранный отряд прошагал по пустующей парковке. Здесь когда-то были десятки служебных машин, а теперь пустота. Подсвечивая себе путь фонариками, группа осторожно шла мимо толстых колонн, что поддерживали все здание. Здесь еще пахло тем гаражом. Стены были пропитаны автомобильными выхлопами. Старые масляные пятна говорили о том, что еще недавно здесь слышался свист шин и рев двигателей. Теперь же здесь с потолка свисали, болтаясь на проводах, люстры с ртутными лампами, а вандалы уже успели раскрасить граффити одну из стен. Полоснув светом по разукрашенному бетону, Моргана убрала фонарь и отвернулась. Ей было обидно видеть гараж в таком состоянии. Она отлично помнила, как для входа сюда требовался пропуск, а теперь здесь шастали дети и уличные художники, искатели приключений или простые бездомные. Еще бы, освободилась такая площадь для жилья…

Все остановились, когда свет фонарей выхватил из черноты голый бетон с большущей намалеванной цифрой «4». Сложив руки за спиной, и посмотрев на четверку, Гюнтер сделал не самый уверенный шаг вперед. Он приглаживал бетон рукой, явно нащупывая что-то, а затем просто воткнул ключ в самую середину цифры, провернув. За стеной что-то громыхнуло, и Моргана, наклонив голову, удивленно нахмурила брови.

– — Добро пожаловать в ГДР, товарищи. — улыбнувшись, старик повернулся ко всем, разведя руками.

За его спиной начала двигаться стена. В ней оказались спрятаны громадные замаскированные ворота, которые начали открываться со скрипом не смазанных навесов. Всю эту радость в движение приводил какой-то аккумуляторный электродвигатель, который опухолью нависал на одной из створок ворот. Створки же были толстыми, будто из бункера. Десяток сантиметров отборнейшей высококачественной стали, которая даже и не думала ржаветь от времени. Но самое интересное было за этой волшебной калиткой. Внутри оказалась огромная зала, которая засверкала светом десятка желтых ртутных ламп. Повсюду был сантиметровый слой пыль.

Тут было все, что нужно для небольшой войны. Видимо, Гюнтер знал, что рано или поздно все это раздолье понадобится, и позаботился о запасах. Вдоль стен стояли стеллажи с автоматами, пистолетами и гранатами, ножами, шлемами и бронезащитой. Восточногерманские, румынские, венгерские, русские Калашниковы, несколько пулеметов и винтовок. На «гвозде» над генераторами, висела длинная винтовка Драгунова с магазинами на полке ниже. Это был будто праздник, но… За тележкой с зелеными, очень старыми ящиками, на которых было написано, что они содержали в себе противотанковые гранаты для РПГ, было еще что-то. Теперь уже смело войдя в тайную комнату, Гюнтер сразу же прошагал в глубину, откатив тележку. Под брезентовым серо-зеленым сукном стояла пара «чемоданов» на колесах. Силуэт был слишком узнаваем. На крыше у каждой машины была пара бугорков — мигалки.

Сдернув накидку и подняв в воздух несусветное облако пыли, Гюнтер раскрыл завесу тайны. Сверкнула хромом зубастая решетка. На белом капоте была выведенная зеленым надпись: «Народная Полиция»… Под брезентом пряталась тройка поставленных в ГДР из СССР Волг для нужд их Внутренних Органов. Такие были редкостью тут даже восьмидесятых, а сейчас они стали сродни единорогу. Ускорив шаг, Моргана поспешила к машинам, осматривая новые «игрушки».

– — Как тебе удалось? — спросила она, поглядев на отполированную до блеска круглую и прозрачную, как бриллиант, фару. — Их все списали…

– — Эти три машины тоже. — ответил Гюнтер, сняв с крючка на стене ключи и кинув их девушке. — Как и всё здесь. Когда началось объединение, мы с твоим отцом знали, чем оно закончится. Потому и организовали это место. Последний оплот нашего прошлого. Бумаги тогда исчезали в огромных количествах. Затерять несколько сотен автоматов и сорок две тысячи патронов к ним было не такой уж проблемой. А эти три машины сейчас уже разлагаются в земле где-нибудь под Мюнхеном… Мы их проверим и заведем. Привезешь бензина? — пройдя до небольшого стеллажа, тот достал с нижней полки пару канистр. — Так, парни, а вы собирайте комплекты. Броня справа, оружие и боеприпасы слева! Взрывчатка и инструменты в ящиках и в столах. Противогазы и баллоны к ним на верхних полках стеллажа. Оружие проверить и почистить. И, чтоб каждый, как взвод морской пехоты был укомплектован! За работу!

Среди мужчин пошло ликование. Восхитившись запасами, те разбежались по указанным сторонам, принимаясь притаскивать все к центральному широкому столу. На его столешнице сразу оказалось несколько автоматов. На сошки встал массивный РПД, громыхнув барабаном. Рядом со звоном приземлились закутанные в тонкий слой промасленной бумаги цинковые ящики. В запаянную крышку вонзился нож, и Дима, быстро вскрыв один, взял горсть патронов, и с невольной улыбкой, ссыпал их через пальцы. На стол выложили и специальный подарок от незнакомки — ядерные патроны. Носик у них был подкрашен ярко-зеленой светящейся краской — не ошибиться. Быстро проверив на ход затвора положенные автоматы, Среда понял, что каждый из них работает как часы, и внутрь не набилось даже пыли, и все были хоть немного, но смазаны. Будто положены сюда вчера, а не тридцать лет назад. Но все требовало ухода, а потому пригодилось и идущая в комплекте с Калашниковыми большущая масленка. К пулемету Вагнер не подпустил никого. Громила лишь доверительно кивнул, отомкнув полный патронов барабан. Видимо, пулемет положили уже в спешке, и потому не разрядили. Немец разобрал его сам, по порядку выложил детали, и осторожно промаслил важные. Он относился к оружию с трепетом и не спешил.

Раздался скрип. Оторвавшись от проверки оружия, Дима поднял глаза и заметил, как Кельт раскрыл деревянный шкаф. Оттуда достал на стол массивный бронежилет, который лежал в стопке таких же, а затем что-то еще более монструозное.

— Вот это я понимаю!.. — присвистнув, произнес Ганс, принимая огромный сферический шлем с забралом у напарника. — Тяжеленный, гад!

– — Он уводит автоматную пулю. — спокойной ответил Кельт, доставая еще один такой же.

Собрав в руках комплект из жилета и шлема, Ганс, явно натужившись, перетащил все это добро на стол с оружием и прихлопнул по сферическому шлему. Тот ответил лишь глухим шлепком. Повернув его, чтобы забрало смотрело на Диму, немец подмигнул русскому, уходя за новой партией. Среда на мгновение забыл обо всем, увидев длинную рытвину, что шла от визора к самому куполу. Это был след от уведенной пули — он спас кому-то жизнь… И снова идет в бой.

Закончив с автоматами, Дима отставил их в сторону. Моргана возилась под капотом милицейской Волги вместе с Гюнтером. Но тот лишь подавал ей все необходимые инструменты. Среда понимал, почему именно она сейчас рылась в двигателе — в ее голове было что-то намного более навороченное простых человеческих мозгов. В мыслях пронеслось, будто бы она действительно видела все механизмы насквозь. Осознание этого пугало, но ведь… не отталкивало. Сродни неведомой выдумке природы, особенность девушки была интересна, ее хотелось узнавать и расспрашивать про все это. Живой компьютер — Моргана потрясала воображение. И Среда не мог оторваться. Он все смотрел и смотрел, как поддвигая бедрами, девушка каждый раз наклонялась все дальше и дальше в двигатель. Одна из ее ног постоянно так и норовила согнуться в коленке.

– — Дима, — обратился к тому Вагнер, прихлопнув по руке. — Я снаряжу магазины. Думаю, Моргане нужна помощь, пойди к ней.

– — Да… — напрягся от такого предложения тот, беря в руки чемодан с радиостанцией, чувствуя, что он тяжелее, чем тот, что с патронами. — Нужно связаться с Москвой. Может, есть какая информация.

Мгновение постояв, он кивнул здоровяку, и тот оттянул уголок губ в улыбке. Конечно, Среда не был из рода дураков, и понимал, к чему его подтолкнул немец, но внутри мужчины были смешанные чувства. Вроде и был азарт познакомиться поближе, чисто из интереса изучить девушку, но в то же время были и опасения о том, во что это может вылиться. Ему сейчас не нужны были проблемы, тем более душевные. Теперь, когда каждое мгновение стало происходить удивительно нечто, которое буквально срывало крышу, последнее было наиболее важно. Нужно было не привязываться, относиться ко всему как к должному, чтобы однажды…

Чтобы однажды не повторить того горя, что было с ним, когда произошла главная в его жизни трагедия. Он потерял половину своего мира в одночасье и не ничего смог с этим сделать. Не может и до сих пор. Матерый оперативник оказался бессильным перед обстоятельствами и через силу и крики в горле сглотнул новость о том, что его любимой больше нет, что мать его ребенка больше не придет к нему, не будет радовать его своим присутствием и провожать на работу, радоваться его достижениям и подбадривать в неудачи. Ольге не было замены, и не должно быть… Возможно, это не было бы изменой по закону, но Среда изменил бы сам себе, ведь был жив, хоть и сломался изнутри тогда. Он помнил все, что связывало их, и почему их брак был счастливым. И вот теперь, когда в его груди снова что-то екнуло, как тогда, с десяток лет назад, он боялся этого ощущения, он отторгал его. Не для себя, а для своей памяти. И Авроры… Дима не представлял, что бы он сказал ей, если бы банальное чувство, прошедшееся электрической дугой по груди, переросло бы во что-то большее, в теории. Как бы он стоял перед дочерью, представляя новую маму, понимая, что она к ней все равно никогда не привыкнет, и будет проклинать его? Он не дал ей отца, занимаясь работой и добыванием средств, потерял ее мать, так еще и нашел ей замену. Да, ситуация не из лучших… Так что и действовать здесь и сейчас не стоило.

– — Машины исправны? — сухо спросил Среда, положив радиостанцию на капот центральной машины

– — Да, вполне. — повернулась на него девушка, уперевшись руками в металл. — Просто, они стоят уже слишком долго. Нужно проверять все жидкости, менять масло, некоторые резинки и пробки, прокалить свечи и проверить компрессию. Это не родные двигатели, это что-то более мощное, и редкое…

– — Как думаешь, для нас есть информация? — кивнул на чемодан Гюнтер, скрестив руки на груди. — Вирхова ведь носом зароется, но все равно найдет что-то. Стойкая она, однако… Ничего ее не берет.

– — Дьявол своих бережет. — усмехнулся Среда, раскрыл чемодан и увидел внутри настоящий компьютер с экраном и клавиатурой. — Это что за…

Моргана подвинулась ближе, оглядев диковинку. Это был действительно целый компьютер, вмонтированный в дипломат, со своими отличительными особенностями вроде тумблеров и огромной книжонки — инструкции для «чайников», зажатой между экраном и клавиатурой. Дениц сразу же отложила ее в сторону, пощелкав какие-то кнопки. Экран засветился.

— Вот это действительно подарок. — удивилась она. Набрала по клавишам какие-то команды в появившуюся строку. — Что вы слышали про «Циркон Армс»? Похоже, ничего.

– — Они явно не делают бургеры! — издалека вмешался Ганс, снова затем завозился в куче бронежилетов. — Тогда бы их все знали…

– — Да, бургеры они точно не делают. — помотала головой Моргана. — «Циркон Армс» производит высококлассные атомные реакторы для флота. Это многомиллиардный технологический монстр, который занимается всем: от винтовок до гиперзвуковых крылатых ракет. Это их радиостанция.

– — К чему это? — скрестил руки на груди Среда, глянув на то, как девушка копается в компьютере.

– — К тому, что достать подобное… — продолжала та стучать по клавишам, зарываясь все глубже и глубже в цифровое поле прибора. — …задача крайне нетривиальная. Такие штуки стоят как два пассажирских авиалайнера.

– — То есть нам попался кто-то с большим кошельком? — хмыкнул Гюнтер, почесывая подбородок. — Но сейчас не это интересует. Есть в нем что-то? Может, из записанных заранее?

– — Да, есть. — Моргана нажала на пробел.

В тот момент, когда зеленая линия, будто с осциллографа, дернулась на экране, старик едва заметно улыбнулся, прикрыв рот рукой.

– — Дима… — запыхавшись, произнёс голос Ульяны на записи. — Если ты это услышишь, то знай, что я и твоя семья в надежном месте, и это пока самая главная информация. Другая же заключается в том, что есть три вероятные точки падения. Их расположение будет во фрагменте карты, что лежит в инструкции к этому передатчику. «Пульсар-6» может столкнуться с землей в пригороде Берлина, не задев городские кварталы. Сейчас же мы ищем то, что может быть на борту спускаемого аппарата… Старайтесь максимально защитить органы дыхания. Если Советский Союз отправил это в космос, значит это очень опасно!.. Мы настраиваем передатчик на бесперебойную связь. А пока только так. Так же, про космический аппарат разнюхали в Вашингтоне. Вам на перевес двинулся взвод американских десантников. Открывать огонь по ним первыми строго запрещаю! Постарайтесь выполнить задачу, не втянув наши страны в войну…

– — Есть… — натянуто выдохнул тот, отойдя назад.

Ситуация ухудшалась с каждым часом. Теперь был и противовес на этой обезлюдевшей из-за комендантского часа арене — американцы. Они-то и были слабым звеном во всей этой схеме. Но что-то подсказывало, что эвакуация делегации нефтяников из-под вероятного удара не была их основной задачей. Наверняка думали о «посылке», мчащейся на первой космической скорости к земной тверди. Пентагон не интересовали их дипломаты так сильно, как то, что можно было использовать в самой мерзкой и неприкрытой пропаганде. В прочем, все страны в этим отличались. Потому, нельзя было допустить никого. И тут взгляд Димы не нарочно выхватил из общей кучи хлама на столе ярко-зеленый носик атомного патрона…

До удара было около суток. Мир пока спал спокойно. На почерневший мрачный Берлин, с его мусорными улицами и черными тенями полицейских с собаками спускалась ночь. Было тихо. По могильному тихо. Но тишина эта была особенной. В ней не было ничего, кроме завывания ветра на этажах старого и побитого жизнью здания из прошлого. Под ногами, будто живым ковром, за сквозняком тянулась пыль. Затишье. Перед настоящей бурей…

Часть 7

На пустой парковке было тихо. Помрачневший город-миллионник вгонял в тоску, был пуст, безлюден. Будто вымер. Единственный очаг света среди всего этого могильного царства был в самом центре города, в большущем административном здании. Сейчас там собирались сильные мира сего, чтобы оценить, насколько в условиях того, что на рынок «внезапно» ворвался новый ближневосточный игрок в лице разжиревшего Афганистана, дорогая нефть. И было плевать людям в песцовых шубах и дорогих пиджаках на горожан, что сидели дома, запуганные дубинкой властей. Вес на этой арене, где все были львы, и кровь проливалась постоянно, имели только те, кто был на «правильной», особой стороне. Мир и правда стал однополярным…

Вспышки поднимающихся вверх софитов ударялись в нависающие над городом плотные серые тучи. С погодой снова не везло — того и гляди пойдет дождь. С востока дуло холодным ветром, который продувал даже через плотную ветровку. Глядя на очаг света вдалеке, Моргана неспешно поправляла очки, сжимая душку металлической рукой. Ее глаза смотрели вдаль, все так же не моргая. Ей это было не нужно, но это придавало ей искусственности. Временами трудно поверить, что она живой человек. Однако, Дима видел в ней организм, а не просто набор единиц и нолей в программном коде, что скрывался в ее голове. То и дело мужчина отрывался от бинокля, стоя около бортика трехэтажной парковки, чтобы поглядеть на девушку. Вокруг пока все было спокойно. Ничего не предвещало беды. Тихо, мирно и чинно. Но ключевое слово — «пока». А потому, каждый раз осекая себя, что сейчас не то время, чтобы размышлять о прекрасном, Среда рыскал взглядом по округе, чтобы выявить хоть что-нибудь необычное. Но все было чуть более, чем предсказуемо: дорогие машины, роскошный прием и именитые гости на празднике, прикрытие из чуть прячущихся снайперов и их помощников, дежурящие по округе полицейские и вымершие улицы, по которым прохаживались редкие граждане, которым хватило наглости, чтобы показать нос дальше порога.

Опустив бинокль и выдохнув, Дима одной рукой надел, до того висевшие на шее, наушники, подключённые к рации на поясе. Постучав по микрофону, пощелкал радиостанцией. Отодвинув рукав, глянул на часы. До начала спектакля было не больше, чем пол часа. Подгадал же кто-то минуту, чтобы заставить запаниковать всю мировую богему…

Точки наблюдения группа расположила толково — между приблизительными координатами мест падения и центром города, чтобы можно было отреагировать на изменение плана незамедлительно.

– — «Угол», как у вас? — спросил Среда в микрофон наушников, снова поднеся бинокль к глазам. — «Восток», шоссе свободно?

– — Это «Угол», наблюдаем слабую активность. — ответил на том конце Вагнер. Они с Кельтом следили за процессией с безопасного расстояния, будучи ближе всех к месту проведения саммита. — Тут столько полицейских, что можно накрыть не один наркокартель. Небо в тучах, а тучи черные. Ничего необычного.

– — «Восток», все спокойно. — произнес Гюнтер, хмыкнув. — Тут вообще никого. Удалось подключить канал с Ульяной к нашей волне?

– — Да, Моргана все сделала… — мужчина обернулся на нее, поставив огромный бинокль на бетонное ограждение. — У нас тоже чисто, никакой активности.

Слегка обеспокоенно вздохнув, Среда снова прильнул к биноклю, всматриваясь вдаль. В небе, а точнее в той части его, что была не скрыта тучами, были звезды. Раньше они засвечивались огнями большого города, но теперь, когда большинство фонарей на улице были погашены, а город стал темным пятном, их было хорошо видно. Маленькие бусинки на темно синем, будто глубинном, небесном сукне. Такого было не увидеть в городах миллионниках. Создавалось ощущение, что тучи застилают голое поле, где сверкали светлячки, а никак не гигантский человеческий муравейник. Ведь именно в таких местах хорошо видно эти маленькие далекие солнышки, свет от которых идет тысячи лет. Некоторые из них давно умерли, канули в небытие, взорвались или угасли, но люди все еще видели их. Звездный рисунок потихоньку скрывался за непроглядными, свинцовыми, тучами. На город опускалась настоящая, темная ночь. И от этого становилось не по себе. Это было сродни прогулки меж могил: холодные каменные исполины с множеством не горящих окон, как надгробия над скелетами умерших титанов. В этот момент любой ощутил бы себя букашкой.

Дима запахнул куртку, когда по парковке просвистел порыв ветра. По его спине пробежали мурашки. Он слегка сжался, дернув рукой. Ему тоже было не по себе, но не от видов и красот, а от ощущения неизбежного. Что-то надвигалось, и никто не знал, когда именно оно ударит и с какой силой. Часы были все ближе к отведенному сроку, но ничего так и не было. Беда будто поджидала, заставляла чувствовать себя неуютно. Снизу-вверх по телу поднималось неприятное чувство, а мозг все время говорил, что что-то было не так. И иллюзия того, что все было спокойно, постепенно сходила на нет. Нервы, того и гляди, начнут шалить. А пальцы уже выстукивали ритм на бинокле, когда зоркие глаза глядели в небосвод и ожидали что-то. Все чаще Дима смотрел на часы — времени оставалось все меньше, а признаков никаких. Небо все сильнее застилало тучами, и просветов, через которые было видно звезды, становилось все меньше. Момент мог быть упущен, а рушащаяся на головы мирного города станция могла появиться слишком неожиданно. Как молния, с громовыми раскатами горящего на ее поверхности кислорода из атмосферы. Тик-так… Последние минуты пошли. Стрелка на часах медленно ползла к точке невозврата, и все более назойливо часы начали тикать. Этот звук словно усиливался. Тик-так, тик-так! Но ушедшее время уже не пугало так, как то, которое могло наступить. Объект все не появлялся, но страх, то чувство, раздирающее изнутри и заставляющее сделать хоть что-то, не ослабевало, а наоборот усиливалось. Как тучи плавно наползали на ночное небо с пульсирующими звездами, так и по телу прокатывалась дрожь. Поднималась от пяток точно к макушке. Даже спокойная до сих пор Моргана, уже явно плохо верящая в то, что должно произойти, привстала с капота Волги. Не говоря ни слова, она подняла взгляд вверх, будто пытаясь увидеть что-то своим уникальным зрением.

Тик-так…

––… И к другим новостям. — тихо выдало радио в машине. — Сегодня в центре Берлина…

Эфир оборвался. Вместо связной речи, в динамиках появился шум. Было слышно, как магнитола отщёлкивает радиостанции в поисках канала, но не находит. Моргана медленно обернулась на машину, затаив дыхание. За ней глянул на Волгу, что искала рабочую волну, Дима. В динамиках все ещё было шипение, иногда сменяемое на писк и едва различимые слова. Что-то мешало эфиру, или оборвало связь.

– — Радиовышки целы, я не вижу огня. — глянул в бинокль Дима, пытаясь найти, куда мог упасть спутник, чтобы повредить радиовещание.

— Это не вышки… — глянула в небо Моргана. — Это вышел из строя спутник!..

В небе блеснуло что-то. Пульсирующая звезда, что стала ближе. Едва различимое на общем фоне пятнышко почти спряталось за тучами, но начало сверкать все сильнее и сильнее, становясь более оранжевым. Это было правдой! Вот оно, то, что должно было столкнуться с немецкой столицей через несколько мгновений. Огромный разваливающийся белый цилиндр рассекал атмосферу. С чудовищной силой отбрасывал от себя оторвавшиеся элементы. Под раздачу попал и активный телекоммуникационный спутник, обломки которого, вместе с оборванной обшивкой «Пульсара» сгорали сейчас в мезосфере, разогреваясь до свечения. Раскаленный кислород пожирал станцию, когда та тормозила об него, стремясь точно к голубой планете. Иллюминаторы жилого отсека трескались и лопались, постепенно отваливались и маленькие модули. Сателлит рассыпался в неконтролируемом спуске, как печенье в теплом молоке. Желтым пламенем расплавляло его внутренности, обжигало всю начинку и плавило покрытый графитом металл. Чудовищное трение изничтожало советскую станцию с почерневшим от нагара красным знаменем на корпусе. Вращаясь, словно бур, станция покинула мезосферу, войдя в нижние слои, уже перестав так чудовищно гореть. Основной ее противник был пройден — дальше только удар по едва подсвеченной точке в Европе. Разгоряченные до свечения обломки наконец не выдержали. С оглушительным грохотом разорвавшись точно над тучами, подсветили их с той стороны. И если боковые вспышки падающей звездочки разгорались быстро, и так же быстро гасли, то она сама и не думала тухнуть. Все быстрее приближалась. Совсем скоро она стала большим красным шаром, что летел точно в землю, уже никак не по касательной…

И, будто наконечник копья, с дымным следом, как с древком, из этой груды советского металла вырвался полированный вольфрамовый шар. Он со свистом и дымом уже был под облаками, практически коснулся крыш стеклобетонных небоскрёбов. Это явно не пригород — он падал в самый центр города. На его пути была река.

– — Твою-то мать… — только успел выговорить Среда, глянув как шар скрылся за небоскребами.

Под ногами задрожала земля. По ушам ударил страшный грохот, а волна от контакта многотонного вольфрамового шара скосила под ноль несколько высоток, обрушив их прямо на жилые кварталы. Центр города взмыл в воздух камнями, щебнем и колотым бетоном, клубами пыли и пара из реки. Сверху все это присыпали слегка задержавшиеся, из-за не самой обтекаемой формы, обломки станции. Они забросали огнем все в радиусе нескольких километров. Виднелось зарево, там все полыхало! Никто не ожидал такого…

Сорвавшись с места, как только шок и шум в ушах слегка отпустили, Моргана и Дима бросились к машине. С легким и едва слышным щелчком, девушка вогнала рычаг в первую передачу, бросив ногу на газ. Взревел двигатель. Шины со свистом стали выдавать из-под себя клубы дыма с едким запахом жженой резины. Волга дернулась вперед, как сорвавшаяся с цепи немецкая овчарка. С заносом преодолев бетонные пустые этажи парковочного комплекса, автомобиль, разбивая решеткой радиатора шлагбаум на запасном выезде, вырвался на улицу. Одной рукой удерживая руль, и с силой надавливая на педаль, Моргана натянула на лицо противогаз с шлангом, что уходил к баллону на коленях. Над центром города начало подниматься какое-то пятно. Датчики в ее руке начали улавливать химическую активность. Похоже, советский подарочек не был из разряда сладостей. Быстро сообразив, противогаз надел и Дима, выдернув чеку из баллона, чтобы в нем пошла реакция. Через секунду в трубке оказался чуть горьковатый и теплый воздух. Застегивая на поясе разгрузочную систему, состоящую из брезентовых ремней и лямок, которая устарела лет на тридцать, он разложил приклад на Калашникове, передернув с усилием затворную раму.

Машина мчалась по пустым городским улицам. Но на них уже начал вываливать народ. Не смотря на комендантский час, все хотели узнать, что же случилось. При том, что вырубился спутник, никакими другими способами, кроме как расспросов соседа, выяснить причину рева сирен было невозможно. Война, вторжение, революция! Именно это первое приходило в голову испуганным внезапным происшествием гражданам. Эти догадки подкрепили и первые очереди, что врезали по черной рвущейся к центру города Волге. Это тайные полицейские кордоны, которые оказались не видны из-за домов. Путь до места падения станции лежал точно через городские кварталы, что были оцеплены. Там-то и были немецкие солдаты и полицаи. Но это не главные проблемы…

Совсем скоро на головы начали сыпаться куски металла, обшивки космических кораблей. Как огненный град, они, раскаленные атмосферой сыпались на дома, обрушая их и приминая под собой жителей. Обломки падали и на дорогу, из-за чего Волге с юзом приходилось вилять, едва не врезаясь в разбегающихся зевак. Было ощущение, что начался апокалипсис: из-под свинцовых и непрошибаемых любым светом туч на грешную берлинскую землю падали раскаленные металлические куски, начинались пожарища. А над центром города, вместе с пылью и дымом вверх поднимались ядовито-зеленые клубы какой-то взвеси.

– — Что это за дрянь?! — сквозь противогаз прошипела Моргана, дергая руль, чтобы не попасть под завалы рассыпающегося под огнем с небес жилого дома. — Станция задела уйму спутников, обрушив на город весь космический мусор в секторе… — она шумно выдохнула. Взглядом бирюзовых светящихся электронных глаз уставилась в серое небо, на летящую прямо в них груду космических обломков. — Это что, ступень от «Протона»?!

На чудовищной скорости по земле врезали куски российской ракеты-носителя. Перекрыв пылающим металлом дорогу, обломки ракетного двигателя свалили построенную при ГДР многоэтажку. Моргана ударила по тормозам, лишь чудом не врезавшись в лежащие в десяти метрах от обломков ступени куски раскаленного металла. Быстро вывернув баранку, она свернула во дворы, где машина прыгнула на кочках. По зеленой площадке, обогнув разбегающуюся во все стороны толпу, Волга, ударившись подвеской о тротуар, вывернула в проулок. Рванула между домов. Город рассыпался под стальным градом, и маленькая машинка едва успевала изворачиваться между падающих бетонных плит с разваливающихся многоэтажек. Они разбивались на острые обломки, ударяли по черному полированному металлу, сшибали краску. Дима машинально схватился за ручку, сжимая ее до побеления пальцев. Ему было невероятно страшно сейчас, когда панельки складывались как карточные домики. А девушка за рулем, явно скалясь под белой маской противогаза, все вжимала педаль в пол, то и дело дергая рычаг передач.

Наконец, под колесами оказалась ровная дорога, практически без ссыпающегося с небес космического мусора. По левую руку — присыпанное горящими обломками здание, где был нефтяной саммит. Кажется, делегаты не думали и носа оттуда показывать. Как только зазвучала сирена — все попрятались, бросив всё снаружи. Тут остались только венные из охранения, да дорогие машины, вперемешку с полицейскими. И снова Горьковский металл прошили пули. На этот раз стреляли уже со стороны полиции, достаточно, при том, метко. Машина удирала очень быстро, но жандармам удалось всадить пару пуль в боковые стекла.

С места падения капсулы поднявшимся ветром точно на город тянуло зеленое зловещее пятно. Оттуда, куда по пустой дороге летела черная Волга.

Промчавшись еще несколько сот метров, машина завернула. Прямо все было завалено обломками станции. На гнутой и рваной обшивке догорал выведенный красной краской стяг с серпом и молотом… Поняв, что дальше был тупик, Моргана остановилась, заглушив машину. Быстро накинула на себя бронежилет и разгрузку с магазинами, перебросила мешок с кислородным баллоном через себя за спину и с щелчком разложила проволочный приклад на немецком Калашникове. Автомат практически ничем не отличался от того, что был у Среды, разве что магазином и местом сборки. Однако, девушка все же предпочла родной. В его затворе мелькнул ядовито-зеленый носик патрона. Покинув машину, Дениц вздернула автомат на изготовку, прицеливаясь по двум приближающимся фигурам. Дима кинулся к капоту, положив оружие на него боком.

– — «Угол»!!! — сквозь противогаз крикнули по улице. — Моргана, это мы!!!

– — Какого черта, Дима?! — быстро сблизившись, пихнул его в плечо Кельт, сквозь окуляры маски глянув точно на русского. — Об этом речи не было!!! Твою-то мать, тут гребаный ад!

— Это ни черта не окраина. — зло констатировал Вагнер, поднимая оружие. — Самый центр города.

– — Я ничего этого не знал! — выдохнув, оглядываясь вокруг, произнес Среда, пытаясь оправдаться. Затем он слегка стукнул по микрофону на наушниках, надев те на голову. — «Восток», мы и «Угол» на точке сбора. Как понял? «Восток», ответьте!

– — Да, мы здесь… — пробилось в эфир с тяжелым дыханием. — Путь преградило обломками, мы… с другой стороны. Ганс прикроет сверху, а я зайду по дуге и встречу вас на выходе с точки сбора. Куда упала станция?!

– — Должно быть врезала по метро. — вышла в эфир Моргана, оглядываясь. — Мы в сотне метров. Со станции поднимается какое-то облако! Радиация минимальна, но заражение более, чем достаточное! По плотности газ примерно сопоставим с воздухом, и будет висеть, пока ему не надоест.

– — Или пока ветер не раздует. — хладнокровно произнес Вагнер. — Нужно действовать быстрее. Мы видели колонну спецназа.

Переглянувшись со всеми, Среда кивнул, вскинув автомат. Быстро собравшись в колонну, группа, осторожно осматриваясь, пошла через дом. Напрямую, чтобы сэкономить время. Миновав двор и приблизившись к арке, через которую был проход на другую сторону улицы, Среда заглянул в нее, направив в темноту дуло автомата. Там не было света. Кажется, удар вышиб систему электроснабжения города. Оставалось надеяться только на собственное чутье и на старенький прибор ночного видения, что был в небольшой заплечной сумочке. Надевать его пока рано — вокруг было море огоньков, и даже через камуфляжный костюм чувствовался тот жар, что был сейчас на улице. То и дело в стеклах противогаза сверкали горящие обломки советского «Пульсара-6».

Да, и правда — наделала жару старенькая звездочка! Такой бомбардировки Берлин не испытывал семьдесят лет. Настолько молниеносной и настолько разрушительной. Теперь уже ни о каких заметаниях следов и речи не было. Оставался только груз, что был на борту. Но даже дураку становилось ясно, что именно выплеснувшаяся в воздух зеленая жижа и была тем самым грузом, что должна забрать группа. Понятно так же, что часть этого «груза» уже была потеряна в виде боевого отравляющего вещества. Остались, наверняка, лишь капли.

В какой-то мере жителям ближайших домов повезло: они умерли не от удушья неизвестным газом, а от ударной волны и слома их жилищ. Не успели в полной мере насладиться последним, напитанным неведомой дрянью, воздухом перед смертью… Трупы везде. Здесь будто было скопление людей. Оно и понятно — центр города. Здесь было несколько попроще с обстановкой, ведь тут не жили реакционные силы в виде бывших восточных немцев. Пусть эти районы и были с одной стороны берлинской стены, их уже успели заселить те, кого все устраивало. И тела этих бедолаг то и дело попадали в поле зрения группы бывшего спецназа, что была собрана из настоящего интернационала. В свете пожарищ мелькали залитые кровью, застывшие бледные лица. Некоторые были присыпаны пеплом. Кто-то располовинен или придавлен бетонными плитами. Здесь явно была неразбериха. Люди спасались в панике и спасали других. Среда ощутил под ботинками кровавый след — признак того, что трупы оттаскивали. Он медленно повел стволом по следу, но труп так и не увидел. Просто красное запыленное пятно на брусчатке. Дима смутился, но значения этому не придал. Либо оказали помощь, либо уже умерли от удушья. Кварталы молчали. Здесь не было выживших…

Впереди показался побитый вход в метрополитен. Стальная со стеклянными разбитыми вставками коробка. Ну чисто московский или свердловский, только с надписями на другом языке. Путь к нему преградили обломки корабля, а также вывернутая клубами брусчатка с землей. Здесь тряхнуло знатно — это и было эпицентром удара, именно из-за станции метро вырывался вверх зеленоватый туман. Дальше, в подсвеченной обломками «Пульсара» темноте, можно было увидеть зияющую, и слегка присыпанную обломками заваленной «хрущевки» дыру в земле. Капсула оставила после себя аккуратно дырочку, застыв где-то внутри катакомб метро. Но это были не все проблемы. Рядом Шпрее, и она могла оказаться зараженной. От этих мыслей Моргана выдохнула сквозь зубы, на мгновение опустила оружие и поглядела на плещущуюся неподалеку воду.

В этот же момент на стороны вестибюля метро появился, будто вышедший из прошлого, судя по восточногерманской униформе, человек. Это был Гюнтер, что обеими руками вцепился в Калашников. Но затем поднял его на локте, увидев остальных. Отдышавшись, он снова вскинул оружие, осторожно ступая по битому стеклу внутрь вестибюля метро.

– — Наблюдаю вас. — коротко обозначил Ганс в рации. — Проконтролирую ваш вход и перемещусь поближе. На подходе крупные силы противника, с восточной стороны.

– — Принято, мы заходим внутрь. — ответил Среда, отгибая микрофон от губ и доставая из сумки прибор ночного видения. Надел его на голову, опустив окуляры на глаза.

Все повторили за ним. Мир окрасился в зеленые цвета, с белыми бликами от пожарищ вокруг. Бликовали и осколки стекла под ногами, что предательски хрустели, когда по ним шли ботинки. Бывшие спецназовцы снова бессловесно сформировали строй, в котором Кельт стал замыкающим. И медленно, прощупывая в темноте ориентиры, группа спустилась в подземелья.

В метро была непроглядная темнота. Стены и потолок были в трещинах, но полукруглый свод явно сдержал ударную волну, не рассыпавшись. Все-таки эти станции были рассчитаны на ядерный удар СССР и НАТО… Но упал на них советский космический корабль с зеленоватым газом на борту. Терминалы пусты, служащие лежали убитыми прямо у турникетов. Практически у всех вышиблены перепонки и изнахрачено тело. Осторожно переступая через них, Дима перепрыгнул закрытый турникет. Из-под ботинок поднялись клубы пыли и бывшей штукатурки, что отвалилась от трещин в потолке. Бетон явно не смог бы выдержать еще одного такого удара, а потому стонал в гробовой тишине, что еще сильнее давило на психику. Группа спускалась будто в ловушку. То и дело на них осыпался камень. Мягко переступая между трупов, осторожно обходя неизвестные водянистые пятна на зелено-белой крупной плитке, Моргана на мгновение отвлеклась. Оглядела одно из тел, что повисло на турникете. Она осторожно ткнула в него автоматом и наклонила голову, увидев, как из раздробленного черепа наружу растет какой-то нелицеприятный нарост. Коралл, не похожий на что-то с нашей планеты…

– — С-сука, Ульяна… — протянул Дима, тоже заметив странности на покойниках. — Что это за чертовщина?!

– — Не думаю, что стоит это трогать. — Дениц хлопнула металлической рукой по тянущемуся к неизвестным кораллам Вагнера. — По крайней мере сейчас…

Внезапно, еще не спустившись с эскалатора, Среда встал во что-то мокрое. По ногам начала плескаться какая-то влага, и он остановился. Не спеша вступать в заведомо зараженную воду, решил постоять и придумать другой план. Но вперед него прошла Моргана и осторожно опустила металлическую руку в воду. Затем помотала головой.

– — Вода не заражена. А вот воздух — очень. — констатировала девушка. — Не знаю, как это вяжется…

– — Если в моей башке появятся кораллы… — Среда осторожно ступил в воду. — Продайте их на черном рынке и купите венок подороже…

Где-то очень сильно журчало. Видимо один из отводных каналов, по которому вода из реки миновала станцию, оказался пробит столь невероятным визитом космического гостя из прошлого. Станция была по пояс залита речной водой, а в воздухе было не продохнуть от газов. Все заполнял ядовито-зеленый туман. Проломив пару колонн, огромный вольфрамовый толстостенный шар лежал на боку в самом центре перрона. По металлу стекала густая малинового цвета, будто джем, субстанция. В точке контакта с ней вода шипела и кипела, и получался тот самый чертов зеленый дым. Похоже, это была химическая реакция, которая порождала новое вещество. В воду ничего не попадало. Как в том опыте с «танцующим» на ее поверхности натрием, что показывают в школе. Только тут это было еще более завораживающее и страшно до холода на шее.

Вода мешала двигаться быстро, да и двигаться вообще. Страшно стесняла движения, так еще и заставила намокнуть большую часть снаряжения. Добавила несколько лишних килограмм к массе. Но, даже в этих условиях, группа смогла быстро рассредоточиться по перрону. Поочередно занимая удобные позиции для стрельбы, бывшие спецназовцы приближались к капсуле, чтобы забрать груз. Дима уже видел три отверстия, в которых сидели какие-то баллоны. Оставалось их только выдернуть оттуда, потому что крышку отсека, судя по разорванным вольфрамовым петлям, оторвало при контакте с землей.

– — Что это за дрянь, Моргана? — тихо спросил Вагнер, водя стволом пулемета по темноте, осторожно пододвигаясь к мощной станционной колонне. — Может, мы зря на это подписались, а?

– — Мы уже по пояс в воде. Поздно паниковать. — ответил за нее Гюнтер. В два медленных шага в воде он занял позицию за гермодверями, не успевшими выехать, и лишь показывавшимися из своих ложбин в стенах. — А как Дима достанет груз, дадим деру отсюда…

– — Ты видела, что у них на телах?! — испуганно спросил Кельт, прикладом отталкивая от себя проплывающий мимо искореженный труп, полный багрово-зеленых кораллов. — Меня сейчас стошнит… У нас же из защиты только старые советские противогазы…

– — Они выдержат, мой мальчик. — заверил его старик, шумно выдохнув в эфир. — Восточный блок больше тридцати лет готовился к ядерной войне. Не думай, что там были только водка и дозиметры.

––… у нас гости. — неожиданно выдала в микрофон Моргана. — Та сторона перрона, на двенадцать часов. Одиннадцать человек.

Внезапно по черной станции метро, меж белоснежных колонн, раздвигая зеленоватый плотный туман пронеслась очередь. Под сводом эхом грохнули выстрелы. Длинная череда пуль врезала по эскалатору, только чудом никого не задев. Сверкнув рикошетом, выстрелы разлетелись во все стороны. С шумом вышибли из плитки пыль и грязь, подняли брызги в воде. Одна из выпущенных свинцовых мух успела врезать по высунутой из-за гормоворот каске Гюнтера. Тот, от удара по черепушке заваливаясь в воду, почувствовал, как дрогнули позвонки в шее. Очередь одернула и подбирающегося к капсуле Диму. Тот быстро двинул плечом, падая за одну из колонн. Вскинув из воды автомат, не глядя выпустил с треть магазина в противоположную сторону. На мгновение там что-то зажглось — атомная пуля нашла броню и со вспышкой пробила ее. Этой секунды хватило, чтобы на эскалаторе с интернациональной группой захвата расцвел настоящий огненный цветок. Изрыгнув из себя длинную очередь, громко застрекотал русский РПД в руках плечистого немца. Тот, положив огромную махину на сгиб локтя, прижался поближе к стене. Снова загрохотала очередь, которая перерезала на той стороне пару тел, разбрасывая в темноте брызги от рикошетящих пуль. От такого не спасали бронежилеты.

– — Двигайся, двигайся! — выступила вперед Моргана, срываясь из-за колонны к другой, быстро ныряя в холодную воду.

Вскинув автомат, она не глядя выпустила с пол магазина по неприятелю. Компьютер в ее голове думал быстрее любого мозга и выхватывал из темноты силуэты. В воду посыпались разгоряченные и распухшие гильзы, а ее руки мгновенно переносили оружие на нужную точку, делая точный выстрел. Из автомата вырвался сноп огня. Яркой звездочкой в противника пошла атомная пуля — подарок неизвестной дамочки. Несколько грамм обедненного урана столкнулись с бронежилетом, продырявив его насквозь. Мужчина, пораженный такой «зажигалкой» не сразу понял, что вообще произошло. Моргана видела, как он схватился за грудь, повернувшись на остальных. А затем «пошел ко дну».

Быстрым рывком, огрызнувшись огнем, Среда перескочил еще ближе к капсуле. Ему следовало пройти не больше десяти метров, когда ноги уже практически перестали его держать. Вода по грудь уже страшно сковывала движения. Все прибывала и прибывала. Одежда становилась настолько тяжелой, что было и не пошевелиться. Для удобства он скинул прибор ночного видения в воду, глянув на то, как тот утопает у ног. В темноте снова что-то ударило по вольфрамовому куску из прошлого. Среда нырнул. В линзах противогаза показалась водная гладь и все, что было под ней. Еще немного и они просто утонут. Нужно было действовать быстрее. Прижавшись спиной к колонне, избитой выстрелами, Дима на мгновение глянул на то, как из-за гермодверей показалась вспышка. Гюнтер и Кельт прикрывали наступление, стреляя из глубины. Примерно прикинув расстояние, которое еще осталось, Дима выдернул пустой магазин из Калашникова, в одно движение сложив приклад. С силой дернувшись из-за колонны и с остервенением полоснув из автомата по противоположной стороне, он снова двинулся вперед, преодолевая водную стихию. Так и следовало делать: длинная очередь и перебежка. И снова: длинная очередь и перебежка. По-другому нельзя, ведь шанс проскочить под шквальным огнем пулеметов появлялся лишь тогда, когда противник прижат огнем. Но пока неприятель успешно огрызался. Это явно была не Дельта, кто-то попроще, потому что американцы действовали бы осторожнее. А эти — перли напролом.

– — Я на перезарядке, прикрой. — с тяжелым выдохом загудел в противогазе Вагнер.

– — Поняла, закрою! — ответила Моргана, снова перемещаясь в воде. — Дима, дай магазин!

Среда обернулся. Выдрал из подсумка набитый патронами железный коробочек, уже думая куда бы его кинуть. Но проблема была в том, что царила практически кромешная тьма, и он не видел даже колонн, за которыми могли укрываться его напарники. А потому на несколько секунд он замешкался. Но тут в черноте появились два подсвеченных колечка — глаза Морганы. Она глянула точно на мужчину, видела его в темноте, и решила так подсветить себя. С силой дернув рукой, тот кинул ей магазин. Через мгновение снова загрохотали выстрели из ее автомата, и снова по станции метро полетели атомные патроны. Их было хорошо видно, особенно, когда они находили цель. Это было сродни шоу: быстрые, летящие со сверхзвуковой скоростью пули феерично разрывались где-то в темноте. Они прошибали все, что было на их пути и останавливались только в бетоне, продолжая некоторые время после этого, как звездочки, светиться.

Под прикрытием снова затрещавшего на всю станцию пулемета, Дима бросился в последний рывок до капсулы. Их прижимали, и уже знатно. Как бы по той стороне не поливали из всего, что у группы было, противник продолжал наступать. Но и немцы не сдавались. Моргана подбиралась все ближе и ближе, вступая во встречный контакт. Гюнтер двинулся из-за гермодверей вперед, так же поливая из автомата по врагам. До тех было уже меньшее расстояние, но они как будто и не думали заканчиваться.

Оступившись и споткнувшись о массивный и выбитый кусок плитки из пола, Среда завалился в воду. Выстрелы стали чуть менее отчетливыми, все на мгновение будто бы затихло. Он был полностью в толще мутной воды. Начал грести руками, чтобы просто подплыть к капсуле. Прохлада обволокла все тело, намочила сухие до этого остатки вещей, и полностью скрыла в себе мужчину. По ней все еще шли всплески и шлепки от случайных попаданий, но пули теряли энергию. Противогаз неплохо держал воду, и оказался близок к аквалангу, потому что система была закрытая. Но все равно вскоре внутри захрипели капельки протекшей воды, а может быть и пота. Тут было уже не разобрать. Эта пляска под пулями заставила устать, как только началась. Но ведь для этого его и готовили! Для выполнения невозможных задач…

– — Один прошел к капсуле. Он твой. — по захрипевшей от воды связи сказала Моргана, запыхавшись в резиновом противогазе.

Нащупав коленями неровное и избитое дно, Дима оттолкнулся от него, распрямившись. Подняв автомат на руках и «по-сомалийски» выпустил очередь над капсулой. Выдохнув, одной рукой протер линзы противогаза от капель. Мгновенно увидел клапан, чтобы достать единственный уцелевший баллон. Похоже, что тут как в НАСА — все дублировалось. Только еще больше! На запуске было аж три баллона. Вот один и уцелел. К нему то и потянулся Среда, уже думая повеврнуть вентиль, чтобы вытянуть железку с малиновой жижей внутри.

В этот момент что-то схватило его за шиворот, а сзади к ногам пришли круги на воде. Среагировав на атаку, мужчина развернулся, автоматом опережая удар ножом, который нападающий выронил в воду, отдернув ударенную руку. Но автомат из рук вырвал удар. Противник занес еще одну руку для атаки по маске, но Среда и тут справился. Откинул повисший Калашников в воду, выставляя блок. Лезвие длинного стилета зависло в считанных сантиметрах от резины на бровях. Хватило бы и одного пореза, чтобы он погиб. Вывернув руку, отойдя в воде, Дима схватил врага за локоть, заставив того наклониться. Ударом выбил тому сустав и перехватил нож, поразив противника точно в руку. И получил удар в живот, отпустив солдата. Отшатнувшись от навалившей на грудь тяжести, которая только усиливалась тем, что на лице была плотная маска без нормального воздуха, Среда пару раз обильно вдохнул, пытаясь прокачать ушибленную диафрагму. Это помогло, ведь часть удара смягчил кевларовый участок бронежилета. А враг снова пошел в атаку. В этот раз были кулаки. Но, поймав удар, Дима развернулся и перекинул неприятеля через себя точно в воду. Тот в последний момент ухватился за шланг противогаза, утянув за собой и Диму.

Разглядев в мутной воде стеклянную полнолицевую маску, Среда попытался ударить ниже — в горло. Противник дрогнул, отпустил шланг советского противогаза. Еще один замах под водой, и Дима поставил тому на горло локоть. Получив не сильный удар по голове и плечу, увидел на бронежилете лямку, чтобы быстро сбросить с врага его броню. Ухватившись за нее покрепче, увидев как солдат под водой уже задыхается, Дима дернул лямку на себя. Передняя часть бронежилета, дрогнув, отошла в сторону. Коленом отодвинув ее, Среда ударил в живот. Пузырьки в воде пошли больше и обильнее. Прижимая врага, Дима уже оскалился под резиновой маской, захрипел от натуги. Вода все разнимала мужчин друг от друга, но Среда вцепился в неприятеля как клещ и не отпускал. Все довил тому на гортань, что лицо под стеклянной полнолицевой маской стало разово-красным. Враг дёргался и бился в истерике. Видел, как разъяренные глаза из-за стекол на советской резиновой маске глядят точно на него в толще воды. Тут что-то блеснуло чуть сбоку. Это оказался откинутый Средой автомат. Подтянув его по разбитому плиточному полу за ремень, Дима одной рукой уткнул его солдату в грудь и нажал спуск.

Выстрел дернул воду и затвор автомата, будто во сне, очень медленно отошел назад. В водной толще прошло эхо. Из механизмов вверх поднялся целый букет разнообразных пузырей. Взрывная волна от капсюля отходила во все стороны, и медленно, вслед за пузырями вышла и гильза. Погребенный под толщей воды плиточный пол слегка озарила вспышка. Дима заметил, как дернулся враг. Его тело перестало шевелиться.

Вынырнув на поверхность, Среда инстинктивно вдохнул поглубже из баллона за поясом. Вода в системе жизнеобеспечения так и не появилась. Хрипела где-то в клапанах самой маски. Закинув автомат за спину, мужчина в одно приблизился к вольфрамовой капсуле, поняв, что рация больше не работает. По ней пробивались какие-то обрывки слов, фраз, но все больше было просто молчания. Электроника не выдержала такого погружения. Потому-то Дима стянул наушники с головы, но оставил их на шее. Взявшись обеими руками за вентиль, что должен был высвободить зафиксированный баллон, Среда нажал на него. Тот скрипнул, но не поддался.

– — Ульяна вышла на связь! — крикнула через всю станцию Моргана, поняв, что у Среды сломана рация. — Дима, не открывай!!!

Было слишком поздно. В этот же момент от нажима сдался запорный механизм. Со свистом в ближайшую колонну ударила верхняя часть желтого баллона. Ударной волной Диму отшатнуло назад. Перед его глазами взвился плотный зеленый туман. Вся та малиновая дрянь, что была во взорвавшемся баллоне выбросилась в воду, превратившись в ядовитый газ.

– — Концентрация подскочила! Надо убираться отсюда!

– — Воды по плечи, прикройте меня! — мотнул головой Дима. Кинулся к колонне разбитой крышкой баллона, чтобы укрыться от пуль. — Я отхожу!

Вода стала пребывать все быстрее и быстрее. Видно, перебитая труба сдалать под напором. Скоро здесь будет под самую «крышку» и станцию затопит намертво. Из нее уже можно было показаться лишь по плечи, вскинув автомат повыше, или стреляя по самой кромке водной глади. Враги тоже отходили — не получили ничего, кроме потерь. Потому отход обеих сторон был быстрым. В три прыжка Дима нагнал с пару метров. Снова нырнул под воду, когда рядом полоснула очередь, выкрошившая обломки из колонны. Противогаз все еще держался. Не обманул дед, когда сказал, что выдержат. И правда стойко переносили все тяготы и лишения воинской службы…

Диму кто-то схватил за плечи. Оказалось, что он проплыл брасом несколько больше, чем хотел. Его на «берег», в виде остановившегося эскалатора, вытаскивали Кельт и Гюнтер, постоянно отстреливаясь с одной руки. Поняв, что угроза практически миновала, Среда поднялся. Прихлопнув старика по плечу, стянул со спины автомат. Теперь он прикрывал отход. Оставалось только вывести явно разъяренную, раз она выпускала практически весь магазин за одну очередь, Моргану. И Вагнера, который перешел уже на пулеметную ленту, расстреляв все «барабаны».

Внезапно под потолком что-то заискрило. На мгновение Моргана подняла глаза, опустив автомат. Зашла за толстые гермодвери.

– — Нет, черт, нет! — крикнула она на искры. — Эти идиоты перебросили мощность с подстанции!

— Это очень плохо? — немного отдышавшись, спросил Среда, пытаясь выцепить врагов в темноте. Тех уже и в помине не было.

– — Мне нужен щит управления. Если они запустят…

В этот момент в глаза ударил яркий свет. Большая часть электроники тут, пусть и была побита, но, рассчитанная на ядерный удар, она выдержала такой подарок судьбы. Прикрывшись руками от слепящего взора, все, кроме Морганы отвернулись, не в силах терпеть подобное. Это было сродни вспышке молнии, с той лишь оговоркой, что не длилось мгновение, а все еще продолжало жечь глаза. Побитый эскалатор без некоторых ступеней двинулся вверх, чавкая железками внутри себя. И тут над головой что-то ужасно загудело. Желто-зеленый дым начало утягивать в вентиляцию. А вентиляция вела в город…

Все единовременно и тяжело выдохнули, увидев это. Все понимали, что это значило. Жуткая концентрация активного вещества в воздухе станции начала падать — все утягивало в не эвакуированный город, над которым, надрываясь, ревела сирена.

– — Ребята, это зеленой дряни становится все больше!!! — в рации Кельта Среда вдруг услышал голос оставшегося вне станции Ганса. — Вы бы видели, что тут творится!

– — Что с… — замешкалась Моргана, пытаясь подобрать слова. — С… гражданскими?! Что с населением?!… Сука, что там происходит?!

– — Я не знаю, как это описать, это… — Кельт выдернул наушники из рации, чтобы Дима тоже слышал голос. — Население в панике выбегает на улицу…

– — Нет, только не улица! — встрепенулся Гюнтер, вставая на бетонный пол, когда эскалатор доехал до верхней точки. — Спускайся и простучи все квартиры, какие сможешь. Пусть все, кто уцелел, закроют окна и двери! Мы потеряли груз, и выпустили дым. Нам нужно отходить!

Моргана обернулась на Диму, и тот отшатнулся, понимая, что под резиновой маской сейчас только свирепость. Между ними встал Гюнтер, закрывая русского своим телом. Металлический кулак сжался так, что заскрипел металл. Среда понимал, что он был косвенно виноват, и не виноват одновременно. Он не знал, что следовало делать.

– — Не время для конфликтов. — высказал старик, будто прочитав мысли девушки. — Он не виноват. Не он же скинул на нас эту чертову станцию! Мы должны сейчас выбраться. Все! И желательно живыми, ясно? С исполнителями этого ужаса мы разберемся потом. Это станет делом нашей чести.

– — Да. — синхронно ответили Кельт и Вагнер. Последний обмотал остаток ленты вокруг руки, чтобы та не громыхала по полу.

– — Я не слышу! — скосился тогда Гюнтер на девушку.

– — Все ясно. — обиженно ответила та, отведя глаза от Димы. — Я поняла.

– — Эй… — прошел мимо них Среда, поднимая автомат. Он смотрел на пустой и залитый кровью запыленный холл. — … А где все трупы?..

Послышался лязг металла. Все вскинули автоматы, так же заметив пропажу. Напряжение в воздухе было натянуто, как гитарная струна, что скоро сыграет. Никто не мог понять, как из холла, где была целая куча тел, залитых кровью и заросших странными кораллами, все они вдруг разом испарились, оставив лишь лужи запекшейся крови. Не было и слухов о том, чтобы городские власти развернули моментальные похоронные бригады. Значит дело обстояло в другом. Совсем в другом… И о разгадке думать сейчас не хотелось никому. Нужно было просто убраться из этого проклятого места!

– — Все пошло точно не по плану. — тихо выдохнул в противогаз Кельт, осматривая окровавленные турникеты. — Вот здесь висел тот труп…

– — Думаешь, что они встали и ушли? — почти спокойно, но дрогнув голосом, спросил его Вагнер, перебросив патронную ленту через плечо, чтобы было удобнее держать пулемет.

– — Мы что… вляпались в ужастик из семидесятых? — тяжело выдохнула Моргана, осторожно перемахнув через заблокированный турникет. — Я чувствую что-то. Зомби ведь не существует, правда?..

Дима промолчал. Он шел впереди всех, и уже приблизился к стеклянной и тяжелой двери, которая вела на выход. Осторожным движением переступив липкую бурую кровь, поднял дуло автомата. Рукой попытался открыть дверцу, чтобы пройти дальше. Но что-то смутило — рукоятка была словно крышка от банки со сгущенкой, вскрытой офицерским ножом. На ней четко виднелись отметили от чего-то плотного и острого. Ее будто рвали, как бумагу. По спине прошелся холодок, и из-за дверей по ногам подул могильный ветер. Серая цементная грязь покрыла сапоги. Среда опустил руку, так и не дернувшую рукоять двери. Снова вложил в нее цевье Калашникова и медленно, он попятился обратно, встав точно по центру холла.

Он не верил во все эти сказки об оживших мертвецах. Старался относиться ко всему этому спокойно. Но как только понял, что вся эта дьявольская магия творится наверху, его скептицизм начал трещать по швам. Это не поддавалось объяснению! Он слышал какие-то шуршания, всхлипы по ту сторону двери, а потому впервые в своей жизни боялся идти вперед. Дима еда слышно выдохнул в противогаз, не спуская взгляда с дверей и того, как они осторожно покачиваются на слабом сквозняке. В треснутом стекле он пока не видел ничего. А в осколках других створок, что были рядом, постоянно что-то мелькало. Уверенности не доставляли и эти звуки, которых не должно было быть. Может, все это было в голове, и он просто поддался газу? Никто ведь не знал, что именно Советский Союз готовил для своего врага. Может, он действовал на психику, на сознание, внушал людям что-то?.. А, может и поднимал их после смерти…

В гробовой тиши Среда выдохнул…

По холлу метро внезапно раздался вой. Это был не крик, а действительно, будто бы завыла собака-переросток, с явным нарушением развития горла. Он был настолько заупокойный, и не походил ни на одно живое существо, что душа у всех сбежала в пятки по самому короткому маршруту. В груди екнуло сердце, и Дима немного присел, ища в зеленоватом воздухе источник этого воя. Сомнения в том, что в городе работает моментальное похоронное бюро — отпали. Эта дрянь создала какой-то новый вид, с которым придется столкнуться лицом к лицу.

– — Как из могилы… — на выдохе сказал Гюнтер, вжав автомат еще сильнее в плечо. — Дениц, откуда это?

– — Из-за этих дверей. — девушка неровно сглотнула. — Я насчитала семерых. И… это точно не люди.

– — Найдем другой путь. — быстро предложил Кельт.

– — Станцию залило под крышку. — ответил Среда, снова вышагивая вперед из костяка воинов. — У нас только один путь.

Внезапно в треснутом стекле едва дрожащей на сквозняке дверцы что-то мелькнуло. Дима остановился, повернувшись на проход. Захрустели обломки стекла, и что-то с той стороны начало приближаться. Оно уже за углом, и вот-вот покажется. От сковавшего тела страха, Среда немного присел. Согнул похолодевшие коленки и неровно вдохнул, сглатывая. Он вжимал автомат в плечо так, что белели пальцы на пистолетной рукоятке. А в магазине уже ждали патроны. Но тварь, издавшая вой, выбивший из тела душу, все еще не появилась. В сознании рисовались самые ужасные адские создания, каких можно было только представить. Ни одна из них не сравнилась с тем, что показалось в свете мерцающих ламп секундой позже.

При виде неестественно бледной кожи с зеленоватым оттенком, Среда отшатнулся назад, скованный шоком. Когда-то давно это был человек. А сейчас это лишь тело, покрытое какими-то красно-зелеными панцирными щитками и кораллами. Монстр будто вылез из пучин океана. Был как маленький и очень зубастый риф, который смотрел мутными глазами точно на группу интернационального спецназа в масках. Тварь разогнулась в полный рост. Вдоль тела оказались, будто без костей, тоненькие и жилистые лапы. Из-под кожи там рвались красные наросты. Дима увидел, как внутри тела ничего не оказалось — была лишь раскрытая грудная клетка, с торчащими ребрами, которые уже оседлали полипы. Это был моряк Дейви Джонса, но точно не человек в недавнем прошлом. Потрусив челюстью с острыми и кривыми разросшимися до вида пик зубами, мертвец перекинул свой взгляд на стоящую за спиной Димы девушку. Наклонил голову. Его явно привлекла металлическая конечность, которая сияла в свете мерцающих ртутных ламп.

Внезапно тварь дернулась вперед, ударив кулаками в плитку. Раскрыла пасть. На шее у нее разошлись склизкие жабры. В грудине надулись остатки пораженных легких. Снова издав свой заупокойный рев, тварь кинулась на людей, явно приглашая и остальных своих сородичей к столу…

– — Хуже быть уже не может! — выдал Среда, отшатнувшись назад и ненадолго свалив тварь очередью.

Но монстру все было ни по чем. Пули срезали часть наростов с тела, и стреканули по плитке, уйдя в бетон. Чудище повалилось на пол, но затем снова поднялось. Вместо крови из ран вылетал белесый порошок. В один прыжок сблизившись, оно напало на Диму, ударив его острыми кораллами на руке, которые срослись с пальцами. Смертельная угроза промелькнула в считанных сантиметрах от резиновой маски на лице. Кончики изуродованных пальцев с неприятным звуком шаркнули по стеклам противогаза. Отползая, мужчина с разворотом корпуса отвесил твари по бывшему лицу прикладом автомата.

Группа пыталась помочь ему и открыла огонь. Однако, из всех доступных щелей полезли и другие монстры. С другим расположением хитиновых рубиново-зеленых щитков. Кто-то из них пытался боднуть острыми «рогами», кто-то сразу же бросался с когтями на вооруженных мужчин, а один вцепился в титановую руку Морганы, пожалев об этом. Вывернув кисть так, как не сможет живая рука, девушка схватила тварь за голову. Вмазала черепушку в стену, что от той практически ничего не осталось. Плитка в том месте раскрошилась, а в бетоне образовалась выбоина. У них были невероятно твердые тела. Это понял уже и Среда, когда удар прикладом не принес особых результатов. Мотнув головой, чудовище снова занесло открытую слюнявую пасть над лицом. И тут точно в изуродованное уткнулся ствол автомата. Дима нажал на спуск. Бледно-зеленую кожу, вместе с тканью прошила короткая очередь. Стал виден заросший, будто накипью, позвоночник. Эта дрянь сцепляла кости так, что их было не сломать, но при том оставляла возможность для движения. Одна же из пуль отклонилась от этих наростов на костях, вывернув огромный шмоток шейного мяса. Только вот это практически не спасло. Пасть все равно щелкнула над самыми линзами противогаза. Ей помешал уткнутый в позвоночник автомат.

Замаячила угроза удара рукой. Тогда, переложив усилие на удержание автомата на правую руку, Среда выдернул магазин из подсумка, ударяя им точно в мертвецкую ладонь. Та с нечеловеческой силой захлопнулась, сжав металл, будто консервную банку. Под остатками кожи чувствовались мутировавшие сухожилия. Их было очень много, гораздо больше чем мышц, и потому, при всей своей худобе, эти твари были очень сильными.

Сообразив, монстр схватился за автомат, дернув его в сторону. Среда подался в бок, сжавшись. Лоб страшилы поздоровался с плиткой, разбив ее. Сила удара была такая, что он с легкостью бы размозжил человеческий череп, но промахнулся. Схватившись прямо за голый позвоночник, мужчина снова не дал укусить себя. Нащупав рукой длинный и острый обломок плитки, поддел его и воткнул монстру в мутный глаз. В этот момент на мужскую грудь приземлилась покрытая острыми кораллами рука. Но она не успела сжать ребра так, чтобы выдернуть их прямо со внутренностями. Умирающая тварь лишь поджала пальцы, оцарапала стальную пластину бронежилета.

С усилием откинув от себя бледно-зеленого, умершего во второй раз, когда-то человека, Дима поднялся. С одной руки, не успев перехватиться, он выдал очередь по еще одной прыгающей прямо на него твари. В теле той блеснул атомный патрон, но он застрял в кораллах на груди, зажигаясь с ярким пламенем. И вся эта горящая туша скакнула на мужчину, буквально, фиксируясь на нем. У этого не было когтей место пальцев, но из лба торчали острые обломки. Будто сосульки наросли. Попытавшись ударить всей это грудой сталактитов, мертвец встретился со стеной. Среда поднял полегчавшее тело, отбросив его от себя. Подтянул повисший на ремне автомат. Все более разгорающаяся от зажигательной урановой пули тварь, приземлившись, перевернулась. И снова прыгнула.

Успев только вскинуть оружие, Дима замер. Монстр завис прямо перед ним, буквально в воздухе. Из его груди торчала когтистая рука, но в этот раз место кораллов занял металл. Выдохнув в противогаз, Моргана потянула руку на себя. Она откинула мертвеца, словно надетого на шампур, в сторону. На мгновение цвет ее электронных глаз сменился кроваво-красным, но мужчина не предал этому значения. Смахнув с титановых когтей остатки прилипших на крови полипов, она глянула на Диму. Удостоверилась, что того не задело. Среда лишь кивнул через время, опустив автомат.

– — Все целы? — спросил Вагнер, сдирая с грудины разорванный в клочья бронежилет.

– — А-гх! — раздалось чуть позади. — Моргана!

Та повернулась, бросившись на помощь. Присевший у стенки Гюнтер держался за шланг для противогаза. Тот оказался разорванным. Через противогаз послышался хриплый влажный кашель. Старческое тело все сильнее начинало дрожать, как от озноба. Его пальцы сгибались в невероятных конвульсиях, а сам он уже откровенно трясся.

— Вот черт! — Кельт указал на нарастающие на старческой коже кораллы, отшатнувшись.

– — Нет, нет, нет! — быстро приблизилась к старику Моргана, осматривая его противогаз. Тот был разрезан и потерял герметичность. — Задержи дыхание, мы вытащим тебя отсюда!

– — Не надо… я… Я чувствую, как оно обволакивает мозг. — закатил глаза старик, уже откровенно трясясь.

– — Кельт, возьмешь за ноги! — скомандовал Вагнер, пытаясь поднять Гюнтера за руки, но порезался о наросты на коже, одёрнев руку. — Черт. Вытащим за ботинки!

––..моя Родина… — попросил старик, на мгновение все же глянув на стоящего рядом Диму.

Через секунду тело немца подалось вперед, издав страшный вой. На стенку выплеснулись остатки человеческой крови из черепа. В разбитых линзах противогаза показались отметки от пуль, во лбу зияла рванная дырка от прошедшей в стену атомной пули. Среда поднял автомат, неровно сглотнув.

– — Что ты наделал?! — сорвалась Моргана, сближаясь с ним. — Какого черта ты творишь?!

– — Он бы вцепился тебе в шею, Мо. — сухо произнес позади Вагнер, глядя на остывающее искореженное тело в рваном противогазе. — Прощай, старый друг…

– — Мы могли его вытащить! — обернулась тогда девушка, махнув руками.

– — Ты знала, как его починить? — двинулся вперед Кельт. — Знала, как убрать эти гребаные наросты с его шеи и рук?! Мы даже не знаем, что за дрянь была в этом советском спутнике!!! Все, что мы можем сейчас — убраться отсюда, как можно быстрее, и решить, что нам делать дальше.

– — Если газ так действует… — махнула рукой на тело старика Моргана, тяжело выдохнув. Она все же смирилась. — Я думаю, что шансов у города немного. На поверхности еще несколько сотен таких, если не сотен тысяч. Нам нужен очень хороший план, чтобы выбраться из всего этого дерьма.

– — Нужно ехать в Центр. Мы должны связаться с Москвой. — предложил Среда, перезаряжая магазин на полный. — Ульяна должна помочь, и знать, что вообще происходит. Пока других вариантов просто нет. Город уже должны были перекрыть: все пути сообщения наверняка разомкнуты. Из-за протестов к этому готовились. К тому же полиция, отряды Национальной Гвардии, все сейчас на взводе и стреляют по всему, что движется. Наверняка! Нам нужна лазейка, чтобы выскользнуть, и ее нам может дать только Вирхова.

– — Смотри, чтобы вы снова не ошиблись… — прошла мимо него Моргана, поднимая с пола оброненную в ходе боя рацию. — Ганс, выходи к машинам, мы возвращаемся в Управление.

Часть 8

В городе была полнейшая неразбериха. Обычные черты городской жизни растерлись в порошок под гнетом тонн упавшего космического мусора. Элегантную нотку в этот парад безумия конечно же добавил чудовищного эффекта газ, который плавно расплывался по улицам. Еще нельзя было снять противогаз, а он уже порядком надоел. Тянул тяжестью вниз и сковывал мокрое от пота лицо резиновой оправой. Однако без него долго здесь не прожить… В своем привычном обличии. И такие несчастливые люди, что не успели найти или выбить у полицейских средства защиты, попадались все чаще. Они не были чем-то отчужденным, породнились с агонизирующим городом. Не выбивались из тех адских декораций, которыми Берлин сейчас стал. Миллионный мегаполис просто рассыпался от неизвестной угрозы. Настолько же мощной, насколько и неожиданной. Если бы кто-нибудь мог поверить, что это случится наяву…

Моргана все больше мрачнела за рулем. Она уже не обращала внимание на обернутых в коралловых монстров бывших соседей. Только тихонько шипела что-то в противогаз, то и дело ругаясь, чтобы Дима и Ганс на заднем сидении ничего не слышали. Ей было трудно, очень трудно. В один день, всего за пару часов потеряла все, что осталось у нее из дорогого, из знакомого и понятного. Это чувство — горечь вперемешку с гневом — сжигало ее изнутри, но виду девушка не подавала. Она, наверное, зашлась бы слезами, если бы могла выдать из-под электронных глаз хотя бы слезинку. А так, ей оставалось только держаться. Ничего не говорить и уже не ругаться. Это было еще больнее. Приходилось просто мириться с обстановкой и действовать дальше. Спасало лишь одно — собранная команда. С ней было намного проще, и люди были надежные, можно было положиться. Да и вдвоем с Димой, что сейчас устало пытался потереть лоб через резиновую маску, они без них стали бы трупами.

– — Куда нас отправят? — внезапно спросил Ганс с заднего сидения.

– — Я не знаю. — тихо пробубнил через надоевшую маску Среда. — Я уже ничего не знаю, Ганс. Я тут ровно на таком же положении, как и ты.

– — Вообще не было плана отхода? — усмехнулся тот, но все равно прозвучал раздосадовано. — Классно вы составляете операции, там у себя… в России.

– — Ульяна сказала, что придумает. Да и выхода не было! Верхушка командования оказалась пятном на стенках, времени не было катастрофически. Если бы вы не согласились, я бы действовал один… как-нибудь…

— Это и правда похоже на игру. — отметил тогда немец. — Правил которой мы не знаем. Остается только гадать, какой шаг будет следующим, и чья очередь теперь бить…

…Через несколько минут машины оказались на парковке перед Управлением. Там все было так же безлюдно. Но теперь это не отталкивало, не пугало. Наоборот, в творившейся теперь неразберихе именно пустое место было самым безопасным в этом чертовом городе. Здесь не было ни облаченных в броню военных с приказом бить по всему, что движется, ни раскуроченных танков, облепленных кораллами. Не было и самих заражённых. Гробовая тишина в этой обстановке была не самым плохим вариантом. Получилось бы даже сказать, что тут можно жить…

Быстро собравшись, и вздернув автоматы на изготовку, группа вошла в пустующее здание. Никто ведь не сказал, что его не могли занять. Теперь даже знакомые коридоры приходилось проверять, прислушиваться. Тихо ступая по бетонным плитам, покрытым плиткой и слоем пыли, люди продвигались по холлу. Здесь тоже был газ, но уже не в таком количестве. Повезло, что от эпицентра удара Управление находилось относительно далеко. Пришлось ехать через пол города. Потому, здесь химикат уже оседал и вился около ног. Время было под утро, и газ было очень хорошо видно. Первые лучи солнца, что появлялись над умирающим Берлином, подсвечивали зеленоватые лужи и стелящийся по земле туман. Наступал новый день. Был рассвет.

Раскрыв дверь опустевшего кабинета, Моргана зашла в него, проверяя — пусто ли. Ни души. Последний его хозяин остался там, в зараженном метро, стал теперь его частью. Бочка, в которой жгли документы уже давно потухла. В воздухе был едва ощутимый глазом смог.

– — Здесь безопасно. — содрав с лица залитую потом белую резиновую маску, сказала Моргана, перекинув ее на шланге через плечо. Помотав головой и раструсив волосы, она плюхнулась в кресло в углу, тяжело выдохнув.

– — Точно не пойдем в экипаж Дейви Джонса? — повернулся на нее Ганс, аккуратно потянув за шланг противогаз верх. — Смотри, тебя я съем первым.

Полными легкими вдохнув горьковатый от дыма воздух, Среда утер мокрое лицо. Глубоко выдохнул. Приятно ему было вдохнуть наконец не химический, хоть и уже привычный воздух из баллона за спиной, а все-таки настоящий, пусть и города-миллионика. Мокрые от погружений в воде метрополитена волосы уже практически высохли, а вот с лица лил пот. Приходилось его утирать рукавом. Из-за этого по коже пронеслась прохлада. Стало чуточку легче. На мгновение задержав дыхание, Дима прохлюпал мокрыми ботинками по полу, поставив чемодан с радиостанцией на стол и открыл ее. Нужно было связаться с Ульяной в Москве, и очень срочно. Но связь оборвалась.

Сразу все поняв, из кресла поднялась Моргана. Только она могла здесь настроить радиостанцию даже без инструкции. То ли это ее электронный мозг ей помогал, то ли она действительно была гением сразу во всех областях, но управилась она быстро. Залезла в компьютер буквально с головой, перенастроив его за минуту. Судя по всему, виной были спутники связи, которые падали практически всю ночь. «Пульсар» знатно прошерстил небо…

Скинув с себя мокрый бронежилет и сумку с патроном к противогазу, саму маску и верхнюю часть униформы, девушка осталась в одной лишь черной мокрой майке. Теперь можно было полностью рассмотреть ее металлическую руку, что неровной линией входила в самое плечо, будто бы стальную иглу воткнули в плоть. Однако, о том, как это было на самом деле можно было только догадываться — место стыка человеческой плоти и холодного титана закрывала тугая черная повязка, под которой и проглядывалась изгибающаяся линия. Неродная ее рука уже не вызывала отторжения. Была уже обыденностью. Даже Дима привык к такому виду, но все равно украдкой разглядывал ее, не без любопытства. Ему было чертовски интересно, какие еще фокусы могут быть скрыты у нее внутри. Наверняка Моргана, как сапер, позаботилась о том, чтобы ей вообще не были нужны инструменты — все бы заменяло ее собственное, или не совсем, тело. Отсюда и были ее острые когти, появление которых мужчина уж точно не ожидал тогда.

Внезапно вспомнилось мгновение, когда ее глаза на толику секунды поменяли цвет. Вероятно, девушка сама этого не заметила. От нее не последовало никакой реакции, но вот Среда запомнил это хорошо, будто кошмар. Ведь картина, застывшая в памяти, была и правда не самая приободряющая: два красных колечка, что смотрели точно в глаза из-под стеклянных линз противогаза, и раскрытая когтистая металлическая лапа, с которой на бело-зеленую плитку капала неизвестная субстанция. Навряд ли это была кровь, вероятно в телах зараженных она мутировала. Как и сами тела — их свойства явно были выше человеческих. Кажется, Советский Союз разрабатывал какую-то сыворотку, лекарство или добавку, которая должна была повысить грань человеческих возможностей. Но все равно не смогла сравниться с человеческим умом и холодным острым металлом. Моргана вышла из той схватки победителем.

Скинув прямо на пол бронежилет, навалив его на стол, Среда аккуратно надел на голову хиленькие наушники, что были в комплекте с радиостанцией. Отогнул микрофон. Моргана так же подключила наушники, включая аппаратуру.

– — Контакт? — спросил Дима, прижимая наушники к ушам, но не слыша ничего.

– — Сейчас будет. — ответила девушка. — Я поймала какой-то индийский спутник, который должен войти в зону вещания. У нас будет примерно пара минут, пока он не спрячется за горизонт.

––… прием. — тихо, с помехами, послышался голос в наушниках.

– — У тебя пара минут, пока связь снова не оборвалась! — быстро объяснил Ульяне Среда, еще сильнее прижимая наушник, вслушиваясь в каждое шипение.

– — Дима, военные перекрывают город, они блокируют все пути из него. У вас есть всего один шанс выбраться из Берлина, и у вас есть на все это не больше часа!

– — Как не больше часа?! — Дима переглянулся с Морганой.

– — Через один час и три минуты по Берлину будет нанесен ракетный ядерный удар. Правительство не может удержать город, американцы в спешке выводят свои войска из Германии. Им проще спалить город дотла, чем отбивать его у того, что сейчас есть на улицах. Так что у вас ровно один час для того, чтобы убраться оттуда, и чем раньше вы сделаете это — тем лучше. На заброшенный аэродром ГДР в двадцати километрах от города через тридцать минут приземлится португальский грузовой Боинг. Он не должен был приземляться по плану — вы сможете выскочить из кольца.

— Это ведь не все, я прав? — почувствовав какую-то не очень хорошую нотку в женском голосе, спросил Среда. — Какая цена у этого билета?

– — Тебе придется вывезти одного человека из здания, где должен был проходить Саммит. У него очень важные документы, касающиеся ситуации на Каспийской границе и в Москве, они могут нам очень сильно помочь. Выдернешь его оттуда и сразу на полосу. Я жду вас в России, дальше мы разберемся.

– — С какой стати лезть под ракеты?! — прикрикнул мужчина, потирая переносицу.

– — Дима… началась в…

Последнее слово не было расслышано, Среда не понял, что именно началось. Но становилось понятно, что что-то не очень хорошее. На последнем голос Ульяны — прожжённого боями офицера и десантника — дрогнул совсем не хорошо. Мир становился все более агрессивным и враждебным. И, кажется, со временем началось понимание, что именно не договорила она. Война. Страшное слово, которое заставило мурашки вихрем пробежать по спине и сомкнуться на макушке, чуть ли не отрывая ее от головы. Медленно положив наушник, Среда поглядел на наручные часы, отсекая ровно час. Времени было очень и очень мало. Нужно было пробиться по осажденному тварями Берлину до центра, зайти в здание и вывезти клиента, ну и, желательно, успеть на самолет… Как все это выполнять?

Мысли несколько путались. Уже нужно было начинать эту скомканную недооперацию, и выйти из города живыми, но Дима просто с минуту постоял, подумав. Медленно поднеся руку к переносице, помял ее, криво улыбаясь. Он все еще не мог поверить в то, что происходит. Всю жизнь его учили готовиться к худшему, и когда этот день настал, страх все больше овладевал им. Страшная угроза на улицах, риск бомбардировки ядерными зарядами, какие-то игры внутри политического поля, что вышли за рамки, но самое страшное — непонимание того, откуда пойдут фронта. Не то НАТО пошло на Россию, не то Россия сама напала на кого-то, обороняясь. Китай, Индия, Пакистан? Как хрупок был мир, и как в мгновение он разбился. Всего одна долгая ночь решила исход многолетнего нагнетания и накачивания ресурсами земного шара. Оставалось молиться, что из закопченных испытаниями ракетный шахт, не показались ядерные боеголовки. А может…

И теория промелькнула в голове как искра. Совсем выпало из головы — Ближний Восток. Огромный гигант, поработивший и подмявший под себя территории до самого Кавказа — разросшийся до невиданных территорий Афганистан, сбросивший с себя все иностранные кабалы и цепи. Вот вероятный агрессор. Он много месяцев копил силы на территории близь границ, и, может, выступил? Ослабленная из-за гибели верхушки Россия весьма выгодная цель. Возможно, это даже был «Восточный Гамбит». Заранее продуманный до мелочей план. Но, кажется, что эта догадка имела все шансы получить статус факта. В любом случае, сейчас это не давало ничего. Отряд Среды в тысячах километрах от мест событий и в самом эпицентре будущей зоны отчуждения. Нужно было быстрее соображать план.

– — Через час по Берлину будет произведена ядерная бомбардировка. — скупо и быстро выдал он. — У нас есть примерно тридцать-тридцать пять минут до посадки на старом аэродроме португальского грузового борта. Я и Моргана хватаем ВИПа из места переговоров, остальные — занимаете Боинг.

– — Черт возьми… — сухо протянул Вагнер, вставая. — У них не вышло отбить город…

– — Тут десять миллионов жителей! — в сердцах выдал Ганс, выступив вперед. — Они не могут просто так взять и долбануть по столице моей страны ядерным дрыном!

– — Вероятно, просто нет выбора. — попытался вразумит его Кельт, прихлопнув по плечу, но эффект это дало обратный.

– — И никто не предложит попытаться вывезти хотя бы пятьдесят человек на том Боинге? Это же может стать спасательным ковчегом для десятка семей!! — вопрошал он дальше. — Вы что, все, бесчувственные? Я клялся защищать немецкий народ, а не бросать его!

– — Мы не знаем кто из них заражен. — ответила ему Моргана, с долей грусти за Гюнтера, скрестив руки на груди. — У нас нет времени все это обсуждать. План прост, и я требую от вас его выполнения. Мне не плевать на жителей, но мы не можем рисковать в первую очередь мировой безопасностью. А от этих бумаг наверняка зависит многое, раз нас отправили за ними.

– — Сейчас пишется история. И ее нельзя подводить. — неровно сглотнув и переглянувшись с Морганой, сказал Среда, поглядев на часы. Времени оставалось все меньше. — Нечего спорить. Мы можем остаться здесь и лечь вместе с зараженным городом, или помочь миру справиться с тем, что может на него надвигаться. Так что оставить эти разговоры, и все по местам. У нас еще есть работа!

Фальшиво отсалютовав и бросив явно не самый добрый взгляд на него, Ганс отвернулся, медленно зашагал к выходу. Все понимали, что он говорил очевидные вещи, но заниматься спасением гражданских сейчас было уж точно не ко времени. На наручных Диминых часах отщелкивалась каждая секунда до ядерного удара, и собирать гражданских на, итак, не самый легальный борт никто бы просто не стал. От этого было больно, неприятно, внутри всех грызло ощущение, что они всех подвели, но так было нужно. Нужно было их бросить на произвол судьбы. Это понимал и сам немец, но все еще не мог принять эту идею, еще бы — он ведь давал этим людям присягу. На его плечо осторожно упала рука Кельта, который хотел поддержать друга, но тот скинул с себя его ладонь.

Нацепив на себя бронежилет и наскоро воткнув в подсумки заряженные магазины, Среда накинул на плечо резиновую маску противогаза на шланге, несколько сморщившись при ее виде. Он уже устал за сегодня ее таскать, но это еще могло понадобиться. По пути наверняка были зараженные места и всяческие биологически активные лужи. Все-таки рухнувшая станция не пирожки по 3,50 привезла с небес… Моргана же готовилась куда серьезнее. Перекинув за спину короткий дробовик, она обмотала пояс патронташем. Взяла в руки свою автоматическую немецкую винтовку, магазин у которой был в прикладе. Булпап — так это называется на западе. И пусть Среда не был фанатом подобных моделей, он не мог не отметить красоты именно этого орудия самообороны. Быстро, с четким щелчком, девушка вогнала полупрозрачный магазин-вафлю в шахту приемника и ударила металлической рукой по рукоятке взвода, чтобы та вернулась с задержки в переднее положение. Теперь она была точно готова. Мерно выдохнув и закрыв электронные глаза, Дениц натянула на лицо противогаз с круглыми стеклянными глазами, плечом открывая дверь в коридор старого восточногерманского здания.

Часть 9

Волга мягко и, самое главное, тихо остановилась около черного входа огромного здания со шпилем. Оно было точно в самом центре оживленного и пылающего квартала. Горело миллиардами огоньков. Но только в этот раз это были не фонари и расставленные по поводу праздника фонтаны из искр, а настоящие костровища и пожарища. Удушье было бы мгновенное, если бы не противогаз. Старенькая советская маска спасала практически от всего сейчас. Глянув на часы, Среда медленно и напряженно вдохнул. Оставалось не больше сорока минут, и это с тем расчетом, что им еще нужно будет добраться до аэродрома. То есть, времени на работу в здании у пары не было совсем, и нужно было молниеносно промчаться по всем этим коридорам и помещениям огромного здания, найти груз и «сделать ноги». Совсем ведь просто…

Переглянувшись, Моргана открыла дверь машины, медленно выставив ствол своей винтовки наружу. Взяла на прицел толпу коралловых оборванцев, что копошилась в «кишках» разорванной бронемашины «Мардер». Становилось понятно, что за здание был нешуточный бой. Повсюду были изорванные бронежилеты, на гранитных и широких ступенях у главного входа чадило несколько брошенных танков. Поодаль потчевали те самые мертвецы, почти у самого торца. Медленно поднявшись с водительского места, девушка еще сильнее вжалась в оружие. На мгновение глянула на руку. Что-то ей сказал ее «внутренний электронный голос», и медленно та снова перевела взгляд на толпу, что пока не обращала на двух солдат никакого внимания. Среда же несколько быстрее выбрался из машины, перебежкой зайдя за багажник. Глянул на обвалившуюся пожарную лестницу, которая грудой металла лежала на земле. За ее остатки цепляться было не суждено. Вся конструкция вот-вот обвалится от собственного веса, а огромного мужика в униформе и бронежилете не вытянет уж точно. Оставался лишь обходной путь — через раскрытое окошко, откуда выдувало занавески с желто-зелеными пятнами.

– — У нас не больше пяти минут тут. — тихо сказал Среда, подойдя сзади к Моргане. — Влезем через то окошко.

– — Тогда ты меня подсадишь. — подняв ствол вверх, и развернувшись, она осторожно подошла к раскрытому окошку, что было на уровне метров трех от облитого зеленой жижей газона.

Встав спиной к каменной и сложенной из кирпича еще в позапрошлом веке стенке, Среда сцепил руки в замок, закинув подавшую ногу Моргану. Девушка металлической рукой вцепилась прямо в деревянную раму с осколками. Естественно, никакого болевого эффекта не было. Титановые пальцы легко перетерли хрустящее стекло и вцепились в деревянную раму, а поршни внутри ее руки затянули женское тело внутрь. Она была невероятно сильна. Этот протез, буквально, машина. Не было известно сколько в нем лошадиных сил, но наверняка хватало на небольшой бульдозер. И именно холодный титан и показался из окошка, когда пришла очередь Димы. На мгновение задумавшись и глянув на блеск пальцев, мужчина все же подпрыгнул, чувствуя под пальцами металлические чешуйки на тыльной стороне металлической руки. И будто бы на подъемнике, взмыл вверх, оттолкнувшись от стены. Залез через раму внутрь. Выдохнув, глянул нервно на часы, кивнул девушке, мол, спасибо. Та не стала отвечать, перевела взгляд со Среды на пожарный топор на противоположной стенке. Пройдясь по замаранной плитке с засохшей коричневой кровью на полу, сорвала его с креплений. Обмотала какими-то тряпкам, создав ремень. Закинув орудие за спину, девушка прислушалась.

Все здание скрипело, и стонало. С крыши в просторный холл вот-вот должен провалиться массивный шпиль на куполе. Под гнетом огня и жара трещали доски и сгорали дорогие занавески, тлели ковры. Все это невыносимо пахло. Отдельную нотку в этой палитре смрадов занимало жженое мясо. Не было понятно, людей или тех коралловых монстров, что подавали свои голоса из различных мест ратуши, но пахло слишком отчетливо, чтобы ошибаться. Кажется, Среда и Моргана здесь были единственными живыми людьми. Не было больше ни криков о помощи, ни стрельбы. Кто знает, может этого ВИПа уже и не существует, или он бегает в стае этих кровожадных мутантов, что наполнили улицы Берлина… Люди переглянулись, кажется обменявшись этим вопросом ментально, но решать его все равно было нужно. Первым выступил Дима, подойдя к захлопнутым дверям, которые должны были вести в огромный гостевой холл. В дверях была вышиблена доска. Стекали бурые подтеки, и было отчетливо видно, какая там была бойня. Кажется, ЧП застало всех гостей на нефтяном саммите врасплох. На мгновение глянув в пробел, Среда разглядел пару касок в черно-зеленом камуфляже — немецкие военные. Похоже, эвакуация не успела, и весь тот контингент, что нужно было спасти, здесь и лежал. Это так же объясняло и наличие бронемашин и танков у ратуши. Они должны были все это действо прикрывать, но не справились с такой толпой зараженных. Были здесь и истерзанные куски мяса в изорванных черно-белых фраках и платьях — «дорогие» гости, нефтяники и политики. Тут ведь были люди из всех стран нефтедобытчиков, из их вассалов и сателлитов. Все они оказались зажаты здесь. Мир в миг потерял некоторую часть своих высших кругов, но точно ли это было печальным? И единственных, кого Среда не увидел в холле — мутантов. Ни одного.

Насторожившись этим фактов и попытавшись понять, почему же никто не стал доедать «закуски», он просунул руку в прогалок в досках. Осторожно потянул щеколду, пытаясь открыть дверь. Она поддалась. Скрипнув, створка отошла, открыв проход. Шагнув, Среда получил не сильный толчок в плечо, который должен был его остановить. Моргана прижалась к нему сзади.

— Это засада… — тихо произнесла она. — Они спрятались. Видимо понимают, что кто-то должен прийти.

– — Думаешь, они знают про нас? — поинтересовался, неровно сглотнув, Среда. — Отслеживают?

– — Не знаю, но они затаились. — сжимая протезом рукоятку своей винтовки, сказала девушка. — Ждут кого-то, или чего-то. Нам придется бежать, и как можно быстрее.

Повернув руку циферблатом часов к себе, Дима глянул на оставшееся время. Тяжело выдохнув и мотнув головой, он врезался плечом в, итак, едва державшуюся дверь. Стремительный галоп через огромную залу начался.

Быстро перебирая ногами, пара перепрыгивала через поваленные тела, доски, стулья и столы. Тут было буквально минное поле. Можно было переломать себе все конечности, зацепившись за торчащую из бетона, свалившегося с крыши, арматуру. Она была сродни колючей проволоке, как на фронтах давно отгремевшей Первой Мировой. Мешала и тормозила. Дополнение к этому — изорванные шмотки и шторы, ковры и изысканные когда-то скатерти, что наворачивались за голень армейских ботинок, связывали ноги и заставляли сбавлять темп. Перебивая каждый раз дыхание в мокром от пота противогазе, люди на бегу сдирали с себя все это, чтобы не мешало. Но это не помогло. Темп на середине залы был потерян, а впереди целые заграждения из поваленных столов и обрушенных перекрытий. С крыши то и дело норовил свалиться шпиль, который был точно над всем этим добром. Он держался на паре бетонных балок и трех-четырех швеллерах, что изогнулись под такой титанической нагрузкой. Было очевидно — сорвется. Нужно было подгадать момент, чтобы не на головы…

Дима свалился прямо на пол. Об поваленные доски и обломки мебели загрохотал автомат. Больно и колко в бок ударил приклад. Быстро перевернувшись на спину, мужчина только и успел, что схватить голыми руками уже закрывающуюся пасть кораллового монстра. На мгновение стиснув зубы и глянув за особь, он понял — Моргана была права. Откуда только было можно, и до куда только простирался взгляд, везде были эти твари. Злобные, воющие и невероятно мерзкие. В некоторых еще прослеживались следы былой людской жизни, а некоторые навсегда потеряли их, став настоящими ночными кошмарами. Кровожадные, с изогнутыми полипами на теле, они ползли, бежали и перепрыгивали. Прыти им было не занимать. Еще немного, и они бы похоронили пару под своими телами, но Дима быстро среагировал и подтянул к себе автомат. Он выжал спусковой крючок, и громыхнувшее на весь этаж оружие раздробило все, что осталось от головы нежити. Во все стороны полетели острые ошметки кораллов, зеленоватая жижа и бурая, студнеобразная кровь, высыхающая до состояния белого порошка прямо на лету. Дергающийся в одной руке автомат замолчал и недослал патрон — Калашников заклинило. Однако, шанс был получен, и потерять его было нельзя. Потому, заворошив руками по полу, Среда отполз за баррикады. Несколько раз передернул затвор автомата, пытаясь встать. Моргана подала ему руку, но отдернула. Прямо между ними выпрыгнул рогатый монстр, ревя на всю залу залитой слюной пастью.

Замахнувшись, чудовище подалось на девушку, но та не отошла. Выпустив из титановой руки когти, она махнула ей. Замах удался, и на пол рухнула бесформенная головешка. А твари все приближались. Они были явно быстрее, и нужно было как-то избавляться от них. Бежать уже было не вариантом. Еще не хватало того, чтобы они вцепились в спину, а до спасительных дверей было далеко. Монстры сковали людей точно посредине огромного помещения, по которому эхом раздавался заупокойный рев огромной орды.

– — Прижимают!.. — попытался было выкрикнуть Дима, но снова оказался на полу.

Двое тварей прижали его к полу и попытались добраться до его внутренностей. Они замахивались и старались впиться в его тело. Того спасал автомат и разгрузочный жилет. Вцепившись в подсумок и вырвав из него пару магазинов, просто откинув их в сторону, будто они ничего не весили, тварь потянулась к лицу под противогазом. Занесла руку, чтобы располосовать щеки советской резиновой маски. Оскалившись, Среда мотнул автоматом на груди. Прикладом сбил со лба нежити пару полипов. Чудовище на мгновение отпрянуло, не ожидая такой прыти от человека. Замахнувшись, вторая тварь хотела положить свои когтистые и изуродованные газом лапы на грудь мужчины, но путь им отгородил поднятый автомат, что и стал спасительным барьером. Изо всех сил сдерживая натиск сверху, Дима умудрялся ногами отбиваться от еще одних лезших оттуда тварей. Они кусали за ботинки, рвали на нем одежду, но тот все еще не сдавался. Он лягал и пинал все, что там шевелилось мерзкой массой. Моргана в этот момент махнула пожарным топором, воткнув его в прыгнувшую на нее, судя по рваному платью, женщину. Клинок топора без проблем разрубил иссушенное тело и вышел через позвоночник, раскрошив его. Шумно выдохнув через клапан противогаза, девушка обвила металлическими пальцами древко, чтобы достать свой топор обратно, как тут на нее запрыгнул еще один монстр. Он повис у нее на шее. Бросив колун на полу, Моргана подняла руку, наугад вцепившись тому точно в лицо. С недюжинной силой всех своих поршней в руке, сжала его так, что оно осыпалось на нее, как стекло.

Девушка выдернула топор из трупа. Махнула им по тем тварям, что были на Диме. Одного из них отшвырнуло на арматуру, и он повис на ней, как на крюках для скота. Второй же не отцепился от Диминого жилета, и продолжал его рвать под градом ударов. Один из монстров своими острыми зубами разгрыз ему магазин. С веселым звоном на пол посыпались патроны. Ногой оттолкнув от себя приставучую нежить, Среда снова отполз, и перевернулся на живот. В этот момент покрытую кораллами голову к полу пригвоздил пущенный с замаха топор.

– — Быстрее к двери! — выкрикнул мужчина, втыкая новый магазин в автомат, отстреливаясь с колена. — Нас сожрут, их тут с два десятка!

Толпа мертвечины все собиралась в огромное и грязное, волочащееся по земле облако. Эта бесформенная масса все быстрее и быстрее подбиралась к паре живых людей в изорванных одеждах. Все, что было до нее — лишь небольшие крошки, метеоры перед огромным астероидом. И если от двух-трех тварей еще можно было отбиться, то вот от десятков, что приходились на каждого, уже навряд ли. Бывшие когда-то людьми чудовища, рвали изо всех сил вперед. Переминали друг друга, ломая. Это их частично замедляло, давало время среагировать. Сообразив, Среда с рывком сдернул с колонны прикрепленный огнетушитель. Махнув головой, шумно выдыхая в противогаз, с размаху кинул баллон в клокочущую толпу. Раздался легкий шуршащий звук, и Моргана легко вскинула в металлической руке пистолет. Даже не дрогнув взглядом, титановым пальцем прижала спусковой крючок к рукоятке пистолета. Мгновение растянулось. Была лишь одна мысль — лишь бы сработало… Затвор Вальтера дрогнул, и отойдя назад, он изрыгнул из себя пламя, которое отразилось на мигнувших красным глазах девушки. По ее лицу расползся оскал, перемешанный с безумной улыбкой. Она была на грани срыва в крайнюю степень агрессии, но пока что умело держалась. Затвор не вернулся на место. Пуля была последняя.

Отбившись прикладом от очередной напрыгнувшей твари, Дима увидел, как разорвало баллон в толпе. Огромные клубы пены обрызгали все пространство. На несколько секунд воцарилась непроглядная завеса из пены и какой-то еще взвеси, что скрывала от взора всю ту ужасную нежить. По ту сторону раздавались булькающие утробные звуки, из места, которое раньше, наверное, было гортанью. Этот маневр чуть «погасил» былой пыл этой серой массы. Но, лишь на секунду. Ей и нужно было воспользоваться! Среда рванул по залу, на ходу перепрыгивая перевернутые столы и трупы. За ним устремилась и Моргана, активно нагоняя. Увидев что-то на одном из тел, она на мгновение сбавила темп. На бегу сорвав сырую от крови бандольеру с гранатами, в одно движение перекинула ее через двое баррикад Среде. Тот едва ее поймал. В момент, с разворотом корпуса, девушка ударила прыгнувшее на нее чудовище. Она видела его — ее боевой модуль в голове держал все под контролем, даже не доступное человеческому взгляду. Выругавшись, она схватила еще одну тварь за горло, выпуская когти и раздирая ему все, что осталось от кожи. Чудовища были уже около нее. Несколько заходило справа, а один снова прыгал, занося свои тонкие жилистые лапы в замахе. Отбив подобную «подачу», Моргана заблокировала укус мокрых от слюны челюстей титановой рукой. В этот момент что-то щелкнуло за ее спиной.

Это в толпу летел весь гранатный пояс. Дима выдернул чеку. На пол упала предохранительная скоба. Бандольеру, напичканную взрывчаткой под завязку, поглотила под собой клокочущая толпа.

Яркая вспышка. Затем оглушительный грохот, что вышиб все оставшиеся стекла. По всей зале полетели ошметки подкопченного на гранатах мяса и осколки. Быстро кинувшись на землю, люди прикрыли головы руками, чтобы не посекло. Через звон в ушах донесся еще один звук — это скорее был скрип, но не самый обычный. С ним соседствовал хруст, и это были далеко не кости. С потолка посыпались обломки бетона. Выгнутые в три погибели прутки арматуры под потолком сдались. Огромный шпиль, будто крышка над кастрюлей, плавно пошел вниз, все ускоряясь. Дернув Моргану за плечи, Среда спас ее от куска бетона, упавшего точно между ее разведённых в последний момент ног. Из него торчала обломленная ржавая арматура. С неба посыпались подобные «подарки». Их было невероятно много, все ближе приближался и сам шпиль, кренясь и ноя, будто бы прося, наконец, побыстрее оказаться на земле. Его останавливали перекрытия, но он все мчался и мчался вниз. Еще подтянув к себе девушку, Дима поднял ее на ноги. В этот же момент последняя опора сдалась. Шпиль сорвался вниз. Огромная конструкция разломилась пополам, как черствый хлеб. За парой устремились выжившие под градом из бетона твари. Одна из них практически схватила девушку за ногу. До спасительных дверей в конце зала оставалось всего два шага.

Крякающий звук раздался эхом. С мерзким хрустом серую бесформенную коралловую массу придавило исполинским шпилем и рухнувшей крышей. Огромные осколки стекала порубили в фарш все то, что еще шевелилось после того, как импровизированное бетонное надгробие похоронило под собой основной костяк чудищ. В последний момент Среда вышиб плечом захлопнутую дверь. Закинул внутрь ошарашенную Моргану. В тот момент, когда они уже были за дверями, к ним потянулась рука пришибленного серого мутанта. Без ног, он продолжал ползти! Эти твари могли пережить, кажется, все, что угодно, оставаясь такими же кровожадными. Но жизнь этой ошибки эволюции прервал обломок стекла, что со свистом прошил его череп и резанул по руке, будто гильотиной отрубив ее. Ошарашенными глазами, Дима глянул на свое отражение в куске стекла. Мужчина был потрепан: из груди, с «мясом», вырвана пластина бронежилета, от разгрузки остались лохмотья. Целым был лишь противогаз на его лице, и широко раскрытые глаза за ним. Тяжело выдохнув, он сглотнул. Медленно перевел взгляд на Моргану. Та стояла рядом, согнувшись и уперев руки в колени. Она пыталась отдышаться и понять, что же вообще происходит. Такая картина мира не укладывалась ни в одной из голов. Раньше это было бы фишкой какого-нибудь страшного романа, но сейчас для них это уже стало шокирующей обыденностью. По улицам совершенно реального города, блуждали сотни совершенно не придуманных тварей, выползших из старого советского спускаемого аппарата…

– — Кажется, пронесло… — приободряюще сказал Среда. — В следующий раз… мы идем в обход.

– — Мы потеряли кучу времени. — мотнула головой та, перебивчиво пытаясь вдохнуть. — Их от нас отделило шпилем. Кажется, дальше должно быть полегче.

– — Думаешь, они не кинутся в погоню? — уточнил тогда тот, помогая ей распрямиться.

– — Я уже ни в чем не уверена. — Дениц глянула ему прямо в глаза своими электронными бирюзовыми зрачками. — Еще два дня назад я пила чай в квартире. А теперь ни квартиры, ни чая.

– — Я бы не отказался от бутылки водки! — явно улыбнулся под резиновой маской тот. — Как выберемся, я налью тебе.

– — Идет. — кивнула она, слегка пристукнув по его кулаку своим, металлическим.

Глянув на часы и сглотнув, Среда невольно шикнул в резиновый шланг. Они уже опаздывали. Время беспроблемной эвакуации отдалялось, а значит угроза все нарастала. Меньше, чем через сорок минут по городу будет нанесен ядерный удар. Нужно срочно выбираться! Но и торопиться было нельзя — слышались заупокойные «голоса» тварей, что были дальше по их маршруту. Несколько лестниц завалило. Но навряд ли это остановит этих кровожадных мутантов. Некоторые начали выбираться даже из-под завалов шпиля, и Моргана расплылась в недовольной мине. Глядела как остатки тел копошатся в пыли и грязи, стараясь вырваться. Существа были безжалостны сами к себе. Они отгрызали острыми коралловыми наростами свои прижатые конечности. Перетирали ими кости. Руками распарывали себе животы, чтобы выбраться из-под груд кирпича. Кажется, этих тварей невозможно убить, от них можно было только убежать.

Топот ног перемешивался с редкими и очень тяжелыми, отраженными от бетонных и крошащихся стен, очередями из вооружения. В этом здании оно было всего у двух существ — у Морганы и Димы. Они с боями пробивались наверх, по единственной не особо тронутой пожарищами и обрушениями лестнице. Здание рушилось. Прямо на них сыпалась пыль. По району била далекая артиллерия. В воздухе иногда просвистывали реактивные самолеты, все чаще и чаще заходя на дополнительные круги. В разбитых окнах показался напалмовый залп — армия все еще пыталась сдержать натиск чудищ на границах города. Но судя по огню и черному дыму оттуда, откуда возвращались самолеты, зона заражения непримиримо росла. Немецкая, а скорее всего и армия НАТО, несла потери. Горели танки и люди, так долго подготавливаемые ко вторжению человеческого неприятеля. Они оказались отрезаны кем-то, кто намного опаснее и кровожаднее. Становилось понятно, почему будет нанесен удар. Фронт был уже мертвым. Солдаты не знали, что делать с невиданным и невероятно живучим врагом.

Моргана тихо вздохнула, на мгновение выглянула в окошко. Ее искусственно созданный, но не лишенный разочарования взгляд, через запотевшие линзы противогаза рассмотрел то, как над разорённым и сожжённым напалмом Берлином сияло солнце. Его лучи сверкали на стеклянной крошке. Город сгорал, как спичка. Тлели стеклобетонные небоскребы в правительственном квартале. Догорали разрушенные исторические здания. Видимое с последнего этажа, на котором девушка находилась, здание правительства становилось похожим на то, каким в него вошли советские солдаты — горящим. Но теперь, в нем не было живой души, в нем не было отважных и сильных людей. Там были только кровожадные и напитанные едкой жижей твари. Взгляд от такого было не оторвать. И буквально на мгновение, но Моргана замешкалась — ее родной город лежал поверженным у самых ее ног. На его кварталах уже не шел бой, уже не было людских криков и пальбы. Лишь редко бросаемые с бреющего полета напалмовые бомбы громко бахали в стороне. Положенная на голый бетон металлическая рука, там, где раньше был пластиковый подоконник, а теперь лишь оплавленная масса, сжалась с такой силой, что под титановыми пальцами что-то захрустело. Город похоронили…

Внезапно дернув головой, она закрыла глаза. Не совсем понятно было, что произошло, но Дима поспешил на помощь, вскидывая автомат и бегло осматриваясь. Это были не враги, источником этой судороги была сама девушка. Она неловко подняла руку, пытаясь опереться на мужчину. Но слишком сильно сжала то, что ухватила. Среда дернул плечом, зашипев. Но затем подхватил ее под руку, заглядывая в глаза. Бегло осмотрел ее противогаз, но тот был цел. Затем тело — все такое же прекрасное и подтянутое, правда одетое в пыльные лохмотья.

– — Ничего, я в порядке. — наконец выдала она сквозь зубы. — Это помещение практически у нас под носом. Необходимо поспешить.

Поверив ей, и снова сверив часы, Среда тряхнул девушку под руку, пытаясь придать ей сил. Это даже дало свои плоды. Моргана распрямилась, снова вскинув автомат. В коридоре без крыши было пусто. Последний этаж. И, видимо, снаряды ударили так, что ему снесло лицевую сторону и часть крыши. Пол, выложенный раскрошившейся плиткой, повис на арматуре, и был как гамак. Кое-где еще осталась наружная стена дома, с разваленными окошками. Те больше походили на бойницы. Через них было видно, как стоящая недалеко Волга Морганы покрывается пылью и копотью. В воздухе снова просвистело звено штурмовиков. За ними отряд вертолетов. Им было наплевать на пару каких-то людей — утюжили фронт с другой стороны города. Пятно расползалось, и его всеми силами пытались ликвидировать. Граждане уже никого не интересовали. Поди разбери, кто из них еще не обернулся кровожадной тварью! Это были жесткие и даже жестокие меры. Но другие бы тут не сработали. Чуму выжигали огнем.

Одновременно с тем, как вдалеке ухнули снаряды и бомбы, Среда вышиб плечом захлопнутую дверь нужного кабинета. Вкинув автомат, направился внутрь. Но оружие что-то схватило. Не успев среагировать, мужчина полетел в ту самую выбитую дверь, ломая ее на пополам собственным телом. Внутри сжался кишечник. Схватившись за больной живот, и скатившись по двери, Дима медленно пришел в себя. Увидел лишь размытое пятно, которое его и направило в нокаут. В этот же момент раздался глухой удар, и с другой стороны стены показалась металлическая рука. Моргана схватила существо за отворот грязного пиджака и потянула на себя. Раздался свистящий и жутко громкий звук, будто бы разорвалась светошумовая граната. Схватившись за уши, девушка отпустила тело, отшагнула от стенки, и закрыла глаза. Это было не похоже на тактику тех существ, что были внизу. К тому же это было всего одно. Внезапно по полу что-то потащили. Оно было металлическим — оброненный Димой Калашников. Точнее, его поднимали, и, кажется, проверяли магазин. Все еще пытаясь собраться с духом и договориться с изнеможённым телом, Среда пытался поднять взгляд выше, чтобы разглядеть объект. Но раз за разом боль в шее и голове не давала это сделать.

Воздух разорвала очередь, но пули просвистели выше головы мужчины. Моргана схватилась за дуло автомата, уводя его в сторону. Вырывала его из рук. Это были именно руки — не лапы, и не те культяпки из кораллов. Перед парой был человек, и, кажется, это тот самый груз, который нужно было доставить на самолет. Бойкий оказался!

– — Мы тебе не враги! — тяжело заблокировав два боксерских удара, выкрикнула девушка. Скользнула назад по пыльному полу.

Внезапный прилив сил позволил Диме все-таки поднять свою голову. И он увидел точно такую же маску, как у них. Только вот костюмчик под ней был более официальный, и голова явно седая. Но, не смотря на возраст, мужчина держался молодцом. Ткань буквально не могла удержать раздувшуюся от мышц натуру. Изорванные и закатанные абы как рукава подтверждали атлетичность торса. Под старой кожей была словно броня, и надувшиеся вены. Сжимал этот человек кулаки так, что пожелтели пальцы, и бил он не просто так, а вкладывал всю душу и технику.

Боевой модуль в голове Морганы не давал шанса на сильный прорыв мужчине. Но он держался с ней на равных. Суперпрофессионал в этом деле, бывший военный, хоть и года уже явно не те. Внезапно, как только Среда поднялся с пола, в руке старика мелькнул советский армейский нож.

– — Вирхова! — подняв руки, выкрикнул Дима. Увидел как застыл так и на запущенный в недолгий полет до его груди нож. — Мы от Ульяны! Мы должны вывезти вас из Берлина, черт возьми!!!

– — Что-то вы не сильно спешили. — поскупившись на эмоции, сухо выдал незнакомец. Опустил руки, глянул на Моргану. — Решили перекусить по дороге? Не отвечайте, я вижу, что вам в принципе все равно на все, что связано со мной. В вашей голове только то, как свалить отсюда, а для меня важнее то, с чем можно сделать это намного эффективнее. — развернувшись и достав из-за стола приваленный досочками кейс, старик снова, с молодецкой прытью, вернулся на свое место. — Вы должны были быть здесь на пять минут раньше. Теперь и смысла особого уезжать нет, если у вас нет комплекса ЗРК под рукой. Что за дилетантство?!

– — Да, решили на местный шпиль посмотреть. — иронично кивнул пару раз Среда. — Здешняя красота прямо-таки, бля, убийственна! Давайте к выходу, ваше, мать его, святейшество!

И вся компания, недолго думая, но переглянувшись друг с другом, кинулась обратно к машине. Теперь уже по другому пути. Старый был невероятно опасен, потому что твари могли сбежаться на шум павшего шпиля. Нужен был более тихий. И вскоре он был найден.

Часики все тикали, и времени оставалось все меньше и меньше. Вскоре, показалось, будто бы вовсе перестали летать самолеты и вертолеты. А как только вся тройка уселась в Волгу заревела сирена. Всем, кто был еще жив — укрыться в подвалах и молиться. Всем, кто не успевал укрыться… просто молиться. Это было начало конца для Берлина. Но гул тревоги, заставляющий кровь стынуть в жилах, перебил рев породистого мотора. Машина быстро, хрустнув коробкой, сорвалась с места. Моргана выкрутила баранку, и Волга юзом ушла на ближайшую улицу, сбивая пару тварей со своего пути. Осталось только успеть…

– — Что в чемоданчике? — внезапно спросил Среда, не поворачиваясь на задний диван. Рукой хватился за стойку, чтобы не удариться головой в противогазе о стекло.

– — Не думаю, что это вашего ума дело. — фыркнул сзади бойкий старик. — Вы уже итак по уши в зловонной жиже, из-за того, что выпустили этот чертов газ из «Пульсара». Вы провалили свое задание, а я свое еще нет.

И тут Диму пробило холодным потом. Не столько потому, что незнакомец внезапно указал на очевидную ошибку операции, а потому, что он знал про «Пульсар». Про газ. И про то, что именно Моргана и Дима с отрядом немцев должны были сделать. Этот человек явно знаком с Ульяной намного больше, чем можно было подумать сначала. Он не был простым охранником важного груза, он сам был им. Кем-то из ее соратников, возможно со времен Афганистана. Только Варшавский Блок мог объяснить то, как этот буйный дед здесь оказался. Среда медленно повернулся на человека. Глянул тому точно в глаза. Они ему показались знакомыми. И тот, пусть и был зол под маской, но все равно на мгновение усомнился и дрогнул. Явно тоже признал знакомый взгляд.

– — Миша? — медленно спросил незнакомец. — Погоди, погоди. Похожий юмор, взгляд, и комплекция, но ты слишком молод для старика. Господи, ну Ульяна!..

– — Да кто вы такой?! — закладывая в очередной поворот практически на полной скорости, нервно спросила девушка за рулем.

– — Ты Среда… — догадался тогда незнакомец. Взгляд с гневного переменился на изучающий. Человеку стало что-то понятно, но вот Диме — ни черта. — Но не тот, которого я знал. Ты его сын, я прав? Господи, во что она тебя втянула… — потерев переносицу на маске, человек глянул на свои руки, и, цокнув, стянул маску. — Это я, Груз.

Под маской оказалось невероятно мужественное, словно точеное из твердого бруса, лицо. Его острыми чертами можно было чистить картошку, а нос с горбинкой, придавал особого колорита. По впалым стариковским, но при том, будто бы натянутым щекам стекали капли пота, путаясь в плотной седой щетине. Легким движением причесав белые отросшие волосы, попутчик снова глянул на Диму карими глазами. Теперь уже с какой-то тоской. А тот, с мгновение подумав, отвел взгляд. И в его голове что-то достаточно четко укололо в мозг. «Груз» — это прозвище он уж точно слышал.

– — Вы тот, о ком, не умолкая говорил мой отец?! — вставила свои пять копеек Моргана, на мгновение поворачиваясь на Диму с другим немым вопросом. — Честно говоря, думала, что это сказки. «Неуловимый агент КГБ». Да вы настоящая легенда!

– — А ты кто? — смутился тогда Груз. — Ох, ты, ж…

– — Моргана… — выдохнув, сказала она, глянув в зеркало заднего вида. — …Моргана Дёниц.

– — Адлер… Черт, значит все совсем плохо. — сделал вывод тот, потерев потный лоб. — Ладно, я бывший полковник КГБ. Груз. И я работал с вашими отцами и еще парой человек, в числе которых была и Ульяна. Мы все были знакомы друг с другой, но с началом Перестройки нас раскидало по всей Европе. И если Ульяна смогла вас вытянуть, значит петля затягивается все сильнее. Эта «восточная царица» всегда знает, что делает, и всегда все делает невероятно верно, черт. Она ведь снайпер — бьет на повал, и всегда одним выстрелом! И снова все провернула в тайную, зараза, не сказав мне ни слова! Вот же… Ай! — махнув рукой, тот поставил на коленях дипломат, который был весь в пыли, и наскоро отряхнул его. — В чемоданчике сведения, которые помогут нам распутать кое-какой геополитический клубок, чтобы не началась новая война. По сведениям…

– — Она уже началась. — помотал головой Дима, стягивая с лица противогаз. — Мы связывались с Вирховой, и она это подтвердила.

— Значит, мы в полной заднице, ребятки. — будто бы язвительно сказал тот, утирая голову и выдыхая. — Нам нужно поспешить на самолет. Все остальное уже в Москве, если дотянем…

– — Пристегнитесь, сейчас потрясет. — Моргана воткнула пониженную передачу — Мы сходим с дороги.

Дернувшись, как рванувший с места одичавший скакун, Волга взревела мощным мотором. Все ее благородные стальные немецкие лошади под черным капотом встрепенулись и заскакали внутри громыхающего двигателя с утроенной силой. Дернув тонкую баранку, девушка сорвала машину с дороги в, практически, кювет. Та, подпрыгнув на паре кочек, словно вдохнула: подвеска изменила дорожный просвет. Заскрежетав, машина вынырнула из травы на просторнейшее поле. Направилась прямо в двухрядный сетчатый забор с колючей проволокой. Вдавив педаль в пол, Моргана снова повернула руль. Двоих пассажиров чуть не отправило в недолгий полет по всему салону. После этого Среда быстро пристегнулся, схватившись за ручку над головой.

– — Сколько у нас есть времени? — не отрываясь от рулевого колеса спросила девушка, переключая передачу. Стрелка спидометра ползла все дальше и дальше за полторы сотни.

– — Не больше восьми с половиной минут! — пытаясь перекричать ревущий мотор, выкрикнул Среда, глянул на часы на руке.

– — Вычти восемь минут на экстренный набор пяти километров! — заявил сзади Груз. — Это будет череда бомбардировок, и нам лучше убраться от ударной волны подальше. У нас уже нет времени.

В этот момент побитая ракетными осадками Волжанка подпрыгнула на последнем перед забором кургане и влетела в сетку. На полной скорости разрезала ее своей зубастой и побитой мордой. От удара все, что находилось в салоне подалось по разным сторонам. Лица осыпал град из осколков разбитого бокового стекла. Едва успев закрыться рукой, Дима заметил — сшибло хромированное зеркало. Теперь не знал, что было позади них. Ухнув, машина коснулась асфальта, присев. Раздался хруст, и рычаг коробки оказался на последней передаче. Впереди была лишь бетонка аэродрома. И огромный, стоящий на ней в двух километрах грузовой Боинг, который уже крутил своими винтами, поднимая пыль. Под его огромным хвостом был открыт грузовой отсек. Внутри него люди — команда Морганы.

– — Пусть они разгоняют его. — приказала девушка, еще сильнее надавливая на педаль газа.

– — Вагнер, Кельт, прием! — надел на ухо гарнитуру Среда, вызывая тех, кто находился на борту самолета. — Необходимо начать разгон! Повторяю: начать разгон!

– — Вас понял. — сухо ответили на том конце.

И когда до самолета оставалось чуть больше четырех сотен метров, тот словно застыл на месте. Не приближался, как до этого. Его винты заработали на полную мощность, и огромная серая махина покатилась по старой советской взлетной полосе, покачивая крыльями от каждой выбоины. Среда повернул руку, что держалась за ручку у головы, и глянул на часы. Дальше тянуть было некуда, и либо сейчас, либо уже никогда! Тахометр показал отметку в пять тысяч оборотов, и спидометр отсчитал больше двухсот. Но машина все не могла приблизиться к самолету. Промедление означало смерть. Сбавлять уже точно никто не будет — все сроки сгорели еще тогда, когда черная Волга, изнахраченая очень долгим днем, прошибла своей хромированной решеткой сетчатый немецкий забор. Взлетать нужно было уже тогда!

Но, потихоньку, силуэт огромного борта все же увеличивался в габаритах. Машина почти поравнялась с ним. Была почти на скрежещущем грузовом люке! Оставалось только заскочить внутрь. А впереди показался конец бетонной полосы.

– — Там конец взлетки. — будто бы совсем без эмоций сказал Груз сзади, но все же сглотнул.

В грузовом отсеке показался вцепившийся одной рукой в какие-то тросы Вагнер. Он активно показывал, что нужно уже быть на борту. Прикрывая ухо от гремящих винтов и рвущего ветра, он махал, зазывая. Все пока было тщетно, не хватало единственного момента.

– — Черт… — сквозь зубы процедила Моргана, открывая какой-то тумблер на рулевой колонке. — Надеюсь, не рванет в самолете…

– — Что не рванет?! — встрепенулся рядом Среда.

Но было уже поздно.

Как только рычажок был переведен в «боевое» положение, и какая-то лампочка рядом загорелась красным, машина еще резче дернулась. Из-под капота вырвался сноп искр. Спидометр рванул к вертикальному положению. С диким ревом машина запрыгнула в самолет, тут же загораясь. Огонь охватил весь капот. Языки горячего желто-черного пламени и едкий дым начали вырываться изо всех щелей. Моргана заглушила двигатель и металлической рукой, вместе с куском торпедо, вырвала из передней консоли какие-то патрубки. Сжала их в титановом кулаке.

Выскочив из салона искореженной и горящей машины, Среда сорвал висящий рядом огнетушитель. Выдернув чеку, выдал из него облако пены точно на капот Волги, едва удержавшись на ногах. Самолет в этот момент тряхнуло. Задний люк начал закрываться. В щелку еще было видно, как отдаляется берлинская земля и длинная, как стрела, советская взлетная полоса. Самолет начал активно набирать свою высоту, схватив в свои внутренности троих человек. Откинув от себя полупустой огнетушитель, Дима мгновенно схватился за какие-то лямки с карабинами. Почувствовал, как из-под ног уходит пол. Боинг отвесно пошел вверх. На часах отсчитывались последние минуты до ярчайшего зарева. Машина покатилась по отсеку назад, но ее сковали цепью. Вагнер и Кельт оперативно пристегнули Волгу за передние колеса к полу, что та, как плененная, громыхнула звеньями оков и застыла. Из нее вывалился Груз, цепляясь за ряды пластиковых складных сидений, что были вдоль бортов и пристегнулся. Вслед за ним выбралась через пассажирскую дверь и Моргана. Наскоро оглядев опаленный и облупившийся капот, она схватилась за Диму. Села на кресло, тоже пристегнувшись

Счет был уже на секунды. Самолет, взбивая воздух винтами, продирался за облака. Берлин становился все меньше, меньше и меньше, пока не стал напоминать скорее разводы на стекле ревущего Боинга. И тогда, отчеканив последнюю минуту, Димины часы обнулились.

На мгновение все застыли, и тогда внутренности самолета осветило. Прикрыв руками глаза, Среда отвернулся от иллюминатора, как и все остальные. Кроме Морганы. Девушка, дернувшись, а затем застыв, всматривалась в то, как ярчайшая вспышка сжирает ее родной город, разгоняя вокруг себя наплывающие облака. По окружности они отбегали от эпицентра взрыва, синхронно с ударной волной. Растекались по городу. Ненасытный атом сжигал все, что было на его пути. Ядерный гриб медленно вырастал над городом.

– — Пара мегатонн… — констатировал Груз, щурясь. Все же глянул на взрыв. — Не пожалели…

По небу проскочило еще что-то. И засверкала еще одна вспышка. Затем еще и еще одна! По городу было отработано сразу четыре термоядерных боеприпаса — нечисть нужно было сжечь дотла. Разрывы боеголовок дотянулись и до удирающего по небу самолета. Его закачало, затрясло и кинуло по небу. Страшный грохот прорвался через обшивку, насилуя ушные перепонки. Затем еще и еще! Слушать это без наушников было невозможно. Все зажали уши, съежившись. Натяжение на ремнях все увеличивалось. Самолёт на мгновение потерял управление, но все же устоял на небосводе. Успели…

Среда едва заметно выдохнул, расслабившись. Закрыв глаза на, он вдохнул прохладный воздух, и выдохнул. По телу покатилась приятная дрожь усталости. Но рядом с ним была невероятно напряженная Моргана. Девушка с непоколебимо суровой миной смотрела на то, как ее город сгорает в ядерном пламени. Она ни на секунду не отрывалась от иллюминатора. Ей было больно, невероятно больно. Но, сведя губы, Дениц отвернулась от стекла, когда разбомбленный город скрылся за облаками. Уйдя глубоко в свои раздумья, она сложила руки на груди. Стеклянным взглядом электронных бирюзовых глаз глянула куда-то в район капота своей машины.

Девушка терялась в собственных мыслях и догадках. Она не знала, кто прав и кто виноват. Но одно было совершенно точно — это только начало. Впереди была Москва…

Часть 10

К голове по жестким мышцам рельефного живота скатывались крупные капли соленого пота. Мощное и при том прекрасное тело поднималось к перекладине, шумно выдыхая каждый раз, как локти рук, сложенных в замок за головой, касались стального турника на облупленной шведской стенке. Как только цикл заканчивался, женское тело снова распрямлялось. Заплетенные в хвост черные, как смоль, густые волосы устремлялись к деревянному полу спортзала. Глубоко вдыхая раскрытыми, как у быка ноздрями прохладный воздух, Ульяна повторяла весь процесс. Для нее это рутина и обычное дело. Она уже привыкла к таким упражнениям.

– — Дима, не компостируй мне мозг. — сказала она, снова повиснув вниз головой. Не сильно задерживаясь в таком положении, снова подалась вверх. — Чего конкретно сейчас ты от меня хочешь? Я все понимаю, но тебя я не понимаю.

– — Мы уже месяц торчим на этой чертовой базе, скрываясь ото всех. — возмутился сидящий на скамейке Среда. Встал и подошел к ней. Прокашлявшись, он облокотился на шведскую стенку. Костяшками пальцев погладил щетину на нижней челюсти. — Я потащился в Берлин, нырял во всю эту жижу, что превращает людей в коралловых монстров Дейви Джонса, ради чего? Чтобы просто гнить тут, пока мир постепенно рвется к краю той пропасти, о которой нас предупреждали практически все, кто хоть немного здраво мыслил? Берлин пал, афганцы оттеснили нас уже до самого Буденновска, в штабе неразбериха, и не пойми кто и чем командует, а мы… Мы просто будем сидеть и смотреть на все это?

– — Я так и не поняла, чего именно тебе нужно конкретно от меня? — зависнув в нижнем положении, Ульяна поглядела на него снизу-вверх. — Я не руковожу армией, если ты забыл. И я точно уже не смогу помочь Берлину. Ты хочешь действа? Так тогда не забывай, что в моем распоряжении далеко не молот.

– — Я думал, что у тебя есть план! — чуть цокнув, он скрестил руки на груди. — Зачем было тогда заваривать все это?

– — Дима, дорогой, — выдохнула она тогда, сползя наконец с перекладины. Взяла с одной из скамеек белое вафельное полотенце. — Ты явно не видишь всей картины, не так ли?

Утерев не тронутую ожогом кожу, Ульяна осторожно взяла другое полотенце по мягче. Смахнула капельки блестящего пота с похожей на топографическую карту Гиндукуша части лица. Полотенце, собирая всю влагу со смуглого тела, прошлось и по не закрытой черным спортивным топом части груди. А затем по подтянутому животу, где не было места даже грамму лишнего веса. Для своих лет Вирхова была невероятно прочной на тело. Навряд ли кто-либо еще смог бы держать на шестом десятке лет такую форму. И это придавало ей авторитета, даже в глазах давно знакомого с ней Димы, ведь именно она обучала его всему, что он умеет. Хотя, последний уже давно перестал покупаться на ее внешность. Для Среды натянутое шрамами, без единой морщины ее лицо с четко прослеживаемыми ближневосточными нотками было скорее нейтральным. И в Берлин, который стал решающим моментом его жизни, который разделил ее на до и после, Среду отправила именно она. Вот, и снова это холодное и невозмутимое двуликое лицо надменно глядевшее сверху вниз было перед ним.

– — Неужели ты хочешь повторить бездарный опыт не менее бездарных командиров, которые бросают элитные подразделения десанта на вскрытие обороны противника в лоб? Ты ведь явно не дурак, так? Зачем тогда несешь всю эту херь? — сморщилась на секунду она, перекидывая полотенце через шею. — Ты ведь не первый день живешь, и уж точно не первый день на службе. Я бы рада сыграть в отмычку, но во-первых — это бесполезно, — она отогнула один из пальцев, а затем второй из кулака. — Во-вторых мы перебьем за хер собачий всех тех, кто у нас есть. А эффект будет чуть больше того, как если бы ты ударил бетонную стену. И желательно головой.

– — О чем ты вообще говоришь? — он пожал плечами, последовав за ней по пятам на выход из спортзала. — Мы обязаны наконец сделать уже хоть что-то! У нас на пороге противник. Вот он повод показать себя, а не щеголять перед срочниками в едва прикрывающем твои достоинства топике! Ты же десантник!

— Значит так! — резко перебила она его. — Не выводи меня из себя. Да и к тому же, мой топ скрывает все, что нужно.

В ее руке из ниоткуда появилась пачка папирос. Никотин был частью ее жизни. Она очень часто курила. Уже не могла жить без этого. Сигареты в ее руках появлялись сами собой. Вытянув одну, Вирхова подкурила ее от тоненькой отрывной спички, убрав руки с полотенца. Вдохнула так, что кончик сигареты на мгновение засверкал звездочной в полумраке выхода. А затем не доставая сигареты изо рта выдохнула носом. Густой и едкий дым наполнил все пространство между Димой и Ульяной, и та несколько смягчила тон.

– — Нам нужен определенный момент. — подвинув обожжённой челюстью, что огонек сигареты описал небольшой кружок, Вирхова двумя пальцами вынула ту из зубов. — Ты ведь не бросишь триста десантников против сотен танков на открытой местности? Не бросишь же? Этим инструментом надо работать настолько точечно, насколько это только возможно. Каждый солдат на этой базе согласен не говорить о том, что их койки занимают посторонние люди! А ты предлагаешь бездумно бросить их в мясорубку? Они приютили нас только потому, что я попросила. И что я скажу им? «Товарищи, сегодня мы атакуем в лоб»? Не смеши меня. Не паникуй. И жди.

– — А если он не настанет? — как только та отвернулась, чтобы продолжить движение, спросил ее Среда, сделав шаг вперед. — Ты не создаешь вид той, которая не знает, что она делает. Ты просто вертихвостка, Ульяна, и ты явно что-то знаешь! Хватит уже делать вид, что информация нужна тебе одной. Что вообще происходит?!

Та остановилась. В ее ушах на мгновение что-то запищало, а глаза начали широко раскрываться. Ей было не очень хорошо, но она все еще себя контролировала. Медленно поднеся тлеющую сигарету к губам, глубоко затянулась. Заполнила все свои легкие едким и колючим дымом, с не самым лучшим запахом. Задержав дыхание, чтобы вся эта серая масса, смоль из сигареты, впиталась в нее и стала с ней единым целым, Ульяна наконец выдохнула. Сыграла на лице южными скулами. Ей явно не нравился этот вопрос, однако деваться было не куда. Она это понимала.

И правда, время убегало слишком быстро. С момента «инцидента» в Берлине, или как его обозвали в мировых сводках — «самого крупного техногенного происшествия на планете» — прошло около месяца. Свой последний день доживал солнечный май, и на его кровавые следы по голубой планете, наступал июнь. По ветру раздувало тополиный пух, а в нос врывался запах недавно прошедшей грозы и мокрого асфальта, который остывал под ночным покрывалом из мириад звезд на небосводе. Практически ничего их не засвечивало. Половина воинской части, где скрывались все те, кого Ульяна смогла собрать, была фактически заброшена. Сюда перевели уцелевший в боестолкновениях на Кавказе батальон десантников. Они прошли самые кровопролитные бои. Армия была не в силах сдержать натиск на узком направлении фронта. Единого командования, особенно на начальных этапах, так и вовсе не было. Каждый из больших начальников творил то, что он хотел. Министерство Обороны попросту не успели вовремя реанимировать. Все-таки не тот срок, за который можно собрать новых людей для командования огромной Российской Армией. Это и повлекло поражение за поражением. Еще и грянул Берлин…

И за огненным дождем из обломков космического мусора, за ордами изуродованных восставших трупов, за облаками зеленого едкого дыма, никто не заметил Кавказских прорывов Гардезского блока. Он просто сминал оборону самых боеспособных частей, что там были. В боях сгорало все: танки, не успевшие взлететь самолеты, ракетные комплексы и артиллерийские батареи. За первые сорок восемь часов арабы преодолели шестьдесят километров, встав практически на голый марш. Переброска частей не была осуществлена — подсуетились американцы и объединённая вокруг ненависти Европа, уверовавшая в то, что именно Россия была причастна к теракту в Берлине. Москву поставили на колени, и разорвали бы на два тяжелейших фронта, если бы не буквальное чудо. Ведь объявления войны так и не случилось. Выручили восстания в Германии, и силы союзников были брошены на их подавление. Все обернулось начавшейся там гражданской войной. По планетке заплясали очаги новой большой и глобальной войны. Вот что было в конце этого мая, когда по ветру разлетался тополиный пух…

– — Пойдем, и вместе подумаем. — предложила Вирхова, скурив бычок до фильтра и выкинув его в бетонную урну.

Они двинулись через только смоченный дождем плац. Время от времени попадали под свет прожекторов и фонарей. Дело было уже практически к утру. Звездное небо постепенно затягивалось тучами. С востока начинало светать. Ночи были уже не темными — зима давним давно кончилась, хоть и до сих пор было прохладно. Расправив полотенце, Ульяна закинула им распаренные плечи. Прошла до входа в одно из зданий бывших казарм и закрыла за вошедшим Средой дверь на замок. Скинув с себя мокрое и холодное полотенце, закуталась в олимпийку, застегнув на груди молнию. Прокашлявшись и расправив волосы, Ульяна глянула на Среду в темноте. Тот включил свет при помощи старого перекидного выключателя с черным рычажком. Здесь все было построено еще при Советском Союзе, но стояло и работало.

Не задерживаясь, пара прошлась вдоль солдатских железных кроватей без матрасов и белья. Здесь даже тумбочек не было. Только железные скелеты с сеткой такой, от одного взгляда на которую начинает ныть спина. Это крыло должны были реставрировать, но не успели. Война оперативно начинала высасывать из капиталистического евразийского гиганта все соки. Особенно, когда успехов на фронте практически не было. За огромной залой с кроватями был закрытый проход в другое крыло, туда нельзя было просто так попасть. Путь лежал только прямо, где за дверью, околоченной кожей, чуть проглядывался свет.

Абсолютно бесцеремонно, быстрым и широким солдатским шагом пройдя до этой самой двери, Вирхова резко ее раскрыла, войдя. За ней прошмыгнул и Среда, закрыв за собой проход. От сквозняка по помещению полетели какие-то желтые легкие бумажки. Но сидящий под лампой за столом Груз на это никак не отреагировал. Только поднял глаза от документов на Ульяну и пододвинул поближе к глазам квадратные очки с толстыми линзами.

– — Ну, что ты тут наваял? Дай-ка погляжу. — Вирхова бестактно взяла у него рукописный отрывок.

– — Я почти месяц ломал голову над этим шифром не для того, чтобы ты вырывала у меня бумагу из рук. — Груз спокойно отдал ей очки, пятерней причесав отросшие седые волосы.

Надев окуляры, Ульяна глазами пробежалась по документу, хмыкнув. Видно, что информация, полученная из десятка зашифрованных листов и радиоперехватов, ее не шибко впечатлила. На некоторые буквы ей приходилось всматриваться. Среда хитро усмехнулся:

– — Ты же таки снайпер.

– — Прекращай умничать. — подняла на него глаза Ульяна. Утерла покрытую шрамом щеку, возвращаясь взглядом в бумаги. — Доживи до моих лет, сперва. К тому же, я не вижу только близко.

— Это твое эго загораживает. — тот присел на стул.

– — А вот это было неплохо. — поддержал его Груз, скрестив мускулистые руки на груди белой рубашки. Повернулся к Вирховой.

– — Дай мне хоть одну причину не бить тебя сейчас. — высказала она, уже не отрываясь от бумаг. Но показала в них пальцем. — А вот этого я, кстати, не знала.

– — Да, я сам был несколько в шоке от этого решения. Но им там на Западе виднее. Абсолютно сучий ход, я бы сказал так. — старый чекист пожал плечами. — Ульяна, все знают, что ты нахальная и наглая. Ты скорее головой кирпич сломаешь, чем пойдешь на какие-либо послабления и уступки.

– — А разве это плохо? — подняв одну бровь, спросила она. — Кто, если не я? И даже не вздумай сейчас открывать свой рот, Дима.

– — Да я и не хотел. — он развел руками.

– — Ты его только что раскрыл. — перевел на него взгляд Груз.

– — А ты не умничай, старик. Ковыряйся дальше. — Ульяна отдала ему бумаги и очки. А затем задумалась, пройдя по комнате, отбросив на стену длинную тень от лампочки Ильича, что была повешена на проводе. — Так значит, Запад решил играть исподтишка. Неплохое решение, и крайне неоднозначное. И правильно… Они расценивают нашу страну как потенциальную угрозу и выдвинули войска на границу, но не перешли в непосредственное наступление. Поставили блокпост между нами и немцами, чтобы мы не вмешались в их конфликт и не впились в самое сердце Европы. Но все это, несколько, не логично, не находишь?

– — Как раз, все логично. — скупо сказал Груз. — Думай глубже. Они двигают все имеющиеся свободные части на границу, ожидая удара. Выставили щит на границе с Россией, как бы намекая на вероятное противодействие в случае активных действий в Центральной части. Они заставляют наш основной кулак держаться там. А в этой ситуации они думают, что могут вертеть нами, как захотят. Однако, их угрозы реальны, а второй фронт может оказаться фатальной ошибкой нашего командования, так что оно какое-то время будут на поводке и не станет дергаться. Если не найдется горячая голова, конечно…

– — У тебя тоже сейчас это чувство? — немного недовольно пожалась Ульяна.

––… как закипают ядерные боеголовки. Да. Это оно. — без каких-либо эмоций сказал тогда Груз. Ему, кажется, все это было привычно.

– — Войска из Центра не двинуть? — переспросил Среда. — Это значит, что Гардезский блок рано или поздно возьмет Волгоград. Выйдет в наступление на «большую землю». Неужели это не повод что-либо сделать?

– — Любое передвижение войск там — это повод к агрессии. — Груз на мгновение оскалился, но скорее на ситуацию, а не на Диму. — Мы не вытянем сразу два конфликта, если покажем, что слабы в Центре. У нас хватит войск, и хватит подготовки. Но ляжет экономика, и больше не встанет. Это чертовы капиталисты ввязали нас в мировую сетку производства так, как ни одна бабка не завяжет. Даже если мы попробуем — это будет невероятно тяжелый бой.

– — Нельзя же все время сидеть здесь, как истуканы. — уронил голову в поставленные на локти руки Дима. — Как я должен смотреть в глаза Авроры, когда мир вокруг моей девочки рушится, как карточный домик. А я сижу тут с вами и развожу пустую демагогию! Я должен сохранить этот мир для нее, потому что на меня-то мне уже, по большому счету, наплевать. И вы предлагаете мне ничего не делать?!

Все замолчали. Они не знали, что ответить ему. Да сам Дима не знал, что сказать себе. Солгать, что так и было задумано? Гнить на базе, после проваленного задания, которое пинком подтолкнуло мир к катастрофе? Или может, сказать правду, что сейчас они бесполезный балласт, который только мешает? Дима не знал, что делать. Он надеялся, что как в старые и добрые времена Ульяна сообразит. Сыграет на руку ее экспромт, но пока-что нет, ничего этого не было. Ни соображений, ни экспромта. Она и сама запутывалась в том, что хотела сделать. Не подавала вида, как настоящий командир, но точно не знала, что делать сейчас. Вирхова просто стояла посреди комнаты, положив руки в карманы олимпийки. Тупо глядела на двухцветную зелено-белую казарменную стенку.

Но в мгновение прозрела. К ее глазам вернулся ее обычный, грубоватый и наглый прищур. В ее голове она снова перла в атаку. Как и всегда.

– — Мы сработаем неожиданно. — выдала она, усмехнувшись.

Ее пальцы среди кипы бумаг на столе нащупали пульт от небольшого черно-белого телевизора. Тот висел на стенке около входа, как раз перед столом, за которым сидела вся троица. В мгновение ока, мигнув глазом на исполосованной шрамами половине лица, и чуть расстегнув олимпийку, Вирхова включила этот зеленоватый ящичек с небольшим выгнутым стеклянным экраном. После череды белого шума на нескольких каналах, нашла правительственный, где вместо обычных новостей каждый час, уже вторые сутки, крутили балет. И Дима издевательски хмыкнул. Этот прием телевизионщиков он знал еще с детства. И под аккомпанемент Чайковского из вытянутых динамиков по бокам от экрана, Ульяна продолжила поток своих мыслей:

– — В Москве сейчас явно не очень ладно. Каналы какой-либо связи нарушены, но это, — она указала точно на балерин на экране. — очень явное подтверждение моих слов. Громов может двинуться прямо и в атаку на позиции президента. Он труслив и жалок, но сумеет выбить власть, поскольку стал временным Министром Обороны. Похоже, готов перейти к активным действиям. И действия эти будут точно не мирными.

– — Мы сможем втиснуться в этот клубок. — смекнул ее мысль Груз. — Без особых затрат, шума и пыли. Ты получишь должность при Генштабе, и мы сможем хотя бы попытаться что-то выиграть от этого. Но, президент и тебя не жалует.

– — Ничего, всяко лучше того националиста, которому всучили ядерный дрын. Громов… Старый хрен. — выругавшись, Ульяна бросила пульт обратно в бумаги. — Кто бы еще знал, что он был хорошим другом Грачеву?

– — Лоббизм, что поделать? — спокойно пожал плечами чекист. — Ну, или как говорят сейчас — это просто совпадение.

– — Уверена, что тебя вообще примут там? — вопрошал Среда, вставая со стула. — Ты ведь мертва, если забыла.

– — А с мертвецов и взятки гладки. Меня там «не будет», но я сумею прошептать на ухо президенту пару ходов. В первую очередь наладить экономику. И никакой войны, кроме классовой. Пора заканчивать с этим, ведь хрупкий мир еще есть. Нам нужно в Москву, и как можно скорее. Где Моргана?

Практически не поведя головой, Груз бессловесно показал куда-то в сторону темного угла, что был за телевизором. Там было небольшое пространство, куда можно было попасть, только пройдя за шкафом. Все знали, что там пара тумбочек с постеленным на них матрасом, на которых никак иначе, кроме как в позе креветки, спать было нельзя. Но, если уж слишком приспичило, то уснуть можно было. По-спартански. И видимо в эту ночь Моргана предпочла не идти ко всем остальным в нормальные, пусть и полупустые казармы. Осталась с Грузом. Может, даже помогала в расшифровке некоторых документов. В любом случае, скрыться от лишних глаз она все равно хотела, ведь десантники смотрели на наполовину живую девушку со страхом и опасением. Не было среди них тех, кто спешил хоть как-то, по-солдатски, залить хорошенькую девочку комплиментами. Здесь на нее смотрели даже не как на солдата, а как на какое-то чудо инженерии. Любопытно, но осторожно.

И Дима понимал почему. Он видел блеск ее когтей тогда в Берлине и нечеловеческую мощь тех поршней, что были в ее руке. Девушка рвала плоть так, будто той и не было вовсе. Для нее не было камня, не было бетона. Титан ее руки перетирал в пыль все, с чем соприкасался. Но венцом этому были ее глаза: завораживающего цвета, с переливами. Они были без сомнения добрыми, но все же не настоящими. Это заставляло кровь в жилах несколько похолодеть. Что же прожило это бесконечно хрупкое, но укрепленное металлом тело, и чуткая, сочувствующая душа внутри него…

Зайдя в укромное местечко, Среда увидел, что Моргана спит, сложившись в три погибели, на том самом бутерброде из матраса и нескольких тумбочек. Она накрылась синим советским, с тремя белыми полосками, колючим одеялом. Ее металлическая рука с раскрытой пятерней прикрывала лицо от чуть светившей из-за шкафа лампы, а светлые волосы занимали всю подушку без наволочки. Моргана мертвецки устала, раз решила спать в таких условиях. Осторожно приблизившись, Дима заметил приоткрытую дверцу одной из тумбочек, за которой в пространство оной едва помещались какие-то предметы непонятной формы. Пройдя дальше, Среда в полумраке увидел приоткрытый и распотрошённую чемоданную радиостанцию, переданную незнакомкой в Берлине. Видно, Дениц поковырялась в ней, и вытащила все, что ей было нужно.

– — Моргана? — осторожно спросил Дима. Потянул к ней руку, чтобы разбудить.

Внезапно его схватили мертвецки холодной и дьявольски мощной хваткой. Титановая рука в мгновение ока обвила пальцы вокруг его запястья с часами, разбив циферблат. Среда не сильно ругнулся, подался назад. Пытаясь содрать с запястья эти тиски, что сдавливали кости, схватился за металлические пальцы. Начал было с усилием их отгибать, но они не поддавались. В этот же момент девушка раскрыла свои электронные глаза и посмотрела на мужчину с непониманием. Но не поняла она, похоже, себя.

– — Прости, я…я… — попыталась она, тараторя, но мысли спутались. — Я не знала, что это ты. Мне приснился кошмар, и…

– — Ничего страшного. — спокойно ответил тот, не собираясь ругаться на и без того напуганную девушку. — С кем ни бывает.

– — А жестяную банку сожмет? — поинтересовалась из-за его плеча, все время наблюдавшая за этим Ульяна. — Теперь у тебя всегда пол шестого.

– — Нет, я еще не настолько стар. — помотал головой тот, оглядываясь через плечо.

– — Я про часы. — та указала на разбитый циферблат.

– — Она может сжать кирпич. — поигралась металлическими пальцами Дениц, будто бы изучая их работу. — Эти пальцы должны были выдирать электрические провода из бетонных стен, и кости для них точно не помеха.

Девушка села на одной из тумбочек, которая шатнулась под ее весом, но не сломалась. Почесав висок живой рукой, Моргана подняла голову, как бы вопрошая, для чего же ее разбудили. В этот момент Ульяна шире приоткрыла один из глаз, пытаясь намекнуть девушке на что-то. И та, сообразив это, протянула руку в тумбочку. Достала оттуда странную, на первый взгляд, портупею.

Та состояла из совсем простых частей. Это был ремень, простой солдатский, с латунной бляшкой с серпом и молотом. Ульяна откопала его где-то в каптерке, и притащила сюда. Похвасталась, что в Перестройку еще не все сдали на цветной металл. Подтяжки с блестящими крокодильчиками должны были фиксировать все на теле. А вот дальше начиналось что-то в настоящем духе самоделок из гаражей. Пара коробочек, явно с какой-то электроникой. На каждой было по паре тумблеров, крутилка и небольшой электронный дисплей. Дима уже видел его в том самом распотрошенном чемоданчике, что был неподалеку. Обе эти коробочки соединены между собой проводами в жесткой оплетке из частой пружины, чтобы их ничего не перебило и не перетерло. А ко всему этому добру подходила гарнитура с наушником и микрофоном. Вот теперь было понятно, что это: переносная радиостанция, для внутренней связи внутри отряда. Ульяна заказала у Морганы производство переносимой версии этого чемоданчика, чтобы всегда быть на связи, и не таскаться с этими бандурами по всем местам, где возможно придется находиться. Все это было так кустарно, но настолько эстетично, что не сразу было понятно, что сделано не на заводе. Моргана постаралась на славу. Не даром носила гордое имя инженера.

И как только Дениц передала это чудо техники Ульяне, та, не меняя своей каменной, надменной и самоуверенной мины, сверкнула своими южными карими глазками. Потянув губы, и доверительно кивнув, приняла это «подношение». Положила на стол. Моргана скинула с ног одеяло и встала, выйдя за Димой из укромного местечка.

– — Все-таки они тебя разбудили? — будто по-отечески, улыбнувшись, но не отрываясь от своих бумаг, спросил Груз. Потер глаза за толстыми линзами очков. — Знай, я был против.

– — Мы опустим тот факт, что ты ее практически сдал… — на вдохе, поглядев на чуть растрепанную и явно уставшую девушку, сказала Ульяна. — Но… пусть будет так. Моргана, нам нужно смотаться в Москву, немедленно. Ты сможешь нас подкинуть?

– — В чем дело? — вопросительно поглядела она на Диму, а тот лишь пожал плечами.

– — Возможно, в ближайшее время в стране произойдет переворот. — напрямую выдала Вирхова, нисколько не стесняясь. — Нам нужно попробовать прорваться в Кремль, и поговорить с президентом. Только… — задумалась наконец она. — Нужно бы переодеться…

Ульяна прошла до шкафа, который стоял около заколоченного окна и открыла его дверцу. Встала за ней так, что лишь некоторая часть ее спины была видна. Заметив это, Груз слегка поправил какую-то фотографию в стекле на столе. Не поднимая лица, глянул в нее. Единым махом скинув с себя на дверцу шкафа олимпийку и поддернув вверх обтягивающий топ, Ульяна осталась по пояс голой и попыталась найти свою в шкафу черную водолазку. По всей ее темной спине оказались разбросаны рваные и ожоговые шрамы. Была и пара пулевых.

– — Хочешь посмотреть? — через плечо спросила Вирхова, заметив взгляд Груза в фотографии на столе. — Так и скажи. Нечего подглядывать.

Раздался хлопок. Седой чекист, с проворностью застигнутого врасплох юнца резким движением «закрыл» фотографию на столе. Ульяна усмехнулась и повернулась обратно к шкафу.

– — Громов сыграет грязно. — заключила она. Запустив руки в рукава водолазки, развела их в разные стороны, а затем подвернула длинное черное горлышко на шее. — Он, сто процентов, сделает какую-то необдуманную глупость, и тут мы его срежем.

Натянув водолазку на большую грудь, Вирхова повернулась к остальным и достала из кармана пачку папирос, одну достав зубами. Кинув остальные на стол, схватилась за низ водолазки, а затем потянула черную обтягивающую ткань вниз, скрывая за ней живот. Быстро чиркнув спичками, Ульяна закурила.

– — Будешь действовать вот так, в открытую? — переспросил ее Среда, снимая с руки разбитые часы и убирая их в карман. — Без какого-либо внятного плана?

– — У нас нет времени на план. — пожала плечами она, двумя пальцами дернув из губ папиросу. — Да и чего мешкать, когда можно сделать все куда проще? Раз-раз, и наш Кавказ. Не мотай слюни на кулак, Среда. Я знаю, что делаю.

Подмигнув ему, она пошла к выходу. Переглянувшись с Морганой, Дима невольно вздохнул. Последовал за Ульяной, осторожно прихватив под руки еще сонную девушку. Дениц не сильно сопротивлялась. Вирхова явно не думала, что рация может пригодиться сейчас. Однако Моргана все же прихватила свое творение, перекинув его через плечо.

– — Когда-нибудь она точно нас всех погубит… — выдохнул на выходе Среда.

Часть 11

Как только над российской столицей поднялось жаркое, уже летнее солнце, на пустые и безлюдные улицы медленно вкатилась черная, отремонтированная Морганой, Волга. Шурша покрышками по нагревающемуся асфальту, она медленно проезжала кварталы, чтобы не сильно привлекать к себе внимание. Поменянный за две ночи мотор был несколько тише своего более раннего компаньона, однако все равно выдавал благородный и громкий звук на оборотах. О, испытания его прошли чуть раньше — по трассе. Когда черная Волга ворвалась в немногочисленный поток на магистрали, дорогу ей стали уступать даже летящие по левой полосе дорогие внедорожники. Не могли потягаться. Стрелка уходила за двести, и огромное расстояние до столицы, не меньше двух сотен километров пролетело незаметно. Полтора часа, и машина была уже на окраине. Ульяна и вздремнуть не успела. Лишь прикрыла глаза на пару минут, засопев.

Жаркое светило начинало обжигать кожу. Дима открыл окошко. В него ворвался легкий, напитанный озоном и запахами только что смоченной травы, ветерок. За пол часа до этого здесь отгремела ночная гроза. Но она уступила место прекрасному и красивому рассвету над стеклобетонными кварталами города. Убрав руку с дверной карты, Среда коснулся золотого колечка на безымянном пальце, едва слышно вдохнув. Это было его свадебное кольцо, которое он теперь никогда не снимал. Опасности для жены уже не было, ведь не было и ее самой. Он уже не боялся, что кто-то узнает про нее вот так, и причинит ей вред. Большего вреда уже не будет. Стеклянными глазами уставившись в пол и задумавшись, Дима сжал руку в кулак, и поднял глаза. Он заметил, как Моргана едва успела отвести от его руки свой взгляд. В воздухе повисла какая-то недосказанность. Среда несколько смутился такому поведению немки, и хотел было что-то сказать. Но язык как будто онемел — не знал, с чего бы начать. И та отвечала полной взаимностью в этом. Смотрела на дорогу, уйдя в свои мысли. Эту заминку заметила и сидящая на заднем сидении Вирхова. Подавшись вперед, взялась за спинку водительского кресла.

– — Слушай, Моргана… — начала она в непривычной для нее манере, хотя потом явно сменила пластинку, и голос вновь стал четким, упрямым и дерзким. — Не могу понять твою технику. Твою руку. Неужели все вот это добро держит простая ферма из мяса и костей?

– — На самом деле, — начала рассказывать Моргана, не отвлекаясь от дороги. — Рука не такая тяжелая, какой может показаться. Ее каркас и корпус были рассчитаны на использование так же в качестве протеза. Мы использовали легкие алюминиевые сплавы для скелетной основы, которые не сильно превышают массу человеческих костей. А все, что снаружи — максимально облегченный для этих целей сплав титана.

– — А что обеспечивает движение? — продолжала интересоваться Ульяна.

– — Замкнутая гидравлическая система. — сжала и разжала титановые пальцы на руле девушка. — Она крепится вдоль алюминиевых «костей». В Центре были разработаны специальные поршневые системы, конкретно для этой руки. Работу насосов обеспечивает электрическая высоко вольтажная сеть прямого тока, с трансформатором в плечевом суставе. Он почти как в микроволновке, только… другой. Он выдает до двенадцати тысяч вольт! Но в случае, если все выйдет из-под контроля, в предплечье разобьется баллон с углекислотой, и пламя внутри протеза потухнет.

– — Жутко. — нахмурился Среда, потерев щеку костяшками пальцев.

– — К этому привыкаешь… — грустно усмехнулась та. — Каждый день ложишься и просыпаешься с этим, но не ощущаешь своей частью. Во время грозы в теле жутко ноют все штифты и распорки, на которые собирали мой организм. А говорить о титановых звеньях позвоночника я даже не стану. Восемьдесят девять часов операции… И вот она я…

Моргана плавно заложила руль, и машина послушно повернула. Волга слегка прыгнула на яме, но никто этого не заметил. Все были по уши в своих идеях, мечтаниях и фантазиях. Каждый думал — как это, носить все вот это в себе? А Моргане и думать было нечего. Это ее обыденность. Мало кто из окружающих, наверное, знает, что хрупкая с первого взгляда девушка, настоящая военная машина с искусственным интеллектом, сопряжённым с настоящим, человеческим. Но функционал был раскрыт не до конца. Наверняка в запасе у руки Морганы оставалось несколько трюков.

– — А мне нравится. — сказал Среда, глянув на Дениц.

– — Мой каркас?

– — То, какая ты. — он повел бровями и растянул улыбку по лицу.

– — Подожди, подожди. — перебила его Ульяна, прихлопнув девушку по плечу. — И всем этим управляет искусственный интеллект в твоей голове?

– — Нет, не совсем. — улыбнулась она. — Тут очень простая схема. Мой мозг имеет главенство над «Марсом». Так мы называли наш ИИ. Он занимает всего один процент от всей мозговой деятельности внутреннего комплекса. Всеми этими механизмами руковожу я. А Марс… он скорее подмога. Подкинет руку на пару миллиметров, чтобы попасть в десятку, увидит проводку в стенке, или займется высчитыванием цифр и нахождением информации. И да, в критический момент, когда скорости моего мозга не хватает, он берет управление на себя.

– — Но ведь от одной руки в критический момент нет никого смысла. — справедливо заметила Вирхова. — Если нужно… сделать шаг назад, или уклониться, что-нибудь достать или схватить?

– — Совершенно верно. — пожала плечами Моргана. — Именно поэтому Марс способен управлять всем моим телом. Он посылает короткие электрические импульсы в нервную систему, чтобы вызвать сокращения определенных видов, или даже отдельных мышц! Но, уверяю, он лишь помощник. От его ошибок меня защищают миллиарды командных строк кода. Он просто не способен ошибаться. Это исключено!

– — Идеальный солдат. Звучит… крайне ободряюще. — закурила Ульяна, отгибаясь обратно на задний диван.

Машина сбавила ход. И черный «чемодан» уже не вальяжно и грациозно плыл по столичным улицам, поскрипывая подвеской, а тащился. Моргана всматривалась во все, что было на дороге. С заднего кресла вперед подалась и Вирхова, хватаясь за оба кресла руками. Дима же оглянулся по сторонам.

– — Что за черт? — едва слышно спросил он.

По бокам от Волги были грязные и засыпанные всяким мусором улицы с поломанными и обгоревшими столбами, дома с побитой штукатуркой, разбитые витрины и сорванные вывески. Кое-где еще искрили болтающиеся на креплениях оборванные провода. Столица начала погружаться в то же состояние, в котором Дима застал Берлин. Прилавки обнесены и разграблены. Пустые банки больше походили на сгоревшие квартиры с кучей искореженного железного мусора, который раньше был банкоматами. По этим улицам прокатились самые настоящие бои. И стихли они только-только. Из окон ветром выдувало занавески, а пластиковые рамы первых этажей хлопали на ветру. Со многих балконов были содраны стальные решетки, а квартиры были так же превращены в баррикады. Дорогу Волге преградила целая куча тлеющих и жутко вонючих покрышек. Вдалеке, догорая, присел на асфальт пожарный КАМАЗ с разбитой кабиной. На земле были следы гусениц, но не танковых. Скорее всего полицейские баррикады пробивали строительной техникой. Это подтвердил и перевернутый броневик, что был на одной из улочек, перегородив ее. На искореженной технике остались следы от узкого экскаваторного ковша.

Дима обернулся на Ульяну, но даже та не знала, что и сказать. До Красной Площади было еще около полутора километров по прямой, но следы гражданских протестов были видны даже здесь. Приходило понимание, что толпа вскипела, как по команде. А Вирхова ничего не знала и сейчас расхлебывала все то, что не смогла предусмотреть. Лицо ее стало по-военному суровым. Быстрым взглядом она огладывала все, что было вокруг. Пыталась что-то придумать и сказать, но ничего еще не выходило. Женщину распирало от злости, но она не показывала виду. Подвернула ворот черной водолазки, и мотнула головой. Не глядя выбила из пачки новую сигарету, и сунула ее в зубы, но подкурить не успела. Машина свернула на соседнюю улицу, и остановилась.

Волга только чудом не въехала в остов грузовика, который стоял в масляной луже со спущенными колесами. Вокруг него по асфальту распространялся легкий белесый дымок. В воздухе четко ощущался запах гари и сожжённой резины, некоторая горечь от слезоточивого газа. Здесь же появились и первые люди. В основном это были раненные и покалеченные в неравных городских боях гражданские в разнообразных одеждах. Рядом с некоторыми лежали отбитые с боями полицейские каски с забралами, дубинки и помповые дробовики, которые обычно напихивают резиновыми пулями до отказа. Здесь же были и куски разбитых пластиковых щитов, пояса с отбитыми гранатами слезоточивого газа. Раненым и покалеченным тут оказывалась медицинская помощь, а убитые так и оставались лежать на мокром от масла и бензина асфальте. Их пока никто не подбирал. Вдалеке внезапно грянули выстрелы, затем еще и еще. И будто в шторм зашумело море. Впереди была настоящая людская толпа, хвостик которой уже просматривался через остовы машин и перевернутые полицейские «бобики». Дальше было уже не проехать.

– — Настоящая революция… — завернув в относительно тихий уголок, Моргана заглушила двигатель.

– — Революции так не делаются. — ответила Вирхова, все-таки чиркнув спичкой по коробку и подкурив сигарету в зубах. — Вот так, и без многолетней подготовки… Маловероятно. Стоит предположить, что это проделки Громова.

– — Тут что-то не так. — заключил Среда. — Вход в Кремль явно закрыт. Нужно думать, что делать дальше. Мы не можем вернуться с пустыми руками, но и на самотек все это пустить не имеем права.

– — Мы пойдем и проверим. — выдохнула Ульяна дым через ноздри. — Сейчас. Иного выхода все равно нет.

– — Соваться в такую толпу попросту опасно. — повернулся к ней Среда.

– — Твой вариант? — она подняла бровь, снова затягиваясь. Тот не знал, что и ответить, замешкался. Ульяне этого было достаточно. — Я так и думала. Мы просто понаблюдаем и сделаем выводы, как с этим вообще можно работать. Заваривается что-то очень крупное, подумай сам: война, экономическая и торговая блокада с Запада. Тебе вот это вот все с небес что ли, блять, свалилось? — Вирхова показала на улицу впереди. — Тут есть рука, но я пока не знаю чья. Стоит разобраться со всем этим, пока все не запачкались. Желая мира своей дочери, что ты выберешь: бездействие или…

Вирхова протянула тому пистолет, рукояткой вперед:

–…сделать хоть что-нибудь для этого самого мира?

Тот, уже пожалев, взял пистолет. Вынув магазин, проверил наличие патронов, передернул затвор, поставил на предохранитель. Случайный выстрел, во время того, как оружие окажется за ремнем, Среде был совершенно не нужен. На мгновение перед его глазами промелькнул прекрасный лик Авроры. Она была еще совсем юна, чтобы знать все те ужасы, что уже простираются по ее миру. Эта девочка не должна была знать войны, горести потерь, но ощутила на себе даже большее. На ее голову свалилось слишком много того, что не должно было. Хотя Среда сам себе клялся, что будет защищать ее, любой ценой, от всего, что может ей навредить. И теперь, когда мир вокруг стремительно превращался в решето, под гнетом пулеметных очередей в его родной столице, был ли у него шанс отступать? Совершенно не было. Единственное, что еще держало его на земле, заставляло твердо стоять двумя ногами и глубоко дышать — его дочь. Не было ничего более священного, чем обеспечить ей теперь, хотя бы, банальное выживание. Черт его знает, чем вся эта затянувшаяся политическая шутка могла обернуться.

А ведь шутка эта тянется уже слишком долго. Больше двадцати лет. Политики по большей части стали пародиями на самих себя, и, как только пал Железный Занавес, это обострилось. Стало понятно, как никогда прежде. В жажде чудовищной наживы на костях красного прародителя, власть предержащие пилят труп давно погибшего гиганта, как только могут. Полностью забывают о том, что на труп этот зарятся не только потомки покойного. Всему миру СССР стоял костью в горле его экономикой, его промышленностью. На всех уголках постсоветского мира жулики и воры хотят поживиться этим бесхозным добром. Это практически бесплатно — бери и хватай, только вооружи нужных людей, и подбей их свергнуть марионеточные правительства таких же точно толстосумов. Будто бы играешь в солдатиков! Только вот живыми людьми. Неужели все эти блага, которые высасываются более двух десятков лет, неужели вся эта богема, неужели этот распил сфер влияния стоят всех тех жертв, что были принесены в его процессе? Миллионы людей, обездоленные и обескровленные, вскормленные на лжи и недружественных началах к бывшим соседям по стране, озлобленные и негодующие, вот кто сейчас на улице. Они не верили правительству, они были отчаяны до такой степени, что хватались за любую возможность вдохнуть свежий воздух, за любую возможность поверить, что из всего этого — из обшарпанных старых домов, не ремонтируемых дорог, и дураков за кожаными дверьми больших кабинетов — есть выход. Этим людям было не до патриотической блевотины, которая тянулась смрадной жижей из каждого утюга. Им было не до пропаганды того, что «мы хорошие, потому что мы — это мы». Людям со впалыми щеками и чумазыми лицами нужно было знание, что мы действительно хорошие. Но они получали только разочарование. День за днем! Когда буржуи во власти богатеют, эти люди только беднеют, и подыхают от старости на полуразваленных заводах. И грянул май. За ним потянулась и кровавая бессовестная война на Кавказе, в которой стремительным наступлением, встречая лишь редкое сопротивление разрозненных и отчаянно сражающихся танковых и пехотных частей, Афганистан, разожравшийся до исполинских размеров, просто уничтожает нашу «нацию победителей». Мыльный пузырь экономики не выдерживает. Ресурсы просто не способны воспроизводить сами себя. Они тратятся чудовищными темпами. Но еще сильнее тратятся люди. Встают заводы. Сотни беженцев вместо поддержки не получают ничего. Верхушка гниет, задыхается под золотыми монетами. Заплывшими от жира глазами она не способна рассмотреть нарастающую ярость у тех, кто еще помнит, как можно по-другому. Эти люди и есть костяк того, что творится сейчас. Эти люди не боятся высказывать свое мнение, эти люди знают, как можно было бы жить, если бы не грянуло то, что грянуло. Это порочная цепочка событий перемолола все человечество так, как ни одна мясорубка не справится!

…Накинув на голову черный капюшон, Ульяна вышла из машины. Хлопнув дверцей, она выщелкнула из пальцев окурок в урну, робко через плечо осмотревшись. Ее лицо было слишком приметное. Она пыталась замаскировать его, как только могла. Чуть вытащила свои густые волосы из капюшона, скрыв шрам сбоку, и подняла ворот водолазки, чтобы он закрыл все до подбородка. Осторожно передернув затвор Макарова с глушителем, Вирхова сунула его в кобуру под мышкой, застегнув куртку. Прихлопнув по спине Среды, мокрой от теплого пота, она пошла вперед, но на мгновение задержала взгляд на Моргане. Та надела на нос свои очки. Ее глаза снова стали привычного, человеческого, карего цвета.

– — Никакой пальбы, если что. — Ульяна пошла вперед, одновременно продолжая инструктировать.

– — Как будто и без тебя не догадывался. — съязвил Среда, поравнявшись с Морганой. — Я уж-таки думал, что сейчас навеселюсь на славу! Разряжу весь магазин по толпе, да хохоча унесусь вдаль. Прямо в руки санитаров!

– — Не паясничай, Дима. Ты знал, что я должна была это сказать. — не оборачиваясь, произнесла она. — И… это плохая шутка.

Продираясь через бушующую толпу, Среда оглядывался по сторонам. Пытался не потерять из виду своих напарниц. Ульяна, передав Диме рацию, ушла вперед. Она хотела вести собственную игру, а потому отделилась. В принципе, это было достаточно понятно, ведь порознь шансов что-то высмотреть и разузнать было больше. К тому же, если полицаи скрутят одного, другой сможет убраться отсюда. Времена наставали черные, и невероятно грозные, так что стоило думать наперед. Пара из Димы и Морганы проходила через толпу, даже не пыталась участвовать в погромах и столкновениях, которые происходили на отходивших вдаль улицах, где еще было сопротивление полиции. Их путь лежал напрямую, на уже практически взятую протестующими Красную Площадь. Раздавались выстрелы, треск витрин и разбивающихся о броню полицейских машин коктейлей Молотова. Столица вскипела в своем недовольстве, и назад, казалось, уже не было дороги. Только вперед, на самые баррикады, где уже пулемётным огнем выше голов прошивались натянутые между двух палок лозунги и флаги. Все это уже слышалось. До Площади оставалось только добраться. Это нужно было видеть собственными глазами…

– — Мы входим на площадь. — сухо произнес Среда в рацию. — Тут что-то невероятное.

– — Я прикрою вас сверху. Полежу ту рядом со снайпером. — ответили на том конце, что-то глухо ударив.

А на столетней брусчатке были тысячи ног. Каждая из этих пар принадлежала человеку, и человеку разному. Здесь были женщины, старики и дети. Были и мужчины, что явно остались обездоленными после тупых и невероятно суровых мер государства. Здесь не было обезумевших от идей свободы офисных менеджеров, и прочей клоаки, что считалась теперь средним классом. Заявление о майдане было бы неправильно — здесь был пролетариат. Самый настоящий. Не самые фотогеничные и уставшие лица, которые явно не годились бы в чинуши. На бунт вышли рабочие. Над их головами были пронизанные пулеметными очередями плакаты с просьбой дать им хотя бы простую работу. Не закрывать все те заводы, что еще держались на плаву, после приватизации в девяностых. Олигархи сбегали за рубеж, прикарманив все свое состояние, а заводы вставали. Остановились автомобильные и текстильные фабрики, встали и мясные, молочные, немногочисленные станочные и ремонтные заводы, в том числе и иностранные, у которых «добрые» люди с Запада, с несомненно более благородными лицами, отобрали все лицензии на производства.

И всю эту людскую толпу с плакатами и транспарантами от кремлевских стен удерживали солдаты в полной защите, расквартированные из армейских броневиков. С теми самыми пластиковыми щитами, дубинками и уже боевыми патронами в автоматах. Им все это нужно было остановить. Издалека, только зайдя на площадь со стороны ГУМа, Среда заметил этих черно-синих солдатиков в глухих забралах, которые выстраивались в шеренги, быстро-быстро выставляя вперед себя щиты. Становилось понятно, что такими силами толпу было не сдержать, но они явно чего-то ждали. Они не применяли газы по толпе на площади, чтобы та еще сильнее не рассвирепела. Не стреляли пока по людям. Зачем-то очень нехорошим это было делать. И тут Диму осенило.

– — Они отсекают народ с улиц на площадь. — недовольно цокнул он, поворачиваясь к Моргане. — Им нужны все именно тут. Они не используют газы, чтобы не спровоцировать людей раньше времени. Ульяна! — он поднес к лицу рацию, озираясь, не следит ли кто за этим его действием. — Народ сгоняют на площадь, им нужен центр всего этого!

– — Как в Чехословакии… — протянула Вирхова. — Они ждут танки. Громову нужен был повод, чтобы ввести армию в город. И он его нашел, из-за этого идиота в кремлевском окошке!

– — Сколько у нас может быть времени? — взволнованно спросила Моргана. — Тут не меньше полу сотни тысяч человек. Начнется давка.

– — У нас его нет. — через паузу заключила та. — … Вижу черный дым. Это танковая колонна, меньше двух километров. Стой, стой! Еще! Со стороны Музея!

Дима обернулся. Глянул на старинное красное здание с несколькими башенками, пред которым на медном скакуне навсегда застыл маршал Жуков. Оттуда, с улицы, примыкающей к площади, появился едва заметный, среди толпы, зеленый металлический уголок брони, который мельтешил между головами. Затем еще и еще один! Под черными дымными облаками сгоревшей солярки, скрежеща гусеницами и разбивая брусчатку, двигались российские танки, с солдатами на броне. На головной машине гордо развивался триколор. Какая ирония…

– — С-сука… — протянул Среда, опустив руку с рацией.

Раздался холостой выстрел танковой пушки. Солдаты в черных шлемах будто бы приободрились, сразу же похватали автоматы и двинулись вперед. Людская масса сбавила свой накал. Под грохотом танкового калибра многие присели, а некоторые и вовсе сдали назад. Одно дело было ломиться на хиленькие полицейские баррикады, и совсем другое — переть с голыми руками против десятка танков. У армии было преимущество, не численное, но психологическое. Большинство из этих малограмотных, из-за системы образования, работяг танки видели только на КМБ, или же вообще по телевизору, где те в патриотическом порыве всегда рвали на бумаге иностранные консервные банки, конечно же американские «Абрамсы». Но, была и оговорка — на бумаге. Это хватало, чтобы за угловатыми линиями грохочущих и не самых больших, на самом деле, машин закрепилось амплуа непобедимого русского воина, что с целым веером разнообразных снарядов, от фугасов до «ломов», мог выкосить иностранное злобное войско. В любом ландшафте и на любых правилах.

Среда появлению танков не испугался, и даже не удивился. Он видел их во время «Черного Октября». Лишь слегка оглох на одно ухо после громыхнувшего залпа и огляделся на колонну. Там было не меньше полутора десятков машин. А ведь была и еще одна с другого направления. Моргана так и вообще не шелохнулась. Немка, последние несколько лет жившая в атмосфере жесткого неповиновения полицаям и противодействия властям, была уже приучена к виду танков на заваленных улицах. Только вот российские машины она видела если и не впервые, то точно очень давно. Куда более знакомым ей был бы сараеподобный, громадный, похожий больше на коробку с пушкой, немецкий, а значит и родной, «Леопард».

– — Они же не станут по нам стрелять?! — вопрошал кто-то из толпы. — Мы же их народ!

– — Армия — это инструмент насилия. — грубо усмехнулся Среда. — Они защищают интересы пузатых властителей, а не нас. И будьте уверены, если надо, они выстрелят.

– — Сперва завод, а теперь и это?! — раздался вопрос с другой стороны. — Что вообще происходит? Солдаты же под нашими флагами!

– — Ульяна, еще пара минут, и мы будем в котле. — пояснил в рацию Дима. — Необходимо уходить.

– — Знаю, но дай еще пару минут. — ответила та через динамик. — Они будут брать Кремль силой, но осталось понять, что они сделают с гражданскими.

– — Мы не сможем сделать сейчас ровно ничего. — выдохнул он. — У нас нет ни средств, ни сил, чтобы хотя бы заявить о себе. Необходимо отступить и придумать план действий, мы не можем лезть в лоб!

В рации было полнейшее молчание. Моргана с Димой переглянулись. Становилось боязно, не приключилось ли чего с их напарницей, что была на какой-то из крыш, похоже, что прильнувши к прицелу отобранной у одного из солдат винтовки. Ее готовили прекрасно, и не было никаких сомнений, что она знала все снайперские гнезда и могла отобрать запросто их оружие, но мало ли… Потеряла сноровку, или спину прихватило. Становилось уже страшно. Хотя, Дима начинал подозревать причину молчания. Ульяна практически никогда не сдавала назад — для нее это было немыслимо. Она действовала здесь и сейчас, точно зная, что удобную минуту никак нельзя потерять. И понятно, что это именно та, но вот можно было ли действовать? Женщина скорее всего сейчас думала, чтобы напридумывать себе такого, дабы не признавать это отступлением, или даже бегством. Танки, солдаты, гражданские — она бы не сдавала своих позиций в таком гамбите. Однако сейчас это было самым правильным решением, несмотря ни на что.

Танки встали в шеренгу, со скрежетом повернув на брусчатке площади. Ну хоть картину пиши — Мавзолей и с десяток танков перед ним с триколорами на башнях. Наверное, так и выглядят сны настоящего русского «патриота», что думает о возвращении сразу двух легендарных империй одновременно, не задумываясь о сути. От этой картины у Димы лицо повело так, что саркастический и злобный изгиб губ было бы проще показать на этой картине как простую линию. Его брови были подняты, а глаза широко открыты. Не моргая, он просто глядел на все это действо, держа в руке молчавшую рацию. Моргана взволнованно озиралась то на начинавшую разбегаться, кто куда, толпу, то на стоящего, будто истукан, Диму. Обеими руками взявшись за затылок, шумно выдохнула, поглядев на выстраивающиеся на марш танки. Со стороны набережной так же начало подниматься черное облако. Чадящие газотурбинные двигатели танков сигнализировали о скорейшем пополнении в ряду зеленых коробочек. Ситуация с каждым мгновением все больше накалялась, и толпа все больше сжималась. Давка началась.

– — Кремль продержится не больше двух суток… — Ульяна наконец выдала мысль, задумчиво вдохнув на том конце рации. — У нас есть время, чтобы продумать все до мелочей, но мы должны сюда еще вернуться.

– — Уходим? — переспросила Диму Моргана.

– — Вирхова точно подсобит Громову в отправке его на тот свет. — улыбнулся он, беря ее под руку и разворачиваясь. — Что нам делать сейчас, так это «оформить Съебастиана». Унестись отсюда на крыльях ветра. Как у Чайковского!

– — Бородина же? — смутилась немного немка. — Ладно, сути дела не меняет.

Плавно перейдя с быстрого шага на уже откровенный бег, вместе с утекающей по улицам толпой, пара двинулась от площади. Мимо мелькали лица. Под ногами падали и вставали какие-то люди. Началось то, от чего предрекали всех, во время подобных шествий. Людей просто затаптывали. Протянув между чужих ног руку, Среда вытянул оттуда какую-то девушку и подтолкнул ее вперед, вписав в удирающую от танков толпу людей.

Моргана остановилась. Широко раскрыв свои электронные глаза, уставилась вдаль через толстые линзы своих эрзац-очков. Вслед за ней, будто вкопанный, встал и Среда. Он, пригладив мокрые и соленые от пота волосы, оскалился и глянул в переулки. Людскую массу зажимали в тиски целые полки полиции, все в тех же черных шлемах. Дружинники вставали плечом к плечу. Выстраивались, словно в македонскую фалангу. Отделяли парочку от спасительной черной Волги, что была в переулке, как раз за спиной милиции. Единым шагом, в унисон, что под ногами начала содрогаться земля, это черное полчище двинулось вперед. Забило черными резиновыми дубинками по щитам, пытаясь отпугнуть от себя не знавшую, куда ей деваться, толпу разномастных людей. Кто-то из граждан просто на полном ходу влетал в щиты. Кто-то специально бил по ним ногами, но это было все равно, что слону дробина. Место выбитого солдата занимали новые, а тот уходил в глубину строя.

– — Они зажмут нас! — выкрикнула Моргана, сорвав с металлической руки перчатку. — Нужно прорваться!

– — Не думаю, что выйдет, но выбора, как обычно, нет. — выдохнул мужчина.

И настало мгновение. От напряжения внутри, словно каучуковый мячик, что сжимают со всех сторон, волны человеческой реки, текущей по центральным улочкам Москвы, столкнулись с щитами. Резкий удар сотен людей в ровные ряды славной российской полиции, ту совсем не ослабил. Наоборот, ряды еще сильнее поджались. Этот кубик из людей в черном стал еще прочнее. Состязание двух материй — разрозненной и обездоленной людской массы, и той, невероятно крепкой, слаженной, но малочисленной батареи из закованных в пластиковую броню, солдатиков. Здесь бы очень помогло оружие, но действовать так было нельзя. Только развяжет руки полицаев. А если они начнут работать боевыми, в передних рядах уже никто не выживет. Моргана и Дима как раз были там. Они одними из первых встретили щиты. Нужно было лишь проделать небольшую брешь в рядах. Рассыпать всю эту черную конструкцию, чтобы добраться до той стороны улицы, где уже ждала спасительная машина.

– — Надеюсь, Ульяне хватит ума уйти крышами… — сжимая кулак у пояса, произнес Среда. На мгновение выдохнул, собираясь с мыслями.

Протолкнувшись через пару рядов, что уже получали по хребту дубинками, Дима вдруг сблизился с одним из щитовиков. Тот подался вперед, желая ударить буйного гражданина своим щитом, но щит, на самом выпаде, схватили руки. Потянули его изо всей силы на себя. Потеряв равновесие, полисмен ушел в толпу и потерялся из виду, обронив свой черный шлем, который звякнул об асфальт. На мгновение образовалась та самая брешь в частоколе из пластиковых щитов. Проникнув в нее, Среда увернулся от двух ударов дубинками. Захватил одного из солдат так, чтобы закрыться от третьего. Поставив пленника на колено, он откинул его в сторону. Моргана в этот же момент, жестким ударом всего своего, казалось бы, хрупкого тельца, «въехала» в ряды полицейских. Титановым кулаком отоварила одного из солдат. Дури в ней было слишком много. Металлические поршни ее трудились так, что от тонированных забрал шлемов оставались только щепки. Под ними трещали уже лица. Но била она не слишком яростно — не убивала. Титановый кулак пролетал наискось. Компьютер в ее голове высчитывал все так, чтобы только прищелкнуть по носу нерадивого полицейского. Заблокировав одну из дубинок этой же рукой, она вывернулась, вырвав оружие у сотрудника и откинув его в сторону. Столкнувшись с ней спиной в толпе охраны, Среда провернулся вокруг своего корпуса, ногой отпинывая от себя еще одного солдата. Чуть не получил по голове, благо в последний момент Дениц поймала удар, на секунду переглянувшись с напарником. Они действовали как единый механизм, потому что Моргана видела все, что творилось вокруг. Ее было не перебороть, а вот Дима — обычный человек. Он окосел, когда по челюсти врезал чей-то кулак в перчатке. Едва сообразив, Среда убрался с линии удара еще двух дубинок. Шатаясь, отошел назад. Тряхнув головой, захватил одного из жандармов за руку. Сблизился с ним так, что чуть не ударился лбом в его лакированную черную каску с забралом. Другой рукой подбил то вверх, и вмазал по незащищенному лицу лбом, снова отшатнувшись назад.

Толпа, особенно в первых рядах, заметно приободрилась. Пара незнакомцев с невероятной сноровкой пробивалась вперед, и люди последовали за ними. Для них больше не было того нерушимого лика режима, который зажимал их в тиски. Теперь была пара героев, что поперла на пролом, несмотря ни на что. Геройство вдохновляло намного сильнее рисков смерти, так что людские массы охотно бросились вперед, подбирая с асфальта щиты и дубинки. Ударяли служителей буржуазного закона всем, чем только было можно. Но и те в свою очередь не унимались. Махали своими палками, что было сил, огревали щитами зазевавшихся «воителей», и крутили всех, кого могли. С некоторых сторон уже начали стрелять дробовики. Меж голов полетели резиновые круглые пули, и запахло жженых порохом.

Увернувшись от пистолета, Среда вывернул руку полицейского так, что вторая пуля прошлась в считанных сантиметрах от его живота. Слегка зацепила куртку. Рукой надавив на локтевой сустав, он ударил жандарма его же рукой с пистолетом прямо в шлем. Тот нажал на спуск. На этот раз пуля ушла вверх, чиркнув по забралу. Выдернув из пальцев травматический пистолет, Среда выдал полицейскому две пули точно в бронежилет, чтобы тот не умер, но точно почувствовал. Довернувшись, сразил так еще одного, и пистолет встал за задержку, не вернув затвор на положенное место. Поглядев на оружие, Дима получил удар дубинкой точно по животу и согнулся, отойдя на пару шагов назад. Сверху уже шел тяжелый удар, что должен был оказаться где-то в районе его макушки. Но ни через секунду, ни через две, его не последовало. Придя в себя, Среда увидел, как резиновую черную дубину сжимают серебристые титановые пальцы. Двинув плечом, Моргана выбила из шлема пластиковый кусок. Солдат схватился за голову. Ногой заблокировав подножку, она жестко вложила сложенную в кулак пятерню точно ему в бронежилет, помяв пластину. Скрючившись, служащий упал на асфальт. Поднявшись, Дима прижался к ее спине своей. Ожидал новых напастей.

Строй полиции рассыпался. Парочка смогла сделать самое главное — прорвать первую цепочку служителей государства, и поселить в сердца людей мысль о том, что эти черные солдаты точно такие же люди, с той же болью, и с теми же жизнями, что и у них. Хуже всех войн — гражданская война. Но еще хуже было поражение в ней. Потому единый, и практически не делимый в этот момент народ рвался на свободную, заваленную жжеными остовами машин и мусором улицу, через массивный полицейский строй. Тот уже поредел. Шансы с каждым мгновением все увеличивались. Солдаты медленно рассыпались в стороны, чтобы противостоять таким же рассыпавшим внутри фаланги бунтовщикам. Стороны плавно перемешивались, как растворы в химии. Протекала настоящая реакция, одним из катализаторов для которой стали как раз Дима и Моргана. С другой стороны улицы поджимал все новый и новый народ. Теперь путь точно был только один. Никто не желал бросаться под напирающие и все время стреляющие холостыми танки. Все было слишком жестко. Это превращалось скорее в очень плохую антиутопию. Власть сейчас творила то, что хотела…

Из-за рассыпавшегося полицейского строя выдалась минутка отдыха. Мотнув ушибленной головой, Дима прикрыл глаза от яркой вспышки. В толпе полиции разбился зажигательный коктейль. Людей прижало совсем, раз в бой шли настолько тяжелые средства. Недолго думая, Среда сдернул с себя куртку. Накинул ее одного из обожжённых полицаев. Похлопав по ней руками и сбив пламя, он перевернул солдата на спину, чтобы снять с него горящий бронежилет и шлем. Тут по хребтине врезали дубинкой. Мужчина встал на четвереньки, мостиком перепадая точно через спасенного им солдата. Почти не обратив внимания на боль, Дима дернул трос быстрого сброса жилета на полицейском. Рванул тлеющую грудную пластину на себя, чтобы человек просто не зажарился под своей формой. Тогда же по его спине прошелся еще один удар, и тело сковали чьи-то очень мощные руки. Его заломили, и начали поднимать, еще раз врезав по спине и животу. Дернувшись, мужчина попытался выбраться из полицейских объятий, но это у него не получилось. Сознание мутило, а по губам на подбородок катилась кровь. Запыхавшись, он трепыхался в руках блюстителей закона. Снова получил точно в череп. На мгновение обмякнув, оглох. Эти джентльмены умели выбивать душу за пару ударов.

Моргана поспешила на помощь. Путь ей перегородил солдат со щитом, что прикрылся им. Но титановая рука аккуратного на вид, женского тела без особого напряжения пробила этот щит. Выдернула его из рук солдата. Замерев на мгновение, полицейский достал травмат. Разрядил две пули точно Дениц в грудь. Но не тут-то было! Марс в ее голове сработал так, как было нужно. И, когда легкий пороховой дымок у самого дула свалил под потянувшим ветром, перед самым пистолетом блеснула рука Морганы. Ее титановые пальцы сжимали внутри кулака две резиновые, приплюснутые пули, которые та обронила на асфальт.

Но ее тело повело. Оно обмякло и расслабилось. Вместо обычного дневного света, на мгновение все покраснело. Блеснули глаза под очками. Отшатнувшись, Моргана взялась за голову, сжав ее до боли. Лицо повернуло от удара дубинкой. Та полоснула точно по титановому куску черепа, а он задорно звякнул. Второй удар прошелся по спине — автоматика не успела прикрыться от него. Трое солдат, явно поняв, что в этой девушке нечеловеческая мощность, закрутили ее. Еще два направили в голову помповые ружья.

Внезапно раздался выстрел. Не такой, как из травматического оружия. Намного громче, и будто бы благороднее. Из черного среза показалась остроносая пуля, вытолкнутая оттуда красивейшим цветом из догорающих пороховых газов. С невероятной скоростью та понеслась прямо через клубы черного масляного дыма. Пролетев через выбитое окошко сгоревшего автомобиля, пуля преодолела еще половину улицы. Впилась в черную чашку наколенника, у самого уха Димы. Среда сжался, посмотрев на то, как ошметки мышц полицейского окропили его сослуживцев. И те, не особо поняв, на мгновение застыли. Глянули в разные стороны, пытаясь найти стрелка. Еще выстрел! Бронежилет жандарма выбросил вперед сноп искр, явно сдавшись под чудовищной нагрузкой винтовочной пули. Еще! На асфальт с той стороны улицы сыпались распухшие гильзы. Скатывались по капоту вставшей посредине дороги Волги. Рук, что сковывали Диму, оставалось все меньше и меньше. Выдернув у раненного в голову солдата травмат, мужчина вскинул его, угрожая полицейским. Оскалившись, он глянул на Моргану. У нее все то же самое. Полицейские вокруг нее лежали с ранениями.

Там вдалеке была фигура. Встав за капотом черного автомобиля, и положив на рюкзак длинную винтовку Драгунова, стрелял человек в черной маске. Но не нужно было быть Шерлоком Холмсом, чтобы понимать, что единственный, кто жаждал освобождения Димы и Морганы, да и стрелял так, будто спит с оружием — это Ульяна. Именно она и спасла напарников, ранив с десяток полицейских. Она как всегда — на пролом…

Вскинула винтовку вверх и стащила с капота рюкзак. Быстро закинув его за спину, Вирхова убралась за Волгу, пока ее не подстрелили. Моргана и Дима рванули к машине. С две сотни метров дикого спринта, и они были почти у самого ее капота. По стеклам и дверям врезали пули. Недалеко был глубинный полицейский кордон, что проснулся сейчас. Они вышли из переулков, перегороженных полицейскими КАМАЗами, и открыли огонь. Прикрывшись рукой, и изредка пытаясь отстреливаться из травматического пистолета, перемахнув через капот, Среда запрыгнул в машину. Едва успел сесть, как Моргана ударила по педали газа. Машина, свистя покрышками, со всего хода подалась назад, заскакивая задом в единственный свободный и очень узкий, пешеходный переулок. Выскочила в какой-то двор. Повернув голову, Моргана смотрела, как бы попасть в кирпичную арку меж домов, чтобы вылететь на ту сторону улицы, и смотаться уже с этого места. Но, заодно она застала и то, как Ульяна сдирает с шрамированного лица черную вязанную маску, растряхивая свои густые черные волосы. Утерев лицо, Вирхова отставила от себя винтовку и взялась рукой за пассажирское кресло.

– — На кой черт было стрелять боевыми?! — в сердцах спросил Среда, выдрав обойму из травматического пистолета, проверяя боезапас. — Ты же их спровоцировала сейчас!

– — Так может вернешься к ним обратно, а!? — на не менее повышенных тонах дернулась она вперед. — Ты же недостаточно дубинок, блять, накушался, да?! Не задавай идиотских вопросов!

— Это же наши люди под шлемами! — сбавил тогда Среда, выдохнув. — Нельзя было так!

– — Нельзя или можно… так было нужно. — сурово встретила его слова Ульяна, фыркнув и пихнув его кресло вперед. — Они бы просто затоптали вас, или шлепнули по приказу Громова, как прознали бы, что ты из силовиков! Это был единственный выход, чтобы убраться отсюда, и я его вам дала. Думаешь меня совесть на мучает?!

– — Она у тебя медвежья. Просыпается только в сезон. — помотал головой он, кинув в ноги отобранный пистолет. — Так и чего же мы добились? Для чего все эти жертвы?!

– — Говоришь так, будто это я собрала этих людей на площади. — закурила Ульяна, собираясь с мыслями. — Я ошибалась. Похоже, это и правда трудяги и замученные люди. Я тут прознала — в последний месяц, с начала войны, закрылась почти треть заводов легкой и пищевой промышленности в стране. Все пашут только на оборонку, а вот успехов на фронте нет. Этот бунт был справедливым, скорее всего он просто приглянулся Громову. Или это был его злой умысел… Хуй его знает! В любом случае, армия тут, сто процентов, замешана. На Болотной было больше, на Украине было больше, но танки ввели сейчас. Вот и гадай — не для самого Кремля ли. И, судя по всему, эта догадка будет более, чем верной.

– — Откуда ты знаешь? — спросила Моргана, как только машина выехала на пустую дорогу.

– — Оперативные данные. — протянула Вирхова вперед какие-то листы с отчетами на русском языке. — Громов трижды просил Главного предоставит ему единоличный доступ к ядерному арсеналу страны. Тот не подписал. Хоть на что-то сгодился. Громов — русский нацист. Он жаждет доступа к ракетам. Если получит, черт его знает, что придет ему на ум.

– — Он же итак командующий РВСН? Да и к тому же исполняющий обязанности Министра Обороны, сразу после того, как вылечился от взрыва в Министерстве. — пожал плечами Среда. — Это бред какой-то!

– — Да читай ты дальше, бля! — Ульяна ткнула пальцем в бумаги. — Президент личным приказом ограничил его деятельность в сфере стратегического вооружения. Ему подвластны только старые «Грады» и неядерные «Искандеры». Не больше этого. Единственное, что удерживает его от термоядерной кнопки, запускающей тысячи ракет… Это Кремль…

Часть 12

Когда побитая Волга вкатилась за ворота воинской части, было уже далеко за вечер. Солнце клонилось за горизонт, но все еще наполняло светом летний небосвод. В его лучах метался пресловутый пух, с посаженных большевиками тополей. С запада натаскивало облака. По очереди загорались лампы на фонарях. Под ними парами, а иногда и тройками копошились какие-то солдатики. На широкий плац, скрипя гусеницами по побитому жизнью асфальту выкатывались легкие десантные машины с автоматическими пушками. Все это больше походило на смотр, если не знать про откровенно поздний час. Уже должен был трубиться отбой, но нет. Прошел сигнал боевой тревоги, и вот, часть готовилась к дальнейшим распоряжениям. На машины, которые успели отвести из боев за Каспий и Кавказ, краской наносились новые номера. Замазывались или заваривались пулевые отверстия, чинились поломанные петли гусениц, отмывались и красились катки. Десантники в пятнистой форме передавали друг другу по цепочке ящики с боеприпасами и грузили все это в «Уралы» с тентовыми кузовами.

– — Тормози. — приказала Ульяна, и на ходу выскочила из машины, наперевес нескольким офицерам.

Кажется, она остановила их одним только свои видом. Начала отчитывать, как привыкла. Активно жестикулировала, крутила головой, вопрошая. А те, не зная, что ответить, говорили то, что совсем не нравилось опальной генеральше, без какого-либо звания. Все держалось только на авторитете и на доверии, но и того и того у Вирховой было на несколько вагонов и маленькую тележка.

– — Почему все ее так боятся и так почитают? — спросила Моргана, глядя на то, как под моросящим дождиком, который Ульяну вообще никак не колыхал, та отчитывает солдат сразу за все, так еще и подряд. — Она же здесь вообще никто.

– — Ульяна, буквально, символ стойкости советского десанта. — спокойно объяснял Среда, утирая ушибленную челюсть и оглядывая сбитые костяшки. — Никто не знает, как она получила этот шрам. Точно известно только то, что это было в бою, в котором она одержала победу. Говорят, она была единственной выжившей, когда их колонну разбили где-то под Кандагаром в Афганистане. Она сталь, а не человек.

– — Похоже, что ты ее не сильно то и любишь. — скосилась на него девушка, ухмыльнувшись.

– — Вирхова крайне своенравная особа. Никогда не знаешь, что она выкинет дальше. — Дима лишь пожал плечами, моментально выдав ответ. — Она была моим воспитателем. Все, что я умею — это она. Помогла и с устройством в силовые ведомства, но она просто… — растянул мужчина, на мгновение прикрыл глаза. — Ужас какая прямолинейная временами и даже грубая. Но у нее одна очень уникальная особенность, которую я заметил только в последнее время. Никто не может ее убить.

— Значит, с ней мы не пропадем?

– — С ней гарантированно не пропадет только она сама…

В этот момент открылась задняя дверь машины, и Вирхова поспешно села на мягчайший диван. До этого потрясла ботинками снаружи машины, чтобы не тащить грязь в идеально чистый салон. Слегка прихлопнув дверью, она пятерней расчесала черные, как смола, волосы, откинувшись на спинку и расслабившись. Но что-то в ее лице было явно недовольное. В зеркале заднего вида Моргана сцепилась с ней взглядом. Однако, не выдержав сурового напора той, девушка медленно нажала на газ. Машина плавно покатилась к месту дислокации. Ульяна почесала переносицу своего, с южными нотками, носа. Костяшками пальцев полоснула по шраму, тяжело выдохнув. На вопрос: «Что случилось?», она ответила даже до того, как его задали:

– — По воинским частям разошлась боевая тревога. Все куда серьезнее, чем мы думали. Времени на то, чтоб сиськи мять уже нет. Если Громов пришлет из глубины страны войска под Москву, то он, во-первых, спровоцирует НАТО, что совершенно не нужно. А во-вторых… наши шансы на действие уменьшаются, ровно вот так: — подняв руку над головой, она будто по ступенькам спустила ее вниз. — Па-па-па-па-па-па! И бы будем точно между моих коленок!

– — Не вижу ничего плохого в твоих коленках. — съязвил Среда, не поворачиваясь.

– — Дима, там п… п… — она мгновение подумала, чтобы не коверкать богатство русского языка непристойностями. — Плохо там все, если очень уж цензурно. Я попросила командующего всем и вся на этой базе, зайти. Будем решать, что нам стоит сделать.

Через несколько минут, и пару виражей вокруг нежилого корпуса, где горело лишь одно окошко, Волга остановилась. Все дружным шагом покинули ее салон. Троица, где впереди всегда была Ульяна, затопала по лужицам на мокрой дороге ко входу в бывшую казарму. На входе их встретила лишь полуразваленная тумба и отклеивающиеся бумажки с положениями и всяческими правилами, в том числе и дневальному, которого сейчас тут, естественно, не было. Гордо прошагав вдоль рядов железных кроватей, Ульяна, проведя за собой остальных, завернула точно к кабинету. Там все еще сидел Груз, копошился в своих бумажках. Но оттуда послышались какие-то странные шорохи. Это была не привычная тишина и едва слышимое гудение газовых ламп, это был… будто бы смех.

Вирхова сперва замерла, но затем потянулась к дверце, чтобы открыть. Пальцы легли не на ручку, а на теплую кожу — ее опередил Дима, бесшумно обойдя бывшую большую начальницу. Немного надавив, он мягко открыл дверь. На него стали смотреть не одни глаза, а сразу три пары. Здесь, помимо седого, но явно дающего фору в форме всем молодым, старика, была Аврора — Димина дочь. А на подоконнике, свесив ноги к чугунной батарее, сидела и Славя. На мгновение по спине мужчины прокатился какой-то холодок. Все же окружение на базе было точно не для женщин. Но потом как-то само отпустило. На сердце стало гораздо теплее. Обстановка была тут практически домашней. На небольшой площади было много людей, но не тесно — уютно. Не было никакой напряженности и девушки улыбались. И, даже вечно уставший и понурый, но иногда все же выдающий не сильную лыбу, Груз не выглядел таковым. Он словно светился от счастья, когда видел вокруг себя тех, кто годился бы ему в дочери и внучки. Кажется, в суровом чекисте пробуждалась настоящая человеческая забота.

– — Привет. — спокойно поздоровалась с отцом Аврора. — У тебя такой вид, будто ты жмурика увидел.

– — Что? — он смутился, но потом отошёл от ступора. — Откуда ты понабралась этих слов. Слава? И почему вы не дома?

– — Я смотрела Гоблина. Он чумовой мужик! — выдала та напыщенно, утерев веснушчатые щечки. Она росла не по дням, а по часам. — Ты знал, что он из полиции?

– — Малыш, он из милиции. Между ними большая разница. — Дима перевел взгляд с нее на Брониславу. — Вы почему не дома? Время же позднее. Я думал навестить вас завтра.

– — Ты так уже весь месяц говоришь, но по итогу появился всего раза… — наигранно попыталась вспомнить та, встав с подоконника. — Раза… три, не, нет! Четыре! В этом месяце рекорд. Вот и решили сами навестить. Сели на электричку, вышли на ближайшей станции, и вот — мы здесь. А ты не рад?

– — Невероятно рад. Невероятно рад тому, что ты притащила ребенка на военную базу, где кучи мужиков,под сотню кило ее просто затопчут. И я молчу про те БМД, что сейчас впопыхах собирают на плацу. — спокойно выдал Дима, сближаясь с ними.

– — Но я уже не ребенок! — встрепенулась Аврора. — Папа, мне уже пятнадцать!

– — Тебе ЕЩЕ пятнадцать. — скосился он на нее.

– — У, так тебе всего пятнадцать? — исказив сатирическую мину на своем старом и суровом лице, выдал Груз. — Я-то думал, что ты уже совсем большая… А по виду и не скажешь. Уже на голову выше меня — старика.

– — Перестань ей подыгрывать. — устало сказал Среда, повернувшись к тому. — Малыш, пойдем мы с тобой наедине поговорим?

– — Опять будет морали читать… — выходя за двери, бросила Аврора, на что ее отец поднял бровь. Тот поглядел на Моргану, пожавшую плечами, а затем на Славу.

– — Я ей морали читаю?!

– — Почти постоянно. — спокойно ответила ему сестра.

На мгновение закрыв глаза и собравшись с мыслями, Дима вышел за двери. Оставил всех остальных за несколькими сантиметрами клееной доски, оббитой искусственной кожей. Остановившись на пару секунд, заметил в темноте своего ребенка, что, явно обиженно, подпрыгивал на пружинах старой солдатской кровати, скрипевшей на весь корпус. Среда двинулся к ней. Аврора даже не смотрела на то, как папа к ней подходит. Она просто отвернулась, сложила тоненькое ручки на коленках, и все скрипела и скрипела кроватью так, что уши вяли. Не то, чтобы Диму это не раздражало, но слова Славы его задели. Ведь и правда, нужно было просто спокойно поговорить, не читать ей нотации и морали. И почему он решил, что это вообще хорошая идея? Отец воспитывал его не так. Хотя, возможно еще и потому, что Среда-старший был уже не при делах, и последние свои годы доживал в мире и спокойствии, несмотря на то что вокруг рушилась его страна, которую он столько лет клялся защищать и защищал. Дима же выбрал путь наиболее легкий — нравоучения, в купе с невыполненными обещаниями. Он же ничего не знал о своей дочери! Всегда пропадал на работе, и появлялся за полночь, по нескольку раз на неделе, если повезет.

И вот сейчас выдался момент. Его нужно было лишь не пропустить, не исказить и не предать своим словам того оттенка нравоучений, что был всегда. Среда не обращал внимания ни на что. Ни на полумрак, иногда превращавшийся в кромешную темень, ни на страшный скрип давно проржавевшей кровати. Просто как заколдованный глядел на свою дочку. Выдохнув, он осторожно зашел, как говорят, с носа, и присел перед Авророй на корточки. Заглянул ей в едва блестящие в общей темени глазки. Она стыдливо отвела их в сторону. Все же за бунтарской оберткой крылась очень чуткая натурой, которая вот-вот расплачется.

– — Ну, ты можешь начинать… — выдала она тихо. — Как умеешь.

– — Я постараюсь без этого. — улыбнулся он ей, но вышло не очень. Аврора ему не поверила. — Я и правда хочу просто поговорить. Когда еще мне выдастся подобный шанс?

– — Ты сам их избегал.

– — Но теперь не убежал, видишь. — прихлопнул себя по карманам тот. — Я вот, здесь! Сижу перед тобой на корточках и пытаюсь подобрать слова. Но, скажу, наверное, лишь то, что я просто хочу, чтобы ты была в полнейшей безопасности. Чтобы тебе ничего и никогда не угрожало. Аврор, мне ведь хватало поводов усомниться в безопасности окружающего мира столько раз, что и представить трудно. Ты ведь сама все прекрасно знаешь. Я просто хочу уберечь тебя. Так, как не смог твою маму.

– — В чем смысл хоть трижды безопасного мира, если в нем нету родителей? — всхлипнув, спросила она, уронив на руки слезинку. — Я ведь не кактус, и не фикус на окошке! Мне вообще не нужна безопасность, если я одна. Когда ты наконец будешь моим папой, а не телохранителем?!

– — Прости меня, Аврора. — Дима медленно взял ее за пальчики, попытавшись хоть на мгновение дать ей собственное тепло. Ее холодная кожа отказывалась принимать это. Девочку потряхивало, как при ознобе, и между ними словно встала настоящая стенка. — Но я пока не могу. Мой долг сейчас сохранить хоть какой-то мир, чтобы в нем была жизнь для тебя. В чем будет смысл, если мы проживем всего пару дней, в тех реалиях, что сейчас в мире?

– — Мы проживем их вместе. — всхлипнув еще раз, она поглядела ему в глаза. — Вместе, понимаешь?… Что вообще происходит, пап?

Диму будто бы прошибло током. Он не знал, что ей ответить. Происходила полнейшая неразбериха. Мир вокруг катился в такую пропасть, что и описать трудно. Не каждый взрослый организм сдержит такую нагрузку на нервы, когда узнает! А здесь — маленькое, практически беззащитное создание, которое вот так сидит и роняет слезинки на голый металл солдатской кровати. Что ей можно было сказать? Только то, что она хотела бы услышать.

– — Все будет хорошо, Аврора. — наконец обнял он ее, на мгновение. — Все будет хорошо, я тебе обещаю…

– — Тетя Ульяна достала нам билеты на Камчатку. — неожиданно выдала девочка. — Почему мы должны уехать? Мы ведь вылетаем сегодня и заехали, чтобы хоть еще раз увидеться.

– — Так будет просто правильно. — мягко ответил ей Дима, а сам внутри несколько озлобился на Вирхову, что она ему этого не сказала. Ну, чертовка. — Я уверен, что тебе там понравится. Мы здесь просто немного приберемся и все.

– — Почему ты не хочешь сказать мне правду? — снова спросила его дочь.

– — Аврора! — воскликнула несколько позади нее Бронислава. — Мы на самолет опоздаем! Нас, итак, военные согласились подбросить, давай, нельзя опаздывать!

Так ничего и не сказав, Дима только помог ей встать с самой неудобной кровати на свете. Разогнувшись и выпрямившись, он еще раз глянул в обиженные глаза Авроры, которая опять перестала смотреть на него. Она так и не получила ответа, хотя он был ей нужен. Но Дима просто не знал, что сказать. У него был опыт в жестких боях, в разведке и диверсиях, но не в общении с детьми, тем более настолько близкими.

И снова он отпускал ее. За руку передал сестре. Та поджала уголки губ, понимающе кивнула, мол, ты молодец. А у него на душе заскреблись кошки. Среда понимал, что так будет и вправду правильнее. Зачем ей всего несколько дней, дарованных атомными часами, если у нее может быть целая жизнь, которую от себя отдал ей отец. Теперь нужно было лишь только то, чтобы все получилось. Нужна была победа…

…Через несколько минут сваренные из толстого металла, с колючей проволокой ворота, что отделяли воинскую часть от внешнего мира, раскрылись. К ним выкатилась штабная машина, с парой солдат внутри, и двумя женскими фигурами — одной побольше, а другой поменьше. Некрупный, моросящий дождик сбрызгивал зеленую крышу, и разбивался об начищенные стекла УАЗа. Как только солдат на посту проверил все документы и вручную открыл полосатый шлагбаум из толстой цельной железной балки, с бетонным грузом на конце, джип выкатился на дорогу за воротами. Зарычав двигателем, исчез из виду, сверкнув напоследок задники фарами. За всем этим Дима наблюдал издалека. Сгорбившись, он сидел на лавочке под фонарем. Не отрывал взгляда от ворот. Вдохнул, поправив мокрую куртку. Он очень не хотел отпускать свою дочь, но знал, что так будет лучше всем. Ему спокойнее, а ей — безопаснее. Обернувшись, мужчина услышал легкие, беззвучные шаги в берцовых сапогах. Не каждый мог так подкрасться в подобной обуви к нему, но это была Ульяна, тут и гадать было не нужно. Медленно поднявшись, Среда застегнул куртку и смахнул лишнюю влагу с волос и лица, на которую до сих пор не обращал ни малейшего внимания. Не поворачиваясь к Вирховой, скрестил руки на груди.

– — Грустно наблюдать вот так, как они уходят. — тихо сказала Ульяна, зашуршав пачкой «Примы». Достала себе одну. — Каждый раз думаешь: почему ты не с ними… И каждый раз понимаешь, что так нужно.

– — Тебе легко говорить. Откуда ты их берешь? — через плечо обернувшись, он скосился на пачку в руках.

– — Ты не поверишь! — разведя руками с наиграно-безумным вытаращенным взглядом, сказала она, не выпуская сигарету из губ. — Покупаю! Человечество давно придумало деньги и заводские сигареты.

– — Я в смысле… — цокнув, Среда потер переносицу, на мгновение зажмурившись. — Как ты еще не померла от такого количества сигарет?

– — А хер его знает. — снова развела руками она. И пространство несильно осветило пламя ее спички. — Видимо в Советском Союзе ковали слишком здоровых людей. А сейчас все не то. Да и все не так. Как-то снизу все поднялось наверх. Все, что было плохим, в мгновение стало хорошим, а хорошее стало не в почете. Понятно, что такой мир не мог держаться долго… Построить башню из слоновой кости нельзя лишь думая об этом, и не прикладывая ни-ка-ких усилий.

– — Да, каждые лет десять одно и то же. — выдохнул Дима, наконец повернувшись к Ульяне. Та даже несколько улыбнулась, затянувшись. — Все одни и те же лица в телевизоре. Обещают, обещают и обещают. И вот… Может, Громов не такой уж плохой человек, раз захотел все-таки хоть что-то поменять.

– — Да, и вернуть Россию на «истинный путь». Херь собачья. — махнула рукой Вирхова, выпустив сизый дым носом. — Вернуть Империю с царем во дворце, и холуями в лаптях. И что бы нами правил все тот же контингент, но теперь уже потому, что «русского духа» в них больше, чем в нас. А меня с моей таджикской мордашкой так и вовсе, определять куда-нибудь… руду добывать. Не, черта с два ему! Я не дам ему нажать на кнопку. Я не дам ему воспользоваться всем советским наследием по цели. Похоже, мы единственные сейчас, кто может еще хоть что-то предпринять…

– — Так и какой у тебя план? Ты же знаешь, мы все — с тобой.

– — Ты молоток… — прихлопнув его по плечу, улыбнулась Ульяна. Развернулась и зашагала обратно в казармы.

… Махнув рукой над столом, Вирхова раскатала по Т-образной столешнице карту Кремля, с какими-то маркерными отметками, надписями и цифрами. На отдельных листах и картах были подсобные и подвальные помещения крепости. Было видно, что женщина подготовилась основательно. Над картой склонились все. Изучали каждый ее миллиметр, и дивились тому, что все это Ульяна смогла достать чуть ли не по первому же зову. У нее точно был какой-то очень весомый источник за гранью видения. Она могла достать из воздуха все, что ей было нужно.

– — Товарищи, перед вами сердце нашей Родины. — властным и четким командирским голосом Ульяна начала раскрывать детали своего плана. — Это Московский Кремль — самая защищенная крепость на всем евразийском континенте. У нее автономные системы противоракетной и противовоздушной обороны, несколько противоатомных бункеров, способных выдержать прямой удар любой НАТОвской баллистической ракеты! И главное — Центр Управления стратегическими комплексами. Наша задача: взять его, и как можно быстрее.

– — У-у-у-у-у… — протянул Ганс, стоявший как раз напротив Вирховой. Он чуть пододвинул карту к себе. — Задача, крайне не из легких. Это вам не притон штурмовать…

– — Судя по этим картам, пульт дублирован. — прищурилась Моргана, проведя металлическим пальцем по карте катакомб.

– — Именно так. — согласилась Ульяна. — И наша задача не допустить к ним Громова, или кого-бы то ни были из его бригады. По моим данным, в центре Москвы сейчас больше двадцати танков Т-72 и Т-80. В течение трех дней прибудет еще столько же. В добавок несколько тяжелых ракетных и огнеметных систем. Их главная цель — сломить оборону крепости. Как автоматическую, так и солдатскую. По военному регламенту там должна оставаться рота гарнизона, а также часть кремлевского полка, не считая гражданский и дипломатический персонал. Мы должны влезть в самый эпицентр предстоящей бойни, и выйти оттуда с гордо поднятой головой.

– — Уже есть варианты, как это сделать? — спросил Среда, встретившись взглядом с «несколько» удивленным Кельтом и Вагнером, что были напротив него. — Судя по всему, эта крепость неприступна.

– — Боеприпасы заканчиваются у всех. — спокойно высказал Груз. Ульяна мягко положила руку ему на плечо. — Без поддержки тыловых служб, а они их уже лишились, солдаты в Кремле расстреляют все через несколько часов ожесточенного боя.

– — Эта крепость и правда неприступна. — продолжила Ульяна, усмехнувшись. — Но, с воздуха и земли. А вот с водой есть кое-какие проблемы… — пододвинув к себе одну из бумаг, она показала ее всем. Там была карта Москвы-реки. — В сорок девятом, по плану ремонта катакомб Кремля, было расширено правое крыло подземного комплекса, которое уткнулось стенка в стенку со старой тюрьмой Ивана Грозного. А от той к реке шел водовод, который должен был обеспечить защитников тогдашнего белокаменного Кремля водой во время длительных осад. Вход в него расположен ниже уровня воды. Это обеспечивало ему маскировку. Этот тоннель — наш единственный путь, чтобы попасть в крепость. Этим займется группа Дениц и Среды. — она повернулась к ним. — Это ваша задача. Берете всех своих, и вскрываете этот тоннель. Вам необходимо взорвать стенку и попасть в правое крыло подземного комплекса Кремля.

– — Зачистка? — спросил Среда, распрямившись и сложив руки на груди.

– — По необходимости. Возможно, гарнизон встанет на нашу сторону. — ответила ему та, подняв голову. Утерла шрам на щеке. — Ваша первоочередная задача состоит в том, чтобы отключить системы противовоздушной обороны. Далее, заблокировать пульт управления запусками на верхнем ярусе. Этот пульт имеет преимущество и над чемоданчиком, и над тем, что есть в президентском бункере. Моргана — это на тебе.

– — Идет, я поняла. — кивнула девушка тогда, пододвинув на нос очки. — Но мы не сможем долго держаться внутри.

– — Эту проблему я беру на себя. — ухмыльнувшись, Ульяна распрямилась и сцепила руки позади себя. Показала свою по-настоящему солдатскую осанку. — Будьте уверены, я прикрою вас так, как еще никто не прикрывал.

– — Если все это получится, то мы войдем в историю. — нервно сглотнув, выдал Ганс и почесал мокрую от волнения щетину на остром подбородке.

– — Только вместе мы сможем оттянуть конец света. — подытожила Вирхова. — Вместе, товарищи. Это наш шанс все вернуть в нужное русло.

Наконец, на мощной груди руки сложил и Груз, до этого размеренным движением причесав седые волосы. Повернув свою, будто вырезанную из цельного куска скалы голову, с по-настоящему дубовым лицом, он встретился взглядом со всеми немцами по очереди. Затем глянул точно на Диму, словно измеряя его снизу доверху. Размеренно и мелко кивнул.

– — Мы смогли найти несколько дыхательных аппаратов. — выдал чекист, кашлянув в кулак. — Они уже в багажнике Волги. Воздуха там хватит на небольшую химическую войну.

– — Когда начинаем? — неожиданно раздался баритон Вагнера, и его музыкальные пальцы брякнули по столу барабанной дробью.

– — Сейчас же. — сунув очередную сигарету в зубы, хлопнула в ладоши Ульяна, разводя руки в стороны. — Все. — а затем махнула. — На взлет! Груз, пусть на аэродроме заправляют Ильюшины. Мы высыплемся ему на башку, как снег в сентябре!

Часть 13

Как только в оставшихся оконных стёклышках засверкали первые лучи солнца, на улицах осажденной столицы показалась черная ревущая мотором Волга. Она на всех парах мчалась через улицы, заставленные остовами и сгоревшими мусорными баками, баррикадами и кучами шин, к самому центру. Остановка была назначена практически у самой реки, но на противоположном от Кремля берегу. Там была расположена батарея из нескольких танков, которые держали на прицеле кирпичные и побитые снарядами стены, но нужно было не доезжать до них, чтобы не быть обнаруженными. И тогда, только заслышав издалека знакомую канонаду, Моргана повернула руль. Авто послушно ушло в какой-то проулок, а затем во дворы, где и встало у одного из подъездов. Выйдя из машины, Моргана моментально вгрызлась своим демоническим сине-голубым взглядом в один из чугунных канализационных люков, видя явно больше, чем все остальные. За ней вальяжно с заднего сидения поднялся и Вагнер, будучи в плечах рада в два ее больше. Затем Кельт. С другой стороны, синхронно с Димой, машину покинул и Ганс, обменявшись с тем парой слов.

– — Сможем зайти здесь. — выдала девушка.

В эту же секунду в расстояние между люком и кольцом, в котором он лежал, вонзился лом. Поддав тем вниз, Вагнер сдвинул чугунный блин, и приподнял его. Кельт, явно не хило напрягая все мышцы, что аж оскал раздвинул щеки, отодвинул его в сторону. Открылась не самая приятная дыра в земле. За люком была только темнота и пара замшелых металлических скоб, которые тут явно со времен Сталина. Размяв химические палочки, Моргана кинула их вниз. Те подсветили мутную жижу на дне колодца. Работенка была не из приятных, но ее нужно было сделать. От Кремля группу отделяла только река и с две сотни метров старого и широкого канализационного рукава, который был давно заброшен и не использовался уже даже в Союзе. Моргана развернула на руках карту, которую смогла одолжить у Ульяны. Показала Диме точку входа. Тот лишь кивнул, глядя как немцы выгружают из багажника баллоны с воздухом. Там же было и оружие — передовой отряд поехал вооруженным до зубов.

Основу боекомплекта составляли короткие Калашниковы с глушителями. Взяв свой и с четким щелчком присоеденив магазин, Среда повесил его на шее. Застегнул на груди разгрузочный жилет, прямо поверх небольшого бронежилета. Тот, судя по габаритам, был скорее для вида, чем для полноценной защиты. Специальных плавательных костюмов не было — только баллоны. Уж неизвестно, откуда Груз и Ульяна смогли их найти на воздушно-десантной базе, но факт оставался фактом, они могли, кажется, абсолютно все. Был кто-то третий в их команде. И эта мысль проскакивала в Диминой голове все чаще и чаще. Невидимая рука, которая все сможет подать так, как это было нужно. Документы, информация и радиостанции… Играл кто-то еще….

– — Готовы? — с хлопком закрыв багажник, Среда осмотрел побитые домовые окошки. Некоторые из них были заклеены простым малярным скотчем, чтобы от очередного танкового залпа не разлетелись на осколки. — Мы преодолеем двести два метра по канализационному рукаву. Затем зайдем в старый выпускной канал. Дальше река и… Кремль.

– — Готовы, как никогда! — совсем не уверенно вдохнул Ганс. — Никогда такого не было, и вот опять…

– — Не дрейфь, старик. — прихлопнул его по спине Кельт. — Если что — ты умрешь первым.

– — Очень смешно, мать твою! — показав тому средний палец в ответ на его едкую остроту и последующую ухмылку, Ганс полез в люк. Он был первым. — Ладно, это лучше нашего метрополитена…

… Даже в такой, похожей на огромную кишку, где до щиколотки доходит зловонная жижа, трубе, достаточно глубоко под землей было слышно, как от танковых гусениц дрожит московская земля, как под массой катков ходит столетняя брусчатка. Не редко слышались и выстрелы на той и на этой стороне реки. Как раз над головами всех пятерых. Они прошли достаточно и должны были оказаться уже совсем под танками. Светя впереди себя фонариками и пригибаясь, чтобы не зацепить свисающие с потолка сталактиты, о природе появления которых никто и знать не хотел, солдаты продирались к реке. Иногда останавливались, когда наверху раздавался тяжелый выстрел из танковой пушки. Громов решил основательно расшатать оборону крепости. Но, если верить Ульяне, а ей очень хотелось верить, взять нахрапом обитель российского президента было не так-то просто. Этот крепкий орешек из красного кирпича закалила не одна война. Он выдержит, казалось, все. Но на любой орешек был свой молоток. Нужно было укреплять его оборону. Не то, чтобы три сотни десантников были сильным укреплением, однако отодвинуть неизбежное они уж точно могли…

– — Дима, ты думаешь мы сможем противостоять Громову? — неожиданно спросил Вагнер.

– — У нас на это есть неплохие шансы. — ухмыльнулся тот, явно слукавив. — Ульяну все равно будет не переубедить. Таки почему бы не дать ей свободу действа? Пришли.

Перед Морганой — головной в колонне — оказалась сваренная из очень толстой арматуры сетчатая круглая дверца на одном массивном шпингалете и таком же несокрушимом навесе. На всем был выбит даже год. Если верить ему, то этому металлу уже больше семидесяти. Сохранился невероятно хорошо, для своих-то лет. Четким движением подбив металлической рукой шпингалет, Дениц открыла дико скрипучую и ржавую дверцу. Зашла за нее. Там была точно такая же труба, как и та, по которой все шли до этого. Только теперь она вела немного в сторону и вниз, будто в аквапарке.

Еще несколько мгновений спустя, впереди показался шлюз, который вел точно вниз. Поддев очередной чугунный люк, мужчины отвалили его в сторону. Тот, катнувшись как монетка по столу, громыхнул и замер. Все посмотрели вниз. Там плескалась вода. Они были уже у самой реки, и это последняя часть канализации. В этих кротовых норах не так просто разобраться без того компьютера в голове Морганы. Именно она смогла провести всех по трубам и не заблудиться. Сверившись по часам, и открыв баллоны, солдаты по очереди спрыгнули в люк. Погрузились в темную и прохладную воду, в которой плавал непонятный и очень старый мусор. Труба эта была едва ли больше по диаметру чем предыдущие, а потому приводнение было не назвать мягким. Ноги были в наросшем в трубе иле, а голова упиралась в потолок. Находиться тут можно было только горизонтально. Сразу же заняв правильное положение в воде, Среда поплыл за Морганой, которая была уже у самой решетки в реку. С той стороны пробивался едва ли значительный свет, но все же — они стали еще ближе к цели. Оставалось только преодолеть решетку. Долго на своем месте она не продержалась. Поддев маленькой фомкой ржавую толстую железку, Моргана подалась всем телом на нее. Рычаг пусть был и не самый большой, но этого хватило с головой. Сделанные еще в середине прошлого века замки слетели с петель. Упали на дно трубы. Решетка открыла доступ к реке. Оставалось преодолеть только ее.

Вода в реке была значительно приятнее. Она чище, и намного свежее, несмотря на то что на дне все равно хватало огромных куч инородного мусора. Ни для кого не секрет, что ее чистили, особенно около Кремля. Но это не мешало ей наполняться снова. Когда-то плодовитая рыбой река, на берегах которой, прямо на мостовых, стояли мужчины с удочками, теперь была больше похожа на канализацию. В девяностые, Дима помнил, ее начали заполнять взорванные иномарки, люди с бетонными тазиками на ногах, автобусы, сорвавшиеся с мостовых, и те, кому просто не очень-то повезло вписаться в рыночные реформы. Река все тогда стерпела, и терпит до сих пор. Только иногда чуть слышимым плесом шепчется о своей судьбе, теперь всегда будучи с коричневой и мутной водой, с несколько таинственной и страшной историей кровавых девяностых, и поздних восьмидесятых. А теперь и это свалилось на нее… Как только Моргана выплыла из трубы вперед, сверху в воду, откуда-то с мостовой, где стояли танки, посыпалась сколотая брусчатка, вперемешку с уже остывшими пороховыми поддонами. Теперь танки не стреляли. Тишина. Лишь булькали падающие в виду обломки, вырывающиеся из-под их гусениц на развороте.

Среда так же выбрался в «большую воду». Пододвинул пристегнутый на груди коротенький Калашников, и загреб руками, поспевая за уплывшей вперед Морганой. Им всем, в составе группы, ни смотря ни на что, следовало преодолеть не самое маленькое расстояние в мутной воде. Не растеряться и сделать после этого все четко и очень быстро.

Руки уперлись во что-то твердое — другой берег. И снова здесь была такая же железка, но на этот раз, как будто бы более старая. Она была у самого дна реки и ее на половину занесло илом…

…Старый водоотводный канал Ивана Грозного оказался тем еще затхлым и вонючим местом. Это было болото. Здесь не оказалось протока, и вода застоялась настолько, что уже покрылась тиной. Все было сырое и склизкое. Выйдя из этой тухлой лужи, с автоматами на перевес, группа скинула с себя отработавшие на славу баллоны. Все сняли маски. Затем на сырой земле оказались и водонепроницаемые сумочки, в которых была целая куча взрывчатки для единственного взрыва. Вот, наверное, жильцы крепости удивятся, когда из-за «глухой» стенки к ним постучатся крайне незваные гости…

— Тут жутко воняет. Будто сдох кто-то. — поморщился Кельт.

– — А ты просто посмотри повнимательнее. — посветила фонариком куда-то в сторону Моргана. И луч выхватил череп, покрывшийся какой-то странной субстанцией. Точнее даже обломок черепка, с одной лишь глазницей. — Это же водоводный канал. Тут могли быть и завалы, и затопления. Тут, естественно, померло больше народа, чем в скандинавских тюрьмах.

– — Пока еще есть время шутки шутить. Но у нас впереди задачка. — глянул на часы Среда. Переложил автомат из руки в руку, отдал Моргане всю взрывчатку и снова накинул на плечи рюкзак. — На пару мегатонн. Немного пройтись, и где-то там стенка. Мы должны прямо в нее упереться. Надеюсь, не оглохнем. А там уже и дело станем делать.

…Слегка поблудив по старому каналу, где-то как раз под самыми стенами Кремля, группа уткнулась в глухую известковую замшелую и сырую стенку. На ней уже рос мох, или что-то очень на него похожее. С потолка постоянно капало, а деревянные подпорки, как в шахтерских штольнях, уже и не держали ничего. За все это время потолок с древесиной стал монолитом и не обваливался. Моргана оценила взглядом все это великолепие, что отделяло их от внутренностей русской крепости, и сложила в кучку пластинчатые заряды, которые были связаны между собой электрическими проводками. По идее, они должны были взорваться вместе, и тем самым вышибить стенку. Но как это сработает тут, никто не знал. Известковые блоки пусть и выглядели очень старыми, однако оставались преградой. При том, наверняка, очень серьезной. Теперь все зависело от умений немецких саперов, и, чуточку, от везения.

– — Выстрелы прекратились. — Кельт поднял глаза наверх, подавая Моргане заряды, чтобы та цепляла их к стенке. — Заметили?

– — Да, чего-то русские затихли. — неуютно пожал плечами Ганс, сжимая цевье автомата покрепче. — Это явно не к добру.

– — Видать забыли снаряды на Кавказе. — все глядел на часы Дима. — Сейчас сгоняют и вернутся. Это затишье перед бурей. Мы явно чего-то не знаем, но очень скоро разберемся.

– — Вам стоит прикрыть ушки. — распрямляясь, сказала Моргана. С щелчком открыла крышку на дистанционном взрывателе. — Будет громко.

Подняв автомат на согнутой в локте руке, Среда заткнул пальцем одно ухо. Открыл рот, чтобы взрывной волной не вышибло перепонки. Его примеру проследовали все, уже приготовившись к штурму. После коротко отсчета, Моргана нажала на красную кнопку в небольшом, похожем на толстую шариковую ручку, взрывателе. Раздался мощный взрыв, и в воздух выбросило целое облако из пыли и мельчайших бетонных обломков, горячих металлических огрызков и мха, какой-то водянистой жижи и брызг, глины и древесины. Бахнуло настолько сильно, что сложило не только стенку. Части штольни вывернуло вверх. Оттуда теперь падали куски горячей глины. Группу окатило всем, что только было в воздухе. Дима наглотался пыли, и слегка расстроился тому, что не прикрыл оба уха. Теперь в правом жутко звенело, но сильно мешало. Перехватив автомат, через пару мгновений после взрыва, он шлепнул по плечу ближайшего к нему Кельта и нырнул в проход, который был перекрыт висящим облаком из пыли и водяной взвеси.

Перешагнув через груду битого бетона, и вступив на усыпанный более мелкой крошкой пол, мужчина вышагнул точно в небольшую комнатку, где с потолка сыпались искры от разбитых и сорванных с креплений ртутных ламп. Видимость была не самая лучшая. Всюду мельчайшая пыль и полумрак. Освещение только в дальнем углу, где показались какие-то фигуры в странных одеждах. Это был точно не кремлевский гарнизон.

Громкая очередь влепила по проходу в стенке. Просвистев где-то над Диминой головой, пули попали в остатки бетона и раскрошили его. Окатили кусками Кельта, заскочившего в помещение, и нажавшего на спуск в ответ. Короткая и шлепающая очередь полоснула по каким-то приборам и столам. Вышибла из одной фигуры все, что было у нее внутри и размазала по стенке кровавую жижу. Со звоном разлетелась искрами плита бронежилета, и труп грохнулся на пол. Началась неразбериха. То появлялись, то угасали в полумраке дульные вспышки. Пули звенели об металлические столы, висящие длинные плафоны, и разлетались в искры об аппаратуру. Поднимались вверх листы с бумагой, пули по траектории закручивали в спираль пылевые облака. А те спешно осаживались, предоставляя наконец доступ глазам ко всему происходящему. Можно было бы рассмотреть все поподробнее, но вместо этого, Дима быстро, с длинной очередью в сторону противника, сдвинулся в бок, ближе к стенке. В ней было небольшое углубление за аппаратурой, похожей на шкаф. Это был какой-то центр управления, только не совсем понятно, какой именно. Выдернув из подсумка магазин, Среда прижал локоть к себе. По одежде чиркнула раскаленная пуля, надорвала мокрую и пыльную ткань. Недовольно зашипев, тот поменял пустой магазин на забитый патронами, и не глядя, выставив автомат на руках, высадил его весь в проход. Срезал кого-то на том конце.

– — Вагнер, давай пошуми! — крикнул Среда, выкинув пустой магазин вперед.

Недолго думая, немец движением руки закинул на плечо патронную ленту. Опустил огромный русский пулемет на изготовку. Уперев деревянный приклад в мощное плечо, нажал на спуск. Толкнувшись в плечо, словно строптивый жеребец, ствол выбросил вперед длинную зазвеневшую очередь. Воздух буквально разорвался. Отщелкивая из себя освободившиеся звенья ленты, пулемет все не утихал. Превращал в решето все, что было на том конце. Звенели пластины в бронежилетах, стены мазало красной жирной кровью, а в воздух вырывались клочья изорванной одежды, и части тел. Страшно было представить, что творилось на том конце комнаты, но всего один пулемет на прямом простреле сумел подарить группе ценную инициативу. Все затихло после очереди в полторы сотни патронов. Подняв разгоряченный и вяло дымящий ствол, Вагнер тяжело дыхнул.

Вышагнув из-за укрытия, Моргана прошла вперед, настороженно держа наготове автомат. Она не успела побывать в этом коротком и кровопролитном бою. Встав посреди зачищенного помещения, девушка опустила автомат на руке. Присела у одного из трупов. Это не гарнизон Кремля — кто-то сторонние. Ну, или в этом сезоне была мода на рубашки поло. Именно в них и были одеты бойцы противника. Точнее, теперь это были просто изорванные тряпки, но у них еще просматривалась прежняя форма рукавов и воротника. Наемники.

– — Что это за клоуны? — Ганс осмотрел трупы, перехватив автомат. — Американцы?

– — Маловероятно. Снаряжение наше. — ткнув глушителем в остатки бронежилета в русской «цифре», Среда едва заметно кивнул. — Какие-то наеБники. Черт-е что творится!

– — Какого черта здесь делают наемники?! — спросил Кельт.

– — Невероятно хороший вопрос, друг мой. — пожал плечами Среда. — Но, если они уже так глубоко в комплексе, они таки скорее всего и везде наверху. Придется быть осторожнее.

– — Д-дима?.. — Моргана подозвала его к себе, кликнув по клавишам встроенной клавиатуры на изрешеченном оборудовании. — Есть очень и еще более очень плохая новость. Похоже, мы в оборонном комплексе Кремля. Здесь сосредоточены автоматические системы борьбы с нападением, комплексы ПРО и ПВО крепости, а также стратегическая связь. Это плохая.

– — А еще хуже? — насторожился тот, выдохнув сквозь зубы и утерев влагу с лица.

– — Теперь мы без защиты, и быстро это не восстановить. — та сунула металлический палец в отверстие от пулеметной пули в маленьком экране. — Я могла бы попробовать все это снова наладить, но это сутки только на ПВО.

– — М-м-мать… — ругнулся тот, потирая лоб. — Полнейшая задница. Мы в гребаном капкане! Так, так. — переменил темп тот, ускоряясь. — Времени нет. Надо понять, как наемыши попали в Кремль и где сейчас все, кто должен здесь находиться. Отрезать противника от подземного комплекса и заблокировать пункт управления ядерными ракетами. Кельт, Ганс, последнее на вас. Занимаетесь коридорами. Я беру Моргану и Вагнера, мы чистим палац и наводим уборку помещений.

В этот момент у одного из наемников зашипела залитая кровью рация на разгрузочном жилете. Мигом наклонившись, Среда с корнями выдрал гарнитуру, услышав в той только какие-то шорохи. На том конце видимо уже ждали ответа. С мгновение прислушался, чтобы не пропустить повтор. Сглотнув, переглянулся с Морганой. Нужно было понять, какие еще объекты держит противник, а тут такой подарок — переговоры.

– — Первый, что у вас там за шум, прием? — переспросила рация.

– — Все в порядке, прием. — исказив голос, ответил Дима.

На том конце потянулась затишье. Приняли ли за своих или догадались, оборвав эфир? Можно было только гадать. Практически не дыша, Среда глядел на небольшую черную коробочку с антенной в руках. Он ожидал, когда снова загорится ее синий экранчик рядом с динамиками. И это произошло, но мгновения до этого казались бесконечными. На уловку купились. Еще бы, кто бы мог подумать, что противник окажется в самом центре кремлевских катакомб, которые казались неприступными.

– — «Объект» у нас, Первый, шесть минут на эвакуацию. — продиктовала с небольшими помехами рация. — А… как погода?

Это был вопрос на проверку, и Дима это сразу же понял. Отпустил клавишу, чтобы не ляпнуть первое, что пришло в голову. Он не знал, какой должен был быть отзыв, а у того фарша, что был на полу, уже не сильно-то и спросишь. Смысла продолжать не было. На мгновение оскалив зубы, мужчина заправил рацию за пояс, чтобы слушать переговоры. Кивнул Моргане и Вагнеру.

– — Первый? — рация все ждала ответа.

– — Они отправят небольшой отряд на поиски. — сухо выдал Дима, заряжая в автомат забитый магазин. Недострелянный убрал в подсумок патронами вверх, чтоб отличить от полных и перевёрнутых.

– — Что за объект? — спросил Вагнер.

– — Русский президент. — ответила ему Моргана. — Они собирают полный карт-бланш на запуск. Они должны были зачистить комплекс, отрубить стационарные системы запуска, и убрать с «шахматной доски» еще и президента с чемоданчиком, путем их захвата.

— Значит, нужно стрелять аккуратнее. — подмигнул Среда, чуть улыбнувшись. — Нам его нужно будет еще пару раз выбрать. Не хотелось бы, чтобы на большом кремлевском троне восседал труп. Давай, работаем.

Вздернув автомат к плечу, он вышагнул в коридор. За ним, контролируя обратное направление, вышла Моргана. В большой и широкий белый коридор, с кучей дверей, ламп, картин, и с усеянным гильзами красным ковром, вывалился и Вагнер с пулеметом. Тройка устремилась влево от дверей, а оставшиеся Ганс и Кельт — направо, в глубину комплекса. Туда, где были лестницы вниз, еще глубже под землю. Указатель итак говорил, что где-то над ними около десяти метров земной тверди, но разве это были показатели? Этот комплекс был подобен грибному мицелию, и мавзолей был вишенкой на этом слоеном кремлевском тортике. Пожарная карта, которая висела здесь же, давала понять, насколько все это было огромным. Площадь только одного яруса была пятьсот на пятьсот метров, а сколько еще таких было ниже, кажется, кроме строителей, не знал никто. Длинные коридоры, усеянные трупами в знакомой военной форме, но уже регулярных частей российских войск. Это говорило о том, что наемники подчистили все так, как надо — с толком, с умом и расстановкой. Тройке и оставалось, разве что, перешагивать через расстрелянные тела, и напряженно вглядываться в перекрестие мушки и целика, смотреть на ничем не примечательный внутри коридор.

Белая каменная лестница. Пролетами она, как показалось, стремилась сразу в рай. Тех было настолько много, что взгляд не цеплял их края. Видимо, все же указатель соврал, и они были не на десяти метрах. Или из-за ярко белого потолка границы пролетов терялись из виду. Задрав автомат, Среда с секунду глядел наверх. Там снова никого не было. Лишь редкие кровавые засохшие подтеки. Наемники сработали быстро и четко. С их стороны почти не было потерь, это просто избиение. Не известно как, и не известно почему, но они проникли в самый центр столицы, и разобрались с регулярной охраной так, будто те были и вовсе без оружия. На пролетах попадались редкие белорубашечники, выделяющиеся из толпы трупов. Но их было настолько мало, что и в листы потерь их наверняка не записали. Аккуратно ступая, ступеньку за ступенькой, троица поднималась наверх, все ближе и ближе к настоящему, огромному и видному со всех сторон, привычному глазу Кремлю. Оставалось еще немного, еще чуть-чуть.

Впереди показалась деревянная белая дверь. Быстро приблизившись к ней, Среда аккуратно потянулся к дверной ручке, но Моргана перехватила его руку и сжала ее своей металлической. Тот слегка дернулся от неожиданности. Поднеся палец к губам, как бы показывая, что надо бы быть тише, девушка подняла автомат на плечо. Показала на пальцах два, и тыкнула точно в стенку. Она видела все, что было с той стороны, каждого из врагов. Ей удалось насчитать минимум шестерых патрульных, что сторожили эту дверь. Похоже, та была невероятно важной. Хотя, вход в катакомбы самого охраняемого здания в России не мог быть не важным. Вхожими туда были не многие… А интернациональная тройка выходила.

Подняв кулак над головой, Дима встал у стены. Сжал автомат, до побеления запыленных грязных пальцев. Моргана вынула из разгрузочного жилета на груди овальную советскую «лимонку». Изящно продела в кольцо металлический пальчик, дернула чеку. Она мотнула головой, чтобы убрать с глаз свои светлые волосы, живой рукой подняла очки на макушку и разжала титановые пальцы, щелкнув скобой на гранате. В деревянную дверь прошел мощный удар армейским ботинком Вагнера. Здоровяк почти сорвал ту с петель. Крупной шрапнелью из замка полетели щепки. С диким хрустом и скрипом, дверь отошла на выход, и подалась обратно. Закинув дымящуюся гранату в коридор, Моргана прикрыла ухо рукой. В проход дико влетело облако из пыли, камня, крошенного бетона и штукатурки. По лепнине на потолке прошелся нещадный град из осколков. Послышались суматошные шаги и крики. Кажется, народа по ту сторону от толстых кремлевских стен задело достаточно.

Ворвавшись в проход, как только шум в ушах начал потихоньку гаснуть, Дима и Моргана встали спиной к спине. Направили стволы автоматов в разные стороны, и выпустили по паре длинных глухих очередей. Два глушителя полностью подавили вспышки, а по побитым осколками стенам забили, кружась и дымясь, распухшие горячие гильзы. Звеня, они сыпались дождем на запыленный и заваленный трупами, залитый кровью пол. Оскалившись, Среда дернулся вперед, перейдя в активное наступление. Враг был подавлен. Он не успевал прятаться, лишь вступал в очень и очень короткие перестрелки. И тут по стенке брызнула громкая очередь. Дима пригнулся и рухнул на пол. Наемники сориентировались, и решили задавить числом. По ту сторону длинного белого коридора с целой кучей закрытых деревянных дверей показалась целая батарея из стволов. Активно двигаясь и наступая, наемники, переругиваясь между собой, начали подавлять огнем незваную тройку гостей. Прикрывшись титановой рукой, об которую, с очень эффектным салютом из обломков оболочки, разбилась пара пуль, Моргана запрыгнула в одну из открытых комнат. Дима оказался в другой, на противоположной стороне. Вагнер остался зажат на лестнице. С пулеметом ему было не очень удобно в узком коридоре.

– — Нас тут прижмут сейчас! — возмутилась Моргана, вскрикивая.

– — Да ну?! — усмехнулся Дима, вытирая запыленное потное лицо. — В любом случае, у нас нет на это совсем никакого времени. Тик-так, мать его!

Выглянув в коридор, и увидев, как один из наемников замахивается для броска «эфкой», Дима откинул в сторону короткий Калашников. Присел, явно для прыжка. На мгновение прикрыв глаза и выдохнув, он собрался с мыслями — у него был один шанс. Ему нужно было сделать всего лишь прыжок. Лучше шанса продолжить наступление пока не было — гранат не хватало, а узкий коридор мог стать для них могилой. А от них сейчас зависело все. Если они не сдюжат, мир может и не дожить до рассвета.

Толкнувшись обеими ногами, Среда вылетел в коридор. Как раз в этот момент на подлете к нему была та самая «эфка». Она активно вращалась и дымила в воздухе, летела точно в одну из комнат коридора. Еще немного и попала бы в цель. Перехватив ее в прыжке, Среда телом выбил простенькую дверь из фанеры, врываясь в еще одно темное помещение. Выкинул обратно в коридор дымящуюся гранату. Отдергивая руку к себе, он прижал ладонь к уху. В это же мгновение за стенкой рвануло с невероятной силой. Послышалось, как затрещал столетний бетон, как с потолка посшибало лампы, как подняло кафельный пол, как рвало запыленные ковры и людские тела, как стонали металлические плиты в бронежилетах, когда взрывом их изрывало на куски. Прыжок оказался невероятно удачным и граната попала точно в того, кто ее и бросил. Тряхнув головой после всего этого, Среда пришел в себя. Выдернул из кобуры пистолет, и сжал его в руке. Теперь это его единственное средство противодействия. Поднявшись и полупьяно качнувшись, уняв в голове адский звон от разорвавшегося боеприпаса, Дима вытянул руку с пистолетом вперед. Не очень уверенно выглянул в коридор. Живых противников там уже не было. Позицию наемников превратило в пепел. Повсюду были куски из армамидного волокна, одежды, и окровавленные тела. На ботинки оседала крупная белесая пыль. Выдохнув, Среда опустил пистолет.

Короткое мгновение передышки.

– — Ты просто безумец! — выйдя из своего кулуара, Моргана все еще держала автомат наготове. Глянула на мужчину, словно отчитывая его, но не зло.

– — Классный прыжок. — прихлопнул его по плечу Вагнер. — Если бы я был судьей, я бы поставил десятку.

– — Похоже, этот отряд отправили на наши поиски. — забрав автомат, Среда показал на размотанные на той стороне коридора трупы. — У них больше боезапаса, больше гранат, и брони до самых коленок.

– — Мы знатно нашумели. Думаю, это не сыграет нам на руку. — рассудила девушка.

– — Скоро тут станет не до шепота. Это только начало. — Дима прикусил губу.

Быстро продвинувшись по этажам, и встретив только разрозненные группки наймитов, тройка приблизилась еще ближе к полному контролю за кремлевским комплексом. Казалось, что человечков в рубашках было не так уж и много. Версия с полномасштабным нападением практически сразу же отметалась. Зато, по пути обнаружилось еще и несколько тел во вполне цивильных пиджаках. В некоторых из них Среда даже узнал какие-то из тех говорящих голов, что время от времени светились на экранах российского телевидения. Кажется, это важные шишки, но разбираться в нагромождении из званий и должностей времени не было. Лишь недовольно цокнув, Дима перешагнул через все это, продолжив двигаться по огромному, побитому танковыми снарядами комплексу. И открылось еще кое-что. По Кремлю били лишь «ломами» — бронебойными дротикоподобными снарядами. Из-за них не было ни пожаров, ни огромных дыр в стенах. Только аккуратные дырочки с выкрошенным бетоном и камнем. Вся эта военная операция с тяжелой бронетехникой — ширма, отвлечение внимания. Некоторые из жителей Кремля нужны были живыми. Ситуация становилась все интереснее.

– — Эй, слышишь меня?! — вдруг подала голос чужая рация в подсумке. — Наверняка слышишь, просто боишься выдать себя. Я предложу тебе сделку, воин.

– — Мы не договариваемся с террористами! — нажал на кнопку для переговоров Среда. — Мы их мочим даже в сортирах!

– — Да, в этом ты мастак, парень. — издеваясь, выдали на том конце. — Расправился с двумя моими патрулями, вместе со своей бронированной подружкой и бугаем с пулеметом.

Среда отпрянул от окон, и исчез в глубине коридора. Коротко глянул через внутренний дворик на противоположные окошки, завешанные опаленными белыми ситцевыми шторами. За теми было видно практически весь интерьер огромного президентского зала. Тройка была в одном из крыльев комплекса в комплексе — Сенатском Дворце. От широкого и огромного колодца с лестницами, который был под знаменитым серо-зелено-черным покатым куполом, их отделял последний рывок через коридор, заставленный хламом. Среди него было все, что должны были эвакуировать. Все под плотным слоем пыли и песка. Здесь все как после урагана! Словно припорошило во время песчаной бури или сухого вихря, который мог сорвать с лица мышцы вместе с костными тканями. На земле виднелись следы от каких-то воздушных винтов, едва заметных, но притом подмеченных Средой. Вертолет, понял он. Однако, вот как они оказались здесь! Оскалившись, Дима на мгновение заметил мелькнувшую тень в окне на противоположном фасаде, точно через внутренний дворик. Третий этаж. Фигура в шлеме, с рюкзаком и бронежилетом. Наемники заметили тройку, но решили договориться, чтобы еще не терять своих парней.

– — Можешь не прятаться. Мы все равно знаем, где ты. Ты покойник! — доложилась рация.

– — Дима, шесть бойцов на три и на девять. По обе стороны! — крикнула Моргана, в суете перезаряжая автомат. Прикусив губу, она тряхнула головой, убрала волосы с лица. Выдохнув, прислонилась металлическим плечом к стенке, встав на изготовку.

– — Какой твой выбор, воин? Все еще не хочешь поговорить? — не унималась рация. — Меняем Кремль на спокойный выход отсюда по любому пути, какой захотим. Ты получишь народную славу, как освободитель, почести и регалии, а мы избежим лишней крови и сбережем боекомплект. Как тебе затея, воин?

– — Я согласен только с одним… — яростно улыбнулся Среда. — В том, что я чертов воин. А свои регалии сунь и проверни!

Показав в окошко средний палец, он поднял на автомат и выпустил через стекла по стенке длинную очередь. Тень на той стороне просто изрешетило. От каски как бабочки разлетелись ошметки кевларового полотнища. Пошатнувшись, фигура в оконном проеме исчезла. Теперь было только одно: прорываться любой ценой. Даже если Дима останется один — он должен был это сделать. Пистолетом, ножом, да хоть голыми руками! Теперь это был его бой, и только его. Потому, дернув оружие, Среда выбил израсходованный магазин. Вставил в шахту новый, бакелитовый, до отказу забитый патронами. Импульсивно дернув рукой, он показал Вагнеру на окна. Сам, поудобнее перехватив автомат, встал на изготовку, спиной к Моргане. Атака следовала с двух направлений, значит их и нужно было держать. Оставалось только понять, какой из флангов освободиться раньше. Его и продавить.

– — Контакт! — крикнула Моргана, до хрипа надорвав глотку. Глухо шлепнула автоматная очередь.

В конце коридора, точно из-за поворота, что вел к «колодцу», показались враги. Все такие же уверенные в себе, вышагивающие с оружием на перевес и жаждущие поохотиться на загнанного зверя. Только вот зверь этот был невероятно зол, и сам был не прочь потратить с десяток другой патронов на охотников. Среда нажал на спуск, как только из-за стенки высунулся один из солдат. Очередь советских патронов сняла бритую голову с плеч, и труп с грохотом свалился точно на красный ковер, забрызгав свой бронежилет и рубашку кровью. По полу рядом с Димой забарабанили гильзы. В общем шуме их не было слышно, но сыпали они как град, как дождь, добавляя свою звенящую нотку в этот чудовищный этюд. Стиснув зубы, Моргана отстреливалась еще более усердно. Электронный мозг в паре с ее живым и настоящим, обрабатывал все команды с невероятной скоростью. Она клала пули одну за другой точно в обозначенные цели. Они летели, вышибали бетонный угол, но все равно попадали. Изредка звенели и брякали об плиты в бронежилетах. Но обычно били наповал. Короткая очередь — минимум один труп и кого-нибудь еще обязательно зацепит. Дениц смотрела на поле боя не моргая, равнодушными электронными глазами. Они блестели, когда ствол русского автомата выплевывал вперед горячую очередь из свинца. Лицо ее было озлоблено. В ней пожирающим все и вся огнем полыхал гнев, ей не куда было его девать. Девушка, не переставая, била очередями по противнику. Не давала тому высунуться, и только изредка прерывалась на короткую перезарядку. Движения ее живой руки не уступали в точности и легкости металлической. Одним махом доставая из закрытого подсумка магазин, вместе с отцеплением старого, она вставляла новый. Все было точно как часы.

Внезапно оконные белоснежные, но закопченные в некоторых местах рамы вышибло из посадочных мест пулеметной очередью. По полу потащилась лента, а в глубине одного из помещений замелькал во вспышках необъятный силуэт коренастого и высокого немца, что с невозмутимо каменным выражением лица держал пулемет в руках, уперев его в плечо. Отпустив спусковой крючок, Вагнер перехватил оружие, взявшись за деревянную выносную рукоятку над стволом. Особой точности от него не требовалось — только подавление. И с этим он справлялся просто отлично! Белые стены трещали от его очередей. Свистящие пули на той стороне дворика прошивали рамы, уцелевшие стекла и шелковые занавески. Вышибали гипсовые позолоченные витки и лепнину, разрывали тела и плиты бронежилетов. Каждая пятая пуля в ленте была трассирующей, и красиво проскакивала по воздуху, как комета.

Наконец, спустя несколько минут ожесточенного боя на этом московском клочке, противник начал сдавать позиции. Они атаковали — это всегда было сложнее. Наемники были хорошо подготовлены, просто отлично, не лезли на рожон, и высовывались точно по боевым инструкциям, чтобы выстрелить и убраться восвояси. Но это им не сильно помогало. Не помогал ни численный перевес, ни атака сразу с двух направлений. Силы все равно таяли значительно и очень заметно. Среда же просто «потерялся» под их огнем в глубине черного помещения, куда перебрался практически сразу, убравшись с коридора. И оттуда открывал огонь, срезая то одного, то другого. С его лица стекал соленый крупный пот, его штаны покрыла пыль, а рукав разорвал чудом прошедший мимо его руки выстрел. Но он стойко стоял на своих двоих и отбивался. Дрался за двоих, троих, пятерых, как и все из его тройки. Вагнер не жалел ленту, и практически не переставая гремел разогревшимся пулеметом. Моргана с остервенением и точностью свихнувшегося хирурга выкашивала наемников. На ее лице на мгновение блеснули красным электронные глаза. А на лице расползлась дьявольская мина.

В эту же секунду у нее случилась заминка. Она схватилась за голову и отшатнулась назад. Наемники почувствовали послабление, и как шакалы на раненного зверя, начали бросаться вперед. Всеми силами старались продвинуться хотя бы на пару шагов. Но Моргана взяла себя в руки. На металлической руке подняв автомат, наугад достреляла магазин в коридор, и отошла в глубину комнаты.

– — Я потеряла позицию! — досадно крикнула она, коротко зашипев и держась за голову.

– — Они нас обложили! — ответил ей Среда. — Вагнер, бери ее направление. Мы будем прорываться через мое.

Точно на радость наемникам, двинувшимся вперед, по оставшемуся без обороны коридору, с направления Морганы показался горячий пулемет Вагнера, а за ним и сам здоровяк. Короткая, не в стиле немца, очередь покосила двоих, изорвав их броню, и порвав тела на лоскуты. Остальные рассыпали по закоулкам и вжались в стены, чтобы пулемет их не располовинил. Нельзя было даже гранату кинуть — отрежет руку, как на пиле. Это работало больше не на эффективность, а на эффектность. Психика не выдерживала под таким огнем, и люди становились рассеянными. В итоге, некоторые наемники ненароком показывали какие-либо из частей тел, по которым тут же прилетало. В два прыжка оказавшись около Димы, Моргана шумно выдохнула, помяв висок. Ее голова раскалывалась надвое, но девушка не показывала этого. Она стойко терпела все тяжести, что свалились на нее. Подняла автомат, и, мотнув головой, взяла его в руки. Они были в паре. Дима и Моргана. Действовали сообща — приходилось. Переглянувшись на секунду, без слов поняли друг друга. Девушка прикрывала, стреляя настолько точно, на сколько могла. А он, резкими прыжками и перебежками, передвигался вперед. Затем смена, еще и еще. Как можно короче, но как можно резче.

Это было игрой «Бей и беги», только бежали не «от», а «на». В висках стучала кровь. На руке казенные кварцевые часы отсчитывали секунды. Вот-вот должна была разразиться гроза, настоящая буря или ураган, что изменит историю современной России, и мира. Отряд был в эпицентре всего и должен был подготовить почву, сделать так, чтобы прошло как можно мягче. Им нужно было взять Кремль! И они это делали, медленно, но очень верно. Удар за ударом — двигались к цели.

– — А-а-а. — попав под перекрестный огонь, Среда прыгнул к стене, в последний момент сгруппировавшись и не разбив себе лоб. — Скотство!

Перевернувшись и утерев потное лицо, поднялся на ноги. Поджал к себе оружие, чтобы не выделяться. Всего в метре от него был противник — за изгибом стены. Протянул бы руку, и пощекотал бы его за нос, или почувствовал эмаль зубов, подернувшиеся из синеватой щетины отдельные волоски на щеках или подбородке. Совсем близко, но пока не достижимо. Их было не достать, но и наемники не могли. Им нужно было еще сближаться, чтобы хоть как-то надавить на прижатого к стенке Диму.

Внезапно из-за угла показался ствол автомата. Резко вынув из кобуры свой пистолет, Среда рукой схватился за вражеский ствол, дернув его на себя. Из-за поворота на него подался человек, встретивший в грудь несколько пуль из Макарова. Тяжелый и тупой боеприпас смял пластину, но не пробил ее. Тогда третий выстрел пришелся в шею выше пластины, прошил гортань и сонную артерию. На Диму брызнула багровая кровь, и серые глаза наемника вдруг потускнели. Тот дернулся и повис на чужих руках. Подняв тяжелое тело вверх, Среда спрятался за ним от врезавшей по задней пластине бронежилета очереди из автомата. Грудью почувствовал, как пули барабанят по передней, прошивая все мертвое тело на сквозь. Двинув рукой вверх, он не прицельно выстрелил из-под плеча мертвеца, заставив выпущенную пулю скользнуть точно по стволу одного из автоматов в бронированную грудину наемника. Тот, ошарашенный, свалился на спину, и второй выстрел из Макарова лег точно ему в живот, попав как раз под плиту бронежилета. Уже двое поверженных. Остался еще один. В ту же секунду и его срезал выстрел из пистолета.

Среда дернул руку и положил ее на плечо мертвому наемнику, словно они были старыми друзьями, и только встретились. Вдавив спуск, заставил ударник разогнаться и со всей силы ударить по капсюлю девятимиллиметрового патрона. Взорвавшись внутри гильзы, порох вытолкнул свинцовую пулю вперед, сорвав затвор с места. Красивая вспышка из ствола, и все было кончено. Меткий глаз Димы уложил несколько граммов свинца точно в нос наемника.

– — Давай, давай! — подлетев, Моргана выдернула из подсумка наемника гранату. Кинула ее Вагнеру.

– — Они на третьем этаже. — ответил тот, закинув «лимонку» за угол, точно в скопление противника.

– — «Шуберт», это «Иоганн-1», прием. Готов к заходу на посадку. Повторяю… — внезапно зашипев, выдала трофейная рация. — «Иоганн-1», готов зайти на посадку. Видел бой, у вас там порядок?

В воздухе добавился еще один очень знакомый, до физической боли, звук. Это огромные вертолетные лопасти разрывали воздух над Кремлем. Эвакуация, которая могла спасти наемников из неожиданного боя. А вот Среде омрачить все планы. Засасывая под себя атмосферу, огромная винтокрылая машина кружила над дворцом, явно желая забрать что-то свое. И это точно был не Дима с отрядом. Нужно было сорвать все это действо, и очень-очень, черт возьми, быстро.

– — Да еб… — ругнулся Дима через зубы, выглянув в высаженное окошко на вертушку, кружившую над комплексом. — Нельзя пропустить их к «птичке»!

– — «Иоганн», у нас тут жарко внизу. — снова тот голос из рации. Теперь он докладывался летчикам. — Пара залетных, положили парней, и двигают на нас! Повиснешь над куполом через полторы минуты, как понял?

– — Принял. Крыша. Полторы минуты. — ответил пилот. Вертолет заложил в вираж, сбавляя скорость и зависая над Сенатским.

…На бегу сорвав с себя бронежилет вместе с подсумками, Среда ускорился. Изо всех сил старался взмыть по лестнице во дворце, как можно скорее. Он гнал и гнал, нажимал на собственные мышцы, чтобы они не отключились от натяжения и напряжения. Те были высушены и измотаны, но их ждал еще один молниеносный, и, скорее всего, последний спринт. Нужно было успеть, только успеть на этот отбывающий в небеса винтокрылый «автобус»! Выдернуть оттуда парочку пассажиров и навсегда посадить его на землю — вот что нужно было сделать! Как? Каким образом? Не важно! Нужно было творить, действовать экспромтом, но боевую задачу выполнить. Никто, кроме его, не сделает это. Как его учили. Как Ульяна его учила.

И в мышцы будто закачали новой, не уставшей от боев и перебежек крови. Последний пролет широкой лестницы с красным запыленным, обугленным, засыпанным гильзами ковром, промелькнул, как будто его и не было. Окрыленный, Дима влетел на этаж, с ревом пикирующего бомбардировщика врезаясь в перебегающую колонну противника. С ходу, мощным ударом сшиб с ног и выкинул в окошко одного из наемников. Тот разбился, упав на обломки стекла. Среда резко развернулся, со всей дури кулаком выстегнул из сустава бритую челюсть еще одного наемника. Он ворвался в строй солдат удачи настолько неожиданно, что никто не успел среагировать. Порядок нарушился, воины присели как под плотным пулеметным огнем. Из-за этого удалось увидеть единственного человека без бронежилета — российского президента. Чуть неказистого, с прической набок, проклевывающейся сединой на затылке. Но, каким бы ни был, спасать его нужно было. И безо всяких колебаний, единственный спаситель ринулся к нему, чтобы хоть что-то выдумать, изобразить, но вытащить из этой передряги.

Схватив правителя за руку, Среда подтянул его, как в каком-нибудь танцевальном па. Закрутил и обхватил другой рукой. Забрав ничего не осознающее, и хлопающее глазами с завязанным ртом тело к себе, Дима рванул из кобуры Макаров. В упор расстрелял еще одного наймита, который выбросил все свои мозги из бритой татуированной головы в направлении Спасской башни.

Среда, ощутив что-то затылком, и заведя президента за спину, обернулся. С этим же разворотом натолкнулся на резкий блок, который остановил пистолет практически у самого виска противника. Тот, улыбнувшись, дернул свой пистолет вверх, но Среда коленкой прибил руку с Кольтом к стенке, что ее было не поднять. Синхронно сдвинувшись друг к другу, они вместе же и выстрелили, вышибая одинаковыми движениями друг у друга из рук пистолеты. Те в унисон громыхнули об плиточный белый пол. Дима ударом ноги оттолкнул от себя улыбающегося золотыми зубами наемника. В руках солдата удачи оказался длинный и сверкающий нож. Заправски перехватив его в полете, он пошел вперед. Среда отбил атаку и вышиб нож из его рук. Хлестким ударом кулаком по щеке, что наемник аж потерял равновесие, Дима отправил его головой в подоконник. Встав на колени и мгновение передохнув, «весельчак» сплюнул кровью на один из трупов своих и снова встал.

– — Неваляшка что ль? — Среда сжал кулаки, за секунду переведя дух.

– — Я еще только размялся. — прозвучал знакомый голос.

– — А в рации ты был активнее.

Оба глянули на лежащий на полу Макаров. Он был ближе всего и к Диме, и к наемнику. Последний медленно поднял на своего оппонента раскрасневшиеся глаза. Словно прочитав мысли друг друга, они ринулись вперед, на единственный источник к спасению. Один на них двоих.

Окровавленная рука наемника уже практически коснулась рукоятки пистолета. Среда вытянулся в прыжке, сбив того своим не самым маленьким телом от пистолета в сторону. Повалил его на спину. Замахнувшись, сам получил удар, и солдат удачи оказался сверху, начав душить неугомонного воина. Задыхаясь, Среда заколотил его кулаками по не прикрытым бронежилетом ребрам, и это дало эффект. Нажим на горло ослаб, и объемный глоток воздуха быстро наполнил легкие. Высвободившись из захвата, Дима вмазал в неприятное и расквашенное лицо. Снова пинком отпихнул от себя солдата. Тот, шатнувшись, упал у его ног.

По лестнице послышался галоп. Какие-то мелкие и очень быстрые шажочки, а с ними вместе звуки, будто бы колотили гирей по бетонному полу. Моргана и Вагнер. Они спешили на помощь, запоздав из-за зачистки этажей. С некоторым страхом и опаской наемник посмотрел на лестничный проход и быстро забил руками по ковру, подползая к Макарову. Поднявшись, он рванул к нему быстрее. Поднялся и Среда, двинувшись наперевес. Всего одно мгновение отделяло его от удара по наемнику. И всего одно мгновение отделяло наемника от пистолета. Все то же мгновение, и пара немцев была бы на этаже! Среда сообразил, что пуля должна была достаться не ему, а его подмоге. Потому двинулся дальше наемника. Как только нога Морганы пересекла последнюю ступеньку, прозвучал выстрел. Затвор пистолета отошел назад и выбросил горячую гильзу в пространство. Пуля, завинчиваясь, полетела точно в девушку. Диме не хватило лишь пару миллиметров, чтобы остановить выстрел, но это была не его судьба. Пуля шумно пролетела добрые пару метров, но вдруг поменяла направление полета. Стреканула об титановое предплечье девушки. Еще секунда, и свинец наконец нашел свое пристанище — расстояние между третьим и четвертым шейным позвонком президента. Тот успел только шелохнуться и замертво упал на ковер.

Коротка очередь проредила пространство. Моргана выщелкнула стрелявшего наемника из мира живых. Улыбка того сменилась предсмертной маской, содержащей в себе стеклянный взгляд, да искривленную дугу губ, едва видимый оскал и бледный вид. Дима схватился за голову, посмотрев на руку Дёниц.

– — Вот же… — рванул он руки от головы, глянув на бездыханное тело в рубашке. — Это просто охренеть как плохо, мать его! Черт, черт, сука… — глубоко вдохнув, и на мгновение прикусив губу, снова обратил внимание на Моргану. — Ты в порядке?!

– — Да, порядок. — расстроенным голосом ответила ему та, посмотрев на труп российского президента. — Прости я…

– — Это только мой просчет. — махнул на нее, словно невзначай, Среда. — Я не справился. Этот парень… Он дрался как я! Синхронные движения, практически синхронные мысли. Я будто бы посмотрелся в очень страшное зеркало, где я бы-таки продался за деньги каким-нибудь толстым буржуям и взял себе польское имя! Кажется, эти ребята из наших. — на секунду замолчав, он кинул взгляд на золотозубого солдата удачи на полу. — Этот точно не иностранец. Скорее всего какая-то ЧВК, что переметнулась на другую сторону баррикад, и продала свои задницы как можно дороже другим хозяевам. И ведь хитро обыграли! Смотри: ПВО ведь не сработало, так, все осталось, как и было. Но в Кремль они попали? Под видом эвакуации, конечно же! Только так можно было проскочить!

– — Их направил тот, кто знал про кремлевские системы защиты. И про то, что президент будет здесь. — ответила ему девушка.

— Это Громов. Теперь это совершенно понятно. Нет никакой интриги, все как на ладони. Его ограничили неядерным арсеналом, а он воспользовался бунтом, вывел танки, провел «эвакуацию», и спокойно взял Кремль этими самыми танками!

Конец ознакомительного фрагмента.