Пылающие Дюзы – 2

Дем Михайлов, 2020

Молодой гросс Тим Градский, вырвавшись за пределы родной космической станции Невезуха, исполняет свою мечту – становится капитаном собственного, пусть древнего и разваливающегося, но космического корабля. На нем Тим и отправляется по тем координатам, что указывают на месте, где о астероид разбился беспилотный курьер с неизвестным – и возможно многообещающим – грузом на борту…

2

Успокоительные мне так и не понадобились.

А вот старый добрый кофеин — еще как!

Я пил суррогатный кофе, заедая его кофеиновыми таблетками. Я пил вчерашний и позавчерашний кофе из плавающих в углах недопитых пластиковых бутылок. Я пытался впитать кофеин глазами, пялясь на дочиста вылизанную пустую пачку кофеиновых таблеток «Бодр-р-р-р-р-ость и р-р-раж!». Дешевое название, дешевая этикетка, зато убойное действие — поэтому Лео и запретил мне на шестой день кофеин в любой его форме.

Мог ли я наложить капитанское вето на это наглое решение самопровозглашенного медика?

Мог. Но имел ли я, пропеченный солнечной радиацией космический волк, моральное на это право? Ведь Лео был прав… Так что я смирился, а обрадованный до чертиков организм начал стремительно избавляться от излишков кофеина. Я пытался, конечно, выклянчить немного кофе у старшего механика, но тот проявил душевную черствость и не дал мни ни единой капли своего горячего, сладкого и черного как космос кофе… Поняв, что Вафамыч не из числа моих товарищей, я попытался выкрасть вожделенный кофе… но потерпел сокрушительно фиаско, будучи пойман на краже и отправлен спать… Пристегнутый к стене надежными липкими ремнями я в бессильной ярости скрежетал зубами и с сопением принюхивался к витающему в воздухе соблазнительному аромату «Бодрости и Ража». Проклятье… да как они смеют лишать капитана его любимого напитка?! Разве это не мятеж?!

Я уже хотел отправиться за оружием, чтобы жестко и кроваво подавить бунт в зародыше, но… заснул…

А когда проснулся, коварный Лео тут же предложил мне на выбор кофеиновую таблетку или же триста миллилитров в меру крепкого, сладкого и сдобренного порошковыми сливками кофейка…

Лео! Ты друг! Настоящий друг!

Всасывая в себя горячую амброзию, я медленно плыл по ярко освещенному коридору, направляясь к корме и поглядывая на экран браса, неторопливо вспоминал минувшую неделю.

Мы вчетвером — я уже и Пятого начал чуть ли не полноправным членом команды считать — совершили настоящий трудовой подвиг, что навсегда изменил для меня лимиты такого понятия как «невозможно». Как оказалось — все возможно, если имеешь надежную команду, огромный запас энтузиазма и четкий план, разбитый на множество пунктов и подпунктов с расставленными приоритетами важности.

На второй день мы закончили сооружение временного, но надежного и, считай, капитального крохотного шлюза, не забыв установить в нем слабенькую воздушную помпу — пришлось протянуть шланг от одного из модулей жизнедеятельности и покопаться в программных настройках. В результате нам удалось добиться от агрегата не предусмотренных создателями функций, что стало возможно благодаря опциям аварийного перераспределения воздуха между отсеками. Один недостаток — ждать приходило долго, а в итоге мы добивались не вакуума, а лишь крайне разреженной атмосферы. Так что какую-то часть нашего воздуха мы все же теряли при каждом входе-выходе из корабля. Поэтому каждый такой выход планировался заранее и сопровождался многократными проверками наличия каждого инструмента, элемента оборудования или расходника.

Несущийся среди звезд корабль мы покинули на третьи сутки, тяжело шагая в магнитных ботинках и волоча за собой выгибающиеся дугами и восьмерками тросы.

Стоять на поверхности корабля, стоять в открытом космосе, сквозь поляризованное забрало жадно вглядываясь в миллионы мерцающих звезд, в застывшие цветные облака, в черные цепочки с безумной скоростью несущихся куда-то каменных астероидов, в лениво дрейфующие гиганты, проплывающие в обманчивой близости… это нечто невероятное. Кто сказал, что космос пуст? Кто сказал, что космос черен и мрачен? Кто сказал, что космос мертв? Кто сказал, что космос скучен? Кто бы это ни был — он лжец!

Из завороженного ступора меня выдернули злобные крики Лео. Стоящий рядом Вафамыч понимающе молчал. Космос для нас — рожденных и живущих в нем — не нов. Но… это как жить на берегу океана, но не ходить по нему матросом. Разные совсем вещи. Несопоставимые, как оказалось. Одно дело глядеть сквозь экраны или обзорные окна на бушующие пенные волны. И совсем другое — нестись по этим волнам в неизведанное…

С непривычки спотыкаясь, действуя предельно осторожно, сквозь дыры во внешней обшивке, отгороженной от нас носовой части, мы забрались в трюм, расстегнули карабины и отодрали липкие ленты, высвобождая один длинный старый контейнер со стандартными замками. Внутри контейнера покоилась потемневшая бэушная сигара маневрового двигателя. Там же, в крайнем отделение, находился модуль крепления к обшивке. Все просто и рассчитано даже на полного профана. Обычно не требуется никаких знаний, подобные движки, в случае аварийной ситуации, связанной с полной или частичной потерей маневренности, с легкостью устанавливаются или переносятся на нужное место обшивки, которое, в свою очередь, выясняется с помощью расчетов и указывается корабельным ИскИном. Ну или инженером корабля — буде таковой имеется. В каждом движке имеется крохотный топливный бак, рассчитанный на совсем небольшое время работы. Опять же — на случай аварийной ситуации. Обычно горючее берется из основной топливной магистрали, но, произойди что неожиданное, потребуйся срочный рывок — движки выплюнут мощный импульс, что уберет корабль с гибельного курса вне зависимости от состояния магистрали. Это в теории. На практике внутренние баки всегда пусты — во всяком случае в нашем секторе. Как пояснил Вафамыч — ходит упорная версия, что злобные и мифические Дети Галилея, как именуют себя сбившиеся в бродячие кластеры обожающие жесткую наркоту и созерцание квазаров спятившие электронщики и технари, легко могут взять под контроль электронную часть движков и заставить их заработать в самый неподходящий момент — например, при стыковке или заходе на посадку. Подобный импульс гарантировано воткнет корабль куда не надо и погубит немало людей. Существуют ли вообще Дети Галилея? Понятия не имею — специально не проводил раскопку в информационных пластах. Вряд ли это знают и здешние капитаны. Но рисковать никому не хочется. К тому же ведь даже просто в теории — технически ведь это возможно? Если есть электронная управляющая начинка, то к ней можно подключиться и заставить себе подчиняться. И пусть производители все, как один, клянутся, что к их движкам невозможно подключиться дистанционно… лучше все же не рисковать.

Мы закрепили первый маневровый двигатель, затем наведались в трюм за еще одним, а затем еще за одним. Два встали параллельно друг другу в передней и условной «верхней» части корпуса — перед плавником рубки. Третий ушел под «челюсть», как выразился Вафамыч, добавив «для апперкоту!».

Все на самом деле просто. Вытащить блок крепления, похожий на раздавленного многоногого жука, расправить каждую «лапу», зафиксировать модуль на нужном месте, воткнуть в гнездо штекер от планшета механика, ввести команду, включая магнитный держатель, питаемый от батареи. Теперь, уже не спеша, врубить сварочный аппарат и тщательно пройтись по старым темным металлическим лапам, делая «паука» одним целым с корпусом. Следом вставить в паз растущий из поворотного узла крепеж двигателя, зафиксировать, затянуть стопорные гайки. Дальше я занимаюсь тем, что подтягиваю ближайшие провода и подключаю двигатель к энергосистеме и корабельной сети. Тут же радостно вопит в наушниках Лео — он «увидел» второй движок и приступает к тестированию. Ворчащий механик подтягивает еще несколько гаек, зло цыкает, кляня неумелых косоруких придурков, не способных нормально демонтировать исправный движок. Но в его ворчании слышится понятная мне радость — только что наш пока безымянный корабль обзавелся вторым маневровым движком. Теперь мы уже можем хоть что-то… — и пусть это всего-навсего крохотный выхлоп-импульс.

Спустя два часа непрерывного тестирования — за это время мы наконец-то подправили положение наших солнечных батарей, заодно устранив пару мелких неполадок — Лео до жути официальным тоном спросил у меня разрешение на первый наш маневр. Получив мое согласие, ИскИн велел нам закрепиться понадежней, еще пару минут повертел сигарами движков и… их сопла на секунду сверкнули синхронными оранжевыми факелами. Рывок… пауза… следом еще одна двойная оранжевая вспышка, что длится чуть подольше… Мы, замерев, напряженно ждем… снизу — из-под брюха — новый всплеск огня и… все вроде бы по-прежнему, но Лео торжествующе вопит, что мы только что в достаточной мере подправили наш курс, чтобы больше не переживать об этом на следующие несколько дней. Но он все равно произведет сейчас повторные расчеты. Мы молодцы! Продолжайте в том же духе!

Кто здесь капитан?

Я — небритый детина в пованивающем скафандре — или он — машинный разум в уютной чистенькой командирской рубке?

Посовещавшись прямо там — стоя у рубки и глядя в звездную круговерть, запивая впечатления суррогатным бульоном из встроенных термосов или, как его ласково называет механик «супчиком» — мы чуть подправили приоритеты и направились к дыре в обшивке носового трюма за прячущимися где-то там старенькими элементами солнечных батарей. Энергия. Энергия. Энергия. Нам нужна каждая капля энергии. И поэтому, пусть даже ради небольшого совсем прироста, мы готовы потратить несколько часов на установку дополнительных сегментов солнечных батарей. Это выгодно — в долгосрочной перспективе. Это вернет тревожно желтые экраны аккумуляторного стеллажа в умиротворяюще зеленую зону, а вместе с этим успокоятся и наши души…

На это ушло неожиданно много времени, что истощило запасы кислорода, бульона и сил. Вернувшись обратно на корабль, вывалившись из шлюза, мы еще сумели протереть потные скафандры влажными салфетками и полотенцами, провести гигиенические процедуры, запихать мусор в прилепленный к стене мешок, переодеться, наспех перекусить, сменить забившиеся фильтры в поглотители модуля жизнеобеспечения и… отрубиться, оставив страдающего вечной бессонницей Лео на вахте.

И спали мы долго — целых пять упоительных часов.