Крепость надежды

Дем Михайлов, 2011

Прошли столетья с тех пор как отгремели чудовищные войны магов, и половина континента превратилась в покрытую пеплом пустошь непригодную для жизни. Некогда великолепные города теперь лежат в руинах населенных настолько опасными темными тварями, что пришлось возвести Пограничную Стену, дабы оградить мирных жителей от смертельной угрозы. Так появились Дикие Земли… Небольшой отряд во главе с бароном Корисом Ван Исер сослан на постоянное поселение в Дикие Земли, что, по сути, является лишь отсрочкой смертной казни – разваливающаяся Империя управляемая рукой стареющего короля избавляется от неугодных. У поселенцев одна цель – выжить любой ценой, всему и всем вопреки. Он выжил и оправился от смертельных ран только для того, чтобы узнать, что своими прошлыми деяниями обрек сотню людей на верную смерть в Диких Землях.

Глава третья

Мрачное прошлое

Следующий день начался для меня как обычно — я проснулся на мягко покачивающихся в воздухе носилках, когда солнце уже было в зените. Опять проспал половину дня, а то и поболе.

Наученный недавним горьким опытом, я покрепче ухватился за края носилок и только потом рискнул открыть рот:

— Доброе утро.

Поразительно. Носилки лишь слегка дернулись, но даже не накренились. Вот, что кулак чудотворный делает!

— Доброе утро, господин. — поприветствовал меня хор голосов.

— Вам не тяжело меня нести-то? — поинтересовался я.

Меня клятвенно заверили, что драгоценная ноша (это я), совершенно не тяготит, и это большая честь для них. Про то, что вчера моя тушка оказалась валяющейся в дорожной пыли, они не упомянули, а я благоразумно промолчал.

— Как давно мы в пути?

— Полдня уж идем, господин. — ответил носильщик с подбитым глазом, что не мешало ему радостно улыбаться.

Приподнявшись на локтях, я осмотрелся, старательно игнорируя проснувшуюся боль.

Окружающая местность сильно изменилась. Лес сменился на череду невысоких и заросших кустарником холмов. Дул сильный холодный ветер. Ранее пронзительно-синее небо сменило цвет на темно-серый. Несмотря на отсутствие облаков, казалось, что скоро начнется дождь. Пасмурно…

— Сколько дней нам еще идти? — спросил я.

— Немного осталось, господин. Вон, видите впереди скала виднеется? — указал носильщик.

Присмотревшись, я заметил вдали очертания огромной скалы. Судя по размерам — это целая гора. Прикинув направление движения, я убедился в правоте носильщика — отряд держал курс точно на скалу.

Вот он, конечный пункт путешествия. Четкий ориентир впереди.

Вопросов возникло еще больше.

В первую очередь хотелось узнать, зачем именно мы держим путь к этой скале?

Нападение или разведка отпадают сразу — женщины и дети не вписываются в картину. Мы не можем идти в атаку, одновременно таща за собой почти пятьдесят женщин и тридцать детей. Это немыслимо.

Может, мы от кого-то убегаем?

Сомневаюсь. Назад никто не оглядывается с испугом. Все смотрят только вперед, и чем дальше мы продвигаемся, тем больше безнадежности на лицах. Будто дружным строем двигаемся к эшафоту и смертной казни.

— Как тебя зовут? — обратился я к разговорчивому носильщику.

— Тишен, господин.

— Тишен, думаю, ты знаешь, что я потерял память. Что будет, когда мы достигнем той скалы? Ты знаешь это?

— Да, господин. Мы должны основать там постоянное поселение.

Все разом встало на свои места.

Теперь понятно, почему в составе отряда столько женщин, детей и стариков. Понятно, почему столько хмурых лиц — кому понравится покидать обжитое место и начинать все сначала.

В общем и целом — появилась логика. Я ухватил суть. Мы двигаемся к определенному месту с определенной целью — основание постоянного поселения.

Дальнейшие расспросы ни к чему не привели — носильщики просто не знали ответов.

Почему идем? — так приказали.

Кто приказал? — вы, господин, и приказали.

А зачем там поселение? — вам лучше знать, господин.

А почему такие хмурые все? — так ведь опасно там.

А почему там опасно? — убить могут.

Кто может убить? — да есть кому, как не быть.

Спустя час разговора, я устал сам и утомил носильщиков расспросами. Придется ждать Рикара или святого отца — а еще лучше собрать их обоих и поговорить по душам. Решено. Так и сделаю, когда расположимся на ночлег. Правда, если Рикар от беседы определенно не откажется, то вот странный священник… он не пылает ко мне особой любовью. Тут явная и плохо скрываемая неприязнь.

Оставив замученных носильщиков в покое, я начал рассматривать местность. За разговором я и не заметил, как отряд преодолел холмы и вышел на равнину. Больше ничем не сдерживаемые порывы северного ветра трепали волосы. Очертания цели нашего путешествия стали видны отчетливей. Я ошибался. Скала не такая уж и огромная. Высотой не более восьмисот локтей с плоской, как будто срубленной великаном вершиной. Подножье скрыто густой рощей.

В этот день мы не добрались до угрюмой скалы. Остановились на ночлег у южного склона невысокого холма, что хоть как-то защищал от холодных порывов северного ветра. Мужчины споро нарубили кустарник на растопку и натянули тенты. На этом обустройство лагеря закончилось. Кликнув одного из мужчин, я попросил позвать Рикара и отца Флатиса. Пора расставить все на свои места.

Когда здоровяк со священником пришли, я похлопал по земле, приглашая присесть — тем самым намекая на долгий разговор. Рикар плюхнулся на край одеяла сразу. В отличие от отца Флатиса, который в своей обычной манере посверлил меня взглядом, и лишь убедившись, что ничего не выйдет, с сокрушенным вздохом опустился на землю. Еще один тревожный знак…

— Думаю, пора мне во всем разобраться. — начал я беседу и, посмотрев на священника, добавил: — Я уже достаточно окреп, чтобы знать всю правду, не так ли? Кто хочет начать?

Рикар со священником переглянулись и опять уставились на меня. Тишина. Придется настаивать.

— Рикар, начни ты.

— Да я что, господин. — смутился здоровяк. — Вы уж и сами знаете. Идем в Дикие Земли, чтобы основать поселение. А больше я ничего и не ведаю. — Рикар отвел взгляд в сторону.

— Я сам. — сухо произнес отец Флатис. — Он не хочет говорить все, как есть, чтобы не огорчать тебя. Натворил ты дел. Накуролесил. А они теперь за это жизнью расплачиваться будут.

— Не верьте, господин, — мгновенно встрял Рикар, — не так все было.

— Хочешь сказать, что я лгу?! — возмутился священник. — Раз хотел правду знать — пусть знает!

— Верно. Хочу. Рикар, пусть он говорит. Продолжайте, святой отец. Расскажите все как есть.

— Что тут рассказывать, — начал священник, — хотя… слушай… Все началось двадцать шесть лет назад, когда Ресар Удачливый во время вспыхнувшего мятежа сделал правильный выбор и встал на сторону короля во главе отряда наемников. Мятеж был жестоко подавлен. Восставшие умылись кровью. Много тогда народу полегло. Король не забыл тех, кто помог ему сохранить корону. Он даровал Ресару титул барона и обширный участок земли в одной из граничных провинций. Щедрый подарок. Так командир наемников Ресар Удачливый оправдал свое прозвище и стал бароном Ван Исер. В свою очередь барон не оставил отряд — с каждым наемником его связывала клятва крови. Они последовали за хозяином на новые земли. Барон отстроил замок для себя, деревню для наемников и освободил их от податей. Для них началась мирная жизнь. Через два года он привез в замок прелестную девушку и вскоре сыграл свадьбу. К несчастью, семейная жизнь продолжалась недолго — при родах баронесса умерла, успев дать жизнь наследнику барона — Корису Ван Исер. Отец души не чаял в единственном сыне, возлагал на него большие надежды. Растил из него наследника, продолжателя рода Ван Исер, могущего поднять новорожденный дворянский род еще выше и повести его к процветанию и власти. Когда сын подрос, его наставником барон назначил своего давнего соратника Рикара Лезвие, наказав тому следить за наследником и не отходить от него ни на шаг. Быть его верной тенью. Да, старый барон возлагал большие надежды на юного Кориса, вот только он их не оправдал. На уме повзрослевшего сына были только пьянки в трактирах, распутные девки и дуэли по поводу и без. Насколько был крут и решителен Ресар Удачливый со своим отрядом, настолько же мягким и безвольным он оказался со своим сыном. Молодому барону все сходило с рук. Четыре года назад барон Ван Исер тихо скончался во сне, все наследство оставив сыну — тяжелая болезнь подкосила некогда сильного воина. Не смог помочь даже Исцеляющий, присланный лично королем, помнящим заслуги Ресара перед короной. Похоронив отца, следующие несколько лет молодой барон развлекался как мог, пускаясь во все тяжкие и лихо проматывая наследство отца. Звенящие струи золота из отцовских сундуков и красные струи пьянящего вина из отцовских же погребов били во все стороны, оседая в чужих карманах и животах. Молодой наследник умел только тратить, но не преумножать. Рачительности ни на грош, зато мотовства… даже короли тратят деньги с большей оглядкой. А молодому барону на все было плевать. Все закончилось два месяца назад — во время пьяного дебоша в трактире Корис вызвал на поединок дворянина, посмевшего обвинить его в недостойном поведении. Дворянин не принял вызов и, пригрозив, что вызовет королевскую стражу, направился к выходу. Взбешенный и униженный барон кинулся следом, и, в два прыжка догнав ни о чем не подозревавшего юношу, вонзил ему в спину кинжал, после чего спокойно вернулся к столу и налил себе вина. Дворянин умер мгновенно — кинжал задел сердце. Подоспевшие стражи арестовали барона Кориса Ван Исер и поместили в королевскую тюрьму, где он и пробыл месяц до начала суда. Корис не волновался — дворянская кровь лилась постоянно — королю была выгодна вражда среди дворян, и на подобные случаи смотрели сквозь пальцы. Обычно все кончалось простым порицанием, выплатой виры за убийство или — на самый худой конец — службой в королевской армии. Обычно… да, обычно так и было. Но не в этот раз. Убитый юноша оказался внебрачным сыном короля. Хоть и ублюдок, но все же королевская кровь. Родная кровь. По слухам, старый король в любимом сыне души не чаял.

Отец Флатис прервался и, посмотрев на мое посеревшее лицо, спросил:

— Продолжать?

— Да, отец Флатис, продолжайте рассказ, — просипел я, уставившись в землю.

Это обо мне? Молодой кутила, повеса и подлец, бьющий в спину… это обо мне? Мало радости узнать про себя такое.

— Суд длился недолго. — продолжил повествование священник. — Были опрошены свидетели, после чего допросили людей барона. Рикар взял всю вину на себя, утверждая, что это он нанес смертельный удар в спину. Присутствовавший на суде маг уличил Рикара во лжи. За лжесвидетельство тот получил пятьдесят плетей. Когда вина барона была доказана, суд вынес приговор — смертная казнь. От немедленной смерти юного барона спасли заслуги отца перед короной — ему дали право выбора: либо казнь через повешение, либо лишение титула, имущества и изгнание в Дикие Земли для основания поселения, что равносильно смертному приговору. Жажда жизни пересилила горечь позора. А если говорить прямо — страх перед смертью победил. Не хотелось резко протрезвевшему Корису класть буйную голову на плаху. Ой, как не хотелось… И посему молодой барон Ван Исер незамедлительно выбрал изгнание. Вслед за ним последовал и отряд его отца, навечно связанный с родом Ван Исер клятвой крови. Когда они покидали бывшие владения барона, им дозволили взять с собой только то, что на них надето, и сколько могут унести в руках. Позорным бегством от смерти Корис Ван Исер обрек людей на скитания, невзгоды и смерть. Хотя ему было плевать. Вместе с отрядом Церковь отправила священника для постройки и освящения храма в будущем поселении. Месяц назад небольшой отряд вошел в Дикие Земли. Спустя две недели пути, молодой барон решил отвлечься от тяжелых мыслей и, прихватив с собой одного воина, отправился поохотиться на оленя. Олень им не попался, зато нос к носу они столкнулись с матерым кабаном. Барон не устоял перед соблазном и напал на огромного зверя. Кончилось все плачевно — воин погиб, закрывая телом господина, а барон испускал последний вздох, когда подоспел Рикар. Жизнь Кориса удалось спасти, но он потерял память. — закончил отец Флатис.

Я потеряно молчал, не поднимая взгляда. Сказать нечего. Теперь понятно, почему Рикар не хотел мне ничего рассказывать. Позор рода. Обрекший преданных ему людей на верную смерть в Диких Землях.

Взмахом руки я дал понять, что хочу остаться один.

Рикар попытался что-то сказать, но священник остановил его:

— Молчи. Ему надо побыть одному.

Отец Флатис, подталкивая перед собой Рикара, пообещал прислать ужин и неизменный травяной отвар.

Я остался в одиночестве. Мне надо много о чем подумать. Этой ночью я засну нескоро. Если вообще смогу заснуть. И уж точно не смогу оторвать потухший взгляд от земли и взглянуть на собравшихся у костров людей. Это мои люди. Я их господин. И только из-за моей трусости им пришлось покинуть родные дома и отправиться скитаться… мне было плохо. Так плохо, что хотелось размозжить свою дурную голову о первый попавшийся камень.

* * *

Рикар клялся и божился, что мы достигнем скалы еще до начала сумерек, и я ему верил. Травянистое холмогорье способствовало быстрому передвижению, уже не приходилось покорно следовать изгибам лесной тропинки или терять время, обходя стороной стоящие сплошной стеной деревья-великаны. Теперь наш путь лежал только прямо.

Последний день пути. Последний рывок к конечной цели. К нашему новому дому.

Рикар по моей просьбе шел рядом с носилками — требовалось восстановить хотя бы часть знаний. Понять, кто я есть и что могу. Тяжкое бремя ответственности давило на меня и лишало покоя. Рикар охотно отвечал, радуясь тому, что мне становится лучше.

Сейчас, я рассматривал ворох бумаг, имеющих к моей персоне прямое отношение — небольшую тубу с документами вручил мне Рикар, объяснив, что получил их от меня на хранение.

В тубе нашлась и карта, начертанная на толстом пергаменте. В связи с крайне плохой изученностью Диких Земель, она просто изобиловала белыми пятнами — в том смысле, что многие отмеченные на ней места были с пометкой «начертано со старых карт». Все же лучше, чем ничего. Так же там присутствовали различные отметки, значение коих мне было неизвестно. Окликнув здоровяка, я попросил показать, где на карте находится цель нашего путешествия. Рикар присмотрелся и ткнул толстым пальцем.

— Подкова. — удивленно прочитал я. — Рикар, а почему Подкова?

— Я слышал, что гора очень похожа на огромную подкову, господин. — отозвался тот, разводя руками. — Своими очертаниями.

Я хмыкнул и отложил карту в сторону.

Подкова.

Смешное название для горы.

Почему не «Пик Храбрости», например?

Перевернув тубу, я хорошенько встряхнул ее. Оттуда выпало еще несколько свернутых в трубки бумаг и небольшой тщательно завязанный кошель. Бумаги я пока отложил в сторону, а заинтересовавшим меня кошелем занялся вплотную. Развязав тесемки, заглянул внутрь и снова удивился — внутри находилось несколько разноцветных стеклянных шариков и сложенный лист бумаги. Взяв один из них в руки, я вздрогнул — стоило мне прикоснуться, как он ярко засветился. Интересно…

— Рикар, ты знаешь, что это? — показал я находку.

— Нет, господин, — ответил здоровяк, пожав плечами. — Но что-то очень знакомое…

Поместив шарик обратно в кошелек, я достал сложенный лист бумаги и развернул его. Это оказалось длинное и нудное пояснение по использованию Вестников. Все очень просто. Следовало зажать один из шариков в кулак, дождаться, когда внутри загорится огонек и, прошептав сообщение, раздавить. Высвобожденная энергия достигнет мага из Королевской Канцелярии и передаст ему мое сообщение и местонахождение.

Первое послание следовало отправить незамедлительно по достижению нами цели путешествия. После этого надлежало отправлять сообщение каждые полгода или в случае нападения на поселение. Сделать это мог только я. В чужих руках Вестники не работали.

Последнее уточнение заставило меня задуматься. А если я погибну? Как другие дадут о себе знать?

Надежно завязав кошель, я спрятал его обратно в тубу. Оставшиеся бумаги оставил на потом. Еще будет время этим заняться. Сейчас меня волновал вопрос, ответ на который я хотел получить немедленно:

— А почему мы идем пешком? На весь отряд ни одной лошади. Для основания поселения нужен скот, птица, зерно, инструменты. Где все это?

Рикар замялся и когда наконец решился ответить, я уже догадывался, что он скажет:

— На снаряжение отряда была выделена крайне небольшая сумма, господин. Для покупки всего необходимого. Но…

— Но что? Договаривай, Рикар.

— Но вы ее потратили на прощальный вечер в трактире, господин, — пробормотал здоровяк, — все деньги до последнего медяка.

Если бы я мог придушить себя, я бы это сделал не задумываясь.

Проклятье! Прошлый Корис Ван Исер был полным безумцем, обрекшим на смерть себя и преданных ему людей! Я обрек на голод всех, кто отправился со мной.

— Не беда, господин, — попытался успокоить меня Рикар, — мы умеем охотиться. Не пропадем. Да и инструменты кой-какие захватили.

Я промолчал. Да и что мог я сказать? Ничего. Была лишь пугающая меня самого надежда, что мое прошлое «Я» больше никогда не вернется. Я не хотел быть прежним Корисом Ван Исер. Я не хотел вновь становиться спесивым подонком.

Собрав все бумаги обратно в тубу, я отдал ее Рикару — надежней хранилища не найти. Взмахом руки отпустил верного здоровяка и глубоко задумался.

Меня тревожила некоторая избирательность потери памяти: все воспоминания о прошлом начисто исчезли. Воспоминания, но не знания. Я заметил, что если еще вчера не мог сказать, что за деревья меня окружают, то теперь узнавал и мог точно сказать их названия.

Изменился даже характер — со слов Рикара я уже знал, что в прошлом был вспыльчив и тяжел на руку, совершенно не думал о будущем. Глупый юнец. Тогда как теперь я холоден и расчетлив, стараюсь просчитать собеседника, понять его намерения, причем делаю это сознательно. Два абсолютно разных человека. Один умер, другой родился. Так бывает?

Еще одна деталь не давала мне покоя — каждая моя попытка вспомнить прошлое вызывала дикую головную боль. Волхв обещал, что со временем память вернется. Нужно лишь подождать.

* * *

Когда сумерки начали опускаться на землю, мы достигли густой рощи у подножья Подковы. Добрались. У утомленных людей не осталось сил радоваться окончанию долгого и изматывающего путешествия. На скорую руку разбили лагерь, приготовили ужин и, выставив стражу, завалились спать. Отец Флатис несколько раз обошел лагерь, что-то бормоча себе под нос и делая пассы руками. Изредка между его пальцами проскальзывали яркие искры, ясно различимые в сгущающейся темноте.

— Освящает, — со знанием дела пояснил Рикар, решивший расположиться на ночлег рядом со мной.

— Угу. — согласился я, дожевывая черствый кусок лепешки.

Согласился, но в глубине души искренне недоумевал — очень уж странным было это зрелище для меня. Будто вижу в первый раз. Впрочем, после потери памяти, наверное, так и бывает — все кажется в новинку.

— А волхв, может, и не зря опасается. — добавил здоровяк, с кряхтением перевернувшись на бок. — Мы в самом сердце Диких Земель. Здесь погани темной полно. С приходом ночи нежить выползает из нор и могил. Днем-то их нет. А ночью самое для них время. Хотя зря волхв это делает, беду накликает.

— Не волхв, а священник. — поправил я здоровяка и, спохватившись спросил: — Почему зря? А если мертвяк или еще что похуже набредет? На освященную землю им ходу нет.

В этом я почему-то был уверен — нечисти на святую землю хода нет. Но знание казалось чуждым. Не моим. Будто сам не видел, но прочитал об этом в заслуживающей полного доверия книге. Черт…

— Мертвяков здесь нет — неоткуда им тут взяться. Около городов бывают, особенно на границе, когда некромант пришлый постарается и кладбище поднимет. Там да. Поэтому в пограничных городах умерших не хоронят, а сжигают. Все спокойней. А здесь могильников нет — не жили здесь люди, городов не строили. Дикая местность. Никаких руин поблизости.

— А чего тогда опасаться?

— Да кроме мертвяков и похуже кто заявиться может. Тварям посильнее и освященная земля нипочем. В храм, может, и не войдут, а сюда запросто. Магическую силу, особенно светлую, они за много лиг чувствуют.

Не на шутку обеспокоенный словами Рикара, я решил с утра поговорить на эту тему с отцом Флатисом. Как бы не накликать беду. Вспомнив о еще одном незаконченном деле, я бесцеремонно растолкал уже заснувшего Рикара и забрал у него кожаную тубу. Выудил кошель с Вестниками и достал один из темных шариков. Дождавшись, когда внутри него возникнет огонек, я поднес Вестник к губам и произнес:

— Отряд Кориса Ван Исер достиг Подковы. Все в порядке. — и сжал Вестник в кулаке.

Хруст стекла. Ярко вспыхнув, шарик лопнул, а высвобожденная магическая энергия унесла мои слова к неизвестному адресату. Отряхнув ладонь от мелких и на удивление неострых осколков, я укрылся одеялом и постарался заснуть. Завтра мне понадобятся все силы.