Инфер 4

Дем Михайлов, 2021

Четвертая книга из мира Низший, цикла Инфериор. Дом. Милый дом. Место, куда хочется вернуться, скинуть тяжелое снаряжение, всунуть ноги в мягкие тапочки, закинуть на плечо дробовик и пошлепать решать явно непростые проблемы почти всемогущей в своих владениях Камальдулы – машины, что управляет замкнутым миром-опухолью Франциском II. И гоблин Оди не против прорубить еще одну кровавую просеку на своем пути, если это может приблизиться к манящей его цели – находящему в океане и надежно защищенному миру-опухоли, что был самым первым среди себе подобных. Формоз. Место, где был рожден Атолл Жизни. Место, где началось все это дерьмо. Место, что может хранить в себе ответы на многие вопросы. Ради доступа к Формозу Оди без колебаний вернулся в родные стальные подземелья, где люди похожи на забитый в трубы податливый пластилин… Осталось прорваться сквозь Сумрачные Территории на родную гоблинскую Окраину…

Пролог

Нагретый собственным содержимым бетонный короб достигал четырех метров в высоту и восьми в ширину. Огромный ленточный червь, один из множества ему подобных, проходящих сквозь чрево небесной башни-государства. Опустив на обращенный к стене край короба кресло без ножек, я уселся, распечатал банку пива Блатта Экстра и задумчиво уставился в единственное еще не заложенное кирпичом узкое длинное окно, за которым открывался вид на совсем близкий океан и светлеющую перед ним полоску песчаного берега. Пустыня ежедневно сбрасывала в воду тонны песка, пытаясь отвоевать у океана хоть немного территории. Океан же жадно глотал подношение, а на следующий день насмешливо выбрасывал его обратно, громоздя дюны, что из-за отсутствия сдерживающей их растительности быстро превращались в бродячие барханы, которые рано или поздно уползали к далекому горизонту. Но однажды ветер пригонит их обратно и снова сбросит в океан у подножия гордой величественной небесной башни.

Не просто башни — независимой башни.

Независимость дорого далась этому гиганту — некогда ультрасовременная постройка, что дала приют сотням тысяч населения, стремительно превращалась в гетто. Неуплата коммунальных платежей привела к массовым прорывам труб, коротким замыканиям, обесточиваниям целых этажей-районов, а затем и к полному их блокированию из-за непригодности для проживания. И ради лишения криминала площадей для ведения своего подпольного бизнеса.

Те, кто был изгнан из своих трущоб, выбора не имели — им было приказано либо доказать свою кредитоспособность и получить право остаться, либо же покинуть небесную башню с помощью любезно предоставленных транспортных барж, что обычно доставляли сюда различные припасы, заодно подпольно вывозя и сбрасывая в океан особо ядовитую «отрыжку» башни, которую она не могла переварить самостоятельно.

Доказать свою платежеспособность смогли единицы. Они перебрались на те этажи, что были чуть побогаче, но тоже стремительно нищали, превращаясь в очередное гетто. Некоторые — те, кто потупее — решили покинуть башню, и вскоре их с личными пожитками высадили на песчаном пологом берегу в паре километров отсюда. Каждому правление выдало по десять литров относительно чистой воды и суточному продовольственному пайку. Этого им должно было хватить, чтобы преодолеть путь в двадцать километров до ближайшего населенного пункта — крохотного и почти полностью автоматизированного транспортного узла, что осуществлял доставку заказанных товаров между пятью башнями-близнецами, называющими себя Аурум Супербия. Никто не знал значения этого названия — всем было насрать. Особенно тем, кто был изгнан. На берегу образовалась огромная толпа. И вскоре те, кто посильнее, начали забирать воду и еду у тех, что послабее. Еще через пару минут вспыхнула первая драка, что быстро переросла в массовое побоище. Светлый мертвый песок потемнел от пролитой крови.

Сидя в кресле на краю бетонного короба, что прогонял через себя тонны отходов, ведя их в давно уже почти не работающие очистные сооружения — плевать, океан проглотит и это — я пил прохладное пиво, неспешно курил и смотрел в окно, изредка бросая взгляды на лежащий на колене планшет. На экране происходящее на берегу показывали в красках, со звуком, казалось, что брызги крови летят прямо в лицо. За моей спиной трое молчаливых, выдрессированных как следует помощников разгружали только что прибывшую малую грузовую платформу, снимая с нее пластиковые ящики с просроченными пищевыми пайками и сотнями банок такого же пива. Содержимое ящиков передавалось в жадные руки сдержанно гудящей толпы, что обступила дарителей. Колышущаяся толпа стояла смирно — они уже знали, что не стоит напирать и проявлять чрезмерную жадность. Вчера я убил здесь троих — убил показательно, двоим вскрыв глотки от уха до уха, а третьему выпустив кишки. Это научило здешних отморозков не пытаться присвоить даже часть продовольствия. А здешний сброд научился спокойствию.

Да… сюда, в мрачную утробу небесной башни, перебрались те остатки населения из расселенных этажей, что сохранили достаточно разума для понимания — снаружи их ждет смерть. Пусть отсюда нет доступа к еде, а вода только техническая, мутная и горькая, полная тяжелых металлов, но здесь хотя бы нет убийственно палящего солнца. И нет рассекающих по пескам автоматизированных квадроциклов с навесным оружием — новый вид жестокой реалити-игры, где управляемые дистанционно машины с электрическими движками сутками катались по пустыне, выискивая достойную цель. Шоу полностью незаконное, но очень популярное. Все любили тайком поглядеть, как разлетаются на куски попавшие под крупнокалиберные пули придурки…

Когда я узнал о возникшей в этом секторе коммуне бездомных, мне было посрать. Но затем я узнал, что там уйма детей. Это изменило дело. Теперь я доставлял сюда продовольствие. И пиво в качестве воды — чистая вода слишком дорогое удовольствие. Ее было мало — только для детей. Остальные хлебали просроченное пиво, и их это полностью устраивало.

— Босс.

Глянув на Дарин, что загородила путь подошедшему парню, я коротко кивнул, и она пропустила его. Бросив на меня быстрый бесстрастный взгляд, Дарин отвернулась, вернувшись к контролю толпы. Но ее бесстрастность меня не обманула — она все еще ненавидела меня. Я убил ее младшего брата. Убил за дело. И мозгами она это понимало. А вот сердцем нет — она заменила ему мать, сама вырастила ушлепка, а я его у нее отобрал. Пока что она держала эмоции под контролем, но я знал — однажды, перебрав наркоты или алкоголя, она явится, чтобы отомстить.

Опустивший рядом со мной на корточки был еще молод — ему двадцать четыре. Я на восемь лет старше. Почти на девять.

— Босс. — с моего молчаливого разрешения вскрыв одну из банок Блатта Экстра, он сделал большой глоток, глянул на экран планшета.

На далеком песчаном берегу уже все закончилось. Лежащие вповалку мертвые тела, кружащие над ними как стервятники дроны, уходящая в песок кровь и убегающие прочь убийцы, волокущие за собой жалкую добычу. Скоро все снова оживится — из башен уже наверняка послана частная полиция, чтобы соблюсти хотя бы видимость законности. Убегающих поймают, половину убьют при задержании, остальных притащат обратно в изрыгнувшие их башни и устроят показательное судилище. Само собой, приговоры будут только расстрельные. Тех же, кому чудом посчастливится уйти от копов, ждет судьба похуже — на них начнут охоту дистанционно управляемые квадроциклы и дроны. Почти ни для кого не секрет, что все эти операторы живут в башнях Аурум Супербия, зарабатывая на трансляциях своих охот и не забывая отстегивать щедрую долю тем, кто их прикрывает.

Допив пиво, я тут же открыл следующее и, делая глоток, поверх банки взглянул на заходящегося влажным хриплым кашлем старика, что пытался выблевать свои легкие. Частично у него получалось — изо рта вылетали черные ошметки, что плюхались на нагретый бетон. В метре от старика двое малышей в обносках беззаботно играли с безрукой куклой и черепом крысы. Чуть дальше опьяневший от просроченного пива мужик пытался запустить руку под рваную рубашку жеманно хихикающей грязнули, на чьих черных потрескавшихся пятках вполне можно было высаживать грибы — если они уже там не росли.

— Дерьмо, — процедил Динк, отрывая взгляд от старика. — Босс… позволь вопрос?

— Спроси, — зевнул я.

— Зачем ты лично сюда ходишь? Мы бы и сами проконтролировали раздачу жратвы этим убогим. А ты прешься сюда сам, дышишь этим воздухом. Чувствуешь, чем здесь воняет?

— Дерьмом, — кивнул я. — Здесь воняет дерьмом, перекисшим потом, болезнью, чуток кровью… а еще здесь воняет детской мочой… Веселая коммуна, что живет на вершине магистрального сточного короба.

— Вот именно! Мы сидим на хреново прикрытом бетонном желобе, полном теплого дерьма… Зачем ты сюда приходишь, босс? Да и нам незачем — рядовых быков послать, и они разрулят.

— Чтобы не забывать, — ответил я и, не дожидаясь недоуменных вопросов, продолжил говорить: — Дыши глубже, Динк. Вдыхай запах дерьма, смотри на блюющего собственными легкими старика, любуйся сношающимися ушлепками, что не стесняются играющих рядом детей. Вдохни, ощути, запомни. И если однажды ты вдруг чересчур загордишься своим сытым свободным положением, если вдруг начнешь относиться к своему достатку как к чему-то обычному… тогда вспомни увиденное и унюханное здесь. Окуни руки по локоть в это дерьмо. Поднеси ладони с дерьмом к лицу. Это отрезвит. Заставит бояться — а вдруг однажды ты потеряешь все нажитое и превратишься в одного из этих несчастных? Что, Динк? Хочешь пожить здесь недельку?

— Ну нахер, — зябко вздрогнув, беловолосый Динк замотал головой. — Лучше сдохнуть, чем жить… вот так…

— Все так говорят, — проворчал я. — Но я не об этом.

— Я уловил суть, босс. Ты спускаешься сюда, чтобы увидеть все это дерьмо и…

— И чтобы никогда не расслабляться. А заодно чтобы быть привычным к этому. Я не собираюсь жить в таком дерьме, но если придется — я хочу окунуться в него без внутренних дешевых содроганий, что сейчас крупно нарисованы у тебя на искаженной роже.

— Пройдет и это… — пробормотал Динк.

— Что?

— Говорят, у одного из царей древности на пальце было кольцо с надписью «пройдет и это». И он часто поглядывал на него — чтобы не радоваться…

— Чтобы не расслаблять булки, — понимающе кивнул я.

— Ты в таком месте никогда не окажешься, — убежденно заявил Динк, что быстро сделал карьеру в моей организации и продолжал расти. — Ты не такой. А эти… сношающиеся и блюющие… босс, да они сами виноваты! Половина из них заслужила себе такой вот… город на дерьме.

— Город на дерьме, — усмехнулся я. — Да. Имей я возможность… я бы создал такой город, Динк.

— Город на бетонном коробе, полном дерьма?

— Город в дерьме. Чтобы там даже дожди были вот такие, — подняв руку, я указал в сторону.

Там в желоб входило несколько давно прогнивших труб, и сейчас вниз стремительно спускалось бурое облако фекалий, грозя накрыть все на метры вокруг. Живущие там либо прятались под заляпанные пластиковые навесы, либо разбегались.

— Дожди из дерьма?

— Да. Дожди и реки из дерьма, но чтобы некуда было от них бежать! Чтобы те, кто просрал собственную жизнь по тупости и безделью, попадали на несколько лет в такой вот город. Пусть поживут в мире дерьма. Пусть покроются язвами. Пусть дышат дерьмо и пьют воду с дерьмом.

— Да нахрена?!

— Подержать их там пару лет… и отпустить. И ты увидишь, как сильно они начнут ценить нормальную жратву, нормальный воздух, чистое небо над головой и жизнь без язв на коже… Да… хотел бы я иметь возможность создать такой город однажды.

— Босс… я только за твое возвышение. Ты знаешь — я в наших войнах первый стреляю. Но я рад, что у тебя нет возможности построить город из дерьма… И этих бедолаг мне тоже чуток жалко. Они… как будто-то и не люди, а твари какие-то. Низшие… низшие создания…

— Это их добровольный выбор, — оскалился я, глядя на упавшего и затрясшегося в судорогах старика. — Они добровольно низшие, Динк.

— А мы тогда кто? Высшие, что ли?

— А мы те, кто поит их просроченным пивом и кормит дешевой жратвой. Вызвони сегодня Диккенса. Пусть заберет еще сорок детей в социальные приюты. А мы проследим, чтобы у них было все необходимое.

— Диккенс сказал, что площадей нет.

— Пусть найдет. Или уже завтра он вместе со своей красивой ухоженной женой будет жить вон в той обляпанной дерьмом палатке и ждать, когда мы прикатим тачку со жратвой. Понял?

— Понял, босс. Я даже сфотографирую ему его будущее место проживания — его это впечатлит…

— Хорошо. Что там с поставкой еще одного контейнера с просрочкой? Верхние этажи шевелятся? Ты проконтролировал? Сегодня контейнер придет?

— Я не успел, босс, — повинился Динк, взлохматив идеально уложенную белую шевелюру. — Но у нас ведь еще есть запасы на три дня. Я только что проверил.

— Только что проверил, — медленно повторил я, и уже неплохо знающий меня парень опасливо подался назад.

— Ты чего, босс?

— Мир повторяется, да?

— Не усек сейчас…

— Я расскажу тебе историю. Она короткая. И поучительная.

— От тебя любую выслушаю, босс.

— Жил давно на свете один старик. Он жил на вершине заброшенной башни далеко отсюда. Но какое-то время он обитал вон в той самой пустыне, — почти опустевшей банкой я указал в окно напротив. — Он жил в небольшом селении, приглядывая там за порядком. Домом ему служила глинобитная мазанка с плоской крышей. За мазанкой, в глубине длинного узкого участка, был небольшой сарай. И вот этот старик… у него всегда не хватало времени на личные нужды — приходилось мотаться между вечно ссорящимися местными, чтобы не допустить пролития крови. Если там начинается резня — это на долгие годы. И вырезаются целые роды.

— Понимаю…. Люто…

— И вот перед отъездом он говорит своему помощнику — «я вернусь вечером, а до этого ты натаскай кизяка и сухой травы в сарай». Они использовали это как топливо для обогрева холодными пустынными ночами. Ну и пищу на этом готовили.

— Так…

— Когда старик вернулся домой, его встретил помощник. Старик спрашивает — «Как там с дровами и кизяком?» А помощник ему в ответ с виноватой улыбкой — «Я не успел сегодня, слишком уж было много дел. Но на днях сделаю! Но ведь ничего страшного — я посмотрел и увидел, что у тебя в сарае еще есть запас кизяка. Вот возьми холодного айрана, выпей, я сам за ним сбегал к другу на другой конец селения!» Старик выслушал, снял с плеча дробовик и отстрелил этому хренососу голову. Спустя годы он рассказал эту историю мне. И я спросил его — почему он так поступил? И вот что он мне ответил — его помощник не нашел времени натаскать грязный сухой кизяк и колкую траву, но зато у него нашлось время сбегать за холодным айраном и проверить запасы в чужом сарае.

— Вот дерьмо…

— Вот и думаю я сейчас…

Поднявшийся Динк выставил перед собой ладони:

— Не напрягай усталую голову, босс. Уже сегодня контейнер просрочки будет стоять на нашем складе.

— Хорошо… пусть так и будет, Динк. Пусть так и будет…