Три секрета для Миллиардера

Даша Литовская

— Почему у твоих детей глаза, как у меня? Тройняшки тут же потупили взгляды, будто стыдясь. А я уперла руки в бока: — Можно подумать, это такая уж редкость! — Редкость, вообще-то. Его имеют всего полтора процента людей, — прищурившись, пытается заглянуть в самую душу. — Что ты этим хочешь сказать? — усмехнулась я нервно. — Устал играть глупые игры? — Игры? О чем ты? — А ты? Как долго ты будешь притворяться, что просто так взял меня на работу?! — Конечно, не просто так… — вкрадчиво отозвался он через паузу. Подошел ближе, остановившись от меня в миллиметре. Тихо, но твердо продолжил: — Потому что ты лучшая в своем деле. Неужели, неясно? Я смотрела на мужчину, от которого родила тройняшек три года назад. И не понимала — почему он делает вид, что не знает меня?

9

— Ма-а-а… — Надюша поерзала на большом мягком стуле с резной спинкой, который совсем для детей не предназначен, разгладила свое платьице на коленках и вскинула на меня жалобный взгляд: — Можно я не буду это есть?… — постаралась она спросить шепотом. Но, учитывая гнетущее молчание за столом — Надин шепот услышали все. — Это же гадость, — резюмировала малышка, с кислой миной наматывая на вилку… что-то зеленое.

— Это салат из водорослей, — вздохнула Мира уныло. Она сидела на противоположной стороне большого стола. Вадим во главе. А нас с девочками посадил по правую руку. Всех в ряд.

Оценив лицо своей дочери, которое точно копировало выражение тройняшек, Вадим немного нахмурился. Еще раз оценивающе оглядел «угощения».

— Кажется, я дал маху. — Резюмировал он, и я с облегчением выдохнула.

— Не то слово.

— Это все Таисия, — отложив в сторону вилку, хозяин дома будто оправдывался, — она помешана на здоровом питании, и, кажется, контролирует теперь моих поваров.

— Даже, когда отсутствует? — скептически изогнула я бровь. О том, что его невеста уехала в командировку Вадим сообщил еще в начале этого провального ужина.

— Похоже на то, — вздохнул он. — Я должен принести вам свои извинения. Стоило проконтролировать то, что подадут сегодня на ужин, — недовольно оглядел тот самый салат из зеленых, тягучих… чего-то, похожих на макароны, и приправленных… Боже, это еще что за слизь? Меня передернуло. Стейк тоже не отличался своей аппетитностью. Был полусырым с прожилками крови — так, вероятно, полезнее.

— Ничего страшного, — натянула я на губы пластмассовую улыбку. — Мы не особо и голоды. Правда, девочки? — посмотрела на дочек. Те попытались мне подыграть, но по кислым рожицам было заметно — голодны. Еще как. Но такое есть точно не станут.

Ничего — вернемся к себе и пиццу закажем. Перед сном тоже есть вредно, но душевное спокойствие сегодня важнее.

Этот ужин не задался с самого начала. Вадим разместил нас в огромной столовой (К слову — настолько огромной, что каждое слово лилось гулким эхом). Но это только половина беды — все здесь было таким вычурным и дорогим, а мы с тройняшками особенно не готовились, пришли в повседневной одежде — теперь чувствовали себя крайне нелепо. Не знали же, что на царский прием попадем. Девочки нехарактерно притихли.

Разговор тоже не клеился. Я попыталась обсудить с Мирой план обучения, но и ее настроение было испорчено салатом из водорослей, потому крошка не стремилась болтать.

— Так, — вдруг оживился Вадим. — Я уже отпустил прислугу, но думаю мы что-то можем придумать. Или закажем доставку? Не оставлять же мне вас голодными.

Уголок его губ приподнялся в виноватой улыбке.

Ответила тем же.

— Просто, это дети, — смущенно ему пояснила, — им нужны углеводы… Ты понимаешь? Нельзя кормить их не прожаренным мясом… Мы не привыкли к… такому.

— Мокорошек бы сейчас, — печально вздохнула Люба, подперев подбородок рукой.

— Или калтошечки, — вторила Надя сестренке.

— С сосисочками, — заключила Веруня.

Напоследок у Миры громко живот заурчал, а у меня сдали нервы:

— А знаешь, не надо ничего заказывать. Я не поверю, что в таком огромном доме не найдется запаса продуктов! Давай я посмотрю, и быстро все приготовлю? Это дело пары минут!

Вадим пожал плечами, и мы гуськом отправились на огромную кухню. Поверхности там блестели чистотой, будто на них никто никогда не готовил. Но — о, чудо! — в шкафах действительно нашлись макароны (жуть какой сорт дорогой), а в холодильнике сосиски, колбасы, сыры, и даже нормальные овощи.

За дело я взялась в тот же миг. Сама еще могу остаться голодной, но вот оставить голодными дочек — да ни за что!

Вадим помог тройняшкам и дочери забраться на высокие барные стулья.

— В города? — решила скоротать время Вера. Банда, в которую Миру включили по умолчанию, ее идею поддержала мгновенно, а Вадим подошел ближе ко мне. Скинул пиджак, закатав рукава белоснежной рубашки.

— Помогу?

Закусила губу.

— Боюсь, испачкаешься. Эта рубашка наверняка стоит как крыло самолета, — усмехнулась в ответ.

— Не страшно, — со снисходительным лукавством в глазах, произнес. И забрал из моих рук нож, двигая доску с овощами к себе. Макарошки с сосисками уже закипали, потому я взялась за приготовление соуса, пока Вадим резал салат.

— Спасибо, ты спасла ситуацию, — чуть придвинувшись, полушепотом произнес. Наполнил громадную миску половинками черри.

Я пожала плечами:

— Пустяки, — отрешенно ответила и потянулась за бумажными полотенцами, когда сильная мужская рука тоже взмыла в воздух по своей траектории.

Наши пальцы соприкоснулись, а Вадим вдруг сжал мою кисть.

Да так и застыл, держа меня за руку.

Распахнула ресницы и медленно подняла взгляд на него.

По телу побежал электрический ток. Перехватило дыхание, а на огромной кухне вдруг стало непозволительно жарко.

Не знаю, что в моих глазах увидел Вадим, но я в его смотрела, буквально утопая в бездонных колодцах. Где-то там, в глубине, таилось плохо скрытое золото приглушенных эмоций.

Через секунду, которая показалась мне вечностью, Вадим сморгнул пару раз, отпустил мою руку, и отрешенно сказал:

— Извини.

— Ничего… — голос почему-то охрип. Я судорожно схватила несчастные полотенца, и принялась остервенело вытирать свои руки.

Что это было?

Мысли в голове пронеслись сквозняком. Он все-таки помнит меня? До сих пор что-то чувствует?

Вообразив, как хлещу себя по щекам, я заставила втолкнуть в голову мысль о невесте Вадима.

Бред. Показалось. Просто случайность. Какой нормальный мужчина будет хватать за руки посторонних девиц, когда сам такую красотку окольцевал? В том, что Таисия, безусловно, красива, сомнений не возникало. Дорогая холеная кукла, привыкшая ни в чем себе не отказывать. Себя я даже сравнивать не берусь с таким уровнем женщин.

Как бы там ни было, остаток ужина Вадим избегал смотреть мне в глаза.

Мы не стали возвращаться в столовую, а разместились за барной стойкой на кухне. С аппетитом уплетали вкусные макароны, заедали сосисками, и хрустели салатом.

Тройняшки причмокивали, да и Мира явно осталась довольна.

Вадим же задумчиво смотрел в свою тарелку, наматывая макароны на вилку. Однако, съел все. Кажется, сам не заметил, как это сделал. Лишь взгляд сделался слегка удивленным, когда он обнаружил, что на вилку больше наматывать нечего.

После мы с Мирой подробно обсудили план обучения. Она рассказала, что очень хочет поучаствовать в рождественском конкурсе в конце этого года. Конкурс проходит в Париже, но пройти отбор будет сложно.

Я пообещала малышке, что сделаю все возможное, чтобы хорошо ее подготовить.

Когда мы с девочками засобирались к себе, за окном уже начинало смеркаться.

Вадим отправил дочку наверх, а сам накинул пальто, чтобы проводить нас до домика.

Мои бандитки собрали по дороге все лужи, меряя их глубину.

— Быстро сушиться, — скомандовала, отворив для них дверь: — Снимаем всю сырую одежду и забираемся в ванную!

— Они непоседы, — с улыбкой заметил Вадим, глядя девочкам в след.

— Еще какие, каждый день что-нибудь ерундят, — выдохнула, чувствуя облегчение от того, что ужин подошел к концу наконец. — Ну… Я пойду? — Взглянула на него исподлобья и посильнее запахнула ворот пальто.

Вадим помолчал. Не дольше пары мгновений, но эта пауза была ощутимой.

Улыбка его отчего-то вышла немного печальной:

— Спокойной ночи, Рада.

— И тебе, — и почему так неловко? Я еще раз переступила с одной ноги на другую, и все же шагнула внутрь домика. Упала спиной на дверь с другой стороны, прислушиваясь к сердечному ритму — молотило о ребра, как будто с цепи сорвалось…