Беременна ангелом

Даша Гагарин

«Я любила Пушкина, Бунина и Толстого, а трахалась с Петей, от которого вечно воняло луком» – Даша Гагарин. В острых, словно чилийский перец, искрометных миниатюрах молодой писательницы раскрывается сложный, порой циничный вплоть до помутнения рассудка внутренний мир современной женщины. Это легкое и смешное чтиво не рекомендовано детям, беременным женщинам и людям со слабой психикой.

Я кончила

Облака плыли по потолку. Из-за тучки выглянул медведь и улыбнулся мне в ответ. Я кончила в третий раз, закурила и расправилась с бутылкой вермута. Вермут был на редкость приторным, как Сусликов, читающий вслух свои антиглобалистские стихи. От суммы этих приторностей и совершенного изнеможения мне вдруг стало плохо. Я успела добежать до туалета и приподнять крышку унитаза, полбутылки приторного Сусликова стремительным домкратом вытошнилось из меня. Я стерла с пола ногой расплескавшиеся крошки антиглобалистских стихов и, нажав на рычажок, смыла неусвоенного Сусликова к ебеням собачьим в канализацию.

Дойдя до бара, я обнаружила там бутылку абсента, непочатый флакон приторного Сусликова, водку Абсолют, две бутылки вина, какую-то иноземную гадость, типа шкалик кальвадоса и бульбулятор, подаренный мне Флобером на юбилей нашего спаривания. Признаться, спиртное в меня уже не лезло. Я взяла бульбулятор, поскребла по сусеками и раскопала-таки среди прочего непотребного дерьма полкоробка потребного дерьма.

Голая, сидя на облаке в позе лотос, я учила тупо улыбающегося медведя медитировать. Этот косолапый придурок совсем никак не поддавался дрессировке. Он лишь искоса поглядывал на мои груди и сосал лапу.

Я злилась на него.

— Не суй, ты, Миша, в рот всякую микробную каку, — погрозила я ему пальцем, — слушай и повторяй за мной. Ом мани падме хум.

Но Миша лишь мычал, как корова, и сосал свою волосатую лапу.

Да, подумала я, таким способом просветлить Мишу мне не удастся.

— Не быть тебе, косолапый, Буддой, так и сдохнешь темным припизднутым полуебком, не познавшим радости жизни и никогда не станешь просветленным полярным медведом.

Миша вытащил изо рта лапу и заплакал, как Таня, потерявшая мячик.

Мне стало ужасно жалко бедолагу.

— А хочешь, я научу тебя заниматься онанизмом!

И тут я увидела блеск в его глазах. Ничего не выражающие глаза зверя вдруг наполнились сократовской мудростью и неподдельным любопытством физика экспериментатора.

— Хочу, — сказал Миша и пустил слюну.

Мы кончили вместе.

— Спасибо, — сказал Миша и растаял в серости потолочного облака.

Я курила когда из-за туч на мою кровать спустились разнообразные звери, каждой твари по паре.

Они окружили меня, как дети Бонифация. Звери сидели молча, наблюдая, как я курю. Я докурила и затушила окурок.

— Научи их тоже, — робко, смотря на меня умоляюще, попросил Миша.

Я кончила в пятый раз.

— Спасибо, — сказали звери и удалились, по всей видимости, трансформировать полученные теоретические знания в практические навыки.

Я проснулась от телефонного звонка. За окном был погожий денек и солнышко ехидно улыбалось, ощупывая меня ультрафиолетовыми щупальцами.

— Ало, кто это? — заспанным голосом, спросила я.

— Это я Сусликов, — бодро отрапортовал Сусликов, — чем занимаешься?

— Вообще-то спала, а чего? — Недовольная тем, что меня потревожили, ответила я ему.

— Пойдем в зоопарк? — прощебетал, словно соловей в брачный период, Сусликов.

— Иди в пизду, — только и нашла что сказать и повесила трубку.

Я зевнула, потянулась, выкурила сигарету, плюнула в солнце, спустя некоторое время кончила в шестой раз и подмигнула улыбающемуся мне с потолка Мишке.