Давай поиграем, дракон!

Даха Тараторина, 2019

Кодовое имя: Пижма. Должность: агент по безопасности класса А. Место дислокации: вынужденный переход через междумирье, Лимб. Задание: охрана дракона; способствование алхимическим экспериментам. Особые условия: сотрудничество с советом магов; свадьба с драконом (по необходимости). Внизу досье приписка от руки кривым почерком: «ХОТЬ БЫ ОДНА ТВАРЬ ПРЕДУПРЕДИЛА, ЧТО МНЕ ДОСТАЛСЯ ДРАКОН-НЕУДАЧНИК!»

Глава 3. Из чего же сделаны наши драконы?

Диванчик в логове дракона оказался вполне удобным, что не помешало новоявленному хранителю драконьих ягодиц немного повозмущаться.

— А нормальной кровати у тебя нет? — дома Пижма спала ровно на таком же, но разве попаданкам не полагается попадать сразу во дворец или, по меньше мере, в комфортабельный гарем властного, но в меру ранимого тирана?

— Дверь вон там, — ненавязчиво напомнил Леонард на случай, если условия жизни с ним так уж невыносимы.

— Ранимые мы какие, — агент, бурча, натянула одеяло до самого носа, отвернулась и напутствовала: — Начнут убивать, — зови.

— Всенепременно, — пообещал он таким тоном, что стало ясно: случись что, предпочтёт безвременную гибель. Всё не так мучительно, как пререкаться с навязавшейся прекрасной принцессой солдафонской наружности.

Сам же Леонард демонстративно и без малейших проблем скрылся за дверью, что днём едва не угробила Пижму. Девушка завистливо показала удаляющейся спине язык. Но спать по ночам у драконов, видимо, не принято, поэтому из смежной комнатушки тотчас зазвучал согласных хор склянок, шипение, бульканье и тихонько напеваемая песенка. Пропустить драконью серенаду агент не могла, поэтому, тщательно обыскав основную комнату и придя к безутешному выводу, что всё самое интересное скрыто за волшебным замком, она осторожно прильнула ухом к слегка потеплевшему дереву. То ли дверь, как злобного пса, успокоил запах рубашки Леонарда, которую тот самоотверженно пожертвовал гостье, то ли одного щелбана оказалось достаточно, но на этот раз Пижма сумела заглянуть в небольшую щель у петель. К сожалению, мелькающая туда-сюда вдоль длинного стола тень оказалась не самым захватывающим зрелищем, правда когда у Леонарда внезапно вырос чешуйчатый отливающий в свете горелок зеленцой хвост, и он принялся с интересом измерять его длину (что не преминул бы сделать ни один мужчина ни одного из миров), стало повеселее. Когда хвост отвалился от, скажем так, основания и остался в руке у недоумевающего обладателя, забарывать смех, перемежающийся с рвотными позывами, стало и вовсе невозможно.

— Вот же упрямая тварь! — Леонард обиженно пнул конечность, но быстро одумался, осторожно поднял, протёр тряпочкой и водрузил на разделочную доску. Наверняка специальную разделочную доску, используемую исключительно в экспериментальных целях!

— Надеюсь, завтра на обед не мясо, — ошалело пробормотала Пижма, не в силах отвести взгляд от змеино извивающейся культи.

Леонард где-то там поскрёб, что-то отрезал, сунул в колбу, зачадившую густым едким дымом и, экзальтированно захохотав, но тут же закрыв себе рот руками (не один же!), засобирался на позднюю прогулку. В маленький мешочек на поясе отправился набор остро заточенных инструментов, отсылающих не то к хирургу-фрилансеру, не то к маньяку, пара пустых коробков, горчичного цвета порошок и фляжка. Последнее привлекло особое внимание Пижмы: дракон решил уйти с горя в запой или попросту хочет сбежать?

Едва успев шмыгнуть обратно в постель, она краем глаза следила, как алхимик, путаясь и шипя ругательства, шнурует высокие сапоги, укутывается в плащ и, неизменно задевая плечами углы, на цыпочках выходит в ночь.

Агент сразу же вскочила, готовая ворваться в вожделенную комнатку, хранящую тайны, но на миг закусила губу и передумала. Успеется ещё. Запрыгнула в уже ставшие ненавистными изящные туфельки, за которые наверняка лимбовские красавицы с радостью отдали бы огромные деньги, завернулась в одеяло и, пренебрегая штанами, выглянула из пещеры.

Ночь ударила по носу густым цветочным запахом. Голые колени мгновенно покрылись мурашками, и Пижма зябко переступила с ноги на ногу, печально оглядываясь в темноту логова кровожадного чудовища, откуда манила тёплая постелька. Чудовище не успело уйти далеко: уже знакомая песенка мурлыкала за углом, утопая в частом переплетении веток орешника. Справедливо посчитав, что комнаты всех видов и мастей она уже обыскивала, а устраивать слежку за драконом пока не доводилось, девушка двинулась на звук.

В одиночестве Леонард преобразился. От суетливого напуганного ботаника, коим он предстал днём, не осталось и следа. Он двигался уверенно, легко. Прямая ровная спина, за которой, наверное, была бы рада спрятаться чуть более адекватная, чем Пижма, девица, мелькала то тут, то там, неведомым образом совершенно бесшумно преодолевая десятки метров. Агент с неудовольствием отметила, что залюбовалась танцем дракона с сочной листвой и сама себя одёрнула: драконам не стоит доверять так же, как и людям. Однако пришлось признать, что без назойливого внимания Леонард казался если не сказочным изящным существом, то, по меньшей мере бледным аристократом, кои склонны читать Эдгара По в кладбищенской прохладе и привлекать размечтавшихся служанок, а иногда и циничных агентов, задумчивым и меланхоличным видом.

Тремя размашистыми, но тихими прыжками дракон спустился в наполненный туманом, как чашка молоком, овражек. Драконохранительница машинально задержала дыхание, уверенная, что в белёсой дымке и без присмотра её работодатель обязательно захлебнётся, но ночной воздух, не умеющий хранить секреты, донёс знакомый напев.

Насколько этот мир отличается от привычного? Может, туман ядовит? Или внизу ждёт жадное до полуголых женщин проголодавшееся страшилище? Или она попросту налетит в темноте на корягу? Обдумывала это Пижма уже неуверенно спускаясь вниз, неосознанно ожидая, что над белой гладью вот-вот появится акулий плавник: та-да, та-да, та-да, тыньк-тыньк-тыньк-тыньк, тыды-ды-дыц!

— Мать моя женщина! — заверещала Пижма, упав на дне оврага на что-то твердоватое и горячее, ощупала и постаралась успокоиться: — Лёня, ты?

— А ты кого ожидала увидеть, когда за мной шла?

Агент фыркнула:

— Тоже мне, брутальный самец! Захотела бы, чтобы ты меня не увидел, не увидел бы!

— Аналогично, — прохрипел потерпевший. — А теперь слезь с меня.

Пижма с сожалением послушалась и сразу пошла в наступление, раз уж всё равно попалась:

— Ты куда это собрался на ночь глядя? — с видом сварливой жены уперла она руки в бока.

— За травами, — недоумённо протянул пустой мешочек в доказательство Лео. — А нельзя?

— Конечно нельзя! Я твой телохранитель и должна находиться рядом!

— Так ты и так рядом. Я же слышал, как ты следом топала.

— И ничего я и не… Ах так? А ты песенки дурацкие пел!

— А ты мою пещеру обшаривала, — Лео отряхнул заляпанные мхом штаны и мстительно добавил: — Нашла что-нибудь необычное?

— Пока нет, но ещё не вечер, — с достоинством парировала агент, одёргивая задравшуюся выше приличного рубашку, из-за которой дракону начинало грозить косоглазие. Одеяло осталось где-то на склоне, безвременно погибнув в склизких объятиях мха, поэтому Леонард, не спрашивая, нужно ли, протянул девушке плащ.

— Зачем это? — Пижма не привыкла к бескорыстной вежливости, и ещё меньше привыкла к джентльменству, так что принимать подарок не спешила.

Вымирающий вид джентльмена непонимающе и обиженно надулся: в его мире этикет полагалось соблюдать даже (и тем более!) если ты предлагаешь закадычному другу вино, щедро сдобренное ядом.

— Ты чего?

Пижма попятилась не менее испуганно, чем давеча сам дракон. Нет, к такому её жизнь не готовила!

— Тут тепло, — соврала она, вопреки словам зябко обхватывая себя за плечи.

Рубашка отчётливо обрисовала всё, что под ней скрыто, и Леонард, поочерёдно сменив оттенок лица от пунцового до мертвенно-бледного, силой укутал ненормальную бабу. Баба фыркнула, но, благо, скидывать одежду, демонстрируя независимость, не стала.

— Цветочки, значит, собираем? — скривилась она, успешно маскируя смущение за бравадой.

— «Собираем» — не совсем подходящее слово. Мы на них устраиваем засаду.

Камыш (или его Лимбовский аналог) с невинным видом качался вокруг, полоща корни в раскисшей болотной земле. Туфельки утопали в грязи и приходилось с чавканьем выдёргивать то одну, то другую стопу, каждый раз опасаясь, что захваченная обувь так и останется в яме. Над головой, расползаясь в мокрых ошмётках тумана, лениво светил надгрызенный ломоть луны. Вполне идиллическая картина, никак не вяжущаяся с засадой, вызывающей в памяти долгие ночные бдения, отдающая нестерпимо горьким несладким чёрным кофе и слипающимися до боли глазами.

Пижма задумчиво попробовала слово на вкус:

— Засаду?

Лео, довольный, что выступает в роли учителя для благодарного или, по крайней мере, не затыкающего уши слушателя, приложил палец к губам агента (и едва не поплатился им за развязность) и молча кивнул на медленно засыхающую обломанную крону дерева. Пижма вдохнула чарующий запах ромашки и с ломанием костей решила повременить. Более того, позволила схватить себя за руку и, что уж совсем немыслимо, увлечь в кусты.

— Если хотел подсесть ко мне поближе, мог бы просто попросить, — промурлыкала она, наслаждаясь видом вновь вспыхнувших щёк дракона. Как девица, честное слово!

Мерно шелестящие листья щекотали нос тоскливым обещанием осени. Всё вокруг счастливо зеленело, наполненное жизнью и влагой, и только слишком крепкое, чтобы пережить давешний шторм, дерево треснуло вдоль ствола и навсегда склонилось пред властью ветра. Иные, тонкие, гибкие, молодые деревца быстро приспособились: полегли, пока буря не затихла, и теперь выпрямились, готовые встретить ещё много-много рассветов. Но не это. Это дерево считало, что мощный ствол ничто не сломит, что оно выстоит в одиночку, не опираясь ни на кого, что не нуждается ни в чьей помощи. Нет, конечно, Пижма обо всём этом не думала. Она лишь пожалела, что крепкий и сильный исполин ныне годился только на перегной или в буржуйку, и точно не проводила никаких аналогий. Как-никак она была бойцом, а бойцам не свойственно выдумывать красивые метафоры. Для этого есть романтики, фантазёры, учёные, в конце концов, как тот Леонард. Но дерево всё равно жалко.

— Смотри, — Лео бесшумно отодвинул, не отрывая, мешающий обзору листик и указал на дальний край овражка, на чуть активнее других шевелящийся клочок тумана.

— Ура! Туман! — саркастично выразила восторг девушка.

— Не туда. Смотри не на туман, а сквозь него.

— В этом есть смысл?

— Во всём есть смысл.

Пижма прищурилась, попробовала по очереди прикрыть глаза, но разницы не заметила и шутку не оценила.

— Издеваешься?

— Да, но к делу это не относится.

— Учти, приятель, — предупредила агент, недобро показывая зубы, — мне очень не нравится чувствовать себя глупо.

Дракон ухмыльнулся, не рискнув уточнить, что пора бы уже привыкнуть, а туман, взревновав, видимо, что внимание достаётся кому-то ещё, вытянулся в тонкую любопытную полосу и подполз поближе. Если бы дракон и его телохранитель не были так заняты перебрасыванием ехидными комментариями, они бы успели заметить, как белёсая дымка, оценив серьёзность намерений охотников, пришла к неутешительному выводу, что лучшая защита — это нападение, и принялась раздуваться.

— Не дракон, а название одно. Ты не на болоте сидеть должен, а поливать огненным дождём близлежащие города!

— Сказала женщина, которая добровольно, попрошу заметить, потащилась на это болото вместе со мной.

— Я думала, у тебя тут клад! Или, на худой конец, кладбище безвинно убиенных.

— Пока нет, но всегда бывает первый раз.

— Это уж точно, — прошипела Пижма, припоминая, что пока ещё ей не доводилось придушить ни одного из клиентов. Но тоже только пока.

Ногу агента пощекотало прохладой. Она сердито топнула, бездумно отгоняя назойливого комара, и добавила:

— Я, чёрт возьми, в другой мир попадала не для того, чтобы шастать по болотам! Этого мне и в моём хватало! Где приключения? Где монстры? Где эпичные битвы и страстные влюблённые?

Леонард медленно шумно сглотнул слюну, глядя через плечо агенту:

— Не уверен, что смогу обеспечить прямо-таки эпичную битву, но, кажется, проблем на свои хвосты мы уже нашли.

Пижма мгновенно стихла, осознав, что расшумелась напрасно и явно привлекла внимание хищника:

— И эта проблема стоит у меня за спиной?

Лео, не делая резких движений, кивнул и процитировал один из заученных наизусть учебников:

— Укусы зелёного перебегунчика ядовиты для человека и способны превратиться в язвы с куриное яйцо за два дня. Если не предпринять соответствующего лечения у специалиста, то заражённый покинет бренный мир не позже чем через неделю с момента заражения.

— И этот зелёный бегунчик стоит позади меня? — Пижма не рисковала оборачиваться, признав непререкаемый авторитет учёного и, копируя его, старалась не двигаться.

Лео медленно покачал головой:

— У тебя за спиной красный перебегунчик.

— И на что же способен красный? — тоже шёпотом поинтересовалась она. Ноги подрагивали, готовясь к прыжку в сторону. Но поможет ли это?

— Красный не кусается. Он сразу жрёт. Объест труп до костей за восемнадцать минут.

— Для этого ему ещё понадобится этот труп добыть, — доказывая, насколько это нелёгкое занятие, Пижма ухватила поперёк пояса дракона и метнулась под ствол поваленного дуба.

Красный перебегунчик схватил призрачными туманными лапками пустоту и обиженно взвизгнул, завертевшись на месте.

Едва агент решила, что настал подходящий момент, чтобы выругаться, Лео навалился на неё всем телом, вжимая в траву, и отпустил только когда клок тумана, посверкивая многочисленными алыми бусинами глаз, припав к земле, как ищейка, ушёл на широкий круг почёта по склону оврага.

— И эту тварь вы назвали перебегунчиком?

— А как ещё? Он же не летает, а бегает, — лаконично возразил Лео. — А теперь тихо! Он слеп, но слух лучше, чем у секретаря совета магов.

— Тогда нахрена ж ему столько глаз?! — едва слышно булькнула агент.

— Это не глаза, — дракон, кажется, пытался утопить её в натёкшей во вмятину от их тел луже. — Это органы размножения. И, собственно, за ними я и пришёл.

— А твои вкусы весьма специфичны, — от смеха Пижма едва не нырнула в вонючую жижу добровольно, но дракон помог ускорить сей процесс, когда перебегунчик обнаружил, что вверх по склону никто из «охотников» не поднимался и не решил оперативно развернуться.

— Это мне… Для дела…

— О, я не сомневаюсь!

— Всё ради науки!

— Разумеется!

— Ложись!

Куда больше походящий на дикое животное, чем на милый цветочек, перебегунчик настроился крайне серьёзно. Органов размножения у него и без того водилось весьма ограниченное количество — всего триста восемьдесят две потусторонне светящиеся в темноте точки — и делиться ими во имя науки и просвещения он не собирался. Более того, справедливо считал, насколько, конечно, чуть более интеллектуально развитое существо, чем тыква с мозгами саранчи, может считать, что люди — не более чем шумный бутерброд. Не зря же они с завидным постоянством пропадали на болотах, выискивая источник призывно мерцающих огоньков. Поэтому перебегунчик, сноровисто вырастив из тумана ложноножки, улиткой пополз на звук.

— Это же всего лишь туман, — не сумев убедить даже саму себя, пискнула Пижма. — Что он нам сделает?

— Сожрёт, — лаконично ответил более подкованный в вопросах био-зоологии дракон, но решил уточнить: — Разъест все мягкие ткани, растворив их в подобии слюны, которое выделяют эм… точки.

— Та-а-ак, — подобный исход в планы агента никак не входил. — И как же с ним стоит себя вести?

— Не злить, не шуметь, подкрадываться, когда он засыпает после кормёжки, — заученно оттарабанил ответственный ученик.

— А если для этого уже поздно?

— Бежать? — предположил дракон.

В очередной раз проползая мимо и оставляя за собой ленту гнилья вместо густой болотной зелени, тварь заставила парочку снова булькнуть тиной.

— А успеем? — Пижма была в себе вполне уверена, но скорость, с которой туман втянул в себя и схарчил попавшегося на пути соловья, не внушала ложных надежд.

— Как раз представится повод узнать. Если выживем, я запишу эту без сомнения ценную для потомков информацию.

— Давай лучше я запишу, — предложила Пижма. — Пока оно будет жрать тебя, я точно успею сдёрнуть.

— И бросишь меня без зазрения совести? — ужаснулся дракон.

— Без малейшего, — подтвердила девушка, но реализовывать угрозу не спешила, хотя и всерьёз рассматривала её, пусть и на самый крайний случай. — А ты можешь его сжечь?

— Чем это? — в доказательство отсутствия огнемёта Лео похлопал себя по карманам.

— Да лягать тебя хромой кобылой! Ты ж дракон!

— Да неужели?! — дракон саркастически почесал чуть заросший щетиной подбородок. — А я, наверное, подзабыл!

— Лёня, — девушка смутно начала подозревать неладное. Нет, она точно видела хвост. Он вырос прямо из… Она приподнялась, чтобы оценить подтянутый зад напарника. Ну да, прямо оттуда он и вырос. Правда, потом отвалился, как у ящерицы. — Лёня, ты какой-то не такой дракон, — пришла к неутешительному выводу она.

— Увы! — не стал отпираться учёный. — Зато я крайне талантливый алхимик… гм, — Лео запнулся, — то есть, просто талантливый алхимик. Ну или… неплохой. Проклятье! Да неудачник я, неудачник! Колдун из меня никакущий, матушка до сих пор моё имя стесняется в обществе произносить, алхимик тоже паршивый. И да, дракон тоже из меня не вышел! Потому мне и нужны эти проклятые пестики перебегунчика! С ними всё может получиться, понимаешь? Всё! Долгие годы работы, тонны литературы и сотни разных вариаций зелья!

— Господи, неужели мне даже дракон нормальный не мог достаться?!

— У каждого в этом мире своё проклятье, — перевернувшись на спину, вероятно, чтобы равномерно изваляться в грязи, Леонард смиренно сложил руки на груди и приготовился к безвременной кончине, раз уж своевременных славы и признания всё равно не добился.

— Кончай депрессировать, — девушка неуверенно пнула его носком безнадёжно испорченной туфельки, но дракон замотал головой и зажмурился, демонстрируя полнейшее повиновение жестокой судьбе. Пижма не выдержала: — Ладно, а если я достану тебе эти глазки, тьфу, тычинки или что там, ты перестанешь ныть?

— Ничего не могу обещать, — безнадёжно пробормотал в темноту дракон-неудачник.

— Нет, это невозможно, — Пижма поднялась во весь рост в полной уверенности, что совершает не меньшую глупость, чем сегодня утром, соглашаясь работать подставной девственницей для дракона. А потом его же телохранителем. Нда, кажется, глупости начинают входить в привычку. Что ж, одной больше, одной меньше. — Эй! — завопила она, приманивая хищника. — Эй, пучеглазый! Я тут! Сюда, маленький, давай, ползи, хорошенький!

Ни маленькой, ни, тем более, хорошенькой тварь уже никак не могла считаться: отяжелев на перекусах перед основным блюдом, она раздулась до размера полноценного быка и, сверкая, алыми точками… нет, определённо приятнее считать это глазами, грузно трещала в кустах, выискивая лягушат или птичьи гнёзда. Крикливую девицу она, разумеется, посчитала более питательным блюдом и с готовностью сменила направление.

— Кажется, она ненормальная, — дошло, наконец, до Леонарда, и имел в виду он явно не перебегунчика. Дракон приподнялся на локтях, наблюдая за ловко перепрыгивающей с кочки на кочку девушкой. По-рыцарски развевающийся плащ открывал ни с чем не сравнимый обзор на верхнюю, как правило, куда менее привлекательную, чем нижнюю, часть женских бёдер. Но конкретно эти бёдра, надо признать, выглядели крайне заманчиво, куда более, чем идеально прорисованные изгибы многочисленных холёных ведьмочек из сборников, наличие которых у себя дома Лео всячески отрицал. Таким бёдрам ни один нормальный мужчина не имел морального права дать сгинуть в четырёх желудках прожорливой твари. Ненормальный мужчина также посчитал себя обязанным помочь, поднялся и стал рядом.

— А как же глубокая депрессия и творческий кризис? — едко уточнила Пижма.

— Отложим.

— Тогда загоняй его туда, — «туда» едва заметно сладко пованивало тухлятинкой. Не то околевший от старости, не то покончивший с собой из-за несправедливости мира полуразложившийся лис укоризненно взирал из ямы провалом левого глаза.

— Перебегунчики не падальщики — они охотники, — возразил Леонард. — Если бы труп его привлекал, от него уже не осталось бы следа.

— Зато он замирает на двадцать секунд каждый раз, когда натыкается на что-то съедобное и только потом решает, есть его или ползти мимо.

Леонард сделал попытку выудить из плаща клочок бумаги, чтобы зафиксировать интересные наблюдения без отхода от производства, но Пижма сердито отняла приглянувшуюся ей накидку вместе с содержимым карманов.

Не дожидаясь второго приглашения, тварь зачастила ножками в сторону позднего ужина. Ужин, вопреки серьёзным намерениям, не удержался от вопля, разделился надвое и, обежав пованивающую яму с двух сторон, вновь соединился на противоположном её краю. Перебегунчик раздваиваться не стал, посчитав, что напрямиг быстрее.

Труп лиса в последний раз чавкнул и скрылся под белёсым пузом, любопытно облепленный алыми точками.

Двадцать секунд маловато, чтобы сбежать, но, если столкнуть в яму человека, времени скрыться вполне хватит. И что-то подсказывало Пижме, что в Лимбе нет ни полиции, ни доброхотов, расследующих драконьи убийства на досуге. Её рука дрогнула лишь на мгновение — вдруг не получится? Леонарда пришлось хватать за шиворот: любопытно разглядывая пробующего новое блюдо перебегунчика, он так склонился над ямой, что едва не свалился в неё без посторонней помощи. Придерживая одной рукой рубашку дракона, вторую Пижма запустила в самое надёжное место для хранения ценностей — в бюстгальтер — и жестом фокусника извлекла перцовый баллончик. Спецподготовка спецподготовкой, а с этой простой, но нужной штукой, одинокой девушке отправляться на позднюю прогулку куда безопаснее.

Мощная струя ударила по ничего не понимающей твари сверху. Перебегунчик зашипел, сбивая в кучу все свои хаотично плавающие по телу глазки-тычинки, попытался тонким слоем распластаться по дну ямы, спасаясь от неведомой напасти, и принялся усыхать в попытке прошмыгнуть мимо явно куда более страшного и хитрого хищника. Но хищник оказался не просто страшен, а чудовищен! Продолжая отрезать перебегунчику пути к отступлению ядовитыми парами, он снова разделился надвое и тыкнул острым в незащищённый бок.

— Не дыши, сказала! С наветренной, с наветренной стороны заходи! — подбадривал себя хищник боевым кличем.

— Сама заходи! Я его знаешь, как боюсь!

— Как же ты собирался его в одиночку расковыривать, дурень?!

— Я не собирался! Я его только выслеживал и ждал, пока подохнет от старости!

— Ты бы скорее сам подох, причём от глупости!

— Ничего бы и не подох!

— Да если бы я следом не шла!..

— Так ты же шла!

В какой-то момент красный перебегунчик подумал, что умереть от старости и позволить жутким царям природы, именующим себя учёными, поизмываться над трупом, было бы проще. По крайней мере, быстрее.

Довольный Лео пересыпал добытые светящиеся алым кругляшки жёлтым порошком и с видом победителя, истекая тиной и грязью, потопал домой, не забывая объяснять спутнице, что, кабы не его великие познания, добыча и ловцы наверняка поменялись бы местами. Пижма задумчиво молчала, сжимая в кулаке баллончик и прикидывая, что ещё на один пшик его хватит. В её голове назойливо крутилась мысль, что во сне не могут так сочно чавкать туфли, реалистично саднить царапины и щипать в носу.

— Ты не представляешь, какой это прогресс! Не представляешь ведь, да? — с надеждой заглянул Лео в глаза телохранителю, торопливо расшнуровывая отсыревшую обувь.

— Не представляю, — покорно согласилась она, не заботясь мгновенно краснеющим свидетелем, скидывая всё ещё находящиеся на ногах, но не поддающиеся восстановлению туфли, плащ, и прилипшую к телу рубашку. Одеяло бесследно пропало на поле боя, поэтому пришлось натянуть на себя какую-то невероятно аляповатую тяжеленную тунику, смахивающую на платье девицы специфической профессии. Лео попялился, разинув рот, чуть дольше, чем следовало бы приличному дракону и, махнув рукой, последовал примеру: заболеть никому не хотелось. Он хозяйственно развёл очаг, сунул в таз и залил водой грязную одежду и, едва не подпрыгивая, бросился в тайную комнату, оставив дверь на распашку. Пижма посчитала это приглашением и двинулась следом.

Он носился от одного бутылька к другому, смешивал, взбалтывал, удерживал на горелках, сверялся с кривыми записями на полях разваливающихся от старости книг и, кажется, совершенно не замечал замершую посреди комнаты девушку.

Если кабинеты алхимиков-неудачников выглядят так, то Пижма ничегошеньки не понимала в этой жизни. Нет, комнату не украшала лепнина или золотые завитки, но в ней теснились груды фолиантов, пучков трав, порошков и камешков неизвестного, но определённо драгоценного происхождения. В углу валялась россыпь алых осколков неровной формы, от которых лужей растекалось застывшее золото.

— А-а-а, — слабо протянула девушка.

Лео проследил за её взглядом и равнодушно мотнул головой:

— А, это философские камни. Их в Лимбе как грязи. Бери на память, если хочешь. Только осторожно, не хватай голыми руками, вон тряпкой подцепи, а то потом замучаешься пальцы отскребать. И стены лучше не трогай: кладка из сапфирового куся, обжечься можешь.

Цветные жидкости шипели, вязкими каплями перекатываясь по тонким трубкам, петляющим по стенам и потолку, стекали на пронумерованные блюдца, издавая едкий запах.

— Что? — Леонард заметил, что Пижма не торопится ни бросаться за осколком невиданной для её мира драгоценности, ни приходить в себя.

— Да у тебя же здесь… как в сказке! — благоговейно прошептала она.

Дракон зарделся. Какой мужчина не любит, когда хвалят его любимое дело. Но сознался:

— Нету тут никакой сказки. Даже близко нет. Когда-то была, но не стало. Много-много лет назад мужчины в моём роду умели превращаться в драконов, но…

— Измельчали? — нервно пошутила агент.

— Ты не представляешь, насколько права, — Леонард осторожно раскрыл мешочек с сегодняшней работой, бережно щипчиками вытащил одного светлячка и с вытянутой руки добавил в заполненную по капле колбу. Жидкость сразу вспенилась и выбросила клуб едкого дыма. — Измельчали, именно так. Теоретически, в нашей… в моей крови всё ещё содержится доля той магии. Но как её активировать, не знает никто из совета магов, ни один философ, монах или учёный. Поэтому ответ я решил найти сам, раз уж больше ни на что не годен.

Мужчина подозрительно осмотрел продолжающую бурлить жидкость, взболтал, тяжело вздохнул и, поплевав через плечо, рискнул:

— Правда не всегда опыты удачные. Ну, твоё здоровье!

Закашлявшись, Пижма бросилась к стене. Кажется, Лео растаял, расплавился, то ли изнутри, то ли снаружи. Вот уж не так она планировала выполнить задание нанимателей. И вроде не виновата ни в чём, а всё равно как-то мерзко…

Вот только Леонард не собирался покидать бренный мир так легко. Раздался рык, который не мог принадлежать собаке, волку или тигру. Горелки отбросили на стену крылатую тень. Впервые Пижма поняла, что, кажется, дракон — это не шутка. Она подняла голову и… захохотала.

— Ну давай, смейся, — обиделся дракон, выгибая длинную изящную, почти лебяжью шею.

— Прости-и-и-и! — стонала она, не в силах замолчать. — Экология, да? Стрессы?

Дракон сердито зашипел, приподнимая чешуйки за щеками:

— Не вижу ничего забавного! Я получился правильной формы, а это уже прогресс!

— Прогресс, конечно, прогресс! И вообще, у мужчин такое случается, не расстраивайся!

— Ты просто не видела, с чего я начинал. Результат нужно сравнивать с собственными вчерашними достижениями, — с достоинством облизался раздвоенным языком ящер.

— А то! — с готовностью согласилась Пижма. — Сейчас мы передохнём, перекусим и обязательно попробуем ещё раз!

— Почему мне кажется, что ты надо мной издеваешься? Ты уверена, что стоит злить Дракона? — змей склонил голову, выдыхая копоть, и двинулся к девушке. Огромная тень на стене уменьшалась обратно пропорционально разделяющему их расстоянию.

Пижма облизала пересохшие губы, улыбнулась, показав щербинку между зубами, щепотью, как кошку, подхватила дракона за загривок и усадила на сгиб локтя. Крохотный дракоша, хоть и оказался тяжеловатым, поместился идеально:

— Тебе не кажется, — она почесала чешуйки под подбородком самого опасного монстра Лимба. Монстр обиженно пыхнул дымом, но почесушки оценил, поэтому выворачиваться не стал, доверчиво подставил чувствительный шейный бугорок нежным пальцам, да так и уснул.