Хранительница. Обратная сторона

Дарья Шулико, 2020

Евгения – обычная школьница. В ее планах – учеба, выбор вуза, встречи с друзьями, первая любовь. Но после смерти любимого дедушки все складывается совсем не так, как хотелось Жене. Родители рассказывают девочке правду, которую скрывали от нее 15 лет. Оказывается, ее семья – Хранители, защищающие тайну существования на земле другого – волшебного – мира. Теперь Жене одной, как представителю семьи Хранителей, нужно ехать на Конкордию – собрание всех народов, живущих на свете. Однако вместо сказки Евгения попадает в жестокий мир политических интриг и грязной борьбы за власть. Далеко не все народы в Конкордии готовы и дальше терпеть «подпольное» существование, и не все хотят прощать людям сотни лет такой своей жизни. Евгении придется сыграть важную роль в приближении мировой войны и геноцида всего человечества. Сможет ли она предотвратить ход событий и все исправить?

Глава 3

В понедельник утром Женя вышла из своей комнаты и спустилась к завтраку. Мама как раз наливала кипяток в заварочный чайник. Вдруг она зашикала и подула на обожженные пальцы — с удивлением засмотревшись на дочь, она не заметила, что вода перелилась через край. Папа уставился на Евгению немигающим, ошеломленным взглядом. Женя сделала вид, что ничего этого не замечает. Родительское участие ее только бесило. Она еле сдерживала себя в эти дни, что провела дома, стараясь поменьше встречаться с кем-то из них.

— Женечка, — тихонько сказала мама. — Ты хорошо себя чувствуешь?

— Да, спасибо. Сегодня я пойду в школу.

— Ты уверена, милая? Если хочешь, можешь остаться дома.

— Все хорошо. Спасибо, — Женя изо всех сил старалась, чтобы ее голос звучал вежливо.

— Ладно. Но помни, что, если захочешь поговорить, — мы рядом, — мама толкнула папу в бок, и он, чуть не поперхнувшись, что-то согласно промычал. — Я позвоню тебе, хорошо? — крикнула мама уже в спину уходящей дочери.

На самом деле Жене совсем не хотелось идти в школу. Но и одиноко сидеть в своей комнате тоже надоело. Она и так провела там целых три дня, выходя за дверь всего несколько раз. Только переписка с лучшей — да что там лучшей, с единственной — подругой Оксаной немного поддерживала. Даже еду Жене приносила мама, но от ее сочувственных взглядов и чересчур явственного желания пожалеть дочку Жене становилось только хуже. Она понимала, что маме тоже нелегко, но не находила в себе сил как-то поддержать ее. Самым большим ее желанием было, чтобы от нее все отстали. Евгении почему-то показалось, что в толпе одноклассников ей будет немного попроще.

Однако и в школе в этот день с ней обращались как с хрустальной вазой — весть о смерти ее деда быстро облетела весь город, ведь он был известным здесь человеком. Евгении очень хотелось сбежать с уроков, но она вспомнила, как дедушка гордился, когда внучка поступила в престижную языковую гимназию. Тем более сегодня были ее любимые предметы — английский и китайский, пропускать которые в общем-то не хотелось. Дедушка бы такого точно не одобрил. Пришлось терпеть, стиснув зубы.

— Я надеялась, что хоть здесь вздохну свободно, но тут еще хуже, чем дома, — жаловалась она Оксанке на перемене в девчачьем туалете. Подружка понимающе закатывала глаза и протягивала Жене прикуренную сигарету, которую сама планировала выкурить тайком. Женя морщилась и отворачивалась.

— Как ты думаешь, может, уже пора сказать ей? — мама выглядела очень задумчивой и обеспокоенной.

Родители Жени подъехали к зданию исследовательского института, в котором вместе работали. Папа медлил с ответом.

— Думаешь, она достаточно оправилась? — наконец, ответил он вопросом на вопрос.

— Сегодня она выглядела совсем бодрой.

— Как жаль, что это приходится делать нам сейчас. В моей семье такое не принято было утаивать, — было видно, что папа недоволен.

— Сейчас незачем это обсуждать. Отец хотел защитить ее. Он думал, что чем позже она узнает, тем лучше будет для всех.

— И этим самым только прибавил нам проблем, — папа устало вздохнул и закрыл глаза рукой. Потом он взглянул на маму, и ему стало неловко за свои слова. — Извини. Я не хотел, чтобы это звучало грубо.

— Да ничего, — мама погрустнела. — Конечно, если бы она знала все сразу, нам сейчас было бы проще. Но я верю, что отец знал, что он делает. И у нас же есть его письмо.

— Когда эта чертова Конкордия?

— Через две недели.

— И почему мы не можем отправиться вместо нее? Она же еще совсем ребенок, — папин голос стал сердитым.

— Потому что она — его преемница. Это последняя воля отца. Ну и таковы правила.

Папа скривился:

— Да, ты права. Думаю, нет смысла тянуть дальше. Я не знаю, какие нужно подобрать слова, но уверен, что чем скорее мы расскажем правду, тем будет лучше.

Мама с благодарностью сжала папину руку. Затем он вышел из машины, помог выйти своей жене, и они вместе отправились к тяжелым дверям здания, в котором работали.

Евгения вернулась домой ближе к вечеру, и родители, как ни странно, были уже дома. Они нечасто приходили домой вовремя, обычно их рабочий день затягивался намного дольше положенного. Девочка не поверила своим ушам, когда услышала из кухни мамин смех. Она потихоньку разделась и крадущимися шагами прошла в кухню. Стол был торжественно накрыт на три персоны: горели свечи, лежала праздничная скатерть, стояли бокалы, которые мама доставала только по особым случаям. И запах вкусной домашней еды — готовила мама тоже по особым случаям.

— В честь чего праздник? — спросила Женя, смутив своим неожиданным появлением обнимающихся родителей.

— Ох, Женечка. Мы и не слышали, как ты вошла.

— Ну, я тоже не ожидала застать вас так рано дома.

— Но ты как раз к ужину. Вымой руки и садись скорее, — мама была взволнована, но старательно делала вид, что ничего не происходит. Это бросилось Жене в глаза.

Семья собралась за столом. Впервые за столько дней (сложно даже вспомнить, за сколько именно) вместе, но сейчас в этой компании на одного человека было меньше. Женя не понимала, почему родители затеяли этот праздник без повода. Лишь бы мама не завела каких-нибудь жалостливых речей и уж тем более не слишком сочувствовала бы ей. Тогда желание поскорее уйти в свою комнату пересилит попытки выглядеть любящей, или хотя бы благодарной, дочерью.

Ужин начался в молчании. Родители старательно не смотрели ни друг на друга, ни на Женю, а она по очереди переводила взгляд с папы на маму и обратно. Девочка чувствовала себя все более неловко. По какому случаю вся семья собралась за столом? Может, она позабыла какую-то важную дату?

Тишину нарушал лишь звон вилок по тарелкам, никто не просил передать хлеб или соль. Наконец, уже почти доев, папа хлопнул ладонями об стол и положил руки по обеим сторонам от своей тарелки. Женя вздрогнула, а мама испуганно посмотрела на мужа.

— Дочь, нам нужно с тобой поговорить, — папа произнес эти слова очень официально, но совсем не глядя на Женю.

— Но, если ты не готова, мы можем отложить разговор, — суетливо вмешалась мама.

— Как я могу знать, готова я или нет, если понятия не имею, о чем вы хотите поговорить, — ответила Женя максимально сдержанно, стараясь, чтобы ее брови не поднимались слишком высоко.

— Покажи письмо, — обратился папа к маме. Она немного помедлила, а затем достала из кармана платья письмо и протянула его дочери.

— Что это? — испуганно спросила Евгения.

— Это письмо от твоего дедушки.

Девочка почувствовала, как у нее наворачиваются слезы. Они затеяли целый ужин, чтобы вручить ей письмо?! Не хватало еще разреветься прямо у них на глазах. Хоть это и ее родители, но им никогда не понять, что она испытывает. Они есть друг у друга, они живы и здоровы, а она потеряла своего самого близкого человека. А в груди у девочки зашевелилась незваная и такая нелепая надежда: если дедушка прислал ей письмо, вдруг, он жив?

Жене удалось пересилить себя, и она ровным голосом спросила:

— Я могу прочитать его у себя в комнате?

— Милая, будет лучше, если ты сделаешь это прямо сейчас. А потом задашь нам свои вопросы, — ответила мама спокойным тоном.

Вопросы? Какие вопросы может вызвать это письмо? Почему дедушка так жестоко разыграл меня? А еще град слез и чувство унизительной слабости перед родителями.

Пришлось взять себя в руки и распечатать письмо. Это действительно был дедушкин почерк, Женя видела его много раз и не перепутала бы с другим. Стиснув зубы, девочка начала читать.

«Евгения! Думаю, ты в некоторой степени обижена на меня. Прости, моя девочка. Я пишу это письмо, потому что знаю, что мне пора уходить. Мне жаль оставлять тебя, но, увы, мы больше никогда не увидимся. Я старался научить тебя всему, что считал нужным. И я думаю, что теперь ты достаточно подготовлена, чтобы я мог рассказать тебе все. Хотя я бы предпочел, чтобы ты как можно дольше оставалась в неведении».

Жене пришлось прерваться — слезы затмили взгляд. Она подняла глаза к потолку, стараясь, чтобы не затряслись губы и тем самым не выдали ее состояния. Женя почувствовала, как мама взяла ее руку в свои ладони. Больше сдерживаться было невыносимо, и девочка разрыдалась. Маленькая нелепая надежда умерла. Женя хотела вырваться из мягких тисков маминых рук, но не нашла в себе сил сделать это. Мама осторожно гладила дочку по голове, словно боясь спугнуть, и тихонько приговаривала: «Я знаю, милая. Я знаю. Это пройдет». Постепенно Женя пришла в себя и продолжила чтение.

«Евгения, ты знаешь, что какие бы небылицы я ни рассказывал, я никогда не обманывал тебя. И, возможно, то, что ты прочитаешь дальше, повергнет тебя в шок. А возможно, ты поймешь, что в глубине души ты давно что-то такое подозревала. Все подробности тебе расскажут мама с папой, а я опишу только самое основное.

Помнишь сказки, что я все время тебе рассказывал? Так вот, многое из этого — правда. Я сейчас нахожусь в здравом уме, и твои родители смогут подтвердить мои слова. На Земле живем не только мы, не только люди. Мы — лишь малая часть всего населения нашей планеты. Рядом с нами живут тролли и эльфы, русалки и йети, ведьмы, оборотни, вампиры и еще много-много разных народов. Это не сказки. Это реальность. Из людей об этом знаем только мы — Хранители. Наша семья, то есть я, твоя мама, твой папа и ты — Хранители. Я не хотел, чтобы ты знала об этом до поры до времени, скрывал от тебя правду, потому что по нынешним временам это небезопасно. Наша задача, задача Хранителей, — не допустить, чтобы о существовании других народов узнали остальные люди. Все живое жестоко, люди в том числе, и скрывать правду — это способ защиты как для нас самих, так и для других народов.

В системе Хранителей я играю далеко не последнюю роль. И хочу, чтобы ты заняла мое место, чтобы ты стала моей преемницей. Да, ты еще юна, но твои родители, к сожалению, всегда занимались другими делами, и они не готовы продолжить мое дело. Скоро представители всех народов соберутся на очень важную для хода истории Конкордию. И ты поедешь туда вместо меня.

Все подробности ты узнаешь у родителей. Они знают достаточно, чтобы рассказать тебе. А ты знаешь достаточно, чтобы с честью принять этот вызов.

Мне жаль расставаться с тобой, родная.

С любовью, дедушка».

Дочитав, Женя не могла даже плакать. С каждой строчкой ее глаза расширялись все больше и больше. Она подняла взгляд на родителей, которые выглядели очень серьезными.

— Вы знаете, о чем это письмо? — спросила их Женя.

— В общих чертах, — ответил папа.

— Что вы об этом думаете?

— Детка. Что бы там ни было написано, все это правда, — твердо сказала мама.

— Вы издеваетесь что ли? — Женя внезапно задохнулась и с трудом перевела дух. Как могли ее родители так шутить над ней?! Она только что потеряла своего деда. И думала, что они хотят поддержать ее, а они решили посмеяться над собственной дочерью. Это очень жестоко!

— Милая, нет, конечно, ну что ты, — у мамы в глазах был настоящий испуг. Похоже, она не ожидала такой реакции, и Женя вдруг устыдилась собственных мыслей, ведь мама выглядела очень искренней. Возможно, как бы больно это не было признавать, у дедушки было что-то не в порядке с головой. Но почему родители поддерживают весь этот бред?

— То есть… Вы действительно эти… как это… Хранители? И защищаете Землю от нападения троллей? Получается, так?

— Не совсем так, — папа был сосредоточен. — Мы действительно Хранители. Но это не значит, что на наших плечах держится весь мир и мы живем под страхом посягательств на наши жизни.

— Но вы же понимаете, что это звучит, как полный бред? — Женя заглянула в глаза сначала папе, а потом маме. Мама опустила глаза, кивнула, но от своей идеи не отступилась, не произнесла ничего опровергающего, к примеру: «Да, мы понимаем. Просто дедушка сошел с ума. Ну а мы вместе с ним». Нет, ничего такого Евгения не услышала.

— Тогда, пожалуй, у меня очень много вопросов, — сказала Женя.

— Что ж, — произнесла мама, поднимая глаза на дочку. — Мы не торопимся, а ночь будет длинной. Настала пора рассказать тебе правду.

Женя продолжала молча смотреть на родителей. С чего начать? Мама, папа, кто из нас сумасшедший?

Папа глубоко вздохнул.

— Я понимаю… Точнее, могу допустить, что понимаю, что ты сейчас думаешь и чувствуешь. Сказали бы мне такое, я бы наверняка решил, что все с ума посходили.

— А ты сам? Тебе же тоже это кто-то когда-то рассказал. Как ты узнал, что ты Хранитель?

— Понимаешь, — папа помедлил с ответом, подбирая слова, — в нашей семье это никогда не скрывалось. Хранители нужны, чтобы следить за соблюдением Кодекса. И Кодекс предписывает нам поддерживать близкие отношения только с представителями семей других Хранителей. Так я познакомился с твоей мамой, — папа тепло улыбнулся жене. Она взяла его за руку и продолжила за него:

— Дедушка хотел, чтобы ты узнала правду как можно позже. Потому что быть Хранителем — это очень большая ответственность. Это определенные лишения. И самое печальное, что это — не добровольный выбор. Хранителями не становятся, ими рождаются.

— Я правильно понимаю, что за меня все уже решили? Кем я должна стать, чем заниматься в жизни, с кем знакомиться и дружить? — Женя почувствовала, как ее захватывает злость. Кто и по какому праву решил все за нее? А как же ее школа и нынешние друзья?! Ей что, придется вычеркнуть их из жизни?

— Это тяжело говорить, но примерно так и есть, детка.

— А если я не хочу?

— Боюсь, со свободой выбора все действительно не так просто. Ты родилась в семье Хранителей, и тебе придется стать Хранителем. Мы с папой пошли несколько иным путем, и активно не участвуем в жизни своего народа и Конкордии, все же трудясь на ее благо. Но дедушка назначил тебя своей преемницей. Он возложил на тебя определенные надежды. И не только он, — ответила мама с грустью в голосе.

— Значит, это дедушка все решил за меня? Бросил меня, оставив кучу своих надежд? Не спросил меня, хочу ли я этого, просто оставил разбираться с какой-то сказочной ерундой?! — Женя выкрикнула это, вскочив на ноги. С грохотом упал стул. На глазах девочки снова блестели слезы. Она не могла принять ту несправедливость, которой в один миг наполнилась ее жизнь. Ей всего пятнадцать! У нее столько интересного должно быть в жизни. Впереди еще и первая любовь, и путешествия, и выбор профессии, о которой она мечтает! А тут — доделывать за кого-то его сказочные дела! Как дедушка мог с ней так поступить?!

— Я не хочу ничего слышать и ничего знать! — крикнула Женя в ярости. — Какие гоблины, какие феи?! Мне больно это признавать и говорить об этом, но дедушка, похоже, был не в себе! Но я никак не ожидала, что и вы тоже!

Женя выскочила из кухни и помчалась к себе в комнату. Нелепое письмо осталось лежать не столе.

Мама повернула голову и встретилась взглядом с папой.

— Похоже, она была не готова, — в голосе звучала усталость.

— Неудивительно, — проворчал папа. — Я бы на ее месте тоже посчитал всех нас сумасшедшими. В ее возрасте уже не веришь в сказки, это должно воспитываться с детства. Прости, милая, но я сейчас действительно зол на твоего отца. При всем моем уважении, — папа все же смягчил свои слова.

— И что нам теперь делать? Конкордия потребует от нас представителя. Поедем сами? Это, конечно, обернется скандалом, но если Женя категорически откажется?

— Может, дадим ей время? Там ждут ее, а не нас. Вряд ли поездка грозит ей большей опасностью, чем для нас бросить свое дело сейчас. Я думаю, нам самим нужна помощь.

— Ты предлагаешь…? — мама вопросительно посмотрела на папу.

— Я предлагаю позвонить Маноджу.

Несколько следующих дней Женя разговаривала с родителями холодно, сквозь зубы и только по острой необходимости.

Тот вечер никак не шел у нее из головы. Возможно ли, что три абсолютно взрослых человека одновременно сошли с ума? Даже в мультиках знают, что это не заразно. Женя чувствовала попеременно то злость — на родителей, на дедушку, на саму себя — то растерянность — а вдруг, все это правда? Временами на нее накатывала безмерная усталость. Во что ее втянули? В чем ее заставляют участвовать?

Самым глупым и обидным было то, что даже Оксане Женя не могла ничего рассказать. Та посмеется, и будет права! А никому не хочется, чтобы его семью считали кучкой сумасшедших. «Мм, и когда тебя теперь в психушку увезут? Я не буду тебя навещать, так и знай», — процедила бы язвительная подруга, давясь смехом.

В ближайшие выходные Женя потребовала от мамы показать ей все дедушкины записи, документы и фотоальбомы, которые мама всю неделю складывала в огромные картонные коробки в его кабинете.

— Вот, здесь все, — принесла она коробки в комнату к дочке. — Не думаю, что здесь ты найдешь прямые доказательства. Но какие-нибудь упоминания — вполне возможно, — мама говорила с Евгенией очень осторожно, словно боялась нарваться на грубость или вызвать гнев дочери. — Послушай, Женя. Я понимаю, как все это выглядит. И да, мы были не правы, что делали вид, что мы — нормальные, — мама усмехнулась тому, что дочь посмотрела на нее, широко распахнув глаза — такого признания она точно не ожидала. — Да, я все верно сказала. С точки зрения обычных людей мы ненормальные. Поэтому мы почти и не общаемся с другими людьми. К тому же, Кодекс предписывает нам держать все в тайне.

— Ладно, — Женя как будто немного расслабилась. Она и впрямь почувствовала себя чуточку легче, будто с плеч упала если не гора, то внушительных размеров камень. Женя покосилась на коробки, но потом, подумав, решила немного отложить инспекцию их содержимого. — Допустим, есть всякие тролли, эльфы, русалки и прочее. Почему тогда никто их не видит, почему тогда они существуют лишь в сказках?

— Это не совсем так, — мама улыбалась. — Люди их видят, но им пришлось ассимилироваться настолько, чтобы максимально походить на людей. Какие-то народы настолько свыклись с жизнью бок о бок с людьми, что ходят с нами по одним улицам, и мы никогда не сможем отличить один народ от другого.

— Почему? — спросила Женя.

— Ради безопасности.

— Чьей безопасности?

— Общей. Ты уже слышала про Кодекс. Так вот, у каждого народа он свой. И первое правило в каждом Кодексе гласит, что нужно скрывать свое существование от людей. А Кодекс людей предписывает Хранителям держать втайне существование других народов.

— Звучит запутанно, — Женя усмехнулась против воли. Затем вмиг стала серьезной. — И что мне теперь со всем этим делать? Мне никто ничего не рассказывал раньше, так зачем говорить сейчас? Мама, почему дедушка так поступил? Бросил меня вместе со всем этим, — Женя почувствовала, что сейчас снова расплачется. Все эти дни она давала себе волю и плакала всласть, а родители, к счастью, не лезли к ней с разговорами. Но ей самой уже было тошно от своего бесконечного нытья. Только что мама наконец-то разговаривала с ней как со взрослой, слезами можно было все испортить.

— Ох, детка, — мама подошла ближе и с опаской обняла дочь. — Родная, я уверена, что, если бы дедушка мог, он бы поступил иначе. Я могу представить, как тебе тяжело. Я-то росла в атмосфере предопределенности. Зная, кто я, и что мне с этим делать. Этим мое детство отличалось от твоего, и отличалось значительно. Я уверена, дедушка хотел, чтобы ты как можно дольше могла быть собой, сохраняя свободу выбора, и поэтому молчал. И, конечно, из соображений безопасности. Конкордия — не сказочное место, а серьезный мир. Но не думай, что мир закроется перед тобой, что тебе совсем не останется выбора. Вспомни, какую яркую и интересную жизнь прожил твой дедушка. Он очень много путешествовал.

— Но ни разу не взял меня с собой, — глухо пробормотала Женя, уткнувшись в мамино плечо.

— Да, но это все было ради твоей же…

— Ага, безопасности, — перебила Женя.

Мама и дочь стояли, обнявшись, посреди комнаты, половину которой занимали картонные коробки. В такой обстановке их и застал папа.

— Привет. Вот вы где. А это что? — указал он на коробки.

— Я хочу посмотреть дедушкины вещи, — ответила Женя.

— Хорошо. Возможно, там ты найдешь что-нибудь, что поможет тебе поверить нам.

— Я верю, — сказала девочка. — Точнее, я хочу верить. Это все немыслимо и фантастично, но мне совсем не хочется, чтобы мои родители оказались сумасшедшими, — она заставила себя улыбнуться. — А теперь расскажите, что именно от меня требуется?

— Женя, — мама с папой переглянулись, — после нашего разговора, тогда, за ужином, мы поняли, что нам такое не под силу. Понимаешь, мы занимаемся не тем же самым, что делал дедушка. И сейчас мы заняты одним важным… исследованием. Но мы знаем, кто может тебе все рассказать и ответить на все твои вопросы. Мы позвали Маноджа, и вы с ним сможете все обсудить.

— Манодж приедет? — У Жени загорелись глаза. Он точно сможет ей рассказать, чем занимался ее дедушка!

— Да, мы ждем его прибытия завтра, — подтвердил папа. — А пока у тебя есть время посмотреть, что же в этих коробках.