Объединение (часть 1)

Дарья Чапыгина, 2013

Заскучавшая богиня решает развлечься и насылает на простого юношу божественную энергию. Отныне на Эвионе концентрируются приключения, большинство из которых грозят ему смертью: он находит браслет, который нельзя снять без невыносимой боли, за ним открывает охоту жестокий граф, сгубивший не один город… Среди череды бед Эви понимает, что граф оказывается не злодеем, а страдальцем, желающим восстановить честь семьи. Но можно ли верить чему-то в этом мире, если даже боги смотрят на людей, как на марионеток?..

Глава седьмая

Вперёд

Ветер ещё не успел стереть со снега следы и борозды, зато здорово вредил спасателям. Собаки сбивались со следа, а людям мешали асинхронные танцы снежинок. Погода ухудшилась, затянув некогда пустое небо и слабо греющее солнце ватными массами.

Эвион и Тео в тишине сидели за столом, попивая скудные Хетовы запасы чая. Бегать по снегу, распевая песни в пьяном бреду, им не хотелось, поэтому алкоголь остался нетронутым.

Периодически друзья бросали взгляды на окно — не идёт ли кто к домику. Ведь если Хет, Гави, или ещё кто придёт — нужно будет немедленно напоить пришедшего горячим чаем.

За окном разыгралась настоящая снежная метель. Ероша сугробы, она забивала окно. Но вот сквозь занавесь непроглядных хлопьев показалась чёрная фигура, пытающаяся побыстрее прорваться к домику. За ней ковыляла вторая, ступая более твёрдо и уверенно.

Дверь в негодовании заскрипела, впуская двух путников и мороз. Гави, а затем и Хет, осыпанные белыми кристалликами, вошли в домик.

— Облом, люди! — отряхивая шапку и куртку, сказал Гави. — Вертолёты скоро улетают. Проблемы с погодой, да и есть вероятность, что скоро сойдёт третья лавина. Так что подъём — полетим отсюда в тепло и уют! — в его голосе было столько уверенности, что усомниться в комфорте грядущей перспективы было нельзя.

Погасив ярко светящую в центре комнаты лампочку нажатием на низко расположенный выключатель, четвёрка вышла из домика. Пока Хет вешал ржавый замок, Эви и Тео пытались вглядеться в пейзаж, но ничего кроме ярких белых вспышек, тут же врезающихся им в глаза, они не видели. Гави шёл на ощупь и по возможности на звук, прикрыв лицо сверху рукой. Издалека ветер периодически доносил звуки работающих спасателей, к которым шла компания.

Кое-как приспособившись к капризам погоды, Эви, Гави, Хет и Тео ковыляли через сугробы вперёд. Ветер, холодом царапая им лица, уже не был так ласков, как ночью. Не уступая природной стихии, они чуть ли не прыжками преодолевали выросшее из неоткуда снежное море. Снег, словно вода, вливался в сапоги при каждом шаге всё больше и больше, и в конце концов затвердевал. Обувь превращалась в колодки, тянущие уставшие, окоченевшие ноги в глубину. На руках от холода уже не чувствовалось пальцев. Казалось, что их засунули в битое стекло. Из стёкол ладони отправили в кипяток, а затем онемение и покалывание пронизывали тела.

Эвион шёл след вслед за Гави, стараясь попадать ногами в оставленные первопроходцем следы. Баланс у Эви нарушился при очередном порыве ветра, и он сошёл с проложенной тропы.

— Эй, ты куда?! — крикнул плетущийся сзади Тео, заставив остановиться и повернуться всех троих.

— Извини, занесло! — ответил Эви и повернул обратно на дорожку.

Стоило ему сделать ещё шаг, как нога снова провалилась, только теперь глубже. Снег мелкими и крупными кусками осыпался вниз.

Приземление Эвиона пришлось на ноги и отдалось в голове лопнувшим шаром со сжатым воздухом. Потом парень грохнулся на спину, и на лицо сверху посыпался снег. Было холодно и сыро. Эвион открыл глаза: он лежит в снежном гнезде наподобие того, в котором очнулся после лавины. Только теперь не талисман ему прорубил окошко сверху, через которое виднелись бодро пробегающие облачка и три лица.

— УЖАСНАЯ ЖИЗНЬ! — в ярости прокричал Эви, насколько позволяло простывшее горло, и сразу закашлял. — Как же мне везёт!

— Не надо делать столь поспешных выводов! — ответил ему Гави, глядя с высоты одноэтажного дома на провалившегося парня. — Отойди-ка в сторону!

Блондин с ловкостью тигра прыгнул в дыру к Эви. Приземлившись на ноги, он покачнулся назад, но не упал, а повернувшись к другу, ухмыльнулся:

— Не так уж тут и плохо!

— Ага, при условии, что через несколько часов сойдёт ещё одна лавина! — завопил сверху Тео. — Гави, о чём ты думал?!

Гави рассмеялся, а Хет мрачно бросил: «два идиота», и побежал в хижину за канатом.

«А ведь правда, сойдёт лавина… И если мы не уберёмся отсюда…» — размышлял Эвион насчёт того, повезёт ли им в этот раз или же Фортуна отвернётся от него, вдоволь насладившись обществом однорукого человека с неожиданно проснувшимся неуёмным стремлением жить.

— Над чем задумался? — поинтересовался Гави, обходя снежную яму по внутреннему кругу.

— Да так, прикидываю, как отсюда вылезать.

— За тем я и прыгнул! — всплеснул руками блондин. — Сам-то ты с трудом небось сможешь вылезти, а то и вообще тут останешься.

Эви удручённо посмотрел на «сокамерника», и на его лбу проступили мелкие морщинки.

— Что я слышу. Не думай, что я такой беспомощный.

— Молчу-молчу! Я просто помочь хотел. — наиграно обидевшись, отвернулся Гави. — Не хочешь — не надо!

***

Отгородившись рукой от навязчивого солнца, владыка которого сидел по правую сторону от неё, Сев пересчитывала 100 синаплас, честно выигранных ею в ставке на жизнь Кетера. Она выиграла несмотря на то, что подрывник прожил всего ничего.

— Над златом чахнешь? — буркнула Узура-Каири, спрятав лицо в ладони. — А я, между прочим, на эти деньги хотела себе…

Сев нагло перебила её, не дав окончить предложение:

— На эти деньги со своими запросами ты ничего не купишь, знаю я тебя. А вот мне пригодится…

***

На окраине леса рос невысокий дуб. Его посадили недавно, но он уже пропитался тысячелетней атмосферой беспокойства и своеобразной незащищённости. Его безразличные собратья, пряча в своих тенях низкие тёмные кусты, которым не свойственно увидеть истинный свет, тянули пушистые лапы кверху, но тщетно — солнца им не достать, так же, как не заставить сердце человека полюбить нелюбимого, так же, как не исправить прошлого, так же, как не вернуть умерших… Хотя почему нет? Смотря что ты принимаешь за солнце. Если это — сердце близкого человека, то до него рукой подать. И не стоит грезить о небесах, когда ты уже находишься в Раю. Но если сердце-солнце тебя не греет?..

Солнце сегодня и правда не грело. Только слегка слепило, неустойчиво воцарившись на небосклоне. Оно скорее походило на отпечатанный на промокашке желтоватый круг, смеющийся над теми, кто его сделал — теперь не выведешь. Запятнана твоя промокашка, а за желтоватым пятном последует и чёрное…

Все шторы на окнах в усадьбе графа Спеода были плотно задёрнуты. Только одно оставалось без внутреннего века. В грузной оправе блестели 10 мелких симметричных окошек, разделённых толстыми перегородками. Окошки, которые только что вычистила горничная, бросали просачивающийся свет на мраморную статую внутри комнаты. Белая, идеально выточенная девушка с кувшином в руках обратила печальный, задумчивый и одновременно заинтересованный взгляд сквозь стёкла окна. Напротив неё спокойно сидел на бордовом диване граф Белиан с книгой в руках. Биографическую книгу он читал просто из любопытства к этой статуе. Какая жизнь у неё была до того, как копия красавицы поселилась у него в кабинете в виде статуи? Увы, очередная обычная биография талантливой художницы: в 11 лет её талант был замечен, в 19 она продала картину стоимостью в 200 000 синаплас, в 20 отправилась путешествовать по миру, в 21 внезапно исчезла.

— Куда ты смотришь, милая? — он отложил книгу на бордовую обивку и подошёл к скульптуре. Она всегда смотрела на улицу, и Белиан, не найдя в её лице никаких примечательных деталей и индивидуальных черт, проследил за её взглядом.

Перед дверьми в усадьбу на подъездной дорожке стояло шестеро крепких мужчин, образовав круг. Они что-то обсуждали, но не бурно и увлечённо, как раньше. Их движения и позы были напряжены, словно они пытались что-то скрыть, понимая неизбежность разоблачения. Один отделился от них и двинулся к чугунному забору.

— Если вы намереваетесь и дальше тут корячиться, то я против! Осточертела эта жизнь в вечном страхе! — отошедший к калитке мужчина повернулся к остальным, от всего сердца выплёскивая накопившуюся ненависть и обиду.

— Тебя всё равно найдут. — сказал кто-то из группы, а в ответ собиравшийся уходить словно вспыхнул:

— А вам не надоело поджимать хвосты, псы бродячие! Нашли кормушку и конуру! За пазухой у дьявола! Так готовы ради тесной каморки и объедков дворянства глотку перегрызть?!

Похоже слова бунтаря задели одного из «верных псов» графского общества, и на мужчину двинулся один из пятерых.

— Сам-то ещё недавно миску облизывал и из глаз так и пёрло благодарностью. — он плюнул в лицо выступившему против общины человеку. Тот небрежно вытер физиономию рукавом синей куртки и, усмехнувшись, бросился на обидчика. Лицо оскорблённого вытянулось в длинную курносую морду, мужчину обступил коричневый туман, тело за секунду обросло плотной шерстью, и из тёмной завесы выпрыгнул с рёвом уже не человек, а медведь. Точным ударом по его морде проехалась когтистая лапа ягуара — второй мужчина тоже зря времени не терял, преобразовавшись в дикую, страстно желавшую разорвать чью-то тёплую плоть кошку. Чёрный нос медведя залился брусничным соком с солоноватым привкусом, немного сковывающим вкусовые рецепторы во рту. Медведь ответил пощёчиной на пощёчину, и ягуар отлетел в кусты, обрамляющие дорожку.

— Конечно, я не думаю, что смогу когда-либо искупить все те грехи, что совершил, но к этой жизни я больше не вернусь. — медведь снова принял облик человека. Сняв с себя куртку, мужчина вытер ею оцарапанный нос. — Не хочу больше убивать по приказу… Вообще убивать не хочу.

— Когда это ты успел стать святошей? — пришёл в себя получивший оплеуху.

— Тогда, когда понял, что отвернулся от богов, отрёкся от всего, чем дорожил. И ради чего? — мужчина глянул на куртку, от крови переменившую цвет, и отвернулся от своих бывших товарищей. Решительной походкой он направился к металлической калитке и взялся за ручку. Вот она, свобода…

— Очень, очень жаль, дорогой друг, что твой выбор пал на тёмную сторону. — словно из неоткуда появился граф Спеода.

Мужчина ничего не ответил, замерев у полуоткрытой калитки.

Граф положил руку мужчине на плечо и проговорил с мягкой улыбкой:

— Ты помнишь, что я говорил тебе? Покидать это место, увы, нельзя. Для вашего же блага. Уйти без позволения равноценно предательству.

— А скольких предал ты? — мужчина дёрнул на себя калитку. — Да лучше сгореть в Аду… — вдруг он с шумом втянул в себя воздух, глаза протестующего широко раскрылись. Он попытался отдёрнуть руку от раскалившейся докрасна ручки, но словно прирос к ней. Дико крича от нестерпимой боли, извиваясь и дёргаясь в предсмертных конвульсиях, мужчина откинулся назад. Безжизненное тело удерживала только искорёженная, прожжённая рука, вцепившаяся тлеющими пальцами в калитку.

Белиан печально смотрел на возможно ещё живого предателя, потом щёлкнул пальцами, и тело вспыхнуло бордовым пламенем, и не успели случайные зрители различить очертания человека в огне, как языки угасли. На нетронутой огнём траве был рассыпан чёрный прах медведя. Ветер подхватил его и швырнул в лица наблюдателей, а Белиан уже направился обратно в усадьбу.

Поражённые приспешники растеряно переглядывались, придумывая, чем себя отвлечь, чтоб ненароком не стать следующими. Один из пятёрки стал прислушиваться к удаляющимся шагам графа, но его сбил рёв работающего на полную мощность двигателя спортивной машины. Двое из компании спешно подбежали к воротам и замерли. У обоих был один и тот же вопрос: не сгорят ли они заживо, прикоснувшись к чугунным прутьям? С опаской посмотрев в сторону повернувшегося на звук графа, они всё же открыли холодные ворота, и гости не заставили себя долго ждать.

На дорожку въехала сбросившая скорость после быстрой езды красная спортивная машина. Белиан расплылся в гостеприимной улыбке и поспешил к приехавшим.

Пассажирская дверь плавно открылась, и из салона вышел молодой человек в строгом костюме. На груди у него красовался серебряный Орден Доблести в виде многоконечной звезды, инкрустированный множеством бриллиантов. Молодой человек чем-то напоминал самого графа Спеода и имел тот же титул. Аристократическое лицо было идеально пропорциональным, симметрию его нарушал только локон чёрных кудрявых волос, с шармом упавший на лицо. Глаза цвета горячего шоколада лукаво смотрели на приближающегося графа.

В это время с места водителя соизволил сойти второй гость. По красоте парень ничуть не уступал своему старшему брату, только в отличие от элегантного костюма одет он был в полосатую майку и потёртые джинсы, а волосы стягивала красная бандана.

— Какие люди нас встречают! — захлопнул дверцу второй брат.

— Здравствуй, дядя. Рад очередной встрече. — обнял Белиана аристократ.

— Валейт, Тито, весьма признателен вам за ваш визит! — их дядя был очень рад видеть молодых графов у себя.

— Мы бы тоже были бы очень признательны, если бы ты не приглашал нас так часто. — усмехнулся Тито, подтянув повыше бандану.

— Ну! Не так и часто. — словно обиделся их дядя. — Вы не были тут целый месяц! Неужели даже не соскучились по мне?

— Благодаря твоим поручениям, скучать нам не приходилось. — благодарная и в то же время с лукавством улыбка озарила дивное лицо Валейта.

— Точно! — поддержал Тито. — Каждый день поминали вас добрым словом.

— И на том спасибо… — Белиан представил, каким таким добрым словом поминали его братья. — Чего же мы тут стоим? Пройдёмте, у меня есть для вас кое-что интересное…