Девальвация человечности

Дарья Романовна Максимова, 2018

Девальвация человечности – это про выбор. Всё, что мы делаем – ежеминутно принимаем решения, которые встраиваются в нашу личность, скульптурируя её. Если вдруг не знаешь как поступить, спроси себя: "Каким человеком ты хочешь стать?" Вопрос позволит адекватно оценить ситуацию, с эффективной возможностью прогнозирования последствий своих действий. А эта история стоит на трёх столпах: любовь; психологизированные персонажи; реальные концепции и теории из психологической науки (вплетённые в сюжетную линию). Рекомендации: начинайте читать за кружкой какао, кофе и шоколадом! Содержит нецензурную брань.

Глава 4. Призрачная надежда

[Человек не может ничего потерять,

если у него ничего нет]

Сторонников приобрести довольно не трудно, особенно если у тебя есть деньги. Когда мисс Гофман только пришла к власти, основным ее приоритетом было, получить поддержку армии, что напрямую взаимосвязано с реальной силой. При помощи нехитрых денежных вложений и весьма недвусмысленных доводов, достаточно быстро каждый, от генералов до простых солдат вооруженных сил Фолмрака принял ее безумные идеи. Были и те, чье горделивое упрямство оказалось на порядок выше инстинкта самосохранения, поскольку граничило со смертью. Именно эти люди негласно стояли на голову выше прочих, потому как сохранение достоинства перед лицом опасности, высший героизм. Наотрез отказавшись принять власть отмеченную безумством и потворствовать ее распространению, эти мужчины практически собственноручно выбирали для себя не завидную судьбу. Наиболее дерзко выступили трое друзей, понимающих, что используемые средства, далеко не всегда оправдывают желаемую цель, особенно в тех случаях, когда сама цель лишена всякого смысла.

Фред Морган, вспыльчивый и смелый авантюрист, почти постоянно пребывал в хорошем настроении, он был не высокого роста, из-за чего в юности дико комплексовал, но с годами научился смеяться над собой, лихо, опережая насмешки сверстников, что позволило заработать ему хорошую репутацию юмориста и души компании. Не смотря на то, что Фред не имел среди живых людей кровных родственников, ему посчастливилось, обрести семью среди товарищей. Марк Гранд, еще более отвязный тип, чем Фред, любитель хорошего алкоголя, шумных компаний, задушевных бесед и страстных женщин. Обаянию этого голубоглазого блондина завидовала большая часть мужчин, встречающаяся ему на пути, а иногда даже и обделенных природной красотой женщин. Уж слишком он слащав и красив, как будто нарисованный. Одним из них, был и молодой инструктор авиационной школы вооруженных сил Демьян Мод. Мужчина высокого роста со жгуче черными, как смола волосами, был худощавым, но жилистым и производил впечатление, скорее интеллектуала, нежели авантюриста. Его золотисто-карие глаза, словно постоянно освещаемые солнечным светом, казалось, сияют в такт широкой улыбке. Он производил положительное впечатление, а о его безрассудстве ходили легенды. При всей его любви к жизни, молодой летчик никогда не рассматривал ее, как самоценность. Родители погибли, когда мальчику не было и 8 лет, так что воспоминания о них были неопределенными, словно в тумане. Он постоянно пытался держать в голове родные лица, но с возрастом, делать это становилось труднее, маленькие примечательные элементы, такие как аромат мятного масла, от мамы, и тяжелый запах табачного дыма от папы, он носил почти всегда с собой, ассоциативно связывая их с любимыми людьми. Бабушка хоть и пыталась учувствовать в его воспитании, вместе с тем, была слишком слаба. Прогрессирующее ухудшение ее состояния, снижение памяти, нарушение речи и движения свидетельствовали о ранней деменции. На последней стадии заболевания, она перестала узнавать внука и вообще кого-либо из знакомых. Умерла миссис Мод незадолго до начала войны, от пневмонии. После чего, шестнадцатилетний Демьян никак не связанный с родным домом, решил попытаться реализовать свою детскую мечту и стать летчиком. Самолеты всегда его манили, уникальная возможность прикоснуться к небу, попасть в другую реальность, должна была быть притворена в жизнь. Хороший ученик быстро завоевал уважение у своих коллег и учителей. Во время войны наций, о нем ходили легенды, как о неуязвимом счастливчике, ни разу не подбитым, дулом вражеских пулеметов. Поле окончания войны Демьян решил продолжить развиваться в выбранной сфере и стал летчиком экспериментальной авиации в армии Фолмрака.

Мисс Гофман заинтересовал этот парень, поскольку он обладал известностью в узких кругах, а значит, определенным влиянием. И как страшна была ее ярость, при получении отказа на свое предложение. Демьян один из немногих был удостоен личной аудиенции у лидера страны, по причинам не понятным ни ему самому, ни лицам что стояли на голову выше него. Сначала она пыталась склонить его на свою сторону небывалым красноречием, и буквально выкрикивая «Процветание в разуме свободном от страсти», старалась заразить его идеей, что блистательно проделывала уже не раз. Минут 30 продолжалось это шоу одного актера. Ей нужно было больше людей, за которыми пойдут остальные. После тщетности всех попыток, она, абсолютно не стесняясь, перешла к наступлению, уже не основанному на пылкости речей.

— Тебе что, не нужны деньги? — спрашивала она лучшего летчика, уже своей армии.

— Если бы мне нужны были деньги, стал бы я работать в ВВС? — рискованно отшутился он.

— Справедливо, — язвительно подметила эта женщина, старательно подбирая новые рычаги воздействия. — Хорошо, — потирая руки, словно сдерживая себя, продолжала она. — У тебя, вероятно, есть близкие, о которых ты заботишься, ты хоть представляешь, сколько крови было пролито, ради того, чтобы я сейчас стояла здесь? — глаза ее вспыхнули безумием, но голос оставался ужасающе ровным. — Я готова пролить больше, если потребуется!

Отчего-то у Демьяна, создавалось впечатление, будто не лев угрожающе прижимает добычу, а лишь котенок, пытающийся строить из себя льва, во всяком случае, реальной опасности, что нависла над ним, он отчего-то не ощущал.

–Эту угрозу, пожалуй, стоит расценивать как личную. Вы наверняка подготовились и знаете, что у меня нет ни семьи, ни жены. У меня есть я, а у вас нет чести. Тогда давайте не будем тратить мое время, я человек занятой, знаете ли, — потягиваясь словно пробуждаясь, говорил он, для наглядности изображая зевоту, — а вы страшно скучны. Расстрел сейчас? Или подождем заката? Я люблю эффектный финал.

Внутри Демьян уже осыпал себя аплодисментами за столь ловкое доминирование в их словесной борьбе.

Что происходило с лицом мисс Гофман после этих слов, надо было видеть. Она выглядела как человек, только что съевший большой кусок лимона, по ошибке принявший его за апельсин, одновременно в глазах ее зарождался гнев, который она, отчего то, отчаянно пыталась погасить, чего ранее никогда не делала ранее. Гофман определенно что-то задумала, но что именно, Демьян совершенно не хотел знать. Он не был дураком и прекрасно понимал, во что выльется эта выходка, но терять ему было не чего. По крайней мере, он искренне верил в это и единственное чего по-настоящему хотел, так это в последний раз слиться с небом, словно свободная птица со своими стальными крыльями.

Чуть позже его отвели в специальную комнату, где он должен был ждать своей участи. С момента их последней встречи с мисс Гофман прошло, по меньшей мере, 4 часа. В комнате было душно и темно. Влажный спертый воздух вместил в себя все запахи, что попадали туда через маленькие щели. Еда, подвал, помет от крыс, сладкий дым от дешевых сигарет и сырость. По отдельности они не представляли ничего сверх ужасного, но вместе заставляли Демьяна дышать хотя бы через раз, чтобы не потерять сознание. К счастью, мисс Гофман хоть и была умна, но не всегда обладала проницательностью. Сразу же после удручающей беседы Демьян стал продумывать пути отступления.

–Надо бежать, но куда? — раздумывал он. Вдруг, максимально неожиданно для себя, вспомнил о недавнем разговоре своих сослуживцев. Среди летчиков ходили слухи о том, что в Фестраде, имеющему прямой выход к заливу Атль, есть возможность уплыть на пароходе, за море. Значит, бежать из страны реально! Надежда, конечно, была мала, но она была. Когда Демьян был маленький, его отец часто говорил — «Пока надежда есть, дерись. Дерись, даже если надежда мала». Как нельзя лучше, эти слова всплыли в его памяти именно сейчас, попутно возвращая его к теплым воспоминаниям о папе, мужчине, что ушел не по своей воле так рано, но навсегда останется жить в его сердце. Конечно, Демьян совсем не хотел получить шальную пулю при попытке бегства, ему всего 26, и это был бы крайне трагичный исход жизни, такого блестящего летчика, размышлял он про себя, пытаясь ободрить боевой дух. Следует отметить, что он не был нарциссом, но от заниженной самооценки явно не страдал. В любом случае бездействовать было глупо. В комнату вошла мисс Гофман и преподнесла ему еще одно предложение о капитуляции.

–У вас либо проблемы со слухом, либо с разумом, — резко ответил он, — в первом случае рекомендую, как следует прочистить уши, а вот со вторым я вряд ли могу помочь. Средства позволяют вам нанять хорошего специалиста, потратьте деньги с пользой хотя бы раз, — бросил он ей играючи, вербально по-прежнему отстаивая превосходство.

Ему нужна была ее реакция. Он знал, что оскорбленный вид этой особы и гневный взгляд сразу же прикажет поверенному избить его, он же не теряя времени, выхватит доступное оружие и ключи, что позволит, может и не совсем благополучно, но добраться до самолетов. Все шло по плану. Он получил первый удар, и, не смотря на то, что это не было неожиданностью, сложился пополам, словно карточный домик. К такому надо полагать в принципе сложно подготовиться. Затем второй не менее резкий удар, третий. Четвертого не было. В комнате их было трое. Военный, который секунду назад выбивал из него дурь, уже лежал на полу сокрушенный таким же неожиданным ударом, которым пару минут назад угощал заключенного, а рядом с ним мисс Гофман. Демьян вырвал у него из рук пистолет и наставил на нее. Стало тихо. Настолько тихо, что он буквально слышал свое сердце, готовое разорвать грудь. Капельки пота спадают со лба в область глаз, что затрудняет видимость. Он вытирает лицо грязным рукавом рубашки, оставляющим черный след на светлой коже, и на мгновение видимость улучшается, но ненадолго. Обильные капли пота предательски заливают глаза. Дышит слишком часто, что не позволяет сфокусироваться на цели. Воздух, перегруженный тошнотворными запахами, чересчур тяжелый, и никак не дает возможности, насытится мозгу кислородом. Замер. Ровно 40 секунд продолжалось это молчание. Словно само время остановилось для них двоих в этом душном, затхлом помещении. Еще секунда. Почему ее взгляд такой мягкий, словно мы знакомы? Резкий шум. И вот Демьян отталкивает мисс Гофман от двери, прорываясь, бежит через длинный черный коридор, освещаемый мерзкими грязно-желтыми лампочками. Его преследует, но это уже не важно. Круг его внимания максимально сужен, он никого не слышит, видит только самолет, в который намеревается запрыгнуть. В него стреляют, но не одна пуля не пробивает плоть. Два его товарища Фред и Марк стараются помочь. Они, прикрывая его тыл, дают шанс сесть в самолет. Шум двигателя заглушает звуки выстрелов.

–Хэй, запрыгивайте, — призывал громким криком и движением руки Демьян своих товарищей. — Давайте же, быстрее!!

Отрицательный ответ, что прочитал он во взглядах друзей, заставил содрогнуться. Всем им не выбраться, он уже в самолете, они нет. Все ужасающе ясно. Они не полетят. Рев двигателя заглушает звуки, но не невербальную речь. Передавая взглядом благодарность за то, что прикрыли, уже взлетая, он видел как пуля задела Фреда, как скрывается Марк, и что еще хуже, он уже ничем не мог им помочь, скованный жестокой беспомощностью перед обстоятельствами, ощущая дикую боль, что ноюще разрывает грудь, ему не оставалось ничего, кроме как лететь дальше.

–Фестрад, добраться бы до Фестрада, если есть хоть призрачная надежда сбежать из этой чертовой страны, я должен попытать счастье. Мысль. Еще одна. Господи боже, что я делаю? Фред, Марк.

При мысли о друзьях, что возможно уже и не живы, он впервые начал молить Господа об их спасении и благодарить небо за свое. Пролетая над базой, он видел этих упертых солдат, что виртуозно стреляли в самолет и мысль о том, что его удачное бегство, дело рук не просто везения и своевременной помощи подоспевшей от ребят, никак не покидали его.

— Я сбежал, или меня отпустили? Не может же быть так, что ни один из этих виртуозных стрелков не задел меня. Затем фокус его внимания сконцентрировался на еще одной, более душераздирающей мысли. — Я чуть не убил человека. Я чуть не убил человека.