Лебединая песня. Alqualonde

Дарья Никифорова

Мы не строили планов, лишь карточные дома разрушали.Не знали ни жалости, ни надежды. Притупилось, закрылись.А что мог я понимать, прикасаясь губами к рубцам под её одеждой?Если мы засыпали, сны были всегда темны.Приглядись, это смерть на кухне в моей футболке.«Побеждает тот волк, которого ты кормил».Разве добрых и чистых вообще навещают волки?(c) Defin Книга содержит нецензурную брань.

ГЛАВА VI

Мы приехали в какой-то тихий квартал. Здесь почти не было людей, это подкупало и пугало одновременно. Демиен тихо что-то сказал водителю через сиденье, тот кивнул и вышел из машины. Через секунду с моей стороны открылась дверь, я вышла. Демиен уже был у капота и покуривал сигарету. Так быстро, подумала я. Увидев меня Демиен улыбнулся, выкинул окурок, выдохнул дым и галантно взял меня за руку. Водитель на машине отъехал и исчез вдали. Мы пошли мимо двух домов. Это был переулок, не внушающий доверия. Я съёжилась от нахлынувшего ветра, и инстинктивно поправила кардиган. Демиен улыбнулся, потёр мне спину и молча шёл дальше. В тот миг, когда я задумалась о том, куда мне бежать, если вдруг красавчик-музыкант окажется насильником или каким-нибудь вампиром, мы подошли к сияющему окну. Оно было обрамлено дорогими шторами, внутри горел свет. Но сквозь матовые стёкла не было видно ничего, кроме очертаний стульев и, как я поняла, людей внутри. Рядом находился вход. Просто чёрная дверь без вывесок с изображением осьминога посередине. Я, не спрашивая ничего и сгорая от любопытства зашла следом за Демиеном, когда нам открыли дверь.

Передо мной открылся небольшой, тихий ресторан на примерно 50 персон. Большинство столиков были заняты, за ними сидели знакомые лица. В углу, за третьим столиком сидел один известный политик с молодой женщиной (никто не удивлён, ведь?); прямо посередине, столик номер шесть, как гласила табличка на нём, сидел Курт Исмаил. Известный в мире иллюзионист с мужчиной средних лет. Они беседовали, Исмаил попивал прозрачную жидкость из стакана, помешивая палочкой лёд в нём. Надеюсь, это деловая встреча. О! А в самом углу, за полуприкрытой шторкой сидела Вани Комперетт, светская львица, известный филантроп и благотворительный деятель. Такая ухоженная, дорого одетая женщина. Благородная, статная. Увидев меня, она кивнула и улыбнулась мне.

— Демиен, я отойду на минутку. — Я показала головой в сторону Вани.

— Конечно, ты иди, а я пока проверю что там с нашим столиком. — Он отпустил мою руку нехотя, и зашагал к столику, в противоположной стороне от того места, где сидела Вани. Хм, хочет скрыться от посторонних, подумала я. Я и не против. Будем только мы. Как просто люди, а не медийные личности.

Вани встала из-за стола, увидев, что я направилась к ней. Я протянула руку, чтобы поздороваться и обнять её. Как журналист, я, конечно, знаю такую славную женщину. Когда её муж, лётчик, погиб, у неё осталась дочь Марта, разбитая душа и деньги. И Вани создала империю благих дел, потратив часть своих капиталов. Она не просто помогает. Она ежедневно сама, ищет детей, людей, которые нуждаются в помощи. Материальной и моральной. Её «дома счастья», как их называют, всегда рады новым людям. Конечно, многие СМИ пытались покопаться в бельишке, найти компромат того, что на постояльцах Вани делают опыты или они стали рабами её хитрого плана. Но нет. Это абсолютно добрый и искренний человек, хваткая и мудрая женщина.

Комперетт боятся, любят и уважают.

— Оника! Как я рада тебя видеть! — Вани обнимает меня. Её глаза засияли. — Вижу, ты пришла не одна, — она шепчет мне на ухо, — не хочу, что Седи слышал наш разговор. — Она указывает глазами на своего секретаря. — Он хороший, но стоит ли твоё счастье ушей каких-то дурных людей, которым могут продать эту информацию? — Вани ухмыльнулась. Вот это женщина, подумала я. Знает всё наперёд.

— Вани, вы очень мудрая женщина, вы знаете? — она улыбнулась. Седи позвал её жестом, рядом сидящий мужчина, в возрасте, что-то говорил официанту и с обожанием посмотрел на Вани.

— Знаю, детка. Ты когда-нибудь станешь такой же. Кажется, я знаю этого молодого человека, что тобой. Осторожнее с красавчиками. — Она засмеялась. — Поверь, эти мужики сведут с ума, обглодают тебя до костей и выплюнут. Но нам всем нравится быть жёванными? Зачем ещё жить, если не для эмоций? Увидимся. Ну, и звони, если что. — Вани кивнула и ушла.

Я секунду смотрела ей вслед, как она садится к мужчинам, хохочет и поднимает бокал. А в другую секунду я почувствовала на себе взгляд. Повернулась. Голубые глаза смотрели зорко, оглядывая каждый дюйм моего тела. Уши загорелись. Как и щёки. Оника! Тебе что, пятнадцать? Возьми свою шальную душу в руки и шагай уверенно. Что в нём такого? Кроме длинных пальцев, чёрных волос и глаз, смотрящих внутрь?

Я пошла к нашему столику. Демиен встал, отодвинул мне стул, я села. Официант принёс меню.

— Нам, пожалуйста, две порции гребешка «Аутерлью» с кинзой, суп из дорадо с мини-штоллями и бутылку американского джина, цитрусового. Ну и приборы, бокалы. — Демиен захлопнул меню, ловко перевернул его и отдал официанту. Тот кивнул и с улыбкой убежал.

— Ничего, что я решил за тебя? — Он растянулся на стуле, потянулся, демонстрируя наглость и кубики пресса. В голове у меня промелькнула мысль о том, что такие приторно-нагловатые парнишки вызывают наибольшую реакцию у дамочек. Быть может, мы любим неоднозначность?

— Приведя меня сюда, ты даже не спросил есть ли у меня аллергия на морепродукты. — Я фыркнула и положила ногу на ногу, обиженно повернув голову. Демиен сразу же выпрямился. Сел. Подвинул стул и внимательно посмотрел на меня, будто угадывая правда ли то, что я сказала.

— Я не подумал об этом. — начал он. — Как-то сильно любовался тобой, всякий раз, когда мы виделись и у меня не было иных мыслей, кроме как смотреть, как ты ешь гребешки. — он вдумчиво взглянул на меня и зачесал волосы.

Хватит! Это твой невроз навязчивых состояний скоро заставит меня лезть под стол и вытворять плохие штуки. Ну, не такие уж и плохие, но неприличные точно. Я пыталась понять, серьёзен ли он или это чистой воды сарказм.

— Оника, я знаю, что у тебя аллергия на пыль, определённые цветы и ты не ешь печень. А рыбу и морепродукты обожаешь. — Он хитро подмигнул мне. В это время официант уже нёс наш блюда. А второй поспешно выставлял бокалы и посуду на стол. Пахло изумительно.

Вот гавнюк! Подумала я. Справки наводил. Ну ладно. У меня в кармане есть козырь.

— А ты действительно хорош. — говорила я, с вилкой и ножом в руках, медленно разрезая гребешок. — Надо же, при таком красивом лице, у тебя есть логическая жилка. — обмакнув кусочек гребешка в соус, я неспешно положила его в рот. Демиен был будто заворожён, хотя и ничего такого не сделала. Просто ела. Он взял в руки салфетку, разложил её на коленях, и не отрывая взгляда от меня и моего рта взял ложку, зачерпнул суп. Это была такая игра. Кто искуснее в невербальном соблазнении.

— Знаешь, мне нравится, что ты умна и остра на язык. Это же должно заводить мужчин? — он прихлебнул супа, как невежа и посмотрел на меня.

— А мы сюда пришли, чтобы интервью обсудить или чтобы мой язык кого-то завёл? — я коснулась его колена носком туфли. Он непроизвольно дёрнулся от неожиданности. Потом стал дальше есть, глядя на меня из-под опущенных ресниц. Его взгляд не был голодным. Скорее, изучающим, вскрывающим оболочку, загоняющий под кожу раскалённую жажду мужских рук на моих бёдрах. Я ощутила прилив сексуальной энергии. Эм. Стоит взять себя в руки, детка. Да, ты свободна, умна и прекрасна, но стоит ли твоя свобода и внутренняя гармония пары голубых глаз и десяти тонких пальцев?

— Заберите тарелку, пожалуйста. — Демиен жестом позвал официанта к столику. Так быстро съел суп, наверное, голоден. — Что ты будешь спрашивать завтра? — он убрал салфетку с коленей, изящно вытер ею рот и обратил на меня взгляд. — Я бы не хотел сильно говорить о личном, но про будущий альбом рассказать нужно. — он снова откинулся на спинку стула, чуть покачиваясь. Какой он… кошачий! Грациозный, ловкий. А я? При всей своей красоте, я, увы, не обладаю столь тонким чувством материи.

— Без проблем. Я составлю список вопросов и тебе отправлю. Оставишь свою почту. — Я доела и отодвинула тарелку на край стола. Я достала телефон и открыла заметки, чтобы записать «особые» вопросы, которые есть всегда и у всех. Та категория, которую не хотят раскрывать и подвергать всеобщему обозрению. — Об альбоме, ага… — я принялась тыкать подушечками пальцев по экрану… — Что ещё? — Дэмиен смотрел на меня, подперев кулаком подбородок. Ему скучно?

— Я бы не хотел говорить о глубоко личных проблемах. Это очень интимное. Как например, целовать любимого человека при всех на остановке… — он театрально вздохнул и приложил ладонь ко лбу, будто падает в обморок. Я поняла, что он и правда не хочет открываться публике. Люди склонны к сокрытию тайн, обычно, переводят разговоры о них в шутку.

— Хорошо. Это я учту. А о случаях, когда поклонницы рьяно лезут на сцену, чтобы снять с тебя трусы, спрашивать можно? — я улыбнулась и взглянула на него. Его улыбка заполнила лицо и будто озарила зал.

— Это было страшно, между прочим. Когда ты поешь в эйфории от криков толпы, ты никак не ожидаешь, что некая безумная девушка станет лезть на сцену и срывать с тебя то, до чего успеет дотянуться, пока охрана бежит до неё. — он засмеялся. — Трусы, кстати, были дорогие. — он жестом позвал официанта и попросил счёт.

— Такие подробности интересны только твоим фанаткам. Я предпочитаю, когда мужчина вовсе без трусов. — он взглянул на меня и усмехнулся, но ничего не сказал. Черт, я хотела этого засранца! От кончиков волос до пяток. Животное желание внутри меня грелось, как свежий глинтвейн на Рождество. Я притушила его, допив джин в стакане.

— Идём, пора двигаться домой. Завтра нам предстоит снова наслаждаться друг другом. — Дэмиен встал, подошёл ко мне, отодвинул мой стул. Я постаралась встать наиболее грациозно, как могла. Благо, хоть не упала на ровном месте. Спасибо тому, кто наверху, что не дал опозориться.

Мы вышли из зала в вестибюль под ехидные взгляды гостей ресторана. Только Вани Комперетт улыбнулась и подмигнула, словно благословляя меня на рейв.