Побег в пустоту

Дарья Кожевникова, 2019

Агафье не везло в жизни: детский дом, сожитель-садист, неподъемный кредит и потеря желанного ребенка. Казалось, выхода нет. Но, занявшись расследованием собственного происхождения, Агафья обнаружила, что у нее есть старшая сестра Анжела, судьба которой сложилась совсем по-другому. Ее удочерили, дали отличное образование, и теперь Анжелка – преуспевающий дизайнер интерьеров. Единственное сходство между сестрами – это внешность! Доведенная до отчаяния, Агафья решилась на страшное преступление, чтобы занять место сестры. Теперь она – Лика, модный дизайнер, владелица шикарного дома, автомобиля и полноправный член общества. Но, оказывается, в жизни сестры тоже есть тайны, которые не дают ей спокойно жить…

2

Выбравшись из своего финансового кризиса, Ира все никак не могла забыть ту спасительную купюру, что так своевременно упала ей под ноги. Не шел у нее из головы призыв о помощи, который она там прочитала. Кто он был, этот ее нежданный благодетель, который ей помог, а она которому помочь не смогла? Что ему было нужно? В конце концов осознав, что этот вопрос так и не даст ей покоя, Ира снова пошла к тому дому, у которого купюра спланировала ей на голову. Других вариантов появления денежки она не видела, потому что достаточно сильного ветра, способного донести сюда купюру откуда-то еще, в тот вечер не было. Ира постояла перед домом, рассматривая фасад. Девятиэтажка, огромный «корабль», построенная еще в советские времена. Мирные ряды балконов и окон. И, как тогда, ни в одном из них не мелькнуло хоть что-либо подозрительное. Но сегодня Ира никуда не торопилась, специально сюда шла. Так что, определив нужный подъезд, она решила обогнуть дом и зайти с другой стороны. К ее радости, на скамейке возле подъезда сидела старушка.

— Здравствуйте! — Ира подошла к ней. — Вы здесь живете?

— А что? — если раньше старушки на лавочке были всегда готовы побеседовать с любым прохожим, то ныне настали не те времена. И наверняка зная о всяких торговых агентах и прочих аферистах да террористах, бабуля для начала насторожилась.

— Да у меня тут дело такое… деликатное, — и Ира изложила старушке историю про упавший листок, не уточняя только, что это была купюра — постеснялась, вдруг ее заподозрят в корыстных мотивах, хотя на самом деле она теперь была готова вернуть деньги владельцу. При условии, что он отыщется и назовет в качестве доказательства номинал.

— Да… дело, — выслушав ее, вздохнула старушка. — Но что ж ты так поздно хватилась-то?

— Да я и раньше пыталась, сразу. Но так и не смогла понять, из какой именно квартиры это могло прилететь. Потом как-то времени не находилось, работа-то обещает быть кропотливой. Надо же все квартиры обойти, жильцов расспросить. Хоть и поздно, но не дает мне покоя мысль о том человеке, если только это не шутка была.

«Шутка на купюре», — мысленно уточнила Ира. Верилось в это с трудом.

— Ну, в подъезд-то я тебя впущу, — согласилась старушка. — А вот по квартирам… Первый этаж сразу исключить можно. Второй — тоже. Не потому, что низко, а потому, что я там живу да мои подружки, я их всех хорошо знаю. Дальше…

Благодаря умозаключениям собеседницы, неплохо знающей соседей, круг Ириных поисков значительно сузился. До трех квартир из тридцати шести, имеющихся в подъезде. Одна из них сдавалась, так что старушка понятия не имела о том, кто вообще там сейчас живет. В другой жила очень замкнутая семья, чуть ли не сектанты, так что о ней Ирина собеседница могла сообщить лишь общие анкетные данные. В третьей жил мужчина, с которым жилплощадь разделяли то его друзья, то какие-то женщины, на взгляд старушки, никак не подходящие ему в спутницы жизни. Кстати, в этой квартире не так давно трагедия произошла, когда одна из жиличек выпала из окна и разбилась. Но к Ириному делу это, скорее всего, не относится, потому что падение расследовали и признали несчастным случаем. Вроде балконная дверь захлопнулась, когда женщина была снаружи. Так как дома никого не было, то она попыталась перебраться на смежный балкон, к соседям. Но перила оказались гнилые, она слишком налегла на них и в итоге сорвалась. Так и упала, сжимая в руке отломившийся кусок. Могла ли она сбросить с балкона записку? Вряд ли. Ей куда проще было бы крикнуть. Да и Ира ее бы заметила, стоящую на балконе. Хотя кто знает, люди-то всякие бывают, со странностями. В общем, тоже надо проверить. Так что две квартиры на седьмом этаже, одна — на восьмом. А насчет остальных Ира может не заморачиваться. Кстати, добавила старушка, было бы неплохо, если бы Ира рассказала ей о результатах своих поисков, заглянув к ней на огонек. А она, в свою очередь, тоже постарается собрать кое-какие сведения о жильцах — авось все-таки пригодится. На том они и расстались. Старушка осталась сидеть на скамеечке, приветствуя соседей, возвращающихся с работы домой. А Ира вошла в подъезд, повторяя про себя номера квартир, которые ей стоило навестить.

* * *

Перед падением Лика опасалась, что не сможет достаточно сильно ударить себя, что ее травма головы окажется слишком незначительной, такой, какая не позволит ей попасть в больницу, а потом обмануть врачей, списав на случившееся мнимую амнезию. Но на самом деле она даже слишком переусердствовала. Потому что действительно потеряла сознание, да так, что очнулась уже не во дворе, а в больнице. Открыла глаза, обвела взглядом палату. Точнее, потолок и верхнюю часть стены, потому что для большего обзора надо было шевелить головой, а делать этого категорически не хотелось. Лика снова закрыла глаза. Если она здесь очутилась, то, значит, кто-то ее нашел? Хорошо, что так, что были свидетели ее травмы. Еще лучше, если эта новость разнесется по ее знакомым… точнее, по тем, кто ими теперь должен стать. Тогда ни у кого не возникнет вопросов, даже если окружающие будут замечать некоторые странности в ее поведении. На это Лика и рассчитывала, решаясь упасть. Но переборщила, да. Оставалось только надеяться, что ничего никому не выболтала лишнего, пока находилась в бессознательном состоянии. И радоваться тому, что действительно память не потеряла после такого удара. А ведь могла! Но нет, с этим все было в порядке. Она помнила и свой побег от Ваньки вкупе с коллекторами, и весь тот кошмар, который ей пришлось пережить в тихом южном городке у самого моря. От этих воспоминаний в Лике что-то съежилось, прямо как бумажный листок, охваченный огнем. Она ли там была, она ли смогла сделать все это? Лика поднесла руки к лицу, обнаружив под пальцами повязку.

— Очнулась, — почти сразу констатировали над ней. Оказалось — симпатичная девушка в медицинском костюме салатного цвета. — Как самочувствие? Обезболить надо?

— Не знаю, — прошептала Лика, едва шевеля губами. — У тебя зеркало есть?

— Зеркало найти не вопрос, но много ли ты там сейчас увидишь? Бинты. Лучше завтра взгляни на себя во время перевязки. Да и то, наверное, не стоит пока. Сейчас, пока синяки не сошли и отек не спал, только расстраиваться будешь. А по факту, скорее всего, останется лишь аккуратно зашитый доктором шрамик в лобно-височной области, который вполне можно будет челкой прикрыть.

— Ты меня сейчас утешаешь? Или готовишь к худшему?

— Поверь, шрам на краю лба — не худшее, что может быть с человеком.

— Верю, — охотно согласилась Лика. Не могла знать эта сестричка того, что ее пациентка уже успела и смогла пережить. Даже половины. И поделиться бы сейчас с кем-нибудь; если не покаяться, то хотя бы излить душу. Но нельзя! Ни в коем случае! Усугубленная телесным недугом, душевная тяжесть дала о себе знать выступившими на глазах слезами.

— Так, а вот это уже лишнее! — тут же среагировала медсестра. — Сделаем-таки укольчик. А там уж… короче, утро вечера мудренее.

Мудренее или нет, но утром Лика ощутила некоторый прилив сил. Выслушала врача, все-таки взглянула на себя в зеркало во время перевязки, немного поела. Ходить ей пока запретили — сделанная томография показала ушиб головного мозга. Но вот посетителей к ней разрешили пускать. И вечером к Лике пришла «первая ласточка».

«Настена!» — тут же опознала Лика возникшую на пороге девушку, одну из завсегдатаев Анжелкиной, а теперь — ее странички в соцсети.

— Ликочка, солнышко, здравствуй! — та присела перед кроватью на стул. Оглядела лежащую каким-то странным взглядом. И вдруг тихо, совершенно другим голосом, холодно и жестко, произнесла: — Ну вот, стерва крашеная, теперь и ты попала ко мне в компанию, — она коснулась размытого шрама у себя на щеке. — Сколько я от тебя подколов, сколько издевок выслушала? Если бы не ты, многие этого шрама и вовсе бы не заметили. Но ты старалась! А теперь и я не останусь в долгу, будь уверена. Жаль, что у тебя только лоб! Не могла, к примеру, переносицей долбануться?

— Прости… не получилось. Но ты и не заказывала, — тихо ответила Лика, в то же время думая, что Анжелка на ее месте, наверное, сейчас за такие слова истерику бы со скандалом этой посетительнице закатила — насколько Лика успела узнать из переписки, это было в Анжелкином духе. Но лично у нее, еще с утра растратившей весь свой небольшой ресурс энергии, сейчас уже не было на это ни желания, ни каких-либо сил. Только слабость, апатия и камень в душе. Настена от ее слов, кажется, тоже лишилась большей части воинственности. Как-то даже растерялась, еще больше утверждая Лику во мнении насчет скандала. Но Лика, больше не обращая на нее внимания, просто закрыла глаза. Ей было все еще плохо.

— Ладно, — услышала она ставший куда более мирным голос Настены. — Лежачего не бьют, так что потом поквитаемся. А пока давай все-таки поправляйся, чтобы мне недолго было этого ждать. Я вот тебе тут принесла, — она положила пакет на тумбочку. — Без яда, не бойся. Не с пустыми же руками к тебе было идти. Ну, бывай! Сказали, долго у тебя не сидеть.

— Спасибо, — ответила Лика, не открывая глаз. И уже в спину уходящей Настене спросила: — Не плевала, надеюсь, тоже? Ладно я, а то ведь могу и людей угостить.

— Угощай, не сомневайся, — после небольшой паузы ответила затормозившая посреди палаты девушка и наконец-то вышла за дверь.

Лика осторожно пошевелила бровями, пытаясь разогнать накатившую головную боль, как будто от какого-то психического удара, нанесенного посетительницей. Хотя на самом деле все было проще: ее не слишком здоровая голова просто протестовала против своего включения в работу. Но Лике необходимо было ею пользоваться. Надо впитывать в себя окружающее, узнавать по виденным ранее фото тех, кто еще к ней придет, вслепую прощупывать их истинные отношения с Анжелкой, потому что «сюси-пуси» в сетях были, судя по первому визиту, просто фальшивкой, ширмой, за которой скрывалось все подлинное.

Так оно и получилось! Лика крепла с каждым днем и продолжала принимать гостей, все больше утверждаясь в своем предположении. Анжелку в ее окружении не любили! Или, по крайней мере, недолюбливали. За ее эгоистичность, за ее безжалостное ехидство и слишком острый язык. После визита Настены у Лики еще не раз возникало ощущение, что к ней пришли позлорадствовать, а не посочувствовать. И многие были сбиты с толку ее спокойным отношением к произошедшему, ожидая явно другой реакции. Но теперь многое, в том числе и смену ее поведения, можно было списать на полученную травму. В своих беседах с врачом Лика неоднократно жаловалась на провалы в памяти. Ее осматривали, назначали очередное лечение. Но человеческий организм — не машина, капот не откроешь, чтобы посмотреть, как идут дела. И, получая свои капельницы да принимая таблетки, Лика продолжала сетовать на то, что чувствует себя далеко не лучшим образом. В итоге, прикрываясь нездоровьем и частичной амнезией, она сразу после выписки смогла уладить дела и с домашней сигнализацией, и с восстановлением пин-кода от банковской карты. Предстояло еще много работы, но главное было сделано, и она вошла-таки в этот дом!

Но войти оказалось гораздо легче, чем начать жить. Дом был просто шикарен! Двухэтажный, просторный, с большими окнами, очень уютный, светлый. В первый день после выписки Лика все ходила по комнатам, изучая, где что находится. Осознавая, что дом принадлежит теперь ей. Но каждый раз вздрагивала, когда в поле ее зрения попадало отражение в зеркале. И вздрагивала не от собственного вида — привыкнув к первоначальному зрелищу раны и синяка, теперь, на стадии зарастания первой и рассасывания последнего, она реагировала на свою внешность далеко не так болезненно, как вначале. Нет, просто ей каждый раз казалось, что оттуда, из зеркальной глубины, за ней ревниво наблюдает прежняя хозяйка этого дома — Анжелка. Наблюдает и безмолвно грозит отомстить. Не выдержав даже недели, Лика вынуждена была снять часть зеркал, заменив их на панно или картины. И спать ложилась только со включенным светом, поставив в изголовье икону. Понимала, что она преступница, убийца, защищать которую у Господа мало причин, но все же надеялась, что в выборе между ней и нечистой силой, призраком, он все же предпочтет защитить ее. Думала ли Лика, решаясь на свое преступление, что ей потом будет так страшно жить? Нет, даже не подозревала всего! Того, что совесть не будет давать ей покоя, периодически, особенно под вечер, захватывая все ее существо и заставляя корчиться, как рыбку на раскаленной сковороде. Или, например, того, что, изредка просыпаясь ночью в туалет, она долго будет зажиматься, прежде чем набраться храбрости и выбраться из кровати. Только это, и ничто другое не могло заставить ее в ночное время вылезти из-под одеяла. А когда она все же решалась добраться до туалета, то кралась с вырывающимся из груди сердцем, всюду у себя на пути первым делом включая свет. В такие моменты она уже начинала подумывать, а не взять ли ей на вооружение памперсы: противно, некомфортно, но зато не страшно. Но пока держалась, как альтернативу рассматривая вариант с подселением. Пустить пожить в этот дом хоть кого-то, хоть одну живую душу, чтобы не было так пусто и страшно в ночное время. Пока, кроме нее самой, сюда лишь два раза в неделю приходила уборщица. Лике она была не особо нужна, наводить порядок она и сама умела. Но не стала отказывать женщине, способной не просто пройтись с тряпками-пылесосом по комнатам, но еще и призраков там разогнать. К тому же женщина напомнила Лике ее саму в прошлой жизни, когда она вот так же готова была хвататься за любую поденную работу, чтобы как-то концы с концами свести. Так что она не возражала, увидев свою работницу в первый раз, лишь спросила ее перед уходом, с болезненной гримасой коснувшись рукой головы: «Напомните, сколько я вам платила?» Та назвала сумму, преувеличив или нет — Лика не стала бы этого выяснять, даже если бы имела возможность. И с тех пор ждала ее прихода как спасения, хотя днем ее вообще-то отпускало, и Лика откладывала принятие решения о возможных квартирантах на потом. Тем более что и позвать к себе ей было некого. Не находила она в своем окружении друзей, они лишь так назывались, по официально утвержденному статусу в соцсети. Еще переписываясь с Анжелкой, Лика подозревала, что так оно и есть, но не представляла себе, как та глубоко одинока. Красивая, богатая, успешная, посещающая всякие мероприятия и вечеринки. А что за всем этим? Сплетни и пустая светская болтовня, не приправленная никакими хоть сколько-нибудь теплыми чувствами. Даже читая на страничке сочувственные отзывы на свою травму, Лика не видела в них большой искренности. Скорее это была просто дань вежливости. Сухо поблагодарив всех написавших, Лика почти перестала выходить в сеть. Лишь просматривала сообщения по почте, очень немногочисленные. Пока не натолкнулась на одно, для нее совсем неожиданное: «…Анжелика, я понимаю, что после случившегося вам пока не до работы, но все же хотела бы, чтобы нашу спальню оформили именно вы. Как будете в состоянии, позвоните мне, чтобы обсудить этот вопрос…» Незнакомка подписалась как Этель. Пошарив в телефоне, Лика нашла абонента с таким же именем — оказывается, раньше та уже общалась с Анжелкой. И задумалась. От нее ждут звонка, и позвонить придется в любом случае. А дальше что? Отказаться от предложенной работы? Но на что она тогда будет жить? Деньги, сколько б их ни было на счетах у Анжелки, все равно рано или поздно начнут заканчиваться. А что потом? Снова, как и при Ваньке, хвататься за все подряд? Нет, это она раньше так могла. А теперь будет выглядеть как минимум странно, если дипломированный и широко известный специалист пойдет в какой-нибудь ночной бар мыть посуду или еще что-то в этом же роде. Так что оставалось одно: дерзнуть и взяться за дело. Именно сейчас, когда профессиональные ляпы все еще можно будет списать на ее недомогание. А ляпов наверняка будет не избежать, у нее же нет образования, ровным счетом никакого. Хотя тяга к дизайнерству имелась с тех пор, как Лика себя помнила: еще в детдоме она любила помечтать, как обставила бы свой дом, если бы он у нее появился. Детально, с картинками, каждый раз по-новому. Любила, когда была возможность, заходить в мебельные магазины. Замирала там, запоминая и впитывая, а потом рисуя в уме свои интерьеры. А еще воспитатели обращались к ней за советами, когда надо было сделать перестановку, оформить зал к празднику или завезти новую мебель. Но то была детская забава, за которую никто не платил ей деньги… а сколько, кстати, за это вообще берут? Лика понятия не имела. Набрала номер, надеясь на авось. Пообщалась, договорилась о встрече на завтра. И даже испытала какое-то облегчение просто при мысли о том, что хоть куда-то выедет из своего прекрасного дома, в котором и с ума вполне можно было сойти. Нет, надо, надо что-то в этой жизни менять!

С этой же мыслью, после очередной не очень спокойной ночи, Лика села в машину и тронулась в путь, пользуясь навигатором. Он привел ее к центру, к дому из старого фонда, с толстыми стенами и высокими потолками, в котором у заказчицы оказалась роскошнейшая квартира. И сама она выглядела роскошно — ухоженная платиновая блондинка, с минимумом косметики на красивом лице, изящная, стройная. У нее за плечом маячил то ли взрослый сын, то ли муж, откровенно моложе, несмотря на то что одна лишь Этель могла с точностью назвать свой настоящий возраст.

— Здравствуйте, Лика! — Этель оглядела ее лицо со шрамом и остатками расплывшегося синяка: — Боже, как же вы так?

— Теперь уже все позади, — Лика прекрасно понимала, что подробности ее падения на самом деле женщину мало интересуют. — Так что давайте приступим к делу. Честно признаюсь, я не совсем еще в норме, но постараюсь сделать все, что смогу.

— Да, пойдемте, — без лишних слов Этель со своим спутником проводила Лику в спальню, которую хотела переделать.

«Все-таки муж, — заключила Лика, уловив те взгляды, которые он бросал на хозяйку квартиры. — Или любовник. Но точно не хозяин. Хозяйка — она. Значит, на нее и надо ориентироваться. Как Анжелка делала». Придя к такому заключению, она принялась задавать наводящие вопросы о том, что бы Этель хотела здесь видеть.

— Решение за вами, Лика, — ответила та. — Я слышала о вас как о специалисте, который умеет гармонизировать интерьер с владельцами жилья. Осмотрите здесь все, и в течение ближайшей недели я буду ждать от вас результатов.

— Хорошо, — Лика начала прохаживаться по комнате. Но на самом деле ее интересовал всего один вопрос: сумеет ли она сделать качественный рисунок? Анжелкины эскизы, сделанные не на компьютере, а от руки, она видела, перебрала все те, что лежали в папке, в верхнем правом ящике рабочего стола. В ближайшее же время, раз обстоятельства так диктуют, надо будет браться за освоение графических программ, установленных у Анжелки в компьютере. А пока что Лика попробует нарисовать похоже. А что именно — она уже знала! Была ли это наследственная предрасположенность или проснувшийся талант — неизвестно. Но новая спальня уже стояла у нее перед глазами. В перетекающих тонах, с нестандартными шторами, с оригинальным решением освещения, с неполированной мебелью, украшенной инкрустацией. Лика даже не знала, как это правильно называется, надо будет книги Анжелкины полистать. Но знала одно: на фоне этого интерьера сама хозяйка, изящная Этель, должна будет смотреться божественно. А что еще нужно женщине от ее спальни? Женщине, имеющей молодого мужчину? Вряд ли что-то другое! И Лика, попрощавшись, отправилась домой с твердым намерением не сорвать выполнение этого заказа. Провела под своей крышей первую относительно спокойную ночь, потому что даже и не ложилась, и не выключала большой свет. Иногда возникало ощущение, что кто-то сверлит взглядом ей спину, но это было все же лучше, чем внезапно проснуться с ощущением того, что над тобой сейчас кто-то стоит. И лежать, не смея открыть глаза, лишь в диком страхе повыше натягивая на себя одеяло. Нет, сегодня она была поглощена работой, и хоть было все равно жутковато, особенно перед самым рассветом, когда разум уже готов отключиться, зато все чувства оказываются обострены до предела, но дело шло полным ходом. Стены… пол… потолок… окно. Рисовала Лика не так хорошо, как Анжелка, но, глядя на ее рисунки, выложенные для наглядности на стол, очень старалась, чтобы было похоже.

Основную работу она сделала за три дня, прерываясь только на сон, когда уже отключалась прямо за столом, и на еду, когда живот совсем подводило. Работала с компьютером. Потом, сообразив, что каждый дизайнер должен иметь контакты с какими-то фирмами, изучила полный список Анжелкиных абонентов. Некоторые абоненты в телефоне значились как «Коля-мебель», «Витя-диваны» и прочее. И это наверняка были постоянные Анжелкины поставщики. Лика созвонилась с ними, вызвав некоторое удивление манерой общения, но все объяснив: оказалось, что в городе были еще такие уголки, где никто не знал о ее травме. В том числе и в мебельном магазине, и в мастерских. Она съездила туда, она изучала их каталоги, впитывая все, как сухая губка. Сделала несколько корректировок в своем первоначальном эскизе. И когда решила для себя, что довольна результатом, созвонилась с Этель, чтобы привезти к ней эскизы домой. А потом, затаив дыхание, ждала, пока заказчица их рассмотрит. Одна только мысль и билась в мозгу: понравится ей или нет? Если нет, то в следующий раз Лике крайне трудно будет побороть свои комплексы и решиться на повторение эксперимента.

— Знаете… — Этель задумчиво умолкла, отвела от себя подальше руку с одним из эскизов. — Вот тут вы хотите повесить серебряное зеркало, я так понимаю?

— Да, — отвечая, Лика приложила все усилия к тому, чтобы голос не дрогнул. — Оно должно быть именно такой формы и именно из полированного серебра.

Сказала — и замерла, снова стараясь не сутулиться. Не могла она вести себя так уверенно, как Анжелка. Как ни пыталась. Нет, сейчас бы самое время присесть на стульчик да стакан воды попросить. Что еще скажет Этель, как отнесется к ее работе? Сколько она еще будет все рассматривать и оценивать? Когда уже, наконец, вынесет свой вердикт? Но, поняв, что сейчас его услышит, Лика вообще была готова упасть, но придержалась рукой за стену.

— Что с вами? — встревожилась Этель. — Вам все еще плохо после того случая? Сядьте. — Она сама принесла Лике стакан воды, о котором та не решилась попросить. И, подождав, пока Лика из него отопьет, подытожила: — Мне нравится ваша работа. Признаться, я ждала несколько иного решения, но ведь для того и обратилась к вам, чтобы вы смогли меня так приятно удивить. Это сочетание благородного металла со струящимися формами и шелкографией… этот свет… в этом столько заключено, это так гармонично! Я закажу такое зеркало, хоть оно и недешево мне обойдется. А кто ваши постоянные поставщики?

— Я пришлю вам их адреса по электронной почте. У меня была травматическая амнезия, поэтому сейчас приходится даже прописные истины вносить в записную книжку. — На самом деле Лика просто не могла признаться, что не запомнила сразу всех тех, с кем общалась лишь несколько предыдущих дней.

— Хорошо, — согласилась Этель. — Постарайтесь сделать это сегодня. И поправляйтесь, Лика. Вы действительно талантливы.

О гонораре за работу Этель даже не заикнулась, а Лика постеснялась напомнить о нем. Насколько она знала, в последнее время Анжелка не делала работ «под ключ», продавая лишь эскизы. Так, может, ей было уже уплачено наперед? И опять же, сколько она должна была запросить за свою работу? Она пыталась выяснить это через Интернет, но никто не озвучивал там стоимость подобных заказов, соглашаясь обговаривать ее только при личной встрече. На которую Лика, как личность известная, пойти, естественно, не могла, ибо что могло быть абсурднее, чем найм одного дизайнера другим? Так что, пустив все на самотек, Лика просто отправила Этель контакты поставщиков.

Под вечер все было полностью завершено. И весьма неплохо. Дело тронулось, почин был положен. Так что, пренебрегая рекомендациями врачей, Лика решила обмыть это событие вином, найденным в баре. Пила в полном одиночестве. Даже зеркало не посмела поставить на стол в качестве собутыльника. Зеркало особенно. Даже несмотря на то, что после пары выпитых бокалов было уже не так страшно, как обычно. За свою недолгую, но богатую на события жизнь она привыкла быстро осваиваться в тех домах и квартирах, в которых иногда приходилось ненадолго обосноваться, с их санузлами, кухнями, бытовой техникой и чужими кроватями. Не имея своего, она даже и не представляла, как можно брезговать чьим-то. В ее собственной квартирке тоже было собрано немало того, что попросту отдали добрые люди. Отмыла, починила, выстирала — и в дело! А еще для нее со времен детдома было вполне естественным одалживать вещи, самой и другим. Так что и здесь, как жилплощадь, так и Анжелкины вещи она взяла в оборот без особых проблем. Но это с практической точки зрения. А оставалась еще психологическая. Восхищаясь домом, она никак не могла при этом забыть, какой же ценой она им завладела. И Анжелкин призрак… точнее, постоянное ощущение того, что он может вдруг появиться… не давал ей покоя. Сейчас отступил, но надолго ли? И как скоро Анжелка снова начнет выглядывать на нее из зеркал и вставать над ней по ночам? И как долго еще Лика это сможет выдержать? Совершенно одна, почти никуда не выходя, почти ни с кем не общаясь? Нет, надо это прекращать! Надо менять эту жизнь, срочно и кардинально! Сегодня она справилась с важным делом, и пусть это будет отправной точкой дальнейших перемен. На сайт знакомств, что ли, выйти? Хотелось бы, но сейчас для этого не самый удачный момент. Не смея подойти к зеркалу с наступлением темноты, Лика провела рукой по лицу. Она знала, что багровый шрам виднеется из-под волос и что следы синяка еще растекаются разводами по лбу и щеке, но теперь уже не было боли. Так не обратиться ли ей в косметический салон? Там и лицо быстрее приведут в норму, и всю ее в целом. Анжелка была вон какая ухоженная. Значит, регулярно куда-то ходила. Опрокинув еще стаканчик вина, Лика, уже в который раз за прошедшие дни, стала копаться в телефоне, важном для нее источнике информации. И нашла там взятое в кавычки «Афродита». Было ли это то, что ей нужно, или нет, а завтра стоило по этому номеру позвонить. А пока… если призрак явится к ней этой ночью и захочет утащить с собой, в загробный мир, то пусть она при этом ничего не почувствует. Лика снова наполнила стакан. В этом доме она не проспала спокойно ни единой ночи, с самого первого дня своей выписки из больницы. Иногда, перед отходом ко сну, даже мелькала отчаянная мысль уехать подальше, снять номер в гостинице. Но она не была уверена, что Анжелка и там не начнет ее преследовать. Неупокоенная душа, жертва убийства. Интересно, нашли ли ее? Закрыли ли дело? И похоронили ли? Лика не могла получить ответов на эти вопросы, но они тоже мучили ее, не хуже зазеркального призрака. Теперь оставалось только жалеть, что она вообще на все на это решилась и что, спохватившись, не успела вовремя вытащить Анжелку из ванны. Оставалось терпеть то, что выпадало на ее долю сейчас как заслуженное наказание. Бессонные ночи, месть с того света. Снова вспоминая тот страшный день, Лика расплакалась. Нет, не в радость ей было то, что она обрела!

Наутро Лика встала с помятым лицом, потому что всю ночь проспала, уткнувшись им в подушку. Но зато ощутила в себе прилив сил и бодрости, впервые за многие дни прекрасно выспавшись. Всегда бы так! Однако так и спиться недолго. Она приняла душ, позавтракала. И решила, что наконец-то надо узнать, номер какой «Афродиты» забит в телефоне. Оказалось — не ошиблась, и это был действительно салон… или центр. «Зевс и Афродита». В нем было все — и косметические процедуры, и массаж, и зал фитнеса. На фитнес ей точно еще не стоило идти, а вот к косметологу и на массаж… Лика взялась договориться, ей назначили время и встретили, сочувствуя куда искреннее, чем все те, с кем ей приходилось общаться до сих пор. Сочувствие было бы очень приятно, если б она не понимала, что оно было оплачено из ее кошелька. Но за неимением лучшего сошло и это. Она благодарно покивала в ответ на теплые слова, а потом доверила себя мастерам своего дела, таким, в чьи руки ей еще никогда не доводилось попадать, и она даже мечтать об этом никогда не смела. Просто даже не подозревала, какое это неземное удовольствие — вытянуться в косметическом кресле или на массажном столе и довериться заботе профессионально ласковых рук, забыв обо всем остальном окружающем мире. Под конец, когда она вышла из душа, смыв с себя остатки какого-то средства после косметического обертывания, ее встретил перед дверью симпатичный молодой человек спортивного вида. Увидев его, Лика машинально прижала руками верхний край простыни, своей единственной одежды на этот момент. Но он этого, кажется, даже и не заметил, и Ликина фея-массажистка, тоже оказавшаяся здесь, ничего ему не сказала, как будто такое появление было в порядке вещей. Лика насторожилась: а не Анжелкин ли это любовник? Ведь что она знала о ее личной жизни? И как вот ей сейчас на него реагировать? Но тут мужчина наконец заговорил. Был кто-то у Анжелки или нет, а сейчас дело оказалось совсем в другом: этот оказался ее тренером.

— Анжелика, мне рассказали про твою травму! Очень сожалею! Если тебе пока противопоказано заниматься, то я возьму на твое время другого клиента. Ты не против? Как только ты восстановишься, мы с тобой приступим к занятиям, когда тебе будет удобно. А деньги за прошедший месяц мы тебе перекинем на следующий. Обычно клуб так не делает, но мы дорожим своими постоянными клиентами и готовы пойти навстречу. Тем более что все твои прогулы были по уважительной причине.

— Спасибо, — только и нашла что сказать Лика.

Потом, уже одевшись, заглянула-таки в фитнес-зал, не отходя далеко от порога: если она там завсегдатай, то не мешало хотя бы осмотреться и подслушать, как зовут этого ее тренера. А заодно хоть понять, как какими тренажерами пользуются. Да и вообще уходить не хотелось. В пустой дом с подкарауливающим ее там призраком она всегда успеет вернуться. А здесь было движение, было много людей, здоровых и энергичных, что вдвойне радовало глаз.

— О, Анжелка! — коротко стриженная блондинка лет тридцати пяти, очень спортивная, вся подтянутая, остановилась с ней рядом. И едко поинтересовалась: — Что, на процедуры приходила? Отпечатки кирпича с лица удалять?

— Не кирпича, а бордюра, — поправила Лика, оглядев внезапную собеседницу. Снова, в который раз, вспомнила про осанку: не сутулиться! Не втягивать голову в плечи, словно ожидая нападения и готовясь оборону держать! Наоборот, выпрямить спину и спокойно попытаться понять, кого же она тут встретила. Память тут же услужливо подсказала: Дана. Тоже из разряда «друзей», не упускающих случая ее сейчас подколоть.

— Боярова, — Дана немного растерялась. Так же, как и Настена, и многие другие, кто приходил к ней еще в больницу, преимущественно позлорадствовать, и явно ожидал, что она в ответ на их подколы и откровения вспылит не на шутку. — Ты что, об свой бордюр не только головой, но еще и характером стукнулась? Тебя не узнать.

— А что, ждешь, чтоб я тебе истерику закатила? Прости, но на это сил сейчас нет. Так что принимаю заказы на будущее, но точных сроков исполнения не гарантирую.

— Да… — протянула Дана. — С тобой точно что-то не то.

Лика лишь пожала в ответ плечами. Она и сама уже поняла, что их с Анжелкой характеры резко разнились. Но что теперь делать? Переделывать себя ей под стать? Не хотелось. Хотя бы потому, что Ликина натура была против Анжелкиной стервозности. Да и ради чего это все затевать? Ради того, чтобы все окружающие по-прежнему тебя лишь терпели? А стоит ли ради такого стараться? Или остаться самой собой и эти перемены в характере тоже на травму списать? Но не много ли всего она пытается повесить на удар об бордюр?

Конец ознакомительного фрагмента.