Сезон охоты на мужей

Дарья Калинина, 2017

Ура, лето! На болотах поспевает морошка, в огородах – картошка, а в городах и в деревнях открыт сезон охоты на женихов. Обидно только, что раньше секреты приманивания и обольщения были известны каждой уважающей себя девушке, а в нынешние времена искусству расставлять капканы на мужчин нужно учиться специально – как лицензию получать на отстрел особо ценных экземпляров, обитающих в дикой природе. У Катюши, конечно, все получится, а что сил эта охота потребует немалых – так на то, девушки, и борьба за трофей особой категории сложности!..

Глава 1

Замуж Катьке хотелось отчаянно. И чем дальше, тем больше. Вот странная штука. Казалось бы, со временем эта тяга должна ослабеть, ан нет, ее все круче забирало. Катька даже сама себе удивлялась, откуда это желание только берется?

Ведь с другими желаниями дело обстояло совсем иначе. Вот взять, к примеру, туфли красного лака, которые она видела на картинке в журнале, или платье с вышивкой мелким жемчугом по лифу, которое выставлялось в витрине на Невском. Их Катюше тоже какое-то время отчаянно хотелось. Но ведь похотелось, похотелось и все, перехотелось. Нормально теперь. Другие какие-то интересы и желания в жизни появились. И они полностью затмили и платье, и туфли.

Катьке и бабушка ее в детстве всегда говорила: «Хочется — перехочется». Вообще поговорок на всякие случаи жизни у бабушки было предостаточно. К примеру, начнет кто-нибудь размышлять да мечтать, ясное дело, чаще всего этим грешила сама Катюша, бабушка ее мигом к реальности вернет: «Абы да кабы, да росли бы во рту грибы, так был бы это не рот, а целый огород!» А если уж совсем размечтается внучка о чем-то чересчур шикарном, то у бабушки новая поговорка: «По одежке протягивай ножки!» И думай после этого, как это их тянуть и куда.

Так вот, насчет «перехочется». Ткнет Катька, бывало, пальчик в соблазнительное эскимо, а у самой ангина, дома уже третью неделю сидит, в садик не ходит. Капризничает: «Хочется!» А бабушка ей невозмутимо свое талдычит: «Хочется — перехочется». И точно, глянь, а эскимо совсем уже и не хочется, а хочется, наоборот, эклеров с заварным кремом или торт с желтыми кремовыми розочками. А бабушка снова свое: «Хочется — перехочется». Вот и поговори с ней.

И так все в жизни, что Катьке хотелось, либо у нее сбывалось, либо как-то само собой постепенно перехотелось. А вот это самое проклятое «замуж» и не сбылось и не перехотелось до сих пор. И что Катьке в связи с этим было делать?

Нет, какое-то время она смиренно ждала, когда судьба найдет ее сама. Ведь не даром же умные люди говорят, что судьба, она найдет и под кроватью. Но у Катьки, похоже, была какая-то особенно ленивая судьба, которая совсем к ней не торопилась. Катька ждала, ждала, а судьбе было хоть бы хны.

Катька и весточки своей судьбе слать пыталась. Всю стену у себя в комнате в зоне, по уверениям дизайнера, ответственной за любовь, в красный цвет выкрасила. Полностью по фэн-шуй. Хотя изначально по задумке дизайнера там светло-бежевую цветовую гамму планировалось устроить. Но до дизайна ли, знаете, когда дело уже к тридцати катит, а судьба к тебе все не торопится.

Трусы Катька опять же исключительно алые и на всякий случай кружевные носила. Хоть под джинсы, хоть под белую юбку, хоть под вечернее облегающее платье, плевать, что просвечивает. Все опять же для того, чтобы судьба ее намек поняла и к ней поспешила. Не помогало.

— Ты активней мужика себе ищи, — советовали Катьке опытные подруги. — Хватит ждать. Чего ты просто сидишь? Теперь все в Сети знакомятся. Зарегистрируйся всюду, где можешь. Фотки посимпотней на страничках выложи. И всюду пиши, что находишься в активном поиске. Ты девка молодая, должно сработать.

И дело пошло. Мужчины принялись оделять Катьку своим виртуальным вниманием. Некоторые даже на встречу в реальном мире соглашались. Вот только кавалеры, которые теперь случались в жизни у Катьки, почему-то все хотели поскорее уложить ее в постель. Желательно уже после пяти минут знакомства. Когда Катька отказывалась, они искренне удивлялись и спрашивали, что же с ней такое? Болеет? Или что? С головой не дружит? Какая баба в здравом уме от своего женского счастья отказывается?

— Зачем же ты встречу назначала, если не для этого?

— Познакомиться хотела.

— Сто лет знакомы.

— Понимаешь, я ведь замуж хочу. Всерьез.

— А может, у меня как раз серьезные намерения насчет тебя? А может, я и жениться могу?

Вот это и настораживало. Получалось, что кавалер и сам не до конца уверен, может он жениться на Катьке или нет.

Но все когда-нибудь заканчивается. Кончилось терпение и у Катьки. Нет, замуж ей не расхотелось, но терпеть дольше это издевательство она тоже не хотела. И ударилась Катька в другую крайность, на случайных знакомых забила, а связалась со святошами. Как-то незаметно это у нее получилось. Один раз сходила на собрание церковной общины, второй, третий. Люди все такие милые, приветливые, улыбаются. Все друг друга любят, все друг другу братья и сестры. Прелесть!

— Сестра! Ты же нам сестра!

— Приходи почаще, Катюша. Всегда тебе рады.

И обнимали. И целовали, казалось, без всякой задней мысли. И особенно старался отец Анатолий, который в общине был главным. Он и мужчина был хоть куда. И борода. И говорил складно. А уж какие проповеди о семейной жизни читал! Прямо заслушаешься!

Катька такими новыми отношениями с членами общины очень впечатлилась. У нее самой семья была исключительно неверующая. Папа с мамой были воспитаны воинствующими атеистами; дед, тот вообще коммунистом был еще старой закалки: церкви закрывал собственными руками и с мракобесием боролся, искренне считая, что простому советскому человеку такое наследие прошлого в светлом коммунистическом будущем не нужно. Там все люди и так будут братьями и сестрами и без поповской указки. Но так как светлого коммунистического будущего не случилось, дед впал в уныние и озлобление, и в последние годы общение с ним было делом тяжелым.

Родители свою единственную дочь особенной теплотой тоже не баловали, не такие были люди. Ведь сыта, обута, одета, на работу пристроилась, себя худо или бедно обеспечивает, а что еще девке надо? Замуж? Ну, не всем же замужем быть. В общем, родители тягу Катьки к замужеству не очень понимали. Внуков хотели, как же без внуков-то? Должен же род продолжаться. Но детьми можно прекрасно обзавестись самостоятельно, муж в этом деле совсем даже не нужен.

— Если так приспичило, так выбери себе поздоровей мужичка да и рожай от него для себя. Уж одного-то мы с отцом тебе поднять поможем. Неужели трое взрослых и одного сопляка не прокормим?

Но Катька, которую уже основательно затянула церковная жизнь, теперь желала исключительно замуж. Да еще так, чтобы непременно венчаться. И это здорово усложняло ей условия поиска. Потому что получалось приблизительно так:

Катька: «Квартира у меня есть. Родители живут почти круглый год на фазенде за городом. Если и приедут, так разве что для того, чтобы огурчики-помидорчики и яички от курочек завезти. Если хочешь, можем жить у меня».

Кавалер: «Что же, если так, то можно и пожить. Только учти, я по хозяйству ничего делать не буду. Знаем! Проходили мы это! Используешь меня, а потом выставишь».

Катька: «Что ты! И в мыслях такого не было! Сама все и приколочу, и передвину, и карнизы повешу. Опыт такой имею. А когда мы с тобой в ЗАГС пойдем?»

Кавалер: «Э-э-э… ЗАГС? Зачем же обязательно сразу в ЗАГС?»

Катька: «В храме без печати из ЗАГСа не венчают»

Кавалер: «А-а-а… Так ты еще и венчаться хочешь?!»

Катька: «Обязательно. Кстати, ты крещеный? Потому что если нет, то придется сначала тебе креститься».

Кавалер: «Слушай, тут такое дело… одним словом, я одну вещь в машине забыл, сейчас схожу за ней».

Уходил и исчезал бесследно! И на звонки не отвечал. И страничку для Катьки блокировал. Совершенно непонятно, кстати говоря, почему.

И получалось, что если просто пожить гражданским браком с симпатичной девушкой с отдельным жильем и, как говорится, без особых материальных проблем, такие претенденты еще находились, но уже при упоминании насчет фиолетовой печати в паспорте мужчины как-то начинали странно тосковать. А когда невеста заговаривала и о таинстве венчания, которым надо было сочетаться в храме, мужики элементарно сбегали.

В общем, не везло Катьке в личной жизни. Не везло, хоть ты плачь.

И отец Анатолий — душка такой — все чаще начинал заговаривать с Катей о монашеской жизни. Мол, нечего ей тут в миру одной болтаться, негоже это, и до греха пять минут.

— Женщине надо либо замуж выходить и детей рожать, тем спасаться, либо, уж если не получается, в монастырь уходить. Ни к чему ей одной в миру делать и соблазн плодить.

Надо сказать, что Катька в монастырь до того несколько раз уже пыталась втереться. Первый раз, когда, упав на колени, она умоляла оставить ее в монастыре, ей старцы прямо указали на дверь, сказав, что у них в мужском монастыре она точно не уживется и чтобы уж возвращалась в мир и там искала себе мужа. Второй раз оказался более удачным. Благодаря тому, что второй монастырь был женским, Катьке удалось туда просочиться и продержаться там целых три недели. Через три недели ей дали первый выходной день, и Катька тут же от них удрала. Только пятки засверкали. Денег на дорогу домой у нее не было, но это ее не смутило. Добралась до дома на попутках. Ничего, не страшно. После монастырской трапезной с длинной вереницей тарелок, кастрюль, сковородок и чугунков все прочие трудности уже не так сильно и пугали.

И потом Катька еще долго на протяжении многих месяцев, а то и лет с содроганием вспоминала ту монастырскую каторгу, подъем в семь, отбой после полуночи — а иначе всю порученную тебе работу нипочем не выполнишь.

В общем, оказалась Катька к монастырской жизни совсем не готова. Поэтому призыв отца Анатолия к монашеству вызывал в ней сейчас легкое смущение. А отец Анатолий настаивал.

— Поезжай. Я — духовником, ты — послушницей. Нечего тебе одной в пустой квартире куковать. Долго ли и до греха? А там я с тобой буду. Укреплю тебя в твоем намерении, не позволю в сторону свернуть. И матушка Анна с нами поедет.

Это он зря сказал. Матушка Анна на дух не переносила Катьку. Почему так случилось, девушка объяснить не могла. Но матушка Анна то ли ревновала ее за близость к своему мужу — отцу Анатолию, то ли просто невзлюбила, как это случается, но с Катей эта женщина разговаривала исключительно цедя слова сквозь зубы.

Впрочем, звал отец Анатолий не одну лишь Катьку. Всего он в качестве будущих монахинь наметил группу молодых женщин, вполне себе таких крепких физически, потому что будущая обитель еще только строилась и потрудиться там предстояло изрядно. Всех этих молодых женщин Катька знала очень хорошо, со многими приятельствовала, а с одной, Яной, так и вовсе крепко дружила. Именно Янка и подбила нашу Катюшу на эту поездку. Именно она, а вовсе не отец Анатолий.

— Я точно поеду, — заявила она Катьке. — И тебя с собой беру. Еще Наташа с Верой поедут. Вчетвером отлично в моей машине уместимся. В тесноте, да не в обиде.

Катя колебалась, взвешивала «за» и «против». На дворе стояла зима. До начала полноценного туристического сезона еще добрых два, а то и три месяца. Катя работала экскурсоводом и потому в зимние месяцы обычно тосковала без дела. И как ни старалась Катя, никаких предлогов для отказа ей найти не удалось. И хотя она чувствовала, что включается в какую-то авантюру, исход которой был малопонятен для нее самой, Катька все-таки ответила согласием.

— Ладно. Если на твоей машине, то я согласна. Поехали.

— Отлично! — непритворно возликовала Янка. — Как нам будет весело вчетвером! Отец Анатолий пообещал выделить нам отдельную теплую келью, где будем находиться только мы четверо.

Катю смутило это «только мы четверо», она как-то привыкла жить сама по себе и в отдельной квартире, но потом она подумала, что вместе с девчонками и впрямь веселей будет. И для разнообразия такое тесное соседство вовсе даже неплохо.

Всю прелесть такого соседства Кате пришлось вкусить уже очень скоро. Когда Яна заехала за ней и они спустились к машине, у Кати в первый раз возникло опасение, а не погорячилась ли она, дав согласие на поездку. У Яны была крохотная малолитражка, а девушки в их компании все подобрались как на подбор крупные и дородные, так что машинка жалобно заскрипела, когда они в нее загрузились. Багажник был забит сумками, пакетами и баулами под завязку. Сунуть туда хотя бы кружку уже не представлялось возможным. Так что Катины вещи подружки распределили по салону: частично взяли к себе на колени, частично привязали снаружи. И все, поехали.

Машина скрипела и грозилась развалиться на части. Катя оказалась затиснутой между дверцей, чьей-то сумкой и Наташей, голова которой упиралась в потолок и потому немного кривилась в сторону, причем опять же в Катину.

— Ничего, скоро привал, — ободряла всех Вера. — Часть провизии съедим, сразу в машине свободней станет!

С привалом решили не тянуть, из-за тесноты в машине возникала угроза задохнуться. Как только впереди замаячил знак зеленой остановки, машину остановили, а сумки с провиантом поспешно перетащили под навес, где уже стоял деревянный стол с лавочками. И пир начался.

Прихваченных из дома пирожков, запеканок, котлет и запеченной буженины было так много, что, когда девчонки их разложили на столе, Катя сначала засомневалась, смогут ли они осилить и половину? Но как-то осилили. Утрамбовали в себя, запили лимонадом и поехали дальше.

В салоне багажа уменьшилось, стало свободно, но как-то снова душно. Сожранные девками котлеты подступали к горлу, мешая воздуху нормально циркулировать в легкие и обратно.

— Ой, не могу! — первой взмолилась Вера. — Давайте прогуляемся. Растрясем съеденное.

Прогулялись. Растрясли. Вроде бы отпустило. Попили чайку из термоса, стало совсем хорошо. Попили еще, вообще красота. Поехали дальше. Но вскоре Наташа заерзала на сиденье. Спустя какое-то время начала елозить и Вера. Потом и Яна начала кряхтеть и подпрыгивать. Катя тоже чувствовала в организме какое-то неудобство.

— В туалет-то как хочется, — простонала Янка. — Выйдем!

Вышли. По рыхлому снежку потрусили в лес, проваливаясь где по колено, а где и по пояс. Зимние голые деревья и кусты представляли собой плохое укрытие. А девушки подобрались стеснительные. Каждой хотелось укрыться не только от глаз проезжающих мимо водителей, но и от взглядов подруг. Так что плутали по лесу в поисках подходящего местечка они долго. Но ничего, справились. Снова собрались у машины, пересчитали друг друга, и тут выяснилось, что одна из них пропала.

— Янка сгинула!

— Ладно бы какая другая! — огорчилась Вера. — А то как мы без Янки поедем?

Ситуация была тупиковая. Уходя в лес, Янка закрыла машину на ключ. И теперь трое девчонок оказались перед закрытой машиной, в которой находились и их вещи, и деньги, и телефоны, и все-все-все. Катька снова начала жалеть, что ввязалась в эту авантюру. Напрасно она поехала. И время какое-то неподходящее. Рождество и Крещение уже прошли. До Масленицы еще целых две недели. Как чувствовала, не надо было ехать.

Но теперь уже что говорить? Дело сделано, дура замужем.

Янку искали долго. Кричали, аукали, замерзли, промочили ноги, сами промокли, но в конце концов докричались. Оказалось, что Янка слишком углубилась в лес, там она заблудилась и пошла на шум голосов.

— Думала, что это вы. А подхожу, вижу, какие-то другие бабы сидят. Двое их было. Хотела уже повернуть назад, да вдруг слышу, как они про отца Анатолия говорят.

— Про нашего отца Анатолия?

— Вроде как.

— Знакомые его? — продолжали допытываться подружки.

— Кто они такие?

— Ты к ним подошла? Расспросила?

Янка поморщилась.

— Нет. Не стала.

— Почему?

— Да они как-то нехорошо о нем говорили. Я не очень поняла, слышно было плохо, я все же далеко стояла, но одна вроде как отцу Анатолию чуть ли не смертью грозилась. А другая ее уговаривала, что нахрапом здесь не возьмешь, что действовать надо тихой сапой, таким образом своего быстрей достигнешь.

— Они ему вредить собрались?

— Я так поняла.

— А кто они такие?

— Откуда же мне знать?

— А выглядели как?

— Я не очень-то разглядела. Одна в пальто была темном. На каблуках высоченных. Волосы длинные и темные. По плечам распущены. Другая в шубе тоже темной и шапке, волос под ней не разглядеть. По голосу так еще не старые, но и не очень молодые. Думаю, лет тридцать-сорок. Они поругали отца Анатолия, потом утихли, уехали, наверное. А я назад по своим следам пошла. Потом ваши крики услышала и к вам вышла.

Все молчали, обдумывая рассказ Янки.

А вот Наташа, которой всегда было надо больше других, неожиданно потребовала:

— Покажи мне их!

— Да они уехали уже, наверное.

— Все равно! Покажи, где это было!

— Это назад в лес идти надо.

— И пойдем!

— Заблудимся.

— По твоим следам пойдем и не заблудимся.

Кате с Верой снова тащиться в холодный заснеженный лес не улыбалось, но они превозмогли себя и пошли тоже. Идти было удобно, ступая след в след, ног особенно не промочишь. Да и вообще, как выразилась Вера, что можно было промочить, они уже промочили. И что у них могло замерзнуть, то уже замерзло.

Минут через десять или около того они все вышли к нужному месту. Тут тоже был навес, как тот, под которым они сами давеча пировали. Но под навесом никого уже не было. Судя по остаткам трапезы, эти женщины были лакомками и на свои прихоти денег не жалели. Кофе в фирменных стаканчиках. Фирменная упаковка с гамбургерами. В пакетике остатки виноградной кисточки, а в коробочке хвостики клубники. Среди мусора на столе глазастая Наташа углядела какую-то бумажку. Это оказалась визитка в спа-центр «Прибой», на которой были написаны дата и время. Дата была сегодняшняя. А назначенное время должно было наступить уже через несколько минут.

— Если ты все услышала верно, то кто-то отказался от спа-процедур ради поездки к отцу Анатолию.

— Может, за это его как раз и проклинали?

Но Наташа, в которой проснулся сыщик, не успокоилась, пока не обежала все вокруг.

— Эти бабы были на машине, — объявила она, вернувшись.

— И как ты догадалась?

Но Наташа иронии не поняла и простодушно пояснила:

— Там следы свежие. Какая-то легковушка, но побольше нашей.

Янка тоже бродила вокруг стола. И вдруг заявила:

— Смотрите, что еще я нашла.

И Янка показала свою находку. Это была цепочка, по виду так золотая, на которой покачивался крестик.

— Потеряла какая-то женщина!

С этим все согласились. Крестик был небольшой — такой впору ребенку или женщине. Но цепочка была слишком увесистой и длинной, чтобы ее мог носить ребенок. Вывод: цепочка с крестиком принадлежали какой-то бабе.

Наташа взяла в руки цепочку.

— Золотая, — заявила она. — Проба стоит. И вряд ли ее потеряли. Цепочка цела, кроме того, она застегнута на замочек. Разве что из кармана выронили.

— Можно мне посмотреть?

Это попросила Вера. Вид у нее был задумчивый. И пока она внимательно рассматривала цепочку и крестик, остальные обсуждали находку.

— Кто же носит крестик в кармане? Цепочку с крестом на шее люди носят.

Яна пожала плечами.

— В подарок могли везти.

— Цепочка не новая. Бирки нет. И вообще, ею уже пользовались.

В одном из звеньев цепочки запутался тонкий светлый волос. Похоже, его обладательница могла похвастаться копной вьющихся светлых волос. Например, найденный Яной волосок был закручен в тугую пружинку.

Вера внимательно осмотрела и этот волосок. И после этого сделалась какой-то совсем уж задумчивой. Отошла в сторону и попыталась кому-то позвонить. Попытки оказались неудачными, и Вера помрачнела еще больше. В общем разговоре она не участвовала и казалась полностью погруженной в свои мысли. Вывести ее из этого состояния не получалось: Вера лишь качала головой, говорила, что все в порядке. Но какое там в порядке, если от ее утренней жизнерадостности не осталось и следа.

А Наташа, войдя в роль сыщика, продолжала строить догадки:

— Что же, теперь мы знаем приметы по крайней мере одной из двух женщин.

— Да, у нее светлые вьющиеся волосы и она не носит на теле крестик.

Но что им было дальше делать с этими выводами, они не знали. А потому вернулись к машине, загрузились и поехали своей дорогой. Крестик с цепочкой вместе с найденной визиткой из спа-салона Яна убрала в бардачок. Сделала она это под пристальным взглядом Веры.

— Зачем прячешь?

— Если владелица золотишка найдется, я ей отдам украшение, — спокойно сказала ей Янка. — А если нет, пожертвую отцу Анатолию. Золото всегда можно обратить в деньги, а потом использовать их для добрых дел.

Янка знала, о чем говорит. Она самостоятельно организовала небольшой просветительско-досуговый центр, который занимался развитием в женщинах их потенциального женского начала. Обычно к ней заявлялись всякие неудачницы: только что прошедшие развод женщины или те, кому развод предстоял в самое ближайшее время. Многие из них были на грани отчаяния. И если выбирать между мылом и веревкой и походом к Янке, то последнее казалось им все же предпочтительней.

Янка и своих подруг приглашала, но Кате на этих мероприятиях не понравилось. Скажите, какой смысл сидеть и просто ругать мужиков, сначала каждого конкретного, а потом всех подряд? Можно подумать, они от этого станут лучше. К тому же сама Катюша еще не утратила веры в собственное счастливое будущее. И поэтому на тренинги не ходила. И Наташа с Верой пару раз сходили, а больше ни ногой.

Но Янка на них не обижалась.

— Считаете, что справитесь сами, флаг вам в руки.

У Янки на тренингах и без подруг всегда был полный аншлаг. Набивалось столько обиженных мужиками баб, что иногда просто страшно становилось. Но Янка была довольна. С этих дамочек она собирала приличные пожертвования в виде спонсорских взносов. В обмен дамочки получали уверения, что теперь они уже не один на один со своей бедой, что теперь за ними сила и что только с помощью сестринской любви и понимания они пройдут через этот жизненный опыт и станут сильнее.

Многие уходили, едва речь заходила о спонсорской помощи. Это были те, у кого еще в головах оставалось немного здравого смысла. Но еще больше оставались в клубе и даже становились Янкиными единомышленницами. Они постоянно ездили куда-то на природу, где единились с природой (катались голышом в мокрой от росы траве, купались в речках и прыгали без нижнего белья через костры — избавлялись от виртуальных паразитов). Кроме игр на свежем воздухе, они еще всем дружным коллективом просветляли ауры, чистили чакры и меняли кармы друг другу. Некоторые достигали таких успехов, что потом становились ясновидящими, гадалками и даже шаманками.

Но этим Янка хвастаться не любила. Догадывалась, что ее поездки по монастырям и дружба с православным священником как-то плохо соответствуют тому, чем занимаются на досуге ее протеже.

Дальше ехали в молчании и без остановок. Настроение, с утра бодрое и приподнятое, сменилось на какое-то тревожное. Катя не могла объяснить, с чем это связано. Ей очень не хотелось думать, что это странная находка оказала на них всех такое влияние, но, похоже, было именно так. Было в цепочке и крестике что-то такое, отчего Вера совсем скисла. И ее невеселый настрой постепенно передался и всем остальным.