Миланский тур на двоих

Дарья Калинина, 2009

Все бы в полном ажуре было у Оленьки, кабы не свекровь. Да, эта несносная женщина обеспечила их с Тимуром квартирой, машиной и регулярно вручает пухлые конвертики с деньгами. Но! Внука, видишь ли, ей подавай… Ну а если не получается?! Затаскала невестку по врачам и бабкам-знахаркам, спасу нет! Вот завтра тоже назначен осмотр, по результатам которого замужество Оленьки или счастливо продолжится, или закончится навсегда со всеми вытекающими последствиями: останется девушка «без штанов». Однако «завтра» началось со смерти обожаемой свекрови. Ура? Ничего подобного! В тюрьму по обвинению в убийстве мамочки загремел Тимур. Тут-то и понадобились способности лучших подруг Оленьки – сыщиц-любительниц Киры и Леси…

Глава 4

Однако самое печальное заключалось в том, что несмотря на все усилия дяди Леши, следователь не согласился выпустить Тимура. Ни под подписку о невыезде, ни под залог, ни под честное слово.

— Да вы что! Он же у меня единственный подозреваемый! Других наследников у покойницы не было, только сын. Значит, он и убил. Глупо? Почему вы говорите мне, что я поступаю глупо? И вообще, тут я решаю, что глупо, а что нет. Предоставьте мне других подозреваемых, отпущу тогда этого.

Такой откровенный торг возмутил дядю Лешу до глубины души. И он помчался строчить жалобы на следователя. Но пока его жалобы шли по инстанциям, Тимур продолжал сидеть в камере, а Оленька обливаться горючими слезами.

Подруги навестили ее и обнаружили вместо хорошо знакомой им Оленьки какое-то красное и распухшее существо, безостановочно шмыгающее носом и разбрасывающее по квартире тонны бумажных носовых платков.

— Гады они! Как есть гады! Тимка свою маму обожал! Уж я-то знаю, как он ее любил! Слушался во всем беспрекословно! Скажи она ему прыгнуть с крыши, прыгнул бы, не раздумывая! Дурачок!

Подруги переглянулись. Им обеим пришла в голову одна и та же самая мысль. А ведь свекровь грозила Оленьке разводом, если она окажется бесплодной. Так и сказала, разведу тебя с моим сыном, если не можешь родить мне внука или внучку. Тогда-то подруги подумали, что это было сказано для «красного словца». Но если мать в самом деле имела на Тимура такое огромное влияние, а Оленька бесплодна, то…

— Оленька, а ты сама что делала после того, как вы ушли из гостей?

— Как что? Мы с Тимкой приехали домой и легли спать!

— Вдвоем?

— Мы всегда спим вместе!

— И сразу же заснули?

— Я — да. И Тимка, я думаю, тоже. Когда раздался звонок Альбины, он был весь встрепанный. И глаза опухшие. У него всегда во сне глаза опухают.

— Значит, ты спала. Он спал. И алиби у вас обоих фактически нету?

— Да какое там алиби! — закричала Оленька. — Мы с Тимкой дома были!

— Но подтвердить это никто, кроме вас самих, не может?

— Нет. Мы живем вдвоем.

Кира подумала, подумала и решила, что пока что они станут считать Оленьку условно невиновной. В конце концов, никто еще в нашей стране не отменял презумпцию невиновности. И даже если менты не хотят ее учитывать в своей работе, то подруги будут! Пока полностью не доказана вина человека, он считается невиновным!

И Кира сказала:

— Тогда у тебя, Оленька, есть единственный выход.

— Какой?

— Найти свидетеля, который бы подтвердил, что к твоей свекрови той ночью приходил какой-то гость.

— Или что она сама куда-то выходила! — поддержала подругу Леся.

Оленька безмерно удивилась:

— И как это поможет Тимуру?

— Да очень просто! Если у твоей свекрови ночью был гость, то он и принес ей отравленное яблоко и белое вино, которое она терпеть не могла, но зачем-то выпила.

— Или она ходила в какое-то место, где ей всучили отравленное яблоко и белое вино.

— И еще песочное печенье!

— Да? Еще и это?

— Но яд был в зеленом яблоке.

— Хорошо, допустим. Белое вино, песочное печенье и зеленое яблоко. Не съесть и не выпить твоя свекровь, судя по всему, не могла. Съела, выпила и… и отравилась!

— Приехала домой, почувствовала себя плохо, позвонила сыну, а потом силы окончательно оставили ее и она умерла.

— Врачи сказали, яд спровоцировал сердечный приступ.

— Им видней. А вот тебе, Оленька, нужно искать свидетеля.

Оленька опять изумилась, на этот раз неприятно:

— Мне? Но я не умею! Это вы у нас известные сыщицы!

— Мы тоже не умеем. И вовсе мы не известные. Мы — дилетантки!

— Не увиливайте! Вы преступления щелкаете, словно семечки. Это всем нашим известно! Помогите и мне тоже!

И вскочив на ноги, Оленька вцепилась в подруг:

— Умоляю! Ведь они засудят Тимура! И лишат его маминых денег! Я узнавала, по закону убийца не может наследовать своей жертве! И тогда все деньги Альбины перейдут к ее брату! К этому многодетному алкоголику дяде Валере!

Так вот что волнует Оленьку! Деньги! Интересно, а что ей все-таки дороже, деньги свекрови или свобода родного мужа?

Но так глубоко копать подруги не стали. Никогда не следует без особой необходимости копать в душах своих знакомых. Ведь, откровенно говоря, никогда не знаешь, что в итоге выкопаешь. Поэтому подруги решили, что они будут спасать Тимура. А уж достанутся ему при этом деньги Альбины или они уплывут в другие руки, их не касается.

— Хорошо. Мы тебе поможем. Сегодня же обойдем соседей твоей свекрови и попытаемся найти среди них какого-нибудь полуночника.

— Да что толку? — тут же скривилась Оля. — Я думала, вы что-то дельное предложите… А вы!..

Посмотрите-ка на эту нахалку! Они ради нее собираются ноги топтать, а она еще и недовольна! Или Оленька считала, что они вот так просто возьмут и вытащат ей настоящего убийцу? Как фокусник кролика из шляпы? Так они не фокусники! И волшебных цилиндров у них не имеется! Все, чем они располагают, это две пары быстрых ног и две головы, способные думать.

— Оленька, не наглей, — мягко посоветовала ей Леся. — Мы с Кирой сделаем все возможное. А пока что нам нужен свидетель.

— Да я что? — затрепыхалась Оленька. — Да я ничего такого и не хотела сказать. Просто менты уже опросили всех соседей Альбины. Никто не видел, чтобы она выходила той ночью из дома или как к ней кто-то приходил.

— Это потому что операм твоя свекровь, твой муж, да и ты сама до лампочки. Они обошли тех, кто был дома и кто захотел с ними поговорить. И отметили в своем отчете, что свидетели допрошены, но безрезультатно. А нам ты очень дорога. И твой муж тоже не чужой человек. Поэтому мы будем искать свидетелей не за страх, а за совесть.

— И поверь мне, кого-нибудь обязательно найдем.

Но на самом деле подруги такой уверенности отнюдь не испытывали. Наврали Оленьке, чтобы утешить плачущую бедняжку, превратившуюся от слез в подобие воздушного шарика. Хотя они и сами сознавали, что дело почти безнадежное.

— Кто ее знает, эту Альбину, — ворчала Леся, — может быть, на людях она и кривлялась, что не переносит белое вино на дух. А оставшись одна, с удовольствием его хлестала.

— А пустую бутылку куда потом дела? В окошко выбросила?

— Могла и выбросить. Чтобы следов не оставлять.

— Это уже получается какая-то подпольная любительница белого вина. Такая ситуация попахивает шизой.

— А Оленька и говорит, что ее свекровь в последнее время вела себя весьма странно. Даже прямо обвиняла ее в неадекватном поведении.

— Нет уж, будем исходить из того, что белым вином и песочным пирожным Альбину угостили.

— Оленька сказала, что песочное тесто ее свекровь тоже на дух не переносила!

— Белое вино и песочное тесто? — удивилась Кира. — Именно те две вещи, которыми она закусила яд? А зеленые яблоки? Их она любила?

— Ох, сомневаюсь я что-то в этом.

Звонок Оленьке подтвердил, что зеленые яблоки свекровь тоже не жаловала.

Теперь подруги были в откровенном недоумении. Что же должно было произойти, чтобы вкусы Альбины Валерьевны столь резко и кардинальным образом переменились? Что такое случилось, что Альбина жадно набросилась на песочную выпечку, запивая ее белым вином и закусывая ненавистными зелеными яблоками?

Она сошла с ума? Невероятно. Даже сойдя с ума, люди остаются верны своим гастрономическим пристрастиям. А у Альбины сошли с катушек и они тоже?

— Жаль, что эксперты не могут сделать посмертно экспертизу ее психического состояния на момент смерти, — вздохнула Леся. — Глядишь, и установили бы, что Альбина совершенно чокнулась перед своей смертью.

— Но яд-то она где взяла? Неужели припасла заранее? Она намазала им зеленое, ненавистное ей яблочко и бодро так схрумкала его? А зеленое яблочко тоже припасла заранее? И белое вино? И песочную полоску?

— Нет. Такая предусмотрительность как-то не вяжется со всем, что мы знаем.

— То-то и оно! Значит, будем исходить из того, что пирожное, вино и отравленное яблочко Альбине скормили в другом месте.

— Или к ней пришел человек с этими подношениями. И она не смогла ему отказать.

— Интересно, кто он такой?

— Любовник?

— Почему сразу любовник?

— Ну а кто может прийти к пусть и не молодой, но интересной и одинокой женщине среди ночи с вином, пирожными и фруктами? Только любовник!

— Новый любовник! Тот, который еще не знал ее гастрономических пристрастий! И случайно все три раза попал мимо.

— Точно! И перед ним Альбина не захотела выпендриваться. Скромненько слопала его дары, решив, что в будущем растолкует парню, что к чему. Но…

— Но будущего-то у нее и не оказалось. Любовник принес ей не дары любви, а смерть! Яблоко смерти!

И девушки задумались. Яблоко смерти! Яблоко раздора! Во многих сказках и легендах фигурирует именно этот фрукт. Герои получают за свои труды не золотые груши, а именно яблоки. И наливное же яблочко катается по тарелочке. Да что там! Даже Ева в Эдеме скормила своему Адаму не дыню, не финики, а именно яблоко. Так что получается, яблоко — фрукт весьма неоднозначный. Не следует к нему относиться с пренебрежением.

И окончательно придя к выводу, что яблоко и другое угощение Альбине кто-то принес, подруги начали обход ее соседей. К счастью для них, Альбина жила в обычном доме дореволюционной постройки, недавно реконструированном. Но все равно это был не элитный дом, а обычный, где все функции охраны лежали на престарелой бабушке-консьержке.

Конечно, она уже знала про случившееся в пятнадцатой квартире. И конечно, с удовольствием поговорила бы об этом с подругами. Но вот беда, в ночь убийства ее не было на рабочем месте.

— Давление у меня неожиданно подскочило. Пришлось даже «Скорую» вызывать. Я подругу попросила меня заменить. Да она тоже не смогла. Так всю ночь дом без наблюдения и оставался.

— Как неудачно! — огорчились подруги.

— И не говорите. А все он виноват!

— Кто?

— Да тип этот черный. Все отирался возле нашего дома. То заглянет, то обратно выскочит. А я тут в холле одна сижу. Жильцы то проходят, то нет никого часами. А он, как нет никого, сразу же внутрь шасть! Меня увидит и сразу же обратно!

— А что за тип? — заинтересовались подруги. — Можно поподробней?

— Да не знаю я! Таджик, что ли. Или узбек. Я не различаю. Наверное, на соседней стройке работает. Их там много.

— А к вам в дом зачем заходил?

— Да я разве знаю? Спросила у него пару раз, а он только глазами по сторонам зыркает, а в ответ ни слова!

— И сколько раз он так заходил?

— Да раз пять точно будет! А потом я пригрозила, что наряд милиции вызову. Ну, он больше и не показывался.

— Значит, по-русски понимал?

— Выходит, что так, — согласилась консьержка. — Только, что ему тут понадобилось, мне все равно непонятно. И главное, рожа такая злобная! Обычно я спокойно к этим ребятам отношусь! Ну и что с того, что у них кожа темная и глаза черные? Хороших людей среди них от этого меньше не становится. Но тот точно выродок был! Взгляд злобный такой. И сам урод! Рябой! И с бородой.

— Борода у него?

— Да! Некрасиво так растет.

— Почему некрасиво?

— Редко и… кусками.

Больше ничего подозрительного в тот вечер консьержка не видела. Но положа руку на сердце, ей и этого странного гостя из Средней Азии хватило с избытком. Старушка с давлением уехала на «Скорой помощи». Впрочем, еще по дороге, как только напугавший ее человек скрылся с глаз, ей сразу же стало заметно лучше. Словно отпустило. И в больнице она от госпитализации отказалась. Видимо, давление у нее поднялось от страха. А как только старушка перестала волноваться, то и давление у нее пришло в норму.

— Но внутрь дома этот тип не заходил?

— При мне нет.

— А в каком часу вы уехали в больницу?

Оказалось, что время совпало со временем ухода гостей от Альбины Валерьевны. Когда Тимур и Оленька уходили, консьержка еще находилась на своем рабочем месте. И она тоже помнила молодую пару. А вот потом ее начал доставать бородатый азиат с перекошенной рожей. И старушка практически без боя сдала свои позиции.

— Значит, подходы к дому остались без присмотра.

— Но вряд ли Альбина впустила бы к себе в квартиру среди ночи такого явно подозрительного типа. Да еще не красавца, а откровенного урода.

Подруги еще немного поразмыслили, но так и не нашли предлога, под которым бы осторожная Альбина открыла бы дверь лохматому и небритому субъекту самой сомнительной наружности.

— Выходит, азиат тут ни при чем.

— Да. А жалко. Сходили бы на соседнюю стройку. Нашли бы субъекта с куцей бородой, да и притянули бы его к ответу.

— Ага. Так и вижу, как этот тип со стройки примеряется, как бы ему прошмыгнуть мимо консьержки. А в руках у него бутылка белого вина, фрукты и песочное печенье. Кавалер, е-мое! Запретная любовь строителя из солнечного Узбекистана и российской миллионерши!

— А может быть…

— Что может быть? — взвилась Кира. — Если бы Альбина решила найти себе любовника, то выбрала бы кого поприличней. Чтобы по крайней мере консьержек в доме не распугивал!

— Ну да. Ты права.

— Конечно, я права. Этот тип, напугавший старушку, не имеет к нашей истории никакого отношения.

— И что делать?

— Пошли по соседям!

Пятнадцатая квартира находилась на третьем этаже. Таким образом, в распоряжении подруг оказались сразу второй, четвертый и, конечно, сам третий этаж. Вначале им не очень везло. Соседи по большей части отсутствовали. Что поделаешь, лето. Кто мог, тот удрал из раскаленного города. Кто подался на дачу, кто в деревню, кто на курорт.

— Очень неприятная ситуация.

— И не говори!

Подруги обошли уже пять квартир и всерьез затосковали. Пожалуй, оперативники не так уж и плохо поработали, хотя и не справились со своей задачей. Найти свидетелей в опустевшем на лето подъезде было сложно. На втором этаже подругам не открыли ни одну дверь. На третьем их невежливо послали два раза. И наконец на четвертом этаже им улыбнулась удача.

Впрочем, удача — это сильно сказано. Выглядела она как небритый мужик гориллоподобной наружности, в квартире с которым проживал еще и огромный ротвейлер. Сам хозяин открыл дверь подругам в мятых тренировочных штанах, с голым пузом, но с увесистой золотой цепью на шее и парой золотых же браслетов на обеих руках.

Затылок у него был мощный и бритый. Одним словом, подруги даже испугались, что заблудились во времени и попали обратно в страшные девяностые, когда подобные типы были далеко не редкость. Да и порода ротвейлеров процветала.

— Зд-дравствуйте! — прозаикалась Леся. — А вы нам не поможете?

Лицо мужика не выразило никаких чувств. Он не отвечал, но и не прогонял подруг прочь. Уже одно это обнадеживало.

— Мы по поводу убийства вашей соседки снизу.

Мужик сделал такое движение, словно собирался захлопнуть дверь. Но тут неожиданно вмешался ротвейлер. Он встал так, чтобы хозяину было невозможно закрыть дверь. И с укором посмотрел на хозяина. Мужик тяжело вздохнул, в свою очередь посмотрел на подруг и неожиданно сказал:

— Ну, видал я его!

— Кого?

— Хахаля ейного. Только учтите, это я вам только говорю. А для ментов я ничего не видел, ничего не слышал!

— Вы кого-то видели? — заволновались девушки. — В ночь убийства Альбины?

— Уж не знаю, Альбиной ее там звали или иначе, а только дамочка была прикинутая и на нехилых бабках. Я как сюда въехал, сразу же к ней лыжи хотел подкатить. А потом, как узнал, сколько ей лет, вся охота пропала!

— Но теперь ее убили. И вы видели того, кто это сделал?

— Вы не порите горячку-то! — возмутился сосед. — Мужика я видел возле ейной двери, это верно. С вином стоял. С фруктами какими-то. И коробочка в руках была. Вроде как с пирожными. Но и только! Как он ее душил, того я не видал!

— А с чего вы взяли, будто бы женщину задушили?

— Не помню, — равнодушно произнес мужик. — Кажется, соседки внизу судачили. Я с Альбертиком проходил и случайно услышал.

Ротвейлер, поняв, что говорят про него, поднял лобастую голову и коротко глухо рявкнул. Мол, Альбертик — это я. Рад знакомству.

— Ее не задушили, — покачала головой Кира.

Ротвейлер и его хозяин с одинаковым любопытством посмотрели на нее.

— Да? Ну, выстрела вроде слышно не было.

— Ее и не застрелили.

— Утопили?

— Нет.

— А что же тогда?

— Отравили.

— Ну да?! — разинул рот мужик от изумления. — Отравили! Прямо царские страсти.

— Почему царские?

— А я когда малой был, фильм один видал. Там одна королева тоже всех травила. И мужей, и любовников, и друзей, и врагов. Катериной ее звали. Ох, и знойная была женщина, скажу я вам! Я прямо как ее увидел, влюбился.

— Наверное, вы говорите про Екатерину Медичи.

— Во-во! Она самая! — обрадовался мужик. — А вы тоже про нее знаете?

Подругам показалось, что ротвейлер закатил глаза. Определенно, собака была куда умней своего хозяина. Как жаль, что пес не умеет говорить. Он был бы куда лучшим свидетелем, чем жирный дуралей с бритым затылком.

— Приметы можете описать?

— Приметы? Высокий мужик. Волосы седые. Но спину держит прямо, значит, не совсем еще старик.

— А лицо?

— Вот лица не видел. Мы с Альбертиком как раз на прогулку шли. Ему сильно не терпелось. А когда Альбертику не терпится, тут уж по сторонам не поглядишь. Себе под ноги успевай смотреть, а то так носом за ним землю и пропашешь!

Ротвейлер неодобрительно гавкнул. Зачем, мол, такие интимные подробности из моей биографии рассказываешь? Да еще девушкам! Да еще молодым и симпатичным! Не позорь меня!

Но подругам все равно показалось, что как ни спешил прошлой ночью Альбертик по своим делам, он запомнил того таинственного ухажера Альбины куда лучше, чем его хозяин.

— А одет он как был?

— Одет? Да стремно как-то. Плащ длинный, до самого пола. Темный. И… И все!

— Вы его первый раз видели?

— Вроде бы, да. А может, и нет. К вашей Альбине много народу шастало. Родственников у нее целый табун. Друзей и подруг тоже. Всех и не упомнишь.

— И в каком часу вы видели этого человека?

— Около полуночи. Еще не пробило, минут десять оставалось, когда Альбертику приспичило.

Ротвейлер снова неодобрительно гавкнул. Но хозяин не обратил на его реплику никакого внимания. Да, нелегко было псу с таким дубиной-хозяином. Никакого у человека такта и понимания в отношении своего питомца.

Но по времени визит седого незнакомца совпадал с убийством Альбины. Выходит, отравил ее все же любовник? И каков же мотив? Ревность? Если речь идет о мужчине, то такой мотив невольно выдвигается на первый план.

И выйдя из дома Альбины, подруги приступили к обсуждению дальнейшего плана действий.

— Что мы знаем о личной жизни Альбины?

— Ничего!

— Этот пробел следует немедленно ликвидировать.

Ликвидировать пробел подруги отправились, конечно же, к Оленьке. Она выслушала их с интересом и даже некоторым удивлением. А потом сказала:

— Знаете, мне как-то не верится, что у Альбины был любовник.

— Почему? Выглядела она отлично. Ее лет ей бы никто не дал.

— Верно. Выглядела она великолепно. Особенно в последнее время. Но вы не знали Альбину. Она же чтила память своего мужа, как… как ненормальная. Тимур считает, что его мать святая. А я лично думаю, что это было одно из проявлений психического нездоровья Альбины. Нельзя так цепляться за прошлое.

— Но ведь отец Тимура умер уже очень давно?

— Тимке было пять лет.

— Видишь! А теперь ему тридцать пять! Прошло тридцать лет! Неужели за это время Альбина не присмотрела своему мужу замену?

— Нет. Она всегда твердила, что никто и никогда не заменит отца Тимура. Что он был удивительный, замечательный, невероятно оборотистый, но в то же время добрый, сильный и смелый человек. Что второго такого на всем белом свете нет. И она не хочет размениваться на остальных.

— Так и говорила «размениваться»?

— Ага. И сразу же отшивала всех, кто собирался за ней поухаживать.

— Ты в этом так уверена? А не могла ли твоя свекровь вести двойную жизнь?

— Как это?

— Ну, для своей семьи, родни и друзей — являлась эталоном верной супруги и прекрасной матери, посвятившей всю свою жизнь воспитанию сына. Но при этом у нее была и другая жизнь. И там, в этой жизни, имелся даже не один, а сразу несколько любовников! Один из которых и укокошил ее. Из ревности!

Оленька покачала головой.

— Не думаю. Шила в мешке не утаишь. Если бы у Альбины появился кто-нибудь, родственники обязательно бы прознали.

— А она могла прятать своих любовников. Чтобы не разрушать имидж! И вообще, кто ты ей такая, чтобы она стала рассказывать тебе о своей личной жизни? Твоя собственная мать, к примеру, рассказывает тебе про свои интимные отношения с твоим отцом?

— Ну… Верно, в принципе. Не рассказывает.

— И Альбина бы не стала с тобой откровенничать.

— Вот именно. Так что ты не обижайся, Оленька, но ты в данном вопросе далеко не эксперт. Тут нужен человек более сведущий.

— И кто же это?

— Подруга! Близкая подруга! Близкая задушевная подруга!

Человеком, наиболее сведущим в личной жизни погибшей, была признана лучшая подруга Альбины Валерьевны, некая Динара Сафаровна. Женщины дружили еще со времени рождения у них детей. И одно время даже носились с идеей поженить Тимура и маленькую Ланочку. Но потом Тимур встретил Оленьку. А тихая Ланочка привела домой еще более тихого очкарика Женю. И из задуманной родительницами свадьбы ничего не вышло.

Тем не менее дружба Альбины и Динары продолжалась.

— Но на юбилее твоей свекрови никакой Динары возле нее не видели.

— Да. Тетя Динара почему-то не пришла.

— И почему?

— Свекровь сказала, что подруга приболела.

Тем не менее адрес Динары Сафаровны у Оленьки был. Она знала всех близких друзей и подруг свекрови. Ведь они давно стали не просто друзьями, а как бы членами ближнего круга Альбины. А в этот круг входили не только родственники, но и люди ей полезные или просто приятные.

Динара Сафаровна еще и жила в том же доме на шоссе Революции, где жили Тимур и Оленька. Разбогатев, Альбина приобрела отдельную квартиру в центре города, сделала там шикарный ремонт и перебралась жить туда. А сыну оставила ту квартирку, в которой он вырос. Обычная типовая двушка. Уютная, но без всяких претензий на шик. Да еще район так себе. До метро далеко. Единственное утешение — большой парк и озеро поблизости.

Но все равно подруги хорошо понимали Оленьку, свекровь которой жила на улице Садовая. Одна в четырехкомнатной квартире, отделанной со всей возможной роскошью. А Оленька готовила на советской плите, мыла простенький кафель и ложилась спать отнюдь не на кровать из красного дерева. Добротное ДСП с ортопедическим матрацем.

Впрочем, очень многие молодые женщины были бы счастливы, достанься им такая кровать. И такая квартира. И такая беззаботная, простая жизнь. Но Оленька-то знала, что свекровь нежится под пуховыми одеялами из гагачьего пуха, лежит на шелковых простынях, а в ее спальне все сплошь позолота и зеркала. И ей тоже отчаянно хотелось того же!

Денег на свои удовольствия и комфорт Альбина никогда не жалела. Но в то же время горячо любимого сына в свою жизнь не пускала. Одного — да. Тимур в любое время мог вернуться к Альбине и вести совсем иной образ жизни, нежели он вел сейчас. Один — да, но вот с Оленькой — нет! Это было негласное требование Альбины. Никто и никогда не произнес на эту тему ни слова. И тем не менее все трое отлично о нем знали и помнили. Тимур в случае разрыва с Оленькой не терял ничего, кроме жены. А вот Оленька… Оленька теряла практически все.