Дайвинг для крокодила

Дарья Калинина

Жизнь после смерти есть, и она очень беспокойна! Если не для умершего, то для его наследников. Правда, и сам почивший Лаврентий накуролесил немало. Завещал свой дом сестре, обещал его родной внучке, а в результате продал чужим людям. Так что новые владельцы домика вместе с обиженными родственниками готовы распилить стены и прилегающий участок на кусочки. К тому же где-то здесь спрятан клад – кошмарная на вид маска из чистого золота, приносящая несчастье каждому, кто до нее дотрагивается. За раритетом охотятся все, кому не лень, грызясь между собой, как крокодилы. Однако золотое чудище действительно приносит беду: дальний родственник Лавра убит, сестра в больнице. Сыщицы-любительницы Леся и Кира пообещали сестре Лаврентия найти маску и спасти человечество от зла…

Глава пятая

Они его и прочитали. А прочитав, переглянулись. Письмо деда Лаврентия к сестре подруг откровенно разочаровало. Начать с того, что в нем действительно не было никакой конкретной информации, никаких конкретных указаний, где искать маску. Вместо этого старый Лаврентий перечислял список жертв маски. Оказалось, что их даже больше, чем назвала подругам баба Клава.

В числе тех, кто примерил маску Урода и погиб после этого, были еще двое друзей деда Лаврентия, сгинувшие в сталинских лагерях. Лаврентий подробно вспоминал каждый случай в отдельности и пытался обобщать. Обобщения были таковы, что маску следует уничтожить.

«Но так как у меня самого рука не поднимается ее расплавить, то сделай это ты, Клавушка! — писал дед Лаврентий сестре. — Бог с ними, с деньгами. Ты никогда жадной до них не была, я это знаю. Да и глупо под старость вдруг начать их любить. С собой на тот свет все равно ничего не возьмешь. Это я только под старость понял, а ты, я думаю, всю жизнь точно знала. Так что верю, ты с маской расправишься, как я того у тебя и прошу».

— Он в самом деле хотел, чтобы баба Клава ее уничтожила.

— Читай дальше!

Вместо этого Леся взглянула на конверт.

— Ого! Письмо почти три месяца назад написано!

— Какая разница! Читай!

«Настене доверить это дело я никак не могу, — продолжала читать Леся. — Ты ее знаешь. Она маску продаст или натворит с ней других глупостей. А я не хочу, чтобы маска продолжала свой кровавый путь. Ее надо уничтожить. Я так решил. И это есть моя последняя воля, которую я тебе и излагаю в этом письме».

— Но как это сделать, старик не пишет.

— Дальше что?

А дальше дед Лавр писал сестре:

«В благодарность за твою услугу я завещаю тебе дом и все, что находится в нем. Ну, ты, я думаю, понимаешь, о чем идет речь. Маска тоже тут, в том месте, где ей и надлежит быть. Там ее никто не найдет, кроме тебя, Клавушка. Потому что ты всегда была умницей. И помнишь наши с тобой детские игры в прятки и прочие игры в доме у родителей. Ты всегда так удачно пряталась, что никто из остальных детей найти тебя не мог. Вот я почему-то вспомнил о тех временах. И теперь точно знаю, что ты маску из тайничка вытащишь, уничтожишь и дашь моей душе долгожданный покой».

В письме было еще много сентиментальных и очень личных вещей. Дед Лаврентий под старость заново переживал всю свою долгую жизнь. И так как он ни с кем, кроме сестры и внучки, не общался, то и изливал свои мысли на бумаге, а потом отправлял их к сестре. Внучка не больно интересовалась дедом и его душевным состоянием. Видимо, дед Лаврентий это понимал. Но внучку свою не осуждал.

«Она молодая, еще жизни не знает. Зачем ей со стариком сидеть? Пусть уж лучше с мужем. Тем более что мужик он толковый. За ним она не пропадет, в этом я спокоен. Единственное, что тревожит меня, — это маска».

И дальше снова шли описание тревог деда и его воспоминания. Неожиданным диссонансом всему письму стал короткий абзац почти в самом конце.

«А недавно вспомнил я нашего дядьку Артема. Помнишь еще его? Нет, наверное. Давно это было. Ну, я тебе его напомню. Дюжий такой детина, в деревне у бабушки Фроси каждое лето гостил. Конечно, помер давно, а я что-то его вспомнил. Вышел вчера из дома, стою на крыльце, и он вроде как у забора стоит. Только с другой стороны. Ну, пока я очки искал, чтобы разглядеть, его уже и не стало. Растворился в воздухе, как его и не было. Он-то растворился, а я все думаю, к чему бы это? Не иначе как и мой конец не за горами. Раз покойники уже мерещиться мне за оградой стали».

Дальше дед Лаврентий тепло прощался с сестрой и обещал писать. Однако свою судьбу он предугадал верно. И больше написать сестре ему не довелось.

Подруги закончили читать письмо и переглянулись. Когда это не помогло, они спустились на кухню и налили себе по чашке холодного чаю с лимоном. Но и это не помогло собраться их мыслям. Федор храпел, Нинусик шебаршилась на чердаке, баба Клава дремала у себя в комнате. Все были при деле и в обществе подруг не нуждались.

Кире внезапно показалось скучным просто сидеть в доме, когда все заняты своим делом. И она предложила:

— Погода отличная. Может быть, пойдем на пляж?

— Пойдем!

— Тогда бери матрасик, купальники, крем от загара, масло для загара, полотенца и шляпы.

— Это все? — не без иронии спросила Леся.

— Все. Нет, еще письмо. На пляже перечтем еще раз.

Все эти вещи поместились в элегантную сумку из плетеной соломки, украшенную зелеными розами, которую Леся приобрела в комплекте со своей новой летней шляпой и шлепанцами. Все вещицы были выполнены из декоративной соломки. И необычайно нравились Лесе. Так что сумку она несла с удовольствием. А на долю Киры достался надувной матрасик, на котором было так приятно и мягко лежать! Совсем другое дело, нежели использовать старое покрывало, сквозь которое чувствуется каждый камешек и даже травинка.

До речки оказалось не больше десяти минут ходу. Даже меньше, чем подругам показалось в первый раз. Весь берег был одним сплошным пляжем. Кучерявая травка, мелкий песочек, журчащая прохладная вода.

— Живописное местечко! Тут и устроимся!

Подруги переоделись и взялись за подготовку к принятию солнечных ванн. Дело это, кто знает, не такое уж простое. По какой-то непонятной причине разные участки кожи реагируют на солнечные лучи по-своему. Почему они это делают? Должно быть, по той же причине, по какой волосы на голове ложатся как угодно, но только не так, как хочется их обладательнице. По той же, почему прыщи вскакивают на самом видном месте и непосредственно перед важным свиданием. И по той же причине, почему ногти на пальцах стараются растрескать только что намазанный на них в дорогом салоне лак.

Одним словом, для того чтобы загар получился равномерным, подруги намазали грудь, верхнюю сторону рук и плечи фильтром от солнечного излучения. А вот ноги и живот, наоборот, маслом для загара. Оно и само по себе было темно-коричневого цвета. Приятно пахло пережженным деревом и делало ноги смугло-золотистыми почти сразу же.

Покончив с этими приготовлениями, подруги улеглись на велюровую простынку, прикрепленную к матрасу сверху специальными липучками. Поставили возле себя бутылочку питьевой воды с разбрызгивателем, чтобы увлажнять пересыхающие участки кожи, и наконец почувствовали, что загар начал схватываться.

— И что мы имеем? — произнесла Кира, когда ей надоело лежать молча и наблюдать за окружающими.

Поблизости копошились только мамаши с детишками. Да какие-то грязноватые подростки возились возле еще более заляпанного грязью мотоцикла. Ничего интересного! И волей-неволей Кира вспомнила про загадку, которую подбросила им баба Клава.

— Где письмо?

— У тебя.

— Нет, у тебя.

— У тебя, я сама клала тебе его в сумочку.

— А я оставила ее дома!

— Но письмо я уже вытащила и переложила в свою соломенную!

— Так я и говорю, что письмо у тебя.

— А потом ты сказала, — невозмутимо продолжала Леся, — что оно там среди прочего барахла потеряется. И ты его вытащила и сунула к себе в карман шорт.

— Да, — сконфузилась Кира. — Верно. Тут оно.

Леся хмыкнула. И отвернулась. А Кира принялась снова изучать письмо. Читала она долго. А потом толкнула задремавшую за это время Лесю в бок.

— Слушай, а что там баба Клава рассказывала про того своего дядю, который жен своих лупасил?

— А? — сонно откликнулась Леся. — Что?

— Как звали того родственника бабы Клавы, на которого, она еще сказала, наш Федюнчик похож?

— Нет, не помню.

— Скажите, какая! Куда я письмо дела, она отлично помнит! — вспыхнула Кира. — А как что-то важное, не помнит!

— Дядя нашей бабы Клавы — это для тебя важно?

Леся даже глаза от изумления открыла. И уставилась на подругу.

— Зачем он тебе? Он же давно умер. Баба Клава сама так сказала.

— Да. Но как его звали? Ты помнишь?

— Нет. Хотя… Кажется, Артем. Да, она так и сказала, Артем.

— Вот оно что! — воскликнула Кира. — Кажется, я начинаю прозревать.

Леся зевнула. И спросила:

— Ты поняла, куда дед Лаврентий спрятал маску?

— Нет. Думаю, что это нам Клавдия Захаровна сказать должна.

— Она не помнит.

— Вспомнит, — уверенно произнесла Кира. — В письме дед намекает на то, как ловко в детстве баба Клава пряталась от других детей в каком-то тайнике.

— И что?

— Наверное, нечто подобное он соорудил и для своей маски.

И, приободрившись, подруги еще немного полежали на солнышке. Потом не вытерпели. Собрали свои вещи и помчались домой. Выпытывать у бабы Клавы, где она пряталась в детстве. И беседовать с Федюнчиком на предмет того, что ему нужно у них в доме. Если ничего, то пусть уматывает. А если есть что-то, что он ищет, то не мешало бы поделиться.

Мужик уже проснулся. И с недовольным видом сидел на скамеечке в тени у дома. Увидев подруг, он мигом разорался:

— Вы что мне за молоко такое притащили? Весь день проспал! И до сих пор голова чугунная!

— Чугунная она у тебя всегда! — буркнула себе под нос Леся. — А что проспал, очень даже хорошо. У нас от тебя головы отдохнули.

— Что сказала?

— Сказала, что сон для больных людей — это первое лекарство!

— Без советчиков обойдусь! Где вы шлялись?

— Тебе какое дело? — обозлилась на него Кира. — Ты нам кто? Муж? Брат? Или, может быть, сват?

Ответ Федора их сразил буквально наповал.

— Я в этом доме единственный мужчина получился, — заявил он им. — И поэтому должен контролировать вас всех! Вы, бабы, такие: чуть вам волю дашь, вы в загул пуститесь! Пока я тут, вы в каждом своем шаге передо мной должны отчитываться!

— Иди ты!.. — задохнулась от гнева Кира. — Контролер нашелся! Лучше объясни, какого черта ты сюда к нам напросился!

— Вы сами меня пригласили!

— И не думали даже! Ты приехал, и не выставить тебя теперь!

— Нинусик…

— Даже не думай нам снова втирать про беременную Нинусика! Мы с ней говорили. Ничего она не беременна.

Однако если подруги думали, что Федор смутится, они ошиблись.

— Сейчас нет, но будет, — заявил он подругам. — И все равно ей нужен свежий воздух!

— Брось! — почти завизжала Леся, а Кира кивнула и добавила:

— Вы что-то ищете в этом доме! Только вот что?

— Ничего не ищем!

— Ищете!

— Нет!

— Ищете, ищете! И я тебе даже скажу, что вы ищете!

— И что же?

— Наследство деда Лаврентия ты ищешь! Золотую маску Урода!

Услышав эти слова, Федор побледнел и озлобился. Причем зло поднялось и заплескалось у него у самых глаз до такой степени явственно, что подругам даже стало страшно. И они порадовались, что бабка Клава очень предусмотрительно вывернула Федору руку. С одной здоровой рукой он не очень-то сможет на них давить.

Однако девушки на всякий случай отошли от Федора подальше. Ведь как ни крути, а одна рука у него все еще оставалась здоровой. Но Федор и не думал за ними гоняться. А вместо этого угрюмо спросил:

— Кто вам сказал про маску? А-а-а! Не говорите! Сам знаю! Эта старая грымза из Тулы наплела чепухи!

— Да, баба Клава все рассказала нам про историю вашей семьи. И тебя она признала.

— Не могла она меня признать. В жизни с ней не виделись!

— Зато она видела и хорошо помнит твоего отца!

Некоторое время Федор мрачно молчал, сверля подруг пронизывающим взглядом. Понял, что отступать они не намерены. И решил частично покаяться. Заметив это, Кира поторопила мужика:

— Выкладывай давай про своего отца.

— Не отца, — еще более угрюмо поправил ее Федор. — Деда! Вот с дедом моим, да, баба Клава встречалась. Хотя лично я-то своего деда не знал. Когда я родился, он уже умер. Но говорят, я на него похож.

— Похож, — кивнула Кира. — Очень даже похож. До того, что дед Лаврентий, когда тебя увидел, за деда принял. За Артема.

— Ну, вы даете! — восхитился Федор. — А это вы откуда узнали? Вы же деда Лаврентия при его жизни не знали вроде. Или я чего-то неправильно понял?

— Все верно. Никогда не видали старика. И не говорили с ним.

— Откуда же про меня узнали?

— Из его письма!

Известие о письме привело Федора в сильнейшее волнение. Он потребовал, чтобы подруги немедленно показали ему это письмо. Да не на тех напал!

— Ничего мы тебе не покажем! — заявила ему Кира. — И знаешь что, вали отсюда подобру-поздорову, наследничек!

— Никуда не уеду!

— Это не твой дом!

— Но и не ваш!

Возразить на это подруги смогли только то, что они заплатили за аренду. Но это произвело на Федора весьма слабое впечатление.

— Никуда я отсюда не уеду, покуда маску не найду!

— Зачем она тебе сдалась?

— Реликвия! Никуда не уеду, пока не найду ее, — заявил он им, тяжело поднимаясь со скамейки. — И зарубите себе это на носу, сороконожки!

Подруги растерянно посмотрели ему вслед. И что им делать? Силой такого здоровяка им не выгнать. Это ясно. Напоить лекарством бабы Клавы и бесчувственным отвезти подальше? Так бесполезно, обратно дорогу запросто найдет. Да и не станет он больше пить молочко. Осторожный, зараза. Мигом понял, что неспроста целый день продрых без задних ног.

Конец ознакомительного фрагмента.