Шуры-муры с призраком

Дарья Донцова, 2015

В офис детективного агентства обратилась Лаура Кривоносова и попросила меня, Евлампию Романову, разыскать ее пропавшего мужа. Тут же выяснилось: Никита Обжорин находится… в морге. Он насмерть сбил пешехода и застрелился прямо на месте происшествия. Все, казалось бы, ясно. Но не тут-то было! Через несколько дней мой начальник Володя Костин сообщил, что подруга нашла Лауру в квартире мертвой и наняла нас расследовать обстоятельства ее смерти. Дело оказалось чрезвычайно запутанным, а я еще решила поэкспериментировать со внешностью… В общем, я чуть не наломала дров, но все-таки с честью распутала клубок загадок. Вдобавок ко всему я стала звездой Интернета, теперь меня повсюду узнают, поклонники просят автографы и считают самой авангардной моделью…

Глава 10

— Мороженое или «Лего»? — спросила я у Кисы, когда мы очутились на улице.

— Хочу домой, — шепнула та.

— Ты устала?

Малышка кивнула, я пощупала ей лоб.

— Может, ты заболела? Прости, заинька, очень глупо утром получилось, до сих пор стыдно, когда вспоминаю, в каком виде тебя в группу привела. Вроде температуры нет.

— Лампа, почему человек чернеет? — неожиданно спросила девочка, идя со мной за руку.

— От солнца, — объяснила я.

Киса притормозила.

— Тогда он коричневый. А как делаются дедушкой Римусом из книжки про кролика? Помнишь картинку?

— Дедушка Римус негр, — объяснила я, — он живет в Африке, там много солнца, поэтому природа защитила его очень темной кожей. А вот в северных широтах солнечного излучения мало, вследствие этого там люди имеют белый цвет кожи. Понимаешь?

Киса кивнула.

— А как из белого черным стать?

Я погладила ребенка по голове. Киса маленькая, но очень умная, у нее постоянно возникают вопросы, на которые взрослому человеку трудно найти ответ. Вот сегодня она заинтересовалась разными расами.

— Можно сильно-сильно зажариться в солярии, но это вредно, и вскоре опять посветлеешь.

— Навсегда в негра не превратишься?

— Нет, солнышко, — улыбнулась я. — Да и зачем? Надо жить таким, каким на свет появился.

— У мамы Ивановой очень-очень большие губы, — продолжала Киса. — Катя сказала, она хочет быть красивой, чтобы папа бросил любовницу. А у Макса есть любовница?

Я оторопела, потом быстро пришла в себя и решила прекратить глупую беседу.

— Что тебе приготовить на ужин?

— Я в садике ела.

— Неужели ты откажешься от шоколадного печенья?

Киса прижалась ко мне.

— Нет. Я люблю тебя не за печенье. Просто так.

Я поцеловала ребенка.

— И я тебя люблю. Просто так.

— Лампа, не делай губы, как у Катиной мамы.

— Никогда, разве я похожа на дуру? — ляпнула я и прикусила язык.

— Ты красивая, как принцесса, — продолжала Киса, — самая лучшая, мне другая не нужна. У нас мыло есть?

— Конечно, — опять удивилась я.

— Ядовитое?

— Обычное, хорошее, приятно пахнет.

— Негр может таким добела отмыться? Или ему ядовитое надо?

— Про какое отравленное мыло ты говоришь? — не поняла я.

Киса втянула голову в плечи, согнулась и забасила:

— Если фломастерами перемазались, бегите вниз, возьмите в туалете ядовитое мыло, оно любую черноту отскребет. Ваше групповское не пойдет, нежное больно.

Малышка выпрямилась.

— Так няня Раиса Ивановна говорит. У нас дома есть ядовитое мыло?

Я открыла подъезд.

— Вы к кому? — спросил охранник.

— Мы домой, — пропищала Киса, — вместе с Лампой.

У парня забегали глаза.

— Извините, Евлампия Андреевна, не узнал вас. Вы сегодня… такая… необычная.

Я ликовала. Не зря потратила деньги. Тональный крем «Аенвит» оказался на удивление хорош. Даже секьюрити, которого ничего, кроме футбола и рыбалки, не интересует, заметил, как я похорошела.

— Ну ваще просто, — продолжал охранник.

— Спасибо, Евгений, — кокетливо ответила я, — теперь каждый день так выглядеть буду.

— То-то ваш муж офигеет, — брякнул страж подъезда.

Открыв входную дверь, я услышала радостное повизгивание и цокот когтей по паркету. Мопсихи Фира с Мусей неслись встречать пришедших. Я села на корточки, распахнула объятия и воскликнула:

— Ура! Мама дома! Сейчас съедим вкусный паштет из банки и погуляем по крыше.

Но вместо того, чтобы, как обычно, кинуться целовать хозяйку, собаки притормозили и замерли.

— Девочки, вы меня не узнали? — засмеялась я. — Ну, скорей, идите сюда.

Муся присела, Фира сгорбилась, потом обе взвизгнули и заползли под консоль. Худенькая Муся спряталась там полностью, у толстой Фиры снаружи осталась попа с загнутым вверх хвостом.

— Что случилось? — не поняла я.

Хвост Фиры завилял.

— Они описались и обкакались, — доложила Киса, — так всегда делают, когда пугаются.

— Чего им бояться, — рассердилась я, — безобразницы! Не могли подождать, пока я их на крышу отведу. Фу! Стыдоба! Взрослые совсем, а ведут себя хуже щенков.

— Не ругай их, — попросила Киса.

За спиной раздалось характерное попискивание, кто-то открыл электронный замок.

— Вот и я, — пропела Краузе, — решила в клинике не ночевать. Все равно зуб болит, какая разница где ему ныть?

— Роза Леопольдовна, — закричала малышка, — дай скорей ядовитое мыло, Лампе нужно.

Я обернулась и увидела Краузе. На носу няни, несмотря на вечерний час, сидели очки от солнца с очень темными стеклами.

— А‑а‑а‑а! — неожиданно заорала Роза. — Боже всемилостивый! Где она?

Трясущимися руками няня схватила со столика брелок тревожной кнопки и нажала на него. Очки слетели с ее лица. Я увидела, что у Розы Леопольдовны нет глаз, на их месте ровная кожа, и завопила:

— А‑а‑а‑а!

Киса упала на живот и засунула голову под консоль, теперь оттуда торчала попа Фиры и две детские ноги в розовых тапочках.

Входная дверь отворилась и стукнулась о стену, на потолке закачался красивый фонарь из разноцветного стекла, который мы с Максом привезли из Италии. Светильник понравился мужу до такой степени, что Вульф держал его на коленях во время рейса из Милана в Москву и ни разу не поставил коробку на пол.

В холл ворвались два парня в шлемах-масках с автоматами в руках.

Я попятилась к вешалке.

Игорь Львович, подписывая с Максом договор купли-продажи квартиры, сказал: «Насчет безопасности не волнуйтесь. Дом находится под охраной группы «Гамма-молния». Только надавите на кнопку, и появится помощь, моргнуть не успеете, как вашим обидчикам головы оторвут».

Помнится, я Максимову не поверила. Людям с оружием придется откуда-то ехать, в Москве пробки, я буду моргать этак час, пока приедет подмога. Но сейчас ОМОН возник словно из воздуха! Как такое возможно?

— Лежать всем! — заорал грубый бас.

Мы с Розой Леопольдовной одновременно рухнули на пол и оказались нос к носу.

— Боже, — зашептала я, — где ваши глаза?

— У меня все на месте, — чуть слышно ответила няня, — прекрасно вижу вас. Это блефаропластика, на веках пластыри телесного цвета, в них дырки, видите?

Я вгляделась в жуткую жуть и перевела дух.

— Фуу!

— А с вами что? — забеспокоилась Роза Леопольдовна.

— Ничего. Почему вы спрашиваете?

— В зеркало давно смотрели?

— Днем.

— Гляньте сейчас.

Я попыталась встать.

— Лежать! — гаркнул мужчина, охранявший входную дверь.

— Молодой человек, я хозяйка квартиры, — представилась я лежа, — не знаю, почему наша няня вас вызвала, она только из больницы приехала. После наркоза у людей бывает психоз.

— Посторонних нет, — доложил охранник, выходя из гостиной, — все чисто.

Дверной замок запищал, в холле, радостно улыбаясь, появился Макс, но уже через секунду веселое выражение испарилось с лица супруга, в его руке сам собой очутился пистолет.

— Код два, — заорал тот, что стоял в коридоре, — мужик, на колени.

Я кинулась к Вульфу.

— Спокойно. Это секьюрити, их Краузе вызвала. Ребята, это хозяин дома.

— Да, да, да, — залепетала Роза Леопольдовна, — я испугалась, кнопочку надавила.

Макс опустил оружие.

— Вы кто? — спросил он у меня.

— Хватит шутить, — попросила я, — твоя жена.

— Она умоется ядовитым мылом, — пропищала Киса. — Лампа не хочет стать, как мама Кати. Макс, у тебя есть любовница?

Секьюрити заржали.

Муж уставился на меня.

— Что с тобой?

— Сегодня все с ума посходили, — рассердилась я, — задают одинаковый вопрос. Неужели я так мерзко раньше выглядела? Стоило воспользоваться косметикой, как у окружающих глаза на лоб полезли.

— Немедленно посмотри на себя, — приказал Макс.

Я пожала плечами и повернулась к шкафу.

— Ну, если тебе это доставит удовольствие, спорить не стану.

Я толкнула дверцу. Два месяца назад Киса, бегая по дому, поскользнулась, упала и стукнула ногой по большому, от пола до потолка зеркалу, прикрепленному к стене холла. То ли оно было дефектным, то ли малышка угодила туфелькой в самое слабое место конструкции, но зеркало лопнуло и осыпалось дождем на паркет. Я перепугалась, долго осматривала Кису, искала на ней порезы. После того случая мы с Максом приняли решение: отныне зеркало спрячется в шкафу.

Створка распахнулась, я с визгом отскочила в сторону и воскликнула:

— Там кто-то чужой!

— Где? — спокойно отреагировал муж.

— В гардеробе, — задергалась я, — негр! С абсолютно черным лицом! В боевом раскрасе. Страшнее никого в жизни не видела.

— Да ну? — прищурился Вульф. — Давай попробуем с ним познакомиться. Не бойся, в доме охрана, мы отобьем тебя у чудовища.

Я осторожно засунула нос в отделение с вешалками.

— Никого, да? — спросил Макс, взяв меня за плечи и разворачивая лицом к зеркалу. — А теперь?

— А‑а‑а, — заорала я, — вот же он! Ну и страшилище! Щеки красные, губы кровавые, веки зелено-фиолетовые. Неужели ни один из вас его не видит?

— Мы пойдем, — кашлянул один секьюрити, — счет за ложный вызов управляющий принесет.

Краузе, успевшая надеть на нос очки, сказала:

— Нам трудно оценить себя, практически невозможно. Каждый человек полагает, что он прекрасен.

Киса взяла меня за руку.

— Лампа, там ты, это твое отражение.

Я отшатнулась от шкафа.

— Отражение? Чье?

— Ваше, — тихо сказала няня.

— Мое?

— Да! — подтвердила Роза Леопольдовна.

Я осторожно посмотрела в зеркало.

— Чьи там волосики? — просюсюкала Краузе.

— Мои, — прошептала я.

— А кофточка с брючками, — продолжала няня.

— Мои, — выдохнула я.

— Помашите ручкой, — попросила Роза Леопольдовна.

Я машинально повиновалась.

— Кто нам привет передает? — пела Краузе.

Я потрясла головой.

Вот только не надо сейчас хихикать и говорить: «Лампа, ну как можно принять собственное отражение за агрессивно раскрашенного вождя африканского племени, который зачем-то засел в твоем гардеробе? Романова, ты совсем сошла с ума? Неужели не сообразила, что смотришь в зеркало?» Нет, я была шокирована видом незнакомца. Ну согласитесь, как-то не ожидаешь, что вместо своей бледной мордочки увидишь черное лицо, раскрашенное, как на карнавал. Можете считать меня идиоткой, но я на самом деле чуть не рухнула в обморок от страха.

Я потрогала холодное стекло рукой и засуетилась.

— Господи! Где сумка?

Макс подал мне ридикюль, я начала судорожно рыться в нем.

— Умоешься ядовитым мылом, и все пройдет, — пообещала Киса. — Макс, Лампа это сделала из-за твоей любовницы. Она хотела стать красивой.

Вульф сел на маленький диванчик.

— Кисуля, у меня нет любовниц. Ты знаешь, кто это такая?

— Нет, — ответила девочка, — объясни.

— Как-нибудь потом, — пообещал муж. — Лампудель, что происходит? Купила на распродаже по дешевке черный гуталин и решила использовать его вместо пудры?

— Подожди, мне нужна визитка консультанта фирмы «Аенвит», — простонала я, — она обещала совсем другой эффект от использования крема.

Няня громко чихнула, очки от солнца спланировали с ее носа на пол.

Вульф икнул.

— Роза Леопольдовна, где ваши глаза?

— Они есть, только ма-а‑аленькие, — объяснила Киса, — меньше, чем у кошки Вуди.

— Я не знаком с кисой, — протянул муж, — но надеюсь, что она не производит столь мощного впечатления на окружающих, как наша няня. Хотя если у вас проблемы с желудком, то они легко решатся при одном взгляде на Розу и Лампу. Девочки, что вы с собой сделали?

— Блефаропластику, — жалобно призналась Краузе, — убрала мешки под глазами, подтянула верхние веки. Мне обещали, что через три часа я уеду домой без синяков, никто не узнает про операцию, поэтому я соврала про имплант. Но оказалось, что надо зону вокруг глаз заклеить, пластырь телесного цвета и совсем незаметен. Сама вздрогнула, когда увидела, что у меня на лице.

Макс посмотрел на меня.

— Я наложила макияж от фирмы «Аенвит», — в свою очередь, покаялась я, — мне обещали розовый цвет лица.

— И зачем вам все это? — укоризненно спросил Макс.

— Хотим быть красивыми, — честно ответили мы с Краузе.