Хобби гадкого утенка

Дарья Донцова, 2001

Фатальная невезуха в семье Даши Васильевой началась после уикенда, который они все провели на конезаводе своих знакомых Верещагиных. Там была еще одна респектабельная пара – Лена и Миша Каюровы, владельцы двух лошадей. Правда, полгода назад, когда Даша познакомилась с Каюровыми, они были просто нищие. А Лена, сбросившая тогда из окна на Дашину машину тряпичную куклу, была абсолютно невменяемой. Сейчас она казалась совершенно здоровой… Потом Дарья подслушала ссору Каюровых, а позднее Лену нашли мертвой в деннике ее коня Лорда. Верещагина не верит, что Лорд мог убить свою хозяйку, и просит Дашу найти убийцу. Любительница частного сыска, конечно же, взялась за дело. И тут началось такое! Все в ее семье летит в тартарары…

Глава 6

С Каюровыми Галя познакомилась в июне. Первого числа позвонил мужчина с приятным голосом и попросил принять на конюшню двух жеребцов — Ральфа и Лорда.

— Где вы содержали их до этого? — спросила Галя.

— Нигде, — раздалось в ответ, — только что приобрели скакунов, и Андрей Владимирович Чванов посоветовал обратиться к вам.

Галка отлично знала Чванова, состоятельного мужика, страстного лошадника. Андрей Владимирович несколько раз посылал к Верещагиным клиентов, и это всегда оказывались солидные, денежные люди. Поэтому Каюровых она приняла с радостью и поинтересовалась:

— Куда отправить фургон за лошадьми?

— Спасибо, — последовал ответ, — их привезут, если разрешите, завтра.

Галочка великолепно знала, что многие фирмы, занимающиеся транспортировкой грузов, согласны на все, чтобы получить выгодный заказ. Один раз к ним привезли насмерть перепуганное животное в… рефрижераторе. Слава богу, хоть с выключенной холодильной установкой. Это только кажется, что лошадь легко перевозить, завел в машину, потом вывел… Но все не так просто. Поднять лошадь в фургон трудно, а спустить ее оттуда еще труднее, к тому же оставлять животное одно в движущемся транспорте нельзя. В дороге его должен сопровождать конюх, желательно такой, которому лошадь доверяет. Памятуя все это, Галочка и предложила:

— Может, лучше мы доставим, безвозмездно, такая услуга входит в месячную плату.

— Спасибо, — вновь очень вежливо сказал Каюров, — сами справимся.

Верещагина только вздохнула. Лечить доведенного до истерического припадка жеребца придется ей. Но Ральф и Лорд прибыли в изумительно оборудованном фургоне. Леша восхищенно цокал языком, оглядывая машину. Пол, покрытый специальным ковром, был оборудован подъемником, и животные, просто став на него, оказывались через пару секунд внутри. Их не надо было, понукая и упрашивая, заводить по настилу. Внутри было великолепное стойло, сиденье для конюха, ветеринарная аптечка, а на стене — мобильный телефон.

— Что это за фирма такая? — удивлялся Алексей, разглядывая красные буквы, украшавшие борта грузовика. — «МИЛ», никогда не слышал, но, похоже, ребята дело знают! От такого фургона даже я бы не отказался.

Михаил засмеялся, а когда сели пить чай, пояснил:

— «МИЛ» принадлежит нам с женой. Мы занимаеся перевозкой нестандартных, вернее, необычных грузов. Причем это не только животные. В мае нас нанимал Музей Востока, чтобы доставить в Париж на выставку две мумии. Самолетом везти нельзя, вернее, можно, но только в пассажирском салоне, в багажном отделении холодно, и давление другое. Представляете свою реакцию: вы собрались во Францию, сели в аэробус, а рядышком парочка спеленутых покойничков, отъехавших на тот свет еще до Рождества Христова!

Он засмеялся, Галя и Леша тоже развеселились. Каюров продолжал:

— Не поверите, чего только мы не возили: вирусы, древние книги, картины, тяжелобольных людей, носорога… Мы никому не отказываем. Не хотят граждане пользоваться «Скорой помощью» — никогда не спрашиваем почему. Наше дело выполнить заказ, а отчего человек обратился к нам, нас не касается! Дело у нас доходное, так что, если что потребуется, обращайтесь, обслужим по льготному тарифу.

Каюровы оказались беспроблемными клиентами. Плату не задерживали, претензий не предъявляли и никогда не хамили Верещагиным. Приезжали раз в неделю, в основном в пятницу, оставались на ночевку и всю субботу катались по окрестностям. Леша и Галка никогда не протестуют, если хозяева лошадей остаются в гостевых комнатах, дом у них большой, комнат для приезжающих целых пять, проблем никаких. Есть еще один нюанс. Например, Чванов, приятнейший человек, профессор, мировая величина в области хирургии, заявляется к Верещагиным примерно раз в десять дней, каждый раз с новой дамой, которую величает «племянницей». Галка ласково привечает девушек и делает вид, что искренне верит в родственные узы, связывающие Андрея Владимировича с длинноногими блондинками…

Но Каюров всегда появлялся только с законной супругой.

— А ты уверена, что Лена — его жена? — спросила я.

Галка серьезно ответила:

— Конечно. Однажды разговор зашел о семейной жизни, и мы случайно выяснили, что расписались в один день, правда, в разные годы. Мы-то с Лешкой 28 апреля 1982 года, а они тоже 28 апреля, но в 1998-м. Лена даже вытащила паспорт и показала штамп о браке. Но даже без документа было понятно, что они супружеская пара.

— Почему?

— Ну она с ним так разговаривала… С любовником иначе общаешься, Михаил явно был подкаблучник, постоянно хотел ей угодить. То шаль принесет, то ножки укроет, словом, не хочу говна!

— Что? — удивилась я.

Галка захохотала.

— Анекдот такой есть. Уж, извини, мы, селяне, народ грубый, вот и шутки такие. Одна жена попросила мужа:

«Хочу бутерброд с дерьмом».

Муженек удивился, но волю супруги выполнил, принес «деликатес». Смотрит женушка на поданное и кривится:

«Сам сначала попробуй!»

Делать нечего, пришлось несчастному навоз жевать, а благоверная спрашивает:

«Ну, вкусно?»

«Нет, — отвечает подкаблучник, — мерзость жуткая».

«Ой, — кричит баба, — так я и пробовать не стану, верю тебе».

Я усмехнулась. Сама выходила замуж четыре раза, только подобные угощения во всех браках доставались мне. Наверное, я слишком мягкотелая и не умею пользоваться когтями и зубами или у меня их просто нет.

— Дай мне телефон Чванова, — попросила я.

Галка радостно хлопнула в ладоши.

— Согласна! Ну, спасибо! Сейчас, погоди.

Она принялась рыться в огромной сумке, приговаривая:

— Нет, выкину эту торбищу, вечно в ней все исчезает, словно в черной дыре.

Не успела она с криком «нашла» выложить на стол черненькую книжечку, как с порога раздалось тихое:

— Здравствуйте!

Слегка удивившись, я перевела взгляд и чуть не перекрестилась. В комнату входил Севка Лазарев.

— Ты откуда? — ляпнула я от неожиданности.

— Как это? — изумился Севка. — Из Израиля, конечно. Вот, приехал ненадолго. Мама велела у вас остановиться, говорила, места полно. Я, между прочим, теперь подданный Израиля, в этой стране иностранец, знаешь, какие деньги за гостиницу заламывают, когда паспорт видят. Поэтому мы с Тузиком к тебе.

— Ты собаку привез? — изумилась я.

Надо же, какие метаморфозы жизнь делает с людьми. Помнится, у Севки была жуткая аллергия, он чихал и кашлял, стоило только вытащить из шкафа пушистую шубку, сшитую якобы из белки. Но не зря внутренний голос мне подсказывал: манто состряпано из кошачьих шкурок, аллергию-то не обманешь! И вот теперь Лазарев обзавелся собачкой!

— При чем тут животные, — побагровел Севка, — забыла, что ли, про мою болячку!

— Но ты сказал: «С Тузиком», — пролепетала я.

— Знакомьтесь, — буркнул Севочка. — Тузик, мой лучший друг.

Я увидела за широкой спиной Лазарева небольшую худенькую тень и вежливо сказала:

— Добрый день.

Севка посторонился, и Тузик вошел в столовую. У меня опять, в который раз за последние дни, челюсть уехала в бок, словно каретка у пишущей машинки. Назвать мужчиной существо, вползшее в комнату, язык не поворачивался. Щуплая, даже изможденная фигурка, плечики примерно сорок четвертого размера переходили в цыплячью грудь с явными признаками кифоза. Талия Тузика была сравнима с моей, да и размер обуви небось совпадал. Волосы нежданного гостя были мелированы, брови выщипаны, глаза подведены, а губы накрашены, правда, помадой естественного тона, и с первого взгляда казалось, что просто рот у незнакомца такой яркий от природы. Но сильный блеск без слов говорил: тут не обошлось без косметики. Довершала его облик крохотная брильянтовая сережка в ухе.

— Здравствуйте, — слегка жеманясь, выдавил из себя Тузик и вытянул вперед тонкую бледную лапку с нежной кожей.

Я взяла его нервную, слегка влажную ладошку, осторожно подержала в руке и отпустила.

Ну надо же! Тузик! Интересно, как его кличут по паспорту? Туз Иванович? Хотя, учитывая, что оба прибыли из Израиля, такое отчество не подойдет. И вообще, каково его полное имя. Тузиил? Тузовец?

Севка никогда не был моим мужем. Правда, какое-то время я думала выйти за него. Первый раз в жизни во мне проснулась расчетливость. В год, когда познакомилась с Лазаревым, я уже имела два развода за спиной. Успела уйти от Костика, отца Аркадия, и Кирилла Артамонова. К слову сказать, Аркадий не родной мой сын, на самом деле это ребенок Константина от первой жены, но после разрыва малыш остался со мной. Нас разделяет всего четырнадцать лет. Но я пришла в дом к Косте восемнадцатилетней, а Кешке было только четыре. Через пару недель он начал звать меня мамой, а через полтора года мы убежали с ним от отца и мужа вместе.

Поднимать ребенка одной тяжело, да еще Костик, будучи патологически жадным, старался, как мог, не платить алиментов. В год, когда Кеша собрался идти в первый класс, мне пришлось при помощи друзей из милицейских кругов сделать ему метрику, в которой черным по белому, вернее, фиолетовым по зеленому стояло: мать — Васильева Дарья.

В тот же год я и познакомилась с Севой. В отличие от меня, нищей преподавательницы, долбящей целыми днями в деревянные студенческие головы знания за крохотный оклад, Севка был более чем обеспечен. Будучи старше меня на десять лет, он имел кандидатское звание и сидел на доцентской ставке, и не где-нибудь, а в университете, работал в цитадели науки. Но основные материальные блага получал он от матери, очаровательной хохотушки Анны Николаевны. Вернее, Нюши, потому что по имени-отчеству я назвала несостоявшуюся свекровь только однажды, придя первый раз в гости.

— Да ладно тебе, — отмахнулась женщина, — меня все Нюшей зовут!

Я принимала решение связать свою судьбу с Севкой из расчетливости, устав от безденежья и постоянного сражения с житейскими неприятностями, но не последнюю роль сыграло и то, какая меня ожидает свекровь. Ровно через час после знакомства Нюша превратилась в мою подругу, и мы до сих пор перезваниваемся и ходим друг к другу в гости, несмотря на то что поход в загс отменился. А разбежалась я с Лазаревым по крайне простой причине. Узнав, что Кеша на самом деле не мой кровный родственник, Севка отрезал:

— Отдавай пацана назад, его родным, на фига мне приемыш! Ладно бы сирота! А то при живом отце. Я, значит, корми, пои, а почему? В общем, выбирай: или я, или Аркадий.

В моей душе не было колебаний. Мужья приходят и уходят, а дети остаются.

Встречаясь с Нюшей, я была в курсе дел Севки, знала о его двух, быстро распавшихся браках и об отъезде в Израиль. Но Нюша ни словом не обмолвилась о том, что Севка сменил половую ориентацию. Хотя, насколько я помню, бабы его не слишком волновали, и обе жены убежали от Лазарева, хором обвиняя его в импотенции. Может, он всегда был «голубым»? Просто хорошо скрывал свои наклонности. При коммунистах-то существовала специальная статья в Уголовном кодексе.

— Слышь, Дашутка, — тронула меня за локоть Галка, — я поеду домой. Телефончик Чванова на столе.

Я кивнула. И то верно, при гостях не поговоришь по-человечески.

— Позвоню вечером.

— Ладно, — кивнула Верещагина и ушла.

Севка окинул взглядом комнату, увидел Снапа, благополучно проспавшего приход гостей, и подпрыгнул.

— Собака!

Я развела руками.

— Вообще-то их в доме пять.

— Жуть, — взвизгнул Лазарев.

— Еще две кошки…

— Катастрофа!

— Хомячки и жаба.

— Отвратительно, — заявил Севка, — мне придется ходить по дому в противогазе. А нельзя весь этот зоопарк временно отселить?

— Куда?

— Ну в гостиницу для кошек и собак!

— Извини, — железным тоном ответила я, — никак не получится. Лучше я тебе номер сниму, за свой счет. «Мариотт-отель» подойдет? Там Клинтон, кажется, останавливался, говорят, приличное место.

— Не хочу.

— Почему? Сказала же, сама заплачу!

— У меня у самого деньги есть, — поджал губы мой несостоявшийся муженек, — слава богу, не нуждаюсь.

— Тогда в чем дело? — нагло поинтересовалась я, все-таки проглотив вторую часть вопроса, которая висела на кончике языка: «Отчего ко мне в гости, коли в гостинице поселиться можно».

— Из принципа, — серьезно ответил Севка, — не желаю, чтобы на мне наживались хозяева. Поэтому остановимся у тебя.

— Нюша не обидится?

Севка вздернул брови.

— У нее ремонт, жуткая грязь, вонь, пыль… А у нас с Тузиком аллергия.

«У меня тоже, на гостей», — чуть было не выпалила я, но, проявив чудеса выдержки, смолчала.

Тихонько скрипнула дверь, и в столовую вошел Хучик. Увидав людей, мопс начал вертеть круглым толстым хвостиком. Севка мигом чихнул и, вытащив носовой платок, спросил:

— Это жаба?

— Нет, мопс, — ответила я, ощущая острое желание опустить на его безукоризненно причесанную голову тяжелый бронзовый торшер, — собака такая, очень хорошая.

Сева брезгливо отошел от Хуча, а Тузик присел и погладил животное по спинке.

— Ой, Севик, — взвизгнул он, — у него шелковая шерстка, такая приятная! Попробуй.

— Вымой руки, — велел Севка, — а то сейчас курить захочешь и грязь в рот потянешь.

— У вас тоже аллергия? — спросила я, глядя, как Тузик нежно пощипывает мопсика за жирные бока.

— Только на пыль, — ответил Тузик, — вообще я люблю животных, но дома у меня их никогда не было.

Он внезапно улыбнулся и глянул мне прямо в лицо большими ярко-голубыми глазами. Неожиданно Тузик преобразился, даже похорошел, и я невольно улыбнулась в ответ. А он ничего, во всяком случае, приятней Севки, который отшатнулся от ласкового Хуча, словно от больного проказой.

Вспомнив об обязанностях хозяйки, я заорала:

— Ира, открой две комнаты для гостей.

— Одну, — спокойно прервал Севка и, чтобы расставить точки над i, добавил, — желательно с широкой кроватью.

— Мать, — донеслось из холла, и Аркадий влетел в столовую, — мать…

Увидав гостей, он притормозил и опомнился.

— Здравствуйте.

— Кешик, — идиотски заулыбалась я, — помнишь ли Севу Лазарева? Сына Нюши.

— Ага, — кивнул головой адвокат, — несостоявшийся папенька.

Севка хмыкнул.

— Дело давнее.

— А это Тузик, — закончила я.

— Тузик? — ошарашенно переспросил сын.

Его глаза, цвета молодой ореховой скорлупы, начали медленно вылезать из орбит.

Не в силах больше сдерживаться, я хрюкнула и, старательно глядя в пол, проблеяла:

— Ну вы знакомьтесь, мне пора…

Не дождавшись ответа от Аркашки, я рванула к двери и выскочила во двор.