Филе из Золотого Петушка

Дарья Донцова, 2003

Вместо того чтобы закончить рукопись очередного детектива, дернула меня, Виолу Тараканову, нелегкая согласиться поехать на свидание к типу, с которым через Интернет познакомилась моя подруга Настя. На сайтах и чатах он тусовался под кличкой Великий Дракон. Настя – модный парикмахер, очень богата, ездит на розовом «мерсе», но вот мужа у нее нет. Сама она почему-то поехать на встречу не смогла, загримировала меня и отправила вперед и с песнями… Через пять минут после моего появления к этому Дракону явились бандиты, и я еле унесла ноги. А потом Настю похитили, Великого Дракона, в миру Диму, убили, а мне предстоит, чтобы спасти подругу, найти что-то непонятное и вернуть это НЕЧТО какому-то Мартыну. Поиски привели меня в салон, где работал Дима по иронии судьбы тоже парикмахером. Уж лучше бы я вошла в клетку с голодными тиграми!..

ГЛАВА 3

Чувствуя себя совершенно разбитой, я приехала к Настёне и заявила:

— Твой Великий Дракон красавец хоть куда, но к нему проявляют интерес криминальные круги.

— А ну, выкладывай, — оживилась она, заваривая кофе.

Я опрокинула в себя подряд три чашки и все ей рассказала.

— Надо же, какая ерунда, — расстроилась Настёна, — такой приличный вариант: без родителей, не женат, богат…

— Ну особого материального благополучия там не заметно, — покачала я головой, — похоже, он тебя обманул, небось сам за обеспеченной женщиной гонялся. Ты бы поосторожней с Интернетом. Там можно нарваться. Ну зачем ты ему про свои деньги рассказывала, про «Мерседес»?

— Да так, к слову пришлось, — отмахнулась Настя.

— Надо быть осмотрительной, — покачала я головой, — зачем тебе искать жениха в «паутине»? Неужели вокруг мужиков мало?

— Господи, Вилка, — всплеснула руками Настёна, — да протри глаза! Ваще никого нет, перевелись парни. А возле меня один шоу-бизнес, где ты там натурала встретишь? Может, и есть какой-нибудь любитель женщин, да только к нему очередь стоит! Где мне мужа искать? Среди коллег? Не смеши, это уроды, а клиенты еще хуже.

— Ну, — замялась я, — ты по сторонам посмотри, столько хороших людей вокруг.

Настёна скривилась:

— Предлагаешь знакомиться на улицах? Подходить к мужикам и говорить: «Хай! Ты не прочь сбегать со мной в кино?»

— Ну… нет, конечно, не так.

— А как? — обозлилась Настя. — Отправиться на вечер «Кому за тридцать»? Купить газету брачных объявлений? Ходить в церковь по воскресеньям? Предложи-ка что-нибудь стоящее!

Я в растерянности налила себе четвертую чашку кофе. Действительно, где же Настёне найти мужчину? Вот уж не предполагала, что это такая проблема!

Домой я попала около девяти вечера, заранее готовая к тому, что Олег будет с мрачным видом сидеть у телевизора. Но Куприна на месте не оказалось. Я слегка удивилась, не найдя его в кресле. Я спросила у Томочки:

— Где Куприн?

Она кашлянула и забубнила:

— Ну он… того… этого…

— Говори нормально.

Она покраснела, ей всегда трудно сообщать неприятную новость. Тома лучше пробежит босиком марафон по раскаленной Сахаре, нежели скажет: «Знаешь, начальник решил тебя уволить». Согласитесь, она редкий человек. Как правило, люди с большой радостью говорят вам о неприятностях, причем далеко не все изображают при этом сочувствие.

— Э… — мучилась Томочка, — в общем, он уехал!

— Экая новость, — вздохнула я, швыряя купленный по дороге журнал в пустое кресло, — у нас еще не было ни одного выходного, который бы Куприн провел дома. Все свободные дни заканчиваются одинаково: звонит телефон, и он отбывает на службу.

— Он отправился на рыбалку, — неожиданно сказала Томочка.

У меня отвисла челюсть.

— Куда? С кем? Зачем?

Она покраснела.

— Понимаешь, когда ты уехала, он распереживался, чуть не заплакал.

— Кто, Олег?

Тамара кивнула. Я усмехнулась.

— По-моему, ты неправильно оцениваешь ситуацию; может, Куприн и расстроился, но отнюдь не из-за моего отсутствия, а слезы на его глаза навернулись от того, что он понял — пива нет, надо идти в магазин.

Она покачала головой:

— Ну зачем ты, Вилка, вечно прикидываешься колючей, почему боишься показаться ласковой? Олег очень любит тебя, он огорчился, а потом ему позвонил Костик Горелов и предложил поехать с ним рыбу удить на Оку, вот Куприн и собрался.

— Рыбу? В апреле?

— А что, нельзя?

Я растерянно пожала плечами:

— Не знаю. Когда рыба просыпается от зимней спячки? Или она живет меньше года?

— Понятия не имею, — пожала плечами Тамара, — он схватил сумку и был таков, приедет шестого мая.

Я разинула рот.

— Когда? Сегодня же только двадцать девятое апреля!

— Олегу дали отпуск на майские праздники, — объяснила она, — он отгулы накопил, просто сказать тебе не успел!

Я села к столу и принялась крошить вытащенное из вазочки печенье. Вот оно как! Сто замечаний муж мне сделать успел, а про отпуск рассказать забыл! Если бы я знала об отгулах, мы могли бы вместе поехать в дом отдыха. Внезапно меня захлестнула обида. Олег просто не захотел провести со мной свободное время, променял жену на удочку. Ну что ж, навязываться не стану, у меня полно дел, надо дописать книгу. Ее скоро сдавать в издательство, мне все недосуг сесть за рукопись!

Вечером Кристина вошла в мою комнату и заныла:

— Вилка, дай сто рублей.

Я оторвалась от работы и уставилась на нее. Терпеть не могу, когда мне мешают. Вот сейчас я очень ловко загнала главную героиню на чердак и только хотела… Господи, что же я собиралась с ней делать? И так происходит всегда, если ко мне лезут с глупостями.

— Дай стольник, — нудила Кристина.

Я постаралась скрыть раздражение.

— Тебе зачем?

— Колготки порвались.

— У меня в шкафу они есть, возьми себе.

Кристя подскочила к гардеробу, порылась на полках и воскликнула:

— Ну и отстой! Теперь такие не носят.

— Чем они тебе не подходят? — пробубнила я, пытаясь увести героиню с чердака. — Нормальные колготки, телесного цвета.

— Вот-вот, сейчас в моде все яркое, дольчики синие в белую клетку или красные в зеленую полоску!

Плюнув на тупую героиню, забившуюся в самый дальний угол чердака, я отложила ручку:

— Надеюсь, ты не предполагала найти нечто подобное в моем шкафу?

— А-а-а, — застонала Кристя, — завтра все девочки появятся в дольчиках, одна я…

— Хорошо, хорошо, — быстро согласилась я, — в прихожей лежит моя сумка, возьми из кошелька, сколько тебе надо.

Обрадованная Кристина мигом унеслась. Я попыталась растормошить героиню, но не успела вытолкать эту идиотку на лестницу, как Кристя снова влетела в комнату.

— Там ничего нет!

— Посмотри внимательно, в портмоне есть тысяча мелкими купюрами.

— Сумки нет.

— Глупости! — рассердилась я. — Висит на вешалке.

— Не-а.

— Кристя, посмотри внимательнее!

— Да нет ничего!

Я встала.

— Хорошо, поищу сама, но, если найду сумку, так и знай, денег не дам.

Кристина обиженно засопела, я же, сердито ворча, отправилась в коридор. Первое, на что сейчас наткнусь, будет моя сумка. Кристина очень рассеянна. Она часто, стоя перед холодильником, кричит:

— У нас есть нечего, где колбаса?!

Я подхожу к рефрижератору и сразу замечаю непочатый батон докторской.

И так во всем. Она не видит мыло в ванной, чистую чашку в мойке, подушку на кровати, а сейчас не нашла мою сумку.

— Ну и что? — спросила Кристя. — Где она?

Я внимательно осмотрела вешалку. Действительно, сумки нет.

— Ага! — воскликнула девочка. — Говорила же! Твоей нет, есть только вот эта, уродская.

И она указала на ярко-синюю торбочку.

— Это чья? — удивилась я.

— Понятия не имею, — заявила Кристя.

Я уставилась на сумку и тут же сообразила, что к чему.

Эту торбу мне дала Настёна, я поехала с ней к Великому Дракону, потом, вернувшись назад, переоделась у Чердынцевой в свою одежду, сняла идиотский парик с серебряными перьями, смыла косметику и… машинально схватив синюю сумку, ушла. В этот день все шло кувырком.

Тяжело вздыхая, я взяла телефон и набрала номер Чердынцевой, но она не спешила снять трубку. Ну да, стрелки часов подобрались к цифре одиннадцать, и Настя сейчас тусуется в каком-нибудь клубе. Ее хлебом не корми, только дай пойти на сборище, где все толпятся вокруг стола с малосъедобными закусками и говорят друг о друге за спиной гадости. Лично я прихожу в ужас, когда раздается звонок из издательства и Федор, начальник отдела рекламы, сообщает:

— Ариночка, свет очей моих, изволь завтра ровно в семь быть в харчевне «Даббл», там состоится мероприятие по сбору лыж для детей Зимбабве.

С Федором спорить нельзя, поэтому приходится плестись по указанному адресу и, забившись в угол, терпеливо ждать, когда же наконец можно будет удрать. Настя же за один вечер ухитряется побывать в трех местах. Если она понимает, что сегодняшний день у нее пустой, то мигом напрашивается к кому-нибудь в гости, она просто не способна провести вечер, сидя у телика.

Иногда мне кажется, что она зря так упорно хочет выйти замуж. Ни один супруг не согласится иметь дело с дамой, которая заявляется домой под утро, валится в кровать, а потом спит до полудня.

Жажда развлечений у Настюхи граничит с патологией, последнее время, правда, она что-то заскучала и стала ныть:

— Фу, ничего нового не могут придумать! Сначала жрут суши, а потом начинают дурацкие забавы. К кому ни пойдешь, везде одно и то же.

Повздыхав, я легла спать, решив, что утро вечера мудренее.

Проснувшись, я выпила кофе и вцепилась в рукопись. В квартире стояла полная тишина. Кристя ушла в школу, Семен отправился на работу, куда подевались Томочка и Никитка, я не знала, но предположила, что они пошли на прогулку. Никто не мешал мне писать, и я лихо разрулила ситуацию с чердаком, просто выпихнула дуру-героиню через слуховое окошко во двор. Иногда мне приходится сталкиваться с трусливыми, тупыми тетками, десять ручек изломаешь, пока заставишь такое существо действовать решительно. Вот и сейчас я имею дело с истеричной особой, при малейшем намеке на опасность падающей в обморок. Ей-богу, она меня бесит! Оказалась на свободе, так беги поскорей от того места, где из тебя хотели сделать начинку для пельменей. Но нет! Эта цаца подвернула ногу и теперь громко стонет, совершенно не понимая, что…

Резкий звонок телефона оторвал меня от рукописи, я схватила трубку и тут же пожалела о сем неразумном действии. Сейчас на том конце провода окажется кто-нибудь с ерундой, отнимет массу времени.

— Алло! — сердито рявкнула я.

Ответа не последовало, из трубки доносились потрескивание и шорох.

— Говорите, — совсем рассердилась я.

Ну что за идиотская манера у людей молчать, даже если ты попал не туда, извинись спокойно, и до свидания. Шорох усилился, послышался то ли кашель, то ли хрип.

— Кто там? — настаивала я. — Ну! Отвечайте.

— Вилка, — донесся до меня тихий, словно шорох осенней листвы, голос, — приезжай, помоги.

Я попыталась понять, кто звонит. Ясно, что женщина, только говорит она очень тихо.

— Вилка, я умираю, — чуть громче прозвучал голос, и я поняла, что это Настя.

По спине побежали мурашки, нет, только не это! В прошлом году, аккурат на майские праздники Чердынцева впала в депрессию. Весь бомонд разлетелся по заграницам, а те, кто остался, отправились в загородные поместья. Отчего-то Настёна не получила от своих знакомых ни одного приглашения. Тусовка словно забыла про модного стилиста. Три дня Чердынцева просидела дома, потом впала в истерику, переколотила в своей квартире все стеклянные предметы, раскурочила картины, а затем слопала две упаковки снотворного.

Проглотив последнюю горсть таблеток, Настя внезапно очухалась и с криком: «Спаси, умираю», — позвонила мне.

Мы с Томуськой моментально прилетели к ней, вызвали «Скорую помощь», и дело обошлось промыванием желудка и капельницами.

— Немедленно ляг в постель, — заорала я, застегивая джинсы, — лечу, бегу!..

Из трубки понеслись вздохи и звуки, похожие на плач, но я уже неслась к двери. Черт возьми, у Насти выработалась нездоровая традиция каждые первомайские праздники пытаться лишить себя жизни.

Всякий автомобилист скажет вам, что передвижение по столице сильно затруднено из-за пробок, перед праздничными же днями движение просто парализуется. Для меня является неразрешимой загадкой, почему в обычные дни поток транспорта худо-бедно ползет, а накануне красной даты календаря замирает, и все.

Сообразив, что на «Жигулях» далеко не уеду, я понеслась к метро, ей-богу, при помощи подземки доберусь быстрей. Правда, ехать придется в некомфортных условиях, в вагоне, битком набитом потными людьми и грязными бомжами, без моего любимого «Русского радио», но зато и без пробок.

Весь путь от нашего дома до квартиры Чердынцевой занял полчаса. Я подлетела к дорогой двери и стала жать на звонок. Но хозяйка не спешила открывать. Неужели ей так плохо? Вдруг на этот раз Чердынцева выпила что-то более сильнодействующее, чем димедрол, и сейчас лежит без сознания?

Трясущимися руками я стала рыться в голубой сумочке, которую прихватила, чтобы обменять ее на свою. Надо попытаться позвонить Насте по телефону.

Через пару минут стало ясно: сотовый забыт мною дома, остался на столе возле недописанной рукописи. Чертыхнувшись, я заколотила в дверь ногами, но не добилась никакого эффекта. Покидавшись безрезультатно на железную дверь, я вдруг сообразила, как поступить, и с радостным возгласом бросилась к окну, расположенному на лестнице.

Настя страшная растяпа. Количество потерянных ею шарфиков, перчаток и зонтиков исчисляется десятками. Сколько раз она восстанавливала паспорт, и не припомнить, еще у нее бесследно испаряются мобильники, органайзеры, кошельки и ключи. Последнее наиболее трагично, потому что Насте приходится вызывать МЧС, сотрудники которой выламывают дорогую дверь. Четыре раза безголовая Чердынцева ставила себе новую, а потом придумала выход из, казалось бы, безвыходного положения.

На лестнице, под окном, есть батарея, вот за ней Настёна и пристроила на крючке запасную связку ключей.

— Не боишься, что тебя ограбят? — спросила я один раз, наблюдая, как она вытаскивает ключи.

— А, — легкомысленно отмахнулась Чердынцева, — кому в голову придет, что тут запасная связка болтается. И потом, за батарею только маленькая женская ручка пролезет. Парням без шансов в нее даже палец протиснуть.

Будучи женой сотрудника МВД, я очень хорошо знаю, что «маленькие дамские ручки» столь же шаловливы, как и мужские, а женщины подчас совершают более тяжкие преступления, чем представители сильного пола. Но спорить с Настей я не стала, бесполезное это дело, все равно она поступит по-своему.

Присев у батареи, я принялась ощупывать стену и через мгновение достала то, что искала.

Трясущимися руками я вставила диковинно изогнутую железку в плоскую замочную скважину. Только бы Чердынцева не заперлась на огромную латунную задвижку толщиной с мою ногу. Но, слава богу, Настя забыла про нее. Я влетела в прихожую и заорала:

— Эй, ты где?

Ответом мне была полная тишина. Я швырнула голубую сумочку на столик у вешалки, пробежала по коридору до спальни, распахнула белую дверь, обильно украшенную золотым орнаментом, и попятилась. Мама моя! Вот это пейзаж!

Сначала мне показалось, будто комната засыпана снегом, но потом я сообразила, что белые комочки — это перья, выпущенные на свободу из подушек и одеял. Чья-то безжалостная рука изрезала наперники и вытряхнула их содержимое. Кровать была перевернута, постельное белье, шелковое, желтое с черным, на мой взгляд, совершенно непригодное для хорошего сна, разорванное на полосы, валялось в углу. Сверху охапкой лежали занавески, сорванные с карниза. Из распоротого матраса торчали пружины, ящички изящного бюро выдвинуты, их содержимое, всякая мелочь, валяется на ковре вперемешку с перьями. Картины, украшавшие стены, изрезаны, и повсюду валяется одежда Насти. Неведомый варвар уничтожил все: переколотил горшки с экзотическими цветами, перебил подвески из богемского стекла, свисавшие с люстры, и зачем-то превратил в пыль коллекцию керамических кошечек, любовно собранную Чердынцевой.

Минут пять я в ошеломлении смотрела вокруг, потом метнулась в гостиную. Там было не лучше, только на ковре вместо перьев сверкала хрустальная пыль. У Настасьи полно рюмок, фужеров, вазочек, она большая любительница хрусталя.

На ватных ногах я обошла всю квартиру. Еще вчера она выглядела уютной, сегодня же напоминала павильон для съемок фильма «Взрыв ракеты «земля — земля» в замкнутом пространстве». Разломано, разбито, растоптано было практически все. Оставалось непонятно: взяли ли эти люди с собой что-то ценное или нет и куда подевалась Настёна? Откуда она мне звонила? И где находится сейчас?