Рваные валенки мадам Помпадур

Дарья Донцова, 2010

Вот уж не ожидала Татьяна Сергеева, что новый начальник будет оказывать ей знаки внимания. Очевидно, новые сапожки-угги волшебно преобразили «пампушечку» Таню в настоящую симпампушечку! Но она тверда как скала и хранит верность мужу Гри, который уже давно работает под прикрытием. А Танечка тем временем занимается новым делом: археолог Любовь Доброва в ужасе ожидает, когда ее настигнет кара. Оказывается, Люба ездила в село с веселым названием Ведьмино на раскопки захоронения двух девушек. Местный прорицатель предрек всем членам экспедиции скорую смерть, если они потревожат покой «древнерусских любовниц», как их окрестила пресса. И предсказание начало сбываться! Конечно, Танюша не поверила в страшную силу проклятия и сама отправилась в Ведьмино. От местных жителей она узнала такое!

Глава 8

До деревни с многообещающим названием Ведьмино я долетела меньше чем за три часа. Дорога оказалась хорошей, машин мало, поэтому около половины девятого я уже стояла у деревенского магазина.

— Водкой не торгую, — сказала бабуля за прилавком.

— Алкоголем не интересуюсь, — спокойно ответила я, — помогите, пожалуйста. Вы местная?

— Здесь родилась, тут и помру, — оптимистично заявила старушка.

— Наверное, всех вокруг знаете? — спросила я. — Помните, чуть больше года назад здесь археологи вели раскопки?

Пенсионерка поправила платок, почти съехавший ей на затылок.

— А то! Никакого покоя! Поселились они, правда, в палатках, но начали к нам шастать. То им воды из колодца, то дров продайте. Надоели! Да еще Назар надурковал. Хотел их прогнать, археологи на лугу устроились, где он… слово такое, странное, мед… итог. Назар этим медитогом занимался каждое утро и вечер, а москвичи его лужайку оккупировали.

— Медитировал! — догадалась я.

— Во! Точно! — закивала бабуля. — Без стыда мужчина был. Выходил на улицу в одних трусах. Пойдет на лужок, руки вытянет, на одной ноге замрет и воет, словно кобель на месяц: «Ам… ам… ам!» Покачается и давай про харю петь. Харя вишня!

— Может, харе Кришна? — уточнила я.

— Да какая разница, — отмахнулась бабуля, — дурак он! Натрепал про проклятие. Наврал, что могилы заговоренные: дескать, кто их тронет — помрет. И началось! Из Москвы народ попер, в день по семеро прикатывало! Я к Назару ломанулась и говорю:

— Знаешь, добрый человек, ты у нас всего пять лет как поселился, сам пришлый, а неприятностей телегу доставил.

Он, правда, повинился:

— Извините, Анфиса Сергеевна, я хотел как лучше. Попугал нахалов, думал, они лагерь свернут, а получилось плохо.

Я обрадовалась безмерно:

— Анфиса Сергеевна, подскажите дом, где живет Назар.

Бабушка споро перекрестилась:

— А он помер, очень скоро после своего спектакля. Может, через полгода. Недолго богатству радовался. А тебе что надо? Зачем расспрашиваешь?

— Мне надо поговорить с тем, кто хорошо знал старика, — честно призналась я, — из-за его вранья много бед случилось.

Анфиса Сергеевна поправила вязаную кофту:

— Пустой человек был. Раньше в каком-то театре работал, в кино снимался.

— Назар был артистом? — уточнила я.

— Он так говорил, — кивнула старушка, — наши ему верили, а я сомневалась. Актеры огромные деньги имеют, в газетах про их заработки пишут, кое-кому аж по тридцать тысяч рублей в день дают! С таких доходов можно на старость накопить, а у Назарки ничего не было. Я в магазине стою, от меня правду не скроешь: вижу, кто себе чего берет. Назар не шиковал — рыба дешевая, хлеб, масло постное. Молоко он у Райки брал. У нас тут на деревню две коровы, раньше, лет двадцать тому назад, в каждом дворе по буренке стояло, а сейчас не хотят бабы возиться. Ну да господь с ними, с лентяйками. Одна животина у меня, ухоженная, чистая, я молоком, творогом, сметаной и маслом торгую, кое-кто издалека приезжает, потому что в курсе: моя Зойка здоровая, мытая, и марля у Анфисы Сергеевны кипяченая, и подойник блестит, и с руками грязными я к скотине не подойду. У Райки наоборот: в сарае навоза до ушей, но она задешево отдает молоко, потому что у нее постоянных клиентов нет. Назар шел не туда, где лучше, а туда, где дешевле. Раз в месяц он в город за пенсией катался, возвращался довольный! В пакете еду привозил из Москвы, в сумке книги. Гулял как студент, шиковал. Через неделю ремень затягивал. До пятнадцатого числа брал у меня сдобные плюшки, баловался ими с чаем, газеты приобретал в ларьке, а с шестнадцатого экономничал, от булок отказывался, с двадцать пятого киоск «Союзпечать» по большой дуге обходил. К тридцатому он в минусе, придет сюда и тихонечко просит:

— Анфиса Сергеевна, отпустите в долг яичек.

Я ему один раз сказала:

— На земле живешь, посади огород, небольшой, для своих нужд, заведи курочек — будет тебе и суп, и яичница.

А он ответил:

— Я человек интеллигентный, творческий, не умею в земле возиться, лучше куплю еду.

Ну, раз шибко умный, то сиди голодный.

Анфиса Сергеевна укоризненно вздохнула:

— И какой он после этого актер? Купил избу у Евдокимовых, они ее за бесценок сбагривали, но никто брать не хотел, потому что на отшибе стоит, участок темный, там ничего не вырастет, и под откос идет. Цену ниже плинтуса уронили, год целый объявления давали, пока Назара не нашли. Не крупного ума человек! Вон, Валентин Петрович Семенов, он с женой в деревне избу брал, уж лет двадцать как назад. Правильно Семенов поступил, угостил наш народ, ему всю правду про дома и натрепали. Хотя Валентин пьяницей оказался, а Назар ни капли в рот не брал, не курил, не ругался, вежливый, но врун! Нет людей без изъяна, у каждого есть гнильца в характере. Ты бы кого предпочла, алкаша или брехуна?

— Ни того ни другого, — честно ответила я.

— Ну и кукуешь одна, — довольно высказалась бабка.

— У меня хорошая семья, — солгала я, — муж, дети.

— Не-а, — улыбнулась старуха, — все мужики либо водкой увлекаются, либо врут. Кольца на пальце у тебя нет. Глупо обманывать пожилого человека, я тебя насквозь вижу. Чего Назар натворил?

— Люди, которым он про проклятие солгал, умерли, — после небольшого колебания ответила я.

Анфиса Сергеевна перекрестилась:

— Насмерть?

— Да, — подтвердила я и нагнулась, чтобы почесать ногу.

Бабушка окинула меня оценивающим взглядом.

— Не из милиции ты. Адвокатша? Да? По поводу наследства? Чувствовала я неладное. Ну откуда у Назара богатые родственники?

— Старику кто-то оставил средства? — уточнила я.

Анфиса Сергеевна оперлась рукой о прилавок:

— Не притворяйся. Если тебя прислали на разведку, так и скажи.

— Прислали на разведку, — улыбнулась я. — Похоже, вас не обманешь.

— Терпеть не могу лгунишек, — буркнула старуха. — От них все беды. Иди к Мироновой, по Центральной улице до конца, увидишь домишко-развалюшку с голубыми ставнями. Там Варька живет. Скажи ей: «Тетя Анфиса велела правду мне рассказать про Назара». Варька ребенка одна поднимает, ни мужа, ни родителей, в школе убирается, у меня тут полы моет, за любой копейкой гоняется, бедная, денег ей на покраску дома не хватило, одни ставни обновила. Если заартачится, начнет говорить, что ниче не видела, денег ей дай. Голь перекатная, за них она язык развяжет. Вот я от тебя ничего не возьму. Ассортимент продам, а за просто так — ни копейки.

Я правильно поняла намек старухи и приобрела в лавке самые дорогие товары. Набор шоколадных конфет и большую бутылку жидкого мыла якобы из Франции.

— Удачно день начинается, — не скрыла радости Анфиса Сергеевна. — Топай к Варьке, она сегодня дома сидит, сынишка с температурой свалился.

Центральная улица оказалась короткой, узкой, кроме нее, в Ведьмине никаких других не обнаружилось.

Я открыла покосившуюся калитку и увидела крохотную избушку, завалившуюся на один бок. На фоне черных бревен выделялись задорные яркие ставни цвета незабудки, а крыльцо было покрашено в зеленый цвет. Дверь хозяйка не запирала — похоже, красть у нее нечего. Я вошла в чистую кухоньку и крикнула:

— Здравствуйте!

Занавеска, отделявшая жилую часть домика от, так сказать, пищеблока, зашевелилась, и показалась девочка лет четырнадцати.

— Вы ко мне? — тоненьким голосочком спросила она.

В первую минуту я огорчилась. Похоже, всезнающая Анфиса Сергеевна ошиблась: Варвара таки убежала зарабатывать деньги, а с больным малышом оставила дочку соседей.

Из комнаты полетел детский плач, девочка испарилась, потом появилась снова.

— Сынишка заболел, температура у Эдика, — пояснила она, — простыл. Так вы ко мне?

— Ищу Варвару, — пробормотала я, — это вы?

— Ага, — кивнула она.

— Анфиса Сергеевна велела вам рассказать мне все, что вы знаете про Назара, — продолжила я и вынула из сумки кошелек, — не бесплатно.

Варя обрадовалась:

— Вот здорово! Мне деньги ну очень нужны! Хотите чаю? Сейчас чайник поставлю. Только ничем не угощу, кроме варенья.

— Кипяти воду, — распорядилась я, — вернусь через четверть часа.

Минут через двадцать мы с Варей устроились за накрытым столом.

— Лучше б вы мне деньгами дали, — не скрывая разочарования, сказала юная мамаша. — Эдику одежда нужна на зиму. Сыр с колбасой в момент исчезнут, а комбинезон год прослужит.

— Еда в подарок, — обнадежила я Варю, — она не отменяет вознаграждения.

— Вау! — подпрыгнула девочка. — Дед Мороз приехал!

— Скорее уж Снегурочка, — улыбнулась я, — а, принимая в расчет мою фигуру, лучше считать, что к тебе заявились внучка доброго дедушки и олень Рудольф в одном лице.

— Вам родить надо, — деловито посоветовала Варя, — я до Эдика шестьдесят кило весила, а сейчас сорок пять.

— Сколько тебе лет? — не выдержала я.

— Девятнадцать, — ответила она.

— Я думала, четырнадцать, — вырвалось у меня.

Варвара выпрямилась:

— Я молодо выгляжу. Мама в пятьдесят умерла, а всем казалось, что ей тридцать.

— Займемся Назаром, — деловито сказала я, — чем больше о нем сообщишь, тем богаче станешь.

Варины глаза заблестели.

— Я про него все-все знаю! До донышка! Никакой он не актер! Работал в кинотеатре механиком, отсюда все фильмы знал. Потом его уволили: техника другая стала, Назар с нею не справлялся. Он пошел в театр, декорации монтировал. Но здесь соседям хвастал, что первые роли играл. Я один раз не выдержала и говорю ему:

— Зачем обманываете людей?

А он мне в ответ:

— Варенька, я мечтатель, в душе всех героев сыграл. Ты не распространяйся, я с тобой за молчанку пенсией поделюсь. Откуда ты про меня все знаешь? Ну?

Варя засмеялась, а я спросила:

— И откуда ты про него правду знала?

Девушка ткнула пальцем в окно:

— Назар купил избу Евдокимых, она на соседнем участке стоит. Николай Степанович с моим папкой дружил, они построили гаражи для хозяйственных нужд, инструменты там держали, велики, машины тогда были «Жигули» и у нас, и у Евдокимовых. Мама очень за папой следила, он выпить любил, а тетя Света за дядей Колей приглядывала. Они понять не могли, почему мужики в гаражах вроде делом занимаются, мебель мастерят, автомобили чинят, самогонки с собой не берут, а возвращаются пьяные.

Варя рассмеялась.

— Я секрет знала, но папку не выдавала. Задняя стена у гаражей общая была. С виду она фундаментальная, нерушимая, а там дверца из фанерки. Папа отличный столяр, дядя Коля механик, они, когда трезвые, все могли сделать. Жены в гараж ходили, бутылки искали, ничего не найдут и отвалят, про дверь не знали. Пойдет папка вроде как к верстаку, откроет створку, через дяди-Колин сарай наружу выберется — и к старухе Морозовой огородами скачет, она самогонкой торговала. Гараж на заду участка, тетя Света о нем и не думает, потому что дядя Коля у нее на кухне сидит. Мама на дверь сарая посматривает, но папка-то другим лазом ушел. Много лет они жен обманывали, потом умерли.

Варвара вытащила из коробки конфету и засунула за щеку.

— Мама с тетей Светой гаражи не трогали. Машины они продали, в сараи не ходили, там все на местах осталось. Потом и они умерли. В евдокимовскую избу Назар въехал, сдавал основной дом москвичам, сам из сарая жилой закут сделал и туда на лето переселялся. А я в бывшем гараже вещи держу, которые не каждый день нужны, и дрова.

Назар понятия не имел о секретной дверке, сделанной рукастыми мужиками. Он был слегка глуховат и, как все люди с проблемным слухом, разговаривал громко.

Один раз Варя пошла за ведром и услышала, что сосед беседует с женщиной. Незнакомка плакала и укоряла Назара. Варе стало любопытно, она замерла и подслушала не предназначенный для ее ушей разговор. Скоро ей стало понятно: тетка — бывшая жена Назара, которая, несмотря на развод, упрекает супруга в неумении содержать семью.

— Ты неудачник, — плакала баба, — механиком в кинозале торчал, день штаны просиживал, двое суток дома. Мог подработку взять. Я копейки считала! А когда тебя за глупость выперли, пошел декорации таскать! Еще меньше платить стали!

— Мое мировоззрение требует работы над собой, — отбивался Назар, — мне необходимо сосредоточиться на душе.

— Отлично у нас получалось, — не успокаивалась тетка. — Муж холодной водой обливался, зарядку делал, медитировал, а на семью у него времени не хватало! Чуть свободная минута, на коврик плюхнется, пальцы сложит и нудит: «Ом, ом».

— На тебя не угодишь, — горько сказал Назар. — Не пью, не курю, не ругаюсь, рук не распускаю, мяса не ем. Сплошные «не»!

— Добавь еще: не зарабатываю, не забочусь о тебе, не хожу с тобой в магазин, — взвилась женщина.

— Ну так мы давно развелись, — остановил ее Назар, — чего тебе надо?

— От здорово! — завопила тетка. — А кто тебе денег на избу одолжил? Ты когда их отдавать собираешься?

— Лика, не волнуйся, получишь назад всю сумму, — залебезил Назар.

— С каких доходов? — не успокаивалась Лика. — С пенсии? Ну где мой ум был, когда я тебе накопленное отдала?

— Я ищу работу, — сказал Назар, — на днях выйду на большой оклад.

— Вечная отговорка, — буркнула Лика.

Варя ушла к себе, тихо посмеиваясь. Сосед-то брехун! Но, в конце концов, ее это не касается. С той поры Варвара стала иногда забегать в сарай и незримо участвовать в чужой жизни. Еще один очень интересный разговор она услышала в начале мая. К Назару снова приехала женщина, но не Лика — голос был другой, не визгливый. Незнакомка спокойно сказала:

— Вам нужны деньги. Я готова заплатить за нехитрое дело. Скоро сюда приедут археологи. Ваша задача — испугать их. Сначала пару раз зайдите в лагерь и расскажите легенду о проклятии.

— Чего? — не понял Назар.

Гостья не смутилась:

— Вы вроде бывший актер? Так в деревне поговаривают.

— Да, — не упустил возможности приукрасить себя Назар, — играл в лучших театрах, теперь нищий.

— Держите текст, — перебила старика женщина, — выучите слова, и вперед.

— Давай аванс! — потребовал Назар.

— Хорошо, — не стала спорить заказчица, — вот часть, остальное передам, когда выполните мое задание.

— Если обманешь, я археологам правду расскажу, — припугнул дед.

Следующие недели Назар зубрил роль. Он произносил слова на разные лады, пытаясь придать своей речи убедительность, окрашивая ее то злостью, то негодованием, то печалью.

Варя сообразила, что незнакомка хочет запугать тех, кто явится раскапывать могилы, но ни с кем своими догадками не поделилась. У девушки в Ведьмине друзей нет.

Назар выступил с блеском. Местные жители покатывались со смеху, слушая, как он врет про проклятие. К деду и без того относились с насмешкой, а после «бенефиса» народ окончательно перестал старика уважать. Анфиса Сергеевна, местная совесть, не выдержала и отчитала «актера», а тот объяснил свое дурацкое поведение: ученые оккупировали лужайку, на которой Назар занимался медитацией, они помешали ему обмениваться энергией с космосом, зачернили его ауру. После этого заявления Назара стали считать полным психом, а Варя сообразила, что дедуля не так прост.

— Почему никто из жителей Ведьмина не пошел в лагерь и не рассказал ученым правду? — возмутилась я.

Варя запихнула в рот новую конфету.

— Они ж чужие! Богатые! Весь магазин скупили! Их бабы зашли к Анфисе Сергеевне и ну рожи корчить. Одна, самая молодая, сказала: «Надо было все из Москвы прихватить, здесь несъедобная дрянь». Красиво выразилась? Значит, нам даже дрянь не по карману? Еще они молоко и творог у Анфисы брали. Та им такую цену заломила! Закачаешься! А москвичи и глазом не моргнули. По три десятка яиц хватали. Сарафаны у них фирменные, босоножки как из журнала, и вообще! Назар врун, но он почти свой, а они посторонние, ходят нос задрав.

— Понятно, — кивнула я, — а когда ты у деда деньги за свое молчание попросила?

Варя не смутилась.

— У меня Эдик, мальчику много чего надо. Отец его удрал, алиментов не платит, как жить? И я ничего не требовала, он сам предложил! Нечего на меня так глядеть! Не себе на жвачку потратила — сыну на еду и одежду. Назар, между прочим, все богаче становился! Он жене хвастался! Захожу в очередной раз в сарай случайно за ведром…

Я постаралась не улыбнуться. Похоже, Варя просто поселилась в бывшем гараже — так старательно она следила за соседом.

— А он по телефону говорит! — с возмущением продолжала Варя. — «Здравствуй, Лика, нет, я дома, у меня теперь мобильный есть. Не такой уж, как видишь, я нищий, нашел отличную работу, могу часть долга тебе вернуть». Во как! Хорошие бабки ему эта тетка отвалила! Назар их постоянно получал.

— Хочешь сказать, что ему регулярно давали деньги? — удивилась я.

Варя ухмыльнулась:

— Ну так! За шантаж. Он ей сказал — не жене, а той, что пугать его нанимала: «Платить будешь столько, сколько я велю. Иначе всем про твои фокусы-покусы расскажу». Она небось испугалась, вот и появились у деда тыщи. Он зашиковал! Телик купил, холодильник хороший, книг понавез.

— И с тобой поделился, — не выдержала я, бросив взгляд на новый телевизор на тумбочке.

Варя опять не смутилась:

— Эдик мультики смотреть хочет, чем он хуже других? Назар тетку шантажировал, я его пощипывала, такова жизнь. А потом он умер, имне страшно стало, так жутко, что я спать перестала!