Приват-танец мисс Марпл

Дарья Донцова, 2014

По своей душевной доброте Даша Васильева частенько занимается не тем, чем хочет! Вот и теперь стоит на сцене и изображает… дерево! Все остальные персонажи в любительском спектакле были уже распределены, вакантной оставалась лишь роль пальмы, исполняющей желания… Впрочем, Дашина актерская карьера закончилась, едва начавшись – прямо на репетиции случился скандал, в результате которого неожиданно погибла местная звезда Илона, жена бизнесмена Морозова. На следующий день Васильева приехала к нему рассказать о том, как это случилось, но заблудилась в огромном доме и наткнулась на настоящий мемориал, посвященный четырем бывшим женам олигарха. Даша ужаснулась – да он настоящая Синяя Борода! Теперь любительница частного сыска не успокоится, пока не выяснит, своей ли смертью умерли бедняжки или им помог любящий супруг!

Глава 1

Если на шоколадке написано «Веселый бегемот», то это не название конфеты, а предупреждение…

Я осторожно пошевелила ногами и тут же услышала из зрительного зала хриплый баритон:

— Дашенька, вы никак не можете поймать образ дерева. Давайте сделаем на пару минут перерыв?

Я опустила руки, а режиссер продолжил:

— И фразы про «Веселого бегемота» в тексте нет. Аида, где вы ее взяли?

— Простите, Богдан, — смутилась симпатичная светловолосая девушка, — случайно вырвалось. Увидела, как Илона конфету ест, и незаметно для себя свою мысль озвучила.

— Ага, — кивнул Богдан, — понятно. Ну, а теперь…

— Вечно она всех телепортирует! — вскричала хорошенькая блондинка, выплывая из левой кулисы. — А меня Рашидова вообще больше всех возненавидела!

— Телепортирует? Таня, как вы думаете, что Илона имеет в виду? — удивившись, тихо спросила я у стоявшей рядом женщины.

Федорова усмехнулась:

— Не удивляйтесь, Дашенька. Понимаете, жена Григория Константиновича… в общем, я не уверена, что Илона закончила школу, когда замуж вышла. И вот загадка: как она ухитрилась совсем не глупого мужчину из списка «Форбс» захомутать? Образование-то у Морозовой начисто отсутствует. Но наша Илечка хочет казаться умной, вот и употребляет слова, которые, по ее мнению, должны показать, что она человек эрудированный. Думаю, сейчас Василиса Премудрая элементарно перепутала глаголы «третировать» и «телепортировать».

— Ясно, — улыбнулась я. — Спасибо, Танечка. Я у вас недавно, а Илону вообще сегодня впервые увидела, и меня немного удивила ее манера разговаривать. Кстати, вы обращали внимание, как они с Аидой похожи? Если Рашидовой слегка изменить прическу, чуть осветлить волосы, добавить родинку возле уха, то они станут близнецами.

— Все блондинки друг на друга похожи, — сказала Таня. — Глаза голубые, кожа светлая… Если приглядеться, то и мы с вами как сестры. Но это, конечно, из-за фигуры, дамы, разожравшиеся до ста килограммов, не из нашей стаи. Да, Илоны не было на репетициях, уезжала куда-то с мужем, за нее роль Алевтина Валерьевна читала.

— Я поняла, — кивнула я. — Богдан все время говорил, что одной из исполнительниц нет, но она вот-вот появится. Илона очень симпатичная внешне.

— Согласна. Только иногда трудно догадаться, что она имеет в виду, когда произносит очередную речь, — засмеялась Федорова. — Вот как вы думаете, вас ист дас проституция?

— Продажа собственного тела или, если брать шире, торговля какими-то своими принципами. Помнится, в одной из статей Владимир Ленин назвал Троцкого политической проституткой. А почему вы спрашиваете?

— Вы в институте научный коммунизм сдавали, да? — сообразила Татьяна. — Современным-то студентам повезло, им никакой трухой голову не забивают. А я, сидя, скажем, на лекции по анатомии, зазубривала труды Маркса-Энгельса-Ленина и понять не могла, зачем их нужно знать будущему врачу-стоматологу. Вчера мы с Илоной в супермаркете на кассе рядом очутились. Стоим, а по радио песню про вечную любовь крутят. И тут Иля вдруг говорит: «Вечную любовь даже проституция не обещает». Я растерялась, а Морозова помолчала и добавила: «Закон нам разные права предоставляет. Но почему там не прописано право на любовь до гроба?»

— Конституция! — догадалась я.

— Точно, — хмыкнула собеседница.

Богдан постучал карандашом по столу и повернулся в нашу сторону.

— Пожалуйста, давайте не отвлекаться. Даша, Таня, у нас репетиция! Вот закончим, пойдете чай пить, тогда и обсудите свои насущные проблемы.

— Извините, — хором сказали мы с Федоровой.

— И я вовсе не ела шоколадку, — обиженно протянула Илона, — только пряники. Гриша ездил в Тулу и привез оттуда. Такие вкусные! Хотите попробовать? У меня целый пакет с собой.

— Обязательно попробуем, душенька, — сказала пожилая дама, сидевшая в кресле в центре сцены, — непременно полакомимся, но — после окончания репетиции. Сейчас же всем надо четко понять, кто и что должен делать во время представления. Мы ведь хотим выиграть конкурс? Вилкино должно получить главный приз. Это будет справедливо.

Богдан встал и, прижав руку к сердцу, поклонился.

— Спасибо, Алевтина Валерьевна. Думаю, Владимир меня поддержит.

— Прекрасная речь, — подхватил обрюзгший мужчина по фамилии Парамонов. — Нам нужно серьезно отнестись к конкурсу, иначе победа достанется поселку Зябликово. Или Шапкино. А ведь объективно Вилкино лучше.

Из правой кулисы раздался звук, напоминающий стон.

— Кому-то плохо? — встревожилась Алевтина Валерьевна.

— Дима, перестань зевать, — сердито велел Владимир.

— Папа, я хочу домой… — прозвучало жалобно из-за кулисы.

— Вова, пусть ребенок уйдет, а? — попросила блондинка.

Помнится, при первой встрече с ней меня взяла оторопь. Нина, жена Владимира, напоминает курицу гриль, которую здорово передержали в духовке — от частого посещения солярия ее кожа приобрела темно-коричневый оттенок. Волосы Нина красит в цвет майонеза и завивает их штопором. Хотя, может, это парик? Я ни разу не видела Парамонову хотя бы слегка растрепанной, у нее постоянно свежая, щедро политая лаком прическа. Кроме того, у Нины огромные губы, в них закачали, наверное, по стакану геля, а еще слишком круглые, выделяющиеся скулы, широко распахнутые глаза, окруженные чересчур длинными и густыми, чтобы быть натуральными, ресницами, брови неправдоподобно идеальной формы, а лоб подозрительно гладкий для человека, чей возраст потихоньку подкрадывается к пятидесяти. Маникюр Парамоновой тоже поражает: ногти семисантиметровой длины покрыты огненно-красным лаком с разноцветными блестками. Добавьте сюда яркий, я бы сказала, подиумный макияж, массу ювелирных украшений, кожаную мини-юбку, оранжевый коротенький свитерок, белые ботфорты, и вот вам портрет супруги Владимира, матери угрюмого девятиклассника Дмитрия, во всей ее красе.

Правда, насчет одежды я ехидничаю зря, на стройной фигурке дамы она смотрится неплохо. Если бы не лицо и волосы, Нину запросто можно было бы принять за школьницу. Ходит она, как балерина, с идеально прямой спиной и вздернутым подбородком, а талия у нее, наверное, сантиметров пятьдесят пять. Думаю, она по полдня пропадает в фитнес-зале, и это вызывает уважение. Я вот, например, никак туда не дойду, мешает элементарная лень.

— Нет, Дима останется, — возразил супруге Владимир. — Он член семьи и обязан проводить время с самыми близкими людьми, это объединяет родителей и ребенка.

Богдан хлопнул в ладоши.

— Прекрасно, господа. Однако мы отвлеклись, теперь к делу. Даша, вы — главное действующее лицо. Помните об этом?

— У меня же роль без единого слова, — возразила я. — Стою молча, растопырив руки.

— Правильно, — сказал режиссер, — вы ведь изображаете дерево, а деревья не говорят. Но! Ощутите свою значимость: вы не какой-нибудь там дуб…

— Что весьма радует, — вздохнув, пробормотала я себе под нос.

— А волшебная пальма счастья, — продолжал Богдан. — Она произрастает в центре площади и держит на ветвях мешочки с желаниями.

— У пальмов нет веток, — раздался голос из кулис.

Режиссер осекся.

— Это кто сказал?

— Ну, я.

— Пусть «ну, я» нам покажется, — начал потихоньку злиться Богдан, — хочется посмотреть на человека с именем «ну, я».

— Дима, иди сюда! — приказал отец.

— И чего? — спросил парень, появляясь в зоне видимости. — У пальмов веток нет!

— У пальм, — вздохнула Нина.

— Не придирайся, — мрачно попросил подросток. — Как ни говори, а у пальмов ствол лысый.

— Лучше бы тебе наголо побриться, — зашипела его мамаша, — ходишь с отвратительными колтунами.

— У меня дреды, — возмутился сын.

— Шмеды, бреды, вреды… — всплеснула руками Парамонова. — Я боюсь рядом с тобой в машине сидеть, все время кажется, что из твоих волос тараканы побегут.

— Ничего подобного не случится, — решила защитить Диму Илона, — гусаки живут в помойках, а не в волосах.

— Я не разбираюсь в повадках прусаков, — выделив буквы «пр» в последнем слове, заявила Нина, — но у некоторых мальчиков на голове просто вороньи гнезда. Да что там насекомые, скоро в этих бредах мыши расплодятся!

Дима развернулся и молча ушел.

— А действительно, почему Даша пальма? — спросила Аида. — Разве пальмы в Подмосковье растут?

— Потому что других деревьев в магазине не нашлось, — хихикнула Таня. — Первоначально была яблоня, но не получилось. Ты забыла? Мы же все на собрании обсуждали.

— Попробуем еще раз! — велел Богдан. — Васильева стоит в центре сцены, к ней энергичным шагом подходит Володя и начинает: «В нашем поселке есть…»

Я приняла требуемую позу, навесила на лицо улыбку и попыталась представить, что нахожусь сейчас с Манюней в Париже в магазине «Ле Бон Марше», в отделе обуви… Или нет! Мы сидим на улице Бучи в кафе, едим пирожные, угощаем хозяйского пса ванильными сухариками…

Ну почему у меня никогда не получается сказать людям «нет». Именно поэтому я часто занимаюсь совсем не тем, чем хочу. Вот сейчас, вместо того чтобы мирно валяться на диване в гостиной и читать детектив, я изображаю пальму в клубе поселка Вилкино. Впрочем, лучше расскажу все по порядку…

Некоторое время назад в Ложкино привезли посылку. Вот только она адресовалась не Дарье Васильевой, а некоей Алевтине Валерьевне Гарибальди, проживающей в поселке Вилкино. Славная почта ОВИ, у которой я незадолго до описываемых событий пыталась отвоевать бандероль, высланную мне из Франции Машей, опять отличилась^[1]. Мало того, что служащие перепутали адрес, так еще курьер бросил посылку на пороге нашего дома — не стал дожидаться хозяев и умчался. А домработница Анфиса решила: раз ящик стоит у входа, значит, он наш. И вскрыла его, не посмотрев на фамилию и адрес.

Внутри на красивой розовой бумаге лежали два зеленых кирпича. Да, да, я не оговорилась, именно кирпичи лягушачьего цвета. Тот, кто послал Алевтине Валерьевне странный подарок, не потрудился его вымыть, внутри ящика валялись перья и комочки, весьма смахивающие на птичий помет.

— Надо позвонить на почту, пусть забирают посылку, нам чужого не надо! — возмутилась Анфиса. — Ладно бы чего хорошее прислали, нужное, дельное. А на фиг нам кирпичи?

— Чужое, нужное и дельное тоже нельзя присваивать, — вздохнула я. — Почта ОВИ^[2] работает отвратительно, если вернем посылку, то бедняжка Гарибальди получит ее через год.

— Да зачем ей эта дрянь? — вопросила Анфиса. — Ступай на строительный рынок и бери этой прелести сколько пожелаешь. Главное, чтобы деньги имелись.

— Раз Гарибальди отправили камни, значит, надо их ей вручить, — пробормотала я.

— Кирпич не камень, — надулась домработница, — его не из горы добывают, а на заводе делают.

— Прекрасно, — кивнула я и пошла смотреть по карте, где находится неведомое мне Вилкино.

Оказалось, поселок совсем рядом, в пяти километрах от нашего Ложкина, я часто езжу в тот район на небольшую ферму за молоком и творогом. Вот только отправляясь за деревенскими деликатесами, я сворачиваю с шоссе направо, а в Вилкино надо ехать налево.

Решив не медлить (вдруг Гарибальди кирпичи нужны позарез?), я в воскресенье села в машину и помчалась по указанному адресу, надеясь, что женщина утром в выходной день никуда не ушла. И не ошиблась: Алевтина Валерьевна была на месте в компании своей подруги. Обе дамы оказались очень приятными, по виду лет шестидесяти. Коттедж Гарибальди напоминал пряничный домик — снаружи он был покрыт штукатуркой розово-песочного цвета, на окнах висели голубые ставни с вырезанными сердечками, а на двери — молоток с ручкой в виде гнома. И внутри особняк оказался кукольным — повсюду занавески, кружевные салфетки, вазочки, подушечки, пледы, уютные кресла и две очаровательные ласковые кошки в ошейниках с бантиками.

Увидев меня, подруга Гарибальди сразу сказала:

— Ну, мне пора бежать. — И выскользнула за дверь.

— Извините, что помешала вам беседовать, — смутилась я.

— Нет, нет, ничуть, — улыбнулась Алевтина Валерьевна. — Моя подруга выдающийся ученый, Алиса Ивановна Бойкина, очень занятой человек, заскочила ко мне на полчасика и уже собиралась уходить. Вы нам не помешали. Чем могу вам помочь?

Я отдала Гарибальди картонный ящик, та открыла крышку и поразилась:

— Ну и ну! Кому пришло в голову послать столь оригинальный презент? Хм, в обратном адресе указано имя Пискунова Егора Фомича, проживающего в республике Новая Табаско… Дашенька, вы знаете, где находится эта страна? В какой хоть она части света?

Смутившись еще больше, я пожала плечами.

— У меня большие проблемы с географией, про Табаско я никогда не слышала.

Гарибальди вытащила из газетницы планшет, чем немало меня удивила. Согласитесь, весьма неожиданно увидеть в руках дамы преклонных лет не клубок со спицами, не тетрадку с кулинарными рецептами, а современный гаджет, с которым она управляется даже более ловко, чем вы сами.

Примечания

1

О том, как Даша боролась с почтой ОВИ, рассказывается в книге Дарьи Донцовой «Медовое путешествие втроем», издательство «Эксмо».

2

Все названия фирм, компаний, организаций, магазинов, медикаментов выдуманы автором, любые совпадения случайны.