Но-шпа на троих

Дарья Донцова, 2003

Я, Евлампия Романова, заделалась крутым диджеем. Ну, а если перевести эту фразу на русский язык, то с недавних пор я веду музыкальную передачу на радио «Бум». Но фишка в том, что мне в срочном порядке нужно научиться говорить на языке тинейджеров. А параллельно с этим я, как всегда, веду расследование. Исчезла моя приятельница Галка Сорокина. Но домочадцы и не собираются ее искать. Муж уверен, что супруга убежала с любовником. Но я в это не верю! Во-первых, болтливая Галка ни словом никому из подруг не обмолвилась о новом любовнике. Во-вторых, она такая жадная, что никогда бы не оставила свои драгоценности бывшему муженьку. И зачем она в день своего исчезновения отправилась к экстрасенсу? Короче, Галка явно попала в беду, и, кроме меня, помочь ей некому. Так что, Лампа, бери ноги в руки и вперед!!!

Глава 3

Выйдя на улицу, я обдумала услышанное. Интересно, когда Галя ушла, я имею в виду время? Ну, предположим, не успела я отъехать, как она выскочила от этого экстрасенса и потопала к метро. Под землей до цели добираться быстрей, чем на автомобиле, значит, Сорокина могла прибыть в квартиру около половины десятого. В полночь, или чуть позже, заявился Ленька. Что же произошло за эти часы? Отчего Галка решилась на безумный поступок? Или она задумала побег давно? Съездила к экстрасенсу и прямо от него подалась в новую, счастливую жизнь? Неожиданно в моей душе поднялась тревога. Я попыталась задавить ее, но не смогла. Помаявшись несколько минут, я вынула мобильный и пропищала:

— Алиску позовите!

— Ща, — буркнул не узнавший меня Ленька.

— Аллоу, — пропела девица.

— Алис, спустись вниз, — я старательно прикинулась ребенком.

— Зачем? И ваще ты кто?

Я противно захихикала:

— Дед Пихто. Мой брат тебе записочку передать велел, сам подойти в школе стесняется.

— Ладно, — мигом смилостивилась девчонка, — иду.

Я прождала ее минут десять, а когда Алиса наконец выскочила во двор, поняла причину задержки. Решив, что ее вызывают на свидание, школьница «нарисовала» лицо и тщательно взбила волосы. Я помахала ей рукой из окна.

— Алиса!

Одиннадцатиклассница приблизилась.

— Здравствуй, Лампа, — вежливо кивнула она.

— Как дела?

— Нормально, извини, меня тут ждут.

— Это я.

— Что?

— Я тебе звонила. Письма нет, влюбленного брата тоже.

Алиса захлопала глазами:

— Да? Между прочим, сегодня не первое апреля!

— Мне нужно с тобой поговорить тет-а-тет, без свидетелей, залезай в машину.

Алиска недовольно пожала плечами, но просьбу выполнила. От нее сильно пахло дорогими духами, очевидно, она вылила на себя ведро французского парфюма.

— Ты имеешь представление, куда подалась мама? — с места в карьер спросила я.

— Не знаю и знать не хочу! Она меня бросила!

— Ты никогда не слышала, чтобы Галя звонила мужчине?

— Чужие разговоры я не подслушиваю.

Я вздохнула. Оно, может, и так. Только у детей уши, как локаторы, улавливают все беседы, особенно те, которые вы предпочитаете вести тайно, даже в диапазоне ультразвука.

— Может, припомнишь, как утро субботы прошло?

— Обычно.

— А именно?

— Мы с бабушкой в восемь встали и на дачу отправились, а эта спала. Знаете, что меня взбесило?

— Говори.

— Эта у меня из шкафа розовую футболку взяла!

— С какой стати Гале брать твои вещи? — удивилась я. — У нее от своих шкаф ломится!

— У нас в семье все не по-людски, — повторила явно чужие слова Алиса, — обычно дочка к маме в гардероб лезет! Только эта вечно мои вещи брала. Своего полно, а ей нужны мои! Она эту футболку постоянно цапала. Натянет и щурится: «Ах, как мне розовый цвет к лицу!» Ведь знала же, что нас бросает, и в моем утопала! Ну не гадко ли? Такой маечки в Москве не купить, ее папа из Лондона привез. Разве это красиво? И цепочку стащила.

— Какую?

— Золотую, на ногу, — простонала Алиса, — на ней буква S болталась, русского С в лавке не нашлось. Папа опять же привез, а эта возмутилась и заорала: «Почему только одну купил, я тоже такую хочу». Дикий скандал получился. Бабушка этой сказала: «Украшения подобного рода носит молодежь». Что тут началось! Эта все время у меня цепочку хватала, ваще в свою превратила. Мне, между прочим, тоже хотелось ее поносить. Вот какая мерзость! Бросила меня и удрала в моих вещах, в футболочке… Цепочку такую тоже никогда не купить, папа ее в Тунисе нарыл.

— Тебе совсем не жаль маму? — удивилась я.

— Эта мне не мать, — с вызовом заявила Алиса, — нормальная женщина никогда не бросит дочь, тем более если той предстоят экзамены. И не о чем нам тут толковать!

Хлопнув дверцей, Алиска выскочила на тротуар и была такова.

Я еще раз прокрутила в голове ее рассказ, запоздало удивилась черствости девочки и включила зажигание. Странная история! Убежать из дому в одежде и украшениях дочери? Нацепить розовую футболочку, цепочку с буквой S… Уму непостижимо! Цепочка!

Внезапно в моем мозгу вихрем пронеслось воспоминание. Двое полупьяных парней запихивают в ржавую колымагу абсолютно невменяемую бабу в халате, на ноге у нее болтается золотая безделушечка с буквой S. Не чуя под собой земли, я понеслась в квартиру к Сорокиным. На этот раз дверь открыл Ленька.

— Забыла чего? — хамски осведомился он. — Или дорогу домой не нашла?

Я вцепилась ему в плечо.

— Галка…

— Слышать не желаю это имя!

— Но…

— Уходи!

— Погоди.

— Пошла прочь!

— С Галкой явно случилась беда.

— Убирайся.

— Послушай…

И тут Ленька что есть силы ударил меня в грудь. Я, словно крошка хлеба, скинутая со стола, пролетела пару метров, стукнулась спиной о стену и, не удержавшись на ногах, упала на пол. Ленька молча захлопнул дверь. Я попыталась встать, ощутила резкую боль в спине и испугалась: неужели сломала позвоночник! Но через мгновение палка, воткнувшаяся в поясницу, исчезла, и я сумела подняться, ноги тряслись, виски ломило. Никогда до этого меня не били мужчины, впрочем, женщины тоже. До сих пор все конфликты разрешались путем переговоров.

Дыша, словно больная собака, я доползла до «Жигулей» и попыталась прийти в себя. Скорей всего, кто-то из родственников пьянчуги тоже летал в Тунис и привез ей в качестве презента ножной браслет. Вероятно, спившуюся бабу зовут Соня или Света, а может, у нее фамилия Смирнова, или эта S никак вообще не связана с паспортными данными. Да и одета она была не в красивые брючки и розовую футболочку, а в застиранный байковый халат.

Внезапно в голову пришли другие мысли. Опустившаяся, пьющая баба не станет носить на щиколотке золото, она его мигом сменяет на бутылку. Может, женщина напилась впервые в жизни?

Тревога грызла меня, словно голодная собака кость. Избавиться от мучений можно было лишь одним способом. Стараясь не прислоняться ноющей спиной к спинке сиденья, я порулила на проспект Рукавишникова. Возле девятиэтажной башни кипела жизнь.

Радуясь хорошей погоде, все неработающие жильцы выползли на улицу. Я оглядела присутствующих. И каким образом я узнаю имена парней, которые волокли бабу в халате? Спросить, что ли, у аборигенов: «Простите, кто у вас ходит в спортивных штанах, водит ржавую раздолбайку и любит покушать водочку?»

Боюсь, таким образом я ничего не выясню. Сейчас во дворе маячит штук шесть мужиков, и все как один в брюках с надписью: «Адидас». А еще вдоль тротуара выстроилась цепь старых, ободранных «шестерок» и «пятерок», да и водку здесь небось пьет каждый первый.

— Мама, — раздался за спиной знакомый голосок, — ну когда же мы купим хомячка?

Я обернулась. Толстая тетка, одетая сегодня в чудовищный едко-зеленый сарафан с синими цветами, уселась на скамейку.

— Иди, Лидка, поиграй, — велела она, добывая из сумки любовный роман.

Девочка понеслась к песочнице, я села около горы сала и вздохнула:

— Жарко-то как!

— И не говорите, — охотно вступила в разговор жиртрестка, — чисто Африка, ваще погода обезумела.

— В квартире дышать нечем!

— У нас тоже духотища.

— Сейчас на даче хорошо, только у меня ее нет, — покривила я душой, вспоминая наш просторный дом в Алябьеве.

— У нас есть шесть соток, — гордо заявила собеседница, — но далеко, под Шатурой, не наездишься.

Мы еще поболтали о всякой ерунде, потом бабища сказала:

— Я вас вроде на этой лавочке на днях видела!

— Точно, я сидела тут в субботу.

— Вы не из нашего дома, — отметила баба, — я всех здесь знаю.

— Прямо-таки всех, — ухмыльнулась я.

— Не верите?

— Здесь, наверное, квартир пятьдесят, разве можно со всеми соседями познакомиться!

Толстуха улыбнулась:

— Нас всех из одного общежития сюда переселили. Во повезло!

— В чем?

— Так жили мы в жутком бараке, — обрадованно стала объяснять фанатка любовных романов, — и никогда бы нам квартиры не видать, только Лужков, дай ему бог здоровья и счастья, надумал третье кольцо строить, а дорогу аккурат на месте нашей развалюхи запланировали. И вот радость! Бараков-то три! Два как стояли, так и остались, а наш сломали и всем квартиры тут понадавали. Ну скажи, бешеное везение!

Я кивнула:

— Не со всяким такое случится!

— Да ваще ни с кем!

Решив, что настал удобный момент, я спросила:

— Помните, в субботу, ну вы еще около меня на скамеечку сели, два парня пьяных тетку из подъезда выволокли.

— Неа, — разочарованно протянула собеседница, — а зачем? Чего в них интересного? Тут почти все мужики каждый день выпивши, это в будни, а в выходной ханку принять — святое дело, никто даже ругаться не станет. Должен же хозяин отдохнуть!

— Вот-вот, — я постаралась освежить ее память, — вы так тогда и сказали: «Соседи отдыхают». Они еще бабенку до «Жигулей» доволокли и внутрь запихнули.

— Точно, — хлопнула себя толстуха по тому месту, где у женщин бывает талия, — Витька Каретников с приятелем! Знаешь, чего он делает?

— Нет.

— Райка, жена его, сменами работает, — зачастила баба, — сутки через двое, в метро она пашет, уборщицей, а Витек на лесопилке, доски режет, тут недалеко, на нашей улице заводик стоит. Когда Райка дома, Витька прям шелковый, помойку выносит, за картошкой ходит, ковер трясет. Стоит ей на смену уйти, все, мигом нажрется. Целый день водяру трескает, ночь отсыпается, утром огурцом Райку встречает. Вот повезло бабе!

— Вы так считаете?

— Конечно, — грустно ответила гора сала, — мой-то никого не боится и целыми сутками квасит. Нажрется и лупит нас с Лидкой.

— В какой квартире этот Витя живет?

— В двадцать девятой, мы с ним на одной площадке.

— А его приятель?

— Не из наших он.

Забыв проститься с говорливой сплетницей, я понеслась в подъезд и, не притормаживая, долетела до нужного этажа. Палец нажал на кнопку звонка. Не успела я услышать слабое треньканье, как дверь распахнулась. На пороге стояла женщина, напоминавшая персонаж анекдота о счастливой семейной жизни: рыхлое тело облачено в застиранный халат, на ногах резиновые шлепки, голова топорщится от бигуди. В поднятой правой руке нимфа держала скалку.

— Явился, — завела было она, но потом осеклась и уставилась на меня маленькими карими глазками, торчащими из щек, словно изюминки из калорийной булочки.

— Здравствуйте, — улыбнулась я.

— Здрассти, — весьма приветливо ответила баба, — небось напугала вас, уж извините. Муж у меня загулял — Витька. С субботы носа не кажет, думала, он заявился. Вот, поучить хотела.

— Виктор Каретников ваш супруг?

— Ну да, Витька, — кивнула тетка, опуская скалку, — алкоголик чертов! Впрочем, все мужики такие, мой еще не самый плохой, вон у Натки…

— Вы Раиса?

— Точно.

— Виктора с субботы дома нет?

— Ага.

— А с кем он запил?

— Кто ж его знает, — вздохнула Рая, — я смену отработала, прихожу — никого. Вот приползет — спрошу, только лучше б ему домой не заявляться.

— Почему? — удивилась я.

Раиса положила скалку на полочку у зеркала, сунула руку в карман и вытащила белый носовой платочек. Один угол его украшала изящная монограмма «ГС». Мигом в моей голове ожило воспоминание. Вот Галка влезает в мою машину, жалуется на жизнь, потом вынимает из сумочки кружевной платочек и чихает.

— Ты бы как поступила? — потрясла передо мной куском батиста Рая. — Я пришла домой уставшая, как сковородка, на столе пустая бутылка, все котлеты сожраны, а под кроватью эта дрянь валяется! Убью на фиг, лучше ему сюда не возвращаться, без греха тогда буду. А увижу — не сдержусь. Погоди, ты кто?

Ее маленькие глазки потеряли приветливость, а лицо стало жестким.

— Витя пил вместе с моим мужем, — быстро соврала я, — того тоже с выходного дома нет, вот я его искать отправилась. Добрые люди подсказали: с Каретниковым мой гулял.

Складка на лбу Раисы разгладилась.

— А… а, я ничем тебе не помогу, уж извини. Да ты не убивайся, сам придет! Очмоняется и заявится, жрать захочет — прибежит!

Я притворно вздохнула:

— У вас же машина есть?

— Имеется «шестерка», — гордо ответила Рая.

— Номер не подскажете?

— 337 МОМ, а что?

— Да нет, просто так!

Раиса хмыкнула и захлопнула дверь, я не стала вызывать лифт и пошла пешком вниз по лестнице. Однако странно. Толстая любительница любовных страстей только что рассказала мне о том, как Витька боится своей гневливой жены. Впрочем, понять парня можно. Если стокилограммовая Раечка каждый раз колотит ослушника скалкой, его следует пожалеть. Но не в этом суть. Витя гуляет в отсутствие супруги, и к ее возвращению со службы уже вполне трезв. А тут исчез на несколько дней. Вошел в штопор? Загудел с приятелями и теперь боится идти домой, справедливо полагая, что возмездие за веселые минуты будет ужасным? И потом, платочек! Он же принадлежит Галке. Она что, не пошла к экстрасенсу? Платок! Ну не дура ли я!

Ноги понесли меня назад. Дверь двадцать девятой квартиры опять распахнулась, и передо мной вновь предстала Рая с деревяшкой на изготовку.

— Это ты! — раздраженно произнесла она.

— Раечка, отдайте мне платочек!

— Какой?

— Ну тот, носовой, который у себя в комнате нашли.

— Это еще зачем?

— Понимаете, — начала лихо врать я, — кажется, я знаю, чей он.

Брови Раи взлетели вверх.

— Да?

— Точно. У меня есть соседка, молоденькая, совершенно без стоп-сигнала, — лихо фантазировала я, — на мужиков без разбору вешается…

— Сука, — процедила Рая, — давить таких надо.

— Точно! Вчера стою на балконе, а она на своей лоджии белье развешивает. Сдается мне, там штук шесть похожих платочков висело. Вы мне дайте его, я пойду сравню.

— На, — протянула Раиса измятый комочек, — ежели он ей принадлежит, уж не поленись мне рассказать, вместе сволочару отходим.

Я кивнула и вызвала лифт.

— Эй, — позвала Рая, — тебя звать-то как?

— Лампа.

— Во имечко чудное! Держи, тут мой телефон записан, только позвони, мухой прилечу и об спину дряни скалку изломаю. Неповадно будет в другой раз с чужими мужьями перепихиваться!