Микроб без комплексов

Дарья Донцова, 2009

Тане Сергеевой поручили новое, захватывающее дух расследование! Ей нужно доказать, что известная актриса Эдита Звонарева не умерла от воспаления легких, а была убита. И не просто доказать, а вдобавок найти этого неуловимого преступника. Поэтому Таня как заводная носится по городу в поисках улик. Ей еще предстоит отведать сэндвич с плюшевой крысой, узнать, почему мгновенно вянут цветы и кто такой микроб без комплексов…

Глава 6

Я тщательно заперла дверь за хозяйкой, потом, совершив прогулку по коридорам, поскреблась в комнату к Ляле.

— Нельзя! — сердито крикнула девочка.

— Хорошо, не буду входить, — мирно ответила я. — Хочешь какао?

— Терпеть его ненавижу, — со слезами в голосе ответила Ляля. — Отстаньте! Я уроки делаю, реферат пишу по истории. Не лезьте!

Понимая, что у нее сейчас начнется истерика, я решила не трогать девочку и отправилась в кухню, где обнаружила Веню, сосредоточенно потирающего нос.

— Ты упал? — испугалась я.

— Нет, споткнулся и стукнулся о плиту, — удрученно сообщил мальчик.

Я удивилась.

— Нелегко зацепиться за абсолютно ровную поверхность.

— Мне тапки велики, — пояснил Веня, — я шагнул, левая соскочила, хотел ее подцепить, ну и блямкнулся. Хорошо горелки не горячие.

— Хоть в чем-то тебе повезло, — вздохнула я, прикидывая, как разобрать бардак на столешнице и что из груды предметов может иметь отношение к смерти Эдиты. Начинать с кухни будет, наверное, неправильно, нужно найти комнату актрисы и там порыться. Однако мне до сих пор непонятно, что следует искать.

— Бабушка забыла, — вдруг сказал Веня.

— Ты о чем? — вынырнула я из размышлений.

Мальчик поднял сломанную руку.

— Доктор сегодня велел гипс снять, а баба Зоя запамятовала. Теперь она уже со мной в больницу не пойдет. Завтра тоже не получится, потому что она занята.

Мне стало жаль невезунчика.

— Ты знаешь, где находится травмпункт?

— Совсем рядом, — пояснил мальчик, — через дорогу перейти. Сам бы мог сбегать, но детей без взрослых врач не принимает. Я его хорошо знаю, он мне лоб зашивал, палец вправлял, шею воротником фиксировал.

— Одевайся, — приказала я, — отведу тебя к доктору.

— Здорово! — обрадовался Веня. — А то мне вторая рука очень нужна и спать неудобно. Вы не волнуйтесь, там быстро, тюкнут молоточком — и готово. Я уже третий гипс снимаю, знаю, как все делается.

— Отлично. Ну тогда поторопись, — велела я, резко повернула голову и вздрогнула от острой боли.

— В ухе стреляет? — с состраданием поинтересовался мальчик, вытаскивая из груды шмоток, наваленных на диванчике, темно-синие штаны из непромокаемой ткани.

— Словно гвоздь в голову вбивают, — пожаловалась я.

Веня живо влез в брючки и подошел к одному из цветочных горшков, стоявших на подоконнике, оторвал круглый зеленый лист, помял его и скомандовал:

— Дайте-ка мне ваше ухо…

Я присела и наклонила голову, нос уловил резкий аромат.

— Готово, через час про болезнь забудете, — довольно сказал мальчик, — теперь надо шапочку надеть, чтобы не надуло.

— У меня платок, — ответила я. — Видишь?

— Не пойдет, он дырчатый.

— Это так называемое шерстяное кружево, — снисходительно пояснила я. — Смотрится несерьезно, но на самом деле является самой теплой вещью на свете.

— Не годится, — уперся Веня. — Бабушка четко объяснила: жамкаешь листик, утрамбовываешь в ухе, потом шапку натягиваешь, плотную. Иначе хуже станет! Вам сейчас лучше?

— Вроде, — признала я. — Тепло пошло, мурашки бегают, и боль отпускает.

— Что я говорил? — обрадовался Веня. — Баба Зоя в травах разбирается, все про лекарства знает и сама их придумывает. Ща найду, что на голову нацепить.

Он снова порылся в груде вещей на диванчике.

— Во! — торжествующе воскликнул мальчик и потряс странным изделием, которое сначала показалось мне трупиком облысевшей кошки, скончавшейся от глубокой старости, но потом я заметила две тесемочки.

— Ушанка!

— Ага, — подтвердил Веня. — Натягивайте и побежали.

Перспектива щеголять в чужом головном уборе меня вовсе не привлекла, но ноющее с самого утра ухо неожиданно успокоилось. Похоже, таинственное растение мгновенно подействовало на отит самым положительным образом, и нужно послушать Веню, а не рисковать здоровьем, щеголяя в красивом платке.

— Чья шапчонка-то? — на всякий случай поинтересовалась я.

— Не знаю, — пожал плечами паренек, — она тут уже год лежит, никто о ней не спрашивает.

Через десять минут мы с Веней стояли на переходе, ожидая, когда красный сигнал светофора сменится на зеленый. Погода испортилась, поднялся порывистый холодный ветер, который пригнал плотные темно-серые тучи. Мальчик оказался прав: мне с больным ухом было гораздо уютнее в пусть старой и некрасивой, но меховой шапке, чем в платке-«паутинке».

Толпа пешеходов ринулась через проезжую часть, мы с Веней слегка замешкались и оказались замыкающими в процессии. Когда мы ступили на противоположный тротуар, очередной резкий и сильный порыв ветра сорвал с меня великоватый треух. От неожиданности я вскрикнула и тут же ощутила, как ледяные пальцы холода сжали мои уши.

Веня, не говоря ни слова, кинулся на середину мостовой, по которой набирающий силу ураган гнал треух из облезлого меха. Я обернулась и от ужаса потеряла дар речи.

Для пешеходов горел красный сигнал, потоки машин летели по дороге, а Веня, словно преследуемый лисой заяц, метался между иномарками, его голова в темно-синей беретке скакала, как мячик, вверх-вниз. Шоферы были недовольны присутствием на трассе мальчика, кое-кто нажимал на клаксон, кое-кто высовывался в окно и грозил парнишке кулаком.

— Стой на месте! — заорала я, когда паралич отпустил голосовые связки. — Не шевелись!

Но Веня, очевидно, не услышал мой вопль, резко подался влево и очутился прямо перед громадным трейлером. Наверное, шофер фуры всем своим весом навалился на тормоза. Послышался визг шин и глухой удар. Следовавшая за многотонной махиной «десятка» врезалась грузовику в зад. Я раскрыла рот. И тут «Тойота», ехавшая за «Жигулями», незамедлительно вломилась шедевру отечественного автопрома в бампер. Бумс! К «Тойоте» прилипла «Шкода», а через секунду к ним прибавились «Волга», серебристый внедорожник и автобус, набитый гастарбайтерами. Не успела я опомниться, как в «Икарус» врезалось маршрутное такси, а его тюкнула синяя «Мазда». Все произошло мгновенно, я только успела моргнуть пару раз, не больше!

Движение замерло. На встречной полосе из черного «Лэндкрузера» выскочила женщина в норковом полушубке и истерически заголосила:

— Ребенка сшибли! Его фура раздавила! Помогите! Люди!!!

Я приросла ногами к асфальту, разом потеряв способность шевелиться и говорить. Дорога встала намертво, из автомобилей начали выбираться водители и пассажиры, основная масса из них кинулась к фуре, шофер которой, схватившись руками за голову, привалился к колесу.

Над толпой носились крики:

— Доставайте из-под машины ребенка!

— Не трогайте, может, у него позвоночник сломан!

— Вызовите «Скорую»!

— Не вижу парня!

— Лезь дальше!

— Его небось в другой ряд откинуло!

— Эй, тут капли крови!

У меня перед глазами запрыгали черные мухи, лоб будто стянуло ремнем, в горле образовался тугой ком, ноги подогнулись, и я опустилась на бордюр тротуара. Веня попал под грузовик! Есть ли у мальчика хоть крошечный шанс остаться в живых?

Внезапно мне на голову надели шапку, и звонкий голос сказал:

— Нельзя на холодном сидеть!

Я обернулась и прошептала:

— Веня! Ты здесь?

— А где мне быть? — заморгал он. — Вот, ушанку принес. Вставайте с тротуара! Он грязный. И простудиться можно!

Я ощупала тело мальчика.

— Господи! Трейлер тебя не задел?

— Не-а, — подтвердил Веня, — я шлепнулся и у него между колес закатился.

— Почему кровь на щеке? — опять испугалась я.

— Зуб выбил, — весело пояснил мастер спорта по неприятностям. — Очень здоровски вышло, он давно шатался и болел. Теперь к дантисту не надо идти. Круто!

— Жив! Цел! Невредим! — ликовала я.

— Тетя Таня, не шумите, — прошептал Веня. — Бежим отсюда!

— Извини, ноги трясутся, — призналась я.

— Лучше нам смыться, — озабоченно сказал паренек. — Я когда из-под фуры выползал, видел, сколько машин побилось. А у бабы Зои нету денег на оплату ремонта.

Я нежно погладила мальчика по голове.

— Приятно, что ты волнуешься о Зое Владимировне, но ей никто претензий не предъявит.

Веня схватил меня за руку.

— Вы не понимаете. Водитель затормозил, когда я упал, а потом в грузовик десять или больше машин врезалось. И получается, что из-за меня все началось!

Я ойкнула, стиснула ладошку своего маленького спутника, и мы оба со скоростью быстроногих оленей кинулись в глубь квартала серых блочных домов.

— Дай честное слово, что больше никогда не будешь скакать безумным зайцем в потоке машин! — с трудом отдышавшись, потребовала я, когда мы вошли в вестибюль больницы и свернули в коридорчик, где располагалась детская травматология.

Веня кивнул. И в то же мгновение, задев боком здоровенную никелированную урну, стал заваливаться на бок. Я успела подхватить невезучее создание и сердито выговорила:

— Когда идешь, смотри под ноги!

— Зырю во все гляделки, — надулся Веня.

— Тогда почему ты налетел на мусорницу? — не удержалась я от замечания.

— Не заметил ее, — закручинился мальчик.

Я хотела сказать, что круглая бандура в два раза его шире, но промолчала.

Когда Веню вызвали в кабинет к врачу, я слегка расслабилась, вынула мобильный и позвонила Коробкову.

— Привет, сладкоголосый пряничек! — донеслось из трубки.

— Боюсь лишить тебя иллюзий, но пряник не способен беседовать, — остановила я не в меру развеселившегося Димона.

— Никакой фантазии у тебя нет, — грустно отметил хакер.

— Обратимся к работе.

— О! Йес, босс! — заорал Коробок. — Пионер, всем ребятам пример!

— Прекрати, — прошипела я.

Но компьютерщика понесло:

— Знаешь, чем отличается пионер от котлеты? Дети в галстуках всегда готовы. Помнишь девиз? «Будь готов! Всегда готов, как Гагарин и Титов». Имеется в виду, конечно, Герман Титов, космонавт, а не нынешний футболист.

— Сию же секунду замолчи! — потребовала я.

— Хорошо, мой пупсик! — промурлыкал Димон.

— Перестань! — рявкнула я.

— Борись со вздорностью в характере, — посоветовал Коробок. — Начинаю официальный разговор — тебе не нравится, шучу — ты злишься. Сходи к врачу, проверь щи… бр-бр-мр-ку…

— Что проверить? — переспросила я. — Не расслышала.

— Ухо! — гаркнули из трубки.

— Сейчас оно не болит, но появилось ощущение, будто внутри кто-то ползает и царапается маленькими лапками, — пожаловалась я.

— Ерундовина, — сдавленным голосом сказал компьютерщик. — Ты разве к ним еще не привыкла?

Меня охватило удивление:

— К кому?

— К тем, кто лапками в голове скребет.

— Нет, — поразилась я. — А кто они?

— Тараканы, — невозмутимо заявил Димон. — У многих в мозгу эти насекомые гнезда вьют. Твоим, наверное, тесно стало, вот в уши и полезли.

— Дурак, — обиделась я.

— Только не пшикай на башку дихлофосом, — заржал Коробков.

— Все, теперь давай о работе, — каменным тоном возвестила я. — Не нарыл ли чего?

— По какому делу? — посерьезнел хакер.

— У тебя их несколько?

— Три. А что? — уточнил Димон.

— Я занимаюсь только Звонаревой.

— Знаю. И чего?

— Пока вообще ничего, — грустно призналась я. — Похоже, Эдита была замечательной женщиной. Во всяком случае, для своих. Дочь Ляля ее обожала, приемный сын тоже, мама в актрисе души не чаяла. И я абсолютно не понимаю, что искать в квартире покойной…

Внезапно из кабинета врача раздались грохот, звон и вопль. Забыв попрощаться с хакером, я сунула телефон в карман, бросилась к двери, дернула за ручку и увидела Веню, который сидел на странной У-образной конструкции. Две фигуры в белых халатах наклонились над мальчиком, который жалобно твердил:

— Вау! Вау! Вау!

— Неужели нельзя уколоть обезболивающее, если проводите болезненные манипуляции? — налетела я на медиков. — Или боитесь, что я вам не заплачу? Как не стыдно мучить малыша!

— Спокойно, мамаша, — пробурчал врач, выпрямляясь, — вашему сыну только гипс снять предстояло.

— Я тоже так считала, — не сбавила я тон, — всех дел лишь молоточком постучать…

— У нас в первый раз такой случай, — заморгала медсестра, — надо завотделением сообщить.

— Вау! Вау! — не успокаивался Веня.

— Тут одним Иваном Сергеевичем не обойтись, — прищелкнул языком врач, — до главврача все равно дойдет.

— Ой, мамочки! — закатила глаза медсестра. — Может, все-таки своими силами обойдемся, а, Андрей Петрович?

— Нет, Маша, — отрезал травматолог, — не тот случай. Пусть и не хочется, а Олега Семеновича необходимо в курс ввести.

— Вот беда! — чуть не зарыдала Маша. — Такой хороший, симпатичный, только появился — и ему каюк! Разве это справедливо? Сколько вокруг старых, на ладан дышат, и ничего, скрипят, не разваливаются. А здесь… Вот не повезло!