Микроб без комплексов

Дарья Донцова, 2009

Тане Сергеевой поручили новое, захватывающее дух расследование! Ей нужно доказать, что известная актриса Эдита Звонарева не умерла от воспаления легких, а была убита. И не просто доказать, а вдобавок найти этого неуловимого преступника. Поэтому Таня как заводная носится по городу в поисках улик. Ей еще предстоит отведать сэндвич с плюшевой крысой, узнать, почему мгновенно вянут цветы и кто такой микроб без комплексов…

Глава 3

— Слышь, Таняшка, — заговорил Димон, когда мы вместе вышли на улицу, — я насчет не очень мягкого мяса, которое ты подала на праздничный стол… Ей-богу, не стоит расстраиваться, в жизни случаются неудачи.

— Спасибо, — язвительно ответила я, — крайне благодарна тебе за сочувствие. Как ты только что абсолютно справедливо выразился: в жизни действительно случаются неудачи. Вот только интеллигентный человек никогда не станет вслух упрекать хозяйку, если у той не очень хорошо прожарилось мясо.

— Я за столом анекдоты рассказывал, — быстро напомнил Димон.

— Не о тебе речь! — надулась я.

— Чеслав показывал, как из салфетки журавля сложить, — продолжал Коробков, — а Марта жевала листья салата.

— Верно, — скривилась я. — Только она села к столу, как сразу заявила: «Вау! Я не ем ничего с майонезом! Не стану и пробовать „Оливье“, он слишком калорийный. Сырная закуска тоже не для меня, там яйца и чеснок. Принеси, Таня, зелень. Без масла и сметаны!» Пришлось ей петрушку с кинзой подать, которую наследница миллиардов демонстративно ела!

— Просто Марта не хочет растолстеть, — не подумав, брякнул Димон.

Мои глаза помимо воли наполнились слезами.

— Давным-давно был я женат, — быстро защебетал хакер. — Да-да, совершил такую глупость в молодости и более на эти грабли никогда не наступал. Меня извиняет лишь то, что я был юн, и моей второй половине, Оле Лесниковой, едва исполнилось восемнадцать лет…

Прямо от любимой мамы девушка переехала в квартиру свекрови. Жизнь молодой жены ничем не отличалась от той, которую она вела, будучи невестой. Свекровь Лесниковой досталась замечательная. Нина Ефимовна готовила, убирала, стирала и каждый день повторяла невестке и сыну:

— Дети! Учитесь, получайте дипломы, а я всегда вам помогу.

Мысли о домашнем хозяйстве не омрачали Оле настроение. Холодильник, казалось, обладал функцией автозагрузки: когда бы Олечка ни распахивала дверцу, на полках обнаруживались продукты и непременно кастрюля с кашей. Димон очень любил поужинать гречкой или геркулесом.

Беззаботное счастье длилось год. Потом Нина Ефимовна затеяла ремонт в своей комнате, содрала обои и упала со стремянки. Когда рыдающая Олечка везла свекровь в больницу, та ее утешала:

— Ерунда, солнышко! Заживет как на собаке. Через месяц буду краковяк плясать. А вы переезжайте к твоим родителям, чтобы не остаться без присмотра.

— Конечно, — всхлипывала Оля, решив ни за что не говорить Нине Ефимовне, что ее мама и папа как раз сегодня улетели на отдых в Крым. В конце концов, они с Димой взрослые люди, сами чудесно справятся с хозяйством.

Сначала в холодильнике закончилась любовно приготовленная свекровью еда, затем иссякли и прочие продукты. Коробков начал недовольно бурчать, и в конце концов у молодых случился первый семейный скандал. Обозвав любимую косорукой лентяйкой, Димон унесся из дома. Олечка побежала за ним, не догнала и разрыдалась прямо на лестнице.

Тут из своей двери высунулась соседка Настя.

— Чего случилось-то? — поинтересовалась она.

Оля, всхлипывая, рассказала о возникших проб — лемах. Настя засмеялась и прочитала неумехе курс молодого бойца. Лесникова помчалась в магазин, накупила продуктов и сварила геркулесовую кашу. Правда, юная хозяюшка забыла положить в нее сахар, а еще кашка получилась слишком крутой и подгорела, но ведь с первого раза ничего хорошо не выходит. Кроме того, Олечка надумала закончить начатый пострадавшей Ниной Ефимовной ремонт и приготовила из муки и воды клейстер для обоев (рецепт простого клея подсказала все та же Настя). Решив немного отдохнуть, Олечка оставила обе кастрюли на плите, а сама прилегла.

И тут вернулся Димон. Он сразу направился в кухню.

— Я сварила геркулес, — крикнула Оля, — ужинай на здоровье.

Спустя четверть часа Коробков вошел в спальню и протянул жене шоколадку.

— Прости, я был не прав.

— Это ты меня извини, — шмыгнула носом Олечка, — мне надо учиться вести домашнее хозяйство. Вкусная каша?

— Замечательная! — похвалил муж. — Но немного пресная.

— Ой, в следующий раз я не забуду сахар положить! — воскликнула Оля. — Пошли обои клеить.

— Только переоденусь, — пообещал Димон.

— А я пока клейстер в комнату принесу, — засуетилась Ольга и пошла в кухню.

На плите она нашла пустую эмалированную посудину из-под клейстера и полную кастрюлю овсянки…

Коробков на секунду примолк, потом спросил:

— Танюш, сообразила? Я слопал клей для обоев!

— И что, правда было вкусно? — не выдержала я.

— Отвратительно, — засмеялся хакер. — Я тогда подумал: жена первый раз к плите встала, вот бурду и сварила, но ничего, потом научится. Так что со всеми казусы в жизни случались! И не комплексуй по поводу одежды. Мне, например, очень нравится твой стиль: простые вещи, без идиотских стразов и вырезов до пупа. Знаешь, в женщине должна быть тайна, лучше длинная юбка с разрезом, чем супероткровенное мини-премини. Мужчина должен иметь простор для фантазии.

— Спасибо, можешь не стараться, — буркнула я.

— Нет, честное слово! — не успокаивался Коробков. — Еще раз повторяю: мне нравится твой стиль.

— Спасибо, — оттаяла я. — К сожалению, нам, крупным женщинам, нелегко подобрать достойный наряд.

— Ты элегантна как рояль, — отпустил новый комплимент хакер. — Единственное… прости, конечно, за вопрос, я бы его не задал, но ты же едешь на задание и…

— Не мямли! — приказала я. — Что не так в моей внешности?

— Еще раз извини за бестактность, но за фигом ты в ухо тампакс засунула?

Я судорожно закашлялась, еле справилась с приступом и с изумлением повторила:

— Тампакс?

Димон смутился и забубнил:

— Ну… который бабы… э… рекламу еще по телику показывают… Короче, Таняшка, то, что ты по незнанию впихнула в ухо, на самом деле предназначено совсем для иных целей. Вот! Мне, конечно, все равно, хоть презерватив на нос натяни, но… Придешь к матери Звонаревой, она удивится и не захочет иметь дело с тетенькой, которая…

— Я великолепно знаю, как применяют тампакс! — накинулась я на примолкшего Димона. — И смею заверить, в моих ушах его нет! Если ты решил похохмить, то более глупой шутки я отродясь не слышала!

— У тебя нитка из уха свисает! — не сдавался Коробков. — Вид офигенно кретинский!

Я вынула из сумочки зеркальце и разозлилась на хакера еще больше.

— Это лекарство! От отита!

— Оторви бечевку или лучше вытащи зелье, а то ведь и запах к тому же сногсшибающий, — не успокаивался Димон. — Бабушка Звонарева вдохнет сей аромат и потеряет сознание. Я и то дышу через раз! Провалишь задание, Чеслав за это не похвалит.

Я испепелила Коробкова взглядом.

— Огромное спасибо за заботу, но я сама знаю, как мне поступить. Ты куда собрался?

— На Волоколамское шоссе, — без тени обиды ответил хакер, — подбросить?

— Вот и отправляйся туда, а мне нужно в диаметрально противоположную сторону, — гордо ответила я и, задрав подбородок, пошагала по проспекту.

Метров через триста я увидела большое кафе с вывеской «Гамбургер без границ». Я вошла внутрь, отыскала туалет, вытащила из уха марлевый комок, тщательно протерла ушную раковину и часть шеи бумажной салфеткой, вымыла руки, спустилась на первый этаж и, мужественно игнорируя меню у касс, двинулась на выход. Но потом все же поддалась искушению и купила небольшой пирожок с вареньем. Наступает время обеда, а все диетологи в один голос заявляют: «Ешьте часто и маленькими порциями, как кошка, и тогда быстро превратитесь из мастодонта в стройную лань». Поэтому выпечка с джемом для меня отнюдь не обжорство, а необходимая мера, направленная на шлифование фигуры.

Ощущая, как каждый шаг отдается болью в ухе, я добралась до метро, подремала сидя в полупустом вагоне и к Зое Владимировне Звонаревой прибыла в бодром расположении духа.

Хозяйка оказалась дамой невысокого роста, с вполне стройной, учитывая ее возраст, фигурой. Хотя Зоя выглядела моложаво, сколько ей лет, сразу и не определить. Если бы не абсолютно седые волосы со старомодными кудряшками да легкое дребезжание в голосе, ей можно было дать от силы годков пятьдесят.

— Чудесно, что вы решили к нам прийти, — причитала Звонарева, пока я снимала сапоги и устраивала на вешалке пальто. — Марьяна Вонге, моя старинная приятельница, мне сказала: «Танечка истинное чудо! Не пройдет и месяца, как ты не узнаешь свою квартиру — воцарится идеальный порядок! Одна беда: она не хочет готовить». Но нам и не требуется повариха, я сама способна сварить супчик.

Продолжая трещать, Зоя Владимировна потащила меня по квартире, приговаривая:

— Сейчас покажу наши хоромы. Слева — малая зеленая гостиная, справа — желтая столовая. Мы ими практически не пользуемся, стоят закрытыми. Там убирать нет необходимости, можете забыть об этих комнатах, в них вообще лучше не заходить. Стеклянная дверь ведет в кальянную, но мы из нее после смерти Диточки сделали буфетную. Две темно-коричневые створки — вход в детские. Розовая занавеска скрывает коридор в кухню и кладовую. За зеленой драпировкой — туалет и ванная для гостей…

У меня закружилась голова. Надеюсь, хозяйка имеет план квартиры и даст его мне, без него я рискую тут заблудиться. Сколько здесь комнат? Десять? Пятнадцать? Какое время мне понадобится, чтобы освоиться?

— Давайте обсудим наши отношения за чашечкой кофе, — предложила Зоя Владимировна и пригласила меня в необъятную кухню.

Никогда до сих пор я не видела столь огромного, помпезного и захламленного пищеблока! Хозяева потратили целое состояние на мебель: шкафчики были выполнены из светлого дерева, их щедро разукрасили резьбой и позолотой. Плита пряталась в нише, обрамленной колоннами из мрамора, огромный холодильник выглядывал из портала, усыпанного кристаллами от Сваровски, с потолка свисали люстры, смахивающие на свадебные торты, многометровая столешница полнилась электроприборами, назначение большей части которых мне было неизвестно.

Сначала я, придавленная роскошью, лишь моргала от удивления, но потом стала объективно оценивать интерьер. В раковине груда грязной посуды, варочная поверхность плиты покрыта слоем пригоревшего жира, на рабочих столиках громоздятся горы вещей: скомканные колготки, книги, тетради, расчески, куски мыла, DVD-диски, аппарат для измерения давления, игрушечное пластиковое ведерко с формочками, губная помада, пудреница, большое махровое полотенце, подушка-думка и много прочего. Добавьте сюда неисчислимое количество фантиков от шоколадных конфет, шкурок от мандаринов и апельсинов, пустые бутылочки из-под дорогой минеральной воды, и вы поймете: бардак у Зои Владимировны царил неописуемый.

— Садитесь за стол, — засуетилась хозяйка, — сейчас сварю кофеек. Где же джезва? Куда она подевалась? А, нашла! Вот она, стоит на подоконнике. А теперь запропастилась банка с кофе… Почему у меня все исчезает?

— В туалете посмотри, — пропищал дискант.

— Полагаешь? — обернулась Зоя Владимировна и живо выбежала в коридор.

Я попыталась определить, откуда прозвучал голос, еще раз внимательно оглядела кухню и увидела за барной стойкой ребенка, упоенно собиравшего пазл. Судя по тому, что на голове его красовался ярко-розовый платочек, это была девочка. Она сидела, болтая ногами, на высоком стуле, а ее левая рука была загипсована.

— Привет, — скрыв удивление, сказала я.

Насколько мне помнилось, у Эдиты Звонаревой была дочь-подросток лет четырнадцати-пятнадцати, но школьнице, составлявшей картинку, похоже, едва исполнилось десять.

— Привет, — эхом отозвалась девочка.

— Давай познакомимся. Меня зовут Таня, — улыбнулась я.

— Веня, — пропищал ребенок.

Я поразилась еще больше.

— Ты мальчик?

— Ага, — охотно подтвердил он.

— А зачем ты повязал косыночку?

— Ухи болят, — вздохнул Веня. — Вечно мне не везет! Сначала на катке упал, руку сломал, потом пирожком в буфете отравился, теперь вот простыл!

— Бедняжка, — искренне пожалела я ребенка. — Отит неприятная вещь, у меня тоже ухо простужено.

— Мое к вечеру пройдет, — оптимистично пообещал Веня, — я знаю суперсредство.

— Какое? — заинтересовалась я.

— Вон там, на подоконнике, цветок стоит, видите? Надо от него лист отломать, пожамкать и в ухо засунуть. Утром сунешь — вечером здоров. Меня мама научила! — сказал мальчик. И радушно добавил: — Хотите печенюшку?

Не дождавшись моего ответа, мальчик начал слезать со стула, зацепился ногой за никелированную дугу, на которую положено ставить ступни, и беззвучно рухнул на пол. Барная табуретка упала на парнишку сверху. Я кинулась к нему, помогла подняться и испуганно спросила:

— Ты не ушибся?

— Нормалек, — отмахнулся Веня. — Я привык уже, по пять раз на дню с нее чебурахаюсь.

— Кто додумался поставить кофе на бачок унитаза? — гневно закричала Зоя Владимировна. — Да еще в открытой банке! Веня, ты опять шлепнулся? Подними табурет! Ну неужели нельзя вести себя осторожнее? От тебя с ума сойти можно!

— Кофе в туалет отнесла Ляля. Вместо дезодоранта, он там как раз закончился, — наябедничал Веня и выскочил из кухни.

Зоя Владимировна насыпала кофе в машину для варки эспрессо и спросила:

— Любите крепкий?

— На ваш вкус, — вежливо ответила я, зная, что не притронусь к напитку, приготовленному из содержимого банки, исполнявшей роль освежителя воздуха в сортире.

— Веня у нас — ходячее несчастье, — вздохнула Звонарева. — Он постоянно падает, вечно весь в ушибах и порезах. Однажды попал ногой в унитаз, так пришлось его разбивать, затем застрял головой между прутьями лестницы, свалился со ступеньки автобуса, обжегся холодцом… Всего не перечислить!

— Обжегся холодцом? — изумленно переспросила я. — Но блюдо так называется, потому что оно холодное.

— Это после того, как оно застыло, — пояснила хозяйка. — Веня хлебнул горячего бульона и так обжег язык, что чуть не неделю потом молчал, мог только жидкость через трубочку тянуть. Ну да вы с ним скоро поближе познакомитесь… Условия работы у нас божеские: приходите к восьми утра, в десять вечера свободны. Уборка, стирка, глажка, поход в магазины за продуктами — вот, собственно говоря, и все. Без выходных. Еда за наш счет. Я работаю, поэтому не могу вас контролировать, так что все остается под вашу ответственность. Дети ходят в школу, вечером у них либо дополнительные занятия, либо они дома сидят. Ляле исполнилось пятнадцать, но по внешнему виду и уму ей больше двенадцати не дать. Веню вы видели. Может, мои внуки не самые умные, да и не особо послушные, но они правильно воспитаны, не курят, не ругаются, со взрослыми не спорят, подарков не требуют. Ляля целыми вечерами сидит в комнате, читает книги, Веня собирает пазлы.

— Отчего-то я считала, что у актрисы Звонаревой есть только дочка, — пробормотала я, предвкушая, как настучу Чеславу на Марту. Зря она хвастается, что все про всех знает, — о мальчике наша светская львица даже словом не обмолвилась.

— Вы любили Эдиту? — слегка сдвинула брови Зоя Владимировна.

— Да, — закивала я, — обожаю сериалы.

— Дита была святая, — грустно заметила мать артистки. — Вот уж кого не испортили ни слава, ни деньги! Знаете, люди говорили о моей дочери много гадостей, ругали ее талант.

— Это из зависти, — поспешила я утешить пожилую даму.

— Наверное, — согласилась старшая Звонарева, — но Эдите от того легче не было, она очень расстраивалась. Один раз дочь позвали в телешоу к критику Вирофееву. Очень желчный ведущий! Смотрели когда-нибудь его программу? Она, правда, идет по малопопулярному каналу, но вдруг натыкались?

— Увы, ни разу, — призналась я.

— Там все как всегда: на сцене ведущий и гость, в зале зрители, которых, как правило, подбирают в тему тому, кого пригласили в передачу. Если, скажем, речь идет о кино, то в студии сидят артисты пятой руки, почти не реализованные и оттого злые на всех, кто добился успеха, — стала вводить меня в курс дела Зоя Владимировна. — Сначала Вирофеев, как обычно, сообщил о собственной гениальности, прорекламировал свой старый, написанный десять лет назад роман, а потом налетел на Эдиту. Боже, что он ей наговорил! И зрители не подкачали: «Бездарная актриса», «Героиня шаблонных сериалов», «Смотреть на экран невозможно»… Публика буквально бесновалась, и хозяин студии ее подзуживал, а потом решил дать слово Дите. Моя девочка абсолютно спокойно заявила: «Если вам не нравится фильм, можно переключиться на другой канал или купить DVD-диск с любимой лентой. Зачем же мучить себя сериалом? Я играю не для вас, а для своих поклонников, нажали на пульт и убрали раздражитель с глаз долой. Вас никто не заставляет смотреть многосерийное кино, не вижу повода для обсуждения. Кому поп, кому попадья, а кому свиной хрящик».

— Похоже, Эдита умела держать эмоции под контролем, — подхватила я, — вы прекрасно воспитали дочь.

— Она приносила радость миллионам людей и помогала всем близким и знакомым, — кивнула Зоя Владимировна. — Вот мы заговорили о Вене, а он ведь неродной Дите.

— Ваша дочь усыновила мальчика? — уточнила я.

— Нет, просто взяла его на воспитание. Веня — сын Анюты и моего сына Владимира. Анюта прожила с Володей недолго, родила от него Веню, потом брак распался. Между нами говоря, Володя поступил некрасиво: Нюта бы никогда не подала на развод, но она застукала его с любовницей прямо в постели. Знаете, Нюта могла стерпеть безденежье, заносчивый характер Володи, его пьянство. Она носила старое пальто, а муж купил шубу… себе. Мужчина в норке, представляете? Жуткая безвкусица! Но Нюта любила Владимира, вот только измену ему простить не смогла. Взяла крошечного Веню и ушла из хорошей квартиры, которая, кстати, была куплена в период брака, в крохотную однушку, которую снимала на краю города. Она ничего не взяла из дома, убежала буквально голой, вернула Владимиру его подарки и не заикнулась о разделе жилплощади. Думаете, он оценил ее благородство? Как бы не так! Он Нюте алименты не платил и налево-направо говорил о ней гадости. Потом женился снова и поутих. Когда Нюта умерла, Веня остался сиротой. Знаете, как поступил мой сын? Он позвонил Дите и зарыдал: «Помоги, не знаю, куда ребенка пристроить, как его воспитывать! Забери к себе племянника! Ты обязана мне помочь! Моя жена не может справиться с Вениамином!»

— Сильное предложение, — усмехнулась я. — Неужели Эдита согласилась?

— Да, — покраснела Зоя Владимировна, — она забрала Веню к себе. Я тогда продала хороший дом в Екатеринбурге и переехала в Москву к дочери. Денег нам едва хватило на однокомнатную квартирку. Там мы и жили в тесноте, пока Фазиль талант Диты не открыл. Увы, мой сын неприятный человек, законченный алкоголик, я с ним не общаюсь. Надеюсь, Веня вырастет похожим на Нюту, ничего от отца не унаследует.