Любимые забавы папы Карло

Дарья Донцова, 2004

Писать детективы трудно, но вот искать для них сюжеты – еще трудней! Ко мне явилась подруга Кира и рассказала душещипательную историю. Она влюбилась в некоего Эдуарда со сладкой фамилией Малина и решила уйти от мужа. Но воссоединиться с любимым мешала «маленькая деталь» – больная жена Эдика, на лечение которой Кира одолжила подаренное ей супругом бриллиантовое колье с огромным изумрудом. Ну а дальше Малина растаял вместе с любовью и ожерельем. Но адрес Эдика у Киры есть. И вот я еду к этому гаду, чтобы забрать колье. Однако в указанном месте живет какой-то замухрышка. Некто явно позаимствовал его паспорт. Кира с горя отравилась и загремела в реанимацию. Ни фига себе сюжет для детектива! И где мне искать мерзавца?.. Но вот забрезжил свет в конце тоннеля – я приблизилась к развязке, опросив кучу свидетелей. У лже-Малины оказалось много лиц – он и убийца, и обольститель, и вымогатель – сплошное отрицательное обаяние. Но не будь я Виолой Таракановой, если, как и многие, попадусь на эту удочку. Меня-то уж ему не обаять…

Глава 3

К дому Эдика я подъехала около пяти часов вечера. Мужчина с оригинальной фамилией Малина обитал в самом центре, в одном из узких кривых переулков, которые стекаются к Маросейке. Я оглядела большой серый дом, вскарабкалась на третий этаж и поняла, что любовь Киры ютится в коммуналке. На косяке было несколько звонков, около одного наклеена бумажка «Малина».

Палец нажал на кнопочку, за створкой глухо затренькало: раз, другой, третий. Я переминалась с ноги на ногу, словно застоявшаяся лошадь. Наконец дверь распахнулась, из квартиры пахнуло плесенью.

— Чего тебе? — устало спросила тетка, одетая в мятый ситцевый халат.

— Здравствуйте, — бодро затараторила я, — Эдуард Николаевич Малина тут проживает?

— Ну.

— Он дома?

— Ну.

— Можно с ним поговорить?

Баба почесала грязную голову.

— Ты кто?

— Представитель радиостанции «Волна», — бодро сообщила я, — Эдуард Николаевич наш постоянный слушатель.

— Ну?

— Мы ежедневно проводим викторину, — несло меня на волне лжи, — а за правильные ответы даем подарки. Ясно?

— Ну.

Однако, похоже, эта баба переплюнула даже Людоедку Эллочку, та все же знала побольше слов, нежели одно короткое «ну».

— Эдуард Малина дозвонился к нам в эфир и абсолютно верно сказал, что первым человеком, полетевшим в космос, был Юрий Гагарин.

— Ну?!

— Я привезла ему приз.

— Ну?!

Очень надеясь, что тетка не имеет никакого отношения к радиовещанию и не знает, что сотрудникам радиостанции и в голову не придет раздавать слушателям презенты, да еще самостоятельно развозить их победителям, я выудила из пакета коробку с феном, которую мне на день рождения подарила Лиза Риопова, и воскликнула:

— Вот.

— Давай, — ожила тетка.

— С удовольствием, если вы Эдуард Малина.

— Не, — разочарованно протянула баба, — я Ванда, жена его.

Фен чуть не выпал у меня из рук.

— Ванда! Как вы себя чувствуете?

— Ну… А че?

— Не болеете?

— Тьфу-тьфу, на здоровье не жалуюсь, — охотно сообщила хозяйка, — так дашь фен?

Я почувствовала, как волна злобы поднялась к горлу и мешает дышать. Значит, я не ошиблась. Эдик попросту бабник, ловелас, обманул наивную Кирку. Его Ванда выглядит здоровее многих.

— Нет, — рявкнула я, — зови мужа!

— Эдька, — завопила тетка, — поди сюда! Живо, ханурик безмозглый!

Из душного коридора появилась тщедушная фигурка. От удивления у меня глаза полезли на лоб. Борис, законный супруг Киры, красивый, статный мужчина. Рост у него, наверное, метр восемьдесят пять, спортивная фигура, приятные черты лица. Боря всегда гладко выбрит, пахнет хорошим парфюмом и одет с иголочки. Уж не знаю, какие у него червоточины в душе, но внешний вид всегда безупречен. Эдик же выглядел омерзительно.

Маленький, плюгавенький мужичонка с довольно обширной лысиной. Мелкое личико с нездоровой серой кожей крепко пьющего человека покрывала трехдневная щетина, тощенькое тельце обтягивал так называемый тренировочный костюм: трикотажная вытянутая кофта и брюки, пузырящиеся на коленях. Интересно, где господин Малина раздобыл сей прикид, любимое одеяние советских мужчин семидесятых годов? Вот уж не думала, что подобные «треники» еще сохранились у кого-то в шкафу!

Подойдя вплотную к Ванде, Эдик заискивающе улыбнулся и произнес:

— Ну?

Стало заметно, что у мужика не хватает передних зубов. Я была потрясена. Что же за уникальные сексуальные способности у этой козявки, если Кирка влюбилась в нее? Эдика нельзя даже рядом поставить с Борисом.

— Вы Эдуард Николаевич Малина? — решила я на всякий случай уточнить.

— Ну, — кивнул обмылок.

Однако они с женой сладкая парочка. Представляю их обычную беседу:

— Ну?

— Ну!

— Ну!!!

— Ну???

Вот и поговорили, просто славно, такие небось никогда не ругаются. Нет, не может быть, чтобы Кирка даже посмотрела в сторону этого беззубого идиота.

— Несите паспорт, — приказала я.

— Ну, — тряхнул головой Ромео и юркнул в глубь квартиры.

Пару минут мы с Вандой стояли молча, потом тщедушное создание пришлепало назад и протянуло мне бордовую книжечку. В полной растерянности я перелистала странички и ляпнула:

— А другого Эдуарда Николаевича Малины тут нет?

— Не, — протянула плюгавая личность, — одни мы.

— На всю Москву, — гордо подтвердила Ванда, — меня раз родственник искал. Из Казани приехал, а бумажку с адресом и телефоном потерял. Так по справке мигом нашел. Других Малина нет. Вот какая фамилия знаменитая!

— Это моя фамилия знаменитая, — Эдуард решил поставить супругу на место, — а твоя, девичья, проще некуда, Петрова. Кабы не я, не стать бы тебе вовек Малиной!

Ванда скривилась.

— Ясное дело, другие мужики деньгами гордятся, машинами. Вон петька Рюмин шубу жене купил. Ну а тебе только о фамилии и говорить! Слышь, отдавай фен, наш он получается.

Последняя фраза явно относилась ко мне.

— А за что нам подарок? — удивился Эдуард.

Ванда зыркнула на мужа.

— Ты вроде отличился, на вопрос ответил.

— Какой?

— Про этого, космонавта.

— Что? — вытаращился Эдик. — Никто меня и не спрашивал.

— Вы его жена? — Я быстро попыталась перевести разговор на другую тему.

— Законная, — кивнула баба.

— Свой паспорт принесите и свидетельство о браке.

— Зачем?

— Условие такое, фен отдают семейной паре с официально зарегистрированными отношениями.

Ванда начала жевать нижнюю губу. Я насторожилась, сейчас она совершенно логично спросит: «С какой стати тащить кучу документов? В паспорте у мужа штамп стоит».

Но Ванда вдруг кивнула и молча ушла. Я бросилась к огрызку.

— Отдавай квитанцию!

— Какую? — вздрогнул сморчок.

— Ломбардную, на ожерелье.

— Чего?

— Послушай, сейчас твоя крокодилица вернется.

— Кто?

— Ванда.

— Ну?

— Хватит выдрючиваться, меня Кира Нифонтова прислала.

— Кто?

— Любовь твоя! Немедленно принеси квиток!

— Психованная, да? — жалобно спросил Эдуард. — То про космонавтов вопишь, то фен под нос суешь, теперь новую придурь несешь. Че хочешь-то?

Я схватила его за плечи и встряхнула.

— Волоки квиток, живо. У Кирки никаких претензий к тебе нет, она сама брюлики выкупит. Шевелись, убогий!

— Ванда! — заорал мужичонка с такой силой, что на люстре в прихожей зазвякали висюльки.

Жена мгновенно явилась на зов.

— Ну?

— Она меня обижает, — по-детски протянул Эдик, — во, пристает, квитанцию требует, хочет, чтобы я в какой-то ломбард пошел…

Ванда уперла кулаки в то место, где у нормальных женщин изредка случается талия.

— Ну? Че надо…

Внезапно мне стало душно, закружилась голова, а в душе вдруг поселилась уверенность: все очень, очень плохо.

— Можно пройти к вам на кухню, — прошептала я, — сейчас все объясню.

Ванда окинула взглядом мою фигуру.

— Ну, топай, — разрешила она, — ща разбираться станем.

Около часа я растолковывала парочке суть дела. Наконец Ванда всплеснула руками:

— Ну и ну!

— Ну! — подхватил Эдуард. — Ваще, блин!

— Не он это, — категорично заявила жена.

Я вздохнула:

— Да я уже поняла.

— Точно не он, — продолжала Ванда, — вот кабы ты сказала, что Эдька нажрался и бухой в городе на тротуаре насрал, тут я и сомневаться не стану. Как на грудь примет, так и тянет его на подвиги. Но по бабам, не! Не шляется! Он импотент!

— Точняк, — без всякой обиды подхватил Малина. — Давно в тираж вышел! Вот раньше…

— И раньше ты плохой был, — безжалостно припечатала жена.

Эдик сник:

— Ну… ну… ну…

— Какие у вас претензии? — прищурилась Ванда.

— Никаких, — серьезно ответила я, — попробуйте вспомнить, кто мог взять у Эдуарда паспорт?

— Э-э-э, — завел мужичонка, — и не знаю! Лежал себе в комоде.

— Может, на работу приносили, а там кто и сцапал? — пыталась я ухватиться за последнюю надежду, но Ванда мгновенно ее разбила:

— Нет. Документ в комоде всегда лежит.

— А соседи?

— Бабка у нас тут одна живет, Зина, — покачала головой Ванда, — ну за фигом ей Эдькин паспорт нужен?

— Ну, — протянул Эдик, — верно.

Я вытащила из сумки блокнот, вырвала листок, написала на нем цифры и протянула Ванде.

— Это мой номер мобильного.

— Ну?

— Вдруг вспомните, кто брал паспорт, позвоните.

— Ну?

— Я отблагодарю вас.

— Ну?

— Денег дам, поворочайте мозгами, напрягите память.

— Ну, — кивнула Ванда.

Я поняла, что диалог закончен, и встала.

— А фен? — напомнила женщина. — Отдашь его или соврала?

— Возьми, — протянула я ей коробку, — пользуйся на здоровье.

Ванда схватила упаковку и воскликнула:

— Мы подумаем, авось чего в башку и въедет. Ты с нами по-хорошему, фен вот не пожалела, и мы с тобой по-человечески.

— Ну! — радостно закончил огрызок. — Ну!

Когда Кира узнала, чем закончился мой визит, она зарыдала с такой силой, что я испугалась за сохранность своего мобильного:

— Боже! Он обманул меня! Спер ожерелье!

— Ну в краже, боюсь, парня нельзя обвинить, ты сама ему драгоценность отдала.

— Господи, — стонала Кира, — делать-то что, а?

— Скажи Борьке, что потеряла.

— Где?

— Пошла на тусовку…

— Я на них не бываю.

— В гости.

— Не пори чушь! Что я, дура? Обронила у кого-то в квартире ожерелье и не стала искать? И потом, с какой стати мне цеплять на себя такую ценность?

— Пофорсить захотела.

— Перед кем?!!

Я замолкла, из трубки донеслись судорожные рыдания.

— Борька меня бросит, он мигом поймет, в чем дело, — стонала Кира.

— Успокойся, — попыталась я привести Киру в чувство, — все устаканится.

— Как?

Действительно, как? Ожерелье само собой не появится.

И тут меня осенило.

— Твоя машина!

— А с ней что? — с легким недоумением поинтересовалась Кирка.

— Помнишь, как ты познакомилась с Эдуардом?

— Конечно, я стояла около заглохшей тачки…

— Дальше.

— Он притормозил…

— Дальше…

— Вызвал эвакуатор, сказал, что неподалеку сервис, где его приятель работает.

— Вот! Адрес помнишь? Ну куда автомобиль приволокли!

— Да, — мямлила Кира.

— Быстро говори.

Нифонтова забубнила:

— Надо пересечь улицу Народного Ополчения, потом вниз, на светофоре налево, прямо, направо, снова налево и попадешь на такую магистраль, длинную, всю в заборах. Никаких домов, одни ограды. Та ремонтная мастерская последняя, у нее изгородь из бетонных блоков, покрашенных в желто-черную полоску, а на воротах голова тигра нарисована, очень приметное место.

— И что, Малину там знали?

— Стопроцентно, — всхлипнула Кира, — вышел мастер и засюсюкал: «Ах, Эдуард Николаевич, здрасти. Что за беда случилась? Ой, хорошо, что не с вами, а то я прямо испугался!» Эдик точно там постоянный клиент.

— Ладно, — вздохнула я, — скатаюсь к этому тигру, авось чего и разузнаю.

— Вилка! — снова громко, в голос, зарыдала Кира. — Спаси меня, дуру, найди мужика, отними у него квитанцию. Мне бы только узнать, в какой ломбард он ожерелье заложил.

— Разве их много? — вздохнула я. — Раз, два, и обчелся. В случае чего все объехать можно.

— Нет, — с отчаяньем воскликнула Кира, — закладных контор полно! Это раньше они наперечет были, а сейчас развелось как собак нерезаных! Я кредит в банке возьму, в двух, в трех, выкручусь как-нибудь!

— Погоди, — попыталась я успокоить подругу, — не гони лошадей. Может, твоя любовь еще объявится.

— Нет, — прошептала Кира, — мне ясно стало, он вор. И вообще…

— Что?

— Да так…

— Договаривай!

Кирка снова заревела.

— Чем дольше обо всем думаю, тем яснее понимаю, с кем связалась. У него никогда денег не было.

— Ты о чем?

— Ну везде я расплачивалась, — объяснила Кира, — у Эдика карточка банковская была. Он ее протягивал официанту, а тот через некоторое время возвращался и говорил: «Простите, платеж не проходит, касса выдает отказ».

Я угрюмо слушала Киру, похоже, глупая, доверчивая Нифонтова и впрямь стала жертвой опытного мошенника. Услыхав про неработающую кредитку, Эдик прятал ее в бумажник и говорил:

— Милая, посиди тут несколько минут, я в банкомат сгоняю.

— У меня есть наличка, — отвечала Кира и быстро расплачивалась.

Ситуация повторялась с занудным постоянством. Любая другая женщина на третий раз сумела бы сообразить, что кавалер дает пустышку, на счету которой ничего нет, но влюбленная Кира только возмущенно восклицала: «Нет, просто ужасно! У нас очень плохие линии связи. Вот в Америке, там даже на дне Великого каньона можно за открытки при помощи кредитки расплатиться! Да уж, России далеко до мирового прогресса».

— Ну и дура же я была, — стонала Кира, — вообще ничего не понимала! А еще у меня мобильный пропал, супернавороченный! Оставила его на столике, пошла руки мыть, возвращаюсь — аппарата нет, и Эдика тоже. Приходит потом, оказалось, тоже в туалет пошел. Он так возмущался: «Ну и трактир! Мобильные прут».

— Что у тебя еще исчезало? — мрачно поинтересовалась я.

— В бассейне часы, кошелек в магазине, — стала методично перечислять Кира, — на заправке сумочку свистнули. Только сейчас до меня дошло! Это Эдик воровал! Господи, какой я была слепой. Значит, он вовсе не Эдуард Малина!

— Выходит, так.

— А ожерелье!!!

— Думаю, он его не закладывал, просто продал.

— Вилка-а-а! Помоги-и-и!

— А ну замолчи, — рассердилась я, — нечего рыдать. Сейчас поеду в сервис, в конце концов, до праздника еще целый месяц.