Легенда о трех мартышках

Дарья Донцова, 2009

Множество тайн разгадала любительница частного сыска Даша Васильева. Теперь ей предстоит раскрыть еще одну – самую страшную и самую важную! Тайну ее семьи! Дашу воспитала бабушка Афанасия Константиновна. Она рассказывала, что родители девочки погибли в горах. Но спустя много лет выяснилось – во всей этой истории нет ни слова правды! А правда оказалась такой невероятной, что даже прошедшая огонь, воду и медные трубы Даша Васильева отказывается в нее верить!..

Глава 7

Приехав на «Горбушку», я подошла к одному из ларьков и спросила:

— Чего хорошее есть?

— Сериал «Дети любви», — зевнул продавец, на бейджике которого было написано «Костя», — все пять сезонов.^[6]

— Детектив? — оживилась я.

— Не, романтическая драма.

— Фу! Хочу криминальное кино, — воскликнула я.

Парень порылся на стенде и бросил на прилавок пару коробок.

— Во! «Череп».

— А это о чем?

Торговец почесал бритую макушку.

— Американские криминалисты ищут маньяков, вскрывают трупы, изучают их. Классно!

— Ой, не надо!

— Вы ж хотели про убийства?

— Верно, но так, чтобы без трупов!

Ларечник сдвинул брови.

— Иди в третий павильон. Там Макс мультиками торгует!

— Издеваетесь?

— Неа, ты первая начала! «Дайте про убийства без трупов». Где найти такое кино?

— Не хочу смотреть репортаж из морга, — объяснила я. — Пусть кого-нибудь убьют, но тихо и не демонстрируют во весь экран окровавленное тело.

— Могу предложить советское кино про Анну Каренину, — оживился парень, — прямо для вас! Бабу убили! И ничего не показали! Один паровоз во весь экран!

Внезапно плохое настроение меня покинуло.

— Спасибо, про Анну Каренину не надо.

— А зря, — соблазнял покупательницу продавец, — лента на любой вкус! Там и любовь, и смерть, и скачки. Правда, не из современной жизни, про тысяча пятьсот тридцать седьмой год!

— Каренина бросилась под паровоз! — напомнила я.

— Ну? Вот и труп!

— В шестнадцатом веке никто про железную дорогу не знал, — я ввела его в курс дела. — Фильм снят по книге Льва Николаевича Толстого.

— Ага, — кивнул продавец, — его жена на телике программу ведет! У них там все родственники, баба в студии, мужик кинушки снимает, а ихние дети в сериале играют. Мафия!

Я потрясла головой.

— Чья жена телеведущая?

— Ну… эта… — защелкал пальцами «киновед», — забыл… имя странное! От нее еще тараканы убежали!

Я на всякий случай попятилась от прилавка, но любопытство всегда было сильнее меня, поэтому я решила уточнить, о ком говорит продавец.

— От кого сбежали тараканы?

Парень скорчил страдальческую гримасу.

— Она не умывалась… ну… из маминой спальни выходит типа кран…

— Мойдодыр! — озарило меня.

— О! — обрадовался собеседник. — В точку.

— И какое отношение он имеет к Анне Карениной? — обалдела я.

— Так у жены имя, как у той, с тараканами, — заулыбался Костя, — ща, из головы вылетело. У меня сынишка, ему жена недавно вслух читала!

— Анну Каренину? — изумилась я. — Маленькому ребенку? Конечно, нужно приучать отпрыска к классической литературе, но роман о даме, изменившей своему мужу, не лучший выбор для ребенка. И, простите, вы запамятовали, как зовут вашу супругу?

— Я че, идиот? — нахмурился Костя. — Наташка! За фигом вам про нее знать?

— Сами сказали «имя у жены заковыристое», — я попыталась превратить идиотскую беседу в разговор разумных людей.

— Так я не о Натке балакал, — засмеялся продавец, — во, про него! Мужик, Лев Толстой, снял кинушку, дюдик с любовью, а его жена на телевидении светится! Имя у бабы, как у стиха про тараканов! А моя Наташка Мишке читала! Понятно?

Я откашлялась.

— Супругу Льва Николаевича Толстого звали Софья Андреевна, она, на мой взгляд, была очень несчастлива в семейной жизни, граф вел себя некрасиво по отношению к ней. Но госпожа Толстая скончалась задолго до изобретения телевизора!

— Она померла, а он второй раз женился на молоденькой, — не сдался Костя, — обычное дело.

— Писатель Лев Толстой умер в тысяча девятьсот десятом году.

— Этта вы путаете, — отрезал продавец, — я сам видел его бабу! Ниче, хорошенькая! Черт! Ну и имя у нее! Про посуду!

— Про посуду? — в полнейшем недоумении повторила я. — Телеведущую зовут, как кухонную утварь?

— Ага, — кивнул парень.

— Сковородка?

— Неа.

— Кастрюля?

— Да вы че!

— Вилка? Хлебопечка? Плита? — тупо перечисляла я.

— Ну, е-мое, — Костя хлопнул рукой по прилавку, — знаете вы расчудесно и девку, и книжку! Просто забыли! От нее все ушли… по полям, по лугам.

— Федорино горе! — воскликнула я.

— Федора! — подпрыгнул Костя. — Вау! Точно!

— Детские стихи про плохую хозяйку написал Корней Иванович Чуковский, — менторски произнесла я. — Он не имеет никакого отношения к Льву Николаевичу Толстому!

— Вы ваще без понятия, — заявил Костя, — Федорой зовут телеведущую, которая жена Толстого. Ясно?

Я оперлась о прилавок:

— Не Федора, а Фекла, Фекла Толстая, очень симпатичная и умная девушка, она хорошо образована и прочитала горы книг. Вот только супругой Льва Николаевича Фекла никогда не была.

— Как же она на телик попала? — хитро прищурился Костя. — Туда только своих берут.

— А писательница Татьяна Толстая, которая тоже работает в «Останкино»? — засмеялась я. — По-вашему, и она жена нашего классика? Толстых в русской литературе было много. Несмотря на одинаковые фамилии, Фекла и Татьяна не родственницы. Первая имеет прямое отношение к Льву Толстому, а вторая к Алексею, тоже замечательному писателю.

— Они там все в родстве. Простому человеку не пролезть, — уверенно заявил Костя. — Меня, например, не приглашали на телевидение. А почему? Ясно ж, кому нужен парень с улицы. Так берете дюдик про Каренину?

— Спасибо, не надо, — отказалась я, — пойду дальше.

— Во народ, — разочарованно забубнил Костя, — сами не знают, чего хотят! Возьмите документальный фильм «Подвалы Лубянки»^[7]. Его снял журналист, которого убили за то, что он кучу тайн понараскрывал. Шоколадное кино получилось, все правда! Забирайте последний диск, недорого отдам, со скидкой.

Чтобы не разочаровывать парня, я протянула ему деньги, сунула покупку в сумку, вышла на улицу и услышала недовольный звон мобильного.

— Дашунчик, ты где? — зачирикала Галя Мысина. — Мы с Александром Михайловичем уже приехали! Он очень нервничает, даже от ужина отказался, бедняжка!

— Если Дегтярев пропустит прием пищи, ему от этого станет только лучше, — ответила я, садясь в машину. — У нашего борца с преступностью десять лишних килограммов веса.

— При чем тут полковник? — удивилась Галка. — Ты забыла про мою просьбу?

— Нет, — возразила я, тщетно пытаясь вспомнить, по какой причине Мысина решила посетить Ложкино, — у меня с памятью полнейший порядок. И что вы там поделываете с Александром Михайловичем?

— Он весь на нервах, — затараторила Галка, — сначала носился по лестницам с первого этажа до мансарды: вверх-вниз и обратно. Я оторопела от его скорости, прямо в глазах зарябило!

Я чуть не врезалась во впереди идущую машину, но, слава богу, успела вовремя крутануть рулем и, краем уха слушая раздавшиеся недовольные гудки, спросила:

— Бегал по лестнице? Александр Михайлович?

— Ага, — подтвердила Галя, — четверть часа гонял. Наверное, от стресса.

Я опешила, полковник терпеть не может физические упражнения. В свое время мы с Машей пытались заставить его посещать спортзал, даже подарили абонемент в фитнес-клуб, но толстяк заглянул туда всего один раз. Больше всего он уважает два вида упражнений: плотный ужин и крепкий сон. Никакие рассказы о гиподинамии, необходимости движения и грозящих тучному человеку болезнях не пугают приятеля. Он, правда, периодически садится на диету и стоически выдерживает ее в промежутке между завтраком и обедом. Скакать по лестницам совершенно не в духе Дегтярева, он ходит по ступенькам медленно, осторожно, со скоростью беременного бегемота. Что происходит у нас дома?

— И где ты? — вопрошала тем временем Галка. — Далеко до Ложкина?

— Может, за час доберусь, — оптимистично пообещала я, — хотя ничего гарантировать не могу.

— Боюсь, я не смогу тебя дождаться, — огорчилась Мысина.

Я испытала радость, но постаралась скрыть ее и лицемерно воскликнула:

— Вот жалость!

На самом деле у меня не было ни малейшего желания общаться с Галкой и выслушивать сплетни, которыми ей не терпелось поделиться, но неприлично же сообщать об этом Мысиной. Мы с ней явно договорились встретиться, Галка не из тех людей, которые сваливаются на голову без предупреждения. Я просто начисто забыла о запланированном приезде гостьи, и это неудивительно, учитывая мое потрясение после известия о живой матери.

— Я могу опоздать на самолет, — объясняла ничего не подозревавшая о моих мыслях подруга, — поэтому оставляю тебе Александра Михайловича и сматываюсь. Пожалуйста, присмотри за ним, бедная Нинка с ума сойдет, если любимчик захворает.

В моей голове словно включился свет. Ну конечно же! Утром Галка попросила меня пригреть на недельку некоего Александра Михайловича, тезку нашего Дегтярева, кавалера Галкиной сестры Нины. Значит, это он, а не полковник со скоростью звука носился по лестнице. Похоже, дядечка не совсем нормален, он не способен находиться один дома, Мысина побоялась отпустить сего джентльмена к нам без сопровождения, а, прибыв в гости, этот тип стал использовать лестницу в качестве тренажера. Хотя Галя упоминала о том, что Александр Михайлович спортсмен, чемпион, вероятно, он боится потерять форму и использует каждую возможность для тренировки. Ну что ж, такое поведение похвально, надеюсь, Дегтярев вдохновится его примером и тоже будет изредка шевелить ластами!

— Не обидишься, если я сейчас уеду? — спросила Мысина.

— Нет, — не подумав, ляпнула я и тут же исправила оплошность. — Жаль, конечно, что мы не пообщались, но работа важнее.

— Я тебя обожаю! — ажиотированно воскликнула Мысина. — Сейчас чаю глотну и унесусь! Ирка испекла чудо-пирог! С ягодами.

— Она отлично готовит, — я решила не выдавать домработницу, которая абсолютно не умеет печь пироги.

Откуда взялась аппетитная выпечка? Ира просто разморозила готовое изделие и ничтоже сумняшеся выдала его за собственное творение.

Я нажала на газ и… домчалась до нашего дома за пятнадцать минут. Можете мне не верить, но Кутузовский проспект, МКАД и Ново-Рижское шоссе были практически пусты. В шесть часов вечера это казалось невероятным, и я на всякий случай включила радио, вдруг в Москве приземлились инопланетяне и все автолюбители ринулись к месту их посадки. Другая причина отсутствия пробок просто не пришла мне в голову.

Не успела я войти в дом, как в холл выскочила страшно довольная Галка.

— Дашута! Ты летела ракетой! — воскликнула она.

— Невероятное везение, — не скрыла я удивления, — по дорогам ехало три с половиной автомобиля.

— Отлично! — возликовала Мысина. — Сейчас познакомлю тебя с Александром Михайловичем. Он милашка! Душка! Очаровашка!

— Прекрасно, — кивала я, не понимая, почему наши собаки не выбежали, как обычно, в прихожую.

— Эй, эй, — закричала Галка, — Александр Михайлович! Иди сюда! Милый, поторопись!

Из столовой важно, словно авианосец, выплыл Дегтярев.

— Что случилось? — без особой радости спросил он. — Пожар? Зачем мне бежать во весь опор? Только сел попить чаю!

— Ты вернулся из командировки, — улыбнулась я, — как съездил?

— Отвратительно, — заявил полковник, — поэтому рассчитываю без эксцессов насладиться чаем вкупе со сливовым пирогом. Говорите, чего хотите, и оставьте меня в покое!

— Тебе нужен Дегтярев? — повернулась ко мне Мысина.

— Нет, — замотала я головой, — вернее, сейчас нет.

— Зачем тогда меня звали? — начал злиться полковник. — Орали: Александр Михайлович!

— Это не тебя, — засмеялась Галка.

Дегтярев покраснел.

— У нас завелся еще один Александр Михайлович?

— Точно! — подтвердила Мысина.

— Он здесь временно поживет, — быстро сказала я, — всего недельку.

Полковник закатил глаза, но удержался от комментариев, однако Мысина чутко уловила недовольство толстяка и зачастила:

— Никаких проблем не будет. Веселый, контактный, с чувством юмора, аппетит прекрасный, он очень аккуратный, вообще без недостатков! Сейчас вас познакомлю. Эй! Александр Михайлович! Сюда! Эй, фью, фью…

Вытянув губы трубочкой, Мысина засвистела, мне стало любопытно: как выглядит мужчина, которого подзывают таким оригинальным образом?

Сверху послышался быстрый дробный топот.

— Кто это скачет на втором этаже, в библиотеке? — задрал голову полковник.

— Увидишь, — загадочно ответила Галка и заорала еще отчаянней:

— Эгей! Александр Михайлович! Живо! Пст!

Дегтярев сделал было шаг по направлению к Галке и тут же побагровел, я прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Топот переместился левее, стал приближаться, в конце концов на лестнице показалось маленькое бело-рыжее тельце, несущееся к нам со скоростью камня, выпущенного из пращи. Я попятилась и уперлась спиной в стену. Собака! Пес, размером меньше Хуча, но больше Жюли и, похоже, у него шестнадцать лап. Ни один из членов нашей стаи не способен передвигаться с такой безумной скоростью.

Внезапно собачка замерла.

— Дорогой, — пропела Галка, — иди сюда, познакомься!

Кобелек взвизгнул, подпрыгнул и кубарем скатился по ступенькам, по дороге он задел одну из напольных ваз, украшавших лестничную площадку. Она покачнулась, шлепнулась на бок и покатилась вниз. Песик добавил скорости и очутился у ног Дегтярева. Через секунду к домашним тапкам полковника добралась ваза и рассыпалась веером осколков.

— И-и-а-а, — визгливо заорала собачка, потом присела на задние лапы и взвилась в воздух.

Я много лет общаюсь с животными и считаю себя почти ветеринаром. Конечно, оперировать под общим наркозом я никогда не возьмусь, но постричь когти, почистить уши, сделать укол, обработать рану, короче говоря, оказать первую помощь могу легко и хорошо знаю, на что способны собаки. В Ложкино часто привозят на передержку представителей самых разных пород. Был у нас спаниель, самозабвенно плавающий в пруду, алабай, без проблем спавший по несколько часов в сугробе, пудель, игравший в футбол лучше Бэкхема, но, поверьте, мне никогда в жизни не встречался пес, способный с места допрыгнуть до лица взрослого человека, облизать его, а потом, не приземляясь на пол, перелететь ко второму гомо сапиенс и повторить сладкий поцелуй.

Примечания

6

Все названия фильмов выдуманы автором, совпадения случайны.

7

Название придумано автором.