Клетчатая зебра

Дарья Донцова, 2009

Правильно люди говорят: за добрые дела непременно придется расплачиваться. Вот и Даша Васильева приютила приятеля, а тот отблагодарил – уткой. Да не какой-нибудь, а… Но не стоит забегать вперед, потому что пока Даша отыщет переданную с поездом посылочку, много воды утечет. А сейчас для нее главное – выяснить, кто же так гадко обошелся с ее подругой Верой и почему, за какие грехи, мстит ей столь жестоко. Нет, не случайно, не от естественных причин умерла ее дочка! Истоки происходящего следует искать в прошлом и совсем в другом ужасном преступлении. Вот только при чем тут экстрасенс, обещающий воскресение из мертвых?..

Глава 8

На первый взгляд Вера показалась мне вполне адекватной. Она села на кровати и воскликнула:

— Слава богу, ты пришла! Нам необходимо поговорить. Как Ирочка? Я хотела пойти поискать ее палату, но голова сильно кружится, я на бок заваливаюсь. Вот глупость, ничего не болит, а ходить не могу.

Я постаралась не отвести в сторону взгляд.

— Это признаки вегетативно-сосудистого спазма, пройдет без следа.

— А Ира? Она уже в порядке?

— Девочка отравилась алкоголем, — с огромным трудом произнесла я, — находится пока в реанимации.

Вера закуталась в одеяло.

— Ты должна мне помочь! Пообещай, что все сделаешь!

— Конечно, — опрометчиво согласилась я, радуясь, что временно можно не говорить об Ирине.

Вера улыбнулась.

— Сейчас я доверю тебе свою самую удивительную тайну!

Мне почему-то стало тревожно.

— Слушаю.

— Поклянись никому о ней не говорить, — потребовала подруга.

— Буду нема как рыба, — кивнула я, — всю жизнь промолчу.

Вера подмигнула мне.

— Столько не надо. Ну ладно!

Подруга оглянулась на дверь и понизила голос:

— Если сюда кто войдет, сразу тему сменю, не удивляйся и подхватывай игру.

— Непременно, — согласилась я.

Верочка выпростала из-под одеяла руки, сложила их на груди.

— Помнишь Сережу?

— Будь добра, уточни, кого ты имеешь в виду, — попросила я, — имя весьма распространенное.

— Моего сына, — объявила Верочка.

Я не знала, что ответить, и промямлила:

— Очень сожалею о твоей потере.

Подруга взяла с тумбочки бутылку с водой и, сделав пару глотков, продолжила:

— Дня не проходило, чтобы я не подумала: вот, сейчас Сереженька пошел бы в садик, танцевал на елке, катался на санках, поступил бы в школу… Рождение Иришки не уменьшило боли, мне не стало легче.

Вера примолкла, я выжидательно глянула на нее.

— Понимаешь, если я каждодневно не вспоминала Сереженьку вслух, это не значит, что малыш был мною забыт, — продолжала подруга. — Едва Ириша появилась на свет, я дала слово: девочка ничего не узнает о брате. Она не должна была думать, что явилась на свет для утешения мамы, я совершенно не хотела взваливать на плечи малышки груз ответственности и заставлять ее жить, как говорится, за себя и за того парня.

Я похвалила Верочку.

— Ты на редкость здраво мыслишь.

— Сережа всегда был со мной, — не заметила моего высказывания Савельева. — И, конечно, я изо всех сил забочусь об Иришкиной безопасности, второй раз смерти ребенка не перенесу. Но через пару дней я освобожусь от страха, горя и тоски. Сереженька жив!

Я вздрогнула.

— Прости… кажется, я ослышалась…

Верочка подоткнула под спину подушку и повторила:

— Сережа жив! Я с ним встречаюсь, разговариваю, дарю ему игрушки.

Мой лоб как будто стянуло кожаным ремнем, в горле возник комок, я с огромным трудом сказала:

— Верочка, останься Сережа жив, он сейчас бы уже учился в институте. Взрослому юноше пистолетики и солдатики ни к чему.

Вера прижала руки к груди.

— Сущность начинает жить с момента ухода, ее возраст неизменен, и Сережику сейчас всего пять. Он меня сразу узнал! И я его тоже!

Мне пришлось призвать на помощь все свое самообладание, чтобы продолжать беседу спокойным тоном.

— Объясни по порядку. Предположим, малыш жив, и он до сих пор дошкольник, не умеющий четко выражать свои мысли словами. Как он тебя нашел?

Вера покосилась на дверь и понизила голос до минимума.

— Помнишь, по телику показывали шоу «По ту сторону»?

— Я не очень люблю телевизионные передачи, предпочитаю DVD-диски с криминальными сериалами, — призналась я.

— «По ту сторону» не совсем обычная программа, — пустилась в объяснения подруга. — В ней принимали участие экстрасенсы, некоторые очень талантливые, они двигали силой взгляда предметы, безошибочно рассказывали зрителям в студии об их прошлом.

Я не перебивала Веру. Извините, если покажусь вам циничной, но я имею на сей счет иное мнение. Наша Зайка работает в Останкино и даже достигла статуса звезды.^[6] Ольга иногда рассказывает о закулисных делах, и у меня сложилось впечатление, что основной задачей телевизионщиков является повышение рейтинга и как следствие этого — увеличение количества рекламы, которая приносит каналу прибыль. Думаю, те «экстрасенсы» вовсе не обладают способностями к телекинезу, они просто дергали предметы за ниточки в прямом смысле слова, поэтому всякие там бутылки, спичечные коробки, ложки-вилки свободно перемещались в пространстве. В студию можно посадить актера, который за небольшой гонорар сыграет роль простого зрителя и изобразит изумление, когда человек с так называемым третьим глазом расскажет подробности из его жизни.

— Я выписываю газету «Тайны звезд» и журнал «Предсказания», — быстро говорила Верушка, — мне в качестве подарка за подписку вручили билет на это шоу.

Что ж, побывать в студии интересно. Я внимательно слушала подругу.

Савельева охотно согласилась. За кулисами к ней подошел человек, назвался Кимом Ефимовичем и вдруг сказал:

— У вас умер ребенок.

Вера отпрянула от него, с трудом выдавив из себя:

— Да.

Незнакомец ощупал лицо женщины взглядом.

— Не можете забыть малыша?

Савельева растеряла старых подруг, прежних знакомых у нее осталась мало, мы с ней никогда не говорили о Сереже, эта тема была закрыта. А тут вдруг посторонний человек затронул больное… Верочка хотела уйти, но Ким Ефимович удержал ее странным заявлением:

— Иногда мертвые возвращаются.

— Как это? — прошептала Савельева, ощущая себя как моряк, стоящий в шторм на палубе.

Ким Ефимович пригласил Веру в буфет и там, усевшись за столик, рассказал невероятные вещи. По его словам, человеческое тело умирает, но душа продолжает жизнь в другом измерении. Смерть не конец истории, а лишь ее начало. Ушедшие родственники наблюдают за нами, кое-кто помогает оставшимся на земле, хотя основная часть счастлива под божьим крылом и терпеливо ждет, когда к ним присоединятся другие члены семьи.

— Не следует горевать об умерших, — вещал Ким Ефимович, — и не стоит бояться смерти тела. Умереть — это как птице улететь из клетки, железную конструкцию унесут и выбросят, а соловушка порхает под ночным небом. Но иногда, крайне редко, горе человека, которого покинул кто-то очень любимый, настолько велико, что душа притягивается назад, обретает тело и мыкается на земле. Вся беда состоит в том, что индивидуум, вызвавший к жизни умершего, не знает о его воскрешении. А оживший не понимает, почему он здесь. Если они встретятся, то непременно узнают друг друга, вспомнят все и будут счастливы. Вот только вы можете жить в Москве, а дорогое вам существо появилось, скажем, в Нью-Йорке, Найроби, во Владивостоке или в деревне Глухово. Как увидеться? Судьба выхваченного из мира теней обычно печальна. Если это ребенок, то он чаще всего оказывается в детском доме, взрослый попадает в психиатрическую клинику. Не стоит звать умерших, вероятность встречи с ними практически равна нулю. Но… иногда случаются чудеса.

Ким Ефимович посмотрел на ошарашенную Веру.

— Я знаю, где находится ваш Сережа. Он появился около десяти месяцев назад, ему пять лет. Хотите его увидеть?

Вера сделала короткую паузу в рассказе, а я, не сдержавшись, воскликнула:

— Негодяй! Неужели ты ему поверила? Вера, ну почему ты не позвонила мне?

Это не новая идея, одного гада уже осудили за подобные фокусы! Те колдуны и ведьмы, которые обещают отучить мужа ходить налево, снимают венцы безбрачия и заговаривают талисманы, тоже поступают некрасиво, потому что стригут деньги с глупых, доверчивых людей. Но обещать воскрешение погибшего ребенка, играть на материнских чувствах, расковыривать болезненную рану — это… это… Нет слов для определения поведения Кима Ефимовича! Верочка, очнись, этот человек сволочь, он наживается на чужом горе!

Подруга стукнула кулаком по постели.

— Замолчи! Ким Ефимович святой! Он даже выглядит, как божий человек, худой, хрупкий, руки изящные, кисти тонкие, ладони узкие, пальцы длинные, а борода словно у апостола, и волосы рыжие. Таких на иконах рисуют! Он работает бесплатно!

Я удивленно заморгала.

— Даром?

— Именно так, — подтвердила Вера. — Если экстрасенс принимает плату, он лишается таланта. Ким Ефимович бескорыстно помогает людям.

— Ну-ну… — недоверчиво протянула я. — И как проходил процесс?

— Сначала Ким Ефимович совершал разные обряды, — на полном серьезе продолжала Савельева. — И вот один раз прихожу я к нему, а целитель мальчика из кухни выводит… Сереженьку… Волосики светлые, глаза голубые, нос кнопочкой… он меня сразу узнал… Как закричит: «Мамочка, мама!». На шее повис, целует…

Из глаз Веры полились слезы.

У меня перехватило горло. Вера вытерла лицо краем пододеяльника и заявила:

— Одна беда, следовало его удерживать, иначе облик растворялся в воздухе. Сначала Сереженька только пять минут с нами жил, потом десять, двадцать. Ким Ефимович постоянно проводил обряды. И вот вчера должно было состояться его полное возвращение. Если бы ты только знала, на что я согласилась ради этого! Но нельзя никому рассказывать… Обмен случился… Хочешь, покажу тебе Сереженьку.

— Нет, — в ужасе отказалась я, — боюсь привидений.

Вера укоризненно прищурилась.

— Он не призрак, а настоящий мальчик, теплый, живой, веселый. Мы должны сегодня воссоединиться, я приведу его домой!

И как мне следовало поступить? Немедленно вызвать психиатра или дождаться Андрея и пересказать ему рвущую нервы историю?

Вера тем временем схватила лежащий на тумбочке клатч и вынула кошелек.

— В тайном отделении я держу фото, — ликующим голосом сказала она. — Смотри! Помнишь малыша?

Я выхватила из подрагивающих пальцев подруги карточку и прикусила губу. Объектив запечатлел Верушку, на коленях которой сидел бутуз со светлыми, слегка растрепанными волосами и удивленно-круглыми голубыми глазами. Честно скажу: я никогда не видела на лице Савельевой выражения такого счастья. Что же касается мальчика, то он выглядел обычно: пухлые щеки, почти отсутствующие бровки, губки бантиком, круглый подбородочек. Малыши славянского происхождения, как правило, походят друг на друга. И в последний раз я видела Сережу много лет назад. Тот, кто придумал аферу, расчудесно понимал: со дня кончины Сережи прошел не один год, даже родная мама уже точно не вспомнит его лица, осталось лишь общее впечатление: светленький, любимый. Темноволосый и кареглазый ребенок тут не подойдет, а вот блондин…

— И он пахнет, как Сереженька, — в полном восторге сказала Вера. — Вообще-то, Ким Ефимович запретил снимки делать, но он нас вдвоем оставлял, а я фотоаппарат принесла и на автоспуск поставила. Решила, один кадр не страшно. Только тебе сейчас секрет открываю.

— У тебя есть старые снимки сына? — спросила я.

— Были, — кивнула Савельева, — в альбомчике.

— А где они теперь? — насторожилась я.

— Ким Ефимович все забрал.

— Зачем?

— Для проведения обряда, — отрапортовала обезумевшая подруга. — Их требовалось сжечь, чтобы их энергия удержала тело Сережи на земле.

Ага, невольно вздохнула я, или чтобы одураченной женщине вдруг не пришло в голову сравнить внешность ребенка на старых карточках с появившимся мальчиком и заметить разницу…

— Запиши адрес Кима Ефимовича, — попросила подруга. — Бульвар Костиса, дом шесть, квартира восемнадцать.

— Зачем? — насторожилась я, вынимая блокнот.

— Никому нельзя было и слова сказать, — судорожно зашептала Верушка, — я все сама должна была сделать. Но раз я попала в больницу… Понимаешь, вчера свершился обмен. Я согласилась на обряд! Кто-то умер, а Сережа останется здесь навсегда. Он уже ждет меня на квартире у целителя. Пожалуйста, поезжай к нему, забери мальчика, привези его сюда! Я сама не смогу, мне плохо.

Я потеряла дар речи. Потом смогла выдавить из себя вопрос:

— Значит, денег он не брал?

— Ни копейки! — подтвердила Вера.

— А что просил?

— Ничего, — отрубила Савельева.

Я не успокоилась.

— Вообще?

— Абсолютно. Ким Ефимович святой человек! — с истовством первой христианки, готовой пострадать за веру, отчеканила подруга. А затем резко сменила тему: — Слушай, я мобилу посеяла. Не знаешь, куда она подевалалсь?

— Твой сотовый у меня, — пробормотала я.

Савельева обрадовалась.

— Давай его сюда скорей! Это подарок Андрюши, дорогая вещь.

— Извини, мобильник остался дома в Ложкине, — еле слышно пояснила я.

— Сделай одолжение, привези его, — засуетилась Вера. — А где Андрей? И я хочу сходить в палату к Ирочке! Или лучше подождать, пока ты Сереженьку доставишь? Мы тогда вместе Иру навестим.

Мне на голову словно опустили бетонный блок. Скорей бы прибыл Андрей, я не могу сообщить Верушке правду о дочери.

— Смотри не проболтайся Андрюшке, — погрозила мне пальцем Вера, — я сама хочу сообщить ему новость. Ладно, где-нибудь в коридоре определенно должно быть кресло на колесиках, прикати его в палату, отвезешь меня к юной пьянице, лучше я с ней наедине потолкую. Вот негодница! Наклюкалась до того, что в больницу попала… Ну, Дашута, не сиди!

Я поднялась со стула, и тут ожило местное радио. Громкий, отчетливо слышный в палате голос произнес:

— Медсестру из пятого блока просят забрать у патологоанатома результаты вскрытия тела Ирины Савельевой, умершей вчера в гостинице.

Я замерла, Вера ахнула, потом напряженно спросила:

— Что там такое сказали?

Я раскрыла рот, но гортань словно заполнилась пластилином, в палате внезапно пропал воздух.

— Повторяю, — равнодушно орал громкоговоритель, — медсестру из пятого блока просят забрать у патологоанатома результаты вскрытия тела Ирины Савельевой, умершей вчера в гостинице.

— Вскрытия тела Ирины Савельевой… — одними губами повторила Вера. — Она скончалась?

— Нет, нет, — малодушно закричала я. — Ошибка! Это другая Ирина Савельева, тезка!

Вера вытянула вперед руку.

— Можешь немедленно отвезти меня к дочери в палату? Отвечай!

— Ире плохо, она в реанимации, туда не пускают!

— Врешь! — просипела Вера. — Брешешь, иначе бы уже волокла меня к ней. Что нам реанимация? Ты везде пролезешь! Я тебя хорошо знаю. Обмен… О нет! Обмен! Случился обмен!

Я нажала на кнопку вызова врача. Подруга, вцепившись в одеяло, забормотала:

— Ким Ефимович сказал: чтобы Сереженька обрел тело, нужен обмен, мальчик останется со мной, а кто-то уйдет… Забрали Иру! Ей стало плохо в тот момент, когда целитель проводил обряд, он обещал начать его днем… Обмен произошел… Сереженька со мной, но Иришку…

Вера разорвала пододеяльник, я оторопела, и тут, на мое счастье, в палату вбежали доктор, две медсестры и Андрей.

Примечания

6

Ольгу, жену сына Даши, домашние называют Зайкой. История семьи Даши Васильевой наиболее полно изложена в книгах Дарьи Донцовой «Крутые наследнички» и «За всеми зайцами», издательство «Эксмо».