Жаба с кошельком

Дарья Донцова, 2003

Сколько раз Даша Васильева попадала в переделки, но эта была почище других. Не думая о плохом, она со всем семейством приехала в гости к своим друзьям – Андрею Литвинскому и его новой жене Вике. Хотя ее Даша тоже знала тысячу лет. Марта, прежняя жена Андрея, не так давно погибла в горах. А теперь, попив чаю из нового серебряного сервиза, приобретенного Викой, чуть не погибли Даша и ее невестка. Андрей же умер от отравления неизвестным ядом. Вику арестовали, обвинив в убийстве мужа. Но Даша не верит в ее вину – ведь подруга так долго ждала счастья и только-только его обрела. Любительница частного сыска решила найти человека, у которого был куплен сервиз. Но как только она выходила на участника этой драмы – он становился трупом. И не к чему придраться – все погибали в результате несчастных случаев. Или это искусная инсценировка?..

Глава 3

Очнулась я в больнице, в Институте Склифосовского, в двухместной палате. На второй койке лежала синяя Зайка, рядом с ней стояла капельница. Впрочем, от моей руки тоже тянулась резиновая трубка к штативу с бутылкой.

— Эй, — достаточно бодро сказала Ольга, — ты как?

— Пока не пойму, — ответила я, — голова кружится.

— А у меня уже нет, — сообщила она.

— Что с нами приключилось?

— Мы отравились, — ответила она, — скорей всего, тортом. Наверное, взбитые сливки были несвежими.

— Господи, — простонала я, — мне дико плохо! Разве так бывает при отравлении?

— Еще скажи спасибо, что Александр Михайлович мигом вызвал «Скорую», — вздохнула Ольга, — пролежи мы там часок-другой, могли бы и умереть!

Я испугалась:

— Да ну!

— Запросто, — «успокоила» меня Зайка, — нам просто повезло, что Дегтярев ездит со скоростью сорок километров в час, он увидел нашу машину и мигом сориентировался.

— Муся, — завопила Маня, врываясь в палату, — ты такая страшная!

Зайка фыркнула и отвернулась к стенке.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила я.

Маруська радостно ответила:

— Нормально!

— Но ты же тоже ела торт!

— И ничего, — бодро констатировала Манюня, — ни я, ни Кеша, ни Дегтярев не заболели.

Ну в отношении мужчин ничего удивительного, ни тот, ни другой не любят сладкое и едва прикоснулись к кремово-бисквитному безумию. Но Машка! Она на моих глазах без всяких угрызений совести и стонов по поводу калорийности продукта схавала треть тортика.

— Зараза к заразе не пристает, — ожила Зайка, — тебя, Маня, ничто не берет!

— Так бывает, — принялась отбиваться девочка, — нам тут доктор объяснил, случается порой: оба ели творог, так один умер, а второй даже не чихнул, просто краешек испорченный был. Мне достался кусок со свежими сливками, а вам с тухлыми. Скажите спасибо, что живы остались, вот…

И она осеклась.

— Что «вот»? — насторожилась я, чувствуя, как к спине снова подкрадывается озноб. — Ты о чем?

— Ерунда, — слишком быстро и весело затарахтела Манюня, — просто я имела в виду, хорошо, что вы не умерли…

— Маня, — велела Зайка, — а ну говори, что стряслось.

— Ничего!

— Не ври.

— Ей-богу.

— Лжешь!

Маруська покраснела.

— Ну… Андрюша… дядя Андрей.

— Что с ним? — подскочила я.

— Того…

— Чего?

— Того самого…

— Марья, — обозлилась Ольга, — а ну хватит кота за хвост тянуть. Что с Литвинским?

— Он умер, — брякнула девочка.

— Как? — заорали мы.

— Отравился, — со вздохом пояснила она, — как и вы, тортом. Только Вика сразу не поняла, в чем дело, решила — сердечный приступ, дала ему нитроглицерин, уложила в кровать, ну а когда Андрюше совсем плохо стало, вызвала «Скорую». Но машина застряла на МКАД, там авария приключилась, вот она и задержалась, приехала поздно, Андрюша уже умер.

— Не может быть, — прошептала я, — не может быть.

Машка удрученно замолчала.

— Как же так? — пролепетала Зайка. — Как — умер?

Манюня зашмыгала носом, и тут в палату вошел молодой, очень серьезный доктор и приказал:

— Посторонних прошу удалиться, у нас тихий час.

— Это моя дочь, — сказала я.

— Все равно посторонняя, — не дрогнул врач, — завтра поболтаете.

Через неделю нам с Зайкой стало совсем хорошо, и Кеша привез нас в Ложкино.

— Одно радует, — констатировала Зайка, оглядывая себя в большом зеркале, которое украшает холл в Ложкине, — я наконец-то потеряла те три кило, которые мешали мне жить спокойно.

— Тьфу! — сплюнула домработница Ирка и ушла.

Конечно, ее реакция слишком резкая, но в общем правильная. Заюшку просто заклинило на диете, это становится похоже на фобию. Согласитесь, если девушка при росте метр шестьдесят пять и весе сорок четыре килограмма без конца талдычит о своем ожирении, это выглядит не совсем нормально.

— А вот ты, похоже, потолстела, — с радостью констатировала Ольга.

Я кинула взгляд в зеркало, даже если это и так, то меня сей факт совершенно не волнует.

— Чай будете? — спросила Ирка.

— Только без торта, — заорали мы с Зайкой, не сговариваясь.

Интересно, сколько времени должно пройти, чтобы мы смогли спокойно смотреть на бисквит со взбитыми сливками? Лично у меня при слове «торт» моментально начинаются спазмы в желудке.

— Мусик, — заорала Маня, — тебе Вика почему-то на мой сотовый позвонила!

Я испугалась. Господи, что же ей сказать? Прими мои соболезнования? Очень глупая фраза, мне всегда неудобно ее произносить, но делать нечего. Я схватила трубку и недрогнувшим голосом сказала:

— Викуля?

Я ожидала услышать плач или крик, но раздался спокойный, даже слишком спокойный голос Вики:

— Даша, мне разрешили сделать один звонок, произошло ужасное недоразумение.

Я удивилась. Странно называть смерть мужа недоразумением, не правда ли?

— Сейчас меня увезут…

— Куда? — не выдержала я. — Кто? Зачем?

— Меня арестовали.

— Тебя? — подскочила я. — За что?

— За убийство Андрея, — тоном, лишенным всяких эмоций, сообщила Вика, — очень прошу, найми мне адвоката. Спасибо. Извини, но больше мне обратиться не к кому.

Из трубки полетели частые гудки.

— Ну, как самочувствие? — прогудел, входя в дом, полковник. — Думается, теперь вас не скоро потянет на сладкое!

Но мне было не до собственного состояния здоровья.

— Вику арестовали, — налетела я на Александра Михайловича.

Тот вздернул брови:

— Какое обвинение ей предъявили?

— Убийство Андрея. Немедленно узнай подробности.

— Главное, не вопи! — рявкнул Дегтярев.

Я послушно замолчала и пошла в ванную. Вот уж бред так бред! Вика последний человек в этом мире, которому бы пришла в голову идея убить Андрея. Она совсем недавно обрела семейное счастье, дом и очень ценила то, что получила устойчивое материальное положение и статус замужней дамы. Произошла чудовищная ошибка, но, скорей всего, уже завтра Викулю с извинениями отпустят.

— Ты что там делаешь? — спросил полковник.

Я распахнула дверь:

— Умываюсь, а что?

Александр Михайлович молча посмотрел на меня, потом сказал:

— Ты сядь.

Было в его голосе что-то такое, мрачно-серьезное, от чего я обрушилась на унитаз и покорно ответила:

— Уже сижу.

— Лучше, если ты пройдешь в спальню и устроишься в кресле, — велел Дегтярев, — мне не нравится общаться с человеком на толчке!

Я быстро переместилась в указанном направлении.

— Ситуация непростая, — заявил приятель, — сама посуди: люди пили чай и кофе, ели торт. Двое из них отравились до такой степени, что оказались в больнице, а третий умер. Но с остальными-то ничего не случилось: ни со мной, ни с Маней, ни с Кешей, а тортиком лакомилась вся компания.

— Ну, случается такое, — тихо сказала я, — мы ели с одного бока, вы с другого. Наша часть оказалась испорченной.

— А вот у сотрудников правоохранительных органов возникло иное предположение.

— Какое?

— Те, кто остался здоров, вкушали кофе из фарфоровых чашек, заболевшие напились чаю из нового серебряного сервиза.

— И что? — не поняла я. — Какая связь между кофе, чаем и тортом с сальмонеллезом?

— Никакой!

— Тогда в чем дело?

— Чашки из нового сервиза были тщательно проверены, и…

— Ну, — поторопила его я, — говори скорей.

— И в каждой нашли следы яда.

— С ума сойти! — заорала я.

— Ага, — кивнул Дегтярев, — если бы Машка, Кешка и я решили откушать чаю, мигом бы попали в лучшем случае в реанимацию, ну а в худшем — на кладбище.

— Но при чем тут Вика?

— Похоже, это она положила отраву в чашки.

— Но зачем?

— Хотела убить Андрея.

— А мы при чем?

— Ни при чем, — мрачно ухмыльнулся Дегтярев, — она думала представить дело как несчастный случай: поели несвежий тортик, и все. Когда один травится — подозрительно, а если это происходит с компанией, то больше похоже на банальный несчастный случай.

Я заморгала глазами. Вот уж бред!

— Есть еще один момент, — протянул полковник и замолчал.

— Какой?

— Я тоже сидел за столом, помнишь сей факт?

— Конечно, у меня с памятью полный порядок.

— Так вот, — продолжил Дегтярев, — отчего Вика подчеркнула, что из нового сервиза нельзя пить кофе?

— Она же объяснила: чашки могут от этого напитка испортиться!

— Каким же образом? — поморщился полковник.

— Ну, — растерялась я, — потемнеть слишком сильно или… не знаю. Ей так старушка сказала, продававшая сервиз.

— Не о старушке речь, — отмахнулся приятель, — ты мне про чашечки растолкуй, отчего в них нельзя налить кофе?

— Понятия не имею, — покачала я головой. — Мне вообще-то больше хотелось в тот вечер кофе, но я решила выпить чаю, чтобы Викушу не расстраивать, уж очень ей не терпелось обновить посуду.

— Да, — кивнул полковник, — сразу было видно, что Виктория Сергеевна страстно желает подать в серебряных чашках чай, именно чай и ничего, кроме чая!

Я уставилась на полковника. Дело плохо! Если Александр Михайлович начал величать кого из близких знакомых по имени-отчеству, значит, он считает его человеком, преступившим закон.

— Так почему именно этот напиток? — вопрошал Дегтярев.

— Говори, — мрачно потребовала я, — ведь ты знаешь ответ!

— Вроде, — кивнул он, — ну-ка скажи, что тебе известно о чае, а?

Я слегка растерялась.

— Растет в Индии, на Цейлоне, в Китае, Грузии, может, еще где. Многолетний кустарник, листья которого собирают руками, из-за чего резко повышается стоимость чая. Срывают лишь верхние то ли два, то ли три листка, только из них получается настоящий чай. Затем сушат, скручивают…

— Не об этом речь, — покачал головой полковник.

— А о чем?

— Чай отнюдь не такой невинный напиток, как принято считать, — начал рассказывать Дегтярев, — отчего-то люди полагают, что кофе бодрит, а чай успокаивает, и спокойно пьют его на ночь, а потом вертятся до утра в кровати, не понимая, почему от них ушел сон. В чае содержится танин, вещество, по своим возбуждающим качествам более сильное, чем кофеин. И если в продаже имеются декофеинизированные зерна, то бестанинной заварки пока не существует. Чай намного сильнее кофе, и им категорически запрещается запивать лекарства. Знаешь почему?

— Нет.

— Танин очень быстро вступает в реакцию с разными веществами. Засунешь в ротик таблеточку аспирина, запьешь ее чаем и получишь совсем не тот эффект, на который надеешься. Танин ослабляет действие анальгина, плохо сочетается с антибиотиками и большинством сердечных препаратов. Кстати, вот ты любишь всем рассказывать, что изобрела замечательное средство от головной боли!

— Да, — кивнула я, — берешь три куска сахара, посыпаешь чайной заваркой, побольше, ложки две, кладешь в ситечко, обливаешь крутым кипятком и мгновенно пьешь. Гарантированно мигрень отступает, но только если у вас пониженное давление. Гипертоникам использовать это средство никак нельзя, может начаться криз.

— Правильно, — одобрил Дегтярев, — танин плюс сахар, и вы летаете, как на реактивной тяге. Людям с нарушениями сердечного ритма тоже не посоветую пить крепкий чай, этот напиток более коварный, чем кофе, а в модном ныне зеленом чае танина больше, чем в традиционном.

— Ну и к чему ты прочитал мне эту лекцию? — поинтересовалась я.

Дегтярев крякнул:

— Серебряные чашки изнутри были покрыты ровным слоем очень хитрого яда, настолько редкого, что наш эксперт сначала стал в тупик, но потом все же разобрался. Отрава активизируется только тогда, когда на нее попадает чай. К воде, кофе, соку, компоту она безразлична. Все дело в танине. Вступая в реакцию в общем-то с безобидным веществом, он мгновенно трансформируется в смертельную отраву. Названия у этого яда нет, это, так сказать, эксклюзив!

— Разве можно сложить два неопасных для жизни ингредиента и получить яд? — недоверчиво спросила я.

— Элементарно, — кивнул Александр Михайлович, — у тебя в школе что было по химии?

— Слабая тройка, поставленная учителем по фамилии Трякин из чистой жалости.

— Оно и видно, — усмехнулся Дегтярев. — Если взять, к примеру, самую обычную марганцовку, очень полезное обеззараживающее средство, и смешать с… не буду говорить тебе с чем, а то еще попробуешь. Ну еще с одним очень полезным, копеечным лекарством, то раздастся такой взрыв! Никакого пластида не надо, разнесет полдома в Ложкине. У вас что, на уроках учитель химии никаких фокусов не показывал? Наш так без конца. Возьмет одну пробирку с прозрачной жидкостью, потом другую с желтой, смешает, получается ярко-красный раствор, и дым начинает валить. Очень мне эти превращения нравились!

Я промолчала. В школе на уроках химии, сообразив, что никогда, даже под страхом смертной казни не сумею разобраться в этом предмете, я спокойно читала на самой последней парте Дюма и Вальтера Скотта.

— Концентрация яда, его сила, — закончил полковник, — зависит от количества танина, грубо говоря, от крепости чая. Вы с Зайкой не любите «густой» напиток, поэтому долили в чашки кипяток, что в конкретном случае и спасло вас, дело обошлось реанимацией. А Андрюша всегда пил только неразбавленную заварку, почти черного цвета, это его и убило. Вика отлично знала, что муж на дух не переносит кофе, он всегда употреблял только чай, разве нет?

Я молча переваривала информацию. Это правда. Андрей не терпел ничего, содержащего даже намек на кофе. Он никогда не пил ликер соответствующего вкуса, не лакомился конфетами с кофейной начинкой, его передергивало от кофейного мороженого.

— Ну и что? — пробормотала я.

— А то, — сердито заявил Дегтярев, — Вика покрыла чашки ядом и налила туда чай, надеясь на то, что отравление спишут на торт.

— Но почему же она остальным подала кофе в другой посуде? Логично было бы использовать остальные серебряные чашки.

— А вот и нет, — рявкнул полковник, — чашек шесть! Убийца перестраховалась, подумала, что яд может и не подействовать, придется повторить «угощенье» — взять чистую чашечку и еще разок поднести чай мужу. Ей нужна была «чистая» посуда с ядом!

— А если бы все выпили чай? — не успокаивалась я.

— Если бы да кабы, — обозлился Дегтярев, — Кеша предпочитает кофе! Вика же это знает.