Другая жизнь оборотня

Дарья Донцова, 2016

В таком глупом, да что там – просто дурацком положении Даша Васильева еще никогда не оказывалась. Ее пригласили в дом недавно почившего известного врача Виктора Марковича Шкодина на чтение завещания. По условиям последней воли покойного она должна выбрать себе дорогой подарок за некогда сделанное для него доброе дело. Однако парадокс заключается в том, что Дарья совершенно уверена: ее жизненный путь никогда не пересекался с ныне покойным профессором. А кроме Даши в имении собрались еще несколько человек, которые тоже, судя по тексту последней воли усопшего, сделали ему что-то хорошее. Правда, и они об этом, как говорится, ни сном ни духом, зато подарочек выбрать очень хотят. Но что за призраки бродят по дому? Чего так боится верная кухарка Шкодиных? И почему в синей комнате постоянно умирает кто-то из гостей?..

Глава 7

Когда я вошла в гостиную, там шла оживленная беседа.

— Жаль, что Феоктистов умер, — вещала Виктория Ивановна.

— Настроение всем основательно подгадил, — добавил ее супруг Сергей.

— Но я все равно буду выбирать свой подарок, — продолжала Кузнецова, — и не надо думать, что это безнравственно.

— Да все нормально, — пожал плечами Анатолий. — Я видел мужа Ларисы мельком. Феоктистовы вчера сразу за мной приехали. Мы две секунды общались, я имею в виду с глазу на глаз, потом он какую-то чепухню за ужином нес, про паровоз и вагоны. Мужик в депо работал?

— Нет, Олег Федорович мастерил аксессуары для железных дорог, — уточнила Нина.

Сергей Леонидович вскинул брови.

— Я не понял. Чем он занимался?

Дочь Луизы пустилась в объяснения:

— Есть люди, которые увлекаются игрушечными железными дорогами. Феоктистов для них создавал копии вагонов, паровозов и всякого такого. У него сайт в Интернете, посмотрите, очень красивые вещи муж Ларисы делал.

— Ерундень, — поморщился Сергей, — это не мужское занятие. Кому такое надо?

— Не поверите, сколько вокруг коллекционеров, — заметил Юрий Петрович. — Феоктистов считался одним из лучших мастеров, буквально тонул в клиентах, зарабатывал много.

— Не мужское дело, говоришь? — передразнила мужа Виктория. — Может, оно и так, но деньжата он жене мужские приносил. Не то что некоторые.

— Так баба у покойного заботливая, не ленивая, наверное, и голова у нее годами не болит, — мигом начал размахивать саблей Кузнецов.

— Господа, хотите кофе? — решила купировать скандал Нина.

— Спасибо, он у меня уже в носу булькает, — отказалась Виктория Ивановна. — Долго нам тут сидеть?

— Пока полиция со всеми не поговорит, — объяснила я.

— Целый день потеряем, — огорчилась Виктория. — Дом здоровенный, надо все изучить, чтобы лучшее выбрать. Даша, вы в мебели разбираетесь?

— Не очень, — честно ответила я.

— Антикварный буфет от новодела не отличите? — пригорюнилась Кузнецова.

Я покачала головой.

— Нет.

— Да понятно же и так, что есть старье, — засмеялся Сергей. — Рухлядь облупленная, жучком погрызенная, ручек у нее нет или замок выпал.

— Сейчас искусно старят современную мебель, — объяснила Елена, — а предмет обстановки прошлых веков может быть отреставрирован и выглядеть новеньким.

— Развалины есть развалины, — возразил Сергей, — я только бегло посмотрю и сразу скажу, когда дрова на свет родились.

Нина показала на роскошный, украшенный позолотой комод черного дерева, стоящий в простенке между окнами.

— Можете назвать его примерный возраст? И кто его сделал?

— Италия, — без тени сомнения заявил супруг Виктории, — на заказ сколотили. У моего приятеля Женьки точь-в-точь такой стоит.

— Да? — удивилась Нина.

— Женя деньги метлой метет, — с завистью заметил Сергей, — я в его автосервисе мастером работаю. Ольга его решила красиво квартиру обставить, а Женек у нее под пятой. Лично мне это не нравится — не интеллигентная мебель. Такую те, кто на рынках торгует, берут. Или бабы глупые. Мне по душе простота.

— Если у вашего приятеля точь-в-точь такой комодик, то обрадуйте его, — зачирикала Нина. — Этот секретер сделал в тысяча семьсот двадцатом году Андре-Шарль Буль, краснодеревщик Людовика Четырнадцатого. Когда мама на аукционе приобрела его, он находился в плачевном состоянии. Но родители его отреставрировали.

— Дорогая штукенция? — деловито осведомилась Виктория Ивановна.

Нина посмотрела на Кирилла, тот надул губы.

— Реальную стоимость назвать трудно, уникальный антиквариат продается через аукционы. Стартовую цену могут поставить невысокую, но она ракетой взлетит. Наоборот тоже бывает. Правда, я не специалист. Думаю, что он стоит тысяч четыреста-пятьсот. Но это предположительно.

— Полмиллиона рублей хорошо, хоть и не капитал, — заметил Анатолий.

Кирилл повернулся к нему.

— Я назвал цену в долларах.

Кузнецова ахнула.

— Не фиговый комодик… А ты, Сергей, дудел: «не интеллигентный»… За такие деньжищи и дерьмо сладким покажется. И много у вас таких, Пулей сделанных?

— Фамилия мастера Буль, — поправила Нина. — Нет, всего один.

Виктория подошла к секретеру, который я сначала посчитала комодом, и похлопала его рукой.

— Зарезервируйте это пока за мной.

— Здесь не магазин. Мы ничем не торгуем, скидок не делаем, товар не резервируем, — отчеканил Кирилл. И продолжил, явно разозленный: — Не понимаю, какая муха укусила Виктора Марковича, у него вроде не было признаков маразма. Почему он вдруг решил сделать подарки людям, о которых семья никогда не слышала? И все же мы выполним последнюю волю покойного. Нравится комод? Уносите. Никто вам слова поперек не скажет. Но не стоит вести себя здесь так, словно вы барыня, а мы холопы-приказчики. И, кстати, вы вспомнили, как помогли Виктору Марковичу в указанный им день?

Поджав губы, Кузнецова отвернулась к окну.

— Нет? — ехидно уточнил зять покойного. — Вот и нечего рассчитывать на секретер Андре-Шарля Буля. В завещании четко сказано: подарок получит только тот, кто расскажет, как помог Шкодину.

— Трудное условие, — вздохнула Елена. — Виктор Маркович поставил перед людьми, на мой взгляд, невыполнимую задачу. Я вот помню только прошедшую неделю, да и то не всю.

— Надо отталкиваться от значительных событий в жизни, — посоветовал Анатолий. — У меня дата пятнадцатое октября. Я посмотрел в Интернете вечный календарь. Это не выходной, значит, я ходил на работу.

— Вечный календарь? Что за штука такая? — полюбопытствовала Виктория Ивановна.

— Таблица, по которой можно определить день недели за любой год, — ответила Нина.

— Впервые слышу о таком, — удивился Сергей Леонидович.

— Да ты вообще ничего не знаешь, — огрызнулась жена.

— Точнее, была пятница, — задумчиво продолжил Анатолий. — Теперь включаем логику. Раз не выходной, то я был на службе.

— Гениально, — хихикнула Кузнецова. — И что дальше?

— Надо еще поразмышлять, — признался Плотников. — Дарья, а с кем вы упорно переписываетесь? Кому безостановочно эсэмэски посылаете? Пользуетесь тем, что вашего мужа нет рядом, и с кем-то секретничаете?

— Особых тайн от Феликса у меня нет, — спокойно ответила я, — а общаюсь я с дочерью. Если она пришлет нужное фото, я точно буду знать, чем занималась шестого сентября девяносто девятого года.

— Да ну? И как вам это удастся? — удивилась Нина.

Я улыбнулась.

— Большую часть жизни я получала маленькую зарплату — преподавала французский язык в непопулярном институте, который давно прекратил свое существование. Двое детей, алиментов нет, надо было научиться грамотно распределять бюджет. А у меня это никак не получалось, вечно я оказывалась в минусе. Потом купила в метро на лотке брошюрку «Как жить без долгов» и кое-чему научилась. Начала тщательно записывать все свои расходы, причем подробно. Через месяц стало понятно, где у меня дыры: то поход в буфет с коллегами, то покупка какой-нибудь керамической собачки. Я перестала бегать пить кофе, стала проходить мимо милых пустяков — вроде ерунда, а денег прибавилось.

— Очень обидно смотреть, как другие ходят пирожки лопать, а ты остаешься, потому что нищая, — пожалела меня Лена. — И фарфоровую фигурку иногда до слез хочется.

— Записи мои сохранились, — продолжала я. — Не знаю, почему не выбросила их. Маша найдет нужную страничку, и кое-что прояснится.

— Свезло вам, — позавидовала Виктория Ивановна. — А мне самой придется мучиться. Ума не приложу, чего четырнадцатого октября происходило?

— Хотите комод? — прищурился Кирилл. — Вспоминайте.

— Ой, как хорошо, что я живых людей увидела, — застрекотал в комнате незнакомый тоненький голосок. — Вошла в дом — никого. Стала звать хозяина или домработницу, снова тишина. Прямо испугалась: вдруг что плохое случилось? А вы тут сидите уютненько. Здравствуйте! Я Вера Хватова.

Я обернулась и увидела невысокую старушку с круглым лицом, в дорогом светло-сером платье с принтами в виде разноцветных обезьянок.

Я не принадлежу к числу женщин, которые носят вещи исключительно из новых коллекций известных во всем мире модельеров, но это платье я узнала сразу. Потому что одна из близких подруг Маши Кристина, которая служит байером, то есть закупщиком коллекций для самого большого магазина Москвы, недавно приехала в Ложкино и, показывая нам с Манюней каталоги, запричитала: «Оно понятно, вдохновение, творческий процесс. Но, ей-богу, модельерам надо и о продажах думать, когда их фантазия несется по кочкам. Лина Экзини известный бренд, хорошо продается, и вот полюбуйтесь, что она учудила, — сделала весенне-летнюю коллекцию всю в обезьянках. Юбки, блузки, платья, купальники, то есть все буквально в принтах, ни одной вещички без них. Ну и кто это на себя наденет, а? Учтите, меньше чем за семьсот евро у Экзини ничего не найти». И вот сейчас передо мной стоит живой ответ на вопрос Кристи: это надела Вера Хватова. И у пожилой дамы не только платьишко, а еще и туфельки, и сумочка из той же серии. Она или фанатка мартышек, или преданная поклонница Экзини.

— Вера Хватова? — повторил Юрий Петрович. — Рад вас видеть. Мы ждали вашего приезда еще вчера.

— У меня сплошные приключения! — затараторила модница. — Сначала я искала документы на машину. Хорошо помню, что положила их в прихожей, ан нет их, и все. Потом на трассе колесо лопнуло…

— Можете расходиться, — громко заявил Серапионов, входя в гостиную.

— Нас не будут допрашивать? — обрадовалась Виктория Ивановна.

— Нет, — сердито буркнул Никита Робертович, — приношу вам свои извинения за причиненные неудобства.

Затем полицейский развернулся и исчез из вида.

— Странно, — пробормотала Нина.

— Более чем, — согласилась Лена. — Может, он заболел?

— Здесь гостей допрашивают? — опешила Вера. — Ну и ну! Может, кто-нибудь объяснит мне, что происходит? Я получила письмо от адвоката… оно у меня в сумочке…

— Не трудитесь, Вера Львовна, — остановил ее Юрий, — я тот самый адвокат, сейчас введу вас в курс дела.

— Мама! — обрадовалась, глядя на дверь, Нина. — Ты где была?

— Лекарство от головной боли искала, — ответила Луиза, только что вошедшая в комнату. — Серапионов уехал?

— Да, да, — сказал Кирилл. — Представляешь, хоть и сквозь зубы, но извинился перед нами. Что случилось?

— Я сама в шоке, — пожала плечами хозяйка дома. — Ему при мне позвонило начальство и так заорало в трубку, что на всю комнату слышно было: «Охренел? Немедленно оставь Шкодиных в покое! Забыл, кто ты нынче есть?» И дальше много разных слов в адрес нашего милейшего Никиты Робертовича, из-за несносного поведения которого его шефу звонил начальник с самой высокой колокольни и основательно тому вломил.

Нина улыбнулась адвокату.

— Спасибо, Юрий Петрович. Я уж расстроилась, решила, что Серапионов сейчас на наших костях попляшет.

— Был бы рад помочь, Нинуша, но я никоим образом не поспособствовал скорейшему исчезновению Никиты Робертовича, — пояснил Горюнов. — Только думал, кому позвонить можно, чтобы его в чувство привели.

— Я тоже считала, что это ты, — удивилась Луиза, — поэтому принесла из кладовой твое любимое вино, хотела налить бокальчик, поднять тост за благополучное избавление от противного мужика.

— Значит, не попробовать мне винца? — делано огорчился юрист.

Луиза поставила бутылку на стол.

— Кирилл, вытащи пробку.

Зять открыл ящик буфета.

— И где штопор?

— Слева, — подсказала Нина.

— Нету, — возразил муж.

— Сейчас найду, — пообещала жена и приблизилась к Кириллу. — Интересно, кто настучал на Серапионова? У кого такие связи в полицейских верхах? У нас там никого нет, не наша тусовка. Одним словом, дорогие гости, спасибо тому из вас, кто сделал доброе дело. Но, может, признаетесь, кто тут волшебник Мерлин? Попрошу, чтобы ему сегодня к чаю испекли шоколадный торт.

— Связями не обладаю, но сладкое обожаю, — заявила Виктория.

Анатолий скривил губы.

— Я человек маленький, без влиятельных знакомых. Подальше от царей — голова целей. И мне полицейские в друзьях не нужны. Они подлые — сегодня улыбаются тебе, а завтра прикажут голову отвертеть, причем выполнить приказ сразу.

Кирилл направился в мою сторону.

— Дарья…

— Где Феликс? — засуетилась я. — Кто-нибудь видел моего мужа?

— Он пошел в библиотеку, — объяснила Нина.

— Раз полиция умелась и все хорошо, пойду искать подарок, — оживилась Виктория. — Луиза, а у вас есть опись имущества? Подробная, с указанием, что сколько стоит.

— Нет, — после небольшой паузы ответила хозяйка. — Как-то не приходило в голову ее составить. Есть каталог картин, но в него внесены только те полотна, которые вам брать нельзя.

— И как понять, дорогая штука или дешевка? — огорчилась Виктория Ивановна.

— Можете спросить у меня, — предложила хозяйка дома.

— Слушаю вас и ничего не понимаю, — расстроилась Хватова.

— Сейчас объясню, — оживился адвокат, — давайте сядем вон в те кресла у камина и поговорим тет-а-тет.

В моем кармане пропищал мобильный. Я вынула трубку и увидела эсэмэску от Манюни: «Мусик! Посылаю фото за 5 и 7 сентября. За шестое ничего нет. Странно, что ты ничего не записала. Но 5 и 7 кое-что объясняют: думаю, это был день свадьбы Мартыновых, мы уезжали в Истру. Совпадает с возрастом Ани, ей семнадцать. Помнишь, как мама Евгения на невесту за большой живот злилась? Анютка родилась второго ноября 1999 г.». Я начала изучать снимки. Шестое число. Понедельник. Пусто. А вот пятого записано: «Три билета на электричку, столько же на автобус. Деньги в конверт. Букет». И седьмого интересное сообщение: «Колготки Маше, рентген в больнице».

— Судя по вашему лицу, вы узнали нечто интересное? — спросила Луиза, подходя ко мне.

Я оторвалась от чтения.

— Никогда не понимала, с какой целью люди ведут дневники. Сама-то просто записывала расходы, чтобы знать, куда деваются деньги. Но сейчас прочитала старые записи, которые много лет не просматривала, и все ясно вспомнилось.

События тех дней в самом деле вспомнились. Моя одноклассница Галя Мартынова, бывшая на последних месяцах беременности, выходила замуж за своего однофамильца Николая. Жених и его мать изо всех сил отговаривали Галку от пышной церемонии. Свекровь сладко пела:

— Лучше подождать, пока ребеночку год исполнится, тогда можно и пир закатить, купить белое платье. А как ты свадебный наряд с таким пузом нацепишь? И денег сейчас больших нет, подкопить надо. Распишитесь по-тихому, и ладно.

Но Галя стояла на своем. Мне она так объяснила свою настойчивость:

— Если я сейчас не погуляю, то не видать мне пышной свадьбы, через год точно ничего подобного не устроим. Просто надену наряд в форме трапеции, и дело с концом. Хочу красивую церемонию и получу ее. Деньги мне на работе в долг дают. Гостей попрошу подарки не покупать, лучше пусть вручат сумму в конверте. Народу зову много, бабок принесут достаточно, чтобы мне с бухгалтерией расплатиться.

Пятого вечером мы с Аркадием и Машей доехали на электричке до Истры, я там купила букет. Деньги в конверте лежали в сумке. На вокзале мы сели на автобус и покатили в деревню Зайцево на родину жениха. Ночевали в бане. Там много народу спать положили, гости съезжались заранее. Шестого гремел сам праздник, седьмого он продолжался. Еды было завались, выпивки залейся, все гости сильно захмелели. На второй день рано утром дети приехавших гостей, а их оказалось много, вместе с деревенскими одногодками затеяли игру в прятки. Маша уже училась в школе, я ее за руку не держала, да и не ожидала в Зайцеве никакой опасности — не Москва же, маленькая деревенька, где все друг друга хорошо знают. Маруся решила получше спрятаться и полезла по приставной лестнице на чердак. Но упала, повредила ногу. Да так сильно, что сама идти не могла. Спасибо, кто-то из гостей собирался в Москву — третий день гулять не хотел, решил на второй смыться, — нас довезли до больницы. Полиса Маши у меня при себе не было, поэтому пришлось платить за рентген и прием у врача. Перелома не обнаружили, только сильное растяжение. Назад мы ехали на такси.

Надо же, как интересно все обернулось: я думала, расходы фиксирую, а получилось, что события жизни записывала. Ну что ж, вот потеряю лет в сто память, стану свои заметки перечитывать, и все оживет.

О, еще один нюанс! Через некоторое время мне пришла посылка, для ее получения понадобился паспорт, а его нигде не было. Обыскали весь дом, не нашли. Потом Маша вспомнила, что я отдавала его в регистратуру клиники — на пострадавшую карточку завели, потребовали паспорт матери. Я помчалась рысью в больницу. Меня там, как водится, по кабинетам погоняли, но в конце концов отдали удостоверение личности, правда, потребовали заплатить за его хранение. Ну-ка, сейчас проверю свою память…

Я вынула мобильный и начала писать Маше.

— Спасибо вам, — шепнула Луиза.

Я удивилась.

— За что? Подскажите, как пройти в библиотеку, хочу с Феликсом поговорить.

Шкодина открыла дверь в коридор.

— Нам налево. Запутаться тут трудно, дом просто спроектирован, но я все равно провожу вас. Когда Витя затеял строительство, я хотела, чтобы здание было с башенками, этакая стилизация под замок — мечтала почувствовать себя принцессой. Ну чего ждать от юной глупышки? Виктор тогда посмеялся, а затем возвел красивый элегантный особняк без подземелий, скрытых ходов, потайных комнат и всего того, о чем грезила молодая жена. Спасибо вам за звонок Дегтяреву. Ваш близкий друг большой человек в структуре МВД.