Две невесты на одно место

Дарья Донцова, 2005

Две невесты на одно место… Да, попал Иван Павлович Подушкин между молотом и наковальней. Сразу две дамы утверждают, что Ваня – отец их будущих малюток и, как честный человек, обязан жениться. Конечно, на худой конец, можно и жениться, но на ком из двух? И что делать со второй претенденткой на Ванины руку и сердце? Короче, пока Подушкин пытается хоть как-то решить свои личные проблемы, его хозяйка Элеонора тоже не дает Ване продохнуть. Он мечется по городу, расследуя очередное дело. Их клиент Игорь Самойлов встретил на одной из вечеринок воплощение своей детской мечты. Она была как две капли воды похожа на девушку с календаря. Когда-то в юности Игорь даже придумал ей имя – Франсуаза. И вот совпадение – прекрасное видение тоже звалось Франсуазой. А через некоторое время девушка исчезла из жизни Самойлова так же внезапно, как и появилась. Из квартиры Игоря ничего не пропало. Да и не было у него особых ценностей, разве что коллекция старинных карт, которую собрал его отец. Старый профессор всю жизнь искал пиратские сокровища и даже утверждал, будто нашел место, где они спрятаны…

Глава 9

Галина Леонидовна оказалась столь же беспечна, как и только что встреченная мною школьница. Забыв даже спросить, кто там, она мгновенно распахнула дверь в квартиру и приветливо улыбнулась.

— Здрассти.

Я окинул взглядом крепкую, если не сказать полную шатенку и испытал легкое разочарование: на стройную блондинку Франсуазу хозяйка совсем не похожа.

— Вы к кому? — улыбалась тетка.

— Хотелось бы поговорить с Галиной Леонидовной.

— А хозяева уехали в Италию, — бойко ответила бабенка, — я ихняя прислуга, меня стеречь добро оставили.

— Вот незадача, — пробормотал я.

— А чего случилось? — жадно поинтересовалась домработница.

Я быстро оценил ситуацию и вытащил удостоверение. Но не то, где на обложке написано «Милосердие», а бордовую книжечку, украшенную золотым гербом.

— Разрешите представиться, начальник следственно-розыскного отдела Иван Павлович Подушкин.

— Ляля, — испуганно представилась поломойка, — ой, милиция.

Я аккуратно убрал документ в барсетку. Люди, как правило, крайне невнимательны, практически никто не замечает достаточно крупные буквы, складывающиеся в надпись «Частное детективное агентство „Ниро“». Но, может, оно и к лучшему? В России милицию не любят, побаиваются и одновременно считают защитницей. Во всяком случае, те журналисты, которые с экрана и с газетно-журнальных полос обвиняют людей в серо-синей форме во всех возможных грехах, в случае ограбления кидаются именно в районные отделения с воплем: «Помогите».

Ну а простые люди при виде ментов моментально становятся откровенны и рассказывают то, о чем предпочли бы умолчать в ином случае.

— Чего я сделала-то? — растерянно забормотала Ляля. — Если вы по поводу вчерашнего, то у меня день рождения был. Я ж тут живу, ну и собрала гостей, чуть-чуть потанцевали, но в одиннадцать разошлись. Если вам Наталья Петровна из двадцать третьей наврала, будто мой брат на лестнице нагадил, то не верьте, Сеня не пьет, и вчера его…

— Не волнуйтесь, — приветливо сказал я, — речь пойдет совсем о другом. Можно я зайду внутрь? Или вы хотите, чтобы Наталья Петровна из двадцать третьей в деталях слышала нашу беседу?

— Ступайте скорей сюда, — забеспокоилась Ляля, — ботинки только снимите, у Галины Леонидовны эксклюзивный паркет, африканский кедр.

Я молча влез в жесткие резиновые тапки. Африканский кедр, ну-ну!

Ляля провела меня на кухню и заботливо спросила:

— Может, чайку?

— Лучше сразу к делу, — ответил я и вытащил рисунок. — Скажите, у Галины Леонидовны есть такая сумка?

Домработница всплеснула руками:

— Неужто нашли? Вот уж никогда бы не поверила!

— Сделайте одолжение, — попросил я, — объясните спокойно. Значит, сумку знаете?

Ляля села у круглого, покрытого красивой кружевной скатертью стола и зачастила. Я очень внимательно вслушивался в ее достаточно правильную речь. Ситуация сначала показалась вполне банальной. Домработница бойко рассказывала о хозяевах.

Галя и Миша Кусковы жили достаточно скромно, особых денег не имели, и запросы их были невелики, но потом вдруг неожиданно случилось чудо. Михаил решил заняться немудреным бизнесом, побегал по инстанциям, собрал необходимые бумажки и поставил в одном из отдаленных районов столицы машину, организовал пункт по сбору пустых бутылок. Расчет у мужика был простой — стеклянную тару он принимает, допустим, за пятьдесят копеек, а на переработку сдает по семьдесят, разница должна осесть в кармане. Галя, как верная жена, одобрила супруга.

— Все равно меньше, чем в твоем НИИ, не получишь, да и я из детского сада ерунду приношу, — сказала она, благословляя бизнес.

Супруги продали единственную семейную реликвию: кольцо и серьги с крупными камнями, антикварную драгоценность, доставшуюся Гале от прабабки, и приобрели «Газель». Поскольку средства не позволяли нанять работника, Галя, сама обрядившись в синий халат, стала общаться с бомжами и пенсионерами, Миша ворочал ящики и гонял «Газель» на перерабатывающий завод.

Через год у четы имелось двадцать два грузовика, Кусковы ухитрились монополизировать никем ранее не охваченный рынок. В семью пришел достаток, Миша и Галя начали меняться. В квартире сделали хороший ремонт и обставили ее шикарной мебелью, купили иномарку, приобрели дачу, завели в холодильнике икру, крабы, авокадо и сырокопченую колбасу. Галя открыла для себя мир дорогих магазинов, а Миша начал курить сигары и разбираться в галстуках.

И тут о супругах вспомнили родственники, откуда-то они узнали о благополучии Кусковых и начали активно набиваться в гости. Галя с огромным удивлением выяснила, что у нее, оказывается, есть куча сестер, дочерей папы от первого брака, а у Мишки нашлись тетки по линии матери, все, как одна, многодетные, бедные и голодные.

Сначала Галя и Миша, слегка стыдясь своей удачливости и богатства, помогали всем, засовывали в разверстые рты еду, а в протянутые руки деньги. Потом Галя поняла, что аппетиты родственников увеличиваются, а сберегательный счет в банке тает, словно сахар в горячем чае. Она занервничала и отказала одной из теток в дотации, разразился дикий скандал, в результате которого наглая родственница с воплем: «Чтоб вам в гробу рот купюрами заткнуло!» — вылетела из квартиры Кусковых.

А Галя и Миша приняли историческое решение: они более никому милостыню не подают, и вообще, отчего милых родных не было около Кусковых в те годы, когда супруги не могли себе позволить сыр на бутерброды?

Разозленные побирушки первое время звонили Гале и говорили гадости, потом сменили тактику, начали плакать и жаловаться, но Кусковы сцепили зубы и не дрогнули. Мало-помалу буря утихла, и супруги зажили счастливо, спокойно собирая себе на безбедную старость.

Примерно год тому назад, поздно вечером, в непогожий, холодный октябрьский день в квартире Кусковых раздался звонок. Ляля открыла дверь и увидела худенькую, почти прозрачную девочку лет семнадцати. Одета непрошеная гостья была совершенно не по погоде, в коротенькую юбчонку из кожзама и курточку, едва прикрывавшую грудь.

— Здрассти, — пролепетала она, — дядя Миша тут живет?

— Который? — поинтересовалась Ляля. — Дядь Миш полно, ты фамилию назови.

— Кусков, — пробормотала бледная, как дешевый йогурт, девица и упала в обморок.

Ляля кинулась к хозяевам, Галя, человек не злой и даже скорей сердобольный, мигом вызвала «Скорую», приехавшие медики вынесли вердикт: у незнакомки голодный обморок.

После энного количества уколов замученное существо обрело членораздельную речь и сумело сообщить о себе необходимые сведения.

Девушку звали Катей Воскобойниковой, ее бабка Ольга Ивановна приходилась родной сестрой бабушке Миши. В ранней молодости женщины дружили, но потом жизнь расшвыряла их по разным углам, Ольга Ивановна после окончания учебы отправилась в деревню, где и проработала учительницей до самой смерти, а Елена Ивановна была ткачихой, жила в Москве. Родственницы давно не общались, не переписывались, не созванивались. Елена Ивановна скончалась в начале семидесятых, а вот Ольга Ивановна, хоть и была на три года старше, проскрипела до нынешнего лета, скорей всего свежий воздух продлил ей жизнь.

После смерти бабушки Катя осталась одна, ее родители давным-давно погибли, утонули во время рыбалки. Катюша только успела окончить школу, как Ольга Ивановна преставилась. Глупая девочка, решив, что ей нечего делать в умирающей деревне, надумала кардинально изменить свою судьбу. Для начала она продала скромный бабушкин домик и с вырученными деньгами поехала в Москву, поступать в университет.

На филфак Катя не попала, срезалась на сочинении, в педагогический тоже не прошла, потерпела неудачу и на экзаменах в техникум. В начале сентября перед растерянной Катюшей стал вопрос: куда деваться? Деньги закончились, возвращаться в село невозможно, негде там теперь жить, родной домик давным-давно принадлежит другим хозяевам.

Катя попыталась устроиться на работу, но везде ей отвечали:

— Московская прописка есть? Постоянная? Ах, нету! Ну простите.

Помыкавшись по разным местам и потеряв всякую надежду устроиться, Катя окончательно растерялась, денег не было совсем, из снимаемой комнатенки хозяйка жиличку выперла. Услышала тихое блеянье девушки:

— Вы уж простите, сейчас заплатить не могу, но в следующем месяце обязательно долг верну, вот только на службу пристроюсь, — и выбросила Катю на улицу со словами:

— Вещички твои пока попридержу, чемодан верну, когда квартплату получу.

Катя оказалась в прямом смысле слова на улице, два дня она бродила по городу, один раз сердобольная продавщица угостила изголодавшуюся девушку булкой с сосиской, а спать провинциалка пристроилась в подъезде какого-то дома, поднялась на самый верхний этаж и скрючилась на подоконнике. Но долго подобный образ жизни вести было невозможно, и тут Катя вспомнила рассказы бабушки о ее сестре, живущей в столице. Денег на транспорт не было, до нужного места пришлось идти пешком, Катя еле-еле добрела до дома Кусковых и потеряла сознание.

Услыхав жалостный рассказ, Галя зарыдала, а Миша моментально принял решение:

— Ты живешь у нас, и точка.

Детей у Кусковых не было, и маленькая, щуплая, болезненного вида Катя разбудила в Гале материнские чувства.

Кускова одела, обула, слегка откормила богом данную дочку, дала ей денег на оплату долга за квартиру. Девушка съездила к хозяйке, привезла паспорт и жуткого вида чемодан, набитый отвратительными вещами. Галя покачала головой и выкинула шмотки на помойку, Миша целиком и полностью одобрил супругу.

— Сейчас отправим тебя на подготовительные курсы, — сказал он Кате, — а в конце лета ты точно поступишь в институт.

Ляля тоже полюбила возникшую из ниоткуда родственницу хозяев. Катюша была очень милой, приветливой, с ее появлением в доме словно засияло солнышко. К тому же девочка оказалась трудолюбива и старалась изо всех сил помочь по хозяйству: то картошки почистит, то полы помоет, то гладить бросится. Когда Ляля останавливала Катю со словами: «Это моя работа», та, весело улыбаясь, отвечала:

Конец ознакомительного фрагмента.